Бремя светлых Take up the White Man's burden— No tawdry rule of kings, But toil of serf and sweeper— The tale of common things. The ports ye shall not enter, The roads ye shall not tread, Go make them with your living, And mark them with your dead. Rudyard Kipling, The White Man's Burden (1899) — Я не понимаю, какого демона мы здесь забыли, — процедил Роланд, вглядываясь в линию горизонта. Три дня проведенные вдали от бритвы и чана с водой покрыли его шею и щеки трогательным золотистым пушком. Девятнадцатилетний леонец отчаянно хотел домой, к пастушкам, стогам сена и виноградникам. Увы, вокруг простиралась лишь голая степь. Жаркая, безграничная и однообразная. Оркесия. — Ищем тебе жену, конечно, — зло хохотнул в ответ взводный Арчи. - Тебе оркши по нраву или на гоблиншу глаз положил? Роланд лишь покачал головой в ответ. Сил на перепалку у него не было. Остальные солдаты бросали пожитки на землю и изнеможенно падали рядом. Люди устали настолько, что для назначения дозорных капитану Хоме Радову пришлось раздать пару хороших зуботычин. Третий день они практически без передышки отступали к городу Дарраку, где квартировался их гарнизон. Шли, не снимая доспехов, в мокрых от пота поддоспешниках, голодные. Воистину, подумал Хома, осматривая свое войско, горе побежденным. Разбить гнездо клана Баггар-дун оказалось плевым делом. Несмотря на огромное численное превосходство, большинство орков никогда не сражались в строю и, к тому же, совершенно не желали умирать за своего вождя. Бойцы Хомы без труда рассеяли этот сброд, а воинский маг превратил их хлипкую цитадель вместе с мятежным вождем и его советниками в огромный костер. Увы, именно в этот момент на их обоз налетели гоблины верхом на страшных полуразумных волках — варгах. И вырезали всех. В том числе и командира войска, графа Эрингемского. Пехота Хомы не успела на выручку и осталась без удобных телег, запряженных волами и большей части провианта. А что самое паршивое, чертовым наездникам позарез понадобилось добить остатки войска. И все дни и ночи отступления они атаковали с разных сторон, выкашивая его солдат. Хома отхлебнул из фляги теплой воды и угрюмо посмотрел на заходящее солнце. До города оставался один дневной переход. Доживем ли? Бойцы шептались промеж собой о том, что гоблины не станут атаковать их так близко от города. Но сам капитан не верил в гоблинское благоразумие. Ему были хорошо знакомы символы на их щитах и доспехах. Это были не слуги Баггар-дуна, а остатки разгромленной в ходе недавней большой войны армии Темного владыки. Им нечего терять, некуда идти. Значит, они обязательно атакуют лагерь и этой ночью. — Ведь мы же победили. Так зачем мы здесь? — снова заныл Роланд. Его прислали вместе с подкреплением полгода назад, и он не застал ничего. Ни великой войны, ни великой победы, ни открытия Оркесии. — Серьезно, парни, Темный Владыка мертв. Пора по домам. Я счи… Что считал Роланд, так и осталось загадкой. Кулак Хомы, упакованный в местами поржавевшую, но все еще крепкую латную перчатку врезался ему в живот. Жалобно звякнула тонкая кольчужка и юноша рухнул на землю, жадно ловя ртом воздух. — Ты поедешь домой, Роланд, когда я прикажу, — Хома говорил нарочито медленно и отчетливо. Этот урок должны запомнить все. — А до тех пор, ты будешь делать то, что я скажу. И говорить, когда я прикажу. Ты понял? Для закрепления усвоенного, Хома пнул беднягу в бок. Тот охнул и с трудом кивнул. — Те из вас, кто думают, что с концом злобного упыря на черном троне закончилась война, - зычно продолжил капитан, теперь уже обращаясь ко всем, - могут на досуге пересчитать, сколько тут живет вонючих орков, гоблиноидов и прочего сброда. Если мы отправимся по домам, завтра они придут к нам и убьют нас всех. Так что, подбирайте сопли и готовьтесь к ночной драке. Живо! Ночь и в самом деле выдалась жаркой. Строить укрепления в открытой степи от варгов, способных перемахнуть двухметровые препятствия, было невозможно. А вот правильное построение, когда закованные в латы воины становились кругом и отражали первый натиск, в то время как лучники били из-за спин по врагу, позволяло отбить яростные, но нестройные атаки. Так случилось и в этот раз. Небо благоволило защитникам и к полуночи тучи разошлись, открыв бездонное, полное звезд небо. Яркий молочный свет осветил землю, и часовые смогли заметить приближающихся всадников издалека. В гоблинов полетели стрелы. А затем маг выпустил в несущуюся стаю ослепительно яркую голубую молнию, которая прошла сквозь атакующих щедро сея смерть направо и налево. А затем варги добежали. На несколько минут все смешалось. Латный строй дрогнул, сжался, атакованный со всех сторон. Отчаянно звенел металл, хрипло кричали люди и нелюди, выли огромные ездовые собаки. Стоявший в центре круга Хома бросился закрывать одну из образовавшихся прорех в защите. На него тут же напал спешенный гоблин, яростно размахивающий ятаганом. Капитан ловко увернулся от клинка и проломил голову паршивца верной палицей. Затем широким выпадом сбил еще одного прямо с варга. Варг