Буратино. Resurrection

* Автор благодарит Шекспира и Маркса за любезно предоставленные цитаты, а Алексея Толстого – за любезно предоставленного Буратино.

Давным-давно в городке на берегу Средиземного моря… Хотя, по правде говоря, это было совсем не так уж давно. Пожалуй, что и вовсе недавно. А может, нашей истории только предстоит случиться? Как бы то ни было, в одном городке на берегу Средиземного моря жил старый сантехник по имени Карл. Трудно сказать, что привело в Италию немецкого сантехника — мягкий средиземноморский климат или сложная ситуация на рынке труда. Но для нашего повествования это не так уж важно.

Карл был добродушен и сноровист в работе, но порою мрачнел — то ли от скверных воспоминаний, то ли от дурных предчувствий, а может быть, просто от одиночества. Тогда он разбавлял тоску вином и вдумчиво, но невнятно рассуждал о царящей в мире несправедливости. «Ну ты и Карло», — заметил однажды его приятель, столяр Джузеппе, в очередной раз не сумев понять сказанного. Прозвище прижилось, и вскоре все друзья звали сантехника именно так.

Однако его досуг заполняло не только вино: порой Карло искал утешения в творчестве. С недавних пор умелец взялся осваивать новое искусство: покрывал узорами липовые дощечки, вырезал небольшие деревянные фигурки. Получалось не слишком ладно, только нашему сантехнику было не занимать настойчивости.

В один прекрасный день старик почувствовал прилив вдохновения и решил поработать с крупными формами. Недолго думая, он остановил проезжавший мимо грузовик со знакомыми коммунальщиками. На днях прошла сильная гроза, и те везли на свалку останки расколотого молнией дуба. Карло был максималистом и не стал размениваться на поленья: по его просьбе крепкие ребята притащили в дом здоровенное бревно. «Что бы из этого сочинить? — хмыкнул Карло, разглядывая заготовку. — Может, какую-нибудь русалку?.. Хотя к чему загадывать наперёд? Что получится, то и будет!»

Карло жил в скромной двухкомнатной каморке. Мебели у него почти не было: в гостиной стояли еврокамин, диванчик и книжный шкаф, а в спальне — старая железная кровать. Обстановку несколько оживлял большой плакат с пышногрудой блондинкой. Из одежды на блондинке имелась лишь обворожительная улыбка и белые кроличьи ушки.

Окинув плакат взглядом философа, Карло полез в шкаф и вытащил бутылку портвейна. «Ну, что, стаканчик — и за дело!»

После третьего стакана Карло почувствовал неудержимые позывы к творчеству и взялся за инструмент. Сперва он очистил ствол от коры остроугловым топориком, потом вытащил рубанок. Карло только начал снимать стружку, когда где-то совсем рядом послышалось сдавленное хихиканье. Вздрогнув, старик оглянулся, но никого не увидел. Он снова провёл по дереву рубанком и опять услышал тот же звук — шедший, казалось, прямо из деревянной колоды. «А вот и белочка», — подумал Карло, для храбрости выпил ещё стакан, но работу не прекратил. Выровняв поверхность, он взял в руки долото, но дело шло медленно, и начинающий скульптор снова перешёл к топору.

Следующий час Карло упорно работал, и под отборную немецкую ругань во все стороны летели щепки. Но постепенно силы, вдохновение и портвейн подошли к концу, и старик, не раздеваясь, свалился на кровать. Сон умельца был крепок, и потому Карло не увидел, как в его скромную каморку спустились боги.

Пять окружённых золотистым сиянием фигур одновременно возникли на засыпанном стружкой полу. Медленно приблизились к незаконченной статуе.

— Dio mio... – прошептала Афина. — Это же какой-то абстракционизм!

— Дуб, выросший на перекрёстке семи дорог, в который метнул молнию лично папа, — покачал головой Гефест. — А ведь из этого могло кое-что получиться...

— Но теперь уже не получится, — нетерпеливо бросил Гермес. — Так зачем мы здесь?

— Жалко. Совсем некрасиво, — склонила прелестную головку Афродита.

— А чего вы ждали от старого алкоголика? — поморщилась Гера. — Ладно, хватит. Персефона обещала увлекательную экскурсию по вулканическим пещерам.

— Время ещё есть, — возразил Гефест. – Как насчёт небольшого развлечения? Я, к примеру, давненько уже ничего не творил. А ведь из таких дубов и получаются настоящие герои! В конце концов, боги мы или погулять вышли?

— Одно другому не мешает, — хмыкнула Гера.

— А мне интересно! – возразила Афина.

— Стоит ли деревяшка возни? – усомнился Гермес.

Все посмотрели на Афродиту. Та надула губки в притворной задумчивости, но спустя мгновение лучезарно улыбнулась:

— Давайте попробуем! Это будет красиво!

И работа закипела. Быстрый, как мысль, Гермес сгонял на Олимп за инструментами, мудрая Афина сделала набросок, по которому начал работу мастеровитый Гефест, а прекрасная Афродита вносила в процесс эстетически выдержанные правки. Только коварная Гера не знала, куда девать своё коварство, и потому ограничилась ехидными замечаниями.

Сперва Гефест вернул на место часть материала, залив собранные опилки быстротвердеющим магическим клеем. Потом взялся за стамеску, и на засыпанном стружкой полу начала обретать очертания пока ещё грубая фигура. После этого мастер какое-то время осторожно правил заготовку резцом, а затем отполировал мелкой шкуркой. И, довольно кивнув, отошёл в сторону.

Кузнец выжал из дерева всё, что оно могло дать, и теперь на полу лежал остроносый юноша с гибкой, но сильной фигурой, и лёгкой улыбкой на губах. Казалось, он просто прилёг отдохнуть… и, возможно, уже подсматривает за гостями из-под прикрытых век.

— Хорошо, — кивнула Афина. – Теперь мой черёд. Только перчатки дай.

Богиня вытряхнула на ладонь несколько капель из блестящего пузырька, легко провела руками по выточенной статуе – и дерево за считанные мгновения обратилось в живую плоть.

— Мальчика надо красиво одеть! – объявила Афродита. — У меня есть мантия из чёрного атласа…

— …чёрные сапоги и чёрная плётка, — подхватила Гера. — Он будет неотразим!

Афродита зарделась румянцем возмущения.

— Никаких мантий, никаких плёток! – вмешалась Афина. – Будем шагать в ногу со временем! Гермес, будь добр, пройдись по магазинам одежды. Нижнее бельё, туфли, джинсы, футболки, кроссовки. Тащи всё, что близко по размеру – разберёмся на месте.

