Отдаваясь тихим эхом в безмолвной долине…

 

Отдаваясь тихим эхом в безмолвной долине, мои новенькие сапоги ритмично хрустели в липком снегу мартовской оттепели. Вокруг не было ни души – лишь черные столбы голых деревьев, сплошной слой снега по голень, да утренний морозный туман, что закрадывался под полы моего плаща, собираясь, по-видимому, довести меня до лихорадки… Но не тут-то было – чтобы затащить коренного вайгра в постель с жаром на пару недель ему придется еще как постараться.

Наконец, мерный и монотонный хруст моих шагов окончился – я остановился на развилке: либо еще выше в гору, либо, наоборот, вниз по долине… Сложный выбор, на самом деле, учитывая, что я был в этом месте впервые – в такую глушь можно было зайти, лишь охотясь за каким-нибудь там личем или вампиром, чем я, собственно, и занимался, собираясь все-таки прикончить этого ублюдка…

Внимательный читатель уже, наверное, задумался – где же я в таких местах отыскал тропки, да еще и под немалым слоем снега? Все было просто – я шел по следам парочки управляемых моим вампиром зомби, что умудрились сделать тут развилку: их яростные даже в отсутствие людей шаги вырывали большие комья снега, делая след неповторимым на фоне узеньких ямок пробегавшей пару дней назад лисицы и практически незаметных ветвистых бороздок какой-то мелкой пташки. И я бы без труда уже нашел бы этого вампира, если б не эта чертова развилка, гори она огнем, - ведь я понятия не имел, куда мне идти, и оставалось лишь дождаться видения, что хоть как-то подскажет верное направление.

Да, я обладал редким даже среди аристократии вайгров даром предвидения, который не раз меня спасал – обычно я видел события именно из моего будущего и обычно они не сулили ничего хорошего, но, благодаря тому, что я узнавал об этом заранее, я с самого детства успешно избегал почти всех проблем, кои сыпались на меня, наверное, сотнями. Особенно хорошо это проявлялось в бою, когда опасность была до неприятного близка, а весь организм просыпался от банальной повседневности, давая целые ворохи видений про то, как меня убьют через секунду самыми разнообразными способами. Да, в трудную минуту это всегда спасало, но в тот момент мой дар шел как-то туговато…

Оглядев сквозь черные шесты леса окрестные скалистые родные горы, обляпанные падавшим сверху снегом, я втянул полной грудью морозный, но оттого донельзя свежий воздух, что приятно обжигал своей стужей мои ноздри, и понял свою проблему – здесь я чувствовал себя практически как дома: этот лес, этот еле слышный, но оттого не менее холодный ветерок – к этому я привык с рождения. Но, к сожалению, наслаждение этим пейзажем лишь вредило мне – надо было встряхнуться, проснуться, чтобы ко мне пришло хоть одно видение, а иначе бы я мог простоять тут до самого лета…

И почему я был спокоен, черт подери?! Тут же полно зомби – вон их свежие следы, они шастают где-то поблизости, готовые в любую секунду учуять мой запах и прибежать на сытный завтрак… Нуда, сколько их тут было? Двое? Пятеро? А скольких я уже убил?

Взглянув на себя, я обнаружил ножны с рунными палашом и дагой, первый из которых с легкостью рубил нежить, будто вареную картошку, а также два пистолета, снаряженных магическими пулями, что валили упырей с двадцати шагов, – это все не оставляло зомби ни единого шанса в скоротечном бою против меня. Это и вселяло твердую и греющую душу уверенность, что тебя здесь не сжуют, как неудачливую корову… и это все мне надо было, конечно, куда-то деть.

Недолго думая, я снял оба ремня, тяжелевших от оружия и сумки с деньгами, и повесил на сук оказавшегося рядом тополя, с морозным хрустом отойдя после этого на пару шагов, чтобы оглядеть свой арсенал и прочувствовать свою беспомощность…

Секунды длились, наверное, часами в затянувшейся скуке окрестной тишины - для верности я даже снял свой длинный кожаный плащ, да широкополую шляпу – верную атрибутику любого охотника за нежитью – и бросил их в снег… И?.. Ну?.. Где?!.. Я что-то забыл?..

