Новый мир (2)

 

  1. Новая школа.

 

- Ваши руки, донья.

Ровный и жесткий, словно механический, голос заставил меня вытянуть голову, чтобы заглянуть за стоящего впереди парня: по виду, примерно одного со мной возраста. Может быть, нам даже предстоит учиться в одном классе. Дальше стоял еще один парнишка, тот совсем молодой, наверное, лет 12-ти. И вот уже перед ним-то и стояла та девочка, к которой обращался школьный охранник. Невысокая. Худая спина, поникшие острые лопатки, меж которых черной блестящей змеей спускалась коса. Я сделал еще шаг влево, стараясь увидеть лицо.

- Пожалуйста, донья. Ваши. Руки.

На этот раз в голосе стража явственно звучали металлические нотки. Я с удивлением посмотрел на него и непроизвольно сделал шаг вперед, оказавшись почти рядом с той, к кому он обращался таким тоном. И застыл, ошарашенный увиденным.

Территория Школы была огорожена высоким, более двух метров, металлическим забором. К слову сказать, там, откуда я приехал, школьные заборы были куда ниже. Но ведь тут – Озерный Край, а не Речная Долина…. В этом заборе имелись ворота – массивные, с литым изображением школьного герба. Поту сторону ворот стоял здоровый охранник, с невозмутимым видом проверяющий пропуска входящих. Когда мы с родителями подъехали к школе и я встал в конец очереди из школьников, то видел, что охранник стоит чуть в стороне от прохода, внимательно и быстро просматривает протягиваемые ему документы, без задержки пропуская учащихся.

Сейчас же охранник стоял в центре ворот, расставив ноги, всем своим видом показывая, что вход прегражден. Взгляд его был направлен на ту самую девочку, а руки… руки его были протянуты тоже к ней, ладонями вверх, а на ладонях лежали – наручники? По виду, это были какие-то массивные металлические кольца.

Стоя сбоку от очереди, я видел ее лицо. Алебастровая кожа, я таких бледных не встречал даже когда гостил у бабушки, за границей Аберфойла, где солнца не видно по полгода. Черные огромные глаза, чуть раскосые. Губы полные, темно розовые, четко очерченные и очень красивые. Волосы иссиня-черные. Девочка была очень худенькой, но не костлявой, а как бы хрупкой, одетая в темно-синее платье-сарафан до колен, на ногах - синие же сандалии.

Когда охранник обратился к ней второй раз, она, словно очнувшись, подняла на него затуманенный взгляд, и протянула к нему тонкие руки. И тут я увидел, что на ее запястьях были следы от чего-то: красные натертые широкие полосы.

В следующий момент охранник поднес свои ладони с металлическими кольцами под руки девочки, на уровне этих ужасных красных следов, потом словно что-то сдвинул большими пальцами обеих рук, раздались два тихих щелчка и металлические кольца раскрылись; обхватили запястья девочки и снова защелкнулись уже на ее руках. Охранник сделал шаг в сторону, пропуская девочку на территорию Школы.

Я решительно вышел из очереди учеников и направился к родителям. Я знал, что они видели то, что сейчас произошло, потому что стояли совсем рядом, и я хотел объяснений. Видно было, что они понимают больше моего, потому что мама стояла такая же бледная, как та девочка, и высказывала хмурому отцу:

- Они должны были сказать нам! Они не имели право умалчивать такие вещи!

- Элизабет, - отец старался говорить сдержанно, но голос его был взволнованным, - это ничего не изменило бы, здесь нет других Школ. И потом, Джон должен привыкать….

- Но не так же! Эта фея – она же совсем девочка!

Они поздно заметили меня. И замолчали. Мне же было наплевать на их неловкость.

- Эта девочка – кто???

- Дорогой…

- Мааам!

Мама в отчаянье посмотрела на отца.

- Сынок, - отец сделал ко мне шаг и положил руку на плечо, слегка сжимая его. – В этом городе, точнее, в этом краю, тут… здесь феи… они встречаются, да. Я понимаю, там, откуда мы приехали, тебе не приходилось сними сталкиваться….

- Эта девочка – фея? – я смотрел отцу в глаза.

- Да.

- Хорошо, - я старался скрыть волнение, - фея, отлично. Странно, конечно, что вы не сказали, что я буду учиться с феями в одной школе, - я заметил, как мама укоризненно посмотрела на отца, - но я готов, и вы всегда говорили, что это нормально, и все такое….

Я почувствовал, что рука на плече ослабила давление.

- Но почему эта фея в наручниках??? Мы в зоне войны???

Мама побледнела еще больше. Отец взял меня за плечи и заглянул в глаза:

- Нет, сынок! Тут нет войны.

- Да, но почему тогда эта девочка в наручниках?!

- Это – браслеты.

- Это – наручники! Я видел, как охранник заставил ее их одеть. Настоящие оковы!

- Это – железные браслеты.

