Камень в груди

– Какая же красота, глаз не оторвать! – в очередной раз произнесла с трепетом Айн, любуясь нежными розово-белыми цветами яблонь. – Я тут вспомнила… Позавчера вечером вы сидели и щелчком пальцев подкидывали какой-то гладкий серый шарик. Что это? – спросила она.

– Я был настолько пьян, что игрался с этим?.. – буркнул Грэг. – Это магическая дымовая бомба, если тебе так интересно. У меня их полно в заднем кармашке пояса.

Спины путников, неспешно шагающих по пыльной дороге, ласкали лучи заходящего солнца. Поблизости плёлся задумчивый ветер: напевая тихую мелодию, лениво игрался с листочками и цветами яблоневых деревьев, что стройным рядом протянулись слева, словно нарядные гвардейцы на страже величественного леса.

– А зачем вам эти бомбы? – поинтересовалась девушка.

Грэг усмехнулся:

– А зачем я, по-твоему, ношу с собой меч и кинжал? Мы, как-никак, постоянно в пути. И хоть выбираем дороги побезопаснее, случиться может всякое. Вдруг придётся защищаться от бандитов?

– Надеюсь, не придётся, – сказала Айн, беззаботно теребя пальцем кончик белокурой косы. – Ведь драться нехорошо.

При этих словах Грэг еле заметно улыбнулся. Его лицо – вечно хмурое, обезображенное шрамом, что тянулся от правого уха до подбородка, – на миг приятно изменилось, а в глазах, которые жизнь, казалось, покинула навсегда, пробежал огонёк.

Нечто в стороне привлекло внимание. Мужчина посмотрел направо: пологий склон, поросший мелкой травкой, спускался от дороги к песчаному берегу широкой реки, поверхность которой искрилась в лучах закатного солнца. На склоне чуть поодаль кто-то сидел. Как показалось Грэгу, старик в лохмотьях.

– Мне так нравится это время года, – проговорила с радостью Айн. – Яблони цветут, черёмуха, сирень. Одуванчики распускаются. Вы любите одуванчики?

– Нет.

– А я очень люблю. Они похожи на маленькое, нежное солнышко. Невероятная красота! А ещё из них можно плести венки. Как-то я… Ого! Вы только посмотрите! Какие облака забавные на небе. Будто стадо барашков идёт по розовому полю. Знаете, я однажды видела очень необычное облако. Угадайте, на что было похоже?

– Не знаю. На медведя, который застрял головой в дупле, – сказал Грэг без тени улыбки на лице.

– Всё бы вам глупости выдумывать, – хихикнула Айн. – Нет, на огромную и ужасную змею! И глазюки у неё были большие такие, злые. Честно, честно, не вру. Мне тогда так жутко стало, я даже помолилась. И уже совсем скоро страшное облако исчезло. Так-то!

Айн как всегда в настроении, отметил Грэг. Говорить будет долго и обо всём.

– А ещё…

Впереди раздался шорох и треск ломаемых под чьими-то ногами сучьев. Грэг остановился и преградил рукой путь Айн. Из-за ближайших деревьев вышел мужчина. Поправил соломенную шляпу, стряхнул с белой рубахи и потёртых штанов лепестки. Увидев путников, приветливо махнул рукой:

– Вечер добрый!

– Ты кто? – спросил Грэг, нахмурив брови, и положил ладонь на рукоять меча.

– Не пугайтесь, – сказал незнакомец, улыбнувшись. – Всего лишь скромный селянин.

– Да ну? И чего забыл тут?

– Мне кажется, он не плохой человек, – вставила Айн.

– Точно, точно, – рассмеялся незнакомец. – Я из деревушки Фолкрест, что тут неподалёку.

– Фолкрест?.. – Грэг задумался. – А до Вирмы далеко отсюда?

– Дня три шагать, не меньше.

– Три дня, значит… Заночевать где найдётся у вас?

– Найдётся, конечно, – кивнул незнакомец, всматриваясь куда-то вдаль.

Грэг проследил за его взглядом.

– Этот старик на склоне, знаешь его?

– А как же, – мужчина в соломенной шляпе улыбнулся. – Это мой отец. Все яблони, что вы видите, посадил именно он.

– Ого! – воскликнула Айн. – Прямо все?

– Почти. Я – продолжатель его скромного дела.

– Ну и занятие вы себе выбрали, – промолвил Грэг. – А чего это твой отец делает там? Уж очень странно он сидит. И не двигается совсем...

Мужчина в шляпе улыбнулся снова. На этот раз – очень загадочно.

– Спросите его сами, если хотите. Многие у нас, в деревушке, зовут его мудрецом и обращаются к нему за советом время от времени.

Губы Грэга скривились в усмешке:

– Мудрец? Ну-ну, – он на миг задумался: – А что, пойду и спрошу.

– А я пока поищу ракушек на берегу, – сказала Айн.

 

– Что видишь, старик? – произнёс бодро Грэг.

Старик вздрогнул и быстро, часто заморгал, словно приходя в себя. Грэг опустился рядом. Мужчина в соломенной шляпе присел неподалёку, чуть выше по склону.

– Отвлёк, кажется?

– Ничего, это ничего, – сказал мудрец тихо и погладил белую бороду. – Неописуемая красота.

– Что? – не понял Грэг.

– Ты спрашивал, что я видел. Так вот, то, что видел, словами описать трудно. Каждый миг новый, удивительный и неповторимый. Никаких имён, никаких названий, никаких рамок и границ. Лишь жизнь, что струится отовсюду, дыханье божье везде и во всём, – мудрец кивнул словно в подтверждение своих слов: – Красиво, очень красиво.

Грэг посмотрел вперёд. Айн расхаживала по берегу, внимательно вглядываясь под ноги. На фоне девушки, окруженной ярким ореолом, жидкое золото солнца растекалось в реке. Тёплый майский вечер был полон таинственности и покоя. Безмятежное течение тёмно-синей ленты усмиряло поток мыслей – настолько, что вскоре стало скучно.

– И как увидеть всё то, о чём ты говоришь? – спросил Грэг.

– Отбрось сомнения. Все, без остатка. Здесь и сейчас. Взгляни не умом, но сердцем. Стань снова ребёнком, который безоговорочно, искренне верит в чудеса.

– Не совсем понимаю, о чём ты, но чудес не бывает. Только не в нашем дрянном мире.

Мудрец покачал головой:

– В человеческих головах много мусора, слишком много. Поэтому они и не видят. Копаются вместо этого в мусоре всю жизнь. Идут, порой бегут, несутся, мчатся. Но куда, зачем? Ведь счастье уже здесь. Здесь и сейчас, отбросив все сомнения, ты можешь раствориться в блаженном миге.

Грэг молчал.

– Ого, что я нашла! – раздался крик с берега. – Такая ракушка необычная, красотище! Вы обалдеете, когда покажу.

– Дочь твоя? – спросил старик.

– Нет, – Грэг непроизвольно прикоснулся к сердцу. – Просто путешествуем вместе.