- Господи, ну им же не убьешь никого тут! – возмутился я вслух, доставая простой узенький кинжал из голенища правого сапога, но собственные мысли были донельзя принципиальными, и я, для демонстрации неизвестно перед, кем метнул его в дерево шагов на десять – тот, уныло звякнув об заледеневший ствол, упал в снег, что меня еще больше разозлило… но отнюдь не напугало. Больше уже ничего не оставалось, надо было ждать.

И вот, стоя посреди абсолютно безжизненного леса, будто идиот, что решил вдруг раздеться до слабоватого для таких морозов черного камзола, из-под которого струились белоснежные рукава моей тонкой рубашки, я ожидал «прихода» уже минут десять, но мозг, теребимый попытками запугать самого себя этой нелепой ситуацией, отказывался подавать что-либо полезное, разок дав посмотреть на какую-то эпичную битву между Империей и Хайгардом – и все. Ну почему я был так спокоен? Любой бы крестьянин уже бы изгадил тут все вокруг от страха – а мне было все равно…

Постепенно становилось все холоднее и холоднее, колючий мороз закрадывался в беззащитные подмышки, вытягивая оттуда живое тепло. «А вдруг замерзну?» - мелькнула тщетная надежда на опасность, что разрушилась лежавшим неподалеку плащом. Замерзну – оденусь, ничего не случится… Действительно, обычная повседневная скука: ну сходил в лес прогуляться – чего бояться-то?

В охватившем меня возмущении угрюмо заурчал желудок, которому явно не хватило ночного завтрака, и меня вдруг осенило – черт подери, я же забыл сыр с хлебом! Это, значит, мне голодать до самой ночи как минимум?!

 

Учуяв своим знатно подгнившим носом чей-то теплый аромат, упырь, некогда бывший крестьянином Драйком, резко оскалился, повернувшись в сторону, откуда пришел человеческий запах. Выдав какой-то непонятный булькающий звук, он тут же рванул по липкому снегу сквозь березовую чащу навстречу долгожданной человечине – Драйк так давно не кушал! Вместе с ним последовала пара его сородичей, что уже давно обреталась поблизости в поисках живности, которая, наконец, сама к ним пришла.

Неуклюже обдирая плечи о проносящиеся мимо деревья, они с кровожадными рожами, награжденными каждая парой красных от крови глаз, неслись навстречу мне, сокращая путь за считанные секунды. И тут они увидели жертву, что, не глядя в их сторону, выпускала облачка пара, и резво завопили хором от предвкушения сладкого мяса, ускоряя свой и без того бешеный бег. Он был тут, он был живым, он был большим и увесистым куском мяса – намного лучше уже осточертевших безмозглым упырям коров…

Даже и не дернувшись от резкого вопля, молодой и статный мужчина спокойно повернул в сторону, откуда неслись зомби, свое усеянное аристократически тонкими чертами лицо, еле заметно напрягая мускулы. Первым добежал Драйк, уже бросившись на несчастного парня, но подобной реакции он никак не ожидал – нога, будто сама по себе, отлетела в сторону, как и сама жертва упыря, давая зомби свободно пролететь шага четыре, прежде чем рухнуть в зыбко-белое зимнее покрывало. В руках человека блеснул начищенной сталью палаш, но остальные упыри не могли этого понять, несясь навстречу своей неминуемой гибели. Растрепывая свои длинные черные волосы, мужчина снова рванул в сторону от второго неуклюже махавшего руками ублюдка и, быстро крутанувшись, снес тому голову – та, оставляя за собой кровавый след, пролетела чуть дальше потерявшего координацию тела и благополучно исчезла с хрустом под снегом.

На третьего зомби владельцу магического палаша маневра уже не хватало, а потому он попросту бросился от него куда подальше, делая стремительный кувырок. Лихо сменив направление бега, ублюдок уже был готов настигнуть свою жертву, выбрасывая вперед свои руки в долгожданном прыжке, но жертва и тут не дала промаха, невероятным образом резко откатываясь еще дальше. Чуть разочарованно взглянув на неуловимого противника, упырь мгновением позже с шумом распластался на снегу, тут же начав резко подниматься, но изящный и дорогой сапог с невысоким каблуком сильным ударом меж лопаток пришиб его обратно к земле.