зарычал и повалил капитана на землю, но тут же обмяк, утыканный стрелами. Спихнув с себя волчару, Хома вскочил, сокрушил палицей еще одного нападающего и встал плечом к плечу с остальными латниками. Ход сражения выравнивался. Не сумевшие сходу опрокинуть солдат всадники теперь отступали, уходя за горизонт призрачными тенями. Они вернутся, понял Хома. И они действительно вернулись. А потом и еще раз, перед самым рассветом, когда небо снова затянуло тучами и задремавшие дозорные чуть не прошляпили их. *** Когда рассвело, стало ясно, что с возвращением назад можно не спешить. Гоблины, желавшие во что бы то ни стало покончить с ненавистными людьми, растратили себя без остатка в ночных атаках. А люди выстояли. И теперь хоронили своих мертвецов, перевязывали раненых, сооружали носилки. В результате за день они прошли куда меньше, чем планировали. Но тут им, наконец, повезло. К вечеру их обнаружил конный разъезд гарнизона. Дальнейшее плохо запомнилось Хоме. Он руководил погрузкой раненых на прибывшие из Даррака телеги. После пил с командиром разъезда вино и обсуждал ратные подвиги. Потом они вошли в город, где их чествовали как триумфаторов. Мятежный клан разгромлен, невесть откуда взявшиеся недобитки армии тьмы кормят воронье. Загляденье! Но в голове Хомы при этом билась иная мысль: «всё пропало». Без графа Эрингемского и его штаба, без обоза, с таким количеством погибших и раненых гарнизону оставалось лишь вести глухую оборону в случае, если взбунтуется еще один клан. А сколько их обретается под этим сухим небом? Когда армия Темного Владыки пала, а сам он отправился в ад, армии Срединных королевств и Вечного леса оказались перед неприятнейшим открытием. Не существовало никаких лабораторий или магических устройств по созданию орков. Просто за бастионами твердынь королевства Тьмы раскинулась огромная страна, населенная этими грубыми и нецивилизованными созданиями. Такая огромная, что потери в Великой войне прошли для большинства кланов незамеченными. А многие жители и знать не знали про прошедшую Великую войну и мирно пасли скот либо грабили соседей. То, что оставленная без присмотра Оркесия сможет стать костяком нового вторжения в обжитые союзниками земли, было понятно всем. И армии остались тут, обживаться и налаживать контакт. Начали возводить крепости, обустраивать орочьи села, превращая их в маленькие города. Получили обильные подкрепления и стали расширять зоны влияния. Сталкиваясь на своем пути, то с радушием аборигенов, то с ненавистью. Впрочем, равнодушие на лицах попадалось Хоме куда чаще. *** — Хома, знакомься, это Фредерик. Паладин нашей святой церкви, - добродушно пробасил генерал Коврижка. - Фредерик, это тот самый капитан Радов, о котором мы говорили. Мой земляк, служил у меня с первых дней Великой и даже немного раньше. — Рад знакомству, - улыбнулся паладин и крепко пожал руку Хомы. Тот осторожно ответил на рукопожатие, лихорадочно прикидывая, что могло понадобиться святоше от него. Они расселись в креслах посреди гостиной в генеральском домике. Настоящем домике, сложенном из специально привезенных издалека камней. Двухэтажные генеральские хоромы нависали над остальными домами, вынуждая проходящих мимо орков и гоблинов втягивать головы в плечи. Внутри дом был обставлен предельно просто. Минимум утвари, множество арбалетов на стенах, узкие окна. Генерал не питал иллюзий насчет местных нравов. — Хома, Фредерик попросил нас о помощи. Ему нужен небольшой отряд провожатых на восток. И еще кое-какая помощь по прибытию. Передаю тебя в его полное распоряжение. Хома поднял брови: — Сэр, наша армия разбита, и я нужен здесь… — Мне виднее, Хома, где ты нужен, — мягко срезал его Коврижка. Хома пожал плечами. За годы совместной службы он хорошо узнал командира и не стал спорить дальше. Приказ есть приказ. — Фредерик, вам слово. — Паладин спокойно кивнул, и капитан понял, что этот высокий черноволосый мужчина лет сорока равен по чину самому Коврижке. — Хома, мне нужно добраться до долины Всех Ветров. Бывали там? Это на восток от ущелья Костей. Хома кивнул. Ущелье было ему хорошо знакомо. В нем он когда-то наголову разбил шайку гоблинов, грабящих окрестности этого городка. — От ущелья еще примерно два дня пути. Дорогу я знаю, но один не доеду. Места шальные, так что нужны люди. Примерно десяток. Больше – привлечем внимание. Меньше — можем не пробиться. — А что там, в долине Всех Ветров? – внезапно спросил Хома. Именно этот вопрос показался ему важнее других. Ну а что еще спрашивать, когда приказ уже получен? Он ожидал, что паладин тут же надует щеки и начнет вещать о секретности, но тот лишь улыбнулся и ответил: — Школа. *** Они покинули Даррак через три дня. Верхом на маленьких, но чрезвычайно выносливых лошадках, неприхотливых в еде и питье. Проезжая по извилистым улочкам, Хома вспомнил, какой была эта деревенька год назад. Пара десятков домиков из глины, да столько же шалашей. Теперь же город опоясывал крепкий частокол, возвышались бараки солдат и дома офицеров. Да и самим жителям перепало немало. Инженеры