Попрошайки

- Всё. Теперь мне без техпомощи отсюда не уехать. – Резюмировал я после часа тщательного осмотра двигателя, и опустил капот. Одновременно с этим из придорожного леса вышел высокий человек, одетый в чёрный балахон до пят, с белоснежной маской-черепом на лице, и ярко блестящей в лучах вечернего солнце косой на плече. На груди этого чуда болталась картонная табличка, на которой было написано готическим шрифтом: «Подайте на десять казней египетских и на Апокалипсис», а в руках – коробка для подаяний.

Я решил покопаться в двигателе ещё немного, и поднял капот снова.

Фигура резво приблизилась к машине, и довольно приятным мужским голосом произнесла: - « Подайте на десять казней египетских …

- … и на Апокалипсис». – Оборвал я его. – Могу дать только десятку за хорошую задумку - твой маскарад.

- Хорошая задумка стоит минимум полтинник. – Последовал мгновенный ответ.

- Тридцать. – Ответил я попрошайке, вытащил бумажник, и кинул в протянутую коробку обещанные деньги. – А теперь оставь меня.

Снова склонившись над двигателем, боковым зрением я наблюдал за тем, как нищая смерть (так я назвал про себя попрошайку) неподвижно стоит возле машины, внимательно глядя внутрь коробки с подаяниями. Коса мирно поблёскивала на солнце, её хозяин казался спокойным. Тем не менее, я пожалел, что мой револьвер лежит в бардачке, а не во внутреннем кармане пиджака. Тихая лесная дорога и два километра до города – не лучшее место для встреч с таким человеком.

- А вы знаете, Бог таки нас любит. – Внезапно произнесла нищая смерть, продолжая рассматривать содержимое коробки.

- Ага. – Ответил я.

- Да-да! Каждый день, каждый второй человек подаёт мне не меньше десятки на Апокалипсис и десять казней египетских, и до сих пор наш род процветает. Я восхищаюсь терпением Творца, и его любовью к нам.

Я с трудом сдержался, чтобы не фыркнуть.

- И сколько у тебя получается в день, если не секрет?

- Я посещаю эту автотрассу и соседнюю, в километре отсюда, каждый день с восьми до полудня, потом делаю пятичасовой перерыв, возвращаюсь в пять, и остаюсь до десяти часов вечера. Два похода в день дают мне в общей сложности по полторы-две тысячи. – Спокойно ответил человек в костюме смерти.

- И сколько ты этим занимаешься?

- Пять лет.

Потрясающая живучесть для попрошайки. Особенно, такого. Интересно, кто додумался крышевать этого психа? Впрочем, наверняка он просто лжёт мне.

- Слушай, шёл бы ты отсюда… - Сказал я негромким и спокойным голосом, стараясь не отрывать взгляд от мотора.

- А зачем? – Последовал невозмутимый ответ. - Вы ведь техпомощь ждёте, я прав? А это не меньше часа, поверьте мне на слово. Вам тут будет скучно одному.

- Ладно, можешь развлекать меня, если хочешь. – С этими словами я захлопнул капот, и повернулся к назойливому типу, сложив на груди руки. - Только денег больше не жди.

- У меня есть одна давняя мечта – сделать собственный мультфильм. – Немедленно заговорил попрошайка. - Главным героями этого мультфильма должны стать человеческие почки.

- Почки? – уточнил я.

- Человеческие почки. – Поправил меня человек в костюме смерти, многозначительно поднимая палец правой руки.

- Их пересаживают от юной девушки, погибшей в автокатастрофе, к одному молодому человеку. Они знакомятся с другими внутренними органами, у каждого из них свой характер, почки пытаются с ними как-то ужиться, без особого впрочем, успеха… понимаете, та девушка, от которой их пересадили, была творческой личностью, а наш парень – человек простой.… Как некоторые говорят, без затей…

- Обыватель. – Подсказал я своему собеседнику.

- М-м-м,… пожалуй. Представляете, как сложно будет почкам какой-нибудь тонкой натуры, допустим, начинающей писательницы, или там, юной балерины, в организме простого рабочего? Или рядового офисного сотрудника?

Конечно, здесь возникает вопрос - будет ли соответствовать характер внутренних органов человека его собственному характеру? Я решил, что не всегда, более того, есть все основания полагать, что у внутренних органов может быть характер прямо противоположный хозяйскому, ведь образ жизни хозяина органов может быть им совершенно противен! Печень будет ненавидеть своего хозяина-пьяницу, желудок – обжору, лёгкие – курильщика.…

- Я понял ... Объясни, пожалуйста,… как это всё будет выглядеть на экране?

- Очень просто – стилизованное под старые мультфильмы изображение брюшной полости человека. Внутри – герои сериала, почки, желудок, кишечник, печень, лёгкие, у каждого из них своё лицо…

- Лицо? – переспросил я, поднимая брови.

- Разумеется. – Ответил мой собеседник. - А как ещё зритель будет понимать персонажей? Своё лицо, анимация, озвучка, характер и поведение – каждый орган будет строго индивидуален! Почки – творческие, артистичные, отрешённо взирающие на мир натуры…

- Я вижу, почки – твои любимые героини. – Снова перебил я несостоявшегося мультипликатора.

- …совершенно верно. – Ответил тот. - Желудок – консервативный, тормознутый тип, лёгкие – хладнокровные, даже меланхоличные особы, мрачная печень, жизнерадостная поджелудочная железа, истеричная селезёнка, вечно всем недовольное сердце. Я вам скажу так – человеческие внутренности – это большой простор для фантазии!