— Нашли челнока, — буркнул Гермес, но послушно исчез, а спустя минуту вернулся с целой охапкой джинсов.

— В соседнем квартале полный бутик этого добра. Держите. Сейчас будет остальное.

Афина кивком поблагодарила брата, потом щёлкнула пальцами, и джинсы, как стая голодных макарон, поползли к сотворённому человеку. Сперва на полу завязалась небольшая потасовка, но потом они установили очерёдность и начали примеряться. Чуть позже снова появился Гермес с ворохом футболок и мешком туфель.

Спустя минуту юноша был полностью одет. Стоявшие над неподвижным телом боги переглянулись.

— Неплохой выйдет подарок для этого пьянчуги, — подмигнул Гефест, кивнув в сторону кровати.

— Да уж. Тот ещё подарочек, — ядовито заметила Гера. – С утреннего похмелья обнаружить на полу беспамятного взрослого младенца – прекрасное начало выходного дня.

— А ведь верно! – хлопнула себя по лбу Афина. – Мы же его сразу взрослым сотворили! Так оставлять нельзя: нужны бытовые навыки, да и без характера не обойтись. Как же с этим быть?..

— Ладно, — сжалилась Гера. – Давайте помогу, а то всю ночь провозитесь.

Она осторожно опустилась на колени рядом с юношей, сжала его виски ладонями:

— Ну, чем котелок заполним? Начнём с навыков, это проще.

— Личная гигиена, вождение… — начал Гефест.

— Этикет, современные танцы, — поразмыслив, добавила Афродита. – И базовый курс «про это для чайников».

— Стрельба и рукопашный бой. Такое никогда не помешает, — посоветовал Гермес.

— Итальянский, математика в объёме средней школы, классическая литература, основы философии, — предложила Афина.

— Помедленнее, я записываю, — буркнула Гера. – …Кажется, готово. От себя, пожалуй, добавлю умение выделять главное.

Мгновение помедлив, богиня довольно кивнула:

— Теперь характер.

– Раз уж потратили время – дадим парню всё самое лучшее! – заметила Афина. — А это значит…

— Оптимизм! – провозгласил Гефест.

— Смелость! – бросил Гермес.

— Доброту! – предложила Афродита.

— Открытость, — кивнула Афина.

— А это не слишком? – забеспокоился Гефест. – Доброта и открытость в наше смутное время? Как насчёт капельки равнодушия и цинизма?

— Честность и благородство – самая дальновидная политика! – твёрдо ответила Афина. – А цинизм лишь разъедает душу.

— Но должна же быть какая-то неоднозначность? – повела нежным плечиком Афродита. – Скажем, нотка трагической обречённости...

— В задницу трагическую обречённость! – возмутился Гефест. – Я что, зря работал? Только суицида нам и не хватало! Какого…

— Ладно, уймись! – повысила голос Гера. – Никакой трагической обречённости! А я, пожалуй, добавлю веру в свои силы и лёгкий нрав. Итак: отвага, но не безрассудство, лёгкость, но не легкомыслие…

Спустя минуту всё было готово, и богиня, взявшись за руку Гермеса, поднялась с колен.

— А что это не дышит он у нас? – вдруг забеспокоился Гефест.

— Ничего, сейчас задышит! — подмигнула Афродита. Она склонилась над неподвижным телом, провела пальцами по щеке, а затем приникла к губам.

Спустя мгновение юноша сделал глубокий вдох, и стало слышно, что у сотворённого человека забилось сердце. Очень даже громко забилось.

— Не увлекайся там. Ещё джинсы порвёт, — буркнула Афина.

— Эти нежные губы... — сверкнула очами Афродита, и, по-кошачьи потянувшись, поднялась на ноги.

Наступившее молчание прервал Гермес:

— Ну а назовём-то как?

— Даже не знаю, — нахмурилась Афина. – Может, в честь какого-нибудь литературного героя? Но какого? Франкенштейн не подходит, Электроник – тоже ерунда…

— А может, Артуром? – предложил Гермес. – Как-никак, королевское имя.

— Исааком! В честь Ньютона! – провозгласил Гефест, но на него дружно зашипели.

— А мне нравится имя «Доминик»… — мечтательно проговорила Афродита.

Все задумались. Наконец, Гера оглядела собрание и покачала головой:

— Вот что, детки, давайте заканчивать. Поигрались и хватит! Теперь времени действительно мало. А имя… да хоть буратиной назовите, какая к Аиду разница?

Младшие боги озадаченно переглянулись.

— И то верно, — пожал плечами Гефест. – Если возражений нет — собираемся, только записку оставлю.

Когда всё было сделано, Афина взмахнула рукой, и паркетный пол расступился, открывая взору уходящую вглубь каменную лестницу. Сияющие золотом фигуры одна за другой спустились в провал, паркет сомкнулся, и комната снова погрузилась во мрак.

* * *

Наступило утро, и сквозь неплотно прикрытые жалюзи в комнату стали пробираться первые лучи солнца. Сначала они украсили жёлтыми полосками стену, а затем сползли на кровать, в которой крепким сном праведника спал намаявшийся Карло. Старик всхрапнул и перевернулся набок, а потом блаженно потянулся и открыл один глаз.

Залитая утренним светом спальня казалась чем-то средним между столярной мастерской и разгромленным магазином одежды. На полу валялись носки, рубанки, футболки, стамески, опилки и брюки. Посреди этого беспорядка прямо на паркете лежал красивый, атлетически сложенный юноша. А у изголовья кровати обнаружился лист бумаги, на котором теснились большие корявые буквы. Карло протёр глаза, поднял записку и прочитал:

Это твой новый сын – Буратино. 183 х 75 х 18. Кормить три раза в день.

Боги

Ниже была приписка, сделанная красивым женским почерком:

И бросай пить, старый дурак.

«Какое ещё бу…» — начал было сантехник, и вдруг всё понял. «Боги… Я стал папой?!» — прошептал потрясённый Карло.

В этот момент лежащий на полу юноша открыл глаза. Потом приподнялся на локте и встретился взглядом с бледным папой Карло.

— Отец? – прошептал новорожденный.

— Сыночек… — ласково ответил старик.

— Папа! — воскликнул Буратино.

— Тихо! – схватился за виски папа Карло. – Не шуми так, сынок. И без того голова кругом идёт.

Потерев лоб ладонью, старик осторожно спросил:

— А как тебя зовут, знаешь?

— Буратино! – уверенно ответил Буратино.

— А откуда ты это знаешь?

— Не знаю, — подумав, признался Буратино.

