Духовный союз Невысокая темнокожая женщина преклонных лет со сморщенным, словно сушеный инжир, лицом, неторопливо брела по просторам Благодатных Земель, принадлежащих ее племени. Она шла, наклонившись, касаясь сухой и теплой ладонью бесчисленных травинок, рассматривая каждую из них, словно величайшее сокровище, когда-либо виденное ею. Эстанлея – а так ее звали – бывало, целыми днями путешествовала, шагая босиком по родной земле, благо ее многочисленные дети под присмотром мужа всегда умели справиться с обустройством жизни в деревне. Увлеченная созерцанием, она не заметила царственно ступавшую ей навстречу старуху, настолько величественно и гордо вглядывавшуюся в горизонт, что, казалось, за ее сухой спиной сейчас вырастут крылья, которые унесут ее навстречу восходящему солнцу. И, лишь столкнувшись, они обратили внимание друг на друга, осознав, что каждая подошла к границе земель своего племени. - Кто ты? – открыто и дружелюбно спросила Эстанлея, поднимая голову и вглядываясь в лицо соседки. - Ахсонна из племени Сокола, - ответила та. И, помолчав, добавила, – Я тебя не знаю. - Я Эстанлея из племени Маиса. Наша деревня располагается к югу отсюда. - А наша – севернее. Благополучна ли была охота в этом году? – спросила Ахсонна, беря новообретенную знакомую за руку и увлекая за собой. - Охота? – недоуменно переспросила Эстанлея, поспешно семеня за высокой женщиной. – Нет, мы не охотимся. А хорош ли был ваш урожай? - К чему урожай звероловам и рыбакам? Ахига – лучший среди мужчин по добыче оленя, Керук способен в одиночку наловить лосося на несколько семей, а Тиис может выследить самого хитрого зверя. Наши охотники приносят племени безопасность и достаток. - Но могут ли ваши женщины шить одежду так красиво и прочно, как наша Иоки? А могут ли они готовить лепешки, столь же сладкие, какие получаются у Кэй? И я уверена, что не видели вы таких шерстистых овец, как те, которых выращивает наша Чозови! Разве умеют ваши невесты привнести в дом такие тепло и уют? - Пожалуй, что нет, не умеют, - призадумавшись, отвечала Ахсонна. – А что же, много у вас будущих жен и матерей? - Думается мне, что не меньше, чем у вас – будущих отцов, - с хитрой улыбкой сказала Эстанлея. – Особенно жаль мне красавицу Эйлен, ведь настолько она хороша, что нет в племени нашем ей достойного мужа. - Быть может, что сын нашего вождя будет достоин, ведь он силен и грозен, быстр и ловок, статен и пригож. Я думаю, Нуто – именно тот, кто объединить сумеет племена, в жены взяв себе Эйлен. Еще долго ходили женщины по полям и лесам, вдоль рек и ручьев, обсуждая всю выгоду возможного родства между деревнями, до того дня друг о друге не знавшими. А после того каждая возвратилась домой. Эстанлея нашла своего мужа среди высоких маисовых стеблей. Он ласково гладил золотые початки, с нежностью глядя на работавших в поле правнучек. - Тайова, я принесла тебе важную весть! Интересна ли она тебе? - Да, радость моя, - улыбаясь, ответил старик, столь похожий на свою супругу, будто был он ей брат. - Знаешь ли ты, что Эйлен – самая прекрасная девушка в нашей деревне? - Да, радость моя, - сказал Тайова, не прерывая своего занятия. - А ведь ей уже пора бы выйти за мужчину, который был бы ей опорой на всю жизнь. - Да, радость моя. - А знаешь ли ты, что на севере есть деревня, в которой живет племя Сокола? - Нет, радость моя. - А слыхал ли ты о сыне вождя, который считается самым достойным мужчиной деревни? - Нет, радость моя. - И ты не против того, чтобы наша Эйлен стала женой Нуто Сокола? - Нет, радость моя. - Тайова, ты вообще меня слушаешь? - Нет, радость