При этих словах человек в костюме смерти подался вперёд, и поднял вверх указательный палец правой руки. Левой он продолжал крепко сжимать рукоятку косы.

- Не сомневаюсь. – Ответил я, делая шаг назад. - И что, это будет… развлекательный мультфильм? Или научно-образовательный? «Анатомия для маленьких», так?

- Мой сериал «Внутренние органы» - не развлечение, а искусство. – Страстно заявил мой собеседник. - И как всякое искусство, он должен воспитывать, а потом уже развлекать. Я хотел, чтобы этот сериал учил своего зрителя…

- … разумному, доброму, вечному. – Закончил я с лёгкой иронией.

- А почему бы и нет? – Неожиданно спокойно ответил человек в костюме смерти. - Разве подобные темы стал совсем непопулярными и ненужными? На мой взгляд, все дело…

- … в том, как эти темы подаются, хочешь сказать? Привлечь внимание телезрителей уникальным внешним видом героев и, если можно так сказать, миром, в котором они живут?

- Вот именно!

Мой собеседник меня увлёк. Он конечно, полный псих, но из тех, кто чьё безумие нашло выход в творчестве. Если только это можно назвать творчеством. В любом случае, вряд ли бы его шоу про внутренне органы прошло проверку популярностью. Что ж, по крайней мере, ему не придётся разочаровываться.

- И потом, сейчас на телевидении полно псевдосатирических мультсериалов. – Продолжил псих. - Ну таких, которые осмеивают пороки общества не ради того чтобы указать на них и предложить зрителю по возможности данные порок исправить, а просто ради смеха, ради рейтинга сериала. Ведь так приятно смеяться над чужими недостатками, нежели ужасаться им, и пытаться исправить собственные. Знаете, я боюсь, что когда-нибудь подобные мультфильмы убьют само понятие сатиры.

Попрошайка в костюме смерти, к тому же нищей, критикует современную мультипликацию. Мне действительно не скучно. Этак он меня ещё на тридцатку разведёт.

- У меня ещё вопрос – на кого такой мультсериал рассчитан? Вряд ли его можно назвать детским. Мне вообще сложно представить его аудиторию.

- Сериал рассчитан на всех. Он должен понравиться и детям, и взрослым. Мне кажется, вы находите мои задумки бесперспективными, не так ли? – в вопросе попрошайки сквозила едва уловимая насмешка.

- Честно говоря, да.

- Напрасно. Вы только представьте себе человеческое тело, внутри которого внутренне органы спорят на разные темы. Например, ищут ответ на вопрос: «Есть ли у их мира верховное существо, и если да, то как оно относится к своим подопечным? Что стало со старым миром почек после того, как он его покинули? Что будет с их новым миром?» Ну и тому подобное. Например, почки будут проводниками буддийского взгляда на мир, потому что свою пересадку он воспримут как смерть с последующим перерождением. Это же просто потрясающее зрелище, которое понравится всем без исключения! А ещё, у них будут песенные и танцевальные номера!

- Танцующие почки? Страшно даже подумать, как это будет выглядеть. - Честно признался я.

- О, нет, ничего пугающего. Фигура персонажа – тех же самых почек, например, плавно перетекает в черный человеческий силуэт на белом фоне, который, и будет танцевать. Думаю, почки у нас будут поклонницами индийских танцев.

С этими словами нищая смерть прислонила свою косу к моей машине, и изобразила что-то вроде типичного индийского танца – с плавным покачивание головой влево-вправо и сложенными перед грудью ладонями. Я немного похлопал, и мы продолжили обсуждение несостоявшегося сериала.

- Знаешь, вкладывать философские и религиозные вопросы в уста своеобразных персонажей давно не ново. – Сказал я.

Нищая смерть всплеснула рукам с досады.

- Я же говорю - странные, а на чей-то взгляд безумные мир и герои – это не самоцель, а всего лишь инструмент, который должен расшевелить воображение зрителя! Вроде шлепка по заднице новорождённого, который заставляет его начать глотать живительный воздух. Я хотел создать этот сериал из любви к искусству и сатире, а не ради того, чтобы люди просто смеялись, глядя на то, как селезёнка спорит с желудком на тему «как нам выжить в этом теле».

- Да вы настоящей защитник сатиры и юмора, сударь. – Рассмеялся я. - А теперь скажите мне, откуда у внутренних органов понятия о смерти, вере, Верховном существе и прочих подобных явлениях?

- Ну, это не более чем художественная условность. Хотя, пожалуй, я бы смог подобрать какое-нибудь логичное объяснение. С почками всё уже понятно, остальные могли бы догадаться о существовании смерти, наблюдая за процессом собственного старения, а за Высшее существо они могли бы принимать мозг. Кто-то будет считать его Богом-Творцом, кто-то – просто сверхразвитой формой жизни. Но все без исключения будут его ненавидеть.

- Отчего же?

- Человек, внутри которого развиваются события сериала, пьёт, курит, активно пытается расширить своё узкое сознание дешёвыми наркотиками, поэтому нашим героям приходится очень несладко.

- Представляю, как они ненавидят мозг своего хозяина.

- О, ещё как! Возможно, ненависть - единственное, что объединяет всех персонажей.