— Может, оно и к лучшему, — заметил папа Карло, аккуратно складывая записку. – Пожалуй, твоё происхождение обсудим позднее. Но можешь быть уверен, ты — настоящий дар богов! Я столько мечтал о сыне, и вот…

На глазах Карло появились слёзы, а Буратино поднялся с пола и неловко обнял старика. Вздохнув, папа Карло похлопал по плечу своего нежданного сына.

— Вот что, Буратино. Очень здорово, что ты получился сразу такой взрослый. А мне, кажется, надо прийти в себя, да и прибраться не помешает. Может, выйдешь, прогуляешься немного? Квартал здесь спокойный, а если кто спросит, скажешь, что ты в гостях у старика Карло.

Буратино кивнул и направился к дверям, но тут папу Карло осенило:

— Кстати, возьми с собой книжку! Почитаешь там на лавочке.

Он, кряхтя, поднялся с постели и вручил воспитаннику потрёпанный томик Кийосаки. Надпись на обложке гласила: «Если хочешь стать богатым и счастливым, не ходи в школу».

— В общем, иди, сынок, и учись только хорошему. Плохому тебя и так научат.

— И как отличить… — начал было Буратино, но папа Карло уже закрыл дверь.

А Буратино не стал огорчаться и смело отправился на свою первую прогулку.

 

Вокруг почти не было современных зданий, и на усаженной кипарисами улице сплошь стояли невысокие старинные дома. Красный кирпич, зелень и черепичные крыши создавали чувство уюта и лёгкого, почти неощутимого волшебства. Но для Буратино всё здесь и так было одним сплошным чудом.

Юноша ещё не умел ни назначать всему цену, ни спешить по делам, равнодушно глядя на разноцветный мир вокруг — и потому тёплый ветерок, отблески солнца в лужах и пение птиц наполняли его душу тихим восторгом. Втянув носом запах смолы и моря, Буратино поднял руки к небу и закружился в безмолвном танце. Проходивший мимо плотный мужчина отодвинул его плечом и буркнул что-то про полоумных тинейджеров, но молодой человек лишь с удивлением посмотрел ему вслед.

Разглядывая окрестные дома, исследуя дворики и болтая с прохожими, Буратино ушёл довольно далеко от дома. К счастью, продавщица в магазине мебели оказалась знакомой Карло и смогла объяснить дорогу.

 

— Ты как раз вовремя, сынок! – обрадовался папа Карло, когда Буратино вошёл в квартиру. – А я уж было собрался тебя искать. Ну, раз вернулся, садись за стол: обед готов.

Пока Буратино расправлялся с жареной рыбой и хрустел капустным салатом, папа Карло поглядывал на отпрыска и о чём-то напряжённо думал. Потом сказал:

— Знаешь, сына, я даже не уверен, как тебя оформить: надо что-то делать с документами. Может, свистнуть знакомому журналисту? «Сенсация! В лесу найден мальчик, воспитанный… деревьями?» Хотя как знать, чем закончится такая шумиха... Пожалуй, подниму-ка я старые связи – авось и выйдет с паспортом. Будешь интернатским!

А пока решалась проблема с документами, общительный старик устроил сына разносчиком в местную пиццерию. Буратино нравилось колесить по окрестностям на велосипеде, а хозяйка заведения была довольна немного наивным, но честным и трудолюбивым юношей. Впечатлений вокруг по-прежнему хватало, и он вовсе не стремился к авантюрам. Но приключения не всегда приходится искать — порой они находят нас сами.

Это случилось спустя месяц. Июльский день был тёплым и солнечным, в кармане лежала первая получка, и юноша решил пройтись до дома пешком. Молодой человек шёл по вечерней набережной, задерживаясь, чтобы послушать уличных музыкантов или полюбоваться работами художников. Буратино в очередной раз остановился поглазеть на уличных танцоров, когда его внимание привлёк необычный персонаж.

Позади, мимо увлечённых представлением людей, шёл большой полосатый кот с наглой физиономией и шрамом у левого уха. Он заметил взгляд, зыркнул ядовито-зелёными глазами и презрительно отвернулся. Буратино хотел было двигаться дальше, но зачем-то снова покосился в ту сторону – и от увиденного глаза чуть не вылезли на лоб. Оказавшись в тени, кот встал на задние лапы, ловко подцепил когтями портмоне из кармана солидного мужчины, и заторопился на соседнюю улицу.

— Стой, воришка! – опомнившись, крикнул Буратино. – Люди, толстый кот украл кошелёк! Держи вора!

И, не дожидаясь помощи, бросился в погоню.

Завидев бегущего Буратино, полосатый ловкач прибавил ходу, а потом свернул во двор. Вслед за вором Буратино миновал узкую арку – и вскрикнул от радости. Следующий дворик оказался не сквозным: несколько кирпичных домов стояли впритык, а проход перекрывал высокий забор. Кот попытался запрыгнуть на него, вскочив на мусорный бак, но не совладал и шлёпнулся наземь.

— Попался! – крикнул юноша, переходя на шаг. – Теперь никуда не денешься!

Беглец вздохнул, извлёк откуда-то тёмные очки и звучным голосом произнёс:

— Молодой человек, мне кажется, я должен поговорить с вами начистоту.

Эта фраза произвела на Буратино поистине гипнотический эффект: преследователь так и замер с открытым ртом. Кот сочувственно кивнул, добавил:

— Знаю, до этой минуты вы видели во мне лишь мелкого воришку. Ах, до чего же обманчива бывает внешность… и как коварна фортуна. Когда-то я был человеком – человеком сложной и яркой судьбы. Мне доводилось работать сайентологом, спелеологом и стоматологом. Я горел в танке, тонул в подводной лодке и падал в самолёте. Но, поверьте, даже в минуты смертельной опасности я не мог представить, что окажусь в нынешнем жалком положении. Выслушайте меня – и, клянусь, если вы скажете «виновен», я сам сдамся полиции!

Буратино закрыл рот, почесал в затылке и обречённо кивнул.

* * *

Ближе к грузовому порту город разительно менялся – аккуратные кирпичные домики и просторные аллеи уступали место мрачным серым коробкам. Население этих мест было им под стать: смуглые мужчины в рабочих робах, плохо говорившие по-итальянски, проститутки, попрошайки – и крепкие бритоголовые парни, явно считавшие себя хозяевами района. Впрочем, не все дома здесь были так уж плохи – на холме, что возвышался в миле от порта, стояли куда более интересные постройки. Особенно привлекала взгляд одна из них, настоящая компактная вилла — с высокой оградой, изысканным садом с фонтанами и боскетами; а мини-дворец в глубине украшали колонны белого мрамора.

Сад был почти безлюден — лишь возле фонтана, укрывшись в тени оливы, стояли двое. Один был кряжистым мужчиной с густой бородой и глубоко посаженными чёрными глазами. Дорогой костюм и массивный перстень с рубином не оставляли сомнений в его статусе.