От старика исходило непоколебимое спокойствие; тишина и царящее вокруг умиротворение располагали к беседе. Чуть помолчав, Грэг продолжил:

– Её зовут Айн. Подобрал в лесу месяц назад. Шёл по дороге, вдруг вижу – мост через реку. На мосту телега. Подхожу ближе. Три трупа: мужчина, женщина и ребёнок. А рядом, прислонившись спиной к колесу, сидела Айн. Сидела и не моргая смотрела перед собой. Я подошёл, реакции никакой. Взгляд пустой, даже не пошевелилась. Порылся в телеге, под сеном нашёл лопату. Когда взваливал на плечо тело её отца, она подняла было руку, но затем опустила и продолжила молча сидеть. Вырыл я наспех могилы неподалёку и похоронил всех троих. А потом… Потом я подошёл к Айн и протянул ей руку. Долго она не реагировала, пока наконец не посмотрела на меня снизу вверх. Так необычно, то ли с жалобой, то ли с вопросом. И протянула руку в ответ. С тех пор путешествуем вместе.

Старик слушал, не перебивая.

– Трудновато с ней было поначалу. Почти ничего не ела, совсем не разговаривала и подолгу сидела неподвижно, уставившись в одну точку. Как утешить её, я не знал. Не силён в этих вещах, совсем. Но затем, постепенно, она стала приходить в себя. Глотая слёзы, рассказала даже недавно, что случилось в тот день. Отец её, мелкий торговец, повёз семью в город. А по пути в лесу случилось самое обычное дело – напали бандиты. Окружили телегу сзади и спереди – бежать было некуда. В поднявшейся суматохе досталось и матери Айн, и её младшему брату. Отец в последний момент вытолкнул дочь в воду. Выбралась она лишь ниже по течению, на изгибе реки. Когда вернулась, всё было кончено.

Грэг взял камень, бросил высоко, далеко, и тот, описав в воздухе широкую дугу, скрылся под водной гладью.

– Хотя, теперь по ней и не скажешь, – продолжил он, – что она пережила жуткое горе. Болтает без умолку, смеётся и радуется. По ночам, правда, из-за кошмаров просыпается до сих пор. А в остальном… Необычная она девушка. Ей семнадцать, но иногда ведёт себя как ребёнок. Хорошо это, наверное. Временами у меня возникает ощущение, что грязь и паскудство этого паршивого мира не способно на неё как-либо повлиять. Поэтому и оставить-то её не могу – пропадёт. Наивная она очень, доверчивая. Да и жалко, чёрт побери… В общем, мы вместе, – Грэг задумчиво поглядел вдаль. – Да, до поры до времени вместе.

И чего я разоткровенничался перед тобой, старик? Ты мне вот что скажи. В последнее время Айн часто рассказывает о своей семье. И из её слов я понял, что семья у неё была прямо-таки замечательная. Заботливый отец, любящая мать, непоседливый, но добродушный братишка.

Грэг процедил со злостью, незаметно для себя сжав сквозь одежду медальон на груди:

– Почему так происходит, старик, а? Что же это за дерьмо такое? Где справедливость в этом мире? Почему умирают те, кто должен жить?

Солнце опустилось ещё ниже. Мир медленно обволакивала тьма.

Мудрец улыбнулся, погладил бороду:

– Кому жить, а кому умирать, решать не тебе. Всё есть так, как есть, и иначе быть не может. Всё идёт своим чередом. Ты не замечаешь, но дивный божий узор на ткани мироздания…

– Ты не мог бы выражаться яснее? – перебил Грэг раздраженно.

– Ищешь справедливость? – продолжил невозмутимо мудрец. – Её нет. Но несправедливости тоже нет. Ты самозабвенно развешиваешь на события таблички с надписью «чёрное» или «белое», и когда встречаешь «чёрное» – начинаешь страдать. Страдания будут преследовать тебя до тех пор, пока ты не осознаешь, что света и тьмы не существует. Есть только Свет.

– Да ну? Только свет? – насмешливо бросил Грэг. – За дурака меня держишь? Я что, слепой и не вижу, что творится вокруг?

– Внешний мир лишь отражение твоего внутреннего.

– Ладно, старик, – Грэг поднялся. – Вряд ли мы поймём друг друга. Пойду я. Бывай.

Но тот резко схватил его за руку:

– Судьба не просто так сводит людей вместе, – сказал спокойно мудрец. – Каждый человек, что встречается тебе на жизненном пути, не случайный прохожий, но учитель.

– Мы уходим? – по склону поднималась Айн. – Темнеет. Не хотелось бы снова ночевать около леса.

Мудрец повернул голову и пронзительно заглянул Грэгу в глаза снизу вверх:

– Вглядись в неё, вглядись очень внимательно – и ты узнаешь ответ.

 

Сгустились сумерки. Огни Фолкреста, до которого оставалось всего ничего, светили приветливо и маняще.

– А о чём вы разговаривали с дедушкой? – поинтересовалась Айн.

– Ни о чём, – буркнул Грэг, отвинчивая крышку фляжки. – Чёртов мудрец. Так и знал, что ничего толкового от него не услышишь.

Он поднёс к губам сосуд с горячительным пойлом, но Айн резким движением вырвала фляжку у него из рук.

– Хватит уже! Вы и вчера пили.

– А ну отдай! – рявкнул Грэг, выдёргивая фляжку обратно. – И не смей хватать у меня из рук!

Девушка молча опустила голову. Грэг снова поднёс фляжку к губам, бросил косой взгляд на Айн. Даже в полумраке был виден её взгляд. Полный вселенской грусти взгляд.

– Извини, Айн, извини, – он вздохнул и закрутил крышку. – Ни капли в рот сегодня, обещаю.

– И завтра тоже!

– Хорошо, и завтра.

– И послезавтра!

Грэг молчал.

***

«Лучший день! Сегодня лучший день в моей жизни!»

Грэг спускался по горной тропе, а навстречу ему поднималось солнце. Яркие лучи слепили, но Грэг, зажмурившись, радостно подставлял лицо тёплому, живительному свету.

«Лучший день в моей жизни!»

Он возвращается домой. Пять лет ожиданий, пять лет мрака, пустоты и холода. Целых пять лет длилась кровопролитная война, в которой ему пришлось участвовать. Но теперь всё позади. Впереди лишь долгожданный покой и идиллия.

Тогда, пять лет назад, когда в его родную деревушку Фейсхут прибыл королевский глашатай и возвестил, что мужчины, способные держать меч в руке, согласно королевскому указу рекрутируются на военную службу для борьбы с королевством-оккупантом, Грэг почувствовал, как земля уходит у него из-под ног.

Забрали не всех. Но он был в числе тех, кому не повезло.

Когда-то он охотился, валил деревья, собирался по вечерам с мужиками в общем доме и потягивал пиво – а теперь тяжело шагает рядом с молчаливыми и хмурыми типами. Шагает на поле боя. На поле смерти.