- Хорошо, тогда у меня есть ещё один вопрос, уже не о сериале. Какому демону ты продал свою душу? Я почувствовал это, как только ты приблизился ко мне на расстояние вытянутой руки… . Не надо так на меня смотреть – поверь, я не причиню тебе вреда. Знаешь что, давай я первым расскажу о своей сделке с демонической силой. Предлагаю уйти с дороги, и разместиться с комфортом в моём авто, где я смогу спокойно рассказать свою историю, а потом ты, расскажешь мне свою. Можешь оставить свою косу снаружи, никто её не украдёт…

- Вашему покойному деду чёрт свои рога проспорил? – Спросил меня изумлённый попрошайка, когда я закончил свое повествование.

- Не чёрт. Какой-то мелкий бес. Хотел душу деда купить. Глупый бесёнок…

- Почему глупый?

-Какой ему от моего покойного деда мог быть толк? Умом, красотой, талантами или иными качествами он не блистал – разве что хитрый был, и жадный. Наверное, поэтому бесёныш решил с ним торговаться, а не отказывать сразу – думал, хороший товар берёт, но оказался в дураках…

- Что значит, «хороший товар»? Бывает плохой товар, плохая душа?

- Бывает, но это не то, о чём ты думаешь. Речь идёт не о моральных качествах продавца. Покупателей вроде этой твари не волнует, каким ты желаешь видеть мир, кого любишь и у какого алтаря отбиваешь поклоны.

-А что тогда их волнует? Что им нужно?

- Талант. Сделка заключается, если продавец обладает серьёзными творческими способностями. Души обычных людей им не нужны.

- Но почему?

- За свою жизнь можно посетить сотни концертов, но запомнишь лишь несколько, не потому что услышишь там что-то совсем экзотическое, а потому что там ты услышишь гения, творчество которого недосягаемый идеал для большинства его товарищей, ведь даже играя по чужим нотам, он создаёт что-то новое, вместо того чтобы просто исполнять музыку. Всё, что он делает, несёт на себе отпечаток его индивидуальности и какого-то открытия. Любую мелодию, на любом инструменте он фактически создаст заново так, что она станет недосягаемым идеалом для большинства его товарищей по цеху. К чему размениваться по мелочам, скупая их души? Они просто исполнители, а Дьяволу не нужны исполнители. Ему нужны творцы.

Такие, которые за собой других повести смогут. Про которых скажут – «В нём есть Божья искра». Выдающийся писатель, художник, кинорежиссёр, композитор, актёр – вот кто им нужен. Те, чьими творениями люди будут наслаждаться в течение столетий – и вдохновляться на свои собственные труды. И деяния. Души таких людей покупаются за любую цену... Впрочем, понятие «цена» вообще ничего не значит для Дьявола. Как правило…

- А что… сделать гением любого человека ему не под силу?

- Дьявол – это Машина. И мыслит он как машина. Он бесталанен. Создать что-то новое – не в его власти. Дьявол – это посредственность. Он может только копировать. Или красть.

- Нельзя дать то, чего у тебя нет…

-Точно.

- Но я всегда думал, что бесталанных людей не бывает! – Воскликнул изумленный попрошайка.

- Так и есть. – Ответил я. - Каждый чем-то одарён, в меньшей, или в большей степени. Но недостаточно обрести талант – надо постоянно работать над ним. Сам по себе он много пользы не принесёт.

- Откуда вы всё это знаете?

- Ты, наверное, уже понял, что став хозяином рогов демонического существа, человек обретает над ним власть. Это откуда-то узнал мой дед, и решил завести себе ручного беса, который будет исправно исполнять любые прихоти своего хозяина. Не знаю, как дед реализовал свою безумную затею – он мне никогда об этом не рассказывал, но в итоге какая-то тварь обрёла нового хозяина. Себе на радость, ему на горе…

- Почему на горе?

- Пробовал когда-нибудь сидеть голой задницей на атомном реакторе? Тепло, светло, чистенько вокруг, но чувствуешь – отнюдь не задницей чувствуешь – что что-то не так.

Дело было не в том, что бесёныш плохо выполнял приказы – отнюдь, приказы выполнялись по-военному, быстро и чётко, и не в том, как именно они выполнялись – а чудище было неразборчиво в методах, что деда мало волновало. И не в том, что дедова душа после его смерти переходила в собственность демона – проспорив деду свои рога, тот лишился права собственности на душу деда, и становился его рабом. Главным недостатком монстра стала его невероятная общительность и любовь к рассказам о родном мире, а так же страсть комментировать чуть ли не каждый поступок своего хозяина. Смешно сказать, но общение с этой весьма разговорчивой тварью заставило дедушку задуматься над весьма абстрактными для него материями. Он вспомнил, что жизнь – это не только работа, что у него когда-то была жена, а в молодости он увлекался лепкой из глины. Ничего особенного, но когда тебе за шестьдесят, все друзья умерли, а на последний день рождения вместо стриптизёрши вызвали доктора – даже самый прожженный делец почувствует приближение холодных загробных деньков. И обернётся. Вот дед обернулся, ужаснулся, и потребовал от беса вернуть ему молодость. А бес только лапами развёл – не по силам ему такой трюк оказался. Для деда это было страшным ударом.

Вот такая история. А зачем ты заключил сделку? Что ты хотел получить в обмен на свою душу? – Спросил я несостоявшегося мультипликатора.

- Ну, начнём с того, что я с детства хотел стать писателем-фантастом. – Ответил он. - Ориентируясь на золотой период данного жанра, когда ещё жива была вера во всесилие прогресса и человеческого разума, я хотел написать книгу, которая могла бы коренным образом изменить течение жизни если не всего человечества, то хотя бы читающей её части.