моя, - соврал старик, глядя на свою супругу с хитрой улыбкой. - Ах, ты! – смеясь, Эстанлея дотронулась своей мягкой дланью до щеки мужа в притворной пощечине. Тайова ощутил все то же сладостное и волнительно-щемящее чувство в сердце своем, что и много столетий назад. И щеки его запылали румянцем, заставив женщин в поле поднять головы к небу, щуря глаза и вытирая выступившую на загорелых лбах испарину. - Раз такое событие ожидает нас впереди, пожалуй, мне стоит разыскать Лони, пусть сообщит о грядущем шаману, - сказал он. По пути к хижине духовного наставника племени, он увидел младшего из своих сыновей. Тот лежал, согнувшись на земле, а вокруг него плясали мужчины деревни. Но Тайова не встревожился, он знал, что случится потом. И старик оказался прав в своей невозмутимости: сперва над Благодатными Землями сгустились черные тучи, а в следующий миг Лони разразился громогласным хохотом. Он рыдал от смеха, и капли его слез орошали поля. Он неистово бил кулаками по земле, и эхо ударов достигало небес. - Ой, умора! Ой, не могу! – сипло выдыхал Лони, а мужчины, видя, что их танец дождя оказался угоден, стали еще сильнее трясти головами, еще выше вскидывать колени и еще дальше выбрасывать в сторону локти. Младший сын Тайовы исступленно заливался рвавшимся наружу смехом, пока танцоры не прекратили свое поклонение духам-покровителям Маниту. - О, отец, думаю, мне никогда не наскучат эти дикие пляски! – слабым голосом проговорил Лони. – Особенно забавны их торжественные лица! - Сын мой, - с улыбкой сказал ему Тайова, которому было отрадно веселье младшего. – Нынче, когда я удалюсь на ночной покой, ты должен прийти к шаману деревни. Скажи ему, что нашу прекрасную Эйлен ждет в северном племени Сокола достойный охотник. Скажи, что пора ей готовиться к свадьбе. - Да, мой отец, - почтительно поклонился Лони. Ночью того же дня, младший сын Тайовы зашел в жилище шамана и, пока тот спал крепким сном, шептал ему заветные слова. Но, помимо наказанного отцом, он пожелал старику еще много благостных сновидений – ведь Лони помнил его еще озорным мальчишкой, резвившемся среди высоких деревьев. Наутро шаман отправился к вождю племени. - Великий вождь! Этой ночью мне было видение, но прежде не видал я подобных, и сложно мне его истолковать! - Так расскажи нам, что ты увидел, - попросил вождь, созвав жителей деревни. Лишь Эйлен не было средь них. - Я видел сокола, летящего с севера над лесами и реками. Могучие крылья ему подарил сам Отец Небо! И в поле стоял одинокий стебель, согбенный, поникший. Но лишь пролетел тот сокол над ним, как стебель наполнился жизнью и потянулся к Прадеду Солнце! И вновь пролетел над ним сокол – и вот уже целое поле стоит на том месте, где раньше лишь высыхала земля! - А не ошибся ли ты в своих видениях? – с сомнением проговорил вождь. - Во мне сомневаться?! Да как ты посмел?! – воскликнул Лони, наблюдавший за всем. - Да как посмели вы усомниться в послании духов? – возмутилась старая Ситси, чьего совета слушал сам вождь. – Уж если вам, мужчинам, неясно, что готовиться к свадьбе пора, то нечего гневить покровителей наших! И Лони ушел под взволнованный гомон толпы. Он улыбался, неся отцу своему радостную весть: дошло послание людям! А Эйлен в то время в блаженном неведении ходила босиком у ручья. Пять лун назад землепашец Охэнзи признался ей в симпатии своей, и теперь девушка ходила в раздумье. Поручив свой выбор венку, сплетенному из луговых цветов, она загадала: «поплывет – так быть ему мужем!». И бросила в воду. - А ну-ка, Пэчуа, лови! – приказала Эстанлея своему