Он выживал. Каким-то чудом выживал в каждом бою. Сломанные рёбра, ожоги, глубокие порезы – но ни одной смертельной раны. Гибли друзья, боевые товарищи и прочие смертные, а он, такой же смертный, жил и шёл дальше. Шёл сквозь смерть и насилие.

Его тошнило от этой войны. От этой бессмысленной кровавой мельницы, жернова которой перемалывали тысячи и тысячи жизней. Он не понимал, за кого и за что воюет, не понимал, зачем убивает себе подобных. Ответы на вечные вопросы не приходили, а между тем смерть постоянно дышала в затылок. Поэтому он убивал, чтобы жить. Убивал, чтобы вернуться к жене и дочке.

Его жена – лучшая женщина на свете. Его дочь – самое прелестное создание на земле. Грэг трепетно носил их образы в своём сердце, отвёл им в потаённом и сокровенном уголке души место, в которое допуска не имел никто. Они были с ним, в его памяти, поддерживали и придавали сил. И Грэг жил. Упорно, неотступно жил.

И вот два королевства заключают мир, земли под ними вздыхают свободно, – так как роющиеся по их поверхности букашки наконец перестают выяснять, кто прав, – а Грэг возвращается домой.

«Лучший день в моей жизни!»

Тропа огибала скалу. Ещё немного, и взгляду должен был предстать Фейсхут. Мало кто слышал об этой деревушке. Расположенная в горной долине, окружённая лесом и скалами, она представляла собой мирный и тихий уголок, в котором не первое поколение жили охотники и лесорубы.

Грэг вышагивал бодро, молодцевато. Глаза искрились счастьем, помыслы озарялись светом, и всё его существо до краёв было наполнено радостным ожиданием. Он представлял, как выйдет навстречу жена, улыбаясь и с трудом сдерживая слёзы. Как выбежит дочка, которой сейчас должно быть уже семнадцать. «Интересно, узнает ли? – подумал Грэг и коснулся шрама на лице: – Не испугается ли?»

«Неважно, всё это неважно. Сегодня лучший день в моей жизни!» – повторил он про себя в очередной раз.

Тропа изгибалась, и с каждым шагом всё больше приоткрывался вид. «Сейчас, сейчас увижу!». Но так и не увидел.

Шаг. Удар сердца. Тень на лице. Шаг. Удар сердца. Замер.

Нет. Фейсхута нет. Нет ни одного дома.

Грэг сорвался с места и побежал.

 

«Здесь разбойником и душегубом Лихачом была разграблена и сожжена деревушка Фейсхут» – гласила табличка, прибитая к столбику. Грэг упал на четвереньки, жадно ловя ртом воздух после долгого бега. Схватился за табличку, безумными глазами пробежался по буквам.

– Какого чёрта… – процедил он.

Встал. Пошёл дальше, не веря своим глазам. Могильная тишина, ни одной живой души. Дворы, поросшие сорной травой, обгорелые остатки, гниющие доски. Грэг остановился напротив пустоты. Когда-то на этом месте стоял единственный в селении двухэтажный дом. «Общий дом», как его называли. Грэг огляделся. И так повсюду – жуткая, сжимающее сердце страхом пустота. Он неуверенно зашагал вперёд.

Пустота на месте дома родного брата, которому «посчастливилось» избежать войны. Пустота на месте дома старушки Мэлфи, которая была старушкой ещё в те времена, когда Грэг сопляком бегал по лужам. Он остановился, медленно повернул голову. Сглотнул.

…Стоя посреди пустоты, там, где должен был находиться его собственный дом, Грэг рассмеялся. Рассмеялся гадким, нервным смехом.

– Смешно ведь… Это так смешно!

Стиснутые зубы, сжатые кулаки.

– Это, чёрт возьми, невероятно смешно! – заорал он и со злостью смёл пинком куст репейника.

Что-то коснулось слуха. То ли шепот, то ли дыхание ветра. Он поднял голову, прислушался. Заковылял вперёд, ощущая, как пустота теперь разрастается у него в душе. Пройдя по главной улице сквозь мёртвое селение, остановился. Покачнулся, словно подстреленный.

Взгляду предстало поле. Поле крестов.

Грэг сделал шаг и почувствовал, что ноги стали ватными. Но нужно идти, убедиться окончательно. Сердце треснуло, оставался ещё один, последний, удар. И в то же время жалкая, отчаянная, истлевающая надежда крохотным огоньком теплилась в душе.

Грэг видел смерть, привык к ней. После каждого боя усеянное трупами поле, над которым кружило вороньё, не вызывало у него ничего, кроме тупого равнодушия. Но сейчас, идя между крестами с прибитыми к ним табличками, Грэг ощущал, как когти ужаса и безысходности впиваются в истерзанное сердце. Земля вокруг обильно поросла крапивой, но он, не замечая обжигающих укусов, на подгибающихся ногах шёл вперёд, испуганными глазами бегая по знакомым именам на табличках.

Могила тётушки Мэлфи. Могила малыша Свонна. Могила родного брата.

Он не останавливался, в страшном смятении шагая вперёд. Вокруг – ни звука, но в ушах медленно, но верно нарастал странный шум. Могилы. Могилы. Могилы. В глазах помутнело.

Всё. Теперь кончено.

Он остановился. Два креста рядом, две таблички, два имени. Шум в ушах перерос в оглушительный свист, и жизнь покинула разом.

Грэг упал на колени, закрыл лицо руками и заплакал.

***

В трактире Вирмы было на удивление тихо и малолюдно. Грэг скользнул взглядом по залу. За столом в другом конце помещения сидели трое мрачных типов и полушепотом что-то обсуждали. Развалившийся в углу с кружкой пива старик время от времени сотрясал стены заведения блаженной отрыжкой. По окну, затянутому изнутри паутиной, постукивал мелкий дождь.

– Завтра отобедаем в месте поприличнее, – сказал Грэг, угрюмо глядя на субстанцию перед собой, которую трактирщик гордо и явно преувеличенно именовал супом. – Как на вкус?

– Очень даже ничего, – ответила Айн. – Вы попробуйте, вам понравится.

– Аппетита совсем нет. Посиди здесь, я сейчас.

Он встал и подошёл к стойке. Трактирщик, внимательно следивший до этого за траекторией полёта мухи, встретил его скучающим взглядом. Грэг опёрся на стойку, украдкой посмотрел по сторонам, после чего тихо сказал:

– Мне нужна информация. Мерзо по прозвищу «Лихач», слышал о таком?

– Может, слышал, – хозяин заведения зевнул, – а может, и нет.

– Ах да, извини.

Подкинутая щелчком пальцев серебряная монета завертелась в воздухе. Старик в углу громко рыгнул. Монета скрылась в зажатой ладони трактирщика.

– Вон те трое, – трактирщик указал головой в нужном направлении и быстро спрятал серебряный, – могут много чего о Лихаче рассказать. Но будь осторожен: они и за чёрствую краюху хлеба кишки тебе с радостью выпустят.

Грэг кивнул и отошёл.