щедро раздавали строительные материалы и обучали орков премудростям строительства. Наиболее влиятельные аборигены давно перебрались в прочные армейские палатки. А вождь самого сильного в городе клана, исполняющий роль городского головы, жил в свежесобранном, причудливо украшенном деревянном «дворце». Правитель особенно гордился тем, что его хоромы были почти такими же высокими, как дом генерала. С собой Хома взял Арчибальда, самого проверенного своего ротного. А остальных подбирал уже сам Арчи. К удивлению капитана, среди них оказался и Роланд. После полученной взбучки парень блестяще показал себя в ночном бою и Арчи твердо вознамерился «делать из него человека». Сейчас лучник ехал замыкающим, поминутно оглядываясь — не скачет ли враг. Взволнованный, но полный решимости выжить, он напоминал Хоме его самого в первые месяцы службы. Это потом, после долгих битв, капитан разучился ценить и свою и чужую жизнь. Ничего не поделаешь, такая служба. Более пяти лет он бьется в лесах, полях, горах и, наконец, в этой треклятой степи. И не будет конца этим битвам ни через год, ни через два. Велика ты, Оркесия! *** Дорога до гор была спокойной, но возле самого ущелья путники столкнулся с какой-то пешей гоблинской шайкой. Переоценив свои силы, зеленокожие бросились в атаку, отчаянно улюлюкая. И откатились назад, потеряв нескольких товарищей под клинками солдат. Роланд и еще один стрелок спрыгнули на землю и потянулись к висящим на спине колчанам. Засвистела тетива — и двое разбойников покатились по земле. Оставшиеся бросились во все стороны. Солдаты вместе с Арчи настигли разбойников и принялись рубить их мечами и топтать копытами коней. Роланд и второй стрелок выпускали стрелу за стрелой. Капитан Радов занес было палицу для удара, стремясь расколотить череп ближайшего оборванца, как вдруг сердитый рык Фредерика обрушился на него ушатом холодной воды. — В седла, идиоты! Скорее в седла! Это могут быть загонщики. Ходу! Ходу! Если кого ранят, бросаем здесь. Хома, живо! К счастью, ватага гоблинов была так напугана, что не смогла помешать поспешному отступлению. Вслед солдатам полетели стрелы нескольких уцелевших. Но стрелки из них оказались неважные, и отряд оторвался без потерь. Вихрем они пронеслись по ущелью, и вновь вырвались на степные просторы, уходящие далеко на восток. Прошло уже полдня со стычки, а они все сказали без остановки. Несмотря на то, что погони за ними не было, Фредерик продолжал гнать их вперед. Лишь ближе к вечеру путники перешли на рысь, а затем и вовсе пошли шагом, дав животным отдохнуть. Солнце медленно приближалось к линии горизонта, вытягивая тени всадников в длинные кляксы. Вокруг не было ни души, только ковыль медленно колыхался под порывами ветра. Роланд достал из котомки дудочку, и над степью разнеслась нежная, печальная мелодия. Фредерик и Хома ехали впереди отряда. Их невысокие, но крайне выносливые лошадки лениво переставляли копыта, и устало пофыркивали. — Это была обычная шайка, Фредерик, - произнес капитан после затянувшегося молчания. — Да, — коротко ответил паладин. Его низкий, с хрипотцой голос поневоле привлекал внимание каждого, кто оказывался в поле его действия. — Капитан, простите, что кричал на вас при солдатах. — Если вы так боитесь дороги, что ждет нас в долине?, —мрачно спросил Хома. — В долине нас ждет школа. Все, что я рассказал в Дарраке – правда. — И кого может бояться директор школы для дикарей? — усмехнулся Хома.- Второгодников? — Скорее, отличников, – сухо ответил Фредерик. — Только учил их не я. Некоторое время они ехали молча. Паладин всматривался в горизонт, окидывал взглядом окружающий пейзаж. Каждый вечер он выбирал места для ночной стоянки по собственным ориентирам. И сейчас, похоже, был чем-то недоволен. Далеко впереди из густых зарослей ковыля торчало перекрученное сухое дерево. Отряд держал путь точно на него и капитан даже решил, что Фредерик решит заночевать там. Но ожидания не оправдались. Дерево величественно проплыло мимо, покачивая сухими ветвями. — Когда мы приедем, — нарушил молчание Фредерик, — все будет хорошо. Это спокойное место. — Не знал, что мы забрались в Оркесию так далеко. — Почти сразу там оказались. Долина Всех Ветров это место, где разные племена и кланы собираются для торговли. Это сердце юга Оркесии. На севере есть еще одно такое место, но там командуют эльфы. На горизонте показалось еще одно сухое дерево. На первый взгляд неотличимое от предыдущего. — Тут что, лес стоял? – спросил Хома — Да черт его знает, - тихо ответил Фредерик, — мы, кажется, отклонились от курса. Если через полчаса не упремся в сухое русло реки, становимся на ночлег. Утром разберемся. Ветер не стихал, донося до всадников ароматы степных трав. Дерево приветливо покачало сухими ветками и скрылось позади. — Кстати, о лесе. Хома, расскажите о начале своей службы, пожалуйста. — А что рассказывать? Дёрнул в город из родного села. Семья-то у нас большая, земли на всех не хватило. Вот и выпало в строевую идти. Месяц нас гоняли в учебке, а потом в Шабонию повезли. У