- Куда это ты собрался? – с издевкой спросил я у не понимающей вопросов нежити, уже примериваясь клинком, чтобы отрубить ему конечности, пока первый ублюдок еще не успел доковылять до меня на своих «одних»…

 

Мигнув, я удостоверился, что это было все-таки видение, а я все также стоял, потихоньку замерзая, напротив своей амуниции. Обычно «приходы» не отнимали у меня ни секунды времени из моей реальной жизни, они как бы добавлялись к ней «параллельным осознанием», как говорил мой отец. Но, несмотря на это, порой от них сложно было отвязаться, особенно, когда реальность была куда скучнее того быстрого боя…

«Значит, их там трое» - прикинул я, всматриваясь в сторону, откуда прибежали упыри… или, точнее, прибегут, после чего, грустно взглянув на висевший всего-то в паре шагов от меня палаш, понял еще одну проблему: я успею его выхватить. Ну что же, Амадеус, ты сам на это вызвался, иначе действительно будешь голодать целый день.

Четко развернувшись назад, будто солдат на плацу, я пошел по лесу в противоположном от упырей направлении, подсчитывая свои шаги – наверное, для очередного осознания трудности своего положения. Ведь, конечно, с тремя зомби я мог легко справиться и уже однажды справлюсь, но это не лишало их почерневших и при этом весьма прочных зубов, что мне показались намного острее в виду тридцати шагов, отделявших меня от оружия… И тут, где-то далеко-далеко на грани разгоравшегося долгожданной тревогой сознания мелькнула слабая-слабая, еле заметная мысль – «А ведь, если что, тридцать шагов я-то успею пробежать…». И все. Никакого страха – я ж ведь, черт подери, успею! Ну зачем мне надо было об этом думать, а? Снова, раздражаясь на самого себя, я развернулся и отошел еще на двадцать шагов, а это, честно говоря, уже было немало.

Дурацкая затея – зомби бегали ничуть не медленнее меня, и я бы вряд ли успел вовремя схватиться за оружие… А ведь мне надо будет потом их прикончить, да и вампира к тому же. Мне вообще надо было много чего сделать полезного и приятного в этой жизни, а я, как дурак, стоял в полусотне шагов от всего своего оружия и опять ждал очередного видения. Да и встал еще так, чтобы прибежавшие ублюдки отрезали бы мне путь к спасению. Становилось уже не на шутку страшновато, о чем свидетельствовал пот, проступивший в самых укромных уголках моего тела, несмотря на все крепчавший мороз. Черт, а ведь правда не успею, если…

 

Придавив бледного вампира сапогом к земле, я целился ему в голову единственным оставшимся пистолетом… Но его определенно хватало. В принципе, у него не было шансов – его меч валялся в стороне, а из бока на голый камень струилась кровь от первого попадания, уже пропитав рубашку этого ублюдка. Превратиться в туман он тоже не мог – заметив это вовремя, я бы успел сдавить серебряный курок своего гномьего пистолета. Все его сподручные упыри уже подохли… Правда, у него не было шансов.

Он глядел на меня чуть испуганным взглядом, слизывая с щеки вытекшую изо рта кровь. Он прекрасно понимал, почему я медлил, и, решив прорвать молчание, заговорил первым:

- Тебя мучают вопросы?.. – вампир, которого постепенно покидали его силы, говорил с заметным хрипом. Я знал, что с ними нельзя разговаривать – так учили в Схолуме, но вопросы меня действительно мучили, и я не был уверен, что одной лишь смертью этого ублюдка удовлетворюсь на всю жизнь.

- Зачем ты это сделал? – откуда у меня, в свою очередь, взялся хрип я понять не мог – наверное, от окончившегося только что жаркого боя, после которого я до сих пор не мог прийти в себя и успокоиться.

Чуть склонив голову набок, будто он и не умирал, истекая кровью, вампир ответил не сразу, качая головой:

- Мади, ты не понимаешь…

- Ну так объясни! – надавив сапогом, взорвался тут же я, сгорая от ненависти к уроду, что еле смог втянуть со стоном воздух под моей ногой. Разговор сам по себе вызвал во мне воспоминания той кровавой бойни в родной деревне, от которых я часто терял контроль над собой…

- Я не мог по-другому, Мади, я хотел, но не мог - я ведь держался целых два года…

- Я знаю.

- А потом… - он оправдывался, скот, - потом меня захлестнуло, я увидел ее тонкую шею, ее нежную девичью кожу…

- То есть, Милана тебе показалась приятнее наших гусей? – брезгливо съязвил я, вспоминая молоденькую крестьянку. – Именно потому ты решил ее сожрать?