Снаружи прогремел гром. Трое типов явно бандитской наружности встретили незнакомца, осмелившегося прервать их разговор, холодными и злыми взглядами.

– Ты кто, тебе чего? – спросил один из них.

– Мне нужна информация. О человеке по прозвищу Лихач.

– Чего? Проваливай отсюда, не мешай нам.

– Всё никак не научусь правильно заводить разговор, – усмехнулся Грэг и положил на стол золотой.

Три пары глаз хищно блеснули. Один из бандитов протянул руку, но Грэг быстро накрыл монету ладонью.

– Не так сразу. Выйдем, поговорим?

Приятели переглянулись и встали из-за стола. Грэг подошёл к Айн, наклонился и прошептал на ухо:

– Я сейчас приду. Ни с кем не говори и никуда не уходи.

– Что, вы куда?

– Нужно перекинуться парой слов с моими новыми знакомыми. Жди здесь, это не займёт много времени.

Старик в углу громкой отрыжкой проводил четверых мужчин, ступивших под моросящий дождь.

 

В проулке было тесно. Один из бандитов встал напротив, двое – за спиной.

– Меня зовут Мёрдок, – сказал тот, что напротив, судя по всему, главарь. – Что ты хочешь знать о Лихаче?

– Всё. Выкладывай всё, что знаешь.

– О, – оскалился главарь. – А платишь сколько?

– Тебе и твоим дружкам хватит.

– Не знаю, не знаю, – в руке бандита блеснуло лезвие ножа. – Ты выверни карманы, покажи, что есть, а там мы уж с приятелями решим, хватит нам этого или нет.

За спиной послышался тихий зловещий смех.

Грэг ухмыльнулся, медленно посмотрел назад… и резко пнул стоящего перед ним Мёрдока ногой в живот. Главарь охнул, поскользнулся и повалился на спину.

Грэг повернулся в мгновение ока, саданул ближайшего противника локтём в нос. Схватил другого за одежду на груди, притянул к себе, ударил лбом и оттолкнул. Бандит грязно выругался, закрыл лицо руками; сделал пару шагов назад и споткнулся об своего приятеля, который в это время, скуля на земле, зажимал расшибленный нос.

Грэг снова повернулся. Мёрдок, успевший подняться, взревел и бросился с ножом на врага. Грэг быстро скользнул вперёд и в сторону, перехватил одной рукой предплечье вытянутой руки противника, а вторую сжал в кулак и отвёл для удара. Мёрдок понял, что сейчас будет больно. В следующий миг неудачливый бандит впервые в своей жизни увидел бриллианты, изумруды и рубины – все они посыпались у него из глаз. Любоваться бы ими вечно, но Грэг, прижав к стенке, быстро вернул его в реальность. Двое приятелей, олицетворения воровской чести и дружбы, поднялись и, спотыкаясь, бросились прочь.

– Не убивай, всё скажу! – заскулил главарь.

– Куда ж ты денешься, – Грэг смерил его ледяным взглядом. – Значит, слушай сюда. Сейчас я задам несколько вопросов, на которые ты мне, надеюсь, дашь внятные и чёткие ответы. Если хоть раз, ты слышишь, хоть раз я почую, что ты врёшь мне или не договариваешь, клянусь – украшу твоими внутренностями все стены вокруг. Всё понял?

Бандит испуганно закивал.

– Вот и славно. Давай начнём. Где я могу найти Лихача?

– В Вирме его нет, – выпалил бандит, – здесь не найдёшь.

– Да ну? А я слышал, что он ошивается именно тут.

– Лихач ушёл из города месяц назад. После того как перебил десяток городских стражников. За его голову назначили награду.

– Где он теперь?

– Перебрался в столицу, насколько знаю.

– Уж не врёшь ли ты мне, друг мой Мёрдок?

Тот быстро завертел головой.

– Что знаю, то и говорю… – сказал он дрожащим голосом. – Не вру! Мамой клянусь, Богом клянусь!

– Грош цена твоим клятвам.

Грэг приблизил своё лицо, взглянул бандиту в глаза так, что у того кровь застыла в жилах. Сказал холодным, каким-то потусторонним голосом:

– А теперь следующий вопрос. Два года назад Лихач вместе со своей шайкой сжёг деревушку Фейсхут. Ты был с ними в тот день?

Мёрдок сглотнул, явственно почувствовав её.

Жажду убийства.

– Нет! – воскликнул бандит. – Клянусь, нет! Я с Лихачом пересекался только здесь, в Вирме, да и то пару раз. Лихач – он ведь псих, ненормальный. Чуть что бросается в драку и убивает всех, кто попадёт под руку. С ним никто не хотел иметь дел, – он съёжился под зловещим взглядом Грэга и принялся говорить ещё быстрее: – Я слышал, что во время войны он сколотил огромную шайку головорезов. Мародёрствовал, разбойничал на дорогах, грабил и сжигал деревушки на севере. Потом его люди перегрызлись между собой, общак был разграблен, и банда распалась. Лихач перебрался сюда, в Вирму, а дальше я уже рассказал. Больше о нём ничего не знаю, клянусь! Не убивай меня, пожалуйста!

Грэг не убил. Лишь пнул коленом в живот и отшвырнул в сторону, на мусорную кучу.

– Если узнаю, что ты соврал мне, друг мой Мёрдок, вернусь и сделаю тебе ещё больнее. Обещаю.

Он плюнул на стонущего бандита и повернулся.

Ярко сверкнула молния, громыхнуло. В просвете между двумя домами стояла Айн. В её взгляде, полном удивления, непонимания и страха, Грэг, как в зеркале, увидел собственное безобразие.

 

Тускло горела свеча на столе. В воздухе висело тяжелое молчание, и всё больше нарастало напряжение между двумя сердцами.

Грэг пригубил фляжку и сделал несколько глотков. Взглянул на Айн. Та сидела на кровати напротив и смотрела на него в упор. Смотрела с осуждением. Он перевёл взгляд на окно, по которому остервенело барабанил дождь, а затем снова на девушку. Почувствовал себя неуютно и, наконец, прервал тишину:

– Что-то не так?

– Зачем вы избивали того человека?

Грэг вздохнул.

– Он бандит, Айн. «Плохой человек», чтобы тебе было понятнее. Хотел меня ограбить и убить. Поэтому пришлось преподать ему урок.

– Такие глаза у вас нехорошие были… – сказала девушка тихо, глядя исподлобья.

Она чувствует, в очередной раз убедился Грэг. Интуитивно ощущает в людях… «нехорошее».

– Я же сказал тебе сидеть в трактире и ждать меня.

– Кто такой Лихач? – без обиняков спросила девушка. – Вы никогда не рассказывали о своём прошлом. Мне бы хотелось знать. Прошу, расскажите.

Грэг снова вздохнул и наградил её тяжелым взглядом мёртвых глаз.

– Хорошо. Если ты так хочешь, я расскажу.