внуку, которого взяла себе в помощь. Озорник с улюлюканьем побежал за венком и схватил обеими руками цветочный круг. - А, может, вверх по течению, чтобы наверняка? – спросил Пэчуа у бабушки. - Ни к чему, просто к берегу притяни, - улыбнулась Эстанлея. - Как же так? – расстроенно воскликнула Эйлен, когда венок вернулся к ее ногам. – Быть может, я неправильно бросила? Не так загадала? Надо попробовать снова! Но вновь возвратился венок, и лишь звонко смеялся ручей. - Не Охэнзи? Но кто же тогда? – спросила саму себя девушка. - Узнаеш-шь, узнаеш-шь, - шептала лесная листва. - Увидиш-шь, увидиш-шь, - шумел озорной ветер. А в это время вторая старуха, Ахсонна, отыскала своего мужа среди густых лесов – Богатых Угодий, их племенной земли. Могучий седой воин восседал на камне, воззрившись на молодого охотника, который выслеживал свою добычу. - Тунанг! – позвала его Ахсонна, но старик лишь отмахнулся, не глядя. - Тунанг! – прибавилось в голосе супруги настойчивости, и старик повернулся на зов. В тот же миг дрогнула рука молодого охотника, пустившего свое копье в полет, и Тунанг вновь отвлекся на зрелище. - Куда ты бьешь?! Куда ты бьешь?! – раздался его суровый, полный горести и азарта рык. – Да видел бы тебя твой прадед, Роутэг Зоркий Глаз, он бы сгорел от стыда за такого потомка! - Тунанг! – повторила грозно Ахсонна. - Чего тебе, женщина? – наконец обратился к жене старик. Несмотря на досаду, в голосе его звучала теплота. - Я нашла невесту нашему Нуто. Вели шаману начать приготовление к свадьбе нынче ночью. А пока можешь вернуться к своей охоте. - Да ну ее, - в сердцах махнул рукой Тунанг. – Вот пятьсот лет назад – то была охота! А сейчас измельчали, не те уже юноши… Да и не выйдет у него ничего, совсем у меня настроение пропало. Только вождю ты сама будешь объяснять, почему нынче от них «отвернулся дух охоты»! Могучий старик отправился к широкой реке, где и отыскал свою старшую дочь в окружении лучших рыбаков племени Сокола. - Что тут происходит, Алаксотль? – грозно спросил Тунанг. - Керук, Адэхи и Кватоко состязаются в ловле лосося, отец, - вынырнув из воды, отвечала дочь без тени страха. - Чем же, в таком случае, занята ты? - Распугиваю рыбу, иначе она сама будет прыгать им в руки! – рассмеявшись, ответила Алаксотль. - Дело верное! Пускай потрудятся, как подобает! – одобрительно закивал головой отец. - А ты нынче ночью к шаману ступай, да скажи, что невесту для Нуто сыскали. - Неужто? И кто же она? – с любопытством спросила старшая дочь. - А я почем знаю? – отмахнулся сердито Тунанг. – Это мать наказала, а мне неведомы ваши женские дела. У нее и разузнай. Алаксотль лишь весело фыркнула и вновь занырнула, обдав рыбаков плеском радужных брызг. - Что это было?! – вскрикнул Адэхи. - Эх ты, трусишка! Обыкновенный бобер! – засмеялся Керук. Вечером того же дня шаман племени Сокола сидел в своей хижине. Пачук вдыхал аромат волшебных лесных трав, которые должны были помочь ему уснуть и, быть может, услышать послание от Маниту. Но вдруг он увидел Паучиху, которая, спустившись с крыши на своей серебряной нити, сплела над шаманом причудливую сеть, которая колыхнулась от дуновения неясно откуда явившегося ветра. - Нуто станет мужем! – раздался в темноте тихий шепот. - О, великие духи, я слышу вас! Внемлю вам и запоминаю! – воскликнул Пачук. - На юге ищи невесту! Старый шаман еще долго вслушивался, но больше посланий не было. Остаток ночи он провел без сна, в волнении ожидая восхода солнца, когда сможет передать вождю слова покровителей. - «Гнутый странник нужен, на круге ищи насесты»? Ты уверен, что именно