- Но зачем ей они, если войны нет?

Отец вздохнул. Я видел, что ему тяжело дается этот разговор, но не собирался его щадить, будучи очень злым из-за увиденного. У меня была для этого причина.

- Джон. Скорее всего, эта фея достаточно сильна. Школа – место, где учатся дети людей. Школа не может рисковать их безопасностью…. Я был не прав, что не предупредил тебя, если честно, то такие меры – для меня тоже неожиданность. Джон, иди на занятия. Мы поговорим вечером.

Я развернулся и пошел к воротам.

 

 

  1. Из истории.

 

Мой отец – Чертёжник. Да, это здорово. Я с раннего детства понимал, что расту не в простой семье. Моей матери не приходилось работать на фабрике или где-то еще. Она вообще никогда не работала. Мама у нас из Аберфойла, из губернаторского клана, урожденная Бриггс. Отец познакомился с ней, когда приезжал в университет Камбренса сдавать экзамен для получения звания Чертежника. Утонченную первую красавицу северной столицы не заметить было нельзя. И не влюбиться тоже. Отец и влюбился. Сдал экзамен, получил звание, и пришел в дом Бриггсов просить маминой руки. Мой дед, мамин отец, погиб молодым, в боях за Хрустальные острова, и в большом и богатом доме Бриггсов все решения принимала моя бабушка, Катарина. Она знала, что симпатия у молодых взаимная, поэтому дала согласие на брак, и молодой Чертежник увез жену из Аберфойла в Речную долину, где наша семья прожила пятнадцать лет. У нас был красивый дом, дорогие лошади, парусная ладья. Мама дружила с женами Старшего Чертежника и Вязальщика, отец состоял в партии Толерантности, а меня каждое лето отправляли к бабушке в Аберфойл.

А две недели назад отец получил звание Старшего Чертежника и направление в Озерный край.

У них тут Старшего Чертежника не было. Точнее был, но месяц назад исчез. Темная история, и к моей собственной - отношения не имеет. Исчез и исчез. Мне было пятнадцать, и меня больше всего волновала смена школы на последнем году обучения. Чуть меньше – изменение места жительства, которое было кардинальным: Речная долина и Озерный край отличаются друг от друга как небо и земля. На новом месте нам предоставили во временное (пока построим свой) пользование роскошный дом, находящийся неподалеку от губернаторского и по соседству с домом Вязальщика. В доме губернатора по случаю нашего приезда был устроен прием, на нем всем значимым людям этих мест представляли нового Старшего Чертежника, а я познакомился с дочерью Вязальщика, моей, кстати, ровесницей, красивой фигуристой блондинкой, жаль, не моего типажа. Впрочем, вел себя я прилично, как и подобает сыну человека, занимающего столь высокую должность. Я же тоже однажды стану Чертежником, как мой отец, мой дед, мой прадед. Нашей профессиональной династии больше ста пятидесяти лет. Это много.

Ведь Новой Истории людей – всего то чуть больше двухсот пятидесяти.

 

...Еще три столетия назад все было по-другому. Мир Людей развивался в техногенном направлении, по дорогам ездили быстрые машины, называемые автомобилями, и даже были машины, которые летали по воздуху. И под землей, глубоко под землей, до сих пор сохранились туннели, по которым ездили машины. Они назывались поездами. В те времена столиц было не две, как сейчас – южная и северная, а много. У каждого края была своя столица, и почти во всех из них были подземные туннели. Сейчас большинство из них засыпаны, погребены, запечатаны пластами Большого сдвига. Но в некоторые все же люди смогли добраться, из них наружу были подняты подземные машины, и сейчас они, так же, как и машины-са-мо-лё-ты, служат напоминанием нам о былом величии человеческой расы. О времени, когда людей было очень много, они жили во всех уголках мира, плавали на механических ладьях по Большой Воде, могли слышать друг друга, находясь за тысячи миль и имели власть над электричеством.

В те времена не было Чертежников. Но были те, кого называли инженерами и конструкторами. Они создавали эти машины. А еще были такие люди – УЧЕНЫЕ. Они придумывали все те правила и открывали все те законы, благодаря которым, летали машины, ночью в городах было светло, а в домах было тепло в самый холодный зимний день. Людей было много, и они были разными. Очень разными. В разных уголках Мира они говорили на разных языках, не всегда понимая друг друга. Иногда настолько сильно не понимали, что начинались войны, и люди убивали друг друга с помощью разных машин, которые назывались оружием.

Люди жили в больших городах, в высоких домах, и маленьких хижинах, освещаемых вечерами электрическими лампами, под добрый свет которых матери рассказывали своим детям перед сном сказания. О гномах и эльфах, о домовых и феях – о существах из другого, сказочного мира. И детям во всех городах нравились эти рассказы, и они просили еще и еще.