Волновалось и коптило тусклое пламя свечи, пока Грэг открывал своей юной спутнице всю правду о себе. О том, кто он и откуда, где побывал, что повидал и что пережил. Рассказывал скупо, без подробностей, но ничего не утаивая. Спутница, обычно щебечущая без умолку, слушала внимательно, не перебивала, но когда повествование дошло до горькой участи Фейсхута и его жителей, часто ахала и с трудом сдерживала слёзы. Рассказал он также о том, что движет им теперь и какова его цель, тем самым окончательно погрузив девушку в грусть и печаль.

– И что теперь, вы собираетесь убить этого Лихача?

– Именно.

– Но ведь убивать других людей нехорошо и неправильно.

– «Нехорошо», «неправильно», – усмехнулся Грэг. – Я же рассказывал, я уже убивал, Айн.

– Но ведь сейчас не убиваете.

– Ещё одного убью точно. А потом ещё, ещё и ещё.

– Ещё? – девушка нахмурилась. – Кого это?

– Всех тех, кто был с Лихачом в тот день. Всех до одного. Найду и прикончу каждого.

– А разве эти убийства вернут вам…

Грэг ударил кулаком по столу.

– Хватит, Айн! Хватит! Вернут, не вернут – неважно! Ты уже не маленькая, должна замечать, что творится вокруг. Как люди обманывают друг друга, предают друг друга, убивают друг друга. А знаешь почему? Природа у человека такая, истинная суть его.

– Неправда! Не для таких вещей человек рождается!

– Да правда, правда. И как бы люди не старались, всё равно из них эта грязь будет наружу лезть. Поэтому, как говаривал мой боевой товарищ: что не век, что не эпоха, а мир нисколько не меняется – всё та же дыра помойная вокруг, в которой грызут друг дружку потихоньку голодные крысы.

– Главное самому жить хорошо и по совести, тогда и мир вокруг станет светлее и чище. Мне так бабушка говорила, – сказала тихо девушка.

– Да ну? А я знаю более надёжный способ. Просто нужно взять, – он поднял ладонь, сжал в кулак, – и раздавить самых дерзких и кровожадных крыс. Вот тогда мир действительно станет чище.

– Нет, так нельзя… – произнесла полушепотом Айн, печально глядя на хмурое марево за окном. – Нельзя.

– Я и не ждал, что ты поймёшь меня. Ведь ты не теряла… – он осёкся и раздраженно махнул рукой: – Закончим на этом.

Медленно умирало пламя догорающей свечи. Он молчал. Она молчала. И лишь тишина между ними красноречиво говорила о многом.

***

Ярко сияла в небе полная луна, окруженная мерцающими звёздами. Серебристый свет устилал ведущий к столице тракт, по которому шагали двое путников. Он шёл не очень быстро и не очень ровно – фляжка в его кармане была пуста. Она же не шла, но словно парила, заворожено глядя на ночное небо. Они шли в полной тишине, если не считать таинственных ночных шорохов и звуков.

Айн, не отрываясь, смотрела вверх. В такие моменты её взгляд озарялся особенным светом. Как будто она знала то, чего не знали другие, и могла то, чего не смогли бы другие. Девушка блаженно вздохнула.

– Знаете, мне кажется, вы запутались, – сказала она, прервав долгое молчание. – Поэтому я помогу вам. Не знаю как, но помогу. Вы же помогли мне? Теперь моя очередь.

– Поможешь? Мне? – весело воскликнул уже прилично набравшийся Грэг. – Эх, Айн, ты такая хорошая девочка, – он икнул и потрепал её по голове.

– Никогда не обижайся, – сказала она, освобождаясь от его руки, – и зла против других не держи – меня так бабушка учила. Всё это – взятый на душу камень, говорила она. Если камней внутри много или сидит один, но очень большой, то жизнь станет совсем не мила. Поэтому нужно сделать над собой усилие, отпустить, простить – и сразу станет легче. Да, вот так она и говорила. У меня бабушка знаете какая умная была! Нет, не умная… Мудрая, во!

– Да-а-а, – протянул Грэг, – бабушка дурному не научит, – он перевернул пустую фляжку и потряс.

– А то!

Она хотела сказать что-то ещё, но вдруг вытянула руку вверх.

– Ого! Смотрите! Звезда падает с неба! Скорее, загадывайте желание! Ну же, не упускайте шанс!

Она остановилась, сцепила руки перед грудью и закрыла глаза. Застывшая, словно камень, стояла с минуту, тихонько улыбаясь.

– Обязательно сбудется, – прошептала Айн, открывая глаза. – А вы что загадали?

Грэг стоял рядом в той же позе, что и она до этого, слегка покачивался и медленно втягивал носом воздух. Внезапно широко распахнув глаза, он громко и протяжно рыгнул.

– О, как быстро исполнилось. Не ожидал.

– Вечно вы так, – сказала Айн обиженно. – Нельзя же к подобным вещам так несерьёзно относиться!

– Кстати, а что ты загадала? – спросил он, подстраиваясь под её быстрый шаг.

– Не скажу.

– Да брось, Айн, скажи.

– Нет. Вот сбудется, тогда и узнаете, – она снова посмотрела вверх тем загадочным взглядом и улыбнулась.

 

Столица встретила их шумом, суетой и гаммой самых разнообразных запахов. Встретила яркими вывесками магазинчиков, за прилавками которых стояли продавцы с сияющими лицами, и мрачными переулками, которые при возможности следовало обходить стороной.

Айн, очаг жизнерадостности и любопытства, была в восторге. Красоты и соблазны большого города произвели на неё неизгладимое впечатление. Она останавливалась около статуй, магических башен, домов с необычной архитектурой, сувенирных лавок, и город за день несколько десятков раз оглашался её удивлёнными восклицаниями. Девушка беззаботно щебетала, смеялась, а Грэг, глядя на неё, становился ещё более хмурым и неразговорчивым, чем обычно.

Он осторожно выпрашивал. То одного, то другого, пока не видела и не слышала Айн. Многие качали головой, некоторые молча разворачивались и уходили. Наконец, в портовом районе города он напал на след.

***

– Дело дрянь, Мокх! – взволнованно воскликнул Ронд. – Почему, ну скажи мне, почему мы связались с этим Лихачом? На кой ляд он ввязался в драку, когда сделка почти состоялась и деньги, считай, были у нас?

– Сказал, что приметил пару крепких парней и захотел их… «проверить на устойчивость», – Мокх покачал головой и вздохнул.

– Чёрт бы его побрал! – Ронд запустил пальцы в грязные, спутавшиеся волосы и сильно взъерошил. Всё, хватит! – он встал из-за стола. – Если мы останемся с ним, то нас точно скоро укокошат.

– Хочешь кинуть его? – Мокх напряженно заглянул товарищу в глаза. – А не боишься, что он нас за это сам… укокошит?

Ронд сглотнул и не сказал ни слова.

Внезапно распахнулась дверь. Ронд и Мокх замерли, захлебнувшись в страхе. Медленно вошел высокий, складный мужчина в чёрной одежде. Закрыв за собой дверь, он взглянул на приятелей с выражением лица безразмерной скуки. Глаза его были холодны и пусты.