Другой, напротив, выглядел скорее комической фигурой: он был тощ, сутул и явно нервничал, разговаривая с боссом.

— Синьор Карабас, эффективность гирудотерапии научно подтверждена! Всего десяток пиявок…

— Merda! Заткнись со своими пиявками! Я звал тебя не для того, чтобы терпеть подобную чушь!

Карабас хрустнул пальцами, потом нахмурился:

— Уже месяц, как грабанули мой магазин одежды. Слухи ходят?

— Никак нет, синьор, — развёл руками тощий.

— Мерзавцы будто сквозь землю провалились, — прорычал бородач. – Ладно, может, ещё всплывут. Прислушивайся там. А пока – есть для тебя другое дело.

Он нетерпеливо прошёлся вдоль края бассейна.

— Мои люди видели Мальвину – совсем рядом, в пригороде. Проследить ума не хватило, но теперь найти её будет раз плюнуть. Это район коттеджей, что неподалёку от Чистых прудов с твоими любимыми пиявками. Хватит девчонке отсиживаться. Найди её, Дуремар – и проследи, кто к ней ходит. Пожалуй, ты со своим сачком будешь там уместнее, чем мои soldatos.

— Да, синьор, — поклонился Дуремар.

— И ещё, — холодно проговорил босс. – Мне стало известно, что в городе действует ячейка Сопротивления. Хозяин здесь я, и крикунам-социалистам этот город не по зубам. Но всё же они создают неудобства. Шумиха в центральных газетах, скандалы и расследования – всё это помеха для бизнеса. И дело не только в этом. Я точно знаю, что нелегалы Сопротивления закупили крупную партию оружия. Но не знаю, для чего. И это мне совсем не нравится. В общем, прислушивайся, Дуремар. И помни: сначала дело, потом пиявки!

* * *

Знакомство с вороватым котом оказалось не слишком приятным, но весьма поучительным: Буратино не только лишился всех денег, но также расстался со многими иллюзиями. Впридачу, мошенник завёл его далеко в лес, и только к вечеру, злой и уставший, юноша смог выбраться из чащи. Вид холмистой равнины добавил молодому человеку оптимизма, и повеселевший Буратино ускорил шаг.

Место было незнакомым, но за ближайшим холмом пришельцу открылась широкая россыпь одноэтажных домиков всех форм и расцветок. Осмотревшись, он выбрал внушающий наибольшее доверие коттедж: добротное деревянное строение, стилизованное под старину, с ухоженными розовыми кустами вокруг.

Поначалу на стук никто не отреагировал, но изнутри послышался какой-то шорох, и юноша постучал снова. Наконец, дверь приоткрылась, а после короткого осмотра решительно распахнулась настежь. Перед Буратино стояла стройная девушка в белой блузке и шортах. Правую руку она зачем-то прятала за спиной.

— Ты кто такой? – осведомилась хозяйка.

А Буратино замер, второй раз за день утратив дар речи. И, надо признать, на сей раз у него имелись к тому все поводы.

Три верхних пуговки на блузке были провокационно расстёгнуты, открывая взгляду ложбинку меж двух гордых холмов. Причёска не без успеха конкурировала с манящим пейзажем: роскошные вьющиеся волосы были выкрашены в ярко-голубой цвет – лишь у висков виднелось несколько светлых прядок. Но больше всего юношу поразили лихие васильковые глаза.

От этого вида заготовленная фраза начисто вылетела из головы гостя.

— Дурак. Просто дурак, — сознался потрясённый Буратино.

Девушка изумлённо распахнула глаза, а потом расхохоталась.

— Таких честных у меня ещё не было!

— Извините, — смутился Буратино. – Просто сегодня такой день, что голова идёт кругом.

— И что же вскружило тебе голову? – улыбнулась красавица.

— Если я скажу «говорящий кот» – что вы обо мне подумаете? – вздохнул Буратино.

Девушка подняла бровь.

— А что за кот?

— Большой, полосатый и вредный, — мрачно сказал Буратино. – А ещё у него был шрам возле левого уха.

— Знакомая фигура, — поморщилась хозяйка. – Пройдоха Базилио. Местный цирк – та ещё кузница кадров. Ладно, а здесь-то тебе что нужно? Заблудился?

— Да. Пожалуйста, подскажите, как добраться до города.

Девушка с голубыми волосами задумалась.

— Здесь уже ничего не ходит… Пожалуй, лучше всего будет обогнуть пруд, что по ту сторону холма, и через рощу выбраться к шоссе. Там кто-нибудь да подберёт. Скоро ночь, тебе стоит поторопиться.

В самом деле, солнце уже зашло, и на улице ощутимо стемнело. Буратино вздохнул: ему не улыбалось ни возвращаться в лес, ни голосовать на ночном шоссе. Покраснев, юноша спросил:

— Простите, а нельзя ли… как-нибудь заночевать у вас? Хотя бы в какой-нибудь кладовке. Скоро ночь и… я вас совершенно не стесню.

Девушка усмехнулась:

— А ты и правда не стеснительный. Нет уж, один кобель в доме уже есть. Вполне достаточно!

Дверь захлопнулась, а несостоявшийся гость сделал «кругом» и без особого энтузиазма поплёлся обратно. Потом остановился и стал смотреть, как в глубокой синеве наверху зажигались первые звёзды. За день Буратино изрядно устал и теперь чувствовал, что в ночной лес не пойдёт ни за какие коврижки. Мысленно он уже смирился с перспективой провести ночь на улице, когда сзади снова открылась дверь.

— Ладно! – раздражённо сказала девушка с голубыми волосами. – Иди сюда!

Буратино не заставил просить себя дважды и, старательно вытерев ноги, вошёл. Внутри было тепло и уютно: в комнате горел камин, на полу лежал пушистый ковёр, а фотопейзажи на стенах оживляли несколько спартанскую обстановку. Откуда-то доносилось странное прерывистое гудение, но юноша решил, что это работает холодильник.

— Зовут-то тебя как? – поинтересовалась хозяйка.

— Буратино.

— А я – Мальвина.

— Очень…

— …Приятно. Знаю. Будешь заигрывать – выставлю.

— Вот что, — объявила Мальвина. – Кровать у меня здесь одна, дивана тоже нет, зато есть спальный мешок. Заночуешь на полу. Пойдёшь в туалет – не наступи на Артемона.

Только теперь Буратино понял, что белый ком в углу – вовсе не подушка, а крупный пудель. Сам Артемон не обратил никакого внимания на гостя: пёс лежал у стенки и тихо, задумчиво выл.