них как раз стычка с эльфами случилась. А мы разнимать должны были. — Говорят, эльфы так красивы, что их невозможно убить, - задумчиво проговорил Фредерик, - сердце от такой красоты замирает. Хома покосился на паладина: — А то вы эльфов не видели. Красивые, конечно. Но как принялись шабонийских крестьян резать безоружных, стало не до красот. Мы им крепко всыпали тогда. Думали, до Сердца леса дойдем. Да упырь этот проснулся, Владыка темный, чтобы его. Мы вечером еще эльфов по дубравам гоняли, а утром союзниками проснулись. Я крепко там отличился, меня даже в столицу отослали. Грамоте подучили, натаскали еще немного и взводным на новый фронт. — Темные потому и подняли голову, что серьезно дела завертелись в те дни, - глухо ответил Фредерик. – Думали нас тогда по одиночке разбить. Эх, как же все просто было до этой войны. — Да уж, хмыкнул Хома, - о таком никто не думал. Нам священники говорили про котел, из которого орки сами лезут. Опрокинем, дескать, котел, и войне конец. А оно вот как. Хома кивнул на линию горизонта. — Успели после победы домой съездить? – участливо спросил паладин. — Успел. Когда на офицерские курсы приезжал. Отдал семье жалованье, командование ротой принял и сюда. Мне эти деньги тут ни к чему, а им подспорье. Тяжело в селе. Они помолчали. — Хома, вы даже не представляете свою уникальность. Любого солдафона спроси, он тут же скороговоркой отбарабанит: «эльфы —союзники». А офицер еще и о эльфийской культуре затянет волынку. — О культуре и я могу, - пожал плечами капитан, - был я в борделе с одной эльфийкой, так она… Паладин громко расхохотался. — Вы прекрасны, Хома, право слово. Когда Коврижка рассказал о вас, я не поверил своим ушам. Вы знаете, из-за чего случился тот сыр-бор с ушастыми? — Говорили, землю не поделили. Потом не до подробностей стало. — Между Центральными королевствами и Волшебным лесом есть многовековой договор о границах. По нему территорией эльфийского королевства считается Волшебный лес. Всё, других условий нет. Сто лет назад лес стал расползаться по округе, отъедая по чуть-чуть земли Шабонии и еще немного у других королевств. Ну и у Оркесии тоже, хотя здесь на это всем наплевать. А Шабонии не наплевать – десять лет назад лес добрался до распаханных земель. Пять лет назад без наделов осталось так много крестьян, что началось восстание, и туда отправили вас. Через двадцать лет Шабония как страна развалится или будет вынуждена отвоевывать земли у эльфов. Или воевать кого-то из соседей. То есть, будет война или с самими эльфами или центральных королевств друг с другом. Такое вот у нас союзничество с Перворожденными получается. Высказав это, Фредерик сплюнул на землю. Хома возразил: — Разве эльфы не понимают этого? — Еще как понимают. Потому и мы, и они в Оркесии и торчим. Эта степь граничит и с нами и с их лесом треклятым — огромный простор для маневра открывается. Несколько минут они шли молча, а затем Хома спросил: — А это не тоже самое дерево? *** …Кривое, в человеческий рост, деревцо помахивало сухими ветками и поскрипывало в такт порывам ветра. Солнце уже наполовину опустилось в уходящее вдаль море ковыля. Где-то ухала ночная птица. А они в очередной раз выехали к мертвой осине. Хома выругался. Фредерик спрыгнул с лошади, пригладил собранные в хвост волосы рукой и осторожно подошел к дереву. Сухие ветки продолжали подрагивать, словно дерево было живое. Паладин осторожно вытянул из ножен двуручный меч и нараспев затянул молитву. Хома знаком приказал солдатам спешиться и сам спрыгнул на землю. Верная боевая палица сама легка ему в руку. Такие колотушки нравились ему больше клинков с самых первых дней службы. Закаленный в простом крестьянском быту, он бил ей с такой силой, что головы орков и гоблинов сплющивались с одного удара. Голос Фредерика усилился и стал одновременно отдаленным, словно его хозяин читал псалмы откуда-то из-под земли. Дерево продолжало покачиваться и скрипеть, но теперь в его скрипе чувствовалась явная угроза. А еще капитан внезапно осознал, что ветер стих и скрип сучьев не связан с… …высоко в воздух взлетел пылающим лунным огнем клинок Фредерика… …настала абсолютная ночь. Хома плыл сквозь черноту, крепко сжимая рукоять верной палицы. Вокруг не было ни единого источника света, темнота была осязаемой, словно вязкая темная вода. И в этой воде был кто-то еще. Он чувствовал биение чужого сердца, какое-то неясное шевеление там, в глубине. А затем и тонкий, зовущий свист. Свист, который не могли издать человеческие губы. Всепроникающий, холодящий кровь. Усилием воли капитан взял себя в руки и попытался поплыть на звук. Где-то впереди мелькнула искорка света, за ней еще одна. Он рванулся сильнее, чувствуя, как заканчивается воздух в легких. А затем бескрайнее звездное небо обрушилось на него миллионом огней… Он вновь стоял на четвереньках посреди степи, а вокруг лежали без движения его соратники. В нескольких шагах от них подросшее и обретшее контуры человеческой фигуры дерево оплетало руки-ветвями отчаянно отбивающегося Фредерика. Тот хрипел, пытаясь