– Что нового расскажете? – спросил Мерзо по прозвищу «Лихач», прислонившись к стене и скрестив на груди руки.

– Да вроде нечего рассказывать, – с трудом выдавил Ронд, чувствуя, как сердце проваливается в желудок.

– А, есть, есть! – торопливо произнёс Мокх, с ужасом гадая про себя, слышал их разговор Лихач или нет. – Какой-то хмырь шастает по городу и вынюхивает о тебе.

– Ах да, точно! – подтвердил Ронд.

– Кто такой? – спросил Мерзо без нотки заинтересованности в голосе.

– Не знаю, – ответил Мокх. – На вид крепкий. Большой шрам на правой щеке, с собой носит меч – больше ничего особенного. Ходит не один – с какой-то белобрысой девкой.

Лихач задумчиво взглянул в окно.

– Шрам на щеке… Не припоминаю такого, – он прошёл к двери, ведущей в соседнюю комнату, открыл и добавил: – Последите за ним. Если представится случай – убейте.

Дверь закрылась.

Ронд и Мокх переглянулись и тихо выдохнули.

***

Чёрная вязкая жижа растекалась по венам. Грэг стиснул зубы, достал из-под рубахи небольшой медальон и аккуратно открыл его. Внутри была земля. Земля с могил жены и дочери. Эта обшарпанная побрякушка, наполненная грязью, на данный момент являлась для него всем; он закрыл её и сжал в кулаке так, что побелели костяшки пальцев. Бешеный гнев сжигал его изнутри. Сейчас он был один. Наедине со своими мыслями.

Грэг не любил моментов, подобных этому, боялся их, всячески избегал. Раньше спасали разговоры со случайными прохожими и тяжёлая наёмная работа, в последнее время – охотливая до слов Айн. На крайний случай под рукой всегда была фляжка с верным и надёжным средством внутри. Да, алкоголь помогал лучше всех. Он туманил разум, и два светлых образа, два родных человечка, живущие только в памяти, терялись за дымкой искусственного веселья.

Но если не бежать от них, они сияли в сознании так, что становилось тошно, противно. И черная мерзкая жижа растекалась по телу в такие моменты. И сумасшедшая ярость бушевала внутри. А сердце твердело, тяжелело, переставало, казаться, биться, висело в груди булыжником – и страшно болело. Всё, чего хотел Грэг – избавиться от этой чудовищной боли, от проклятого камня, распиравшего грудь изнутри.

С трудом сдерживая себя, чтобы не зарычать, он поднял взгляд. Айн лежала на кровати напротив и беспечно чему-то улыбалась во сне. «Разве эти убийства вернут вам?..» – вспомнились её слова.

«И в самом деле – разве вернут? – подумал он. – Чёрт возьми, что я делаю и зачем… Что будет потом? А что будет с ней?..» – взгляд его снова коснулся девушки.

Но память не давала покоя: две фигурки, и ослепительный обжигающий свет вокруг них. Грудь изнутри словно сотрясли тараном.

«Убить! Убить! Убить! Убить! Убить! Убить, уничтожить, прикончить Мерзо! Он заплатит сполна, заплатит за всё! Я изуродую его, выпущу ему кишки и разорву на мелкие кусочки! Только так можно избавиться от этой чёртовой боли в груди. Только так»

***

Солнце клонилось к закату, и длинные тени домов стелились по опустевшей улице.

Девушка подбежала к широкому прилавку.

– Ого, вы только посмотрите!

Из узкой металлической трубки вырывались тончайшие серебряные нити, которые продавец ловил на деревянную палочку. Под прилавком, из которого выходила трубка, гудел и чихал неведомый аппарат.

– Попробовать не хотите, юная леди? – улыбнулся продавец, глядя в восторженные глаза Айн. – Уверяю вас, это очень вкусно. Моё собственное изобретение – сахарная паутинка.

– Подозрительно что-то выглядит, – сказал подошедший Грэг.

– Ну что вы, это всего лишь сладость. Попробуйте.

– Хочешь? – спросил Грэг.

Девушка закивала.

– Ну, тогда… – он потянулся к поясу. – Что за… где мой кошелёк? – он огляделся. – Обронил, что ли, или стащили.

– А может, оставили в гостинице?

Грэг почесал затылок.

– Может. Ладно, стой здесь, а я схожу за ним. Тут недалеко.

– Хорошо.

 

Когда он вернулся, Айн уже не было.

– Девушка, которая была со мной… Где она? – спросил Грэг у продавца, озираясь по сторонам.

Продавец смущенно отвёл взгляд и протянул свёрнутый лист бумаги.

– Простите, они угрожали мне, я не мог позвать на помощь…

Грэг развернул, прочитал. Скомкал, и глаза его полыхнули огнём.

***

– Здорово мы придумали, а? – проговорил один из бандитов. – Стащили девку, оставили послание. Теперь он сам к нам придёт, и тут-то мы его…

– Я удивлён, Ронд, – перебил бесстрастным голосом мужчина в чёрной одежде. – Удивлён, что вы умеете думать и даже писать.

Айн, сидя у стены, посмотрела по сторонам. Большая, очень большая и очень мрачная комната. Три окна справа, дверь напротив. Слева стол и три стула.

– Что я вам сделала? – спросила она невинно.

– Вы только поглядите, – тот, кого звали Ронд, глумливо рассмеялся, присел на корточки напротив, – какая она, а! Если бы мы не ждали твоего дружка, то я бы уже давно занялся тобой, – он облизнулся и гадко сверкнул глазками.

Айн поморщилась. Ей стало противно и страшно.

– Слушай, Лихач…

– Всё-таки ты скучный, Ронд, – перебил снова загадочный мужчина в чёрном. – Скучный и предсказуемый.

«Лихач? – подумала Айн. – Неужели это он?»

– Вы и есть Лихач? – спросила она. – Зачем вы поступаете так плохо, зачем убиваете людей? Вы причинили много боли очень важному для меня человеку. Когда он придёт, извинитесь – только искренне! – и тогда, возможно, всё кончится хорошо.

Тишина.

Ронд округлил глаза, расхохотался. Второй – один из тех, что притащил её сюда, – прыснул следом. Лихач не смеялся – лишь удивлённо приподнял брови. Он медленно подошёл, присел.

– Не знаю, кто ты и что тебе известно обо мне, но я скажу, почему убиваю, – его лицо снова стало непроницаемым, холодным. – Эта жизнь – очень скучная штука. Ненавижу скуку, она постоянно грызёт меня изнутри. Но когда я убиваю, мне становится весело. Видеть в глазах жертв отчаяние, страх – да-а-а, это интересно, это очень весело! Но вот беда – сколько бы я ни убивал, скука не проходит. Отступает ненадолго и возвращается вновь. Понимаешь? Сколько бы я ни старался, пустота внутри не заполняется. И приходится убивать снова. Больше, больше, ещё больше!

– Может, не тем заполняете пустоту?