Среди УЧЕНЫХ были такие, которые в глубоких подземных лабораториях искали новые законы для создания новых правил, и однажды они нашли что-то очень важное, то, что раньше людям было неизвестно. Они сделали то, что раньше никто не мог сделать. Они совершили очень важное открытие.

 

И граница между двумя мирами схлопнулась.

 

 

  1. Новая школа.

 

Пожилой учитель, преподающий блок предметов, которые я выбрал для изучения в последний мой учебный год, с некоторым волнением в голосе представил меня классу и предложил выбрать любое свободное место. В учебной комнате было три ряда двухместных парт, по четыре в каждом ряду. Свободные места были в крайнем левом за второй партой, за первой партой в среднем ряду, в этом же ряду за третьей партой: выбрав его, я сидел бы сразу за дочкой Вязальщика, и судя по выражению лица, она не сомневалась в моем выборе. Но я не спеша прошел по правому проходу к самой последней парте первого ряда, и хотя впереди нее свободными были оба места, я сел за последнюю. Сел рядом с феей.

В классе воцарилась оглушительная тишина. Было занятно наблюдать за учителем: его эмоции еле сдерживались рамками толерантности. А мои новые одноклассники даже и не старались скрыть на своих лицах эмоций. Наконец, учитель чуть дрогнувшим голосом все же решил уточнить:

- Дон Макдугалл, Вы уверены в своем выборе, здесь есть еще свободные места…

- Дон Учитель, я буду сидеть здесь. Если, конечно, Вы не против.

- Нет, нет, что Вы… – учитель смутился, подошел к доске и начал урок, - итак, в этом году мы начинаем знакомство с географией Хрустальных островов, лежащих за морем Тетис.

Парень, сидевший напротив, на втором ряду окликнул меня приглушенным голосом:

- Джон, слушай, может, ты не в курсе, но она, - и он кивнул головой на мою соседку, - фея…

- Я в курсе, - мой взгляд дал понять заботливому однокласснику, что на этом тема закрыта. Парень пожал плечами, как бы говоря: «ну а что я могу с ним поделать» и отвернулся к остальным. А я сидел и прислушивался к себе, к своим ощущениям и мыслям.

…За свои пятнадцать лет я не видел ни одной феи или фея вживую. В Речной долине, где я родился и вырос, не было фей. Не видел я и гномов, и остальных…. Эльфы, эльфов видел. Когда едешь в Аберфойл, несколько десятков миль дорога проходит мимо одной из их резерваций. Я навсегда запомнил тот первый раз, когда за условной границей, проходящей по реке Фортике, увидел отличное от человека разумное существо.

Другой вид.

Молодой мужчина, как говорят Толерантные, или особь мужского пола, как процедили бы сквозь зубы Радикалы, стоял на противоположном берегу вполоборота к нам и смотрел исподлобья. Высокий даже для своего вида, выше средних «двух двадцати», светлокожий, с кипельно-белыми длинными волосами, сквозь которые торчали острые уши. В кожаных доспехах, а в руке – смертоносный лук. Обходчик границ, страж. Мы ехали достаточно быстро, но еще долго я видел его, так и продолжавшего стоять, не двигаясь и смотря нам вслед….

И вот сейчас рядом со мной сидела отмеченная какой-то неземной красотой девушка. Я чуть повернул голову и посмотрел на ее руки, лежавшие перед ней на парте. Бархатная и почти прозрачная кожа, пальцы – длинные и тонкие, ногти длинные и заостренные. Браслеты, облагающие запястья так плотно, что не оставляли никакого просвета. Я перевел взгляд чуть выше. Бретельки платья на худеньких плечах, прядь волос, спускающаяся до груди. Обычная девочка…. Но ее кровь не поможет при переливании. От занятий любовью с ней не родится потомство.

Другой вид.

Я поднял глаза еще выше и встретился взглядом с ее глазами – темно-синими, я у людей таких не видел, большими и чуть раскосыми от того, что внешние уголки приподняты вверх. Она смотрела не смущаясь, а открыто и словно отстраненно. Зато я был взволнован.

- Меня уже представляли. А как зовут тебя?

Взгляд обрел ясность. Полные губы приоткрылись и растягивая гласные, словно в песне, девочка произнесла:

- Дееэяяаа.

- Дея. Красивое имя. Ты же не против, если я буду сидеть с тобой?

Она молча смотрела на меня. Потом просто отвернулась и перевела взгляд на учителя у доски.

Я пожал плечами и решил принять ее молчание за согласие.

Учитель уже начал рассказ о Хрустальных островах. Мы, люди, знали их еще под названиями Китай и Индокитай. Названия стран и местностей, которыми Хрустальным островам никогда не стать, а потому их нет на современных картах. Названия – воспоминания.

Воспоминания из будущего, которое никогда не наступит.

 

 

  1. Из истории.