сорвать с горла одну из веток. Времени не было. Хома разбежался и прыгнул вперед, вкладывая в удар всю свою силу и всю свою ненависть к недавней черноте, свисту и равнодушным толчкам чужого сердца. От удара по стволу осины пробежала глубокая трещина. Из нее медленно выступила вязкая темная жидкость, и дерево отшатнулось назад. Следующий удар пришелся на ветвь, чей тонкий конец душил паладина, и переломил ее пополам. Злобный потусторонний вой наполнил степь. Не боли, ярости из-за сорвавшейся добычи. Хома ударил тварь снова и затем еще раз. Во все стороны полетели осколки сбитой коры и капли чего-то, похоже на кровь. А затем одна из внезапно удлинившихся ветвей хлестнула его по ногам, валя на землю. Упав, он перекатился по траве и снова вскочил. Ветвь вновь замахнулась, но он отбил ее ударом палицы. В это время отдышавшийся Фредерик нащупал выпавший меч и одним ударом отсек осине и эту «руку». А Хома мощным ударом углубил трещину в стволе так, что вытекающая жидкость хлынула рекой. Дерево шаталось, воя на все лады. Паладин перекрестился и что-то прошептал, после чего выставил вперед руку с открытой ладонью. Полыхнуло короткое голубое пламя, и проклятая древесина загорелась, словно солома. Новый вой, переходящий в оглушительный потусторонний свист, сбил обоих воинов с ног. Следя за умирающим монстром, Хома Радов плащом сбивал пламя с занявшейся травы. Получить на свою голову еще и степной пожар было бы слишком для этого вечера. И только убедившись, что все в порядке, он устало опустился на землю. Апатия волной накатила на него. Фредерик суетился, бил по щекам по-прежнему лежащих на земле солдат, а капитан с содроганием вспоминал опутавший его черный кокон и толчки чужого сердца. Он явственно слышал их и сейчас, наяву. По мере того как остывали угли, в которые превратилась осина, они замедлялись и становились все слабее. Еще удар. Затем еще один, едва различимый. Всё. *** Из десяти ехавших с Хомой и Фредериком солдат, четверо так и не очнулись, не вырвались из зыбкой черноты. Оставшиеся были бледны, испуганы и не хотели говорить о случившимся. Они просто пили крепкое вино из мехов Арчи, пока Фредерик отпевал погибших. Затем остервенело рыли могилы, вгрызаясь в твердую землю. А потом эмоции кончились. Они сидели и молча смотрели на небо. Восемь повидавших многое ветеранов сгрудились, словно стайка воробьев, и молча ждали рассвета. И только когда небо на востоке стало розоветь, а птицы запели, к ним вернулся дар речи, и жизнь начала постепенно налаживаться. Удивительно, но лошади остались живы и спокойно паслись всю ночь. Садясь в седло, Хома, наконец, выдавил из себя накипевший вопрос: — Что это было, Фредерик? Кто это был? — Эльфийские штучки, — коротко ответил тот, — Они многому научились после того, как разграбили библиотеки темных магов. — Но они же союзники!, — возмутился было Хома, но вспомнил вчерашний разговор и только ошарашено посмотрел на паладина. — Вот-вот, — бросил тот и пришпорил коня, — союзники. *** Остаток пути к Долине Всех Ветров прошел без приключений. Их встретила огромная толпа орков и гоблинов, с барабанами и огромными дудками. Повсюду сновали дети кочевых народов — юркие, плохо одетые и невероятно возбужденные. В толпе Хома с удивлением заметил и нескольких человек в форме стражников, а также здоровенного гнома с широкой рыжей бородой до пояса. Да и сам город, раскинувшийся в долине, существенно отличался от Даррака в лучшую сторону. Его опоясывала каменная стена, а в центре возвышался целый квартал сложенных из камней домов. Судя по тому, как часто взгляд Хомы задерживался на прогуливающихся по городу гномах, где-то неподалеку они открыли шахту. Такой вот городок вполне мог находиться где-нибудь в провинции одного из Центральных королевств с небольшой поправкой на внешность аборигенов. Откуда-то из глубины души поднялось ощущение умиротворения и покоя. Он оглянулся на спутников: едущие рядом с ним Арчи и Роланд тоже улыбались, глядя на столь теплый прием. Фредерик и вовсе спешился и о чем-то толковал со здоровенным мускулистым орком в огромном жестяном головном уборе. Паладин явно чувствовал себя здесь в своей тарелке. Их поселили в двухэтажной казарме, стоящей недалеко от школы — большого поля с длинными скамьями под навесами, вмещавшего в себя всех желающих. По вечерам и в особые дни здесь собирались вожди местных племен для решения важных вопросов. А днем «школа» была полностью отдана на откуп паладину и его ученикам. В городе квартировалась отдельная воинская часть, но ни Фредерик, ни Радов с солдатами не подчинялись им. Генерал подчеркнуто уважительно раскланивался с паладином при встрече, что укрепило подозрения Хомы о неофициальном, но очень высоком статусе храмовника в армии. Фредерик предложил Хоме присутствовать на уроках, так как его громкий командный голос может пригодиться в процессе обучения. Делать в Долине было абсолютно нечего, да и наставления Коврижки хорошо отложились в памяти, так что тот согласился на столь необычную просьбу. И, с облегчением отодвинув в