- Да, а потом я уже не мог остановиться…

- Ты дал слабину.

- Я тогда забыл про то, что такое сила или слабость… Я тогда вообще забыл себя… Но ты это и так знаешь, - догадался вдруг он: я попросту не мог спросить именно то, чего хотел, а потому начал с самого легкого. И его проницательность вдруг поразила меня – он все еще был человеком, что знал меня, как облупленного, что обучил меня своему делу, что растил меня всю жизнь, что воспитал меня и для бодрости хлопнул тогда по плечу, когда я покидал родной особняк, уходя в Схолум. Он был со мной, когда я зарубил первого упыря, он был со мной, когда меня два месяца била лихорадка после неудачной встречи с каким-то магом, он был со мной, когда я страдал от несчастной любви, он был со мной, когда я плакал в день смерти сестренки…

Силы отчаянно покидали меня – от осознания этой несостыковки между собственным отцом и ублюдком, высасывавшим кровь из людей. Я перестал чувствовать себя охотником, я возвращался в детство, становясь послушным и таким же сумасшедшим, как и мой отец, мальчиком. Уже почти надорвавшимся уставшим голосом я все-таки спросил:

- Зачем ты укусил м-маму?

Вознаградив меня искренне жалеющим взглядом, отец сразу и не нашелся, что ответить, отчаянно подбирая слова:

- Ты… Мади, ты пойми – я не мог так… в одиночку…

- Мог.

- Нет, - снова закачал он головой, - это очень тяжело, невероятно тяжело…

- Нет, ты мог.

- Это захватывает твой разум, крупица за крупицей… Наверное, я сильно изменился, - продолжал он, - я уже забыл, что такое жить без страха, когда тебя могут разоблачить в любую минуту…

- Ты мог, - снова повторил я, вбивая скорее себе в голову эти слова, нежели чем пытаясь их сказать отцу.

- Пока ты не попробуешь, ты не узнаешь, каково быть вампиром…

- Мне наплевать! Ты мог.

- Я хотел отвести ее к озеру, но она отказалась…

- Поэтому ты сделал ее гулем, долбанный ты ублюдок?! – снова сорвался я на крик. - Поэтому теперь у меня больше нет вас?! Потому что ты сдался, да? Потому что в твоей чертовой душе не осталось ничего человеческого, да? Потому что ты теперь монстр… папа, ты монстр, ты можешь это понять?! Тебя больше нет, ты умер, ты сдох - теперь уже точно! Надо было тебя прикончить еще когда ты только заразился!!! – у меня кончилось дыхание, и я с хрипом втянул ледяной воздух. – Ты… ты…

- Да, извини, - кивнул отец и в пару мгновений превратился в дым, что пропустил сквозь себя опоздавшую с оглушающим хлопком пулю… Я слишком увлекся самим собой – понял я, бессильно глядя на быстро уползавший с края обрыва туман, некогда бывший моим отцом.

 

Снова моргнув посреди безмолвного леса, я вдруг услышал жуткий вопль трех глоток, что донесся, как и ожидалось со стороны дерева с моей амуницией - не медля ни секунды, я рванул к нему, надеясь преодолеть чертовы пятьдесят шагов раньше зомби. Вязкий снег хватался за ноги, не давая как следует разогнаться, и я чуть не падал в этой зимней мешанине, пытаясь добраться до палаша раньше упырей… Чертовы ветки то и дело бросались в глаза, а руки уже горели от снежного холода, окунувшись в него пару раз; оставалось каких-то двадцать шагов, когда первый зомби уже задел плечом кобуру висевшего на суку пистолета.

Поняв, что дело плохо, я резко развернулся и побежал в обратную сторону, судорожно соображая, как убить трех упырей без единого лезвия в руках, и мне хватило всего нескольких секунд, чтобы прийти к выводу: никак. Этих ублюдков было донельзя сложно убить без магии, а уж голыми руками – действительно невозможно: им было все равно на сквозные дыры, отрубленные конечности прирастали обратно, а про синячки и ушибы от рукопашного боя и говорить было нечего. Единственное, что пришло в голову – так это переломать им руки-ноги, но и это, учитывая их жесткий норов и количество, было отнюдь не просто… Нет, это было нереально.

