Честь людей и гордость эльфов

 

Фигура в плотной темно-зеленой накидке почти сливалась с окружающим лесом. Беглянка сильно устал, стараясь уйти от погони. Несмотря на то, что всё было рассчитано, а пути к отступлению намечены заранее, она все отчетливее осознавала, что заблудилась. На всех потайных тропках стояли кордоны, и в тайных убежищах была засада. Плечо сильно болело, и было ясно, что очень скоро продолжать бег она не сможет.

Учителя не знали или просто обманывали – собаки были не самым страшным – они быстро потеряли след, но люди не отставали. Если бы не рана, она оторвалась бы, но теперь шансов у нее было всё меньше. Несмотря на это, она бежала – она очень хотела жить.

Выживание – значит риск. Фигура резко сменила направление, уходя с одной из троп, обозначенных Учителями, на другой совершенно не знакомый ей маршрут. И действительно – через некоторое время погоня отстала, однако она с ужасом обнаружила, что выходит на просеку. Но было уже все равно. Хотелось только одного – выжить. ВЫЖИТЬ ЛЮБОЙ ЦЕННОЙ.

Секундная задержка, после чего она воспользовалась самым легким, но действенным защитным заклинанием. Фигура словно разделилась надвое. Одна направилась дальше в лес, уводя погоню. Вторая же – настоящая - продолжила свой путь.

Через километр показались первые дома. Девушка бросилась в крайний дом, обнесенный деревянным забором. Перемахнув через частокол, она с легкостью запрыгнула в открытое окно и только после этого потеряла сознание.

2.

В доме пахло весенними цветами. Этот запах был до боли знаком Эйлейли – так пахла кровь её сородичей. Немного опомнившись, она поняла, что это запах ее крови. Плечо жутко болело, но уже не жгло. Она посмотрела на рану – рукав её легкой куртки был аккуратно срезан, а плечо перевязано. Взгляд плавно скользнул по комнате – в поисках оружия. Два коротких меча лежали у дальней стены, но метательный кинжал находился на столе рядом с ней. После этого она посмотрела на себя – накидки на ней не было. Завязки на куртке тоже были не тронуты, как и пояс. Кто-то только разрезал ей рукав, чтобы перевязать рану.

Раздался скрип двери, после чего в дом вошел человек. Мужчина лет 26. На нем была надета белая стеганая рубаха, которую, как она знала, люди обычно носят под доспехами. Человек, не обращая на неё внимания, стал раскладывать на столе различные фрукты, после чего нарезал их, очевидно, готовя обед. Эйлейли мгновенно почувствовала голод. Её взгляд снова переместился на метательный нож. Раньше бы она в течение доли секунд схватила бы нож и убила человека, однако раненая рука не позволяла такой скорости. Кроме того у неё болели все мышцы – очевидно, в ране был яд. Тем не менее, Эйлейли медленно попыталась дотянуться до ножа.

- Значит, про эльфов говорят правду, что вы убиваете любого человека, даже того, кто хочет вам помочь?

Она вздрогнула.

- Если бы я хотел тебя убить или сдать королевским властям, я бы давно сделал это, - сказал человек и поднес к кровати, на которой лежала эльфийка, фруктовый салат. - Ешь. Тебе нужно поправляться. Затем можешь идти куда хочешь.

Человек поставил чашку с салатом рядом с эльфйкой и отбросил метательный нож к дальней стенке.

Та затравлено и недоверчиво смотрела на своего спасителя.

- Ешь. Ты потеряла много крови. Кроме того действия этой смеси окончательно нейтрализуют яд, которым была смазана стрела. Значит, сражение всё-таки состоялось?

Она, так и не ответив, стала медленно есть салат. Однако вскоре набросилась на пищу.

- Вот и отлично. У тебя минут двадцать не больше. Потом я тебя попрошу перебраться вон за ту перегородку. У меня будут гости, и было бы не желательно, чтобы ты попалась им на глаза.

Эйлейли съела все очень быстро. Забыв про все воспитание, полученное ею в эльфийском дворце, забыв про то, как она принимала клятву сражаться за свой лес до последнего, забыв про то, что лучше умереть, чем показать перед человеком свою слабость.

Тем временем человек собрал эльфийское оружие и, взяв накидку, бросил все это в подпол, после чего поставил перед Эйлейли чашку с бульоном и травяной чай. Затем ушел в другую комнату, откуда раздался металлический звон. Через несколько минут человек вышел.