 

Хроника событий, последовавших после схлопывания границы миров, произошедшего два с половиной века назад, восстановлена с мельчайшими подробностями, записана, зарисована, изучается в школах. Каждый человек может мысленно представить, как это было. И я тоже много раз представлял себе. Но однажды особенно четко и ярко. Мы в прежней школе ездили на недельную экскурсию в мертвый город. Мертвыми городами называются те бывшие поселения людей, кварталы или отдельные дома которых особенно хорошо сохранились после Большого сдвига. По всему миру их сейчас насчитывается больше пятидесяти. За прошедшие годы они были расчищены от разрушений и огорожены. На их территориях постоянно ведутся работы по поиску наследства человеческих технологий, артефактов и записей на бумажных носителях. Нас, учеников, водили по улицам такого города, заводили в дома, в музей машин, и даже в школу. И вот когда мы вышли из школы, в которой двести пятьдесят лет назад шли занятия, и я оглянулся по сторонам, меня словно «накрыло». Я очень четко представил себе тот день.

…Шум города, настоящий шум, который сейчас невозможно повторить, который создают сотни машин и толпы людей: школьники, выбегающие из ворот, галдящая молодежь в двух летних кафе, что находятся через дорогу, просто прохожие, спешащие по своим делам, большинство которых на ходу разговаривают с кем-то, сколь угодно далеко удаленным, с помощью устройства те-ле-фон…. Это все звуки жизни. И вдруг, в один момент, который нельзя измерить, в какую-то долю секунды – мир словно рухнул. Учитывая, что этот район города сохранился, люди, жившие тут – выжили, и, значит, все дальнейшее видели своими глазами.

Земля под ногами вздрогнула так, что многие подумали о землетрясении. Которых в этих краях не бывало, а потому люди очень испугались, наверное даже накрыли голову руками и зажмурились. А когда открыли глаза – то увидели, что мир изменился: погасли все огни; улицы, полные остановившихся и врезавшихся друг в друга машин, проросли незнакомыми растениями, воздух стал влажным словно после дождя. И посреди всего этого, там и тут, между людей – возникли существа, виденные только в фильмах и на страницах книг.

И полетели первые стрелы.

 

Эльфы тогда убили очень много выживших. Именно в этот мертвый город уже через несколько минут после схлопывания ворвались их боевые отряды. Почему происходило все именно так – потом тщательно разбиралось и анализировалось, ведь понять психологию других видов было крайне важно для войны с ними. Те эльфы, что в момент катастрофы оказались на территории, плотно заселенной в этом мире людьми, были жутко напуганы. В отличии от нас, с видом людей они не были знакомы даже по книжкам; город с его высотными домами и механическими монстрами, возникший на месте изумрудного Предгорья, месте их вечного проживания, казался эльфам ничем иным, как иллюзией, колдовскими чарами неизвестных существ, с которыми они столкнулись нос к носу. Они были так же не готовы к тому, что увидели, как и люди. Но, в отличии от людей, за плечами каждого эльфа висел лук и стрелы с наконечниками, пробивающими на раз грудную клетку любого существа из любого мира. Люди этого не забыли и не простили. Позже, когда в межвидовой войне наступил перелом, эльфы попали под тотальное истребление. Если бы не условие Леди Озера во время переговоров об обязательном сохранении этого вида – их бы не оставили даже в резервациях.

Первые время был настоящий хаос. Электричество не работало. Вообще никакая техника, кроме простейших механических устройств не работала. Причин этому никто не мог понять. Сообщение с другими городами и выжившими людьми практически остановилось. Поселения людей, которые менее всего пострадали во всех уголках мира стали действовать по одной системе: оборона, анализ обстановки, попытка связаться с другими поселениями, борьба за территорию. Мародерство, кстати, задушили на корню. В новом мире не работало не только электричество, в нем не действовали обычные для войн схемы: например, нельзя было стать предателем. А к кому перебегать? Эльфы не подпускали на расстояние, ближе, чем полет стрелы. Гномы – в плен не брали. Собственно, гномы от войны очень быстро отошли – они просто спустились в подземелья, ушли в глухую оборону и на долгие годы, вплоть до Подрывного десятилетия, исчезли с людских глаз. А феи….

Феи – это все остальные. Домовые, лесные, водяные, пустынные… Появляющиеся вдруг, а некоторые и исчезающие внезапно, морочащие голову, обманывающие, посылающие болезни, губящие урожаи…. Сейчас, после двух веков общения с ними, люди насчитывают более семидесяти разновидностей фей. А тогда, первое время, их воспринимали как разные виды. В отличие от эльфов, никто из фей не воевал открыто. И первое время никто не связывал происходящие неприятности с феями.