Тем временем, твари сокращали разрыв – я, в отличие от них, уставал, а ведь пробежали мы уже пару сотен шагов… Наконец, не заметив в снегу коряку – да и как ее заметишь?! – я вломился в нее ногой, отправляясь с воем в столь несвоевременный полет. Ледяной снег жгучей липкой массой ударил в лицо, набивая рот и ноздри, но на это я не обращал внимания, равно как и на жуткую боль в голени. Судорожно вскочив и резким движением сбросив с лица остатки снега, я обнаружил себя в каких-то пяти шагах от знакомого мне крестьянина с залитыми кровью белками глаз и распахнутой пастью рвущегося за жертвой хищника. Как я его узнал понять невозможно, ибо все его бледное лицо уже хорошенько поело темно-бурым гниением, а лишенный ноздрей огрызок носа практически отвалился, как и посеревшие обглоданные уши. Почти уже настигнув меня, упырь со всего маху споткнулся о ту же корягу, что с глухим стуком выдержала удар, отправив ублюдка в зрелищный полет прямо на меня – сердце на мгновение остановилось…

Ловко увернувшись в сторону, я побежал дальше в густую рощицу, уходя от двух других продолжавших порой вопить зомби и прислушиваясь к стучащему в висках пульсу. Виляя меж деревьев, я понадеялся, что погоня хотя бы в них отстанет, но не тут-то было – удары ветвей и стволов их, кажется, лишь подстегивали. Разрыв сократился уже до каких-то пяти шагов, когда рощица кончилась и мы выбежали на открытую полянку с одиноким, согбенным под снегом силуэтом древней березы – именно к ней я и рванул, постоянно оглядываясь на мертвяков.

К счастью, до березы они так меня и не настигли, позволив мне с разгону чуть ли не взлететь по ее стволу – два удара ногами по ее белой коре - и я, оттолкнувшись, сделал зрелищный кульбит в воздухе, приземлившись уже за упырями… Но, к несчастью, сальто оказалось слабоватым и я чудом упал хотя бы на четвереньки – зомби тут же развернулись, чуть ли не заваливаясь в снегу, и с глухим рычанием рванули за мной обратно, в то время как я начинал понимать, что уже не успею убежать…

Кое-как вскочив, я принял первого на себя, хватая за правую руку, которой он пытался меня ударить – шаг в сторону, пропустить мимо и резко дернуть за кисть, продавливая другой рукой локоть. Смачно хрустнув, рука упыря неестественно выгнулась, но тот даже не закричал от боли – не останавливаясь на этом, я в том же движении крутанул ублюдка вокруг себя, отчего тот, не поспев за мной, рухнул мордой в снег. Но его товарищ, времени даром не теряя, с разгону сбил меня наземь неподалеку от уже валявшегося там зомби и вжал в снег всем своим весом. Зарычав визгливым воем – а по-другому назвать этот смрадный ужас, дунувший мне в лицо, невозможно, – тварь попыталась откусить мой нос, но ей не давала моя вовремя подставленная рука, что отчаянно сжимала голосивший кадык монстра. Тем временем вторая моя рука удерживала одну из лап зомби, обезоруживая меня перед когтями другой лапы, что уже шастала где-то поблизости… Мимолетные мысли о том, что неподалеку валяется еще один вполне боеспособный упырь, а третий уже должен был подбежать, загоняли меня в еще большую тоску, но на то я и был охотником за нежитью, чтобы вовремя узнать о том, что свободная лапа через мгновение раздерет мне лицо – отпустив руку зомби, я подставил свою руку под его живот и с криком при помощи двух рук и ноги перекинул упыря через себя, тут же хватаясь за его лодыжку.

Оставшись лежать в снегу, зомби никак не смог мне помешать с не менее звучным хрустом сломать ему колено, но вот второй успел как раз вовремя – уже когда я отпускал покалеченную ногу, он схватил меня за плечо и, рванув к себе, попытался укусить. Кое-как остановив его уродливую морду ладонями, я не заметил третьего упыря, что, наконец-то, догнал нас, снеся обоих в ледяную и вязкую кашу. Укус последовал незамедлительно – с дикой болью зомби оторвал кусок кожи с моей шеи, отчего я завопил во всю свою кровоточащую глотку, пытаясь хоть как-то оторвать от себя эти цепкие объятия…

Когда подоспел упырь со сломанной ногой, меня уже раздирали на части, не обращая внимания на бессильно барахтавшиеся в снежной каши безоружные руки…