— Чего это он? – поинтересовался Буратино.

— В последнее время Арти часто впадает в меланхолию, — вздохнула Мальвина. – Как-то раз бедняга неудачно отлил на электропроводку. С тех пор он потерял вкус к противоположному полу и стал задумываться о вечном.

— Ясно… — протянул Буратино.

— Да чего уж неясного. Держи спальный мешок. И накинь одеяло на Пьеро, всё-таки у окна лежит.

— На кого? А-а…

Артемон оказался не единственным постояльцем, ускользнувшим от внимания Буратино.

Длинный свёрток у стенки зашевелился и явил миру бледного человечка с длинными льняными волосами.

— Знакомься: это Пьеро. С ним вообще просто – где упал, там и спит. Да и лишнего не болтает.

— Где мало слов, там вес они имеют! – хрипло сказал Пьеро и снова закутался в одеяло.

— Мы с ним вместе в театре работали. Свихнулся на шекспировских ролях, — пояснила Мальвина. – Не оставлять же было балбеса… Ладно, ещё пять минут – и отключаемся.

В этот момент за окном мелькнула физиономия Дуремара, но обитатели домика ничего не заметили.

Сон, пришедший под утро, был скверным: Буратино снова стал деревом, а над лесом кружила стая огромных дятлов и зловеще скрежетала клювами. Когда раздался стук, юноша в ужасе задёргался, но мгновением позже осознал, что стучат в дверь.

Буратино покрутил головой, приходя в себя. За окном уже рассвело, а рядом стояла Мальвина в халате и причёсывалась. Поморщившись, девушка отложила деревянный гребень, зябко обхватила руками плечи и подошла к двери.

— Кто?

— Это я, Карабас, — донеслось с той стороны. – Нам нужно поговорить.

— И о чём же? – нахмурилась Мальвина.

— О тебе. О нас.

— Всё уже сказано, — холодно ответила девушка. – Просто оставь меня в покое.

— Опомнись, девочка! Ты что, так и собираешься сидеть в этой глуши? Ты рождена, чтобы блистать на сцене! А с моим покровительством…

— Надо же, а я думала, нынче в фаворе та блондинистая куколка!

— Diavolo, сколько можно вспоминать! Это было минутное увлечение! Скажи-ка лучше, что у тебя там за мальчишка?

— Не твоё дело.

— Merda! Я ещё долго буду разговаривать с дверью? Ты даже не пустишь меня на порог? После всего, что между нами было?

— А что было, что было?! – взвилась Мальвина. – Плёл мне о неземной любви, а сам тем временем половину театра перетрахал?!

— Figlio di putana!

— Ах ты мерзавец!

Мальвина метнулась к кровати, а когда развернулась, в руках у неё был револьвер. Не раздумывая ни секунды, девушка всадила в дверь пулю.

— Porca madonna! – донеслось снаружи. – Una donna matta!

И топот Карабаса стих вдали.

Мальвина устало опустилась на кровать.

— Не отстанет ведь, ублюдок. Да ещё в двери теперь дырка…

— Но почему?! – возмутился Буратино. – Что бы между вами ни было, почему он тебя преследует?

Девушка горько усмехнулась:

— Не хочет терять собственность. Ничего, я могу за себя постоять.

— Мальвина, — сказал молодой человек. – Я очень благодарен тебе за то, что приютила на ночь. Мало кто вот так пустит в дом незнакомца. И ещё – я очень хочу тебе помочь. Это нельзя так оставлять.

Девушка хотела улыбнуться, но что-то в глазах Буратино заставило её ответить серьёзно:

— Ты не знаешь, кто он такой. Этому человеку платят дань все бордели, наркопритоны и театры города, а местные власти состоят у него на жаловании. Здесь ты ничего не изменишь. Иди домой, Буратино.

* * *

Когда юноша вошёл в каморку, был почти полдень, но вечером папа Карло принял так основательно, что до сих пор спал беспробудным сном. Какое-то время Буратино нетерпеливо ходил по комнате, однако вскоре почувствовал, что не может ждать. Он взял старика за плечи и встряхнул, сперва осторожно, потом без особых нежностей.

— Папа, просыпайся! Пожалуйста, проснись! Мне нужен совет!

— Что там стряслось, сынок? – пробормотал папа Карло.

— Скажи, как быть с царящей в мире несправедливостью? Вчера меня обокрали, а хорошую девушку преследует отпетый негодяй, и никакая полиция здесь не поможет. Почему люди не могут вести себя по-человечески?

— Не познав тьмы, не увидишь света. Час решающей битвы близок. Следуй за розовым слоником… в смысле, за белым кроликом. С несправедливостью надо бороться, — заключил папа Карло и снова захрапел.

«Да, — медленно проговорил Буратино. – С несправедливостью надо бороться. И если закон бездействует – его должны заменить те, кто готов бросить вызов злу. Но у меня даже нет оружия!»

Он снова заметался по комнате. Наконец, остановился, глубоко вздохнул.

«Нет, я не могу остаться в стороне! Еду к ней – и будь что будет!»

* * *

Буратино шёл по берегу пруда и напряжённо думал. Увы, он по-прежнему не понимал, как помочь Мальвине. Осознание собственной беспомощности угнетало Буратино, и по пути он со злостью пинал траву и сшибал одуванчики. Вдруг юноша увидел, что неподалёку от него на поверхности пруда плавает крупная красноголовая черепаха.

«Надо же, какая живность тут водится!» — хмыкнул Буратино. – А ну-ка…

Он подобрал валявшийся возле дороги камень, прицелился и запустил снаряд прямо в середину панциря.

— Вот я щас кому-то покидаюсь!

— Ой! – подскочил на месте Буратино. – Так вы говорящая?!

— Ну да, говорящая черепаха – это ой, а говорящее полено – это нормально, — проворчала рептилия, выбираясь на берег. Голова у неё оказалась вовсе не красной – красным был лишь повязанный сверху платок.

— Откуда вы знаете? – насторожился Буратино.

— Ветер носит, — буркнула собеседница. – Ты, должно быть, Буратино? А меня зовут Тортилла. Ну, молодой человек, рассказывайте, как докатились до такой жизни. Почему хулиганим?

— Прошу прощения! – взял себя в руки юноша. – Не знал, что вы – разумное существо. А этот камень я швырнул от злости. Одной хорошей девушке, которая живёт поблизости, не даёт покоя законченный мерзавец. Я хочу ей помочь – но не знаю, что делать!

— Вот как? – заинтересовалась Тортилла. – Кто же этот негодяй?

— Карабас, — мрачно ответил Буратино.