– Слушай сюда, – он грубо схватил её за косу, потянул вниз. – Сейчас явится твой дружок и, надеюсь, как следует меня повеселит. Иначе я буду убивать вас обоих медленно, очень медленно, – он вдруг поднял голову, прислушался. – Ронд, Мокх, к двери. Он уже здесь, – Лихач посмотрел ей в глаза, и взгляд его возбужденно сверкнул в предвкушении «веселья».

Ронд и Мокх скрылись в проёме. Из соседней комнаты послышался скрип открываемой входной двери. Быстрые шаги, вопль – и хлёсткий звук. Айн различила крик Ронда. Это был крик боли.

В следующий миг в соседней комнате поднялась суета. Кто-то упал, кто-то завопил, кто-то взревел. Шарканье ботинок по полу, глухие звуки ударов, треск ломаемой мебели.

– Мои зубы! О боже, мои зубы! – послышались стенания Ронда.

Грязная ругань. Затем что-то пронеслось в воздухе и ударилось об стену.

– А, чтоб тебя! – сказал кто-то.

Звук ударов – один, другой, третий. И тишина.

– Кто из вас Лихач? А ну отвечай! – раздался крик.

Глухо, протяжно:

– Та-а-ам…

В дверном проёме возник Грэг, вращая согнутой в локте рукой. За его спиной послышались стоны.

– Не кормишь ты своих парней, что ли, или спать не даёшь? Валятся с пары ударов.

На улице сгущались сумерки, и в углах большой комнаты, освещённой всего одной свечкой, собиралась тьма. Мерзо, державший подле себя Айн, оскалился.

– Так ты и есть Лихач? – спросил Грэг.

– Совершенно верно, – улыбнулся тот. – Не знаю, кто ты и где я перешёл тебе дорогу, но раз уж ты здесь, то давай повеселимся на славу.

Грэг с трудом сдержал рвущуюся наружу ярость.

– Отпусти её.

– Кого? – разбойник посмотрел на Айн, сделал удивлённое лицо. – Ах, её? Конечно, извини.

Он схватил девушку за плечи, развернул и с размаху приложил лицом об стену. Айн вскрикнула. Сознание она потеряла прежде, чем повалилась на пол.

Клинок в мгновение ока оказался в руке Грэга. Он метнулся вперёд.

Лихач усмехнулся, подпрыгнул три раза на месте и рванулся навстречу.

Косые лучи заходящего солнца яркими копьями пронзили комнату. Занося меч для удара, Грэг заметил некий блеск в пустых, казалось, руках противника. А в следующий миг ему пришлось резко остановиться.

Потому что Лихач исчез.

Что-то мелькнуло слева, затем справа, и лишь в последний миг Грэг попытался убрать голову с линии удара. Всего лишь попытался.

Металлическая твердь кастета тараном врезалась в скулу. Из глаз хлынул водопад искр, меч выскользнул из рук. Пол моментально притянул в свои объятия, и, стоя на четвереньках, Грэг с ужасом осознал, что сейчас он полностью беззащитен. Но нового удара так и не последовало.

Он несколько раз мотнул головой, чтобы прийти в себя, взял меч и медленно поднялся. В глазах двоилось, щеку жгло адским пламенем. Лихач стоял на другой стороне комнаты и нагло улыбался.

– Медленно, братишка, – проговорил Мерзо, – слишком медленно.

«Быстро, – подумал Грэг, – слишком быстро! Человек не может двигаться с такой скоростью. Он использовал магию? Но заклинаний он не читал. Значит, где-то поблизости маг, который ему помогает? Или у него с собой магическая примочка? Что это? Какое-нибудь кольцо, амулет или, может, обувь?

Неважно! – Грэг тряхнул головой. – Нужно успокоиться, взять себя в руки. Иначе мне конец».

– Если ты будешь двигаться так медленно, – говорил между тем Лихач, – то наша игра долго не продлится. А если наша игра будет слишком короткой и я останусь недовольным, то вот она, – он указал на лежащую неподвижно Айн, – будет долго и мучительно умирать на твоих глазах. О, как ты посмотрел-то, какой хороший взгляд! Давай же, братишка, наиграемся всласть!

Он подпрыгнул три раза и устремился вперёд.

Грэг стоял на месте и внимательно следил за противником. Тот бежал напролом, не сворачивая. Когда между ними оставалось всего ничего, Грэг поднял меч и рубанул наискось сверху вниз. Неумолимо-быстрым движением Лихач увернулся, черной дугой зашёл за спину и два раза ударил кастетами по почкам. Грэг взревел, поднял клинок и, превозмогая боль, развернулся. Но Мерзо уже был вне досягаемости.

Стоя справа, бандит саданул его по лицу ногой с разворота. Ошеломлённый, Грэг отступил на несколько шагов. Лихач быстро приблизился, ударил левой рукой по рёбрам, а правую направил по прямой выше. Губы Грэга лопнули, словно переспелые ягоды. Он повалился на пол.

Когда поднялся, его враг снова стоял у стены напротив и довольно улыбался. Последний удар стоил дорого. Грэг выплюнул зуб, стёр кровь с разбитых губ. Несколько раз тряхнул головой – но комната продолжила бешено вращаться.

Мерзо вытянул руки в стороны, шумно втянул носом воздух:

– Да, вот теперь я живу, теперь мне нескучно! – он поглядел на Грэга: – А ты крепкий, братишка. Хотя, если бы я захотел, ты был бы уже мёртв. Но я дам тебе ещё один шанс, – он поднёс сжатые в кулак руки к лицу, что-то прошептал, и кастеты на миг вспыхнули ярко-красным. – Только знай: пропускать следующий удар тебе никак нельзя. Задену тело, и твои внутренности превратятся в кашу. Коснусь головы, и твой мозг вытечет через уши, – он злорадно рассмеялся. – И да, в этот раз я не буду сдерживаться и добегу до тебя за секунду. Откуда ударю? Слева, справа, сзади, спереди, а может, сверху или снизу?

Грэг как будто не слушал и бросал быстрые взгляды по сторонам.

– Давай, братишка, махни мечом на удачу – вдруг повезёт!

Мерзо подпрыгнул на месте.

«Вот оно! – Грэг сунул руку за спину. – Раз!»

Снова прыжок.

«Два!»

Грэг высоко поднял руку.

«Отличный взгляд, – подумал Лихач. – Он даже не думает сдаваться. Ну, давай посмотрим, чем ещё ты меня удивишь».

Кода Мерзо подпрыгнул во второй раз, он заметил, как его противник вскидывает руку вверх.

«Что у него там? Неважно, моя скорость убережет меня от чего бы то ни было».

Он подпрыгнул в третий раз, и сила зачарованных ботинок побежала по его венам. Комната вокруг мгновенно преобразилась: контуры размыло, цвета потускнели, поблекли. А сам он ненадолго стал ураганным ветром: быстрым, неуловимым, смертоносным. Он рванулся вперёд.

Рука Грэга в этот миг уже опустилась, и маленький шарик устремился к полу.

«Бомба?» – подумал Мерзо, резко остановился и отскочил назад.