 

Вглядевшись в кричавшие силуэты меж черный стволов и постаравшись отогнать от себя этот кошмарный «приход», я пришел к выводу, что бежать к оружию – не вариант, а потому понесся к ближайшей скале, надеясь успеть к ней раньше, чем меня настигнут трое упырей, благо, что им до меня оставалось не менее сотни шагов…

Добравшись до отвесной серой стены, вознесшейся метров на тридцать сквозь снежный слой, я, чуть притормозив, с разбегу зацепился пальцами за узенький карниз в почти трех метрах над землей, отчаянно помогая себе ногами. К счастью, камень здесь с годами обламывался, создавая удобнейшие маленькие уступчики, забраться по которым мне не составило труда. Оставив зомби бессильно вопить и бить стену кулаками, я вскарабкался на более-менее приличный карниз и быстро исчез в оказавшемся неподалеку проеме, уходя вглубь каменной стены…

Карабкаться по отвесным скалам с постепенно немеющими от холода пальцами – дело ужасно неблагодарное, но меня этому учили, наверное, с самого детства, потому что в нашем горном княжестве скалы эти были повсюду, и не уметь их преодолевать даже в самые лютые морозы становилось залогом смерти. И, вспоминая видение, где мой отец своим туманным существом спускался с уступа, я уже знал наверняка, что надо было свернуть на тропу, что вела выше в горы – и эта уверенность придавала мне сил, будя трепетным ощущением скорой развязки… Надо было только оружие достать.

С зомби сложно драться, особенно голыми руками, но обманывать упырей донельзя забавно – слезая со скал спустя час буквально в трех сотнях шагов от того места, где на нее забрался, я наблюдал, как они вдалеке, все еще периодически повизгивая, ожидали, когда же глупая жертва вернется обратно. Но, забирая свое оружие с тополя, я даже не собирался оправдывать их ожидания – отец мог легко учуять смерть своих подопечных, а лишний раз его тревожить мне не хотелось. Хотя, скорее всего, обладая тем же даром, что и я, он уже давно узнал, что я приду, но оправдывать лишнюю драку подобной вероятностью было все-таки глупо, а потому я свернул на нужную тропку, начав взбираться в гору в поисках пещеры или лачуги, где он мог жить… или, скорее, существовать.

 

Отец сам ждал меня – на небольшой каменной площадке, образованной уступом посреди скальной стены. С одной стороны – пропасть, с другой – скала, позади и впереди продолжалась узкая горная тропка – все просто. Хорошее место для боя, ровное, открытое – только появившееся из-за горизонта солнце неприятно слепило мне глаза со своего мутно-голубого неба, зачерняя одинокий силуэт моего отца, что спокойно стоял на другом конце площадки, расслабленно ковыряя что-то в голом камне своим мечом – тоже рунным, но не столь, конечно, древним, как мой палаш. Он всегда собирал свои теперь уже спутанные и грязные волосы в хвост драгоценной старой брошью – те, чуть трепыхаясь на слабом и морозном ветру, нисколько ему не мешали, в отличие от моих, что то и дело норовили залезть в глаза… Ну ничего, и это пережить можно, хотя от удобства отцовской позиции я уже начинал сильно нервничать – во первых, вампиризм никогда не отнимал приобретенных за жизнь навыков, а это значило, что дрался мой отец все также талантливо, и будущее видел он ничуть не хуже меня, во-вторых, на его стороне был опыт и силы данные ему его болезнью… А у меня? Лишь ненависть, да на один пистолет больше…

Я встал напротив него, шагах в двадцати, и скинул в сторону шляпу – все равно слетит во время боя. Нервы шатались, будто молочные зубы – руки дрожали, а ноги все никак не могли найти удобного положения… Кажется, он это заметил – оттого, наверное, на его лице появилась ухмылка, еле заметная в мощном неприветливом свете рассветного солнца. А шляпу я зря снял – она хоть как-то спасала, теперь же я ужасно щурился… Сходить, надеть обратно? Что за идиотизм, Мади?! Ты ж собственного отца убивать собрался! Отца? Нет, это был вампир – без имени, без рода, без дома и жены. Он мне никто, он мне враг и более ничего… Надо было убить вампира, убить какого-то вампира – а нервы все равно не выдерживали. Вам только глупцы, да и я сам скажут, что перед дракой ничего не боятся – всегда страшно, если это настоящий бой и ты не знаешь концовки. А я ж ведь знал ее! И что?.. Почему-то это ни в коей мере не спасало – предсказания частенько ошибались, ведь судьба меняется постоянно…