— О, это серьёзно. Вам и вправду нужна помощь. Хмм, возможно, есть у меня в запасе одна подходящая тайна…

— Правда? А какая? – оживился юноша.

— Здесь надо поразмыслить, — проворчала черепаха. — Вправе ли я доверять тебе? Следует навести справки...

— Я не могу ждать, — стиснул зубы Буратино. — Время действовать! На счету каждая минута!

Тортилла склонила голову, будто к чему-то прислушиваясь, потом фыркнула:

— Это верно. Чем дольше думаешь, тем больше шансов передумать. А отступать поздно, да и некуда. Что ж... У тебя открытое лицо и чистое сердце, Буратино, а времени и вправду немного. Поэтому скажу просто: в городе есть организация, которая борется с мафией и произволом властей. Сегодня защитить твою подругу под силу только ей. Скажи, ты готов вступить в ряды Сопротивления?

— Да! – не раздумывая, ответил Буратино.

— Отлично! Уводи девушку и возвращайся сюда, на берег озера. Вас заберут через считанные часы!

* * *

Сегодня пруд как никогда кипел жизнью. Местные лягушки стайками рассаживались на кувшинках, и часть берега тоже заполняла зелёная квакающая масса. Следом на поверхности показалась черепаха. Выбравшись на твёрдую почву, Тортилла оглядела просторы пруда, откашлялась и неожиданно звучным голосом произнесла:

— Дамы и господа, собрание коммунального товарищества Овального пруда объявляю открытым! Сегодня, — продолжала рептилия, — я позвала вас, чтобы сделать важное, быть может, даже судьбоносное заявление. На суше, в далёком мире людей, приближается час решающей битвы между силами мафии, коррупции и большого капитала, и силами добра, света и социализма. Может показаться, что нам безразличен её исход – но только на первый взгляд. Потому что нет той силы, которая остановит капиталиста в погоне за прибавочной стоимостью. Сегодня экосистему нашего пруда разрушает всего один дебил с сачком – но завтра следом за ним придёт тяжёлая техника! К счастью, там, за холмами, есть люди, готовые сразиться с драконом капитала! И поддержать их – наш долг. Разрушающие экономику ростовщики, продажные политики и обнаглевшие бандиты должны получить отпор. И пусть в своё время наши союзники совершили немало ошибок — горький опыт сделал их мудрее. А главное — только сообща мы сможем противостоять тёмным силам!

Лягушки ёрзали на кувшинках и взволнованно квакали. Вдали, на опушке леса, показался ничего не подозревающий Дуремар…

* * *

Мальвина встретила гостя без особой радости, а услыхав о предложении старой черепахи, и вовсе разозлилась.

— Я не нуждаюсь в советах мальчишки и не собираюсь отсюда уходить!

— Это большой риск! Что ты здесь собралась высиживать! – завёлся и Буратино. – Ты должна уехать минимум в другой конец Италии, а не торчать под городом своего благоверного!

— Да какой он… Слушай, ты, настырный дурачок. Я отсюда никуда не поеду! Всё, точка! А теперь – пошёл вон!

— Но…

— Вон! – со злостью повторила Мальвина.

Буратино вздохнул, медленно поднялся и направился было к двери, но дойти не успел: она слетела с петель под мощным ударом ноги.

Ввалившаяся в домик четвёрка бритоголовых парней действовала уверенно и быстро. Буратино приставили к носу ствол пистолета, Артемон получил пинка и с визгом забился под кровать. Мальвина метнулась было к заветному револьверу, но один из бандитов поймал её за волосы, рванул, заставив опуститься на колени. Девушка коротко вскрикнула, Буратино дёрнулся к ней, но над ухом свистнула пуля, и юноша снова застыл.

— Детка, есть предложения, от которых нельзя отказываться, — усмехнулся мужчина, стоявший в дверях. – И уж точно нельзя вести себя с уважаемыми людьми так, как делаешь ты. За это наказывают.

— Пусти, ублюдок! — простонала Мальвина.

Но державший её бандит лишь ухмыльнулся и без всяких церемоний притянул девушку к себе.

— Как насчёт небольшого развлечения, Чак?

— Её мы должны доставить в целости и сохранности, Рики, — отрезал главарь. – Приказ босса.

— Так от неё не убудет.

— Убудет от тебя, если позволишь себе лишнее.

— Ладно, — буркнул Рики и повернулся к Буратино. – А с ним что делать?

Но в этот момент на сцене появилось новое действующее лицо: из глубин одеяла восстал Пьеро и с криком кинулся на ближайшего бандита.

— Вперёд во Францию, вы там стяжаете, милорды, сла…

Пьеро был пойман за шкирку и улетел в угол, но друзья использовали секундное замешательство наилучшим образом. Мальвина, извернувшись в руках бандита, врезала ему коленом в пах и тут же добавила по носу лбом, отчего тот совершенно потерял интерес к жизни. Буратино неожиданно для самого себя вышиб вражеский пистолет ударом ноги и сходу отключил противника локтем. Даже Артемон нашёл в себе частичку храбрости и цапнул четвёртого громилу за ляжку. Последний отшвырнул собаку, а Чак потянулся к пистолету – но увидел ствол в руках Мальвины и благоразумно остановил руку. Буратино в два прыжка подскочил к выбитому из рук врага оружию, поднял и стал рядом с девушкой.

— Забирайте своих корешей и выматывайтесь, ублюдки, — сказала Мальвина.

Чак скривил губы, начал:

— Тебе это даром…

Пуля вышибла из дверного косяка щепки в паре дюймов от его головы.

Главарь стиснул зубы.

— Джи, помоги вытащить этих двоих.

— Сперва положи на пол оружие. Только медленно, — холодно сказал Буратино.

 

Наконец, потрёпанные мафиози убрались, и друзья вздохнули с облегчением.

— Ну и ну, — покачала головой Мальвина. – Такого визита я точно не ждала.

— А чего ты ждала? – вздохнул Буратино. – Карабаса с тортиком и шампанским?

Девушка фыркнула.

— Наверное.

Она с новым интересом посмотрела на Буратино, поправила растрепавшиеся локоны.

— А ты парень не промах! Ладно. Куда там надо идти?

* * *

— Ты уверена, что всё это предметы первой необходимости? – спросил запыхавшийся юноша.

— Конечно, первой! В чём я, по-твоему, ходить буду? – успокоила Мальвина. – И вообще, мы уже пришли.

Буратино с Пьеро положили на землю два увесистых тюка и облегчённо вздохнули.

На первый взгляд пруд жил обычной жизнью, но ждать пришлось недолго. Уже спустя минуту на берег выбралась Тортилла, а на дороге показался крепкий седоволосый мужчина.