это передавали нам духи? – с сомнением в голосе спросил вождь наутро у Пачука. Старик яростно кивал головой, подтверждая каждое слово. - Вот глухой пень! – воскликнул Тунанг. – Ну, жена, я сделал все, что мог. Видимо, не судьба. И знай: нынче же я отправляюсь на рыбалку, и даже не смей мне докучать своими сердечными заговорами! Ахсонна лишь покачала головой, улыбаясь своим мыслям, и попросила Алаксотль вновь явиться шаману. - Пачук, нынче ночью вызови духов сам и спроси, что сказать те желали, - приказал шаману вождь. В темной хижине плясали языки пламени, и дым, вобравший в себя силу амулетов и трав, несся в черную высь небес сквозь отдушину в крыше. - Ам макалай, течаму шагалам начитлан! – пропел Пачук первую часть заклинания. Младшая из сестер, что привела с собой Алаксотль, не сумела сдержать улыбки, ведь на языке Маниту эти слова означали «не ведаю я, что молвлю, но делаю это с серьезным лицом». Когда-то давно отец ее, Тунанг, так пошутил над самым первым шаманом. - По просьбе моей, явите мне, духи, ту тайну, что я не услышал! - Скорее, маски готовьте! – сказала Алаксотль сестрам. - Зачем нам все это? – недовольно проворчала Адсила. - Затем, что, когда к первому шаману явились мать с отцом в своем привычном обличье, тот не поверил! Живее давай! Глаза шамана закрылись, но тем самым он сумел увидеть мир духов. Там, среди сияния звезд и танца светил, среди огня и снега, среди бегущих рек и незыблемых скал, увидал он Сокола, что сиделна верхушке секвойи. И смотрел он пристально, как всходило Солнце на юге, вместо востока, и озаряло собой все Угодья. И видел Сокол вдали, средь полей, гнездо, зная, что там его ждут. - Ахэну, нынче ночью духи послали мне сон, - сказала супругу Винона. - Что же приснилось тебе? – спросил ее вождь. - Будто держу на руках я нашего внука. Но не таков он, как дети нашей деревни. Его кожа смугла, а улыбка широкая, как початок маиса. - Похоже, духи обратились к той, кто лучше их слышит, - со смехом ответил Ахэну. И он уже знал, какие вести принесет Пачук этим утром. - А уверена ты, что он сам хочет жениться? – проворчал Тунанг. - Уверена, - с тщательно скрываемым сомнением произнесла Ахсонна, но мужа было не провести. - Вот всегда у вас так! Сперва надумаете всяких небылиц, а мужчинам потом расхлебывай. - А ты ему испытание устрой и убедишься! – горячо возразила супруга. - А что, и устрою, - хмыкнул Тунанг, предвкушая забаву. Нуто выслеживал дичь посреди лесной чащи. Его ноги, обутые в мягкую кожу, бесшумно и осторожно ступали, не тревожа ни веточки, ни камня, ни единой мелкой твари земной. Неожиданно, прямо перед собой, на освещенной светом полянке Нуто увидел ранее не замеченного им зверя – столь редкую в здешних краях бурую лисицу. Она без страха глядела ему в глаза, ожидая судьбоносного решения молодого охотника. - Вот и вся любовь, - хмыкнул Тунанг, когда Нуто поднял свой лук. - Ты прав, мой муж, это любовь, и она живет в этом юноше, - с улыбкой отвечала Ахсонна. Нуто, завороженный красотой зверя, стоял, не в силах оторвать взгляд. Лисица тоже замерла недвижимо. Шаг за шагом, медленно и осторожно ступал юноша, протягивая руку, чтобы погладить бесстрашную Бурую. Но, как только его ладонь ощутила быстрое дыхание, лисица вдруг встрепенулась и побежала вглубь леса не медленнее пущенной стрелы. Сам же охотник, будто ужаленный, помчался за ней: ему не впервой было преследовать дикого зверя в дремучем лесу. Солнце мелькало среди древесных стволов, ослепляя юношу, но бежал он уверенно, ведь был знаком ему лес. Погоня не прекращалась: он то терял Бурую из виду, то