Эйлейли чуть не поперхнулась, увидев его.

На мужчине был одет черный кафтан, на груди которого красовался серебряный аист. Рукава кафтана доходили до плеч, из-за чего было видно серебряную кольчугу, заправленную в кожаные перчатки. На поясе висел одноручный меч. Сомнений быть не могло – перед ней стоял служитель войск инквизиции - Инквизитор Меча.

- Доедай, - словно ничего не замечая, спокойным голосом произнес тот.

Однако она осторожно поставила тарелку перед собой, озираясь по сторонам. Однако путей к отступлению не было: дверь и окна находились за спиной у Инквизитора.

- Поверь, это не самая хорошая идея в твоей жизни, - ответил тот. - Раненная ты далеко не убежишь, а по лесу и по поселку ходят патрули. Ищут сбежавших эльфов. Как я понимаю, королевские солдаты знают ваше точное количество, потому что, как говорят, пойманы не все ваши. Как мне кажется, вас предали.

Сердце забилось еще быстрее. Этого не могло быть, но всё сходилось. ИМ было известно всё: тактика, построение, засады, пути отхода.

Человек тяжело вздохнул, после чего тихо сказал:

- Сейчас мне нужно будет выйти, а через десять минут я вернусь, но не один. Со мной будет Инквизитор Ума. Я думаю, ты понимаешь, что это значит. Если ты спрячешься там (с этими словами он указал на еще одну комнату, отгороженную от основной) и будешь сидеть тихо, я тебя не выдам. Если же нет, то я сделать ничего не смогу.

С этими словами он поправил меч на поясе и вышел.

Эйлейли поднялась с кровати и схватилась руками за голову. На её щеках выступили слезы, а перед глазами все еще стояло лицо единственного убитого в прошедшем сражении и за всю её жизнь живого существа - молодого парнишки одетого в черно-серебряную форму. Одного из Инквизиторов Меча.

3.

- Знаешь, зря тебя не было там. Это был даже не бой, а бойня, - спокойным голосом сказал человек в белом плаще с серебряным аистом на рукаве, допивая очередную чашку чая.

- Поэтому меня там и не было. Я солдат, а не палач, - ответил хозяин дома, в очередной раз бросив беглый взгляд на чуть приоткрытую перегородку.

- Екклисиарх Клавдий, а не вы ли говорили на Совете, что остаетесь только из-за того, чтобы защитить поселок на случай, если эльфы прорвутся?

- Следователь Мортий, а я думал, что вы догадались о моих истинных причинах.

Оба громко рассмеялись, после чего Клавдий добавил:

- Сегодня я был в гарнизоне. Вроде никаких происшествий не было. Знаешь, надоело мне командовать только шестью сотнями. Когда прокуратор нас покидает? Хочется снова вернуться к командованию всей Инквизицией Меча округа.

- Я думаю скоро, - ответил Мортий. - Наш договор с Церковью скоро будет выполнен и тогда у него не останется причин задерживаться здесь.

Неожиданно дверь громко хлопнула, и в комнату вошли двое. Один из них был одет в рясу и выглядел очень испуганно. Второй же, одетый в металлические латы, из-под которых была видна сутана, ударил кулаком по столу, после чего выкрикнул:

- Один из эльфов в поселке!

Оба инквизитора спокойно допили чай, после чего Клавдий ответил:

- Во-первых, я хочу, чтобы это не оскорбляло мой дом. Пусть оно выйдет. И если вы не можете оставить своего зверька одного, то будем говорить на улице. Я не хочу, чтобы магией провонял весь мой дом.

Инквизиция, главной целью которой была борьба с магами, с презрением относилась даже к церковным магам, находившимся под руководством и контролем храмовников – рыцарей Церкви.

Закованные в сталь кулаки сжались, после чего храмовник гаркнул:

- Конрад, выйди!

Как было видно, маг с радостью выскочил на улицу.

- Откуда вам это известно и что вы от нас хотите, рыцарь-экзорцист Дейменор?

- Я не обязан отвечать на ваши вопросы! – огрызнулся тот.

На несколько секунд в доме повисла тишина.

- Еще чаю, следователь Мортий? – спросил Клавдий.