- Естественное желание многих творческих личностей. Хоть что-нибудь изменить к лучшему. В своём понимании этого слова. – Прокомментировал я слова попрошайки.

- Верно. Однако я достаточно быстро понял, что моего литературного дара недостаточно для того, чтобы написать вторую Библию.

Я даже не сразу понял, что он мне сказал.

- Знаете, ты человек безудержной фантазии , это сразу видно, но вторая Библия… - Я развёл руками.

- О, поверьте, ничего особенного. Философско-социальный трактат, который мог бы стать для человеческой цивилизации новой путеводной звездой. Это не мистический опыт, не откровение свыше! Это плод критических рассуждений, облачённый в доступную, и интересную форму. Обоснование необходимости нравственного поведения с биологической, социальной, и психологической точек зрения. Старые добрые десять заповедей, ну, может, девять – седьмую многие считают немного лишней. Предполагалось оформить это все в виде фантастической саги, вроде «Дюны» Фрэнка Герберта, или «Основания» Азимова. Для большей доступности.

- А при чём тут сделка с дьяволом? – поинтересовался я.

В глазах моего собеседника мелькнула какая-то тень.

- Однажды мне приснился сон. Я сижу на кровати в своей комнате, передо мной стоит человек. Я не вижу его лица – он стоит ко мне спиной. Этот человек предлагает мне продать душу. Я отказываюсь, и сон прекращается.

- Он предложил тебе помощь в создании второй Библии?

- Нет. Мне просто предложили заключить договор, я отказался. Но он знал, что нужно предложить. Я это чувствовал. Да, это касалось моей самой заветной мечты. Я знал, что он вернётся. И что я соглашусь на сделку. А почему вы решили продать свою душу?

- Слышал когда-нибудь сказку о голом короле? – Спросил я попрошайку. – Два афериста обещают королю сшить удивительное платье, которое будут видеть только умные люди, и совершенно не будут видеть глупцы. После его делают вид, что шьют это самое платье – режут материю, сшивают её, что-то там подгоняют. Все, включая короля, видят, что в руках у великих портных ни черта нету, но молчат об этом, ибо боятся прослыть глупцами.

Потом появляется какой-то мальчик, который произносит ставшую крылатой фразу: «А король-то голый!», и все с облегчением признают очевидную правду. Вопрос: а как на самом деле отреагировали бы люди на заявление этого мальчика?

- Надавали бы ему по шее, чтобы заткнулся.

- А почему? – Задал я ещё один вопрос.

- Небезопасно обличать августейшую особу в глупости.

- Верно.

- Тогда получается, что те портные не врали. Их материю и впрямь видели только умные люди. – Хохотнул мой собеседник. – Вернее, чистые разумом. Устами младенца глаголет истина! А к чему вы мне это рассказываете?

- Когда моя мама читала мне в детстве эту сказку, то объясняла её следующим образом. – Продолжил я свой рассказ. - Сказка о голом короле – это сказка о реклам, и тех, кто не может противиться её влиянию. Да-да! Тебе нужно продать какую-то ерунду? Объяви свой товар уникальным в своём роде, припиши ему исключительные, даже волшебные свойства – обязательно найдутся простаки, которые на это поведутся. Даже если ты торгуешь самым настоящим дерьмом, и это все видят. Просто ври, глядя людям прямо в глаза.

- Чем страшнее ложь, тем охотнее в неё верят.

- Верно. А если тебе нечего продать? Тогда просто заставь всех поверить, что ты предлагаешь им именно то, что они больше всего хотят иметь или боятся не иметь – чтобы не выглядеть ничтожествами в глазах окружающих. Пойми, говорила мне мама, что очень часто люди покупают не вещи – они покупают ощущения, которые могут ими произвести на окружающих. Все эти ювелирные магазины, автосалоны с шикарными автомобилями, бутики с модной одеждой – они продают не просто дороги вещи, а чувства.

– Чувство превосходства над окружающими. В случае с голым королём из сказки – интеллектуального превосходства. – Сказал попрошайка. - Тщеславие.

- Торговля тщеславием. – Ответил я. - Или, как это ещё называла моя мама «налог на глупость». Если какой-то человек настолько глуп, что не в состоянии устоять перед очередной цацкой, которая годится только для того, чтобы демонстрировать её окружающим, то этим надо пользоваться. Надо заставить его купить эту цацку, НАДО! И если у тебя есть какие-то творческие способности – используй их для этого на все сто процентов. И это отношение к людям, обществу и моему месту в нём мать мне прививала с детства. Конечно, её можно понять – она всю жизнь проработала в рекламном бизнесе, занималась продвижением так называемых «элитных товаров», и стала весьма богатой женщиной. Жизненный успех она оценивала исключительно количеством заработанных денег, к моему великому сожалению.

Мой собеседник покачал головой.

Я в ответ пожал плечами.

- Вы пытались протестовать? – Спросил меня попрошайка.

- Пытался, но ты же наверняка знаешь, какими упорными могут быть матери. Она даже моего отца заставила сменить профессию с инженера по холодной резке металла, на пиар-менеджера, что уж говорить обо мне. Её родном сыне.