Первые годы люди обустраивались в новом мире, искали друг друга, восстанавливали сообщение между городами, изучали заново мир, ставший вдруг совсем чужим. Составляли новые карты. Новая карта мира, к удивлению, оказалась не такой уж и новой: при сопоставлении всех данных люди увидели изображение Пангеи, суперконтинента времен Пермского периода, имевшего место быть почти триста миллионов лет назад. Вместе с очертаниями Пангеи появились один огромный океан Панталасс и море Тетис, отделяющее основной материк от Хрустальных островов, которые через триста миллионов лет стали бы Китаем и Индокитаем. Как такое могло произойти – ответа не было. С одной стороны, по всему выходило, что человечество попало в прошлое. Одномоментно, сразу все. Со всеми вытекающими последствиями, как то: исчезновение всех стран, городов и людей, которые территориально оказались ВНЕ существующего суперконтинента, появление неизвестных человеку болезней, невиданных растений и животных. С другой стороны – феи, эльфы…. Пришлось допустить, что эти виды когда-то существовали, и для сказок были основания.

И люди стали учиться жить в новых условиях. В отсутствие техники и при военной обстановке содержать города стало невыгодно. Люди ушли на открытые местности, отстроились с учетом оборонительных сооружений, многократно увеличили производство лекарств и стрелкового оружия, переловили всех возможных животных из «своего времени» с целью дальнейшего воспроизводства, и изъяли из употребления в пищу все, что могло прорасти и дать семена. В опустевшие города люди ходили на работу в сопровождении вооруженной охраны, от поселения к поселению передвигались так же, постепенно отвоевывая себе все больше и больше открытого пространства и оттесняя эльфов в горы.

И вот когда в полях поспел первый урожай, в искусственных прудах расплодилась привычная человеку рыба и весь остальной прирученный животный мир дал свое первое потомство, вот тогда себя проявили феи. Во всех поселениях это происходило по одному и тому же сценарию. Сначала было замечено приближение представителей чуждых видов. Но, так как среди них не было ни воинственных эльфов, ни мрачных гномов, то люди просто усилили охрану по периметру. Прибывшие не делали никаких попыток проникновения на территорию людей, они просто ходили вдоль условных границ или сидели прямо на земле, давая себя рассматривать издалека. Чужие были так же замечены и в лесу, и возле водоемов, и на склонах гор. И всю ночь то тут, то там мелькали блуждающие огоньки. Но на следующее утро заступившая смена стражей уже не заметила ни одного чужака. Все феи ушли. А потом проснувшиеся люди увидели страшную картину: все посевы от пшеницы до картошки сгнили, вся рыба в прудах плавала брюхом кверху, а весь скот и птица пали. Это была катастрофа. Анализ почвы, воды, погибших растений и животных не выявил никаких ядов или вмешательств извне. Но все все равно понимали, что между появлением фей и глобальной потравой пищи для людей, есть прямая связь. Впервые прозвучало слово «магия», сначала шепотом, потом совершенно серьезно, подняли все информацию о феях, о их взаимоотношении с людьми, все, что нашли в сказках и старых книгах. И ужаснулись. Стало ясно, что эльфы с их молниеносным способом передвижения и смертоносными стрелами – куда не самая большая опасность. Столкновение с необъяснимым поселило в людях неуверенность.

И тогда феи пришли во второй раз.

Они поджидали людей в лесу, на дорогах, на берегу озер. Заброшенные города, казалось, вообще кишели ими. Они не воевали с оружием в руках, но встречи с ними несли потери: люди чахли от их взглядов, они воровали детей, насылали плесень на продуктовые запасы, вызывали подъем грунтовых вод, которые затапливали склады, устраивали обвалы на горных участках дорог между поселениями. Самые маленькие проникали в дома и изматывали целые семьи, отнимая сон и вызывая галлюцинации. Это была настоящая война, объявленная человечеству как виду. Но феи не учли одного: что вид, с которым они столкнулись, тысячелетиями упражнялся в истреблении себя самого, вел войны с самим собой, уничтожал себе подобных. И всякий раз выживал.

В те годы вокруг каждого поселения были отловлены и съедены предшественники млекопитающих, ящероподобные существа, в пищу так же пошли неядовитые растения и «коренное население» водоемов. Было тяжело, потому что чуждыми были не только феи и эльфы, чуждым был сам окружающий мир, за место в котором человек начал свою самую главную войну. Но противник оказался непривычным, чтобы узнать его, требовались пленные. Много пленных. Потому что, как оказалось, феи не могли подолгу жить в неволе. Они не ели человеческой еды и через несколько дней словно угасали. Но постепенно из допросов складывалось понимание языка фей, их особенностей и законов существования. Оказалось, что феи не переносят железа, оно в буквальном смысле лишает их магических способностей, которыми обладали все они без исключения. Механизм действия этих сил феи объяснить были не в силах, потому что даже не понимали сути вопроса. Было ясно, что, то, что люди называли магией, было для них естественным явлением. И появление людей в этом мире, их техногенная деятельность – вытесняет фей, заставляет прятаться и уходить со своих земель. Стало понятно, что не смотря на чуждое для этого вида состояние войны, останавливаться они не собираются, потому что сражаются за свой мир. Более того, люди узнали, что это только начало, что впереди – настоящая война, которая по ту сторону объединит против людей все существующие виды.