вновь ловил ее взглядом. Хотя и остались позади знакомые земли, Нуто не останавливался, охваченный диким азартом и чувством необъяснимого счастья. Редели деревья, земля под ногами сменялась камнями, как вдруг лисица исчезла, а Нуто, не успевший понять, что к чему, уже падал с утеса. На счастье, внизу он увидел водную гладь, готовую принять его в свои объятия. И, перед самым падением, его взору предстала девушка, стоявшая на берегу. Была она невысокого роста, смугла и настолько прекрасна, что юный охотник надолго забыл про дыхание. Эйлен же, которую послали за водой к самой глубокой и чистой реке возле скал, тайком ото всех сплела новый венок. Загадав на него, что и прежде, бросила в воду. Как вдруг спокойная прежде вода окатила девушку высокой волной, и невесть откуда появился мужчина. Вынырнул он с глубины, и за спиной его загорелись на солнце крылья радужных брызг. Река осторожно держала его сильное тело, пока юноша потешно фыркал, подобно бобру. Эйлен не смогла сдержать смеха, и охотник взглянул на нее сверкавшими от волнения и радости глазами. - Здравствуй, невеста! –воскликнул Нуто восторженно, подплывая к берегу. Он больше не сомневался, кого он желает видеть женой. - Здравствуй, жених! – отвечала с улыбкой Эйлен, снимая с его головы заветный венок. *** Тайова сидел возле дома вождя, наблюдая за творившейся вокруг неразберихой. Племя Маиса ожидало родство с другой деревней, а, значит, радостных тревог и забот предстояло в этот раз еще больше, чем обычно бывает на свадьбах. - Тайова, ты видел Лони? – остановилась рядом с ним Эстанлея, прервав ненадолго свой бег. Она считала своим долгом самой проследить, чтобы удались на славу все приготовления. - Да, радость моя, он на пастбище, как ты того просила, - отвечал ей ласково старик. - Дары, угощения, наряды… Скажи мне, Тайова, о чем я забыла? - Приданое, радость моя. - Конечно! Бедняжка Эйлен, должно быть, грустит, ведь ей пока ничего не принесли мать и подруги! – воскликнула Эстанлея, поспешно удаляясь. Тайова с улыбкой покачал головой. Он и сам с трудом сдерживал желание присоединиться к царившей кругом радостной суматохе, но должен же был кто-то сохранять ясную голову. Немного подумав, старик отправился к Кэй, убедиться, что на празднике будут столь горячо любимые им лепешки. Но Эйлен отнюдь не грустила, вопреки всем тревогам Маниту. Ее щеки зарделись от радости и смущения, когда подруги пришли с поздравлениями. - Прими эти бусы! Они дивно украсят твой наряд! - Я этот кувшин для тебя сама расписала! - Возьми эти ленты, вплети в свои волосы – и твой жених не сможет отвести взгляд! - Спасибо вам, милые подруги! – с благодарностью воскликнула невеста, с трудом прервав их бурное волнение. Казалось, что предстоящая свадьба их восторгает не меньше самой Эйлен. - Спасай нашу девочку, - смеясь, прошептала Эстанлея Таллуле. - Доченька, позволь и мне тебя поздравить, - сказала мать Эйлен, увлекая ее в сторону от подруг. Она сняла с руки свой браслет, доставшийся ей от ее матери, вручила Эйлен и довольно долго ей о чем-то тихо рассказывала. К подругам невеста вернулась с видом таинственным и гордым. - Что сказала тебе твоя матушка? – немедля накинулись на нее девушки. - В свое время узнаете от своих матерей, - с загадочной улыбкой отвечала им Эйлен. А на реке Иоки и Чозови стирали одежду. - Только представь, как много будет веселья на свадьбе! Это наш с тобой шанс поймать в свои сети какого-нибудь охотника или рыбака! – поделилась с подругой Чозови. - Ты сперва поймай одежду, что упустила! – со смехом отвечала ей та. Вскрикнув, мечтательная