— Это к нам! – объявила черепаха.

— А к кому же ещё? – согласился подошедший папа Карло.

— Папа?.. – осторожно начал Буратино.

— Не всё сразу, сына, — невозмутимо ответил старик.

Впрочем, сегодня он был не так уж стар: уверенная осанка и блеск в глазах отыграли добрый десяток лет.

— Позвольте отрекомендоваться: руководитель городской ячейки итальянского Сопротивления Карл Либкнехт!

— Резидент разведки Пятого Интернационала Тортилла! – браво отрапортовала черепаха.

— ЧЕ-ГО? – поддержал беседу Буратино.

— Я же говорю: не всё сразу, сынок.

* * *

Дверь каморки отворилась, и в скромное жилище папы Карло вступила целая делегация: Мальвина, Пьеро, Артемон и, разумеется, сам Карло. Последним шёл запыхавшийся Буратино, который, кроме вещей Мальвины, нёс под мышкой черепаху Тортиллу.

Папа Карло подошёл к плакату с блондинкой в кроличьих ушках, полюбовался – и недрогнувшей рукой сорвал со стены глянцевую бумагу. За плакатом обнаружилась массивная металлическая дверь с кодовым замком.

— Так вот где он заначку держал, — пробурчал себе под нос Буратино.

Старик набрал комбинацию, и дверь бесшумно отошла в сторону. У входа в тайник, подтверждая подозрения юноши, действительно стоял початый ящик портвейна. Но дальше…

— Ничего себе заначка! – ахнула Мальвина.

— Да тут на целую армию! – обрадовалась Тортилла.

Ящики патронов, ряды автоматов, гранаты, ракетницы и армейские ножи создавали чувство, что местное Сопротивление готовится к настоящей партизанской войне. Завершал картину скромно притулившийся в углу станковый гранатомёт.

— Блеск стали воина манит сильней, чем злата блеск, — изрёк восхищённый Пьеро.

— И ты молчал?! – возмутился Буратино.

— А ты не спрашивал, сынок.

Буратино открыл рот и хотел было что-то сказать, но подумал и молча закрыл.

— Ну что, детки, — потёр руки папа Карло. – Час настал!

* * *

— Cretinos, degeneratos, iododeficitas! – орал взбешённый Карабас, а посланная на захват Мальвины команда изо всех сил старалась слиться с пейзажем. – Вчетвером не справиться с девкой, мальчишкой-каратистом и пуделем! Да я вам полы мыть не доверю!

— Но, босс…

— Никаких «но»! Антонио, где Дуремар?

Неприметный человечек в сером костюме низко поклонился:

— В больнице, дон. Сердечный приступ.

— Что с парнями, которые пошли вправлять мозги торговцам в китайском квартале?

— Ещё не вернулись, дон…

— Pezzo di merda, что вообще происходит в этом проклятом городе?!

В городе и верно происходило нечто, но заметить это было не так уж легко. Много ли скажет пара серых фургонов, припаркованных рядом с полицейским участком? Или кучка мужчин в грязных робах, копавших что-то на припортовом холме? Невидимая пружина действия сжалась до предела, и теперь нужна была лишь одна команда, чтобы выпустить накопленную мощь.

— Поехали! — скомандовала в рацию Тортилла.

— От винта! – произнёс папа Карло.

Едва прозвучала команда, как из фургонов посыпались вооружённые люди, рванулись к зданию, на ходу разворачиваясь в цепь. Рухнула массивная дверь, зазвенели вырванные из окон металлические решётки, а следом в ход пошли светошумовые гранаты. Атакующие сработали как по нотам, и бой закончился, едва успев начаться. В короткой перестрелке получили ранения трое боевиков, а несколько полицейских забаррикадировались в подвале, но всё же дело было сделано.

Следом, без особого труда, бойцы Сопротивления заняли мэрию и здание местного телецентра. Первое обращение к народу папа Карло доверил Мальвине, и определённо не прогадал. Сверкающие праведным гневом глаза, расстёгнутая до предела возможного блузка, автомат в руках… Девушка была хороша как никогда, и почти всё мужское население города, увидев её, тут же перешло на сторону повстанцев.

За контроль над припортовым районом отвечала Тортилла. Глава импровизированного штаба умело командовала войсками, и боевые отряды медленно продвигались к порту, окружая и блокируя. То и дело возникали стычки, но разрозненные силы противника не могли остановить наступление. Мафиози, не успевшие сбежать, один за другим сдавались повстанцам.

А тем временем у резиденции Карабаса развернулся настоящий бой. С мраморных балконов дворца били пулемёты, и проникшим за ограду бойцам Сопротивления пришлось залечь под плотным огнём. Рассыпавшись по укрытиям, группа захвата огрызалась автоматными очередями. Повстанцы метнули несколько гранат, но взрывы лишь повредили резные колонны дворца. Хотя дело не двигалось с места, атакующие производили достаточно шума, чтобы дать шанс подбиравшемуся с фланга Буратино.

Юноша сам вызвался на опасное задание, и папа Карло, скрепя сердце, дал ему шанс проявить себя.

Виллу обесточили ещё с ночи, и система видеонаблюдения уже отключилась, а охрану с южной стороны слепило солнце. Но у пробиравшегося по саду Буратино всё равно чесалось между лопаток. Одетый в камуфляж, лазутчик прополз под кустами магнолий, осторожно перебрался в тень длинного кипариса. Наконец, улучив момент, рывком достиг здания и прижался к стене, оценивая ситуацию. Потом уцепился за белую грудь кариатиды…

Буратино возник на балконе внезапно, как призрак, и возившиеся с пулемётом бандиты не успели отразить атаку. Нежданный гость сшиб одного из них прикладом автомата, и тут же очередью прошил ноги второму. Повстанцы немедля ворвались сквозь образовавшуюся в защите брешь, и через считанные минуты группа захвата взяла виллу под контроль. В дополнение к сдавшимся мафиози, бойцы Сопротивления обнаружили в здании с десяток перепуганных слуг. Карабаса не было.

Темнея, юноша подошёл к ближайшему пленнику.

— Где он? – жёстко бросил Буратино. – Где ваш главарь?

Бледный до синевы парень с простреленным плечом лишь мотнул головой.

— Не знаю. Клянусь, не знаю! Должен знать вон тот…

Из-за шторы в раскрытое окно метнулась полосатая молния – но Буратино настиг беглеца одним тигриным прыжком. Базилио уже спрыгивал на клумбу, когда сильная молодая рука поймала его за хвост и втащила обратно. Повисший вниз головой кот жалобно мяукнул. Мир встал с ног на голову, но это было не так уж важно, потому что центром перевёрнутой вселенной оказалось дуло пистолета.