И тогда из одного из поселений в другие, в один за другим, под охраной, помчались гонцы с информацией о дне Х и инструкцией к действиям. Через два месяца, когда день Х наступил, плененные накануне в разных уголках материка феи, после допросов, вдруг обнаружили, что имеют возможность бежать, что охрана допустила халатность, оставлены лазейки или не закрыты двери. И они бежали, они возвращались к своему народу с рассказами о том, что увидели и узнали за недолгое свое пленение, с радостью счастливого избавления. И с человеческим вирусом.

Так же, как люди столкнулись с неизвестными для себя болезнями, так и человеческие заболевания могли быть губительны для других видов. Но в отличии от человека, феи не были к этому готовы. Несложные пробы на пленных, и люди выявили, что один из видов гриппа, простого человеческого гриппа, убивает быстрее, чем фея понимает, что произошло.

После дня Х человеку оставалось только ждать, уйдя в глухую оборону. Первый сигнал о переломе в войне пришел со стороны эльфов – они вдруг ушли. Все. Разведчики доложили об исходе эльфов в самые далекие горные массивы. А потом люди стали находить мертвых фей. И только тут увидели, каким многочисленным является этот народ. Не сотни, тысячи, тысячи мертвых фей: в лесах, на дорогах, у озер, в заброшенных городах. Находили целые поляны, на которых по ночам светились огоньки, заваленные теперь трупами. Стало понятно, что человек никогда не выиграл бы битвы за этот мир, протяни он еще не много и дождись масштабного и объединенного наступления. Вокруг каждого поселения заполыхали костры: сжигая трупы, люди второй раз за новую историю расчищали новые территории для своей новой жизни.

А через полгода пришла беда.

Климат изменился. По всей Пангее. Высохли озера, реки превратились в овраги, береговые линии океана и моря Тетис отошли на десятки километров в глубь. Наступившая засуха убивала все живое, лишая человека еды. Почва трескалась, вся растительность выгорала. Начался голод. Сохранившиеся учебники не давали никакой информации о возможной причине таких климатических изменений. Но такую информацию могли дать те, кто жил в этом мире давно. Люди устроили засады у мест, где гномы выходили на поверхность, и им повезло. Пойманные гномы оказались куда лучшими собеседниками, чем феи с их затуманенным магией восприятием мира. Их язык был проще для изучения, они трезвее оценивали ситуацию и прямо отвечали на все вопросы.

Тем страшнее оказалась правда.

А правда заключалась в том, что этот мир людям не принадлежал никогда – ни сейчас, ни через миллионы лет.

Какой-то Великий Мерлин, видящий сквозь годы, видящий сразу все вероятности развития мира, давным-давно (тут более конкретного ответа о сроках от гномов получить не удалось, так как, по всей видимости, привычного людям понятия о времени у здешних видов не существовало), наложил Великое Заклятие, запечатав границы этого мира, навсегда отделяя вероятность развития его по техногенному сценарию. В этом мире Пангея никогда не разделится на Лавразию и Гондвану, а те на привычные людям материки, тут не произойдет столкновения с астероидом, уничтожившим почти все живое, тут не бывает ледниковых периодов и глобальных потеплений. Про последнее, конечно, рассказали не гномы, а сами люди догадались. Гномы лишь весьма подробно рассказали о том, на чем держится этот мир: стабильность материка, уникальный климат…. Оказалось, тут не воздух, а эфир. Не законы природы, а Магия Мира.

И поддерживают эту магию они, феи.

 

 

  1. В новой школе.

 

В перерыве после урока Дея даже не встала из-за парты. Я же сразу вышел из класса, чтобы не привлекать к нашему столу любопытных одноклассников, которые, как я и думал, окружили меня в коридоре и закидали вопросами, забросали советами… в том числе и о том, что не стоило бы так близко находиться с феей.

- Браслеты браслетами, друг, но ты все же будь осторожнее, - «дружески» увещевал меня широкоплечий блондин, сидящий на уроке впереди, сразу за пустой партой, - среди них есть и такие, которым браслеты не помеха.

- Брось, Ленни, таких видно по обручам, - примирительно заметила невысокая брюнетка.

- Ага, как, например, у ее братца.

- Обручи? – я уставился на Ленни. – В этих краях феям одевают обручи?

Обруч – это такой же железный браслет, но только для головы. Их одевают радикально настроенным феям с неконтролируемыми проявлениями магии. О таких мерах я читал только в учебниках, и с младших классов думал, что такое бывает только в зонах войны, местах, где нет-нет и вспыхивают очаги межвидового сопротивления.