- Значит, вы стали заниматься рекламой, и брать с людей налог на глупость…

- Увы, да. Материнские рассказы о преимуществах торговле воздухом и тщеславием над остальными родами человеческой деятельности оказались настолько убедительными, что я совсем забыл о своей детской мечте – снимать кино. А я так этого хотел… искал в интернете руководства по созданию любительских фильмов, рисовал на ненавистных мне уроках математики раскадровки своих будущих шедевров, пытался писать сценарии по своим любимым книгам…

- Мультфильмы снимать не хотели? – Перебил меня попрошайка.

- … нет. – Резко ответил я. – Клянчил у мамы видеокамеру на каждый день рождения…

- …купила?

- …нет. Зато научила рисовать, хотела, чтобы я стал художником-дизайнером. Её мечта сбылась, и десять лет я посвятил работе над рекламными плакатами, постерами, обложками глянцевых журналов, и прочему мусору.

- А свою мечту вы отвоевать так и не смогли?

- Нет. Мне удалось снять только пару музыкальных клипов и много-много рекламных роликов – когда я основал собственное рекламное агентство.

Ну ладно, я немного отвлёкся.

Говорят, что когда Бог хочет наказать грешника, он насылает беду на его близких. Или, как говорят у нас, смертных – хочешь попасть в человека – целься в тех, кто стоит рядом с ним. Наверное, у меня был какой-никакой талант, и меня наказали за то, что я бессмысленно растрачивал его в рекламном бизнесе. Мне было двадцать восемь лет, когда это случилось.

Мой отец впал в кому. Это случилось из-за ребёнка. Утром того дня он поехал за город по делам, предупредив, что вернётся очень поздно, а в шесть часов вечера нам позвонили из центральной городской больницы, и сообщили, что его привезли на скорой в бессознательном состоянии. Когда мы с матерью приехали в больницу, нам сказали, что отец попал в аварию. На самом деле, это было не так. Как мы позже узнали, когда он проезжал пригород, то чуть не сбил ребёнка – девочку лет семи. Она перебегал дорогу у поворота, и не видела приближающейся машины из-за кустов. Отец успел затормозить – по словам очевидцев, бампер его автомобиля остановился буквально в нескольких сантиметрах от лица окаменевшей от страха девочки. Ребёнка тут же увели, а машина отца осталась стоять. И стояла ещё час, прежде чем проезжавший мимо полицейский патруль не захотел проверить её. Все это время отец пролежал без сознания на рулевом колесе. Пережитый страх за жизнь ребёнка довёл его до инсульта, который вызвал кому.

- Что сказали врачи?

- Надеяться на лучшее и ждать. Один даже посоветовал сходить в храм помолиться. Доктор хренов. – Фыркнул я с нескрываемым презрением. - В течение следующего месяца мы с мамой каждый день посещали отца. Брали его за руки, разговаривали с ним, даже плеер приносили, чтобы отец послушал свою любимую музыку. Мама всегда целовала его перед уходом. Но он продолжал лежать. Лежал месяц, второй, третий, а на четвёртый случилась новая беда.

Моя мама попыталась покончить с собой.

Я приехал с работы домой, и не смог открыть ворота гаража – они была заперта изнутри. Я решил войти в гараж через дом, чтобы открыть ворота – но дверь в гараж тоже была заперта изнутри. А из замочной скважины тянулась струйка сизого дыма. Мотор стоящей в гараже машины работал на полных оборотах.

Тут мой голос задрожал.

- Я бросился на второй этаж в дом, в кабинет отца, вытащил лежащий в его столе револьвер, и прострелил им замок гаражной двери. Дыма внутри было столько, что мне пришлось задержать дыхание, и открывать дверцы автомобиля на ощупь. Моя мама сидела на заднем сиденье, без сознания. Её руки сжимали пустую бутылку.

Я вытащил маму из машины, отнёс в дом, и вызвал скорую помощь. А затем спустился в подвал, куда мой дед бросил пылиться рога твари.

Мать с отцом не знали, что это такое. За два месяца до своей смерти дед заставил меня спуститься вместе с ним в подвал, где и состоялось моё знакомство с его ручным бесом. Я потом долго в себя приходил…

- Вы вызвали эту тварь, и предложили заключить договор – здоровье ваших родителей в обмен на ваш талант?

- Да. Получилось не сразу – тварь невысоко оценила мой творческий потенциал, пришлось поторговаться, и в итоге… Бесёнок согласился организовать сделку, чтобы хоть как-то поправить своё адское положение, находящееся после покупки души моего деда значительно ниже уровня Коцита. Насколько я могу судить, ему это не сильно помогло, но моих родителей он спас, они живы и по сей день. Правда, перед этим он настойчиво предлагал добить их, чтобы я получил наследство – безрезультатно, как ты понимаешь. Ну, потом он ещё помог мне организовать своё рекламное агентство. Всё. Остального я добился сам.

- И вам совсем не хотелось использовать возможности этой твари, чтобы реализовать свою давнюю мечту – снимать кино? – Удивлённо спросил попрошайка, наклоняясь ко мне.

- Нет. – Ответил я, поколебавшись, и покачал головой. – Были, конечно, такие мысли – но я их подавлял. Мне хотелось хоть чего-то добиться самому. Но… у меня не получилось.

На некоторое время воцарилось молчание.

- Скажите, пожалуйста, а в ваших клипах не было хищных растений? – Осторожно поинтересовался попрошайка.

- Да, были. – Ответил я ему с неохотой.

- Они ещё пели…

- Да, да. Четырёхметровая росянка-мутант, которая играет рок своими лианами на электрогитаре, и барабане, и поёт, вдохновляя героя клипа, безымянного солдата, на битву с ордой зомби. А свободными лианами забрасывает в незанятые пением пасти убитых солдатом ходячих мертвецов.