- Если можно, екклисиарх, - ответил тот, - Мне еще составлять отчет.

Инквизитор Меча медленно поднялся со стула и, игнорируя Дейменора, налили еще две чашки чая.

Храмовник тут же направился к выходу, но перед дверью резко остановился:

- Его выследили наши маги. След вел от поля боя в сторону поселка.

Клавдий на секунду замер, после чего невозмутимо подал чай Мортию.

- Что же вам нужно от нас? – спросил следователь, принимая чашку.

- Найти его здесь! Если нужно - перевернуть все вверх дном, но найти! У вас хватит на это солдат! – голос храмовника напоминал рев разъяренного быка.

- А что же ваши маги? – спросил Клавдий.

- Здесь столько рыцарей Церкви, что вся магия полностью подавляется, – снова огрызнулся рыцарь, но тут же переменился в лице, осознав, что сболтнул лишнего.

- Значит, четыре экзорциста и один магистр блокируют магический поиск на площади в три километра, - словно рассуждая про себя, сказал Мортий.

- Вы займетесь поисками? – снова прорычал Дейменор.

- Сегодня в час дня заседание Совета. Если будет дан официальный запрос и его поддержит кардинал Аквива, то займемся, - ответил следователь.

Рыцарь-экзорцист Дейменор вышел, резко закрыв за собой дверь.

- Знаешь, почему он так беситься? – спросил Мортий, собираясь уходить.

Клавдий пожал плечами.

- Каждому из храмовников, там, на поле боя, досталось по одной эльфийке. Для развлечения, а его обделили.

Клавдий одобрительно кивнул и после того, как Мортий вышел, запер за собой дверь.

3.

- Слышала, тебя будут искать, - тихо сказал Клавдий, внимательно наблюдая за тем, как эльфийка осторожно выходит из комнаты. Шла она осторожно, словно лесная лань, ожидающая нападения. Её взгляд постоянно метался по комнате в поисках какого-нибудь оружия.

- Если кардинал Аквива даст согласие, мне, как командиру Инквизиции Меча, придется заняться этим. Ты меня понимаешь?

Она как обычно промолчала.

- Не переживай. Я тебя не найду. Обещаю, - было похоже, что Клавдий разговаривал сам с собой, - Ты спросишь, почему я это делаю? Просто я не палач. Я считаю, что нужно бороться с магами среди людей, но не эльфов и других народов.

- Спасибо, - первое слово, произнесенное Эйлейли, заставило екклисиарха вздрогнуть.

- Не за что, - ответил тот, - Скоро мне нужно будет уйти. Надеюсь, ты не натворишь глупостей.

Она кивнула.

- Я постараюсь выяснить, что там произошло, и кто вас предал.

Раздался стук в дверь. Лишние слова были не нужны: эльфийка спряталась в свое убежище. Инквизитор Меча открыл дверь.

- Кардинал Аквива, прошу вас, - растерянным голосом произнес Клавдий.

- Не надо пафоса, екклисиарх. Я ненадолго. Сейчас я столкнулся с Дейменором. Этот бычара, что-то ревел под ухо. Я понял, что он считает, будто бы в этот лагерь проникла эльфийка. Как вы считаете, так ли это?

- Не знаю. Мои солдаты ничего странного не заметили.

Аквива медленно прошелся по комнате, после чего присел на стул.

- Знаешь, а слиты видели капли крови рядом с просекой, ведущей в поселок. Кстати первый дом со стороны леса твой, Клавдий, - произнес он с какой-то странной хитринкой в голосе.

Инквизитор Меча резко выхватил меч и бросил его к ногам кардинала:

- За последние три недели, вы делаете мне одни замечания, кардинал Аквива. Если вы не доверяете окружному екклисиарху, то я снимаю с себя эти полномочия. Переведите меня в рядовые солдаты!

Тот внимательно осмотрел человека своими зелеными глазами, после чего ответил:

- Ты прав. Ты недостоин звания окружного екклисиарха. Я предложу на Совете повысить тебя до звания королевского екклисиарха. Поднимите оружие, Инквизитор Меча!

Последние слова были произнесены так грозно, что Клавдий незамедлительно выполнил приказ.

- Тем не менее, я хочу, чтобы ты взял десять самых способных людей, и прочесал с ними окрестности. И старайтесь почаще попадаться на глаза церковникам. Чтобы видели, как вы работайте. Но особо не старайтесь. Ладно?