- Не нужно забывать, Ленни, - раздался звонкий голос, и к нам подошла Элис, дочь Вязальщика, - что наш новый Старший Чертежник – из партии Толерантности, - она очаровательно улыбнулась мне и чуть вздохнула, - Джону будет непросто привыкнуть к реальности нашей жизни.

Наступила тишина. Все понимали, что сейчас происходит: Элис ставила на место меня, новенького, который своим поступком бросил вызов и местным правилам, и лично ей. Только дочь вязальщика могла позволить себе такие слова. И все ждали моей реакции.

Я прямо посмотрел ей в глаза и спокойно произнес:

- Думаю, реальность нашей жизни заключается в том, что без той самой магии, защищаясь от которой, мы одеваем на фей наручники, - я не удержался, и выделил голосом это слово, - мы бы уже давно исчезли из этого мира как вид.

Элис вспыхнула, но сдержалась и ничего не ответила. Вязальщик и Старший Чертежник – два человека, которые работают рука об руку, от взаимопонимания которых зависит жизнь края, обустройство поселений, комфорт и спокойствие людей. Элис была умной девушкой и выступать инициатором межсемейного конфликта не собиралась.

…На следующей перемене я повернулся к своей молчаливой соседке и прямо спросил:

- Если хочешь, я могу принести тебе чего-нибудь. Ну, может быть, ты хочешь пить?

И снова она просто посмотрела на меня своими огромными глазищами и словно в тумане отрицательно покачала головой. Боясь, что она сейчас опять отвернется от меня, я торопливо заговорил:

- Послушай, Дея, я был бы очень рад общению с тобой… ну, как друзья, понимаешь? – и я непроизвольно положил свою руку на ее, чуть выше браслета. Сказать, что по моей руке пробежал ток? Нет, не было ничего такого. Было только ощущение гладкой прохладной кожи под моей ладонью. И легкая дрожь по ее руке. Я убрал свою.

- Прости, - я отвел от феи свой взгляд и сел прямо, - ты для меня такая же как все. Просто девочка. С которой я хотел бы познакомиться.

В ответ молчание. Черт! Придется, наверное, познакомиться с семьей Элис поближе. Ведь кто, как не Вязальщик знает все про установление контакта с феями….

 

 

  1. Из истории.

 

По всему выходило, что в результате проводимого УЧЕНЫМИ эксперимента, граница между вероятностными мирами схлопнулась и несколько миллионов выживших после Большого сдвига людей оказались в мире магии и «сказочных» существ. Логично было бы найти этого самого Великого Мерлина, да только никто о нем уже давно ничего не слышал. Обитал ли он тут, или ушел в какой-то другой созданный мир, было неизвестно. Зато маленькому горному народу совершено определенно было известно, где искать Леди Озера, правительницу всего многочисленного вида фей.

После того, как шок от полученной от гномов информации прошел, гонцы во второй раз отправились по людским поселениям. В назначенный второй день Х, в городе, который располагался примерно посредине центральной части Пангеи, собрались представители выживших человеческих общин и с этого дня началось объединение людей и построение нового государства.

Посредниками в том, первом невраждебном контакте с феями выступили все те же гномы. За этот шаг вынужденной «доброй воли» люди заплатили достойную цену: простили гномам убитых в первые дни войны; и даже в Подрывные десятилетия, когда сглаживание последствий для континента от массового вымирания фей потребовало проведения повсеместных взрывных работ в горах, гномов предупреждали и давали перейти в безопасные места. Гномы справились с посреднической задачей. Леди Озера прибыла на переговоры с людьми. Эта древняя фея была мудрой и понимала, что не приди она сама, рано или поздно последние бастионы охранных чар рухнут и она окажется в плену, и тогда придется принять любые условия. Но так же она уже знала, что и люди, подведя фей под тотальное вымирание, оказались в ловушке: с феями умирал весь мир. А потому Леди Озера держалась без вызова, но достойно. Через неделю правительница фей вернулась в край своего обитания в сопровождении людей и вакцины.

Люди, отправившиеся с Леди Озера в дальнейшем стали первыми Вязальщиками. Это слово – вязальщик – произошло от значения, которое феи вкладывают в процесс межвидового общения. Специалист по общению с феями не переводит с языка на язык, а «связывает» сути и смыслы, которыми феи обмениваются с людьми. Они обустроили карантины для выживших фей, привили здоровых и следили за выполнениями достигнутых договоренностей. Одним из условий, выдвинутых на переговорах со стороны Леди Озера, было сохранение эльфов как вида. Люди, слишком хорошо помнящие с чего все началось и знающие, что эльфы не имеют никакого отношения к Магии Мира, ну то есть никак не влияют на выживаемость людей, скрипя зубами, были все же вынуждены согласиться. И, не менее остальных видов пострадавшие от изменений климата и потерявшие в численности, эльфы отправились в резервации.