сторону бесконечный воинский быт, окунулся в полузабытую атмосферу учебы. *** — Вот смотри, Орбоб, у тебя два метательных ножа на поясе. И еще один тебе даст твой сосед. Нет, не навсегда, Орбоб, ты должен будешь его вернуть. Но сначала скажи: сколько у тебя ножей сейчас? Почему четыре? Ах, еще один в сапоге! Молодец! Какой умница! А теперь верни соседу его нож. Верни, или наш капитан очень рассердится. Верно, капитан? *** — Далеко на Западе и далее к северу раскинулся Волшебный лес. В нем живут эльфы и только там чувствуют себя как дома. Запоминайте дети, это очень важно. А на Юго-западе располагается Союз Срединных королевств. Это самые прогрессивные края из всех, что вы сможете найти, если пойдете в сторону заката. Между членами Союза нет распрей, нет войн. Все мирно трудятся или помогают другим народам. Как, например, мы помогли вам избавиться от гнета Темного Властелина. И как обязательно поможем вашим собратьям стать независимыми от эльфов. Ведь вам нравится степь, а не лес, правда? *** — И запомните, «жи» и «ши» всегда пишутся через букву «и». Вот она, на нашей грифельной дощечке. Всем видно? Никто не может стать воином Срединных королевств, если пишет с ошибками. Что ты говоришь, Груорх? Конечно, наш капитан тоже знает, как правильно писать слова. Иначе не видать бы ему своих капитанских нашивок как своих ушей! Хома, пожалуйста, напишите нам слово «шило». Мы очень-очень вас просим! *** Быть «нашим капитаном» нравилось Хоме все больше. Месяц летел за месяцем. И без того немалое количество учеников все прибавлялось. Вместо одного класса уже занималось три, по очереди. Так что Хоме все чаще приходилось помогать Фредерику и с уроками и подготовкой к ним. А порой и подключать солдат. Больше всех усердствовал Роланд, которому такая служба нравилась куда больше, чем ночные сражения с гоблинами или новомодные эльфийские ловушки. Хома не знал, как в точности обстояли дела со сном у других членов его отряда, но он сам частенько просыпался в холодном поту. Забыть ожившую осину было очень, очень сложно. Впрочем, и без нее хватало мелочей, напоминающих капитану Радову о том, кто он и где находится. *** — Сегодня мы поговорим об истории, которая случилась в нашем королевстве Шабония. Я знаю, многие из вас думают, что эльфы и люди всегда идут рука об руку. И, если эльфы обижают орков на севере, то и мы скоро начнем обижать вас. Это не правда. Капитан, расскажите о том, как эльфы решили украсть нашу землю в Шабонии… В тот же вечер, когда уставшие воины ужинали в местной корчме, открытой предприимчивым хоббитом, Хома спросил: — Фредерик, а, действительно, почему мы эльфов просто так не додавим? Тот усмехнулся: — Да не так-то просто их додавить. У эльфов заключен союз с драконьим племенем. Так что воевать придется всерьез. Нас поддерживают гномы, но им нет особого дела до наземных страстей. Если станет жарко, они просто запрутся в своих подземельях, и будут ждать развязки. Паладин с аппетитом продолжил уплетать жаркое. Прожевав, он добавил: — Откровенно говоря, воевать на территории Срединных королевств больше никто не хочет. Это опасно и очень тяжело. Хватит, мы навоевались за эти годы досыта. Так что теперь мы будем нести свет в Оркесию еще очень долго. Сидящий с ними за столом Роланд покачал головой: — Вы так спокойно говорите о возможности войны с Перворожденными! Они же дали нам великую культуру, их музыканты и художники опережают время своим искусством. Паладин усмехнулся и подложил себе еще каши. — Роланд, история зарождения человеческой письменности покрыта мраком. А наиболее упрямыми сторонниками теории о эльфийской помощи человечеству являются сами эльфы. Зато доподлинно известно, что ранее на территории большинства наших королевств был Волшебный лес. Люди пришли сюда из жаркого южного континента и смогли отвоевать себе место у эльфов. Умели они тогда писать или нет — я не знаю. Важно ли это? Для меня нет. Что же до эльфийской мазни, на мой вкус она чересчур сложна и переполнена символичными образами. В спор включился Арчи, который уже доел и сыто оперся на грубо сколоченный стол: — Кстати об эльфах. Местная стража шепнула, что один сегодня явился в город. *** В том, что эльфы посещали зону человеческой оккупации, не было ничего необычного. Люди также колесили по северной части Оркесии, где стояли эльфийские воинства. Правила требовали лишь обязательных отметок в крупных городах, а дальше — твори, что душа пожелает. Союзные расы должны помогать друг другу, верно? Видимо и этот эльфийский бард приехал в Долину по зову братского долга. Или же, собирался заработать немного денег своим мастерством. Прямо сейчас он сидел у стены одного из домиков на городской площади и бренчал на лютне. Вокруг него постепенно собиралась немалая толпа. Худой, поджарый эльф с маленьким шрамом на брови давал несколько звучных аккордов, после чего кричал на орочьем языке короткие фразы и снова принимался за игру. Немного понимавший язык степей Хома понял, что эльф рассказывает балладу о Великой войне. О том, как люди и эльфы боролись