- Точно! Оно самое! – Заорал попрошайка, а затем схватил меня за правую руку, и стал её усиленно трясти, заставив меня вздронуть. – Настоящий шедевр, жаль, только музыка была хреновая.

- Да, музыка так себе была. А почему тебе понравилось эта муть?

- Да просто смешно до колик, и намного интереснее той скукоты, что обычно показывают по музыкальным каналам. Кстати, я сто лет не смотрел телевизор, как там, что-нибудь изменилось в лучшую сторону?

- Нет. Балом по-прежнему правит пошлость, простота и самокопирование. Так что ты ничего не потерял… и сериал твой, боюсь, не нашёл бы там своего места и аудитории.

Попрошайка несколько секунд с удивлением смотрел на меня, а потом искренне рассмеялся.

- Вы просто не понимаете, что за всё это нужно бороться. За аудиторию, за место в её уме и сердце. Вам чуждо само понятие борьбы.

Вы – приспособленец. – Заявил попрошайка, ткнув в меня пальцем.

Я фыркнул с нескрываемым презрением.

- Сам-то ты чего достиг, борец хренов? Ходишь вдоль дороги, милостыню просишь.

- Я достиг всего, чего хотел. – Спокойно ответил попрошайка. - Я просто испугался.

В течение пяти лет я трудился в полном одиночестве над своей книгой, лишь изредка отвлекаясь на написание рецензий, рассказов и небольших повестей, чтобы заработать на жизнь. Одновременно, я изучал социологию, психологию, историю, антропологию, нейрофизиологию – всё, что могли пригодиться для лучшего понимания природы человеческих поступков, и их обоснования с научной точки зрения. В первый год я закончил описание мира будущего, каким я желал его видеть, второй разрабатывал идеологию этого мира, третий и четвёртый ушли на создание его подробной истории.… К началу пятого года я понял одну вещь – у меня получилась как минимум хорошая фантастическая сага о мире моей мечты, в котором люди не забыли о своих расовых, религиозных и философско-политических взглядах, а научились ценить эту разницу, находя многообразие человеческих взглядов на мир и общество – благом.

- Дивный новый мир, я это уже понял. Слушай, если ты собирался делать доброе дело, написав свою книгу – чего ж ты обратился за помощью к дьяволу? С чего ты взял, что он будет тебе помогать?

- Я же не сказал ему, что собираюсь заставить его делать по моему приказу добро – тем более что добро, это вообще довольно размытое понятие. – Начал объяснять попрошайка, ожесточённо жестикулируя. - Я обратился к знакомому адвокату, сказал, что пишу юмористический рассказ, в котором человек продаёт душу дьяволу, намереваясь творить его лапами добро, и попросил составить договор с рядом подводных камней, которые бы позволили человеку заставить дьявола выполнять любые требования. Даже если они абсолютно противоестественны природе последнего.

- Адвокат согласился тебе помочь?

- Да, согласился. Он составил договор, и в тот же день, придя к себе домой, я сунул его под подушку, полагая, что сделка совершится во сне. И я не ошибся.

Во сне я оказался один в каком-то бесконечном пространстве, заполненным густым серо-белым туманом. Под ногами был серый каменный пол, лицо обдувал лёгкий тёплый ветерок, загадочное место казалось совсем не опасным. Я осторожно сделал шаг вперёд, и сквозь туман, высоко надо мной, проступил силуэт колоссальной треугольной головы с двумя закрученными в спираль рогами. Голова отливала медью, в её приоткрытом рту поскрипывали вращающиеся шестерёнки, на месте глаз тускло сверкали кристаллы необработанного горного хрусталя, сквозь медленно текущий туман проступали другие части гигантского механизма. Я разглядел поочерёдно поднимавшиеся и опускавшиеся передние лапы с длинными чёрными когтями, и украшенную перевёрнутой пентаграммой медную грудь. Приблизившись к механизму, я вполне отчётливо расслышал прекрасную музыку, которую, увы, не запомнил. Передо мной стояла музыкальная шкатулка потрясающих размеров, выполненная в виде дракона. И наверняка – очень древняя.

- И как ты договорился с этой «шкатулкой»?

- Действуя по наитию, дождался, пока дракон поднимет в очередной раз свою правую лапу, и сунул договор под её указательный коготь – к слову, он был с меня размером. После её прикосновения, на бумаге осталась слово на иврите: «בעל זבוב». Когда я проснулся, то первым делом проверил договор. Там действительно была «подпись» дракона, не хватало только моей. Исправить это – было делом секунды. Сделка прошла успешно. Следующий год был одним из самых приятных в моей жизни…

- Ты переехал в шикарный загородный дом и получил трёх грудастых секретарш для стимуляции вдохновения?

- Нет. Я просто полюбил свою работу больше, чем собственную жизнь. И всего за год я завершил свою книгу такой, какой хотел её видеть. Это был мой единственный триумф.

- А чего же ты испугался?

- Что мою книгу использую, как оружие, а не инструмент созидания.

У вас был глупый бес, разбалтывающий все тайны адской кухни по совращению человека, у меня - только собственные подозрения. Незадолго до того, как я начал выбирать издательство, в которое пошлю свою книгу, мне захотелось перечитать договор ещё раз, и нашёл там раздел, на который прежде не обратил должного внимания. Согласно этому разделу, я должен был написать предысторию к описанным в моей книге событиям. В ней должно было подробно рассказываться, каким образом сторонники описанного в моей книге общественного строя боролись со старыми режимами, свергали их, и приходили к власти. С учётом этих требований, моя первая книга становилась идеологической программой, а вторая – руководством по воплощению этой программы в реальность. Руководством, написанным в откровенно пропагандистском и очень жестком, безжалостном ключе.