— Где Карабас?! Отвечай, животное!

— Вы… благородный человек, — простонал Базилио. – Вы не станете убивать безоружного…

— Ну!!! – рявкнул Буратино.

* * *

Припортовые кварталы видели много встреч – но вряд ли среди них были подобные той, что случилась этим пригожим днём. Сбежавший подземным ходом Карабас не смог достичь порта. В стычке с бойцами Сопротивления мафиози уже расстрелял все патроны, и сейчас хотел только одного: как можно скорее убраться из города. Возможно, он сумел бы сбежать — если б на коварной узкой улочке не повстречал Буратино.

— Стой! – скомандовал юноша, вскинув пистолет.

Бородач зло усмехнулся.

— Что ж, постою. Ты тот самый мальчишка, который был у Мальвины?

— Да, — холодно сказал Буратино. – Тот самый.

— Ты в неё влюбился. Верно? – сверкнул глазами Карабас.

Его противник предпочёл промолчать.

— Бедный дурачок, — скривил губы Карабас, понемногу приближаясь к юноше. – Ты думаешь, что смог бы удержать бывшую актриску? Ей нужны деньги, а не малолетний голодранец!

— Кто ей нужен, она решит сама, — холодно сказал Буратино. – Сейчас важнее, кто ей не нужен. Я уже знаю, что в этом мире добро вечно решает задачу: победить зло, но не превратиться в него. И потому сегодня я никого не убил. Но тебя убью — ради неё. Ты больше не будешь её преследовать. Больше никогда не причинишь ей вреда.

— И что, сможешь вот так запросто выстрелить в безоружного?

— Да, — сказал Буратино и нажал на курок.

Пистолет сухо щёлкнул. Выстрела не было.

— Молод ты ещё, малыш, — криво улыбаясь, проговорил Карабас.

Он вытащил из кармана раскладной нож и не спеша, вразвалку, двинулся к Буратино.

— В кварталы, где я рос, боялась заходить полиция, и мне довелось перерезать первую глотку раньше, чем начать бриться… А ты быстро бегаешь, щенок?

Но Буратино не побежал. Он стиснул зубы и двинулся навстречу. Юноша не стал выбрасывать оружие – лишь переложил пистолет в левую руку.

Сойдясь, бойцы не стали тянуть: Карабас сделал ложный выпад в живот, хлестнул клинком по глазам. Буратино отпрянул, парируя сталью, но тут же выдал встречный удар в колено. Бородач пошатнулся, а юноша, швырнув пистолет в лицо врага, ребром ладони выбил у него нож. Карабас оскалил зубы и рванулся вперёд, сжав мощные кулаки. Буратино попятился, с трудом отбил двойку в печень и горло. И, уклонившись, нанёс удар в висок – бандит едва успел пригнуться. Карабас отшвырнул юношу к стене и бросился следом. Но Буратино, ловко спружинив, вывернулся из его рук и сам взял шею противника в замок.

Карабас хотел было бросить парня через себя, но не сумел разорвать стальной захват. Страшно зарычав, бородач развернулся, припечатал его спиной к кирпичной стене, ударил локтем назад, ещё раз… Чувствуя, как темнеет в глазах, Буратино вложил в захват последние силы. Что-то влажно хрустнуло, и бойцы рухнули наземь.

* * *

Вокруг наскоро сколоченной перед мэрией сцены бурлил народ. Не всех обрадовала внезапная смена власти, но большая часть населения, уставшая от произвола и поборов, осталась довольна произошедшим.

Празднование было бурным: рекой лилось шампанское, на сцене один за другим выступали ораторы, а восхищённые Тортиллой горожане вручили черепахе огромный букет – алые розы из Люксембурга.

Последним на помост забрался папа Карло, и сразу перешёл к благодарностям:

— …В эту победу внесло свой вклад много хороших людей. Но, признаюсь, среди них есть тот, кем я особенно горжусь. Мой приёмный сын — самый юный из всех, кто сегодня сражался с оружием в руках. Буратино, поднимись на сцену! Ты меня слышишь?

Но Буратино не слышал. Он танцевал танго.

В небольшом кафе царил полумрак, который оживляло лишь мерцание тонких, похожих на свечи ламп. Их свет отражался во множестве висящих на стенах зеркал и таял в глубине голубых глаз Мальвины, а мелодия пронзала сердце иглой тоски, обжигала пьянящим пламенем страсти, манила всё дальше, за самый край земли – как знать, в рай или в ад, но противиться не было сил. Движения девушки дышали чарующей свободой, и Буратино был ей под стать: он танцевал вдохновенно, а шаги и фигуры сливались в стремительный поток, круживший партнёров по залу. Наконец, их полёт завершился, оборвавшись пронзительной нотой. Мальвина изящно выгнулась на руке юноши, медленно поднялась, встретившись взглядом с Буратино.

События последних дней изменили молодого человека: линия рта стала жёстче, а детская доверчивость в глазах уступила место сдержанной силе. Но сейчас Буратино явно смущался, набираясь решимости перед каким-то очень важным шагом. Наконец, проговорил:

— Не знаю, есть ли у меня право сказать тебе об этом. Мы едва знакомы. Ты – прекрасная актриса, а у меня за душой нет ни денег, ни профессии. Но я был бы последним бревном, если б не выразил это чувство... Знаешь, отчего-то мне кажется, что всё уже было: дружба, ссоры, сражения плечом к плечу. Но тогда я не сказал главного: что я люблю тебя, люблю больше жизни! Мальвинка, родная…

— Буратинка! – взвизгнула Мальвинка и повисла у влюблённого на шее.

* * *

Со дня Великой городской революции прошла неделя. За это время силы Сопротивления нанесли успешные удары по мафии ещё в десятке городов. Правительство, пытаясь вернуть контроль над ситуацией, начало стягивать к мятежным областям войска. Однако все его усилия поглотил огромный коррупционный скандал, и теперь страна готовилась к досрочным выборам.

Но этим вечером в каморке папы Карло всё было спокойно. Пьеро и Артемон, обнявшись, сидели в углу и выли на два голоса. Беспощадно трезвый Карло с ожесточением стругал заготовку: Мальвина строго следила, чтобы в доме не было ни капли спиртного. Тортилла устроилась перед ноутбуком и листала сайт с внушительным заголовком — «Портал «Заря мировой революции». Из окна спальни доносились стоны Мальвины: «Ах, Буратинчик, ты такой твёрдый!..»

А сверху на всё приключившееся безобразие смотрели весёлые яркие звёзды. И бесстыже подмигивали читателю.

 

Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 16. Оценка: 3,19 из 5)
Загрузка...