с Темным Властелином, поработившим степи. Капитан обернулся и посмотрел на Фредерика. Тот внимательно смотрел на музыканта. Ни один мускул не дрогнул на лице опытного воина. Он слушал. А вокруг разносилось одобрительное угуканье и порыкивание. В особо драматических местах некоторые орки и гоблины вскидывали вверх оружие. Им нравилось. Повествование лилось рекой, отдельные фразы складывались в истории. Люди изо всех сил боролись со злом, а эльфы старательно помогали им в трудную минуту, наставляли и просвещали. Мудрые и прекрасные жители Вечного леса, всегда готовые прийти на помощь. И чем больше пел заезжий бард, тем больше проступала печать усталости на лице Фредерика. Бесконечные занятия, короткие тайные командировки, куда он не брал даже Хому, тренировки с оружием и долгие молитвы — откуда в этом человеке столько силы? Увы, сейчас он выглядел так, будто она вся разом его покинула. Развернувшись, он медленно пошел с площади к штаб-квартире. Приказав Арчи следить за ушастым, Хома последовал за паладином. — Тяжело, Хома. Как же тяжело тащить всё это, - сидящий в кресле паладин развел руками, стремясь охватить все окрестные степи, - всё это к хоть какому-то подобию настоящей жизни. Этот ушастый стервец переигрывает нас. Что делать? Радов плеснул себе и капитану вина в грубые деревянные кубки. Отхлебнул и поморщился. Крепкое кислое вино шибало в голову с первого же глотка. — Да что может этот бард, Фредерик? Мы в два счета вышвырнем его отсюда. — Не надо, - храмовник повысил голос, - нет! Он зажигает искры в их душах, а вы хотите еще и мехами подсобить?! Хома тактично промолчал. Фредерик продолжал разоряться: — Музыка! Конечно, на что им еще уповать? Если даже Роланд и другие солдаты готовы на карачках ползать перед их культурой! Чего говорить о тех, кто кроме идиотских барабанов и не слышали ничего! Что может этот бард? О, через месяц вы все всё увидите! Плясать голыми при Луне интереснее, чем у доски! Злость придавал Фредерику силы. Щеки его зарумянились, в глазах появился прежний деловой блеск. Хома почесал голову и налил себе еще вина. — А почему мы сами не устраивали дикарям танцульки по вечерам? — Потому что я учитель, а не музыкант. Я умею убивать, молиться и учить. У меня была всего одна короткая жизнь. И в ней не нашлось места для музыки. — Так разве бардов мало в королевствах? – вскинул брови капитан. — Мало. Да и материал из них… не ахти. Мы делаем тут то, что умеем. Строим города, школы, учим шить одежду, рассказываем о Боге. До сегодняшнего дня никто не считал, что развлечения тоже нужно брать с собой. Но теперь я волнуюсь, что мы сильно с этим просчитались. Обратили внимание, как гоблиноиды смотрели на ушастого прощелыгу? Я рассказываю их детям одну историю, а он другую. Чуть-чуть. Кому они поверят? Хороший вопрос. — Чтобы заинтересовать орков, не нужно играть как эльф, - заметил Хома. Нужно лишь хоть как-то уметь играть. Мало ли умельцев? Да хоть бы и среди солдат? — Придется придумать что-то, - Фредерик потер виски, - но что играть? Музыкальные уроки истории? Они ведь слышали все это, им будет неинтересно. Может и в самом деле зарезать эльфа? Хома отставил чашу в сторону и нахмурился. Неуловимая мысль крутилась в голове, но не могла оформиться в слова. Ее приходилось разматывать, словно клубок ниток, виток за витком. «И люди и эльфы, - думал он, - мало чем отличаемся друг от друга в глазах оркессийцев. Пришли из далеких земель, чего-то хотим, чему-то учим, развлекаем. А чего хотят сами орки? Неужели ничего? Конечно, здесь тысячи лет ничего не происходило, пока королевство Темного владыки не обратило на них внимание. Но чего-то же они все-таки хотят? Да хоть бы и на самом простом уровне?» — А если мы будем рассказывать о них самих? – выпалил он, все еще не понимая до конца, что хочет сказать этим странными словами. Паладин внимательно посмотрел на него. В это время, внизу, Роланд достал дудочку и облизал губы. Фривольная песенка разнеслась по дому, вылетела в окна и взмыла к небу. *** Следующие несколько суток слились для Хомы в один большой, бесконечный день. Он полностью подменил Фредерика в школе, пытаясь совладать со стаями беспокойных учеников. То, что с такой легкостью удавалось мудрому и харизматичному паладину, для воина оказывалось почти непосильной задачей. Почти — потому что Хома за годы бесконечных войн научился самому главному. Он умел стиснуть зубы и исполнять свой долг до конца. И только так продирался сквозь лень и упрямство учеников. А в это время Фредерик с Роландом спешно сколачивали ответный удар заезжему менестрелю. А тот выступал каждый вечер, неизменно собирая вокруг себя весь город. *** А на четвертый день на городскую площадь вышел Роланд и заиграл на дудочке короткую, лихую мелодию. В ней не было ничего от того «почти эльфийского» изящества, которым ранее так гордился юный музыкант. Простые, почти шутовские нотки. И простые слова, которые выкрикивал взводный Арчибальд. Они вдвоем начали рассказывать свою историю, и дрогнули пальцы на струнах у сидящего на другом