- Проще говоря, твои книги должны были стать идеологическим оружием.

- Да. И это совсем не то, чего я хотел.

- Зачем твой адвокат вообще добавил в договор этот пункт о продолжении?

- Как только я осознал масштабы случившейся катастрофы, то сразу же бросился звонить ему в офис. Он сказал мне, что добавил этот пункт договора для большей реалистичности. Мол, в наше время книжные серии пользуются большим спросом у издателей, чем просто законченные книги, это знают все, значит, надо добавить в договор пункт о продолжении. А потом со смехом спросил меня: «Ну как сделка-то, удалась? Продал твой герой душу? Не прогадал?». Я просто повесил трубку.

- И что ты стал делать потом?

- Я решил обсудить возникшее противоречие с моим «партнёром». Договор был снова водворён под подушку, и моя голова опустилась на неё. Во сне я снова очутился перед механическим драконом, но в этот раз меня там ждал человек.

- Уж не тот ли самый адвокат?

- Ага, он самый. Этот прохиндей любезно сообщил мне, что готов представлять мои интересы в споре с дьяволом, и что рекомендует мне неукоснительно соблюдать все условия подписанного мною договора, в противном случае мой партнёр его разорвёт, а значит, я не просто решусь его поддержки, но и потеряю возможность издать свою книгу. Проще говоря, вся моя работа пойдёт прахом!

- Ты вроде говорил, что твой адвокат оставил какие-то подводные камни в договоре, чтобы ты мог давить на своего партнёра…

- Договор писался с расчётом на то, чтобы заставить дьявола выполнять любое моё требование, даже если это приказ сделать доброе дело! Но ему с самого начала было без разницы, чего я потребую – даже если бы это был приказ предотвратить кораблекрушение или авиакатастрофу – моя книга всё оправдывала! Он был готов делать что угодно, творить любое добро! Это не было учтено. И рычагов давления у меня не осталось.

- Ты же сам говорил, что добро – понятие относительное. Так и твоя книга – ты видел её созидающей силой, а он – разрушающей. Думаю, с самого начала не имело смысла играть в крючкотворство. – Резюмировал я.

- Верно. – Мрачным голосом ответил попрошайка.

- Итак, ты не стал писать продолжение, и дьявол перестал тебе помогать. Что было потом?

- Я убрал свою книгу в стол, а вскоре после этого потерял интерес к творчеству, и…

Попрошайка обвёл себя руками. Всё было ясно без слов.

- А почему у тебя на табличке такая странная надпись? – Спросил я, кивая головой на картонку.

- По двум причинам. Первая – мне очень хотелось посмеяться над моим бывшим партнёром, и над его планами. Вторая – стандартное «помогите, умирает близкий человек» ни на кого нужного впечатления не производит, только раздражает. А оригинальность производит на людей хорошее впечатление. Всё. – Развёл руками мой собеседник.

- Лично я не удивлён такому финалу. Вступать в сделку с прародителем зла, надеясь обмануть его при помощи какого-то адвоката, и заставить потом таскать каштаны из огня – это просто смешно.

- Игра стоила свеч. – Спокойно ответил человек в костюме смерти.

На некоторое время воцарилось молчание.

- Знаешь, мне очень хочется прочитать хотя бы первую главу твоей книги. – Честно признался я попрошайке. – Раз ты так за неё боролся, столько отдал за неё – значит, она чего-то стоит. Должна стоить!

Попрошайка приосанился, глаза под маской загорелись.

- Тогда позвольте мне пригласить вас в мою скромную обитель! Ну, когда, наконец, техпомощь приедет и починит ваше авто.

- С удовольствием. – Искренне ответил я. Парень начал вызывать у меня симпатию. – Кстати, а это не техпомощь ли к нам едет наконец?

- Может, мне высунуться из машины и крикнуть им: «Вас только за смертью посылать?».

- Валяй.

- Стоп! Приехали.

В машине попрошайка снял маску, и стянул через голову свой дурацкий балахон, явив мне серый шерстяной джемпер и брюки мышиного цвета. Он оказался довольно высоким, очень худым мужчиной лет под сорок, длинноволосым блондином с бледным лицом, на котором природа нарисовала тонкий улыбчивый рот, вылепила маленький аккуратный нос, и добавила большие, светло-голубые глаза. Полная противоположность моей широкой, смуглой роже под чёрными кудрями. Его нельзя было назвать красавчиком (как и меня), но, думаю, некоторой популярностью у женщин он пользовался.

- Здесь я и живу.

Промзона на окраине города, рядок серых пятиэтажек под жидкой сенью голых чёрных деревьев. Старые малолитражки у подъездов. Автобусная остановка, что странно, очень чистая и недавно покрашенная. И как насмешка над живущими здесь людьми – расплывшиеся в вечернем полумраке огни центральной части города, где жизнь кипит круглые сутки.

Попрошайка машет мне рукой, направляясь к ближайшему дому. Быстрым движением я вытаскиваю из бардачка револьвер, и прячу его во внутренний карман пиджака. Попрошайка этого не заметил. Отлично. Забираю из машины свой портфель.