- Сделаю все от меня зависящие, кардинал.

Аквива поднялся со стула, направляясь к выходу, но неожиданно остановился:

- Говорят, ты готовишь необыкновенный чай. Не так ли?

Клавдий недоверчиво посмотрел на него, после чего ответил:

- Остальным лучше судить, кардинал.

Аквива глубоко вдохнул воздух, после чего сказал:

- Как ты относишься к догмату Церкви о большем и меньшем зле? Что некоторое зло можно прощать, а некоторое нельзя?

Екклисиарх хотел что-то сказать, но промолчал.

- Я и так все понял, Клавдий. Или может, скажешь мне, что секрет твоего чая в весенних цветах, растущих осенью? Проверь поселок, но знай: в случае чего, я буду первым, кто осудит тебя!

С этими словами Аквива развернулся и вышел. Инквизитор Меча медленно сел на стул и расстегнул пояс – было тяжело дышать. Эйлейли медленно вышла из комнаты и, внимательно посмотрев на человека, спросила:

- Догадался?

- Да, - тяжело ответил тот, - От него ничего не скроешь.

- Казнит? – было непонятно, кого она имела ввиду, но Клавдий ответил:

- Нет. Если больше никто тебя не обнаружит, то нет.

- Почему?

- Я не палач. Я не преследую раненых после сражения. Кроме того я жил рядом с эльфами и многое знаю о них. Я вступил в Инквизицию сражаться с магами и колдунами, но среди людей. Сможешь приготовить себе есть? Мне нужно идти.

Она кивнула.

Клавдий застегнул ремень, вставил меч в ножны, после чего вышел.

Эйлейли осталась одна. В её душе снова бушевали противоречивые чувства благодарности и ненависти к этому человеку.

5.

Скрип открывающегося окна разбудил её. Эльфийка не заметила, как задремала прямо на стуле. Усталость и рана давали о себе знать. Рука Эйлейли метнулась за спину, однако оружия там не было.

- Успокойся, сестра.

Голос. Родной голос, звучавший по-эльфийски, был подобен свежему воздуху, который она чувствовала, только находясь у себя в лесу. Перед ней стоял эльф из отряда Шорохов Листьев – профессиональных убийц, специализирующихся на скрытом устранении противника, а также различных диверсиях.

- Нас предали! Мы проиграли! Они знали всё! – буквально разрыдалась она, бросившись ему на шею.

- Я знаю, - ласково ответил тот, - Поэтому я и мои собратья тут. Мы пришли мстить! Скоро мы вырежем всех их командиров: как церковников, так и Инквизиции. Но почему ты здесь? Тебя пленили?

Эйлейли громко разрыдалась и сползла на пол. Её лицо горело, ей было трудно признаться в своей слабости. И действительно, какое она имеет право жить, когда все её сородичи были убиты.

- Ничего. Правда ничего страшного. Успокойся, сестра. Молодые деревья очень слабы, но и они постепенно крепчают, - снова сказал эльф, - У какого человека ты живешь? Кто он?

- Екклисиарх Клавдий, - ответила она.

- Кто еще здесь бывает? – быстро осведомился тот.

- Был следователь Мортий и Аквива, - теперь она отвечала уверенно без дрожи в голосе.

- Ими мы займемся сами. Убей Клавдия, как только он вернется. У тебя есть оружие?

Эйлейли заколебалась.

- Что с тобой, сестра? – убийца моментально переменился в лице. Оно стало очень серьезным и мрачным.

- Я не знаю… Он какой-то другой. Не такой, как все они…

- Что я слышу, сестра? Они убили твоих сородичей, а ты жалеешь его? Сестра, неужели ты предашь свою родину ради смертных! Что это значит? Ты сбежала с поля битвы и не можешь убить своего кровного врага! Ты говоришь измена? ТЫ ИЗМЕНЯЕШЬ СВОЕМУ НАРОДУ ТАКИМИ СЛОВАМИ!!! Ты не достойна моей жалости…

С этими словами он отвернулся и направился к окну.

- Прости меня за мою слабость! – буквально разрыдалась она, бросившись за ним. - Прости! Я сделаю всё, чтобы искупить свою слабость!