Раздался громкий хлопок. Пространство между ними моментально заполнил густой дым. Лихач быстро огляделся – не видно не зги! – метнулся влево, намереваясь покинуть стремительно разрастающееся облако. Но за спиной разорвался ещё один снаряд. И ещё, и ещё. Теперь вся комната потонула в непроглядной пелене.

– Взял передышку, да… – Мерзо улыбнулся, замер и весь превратился в слух.

Тихое шарканье ног. Он где-то справа, без сомнений. Протяжный скрежет – убрал в ножны меч? Тишина.

Лихач огляделся. Дым медленно уходил. В разорванной завесе мелькнул силуэт. Бандит сощурился:

– А вот и ты.

Резкое движение, шум, свист. Табурет пронёсся у самого уха и разбился об стену. Лихач сильно наклонился вбок, уворачиваясь от второго стула. А затем третий угодил прямо в него. Мерзо упал, но тут же вскочил. Услышал топот ног. Не растерялся, подпрыгнул на месте: раз, два…

Плечо Грэга врезалось ему в грудь. Бандит отшатнулся, упёрся спиной в стену.

– Любишь бить людей лицом об стену, «братишка»? Ну-ка, попробуй сам!

Стальная хватка. А затем свист в ушах – и вспышка боли.

– Нравится? И ещё раз!

Новая вспышка.

А потом Грэг развернул его лицом к себе, и сдерживаемый до этого гнев хлынул наружу разрушительной волной. Грэг расставил ноги пошире и принялся наносить тяжёлые удары. По рёбрам, животу, груди, губам, носу, глазам. Кулаки, несущие возмездие, не знали пощады. Мир расцвёл для Лихача разноцветным мерцанием боли.

– Ну как? Теперь тебе весело, а? – рычал Грэг. – Теперь не скучаешь?!

Удар. Ещё удар. Ладони Мерзо разжались, кастеты скользнули вниз.

– Чего молчишь? Чего не отвечаешь? Убью! Порву! Сдохни! Сдохни!

Удар. Удар. Удар. Из разбитого носа хлынула кровь.

Грэг отступил на пару шагов.

Лихач глухо простонал, упал на колени. Его шатало. Он бы повалился лицом вниз, но Грэг схватил его за волосы на затылке и откинул голову назад:

– Сейчас тебе станет весело как никогда, – произнёс он зловеще и приставил к горлу бандита лезвие кинжала.

– Стойте! – раздался крик.

Дым почти рассеялся. Безумными глазами Грэг посмотрел в сторону. Айн медленно поднималась с пола, одной рукой держась за стену, а вторую приложив ко лбу.

«Проклятье! Айн – я совсем забыл о ней!»

– Прошу вас, подождите…

«Чёрт возьми, как не вовремя! И что теперь? Прикончить ублюдка на её глазах?»

Его рука дрогнула.

– Не убивайте…

– Помолчи, Айн.

– Вы ведь знаете…

– Я сказал, хватит!

– Что это всё равно не вернёт вам…

– Мать твою, какая же ты шумная! Заткнёшься наконец или нет?!

Он замер в нерешительности.

Мерзо хрипло рассмеялся, обнажив залитые кровью зубы.

– Да ты трус, братишка. Кишка-то тонка!

Грэг заглянул в глаза своего самого ненавистного врага, и весь свет вокруг померк для него. Осталась одна лишь тьма, из которой чётко проступили два ярких образа. В этот миг дикий, разрушительный гнев наполнил всё его существо. Во взгляде вспыхнуло пламя, больше не дрожала рука, сжимающая кинжал. Сердце, налитое желчью, прекратило биение, стало твёрдым, как камень. И внешний мир перестал существовать. Он, его месть, Лихач – и никого более.

– Время платить по счетам, мразь, – Грэг приставил лезвие к горлу и…

Почувствовал тепло. Волнами разливалось оно по телу, доходя до самых кончиков пальцев.

Айн, обняв Грэга сзади и прижавшись щекой к его спине, прошептала:

– Прошу вас, не надо, не убивайте его.

Грэг вздрогнул.

– Вы наверняка знаете, понимаете, что всё это бесполезно. Уберите нож, отпустите прошлое. И простите.

Отпустить? Простить?!

– Прошу вас, доверьтесь мне, я покажу вам выход.

Её мягкий и нежный голос ниточками света просачивался сквозь пелену мрака, окутавшую его разум.

– Доверьтесь мне…

Грэг стиснул зубы, напрягся, словно сжатая пружина. Приставил лезвие к шее Мерзо и отвёл. Приставил – и снова отвёл. Зажмурился, сильно, надолго, на целую, казалось, вечность. И плечи его поникли, он медленно выдохнул.

Кинжал со звоном упал на пол.

– Идём, Айн, – сказал он тихо. – Пошли отсюда.

Лихач, стоя на коленях, удивлённо взирал вслед удаляющимся спинам. Затем, собрав остатки сил, схватил кинжал, поднялся на ноги и побежал.

Грэг повернулся. Спокойным, точным движением перехватил руку с направленным на него оружием.

– Медленно, братишка, – сказал Грэг тихим, бесцветным голосом, выворачивая запястье Мерзо, – слишком медленно.

Лихач поморщился, раскрыл ладонь. Грэг забрал кинжал.

Когда они выходили в тёплую, ласковую темень майской ночи, за их спиной раздался хохот. Лихач лежал на полу и смеялся так, что выступили на глазах слёзы.

– Интересно! – воскликнул он. – Как же интересно получилось!

Но очередной прилив боли заставил его свернуться калачиком и зайтись кашлем.

Горячка боя сошла на нет, и только теперь Грэг ощутил, как сильно ему досталось. Он пощупал рёбра. Парочка сломана точно. Рука невольно поднялась выше, к левой стороне груди. Тяжесть пропала. Легко. Невероятно легко. Рука подалась правее, нащупала медальон. Грэг вытащил его, сорвал и швырнул в кусты.

– Что это там? – спросил Айн.

– Так, ерунда.

Девушка присмотрелась и с ужасом распахнула глаза.

– Кошмар! У вас щека вся синяя и опухла! А губы…

– Ничего, пройдёт. Сама как?

– Как это пройдёт! Нужно срочно…

Он улыбнулся, протянул руку и потрепал её по голове.

– Сама как, говорю?

– Я – хорошо, в порядке. Только голова болит немножко, но это не страшно.

– Пойдём в церковь, – сказал Грэг.

– Зачем? Будем молиться?

– Вот ещё. Может, подлатает кто наши раны при помощи магии. Нужно убираться из этого города как можно скорее. Ах да, – он на миг задумался. – Купим тебе завтра… эту, как её… Дрянь сахарную.

– Паутинку? – радостно воскликнула она.

– Точно, её. Ты молодец, заслужила.

Айн широко улыбнулась.

– Правда, да? Я, правда, молодец?

– Да, Айн. Ты просто умница.

 

Оцените прочитанное:  12345 (Ещё не оценивался)
Загрузка...