Вернувшиеся к людям Вязальщики расселились по поселениям и стали ответственными за соблюдение межвидовых отношений. Они вернулись с информацией о том, каким образом и какие именно феи влияют на существование этого мира. Люди узнали о большом количестве подвидов этого народа, о функциях, которые эти подвиды выполняют. Например, водяные феи – те самые, у которых волосы зеленого цвета, и которых люди принимали за русалок, от них зависят все воды: от морских – полнота океана, от речных – чистота воды и так далее. Лесные феи своей магией поддерживают растительный баланс, пустынные феи сдерживают наступление песков на зеленые земли.

Но даже остановленное, тотальное вымирание фей не могло решить возникшую с климатом проблему - просто их для этого не хватало. Водоемы сохли, земля трескалась, пустыня наступала. И тогда наступило время Чертежников. Те, кого в прежнем мире назвали бы инженерами и конструкторами, садились за стол с Вязальщиками и на основании данных о наличии фей с теми или иными способностями, составляли план работ в каждом конкретном крае. Подрывались горные проходы, увлажнялись участки почв, строились дамбы, возводились заграждения для песков. Да Магия Мира не позволяла работать большинству изобретенных человеком предметам, но ведь люди в своем мире жили и до приучения электричества. Чертежники возглавляли все работы по обустройству этого нового мира для человека.

…Сейчас в каждом поселении есть свой Чертежник, а в каждом крае – Старший чертежник.

Я закончу эту Школу и через год поеду учиться в университет Камбренса, чтобы потом получить распределение куда-то, где потребуется человек, от которого зависит построение поселений и обустройство территорий людей. Со мной будет Вязальщик, от которого зависит успешность налаживания сотрудничества с необходимыми в том краю феями. Для того, чтобы это сотрудничество было наиболее плодотворным, во имя обоюдных межвидовых интересов, последние двадцать с лишним лет фей, родившихся уже после войны, приучают к более тесному общению с человеком.

 

Они учатся в Школах с человеческими детьми.

 

 

  1. После школы.

 

Закончился последний урок моего первого дня в новой школе. То ли от наконец-то настигнувшей меня акклиматизации, то ли от избытка впечатлений, к концу занятий у меня жутко разболелась голова. Но я не терял надежду продолжить разговор с Деей. Она встала только тогда, когда я поднялся и отошел в сторону, давая понять, что даю ей пройти. Что ж, я тоже упрямый.

- Дея, можно, я провожу тебя?

Я сказал это достаточно громко, чтобы меня услышали остальные. На одно мгновение гвалт разговоров стих, но, помня мой ответ дочери Вязальщика, одноклассники решили не обострять ситуацию возможными комментариями. Я смотрел вслед выходящей из класса Дее. Конечно, она промолчала. Ну, а я, конечно, пошел за ней.

Так же молча мы дошли то охранника у ворот, где он снял с нее браслеты: фея выходила на свободную территорию, на которой возможный конфликт межу видами в равной степени ложится на всех участников, где люди носят с собой оружие, а феи могут пользоваться магией. За воротами мы были на равных, а учитывая то, что я никогда не применял оружия, что вряд ли скажешь про Дею в отношении магии, то у моей новой знакомой было явное психологическое превосходство, и я решился. Родителям, встречающих меня и стоящих в стороне, я махнул, чтобы не подходили, а сам в несколько шагов догнал направившуюся в противоположную сторону девушку и осторожно, но решительно взял ее за руку.

- Дея, послушай… - я не успел договорить.

Резкий гортанный звук казалось раздался прямо в моей голове, и в ту же секунду рядом возник и угрожающе навис надо мной здоровый, и выше меня на целую голову, парень. С такими же темно-синими, чуть раскосыми, как у Деи, глазами, которые горели гневом и… страхом? За Дею? Через весь его лоб шла широкая красная полоса-шрам.

«- Брось, Ленни, таких видно по обручам.

- Ага, как, например, у ее братца.»

Мне казалось, я слышал, как вскрикнула стоящая в отдалении моя мама. Промелькнула мысль о том, чтобы отец не схватился за оружие. Мне было очень страшно. Но я выдержал взгляд фея, потом повернулся к его сестре и стараясь говорить ровным голосом, произнес:

- Дея, мы будем рады видеть тебя у нас в гостях. Ты можешь прийти с ней, - я набрался смелости и снова посмотрел на фея. Дея произнесла что-то на своем языке, обращаясь к брату. Я почувствовал, как она осторожно освобождает свою руку из моей. А потом мое сердце замерло, и казалось, остановилось на несколько мгновений. Потому что Дея поднесла свою руку к моему лицу, прислонила ладонь к виску и заглянула мне в глаза. Боль, терзавшая меня последний час, испарилась. Фея чуть склонила голову, и ее губы чуть дрогнули, обозначая – улыбку? Мне бы хотелось так думать. Потом она молча развернулась и пошла, сопровождаемая братом, по дороге к Предгорьям.

 


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 1. Оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...