- Вот эти слова достойны дочери лесного народа, - с этими словами он достал из ножен кинжал с лезвием в виде листка дерева и Эйлейли ужаснулась.

- Ты знаешь, что этот кинжал освящен корнями Древа Смерти! Он не может вернуться в ножны, не глотнув крови врага… или того, кто принял его.

Она поколебалась лишь мгновенье – гордость эльфов и ненависть перед кровным врагом сделали свое дело, поэтому она с трепетом в сердце приняла этот клинок. После чего убийца бесшумно выскользнул в окно. Шорохи Листьев шумели только тогда, когда это было нужно им.

6.

Она старалась не думать и поэтому отключила сознание, впадая в священный транс. Сейчас в нем не было привычного шума листвы и голосов молодых растущих побегов. Она слышала только голоса погибших родичей и стоны сгорающего леса. Эта ненависть придавала ей сил.

Из-за транса она не слышала, как заревели сигнальные трубы, как за окном загрохотали сотни ног. Как на улице был слышен лязг оружия, сменявшийся криками раненых и воплями умирающих. После этого наступила тишина.

Транс прекратился, как только скрипнула дверь.

Клавдий выглядел очень уставшим. Левая рука была перевязана, а серебряный аист и кольчуга на груди были разрублены. Екклисиарх так устал, что не заметил горделивый взгляд эльфийки, а также её руку, заведенную за спину.

- Извини, но сегодня мне пришлось убить несколько твоих собратьев. Мы наткнулись на них, когда «искали» тебя. Я всё выяснил, оказывается никакого предательства не было. Просто церковники раскрыли все ваши засады, пути и ловушки магическими заклинаниями. Ваша магическая защита не смогла справиться с силой церковных магов. Как ты себя чувствуешь?

Вместо ответа Эйлейли с бешеным визгом метнула кинжал, после чего упала в обморок. Последнее, что она увидела – непонимающий взгляд Клавдия.

 

Голоса звучали сквозь туман.

- Что это значит, гаруспик?

- Простите, екклисиарх, но этот кинжал был отравлен. Это эльфийский яд, который они добывают из Древа Смерти. Ваша рана смертельна. У вас осталось не более двух дней. Мягкий убийца. Вы не почувствуйте ничего – просто в один момент остановиться сердце. Мне сообщить об этом кардиналу?

Эйлейли попыталась пошевелиться, но оказалось связанной.

- Нет, гаруспик. Я завтра сам ему все расскажу. Иди. Спасибо тебе за службу.

- Вы… вы… были хорошим командиром, - голос дрожал, казалось, говоривший был готов заплакать.

- Отставить, гаруспик. Я обязательно навещу тебя завтра. И мы поговорим. Твоя невеста еще здесь? Хорошо, я дам вам благословение. Всё, иди.

Раздались всхлипывания, после чего раздался скрип двери.

Эйлейли вздрагивала, при каждом скрипе половиц. Через десять минут в комнату, где она лежала связанной, вошел Клавдий. В руках у него был её метательный кинжал.

На его лице была лишь скорбь и разочарование. Екклисиарх занес кинжал. Через секунду веревки упали на пол.

- Можешь гордиться собой. Я мертв. Теперь ты спокойна?

Она промолчала, но лицо стало красным.

- Я обещал тебя отпустить, я это сделаю. Иди. Ты свободна! Возвращайся к остаткам своего народа, спрятавшемуся в лесах и уничтожающего, как и прежде, мирных жителей и поселенцев, потому что справиться с солдатами вам будет не под силу! Уходи, и с гордостью расскажи всем, что ты убила окружного екклесиарха Инквизиции Меча, который спас и приютил тебя! Поступок достойный благородных эльфов! Я думал ты другая, а ты такая же, как вы все! Пустая гордость рода, который медленно, но верно угасает. Уходи!

Эйлейли вышла шатающейся походкой. Гордость, которую молодой эльфийке внушил профессиональный эльфийский убийца, ушла, оставив место стыду и страданию.

На дворе стояла ночь, но пламя от пожара освещало небо. Такой же пожар горел и у неё в душе. Накинув на себя плащ, она, похожая на единственный листок погибшего дерева, отправилась в дальнюю дорогу. От леса скоро останутся головешки. Выгоревшая от горя и стыда душа не потухнет никогда.

 


Оцените прочитанное:  12345 (Ещё не оценивался)
Загрузка...