И чего мы стояли? Чего он ждал? Ему же ведь тоже нужно было драться, ибо только я знал, где он обитает, и то, что он – вампир. Так чего же? Отец мне что-то показал рукой, но та слилась на фоне его черного силуэта… Может, правда шляпу надеть – ни черта ж не видно? Нет, поздно. Кажется, он поманил меня ладонью… Хорошо, пойдем…

Аккуратно вытянув одной рукой палаш, другой – дагу, я медленно пошел навстречу папе, что достал тот же набор, правда с мечом подлиннее, да потяжелее. Ну ничего, это было мне в плюс… или в минус? К чертям, пора было драться! Он должен был подохнуть! Еще три шага, нет – прыжка. Я рванул ему навстречу, уже получив видение о том, как отец меня встретит. И тут будущее, благодаря нервам, посыпалось на меня сплошным водопадом, выдавая целые серии вариантов боя… Отца, судя по всему, наш с ним общий дар тоже не обделил, выдав даже что-то забавное, отчего он вдруг усмехнулся.

Рубанув как следует с плеча, я как-то отчаянно усмехнулся в ответ, делая вид, будто и мне привиделось что-то донельзя смешное, хотя на самом деле я там только и делал, что нелепо умирал. Бликуя на солнце, зазвеленела тонким кличем сталь, порой даже оглушая, - мы с отцом, наконец, сошлись лицом к лицу, ловко переступая на неровном камне утеса. Клинки, со свистом рассекая воздух, молниеносно метались из стороны в сторону, каждый раз готовые пролить вражью кровь, но наши верткие тела вовремя уходили от ударов, а верное оружие раз за разом парировало опасные выпады – мы с папой были признанными мастерами своего дела. Но нам было не до красоты боя – каждый сосредеточенно разбирал разномастное будущее, пытаясь предсказать хоть что-то, но это было невозможно, как через пару минут догадался я. Только не с ним – переплетенные эфирные ветви наших судеб менялись постоянно, благодаря необычным способностям, и бой скорее походил на красочную театральную постановку, нежели чем на серьезную драку.

Это могло продолжаться бесконечно долго – все зависело от того, кто первый, недоглядев, ошибется, а осознание подобной истины подхлестывало еще сильнее, заставляя в мгновения пронюхивать каждую деталь будущего. Но в какой-то момент я почувствовал, что отключился – будто бы смотрел со стороны на этот причудливый безмолвный танец бесновавшихся родственников, а все предсказания заплыли сплошной массой какого-то, скорее, интуитивного чутья: я не думал, мое тело само понимало, что надо делать, прислушиваясь к голосу сверхъестественного дара. И тогда я освободился от этих тягот и, словно эстет, насладился происходящим, вглядевшись в напряженно-бледное лицо некогда моего отца, вдохнув полной грудью заряженный тонким звоном морозный воздух… и чуть не пропустил выпад, запоздало сообразив, что забылся – надо было, как учил отец, прикладывать все усилия без остатка.

И тут я снова услышал до боли знакомые вопли вернувшихся за мной упырей – только этого и не хватало. Заранее укорив себя за то, что забыл, как их трупы валялись в видении совсем неподалеку, я прикинул, как от них избавиться, когда перед носом то и дело проносилось острие папиного меча. Бежать сейчас к ним было бессмысленно – я получил бы пулю в спину, тратить на них драгоценные пистолеты не хотелось – я помнил, что именно ими поразил отца, значит, оставалось дождаться, когда они сами придут к нам и помешают дуэли.

Взбудораженное боем сознание тут же подкинуло будущее, в котором первый упырь снес меня за мгновение до папиного выпада – я сосредоточился до предела, ожидая, когда же он его проведет и, каким-то чудом уйдя от непредсказанной атаки, дождался его, тут же отпрыгивая в сторону. Промахнувшийся мимо меня зомби с легкостью насадился на отцовский меч, дав мне толику времени, чтобы, отступив, ловко снести голову второму и подрубить, пригнувшись, ноги третьему – теперь последние двое не представляли опасности, но я снова осознал очередное на этот раз фатальное будущее и рванул, что было возможности к вампиру, понимая, что не успеваю… каких-то пяти шагов.