девушка побежала вниз по реке в погоне за уплывавшими вещами. Оступившись, она плюхнулась в воду. - Чозови, ты цела? – оставила свое занятие Иоки и стала высматривать подругу. А та вдруг вышла из воды, держа огромного лосося, который лежал смирно, как ручная зверушка. - Похоже, это будет все-таки рыбак! – радостно улыбнулась Чозови. - Твоих рук дело? – посмеиваясь, спросил Тайова у своего младшего сына. - Ни сном, ни духом! – хохоча, отмахнулся Лони. Жители деревни Сокола задорными, звонкими возгласами, свистом и смехом подбадривали бегавших до реки и обратно юношей. Те, ослепленные предпраздничным куражом, почти не замечали тяжести прибрежного песка, который насыпали им в ведра соплеменники, и который они после несли обратно на своих плечах. Не так-то просто удержать два ведра, которые висят на палке, закинутой за плечи! - Кватоко, ты что, объелся болотных лягушек! Где твоя прыть? – весело дразнили девушки бортника. - Керук, быстрее, покажи этому выскочке Нуто, кто тут должен быть женихом! – горлопанили приятели рыбака. - Вместо того, чтоб болтать, лучше бы насыпали быстрее! – весело пожурил наблюдателей Нуто, готовясь взвалить ношу себе на плечи. - Э-ге-гей! – с воинственным криком запрыгнула ему на спину Алаксотль. - Что, Нуто, не по плечу тебе ноша? – не остались в стороне друзья, когда охотник поднялся, в этот раз с видимым усилием. - Ой, тяжко! Ой, не могу! - притворно заныл жених, пряча напряжение за улыбкой и искусно притворяясь, будто поддается своим соперникам, чем вызвал новую волну одобрительного смеха. - Алаксотль! – грозно воскликнула Ахсонна. А Тунанг только одобрительно качал головой. Затем набранный во время состязания на выносливость песок пересыпали в мешки. Ловкие ребятишки протянули средь деревьев веревки, по которым позже должны были ездить мишени для испытания стрелков. - Подсади! – приказала Адсила старшей сестре. - Ну, и что ты будешь делать? – повинуясь, спросила Алаксотль. Та лишь молча начала подпиливать веревку. - Скорее, пока отец не явился! – торопила ее старшая. А веревка, наконец, лопнула раньше положенного срока, и мишень с песком упала прямо на стоявшую внизу Алаксотль. - Ну, держись! – разъяренно воскликнула она. - Догони сперва! – озорно показала язык Адсила и, петляя, побежала за деревья. - Песчаная буря! Песчаная буря! – восторженно вопили детишки, пока Нуто поражал все мишени своими стрелами, не взирая на поднявшиеся ветер и пыль. *** - Дары! Готовы ли дары? – суетилась Эстанлея. - Готовы, радость моя, давно готовы, - ласково отвечал ей Тайова. - Барабаны мне! Что ты принес?! Да я тебе их на голову надену! Это же Барабаны Войны! Праздничные тащи скорее! – беспокоился Тунанг. - Будь сдержан! – напутствовала мужа Ахсонна. А младшие Маниту помогали людям обоих племен обустраивать священное место для праздника. И вот стоят у костра Эйлен и Нуто. Они глядят друг на друга, будто были едины с начала времен, и будто увидели друг друга впервые. Они пляшут со всеми, вкушают пищу со всеми, беседу ведут наравне с каждым из гостей, но при этом они – лишь вдвоем. У тотемного столба, на котором изображен сокол над побегом маиса, говорят они клятву, которая соединит их навеки. Затем, ведомые Эстанлеей и Ахсонной, идут они в лес, оставляя позади праздник веселья объединившихся племен. Там отыщут они только что рожденного Маниту, который будет оберегать их дом и хранить их очаг. Я хотел было дать волю своему озорству и спрятаться лучше, но не смог, как никто другой не сумел бы томить ожиданием два искренне любящих сердца. Обсудить на форуме Обсудить на форуме