конце площади эльфа. Все больше орков подходили к человеческой труппе, жадно внимая каждому слову. Арчибальд пел не о людях и не об эльфах. Героями их истории стали трое орков и гоблин, призванные в армию Темного владыки, но не желавшие воевать. Вот они прогуляли общий военный сбор (смех в толпе), вот они украли курицу у какого-то крестьянина (довольное хмыканье), а вот они попали в плен к эльфам и сбежали оттуда, прихватив с собой несколько бутылок волшебных вин (всеобщий гогот). Музыка была простой, слова песен нескладные и сбивчивые. Кое-что Арчибальд, видимо, и вовсе придумывал на ходу. Но это было не важно. Оркам впервые рассказали о них самих. И им было не стыдно смотреться в это зеркало. Хома с большим трудом выбрался из толпы и встретился взглядом с сидящим в одиночестве эльфом. Внешне бард сохранял ледяное спокойствие, продолжая играть в пустоту. Но в глазах его пылала дикая страсть. Куда там большим планам и большим войнам, утонченным стратегиям и интригам! Все это меркло перед завистью одного музыканта к другому. Сердце Хомы ёкнуло и он твердо решил, что с завтрашнего дня к ушастому прирастет невидимый, но очень внимательный хвост. *** Беда пришла через неделю. Уже уехал посрамленный бард, и работа заспорилась с новой силой. Все стало по-прежнему и даже лучше, ведь Роланд с Арчибальдом придумывали все новые истории. Но вдруг… …Фредерик тяжело дышал и стонал. Из его груди торчала тонкая, изящная стрела с ярким, вызывающим оперением. Это были цвета местного правящего клана, но сама стрела явно не была орочей. Слишком прямая, слишком идеальная, из совершенно иной породы дерева. За годы бесконечной войны Хома насмотрелся на разные стрелы: грубые орочьи, кривоватые гоблинские поделки, простые, но надежные человеческие, гномьи «бронебои» и, конечно же, шедевральные эльфийские. Поддельное оперение не смутило его ни на минуту. Вокруг толпились местные мальчишки. Они и привели Хому сюда, к учителю. И теперь жадно, с тревогой заглядывали ему в глаза. Ведь он же светлый, один из тех, кто пришел сюда и дал им все. Он же поможет любимому учителю? Правда? Их оттеснил подоспевший полковой лекарь с двумя солдатами, тащившими носилки. Капитан обхватил голову руками. Как же так? Ведь эльф уехал в сторону границы. Верные гоблины отслеживали его путь двое суток и были уверены, назад он не повернул. Выходит, подлец как-то обвел их вокруг пальца и вернулся, чтобы отомстить. Безумец! Он отчаянно посмотрел вверх. Что сейчас поделывают там, на небесах? Увы, лишь диск солнца медленно вставал с востока. Начинался новый день, ужасный новый день. С каким сердцем вечером выступят Роланд и Арчи? У него перехватило дыхание. Роланд! Ноги несли капитана быстрее ветра. Ходу, ходу! Он ничем не мог помочь Фредерику, но, возможно, еще успеет к штаб-квартире, к ребятам. О, как же они расслабились здесь, на чужбине, — горько подумал он. Никто не надевал доспехи, оружие носили лишь как символ власти, забросили тренировки. Наивные глупцы! Рядом с их штаб-квартирой собралась огромная толпа орков с оружием. «Опоздал!», - обреченно подумал Хома. Зеленокожие послушно расступались перед ним, открывая проход к изломанному, худому тельцу. Втоптанные в грязь светлые волосы, тонкий, искривленный в предсмертной гримасе рот, рубец от топора через все лицо, перечеркивающий старый шрам — со смертью эльфийский менестрель растерял всю свою красоту. А на крыльце сидел бледный, но живой Роланд. Он баюкал в руках юного орка со стрелой, торчащей из плеча. Тот всхлипывал и прижимал красный от крови ком ваты к ране. Хома вспомнил, что его парни больше не репетировали в одиночестве, с ними всегда был кто-то из верных поклонников. Некоторые из учеников прогуливали уроки у них в штабю-квартире, на что даже храмовник смотрел сквозь пальцы. Ведь плясать под музыку интереснее, чем у доски. Мастер Фредерик абсолютно прав в этом. Ох, Фредерик... Капитан посмотрел на свою руку, все еще крепко сжимавшую палицу. Да что может сделать эта бесполезная колотушка сейчас? Что может сделать он сам? Вокруг него все еще шла война, но ее нельзя было выиграть ни крепкими мускулами, ни смертоносным оружием. Он ловил на себе сотни взглядов. Сама Степь смотрела сейчас глазами жителей Долины Всех Ветров. Тысячелетняя степь смотрела на Светлого человека. Сдюжит ли? Осилит ли? *** Солнце поднялось в зенит, укоротив тени. Взрослые искали укрытия в тени, предаваясь дневному сну. Но их дети продолжали сидеть в школе в ожидании учителя. Придет ли он? Лекарь был скуп на обещания и прогонял гонцов. Место на передней скамье пустовало. Сидящий тут паренек сейчас был рядом с учителем, вместе с ним балансировал на грани жизни и смерти. Вернется он сюда или нет, он уже стал легендой племени. Тем, кто совершил Поступок. К помосту с доской и учительским столом вышел уставший Хома и оглядел класс. — Здравствуйте, дети. Сегодня мы продолжим разбираться со сложением и вычитанием. Смотрите мне в оба и запоминайте. Проверю потом у каждого. Вопросы есть? Нет? Чудесно! Начинаем… Обсудить на форуме