Попытавшись спрятаться с отцовских глаз, я ушел в сторону, прикрываясь за зомби, пытавшимся со злобным рычанием слезть с клинка, но папа предугадал этот шаг, оттолкнув меч вместе с упавшим от этого упырем – теперь обе его руки были свободны, но одна уже тянулась за пистолетом на поясе… Четыре шага.

Он выхватил его в одно мгновение, но мне оставалось уже три шага, отступая, он навел его, не поднимая, прямо с пояса, но мне надо было только прыгнуть, занося свой палаш для карающего удара, – и тут меня за сапог ухватил упырь с торчавшим из него мечом. Неловко взмахнув руками, я с шумом и стоном распластался на камне, выронив оружие и подставив вместо носа тут же наполнившуюся тупой болью скулу… Зомби сразу потянулся ко мне, но вампир, уже спокойно наставив на меня дуло своего пистолета, приказал ему отвалить от меня, что тот послушно и сделал, нехотя отползая в сторону… Надо было убить этих гадов еще тогда – глупая ошибка. Теперь же оставалось лишь ждать своей смерти – отец, ведь, не промахивался с такого расстояния - и пытаться найти выход. Были, конечно, свои пистолеты, но я бы точно не успел.

- Встань, сын, - бросил тот, часто дыша после напряженного боя. Выполняя приказ, я уже раз пять или шесть увидел, как умираю от пуль, пробивавших мой череп, грудь, срывавших кадык, оставляя горло фонтанировать кровью, но самой неприятной была пуля, угодившая в живот – в том варианте папа оставлял меня умирать, еще несколько часов замерзая на этом треклятом холодном солнце. И ни разу за уже десяток или два промелькнувших предсказаний я не выжил – везде только смерть, причем в ближайшие пару секунд… Захотелось взвыть от страха и отчаяния – ни черта я не хотел тут умирать, но падать на колени и молить о пощаде было, конечно же, ниже любых моих принципов, причем в этом случае отец все равно стрелял. Еще никогда я не видел такого количества безнадежного будущего – оно меня ошеломило, и папу, кажется, тоже.

Вглядевшись куда-то сквозь меня, он не верил своим глазам, видя, как я умираю десятки раз от его рук – почему-то я чувствовал, что видел он тоже самое. И сейчас он оказался моим отцом, ему вдруг стало страшно - он не захотел всего этого расстрела, медленно и нерешительно опуская дуло в мои ноги… Именно тогда я и выстрелил, резко выхватив один из пистолетов – пуля, выбив кровавый фонтанчик, попала ему в бок. Отец, дернувшись и вскрикнув, выронил оружие и завалился на спину, дрожащими руками схватившись за вмиг покрасневшую рубашку…

Со звоном металла отбросив разряженный ствол в сторону, я подскочил к стоявшему неподалеку зомби и вырвал из него отцовский меч, разрубив при этом упыря напополам. Теперь опасности не было… Отпустив клинок, я выхватил второй пистолет и навел на лоб бледного вампира, придавив сапогом его к земле. Это была победа, но еще рано было ее праздновать, я хотел чуточку насладиться моментом – я был жив, а эта тварь умирала. Плевать, что теперь он смотрел совсем по-человечески – я видел его глаза, когда он уродовал зубами шею моей матери, пускай он тогда не контролировал себя, но это сделал он и никто другой. Да, это я умолял его жить с этим бременем, да, это я кормил его гусями и коровами, да, это благодаря мне он все-таки сорвался, но это отнюдь не значило, что это я должен был умереть, а не он, потому что каждый ответственен за самого себя. Я его уговаривал – но он мог и сам себя прикончить… или не есть людей. Не я имел право его убить, но он должен был умереть как вампир, убивавший крестьян моего княжества, – и я собирался выполнить свой долг.

Отец глядел на меня чуть испуганными глазами, слизывая с щеки вытекшую изо рта кровь. Как и тогда, он думал, что знал, почему я медлил, а потому решил прервать своим хрипом молчание:

- Тебя мучают вопросы?..

- Нет, заткнись, - бросил я, сдавливая серебряный курок гномьей работы и памятуя об уроках Схолума.


Оцените прочитанное:  12345 (Ещё не оценивался)
Загрузка...