На лифте мы поднимаемся до пятого этажа, и выходим на тёмную лестничную площадку. Попрошайка начинает возиться с замком, я вспоминаю, что мы так и не представились друг другу.

Уже неважно.

Дверь открывается, и мы входим внутрь.

У несостоявшегося идеолога дивного будущего не так уж и плохо – стены своей маленькой двухкомнатной квартиры он обклеил белыми обоями, по углам расставил светильники, вдоль стен – высокие стеллажи из светлого дерева. Всё вместе создавало иллюзию относительного простора, которое приятно оттенялось лежащими на стеллажах в огромных количествах книгами и альбомами.

- Располагайтесь, я быстро. – Кивает хозяин квартиры на маленький диванчик у стены, и уходит в соседнюю комнату.

Надеюсь, он зайдёт на кухню, и захватит чего-нибудь поесть. Когда рот человека занят, его внимание занято ещё больше.

Хозяин возвращается с толстой распечаткой в одной руке, и тарелкой, полной всякой снеди, в другой. Отлично.

- А ты никогда не думал попробовать возобновить договор, чтобы её опубликовали? – Осторожно поинтересовался я, беря в руки распечатку.

- Конечно, думал. Не раз. Не два. И даже не сотню. Я не могу позволить, чтобы она кому-то причинила вред. А мой партнёр… бывший партнёр именно этого и хочет.

- Ты хотел, чтобы эта книга изменила мир к лучшему. Но прежде чем наступит завтрашний день, должен уйти сегодняшний. И те, кто жил в нём и привык к нему, будут против этого. Ты должен это понимать.

Губы моего собеседника сжались, глаза блеснули.

- Давно понял.

Я посмотрел на обложку рукописи. «Таланты» - гласил заголовок. Имя автора отсутствовало. Прямо как на средневековых картинах и рукописях.

На мгновение мне показалось, что я пришёл сюда напрасно. Заряженный револьвер давил на грудь.

Я открыл рукопись, и начал её читать.

Первая глава пролетела как вихрь. За ней вторая и третья. Потом в поле зрения появилась чашка кофе, сваренного гостеприимным хозяином.

- Спасибо. - Сказал я, беря чашку, и делая глоток. – Очень вкусно.

- А моя книга? – С надеждой спросил автор.

- Замечательно. Я не могу вспомнить, когда читал что-то подобное.

При этих словах автор улыбнулся.

Я посмотрел ему в глаза.

- Вы вложили в эту книгу свою душу.

- Да.

- А после неё вы совсем ничего не писали?

- Писал. – Медленно ответил автор. - Предыстория…. я всё-таки написал её… не в таком ключе, как требовал договор. Повествование ведётся от лица человека, который старается максимально беспристрастно оценить происходящие на его глазах события. На мой взгляд, это сделало книгу достаточно нейтральной, чтобы она никому не вскружила головы. Чтобы она не превратилась в оружие.

- А вы позволите мне её прочитать? – Тихо спросил я.

- Почему нет… - Пожал плечами мой собеседник, и направился в соседнюю комнату.

Я быстро вытащил револьвер из внутреннего кармана, и положил его на колени, под распечатку, рукояткой к правой руке.

Жду момента.

Автор «Талантов» заходит в комнату, в его руках ещё одна распечатка. Это то, что мне нужно. Теперь…

… пальцы сжимают рукоятку оружия, мне протягивают распечатку…

… я протягиваю левую руку, она дрожит, он это замечает, на его лбу появляются складки…

… я поднимаю правую руку, кто-то чужой давит на спусковой крючок моего револьвера…

… это происходит не со мной, это происходит не со мной…

… нет, да!

Бах!

Человек падает.

В квартире тишина.

Только что мы держали распечатку вместе, а теперь, её держу один я. Левой рукой.

Пахнет порохом. Я глотаю слюну. Мне плохо. В глазах темно. В ушах звенит.

Так, спокойно, всё хорошо, всё хорошо. Надо забрать обе распечатки. Вот эту, которую держу, и вторую, которая на моих коленях. А где мой портфель? А, вот он. Открываем, убираем бумаги, закрываем. Ни на что не смотрим, не смотрим. Теперь надо встать, и уходить.

С пола доносится хрип.

- Зачем… тебе зачем?

Я опускаю глаза.

Пуля попала автору в живот. На сером джемпере расплывалось красное пятно. Моих ноздрей коснулся тошнотворный запах крови.

- Твои книги слишком хороши, чтобы позволить им сгнить в ящике стола. Они будет отредактированы, опубликованы, а я сниму по их мотивам пропагандистский фильм. – Ответил я, поднимая взгляд обратно к потолку. – Возможно, после этого в мире и впрямь что-то изменится. Но вряд ли так, как ты хотел.

- Кино, да? Всё-таки кино! Твоя мечта за счёт моей мечты? Да? Уломал тебя бесёныш, уговорил детскую мечту исполнить…

- Уговорил. – Ответил я. – За твой счёт.

- Всё-таки не прогадал бес… - Прошептал в ответ автор. – Знал, чью душу покупает.

- Знал. Ему был нужен человек, который умеет снимать кино, и имеет талант убеждения – я как раз такой человек, всю свою жизнь проработал в рекламном бизнесе. И встречу нашу тоже бес организовал. Жаль, что ты не захотел писать так, как требовалось по договору. Возможно, тогда мы смогли бы работать вместе. Мне очень жаль, что это невозможно.

Кровавое пятно на джемпере моей жертвы продолжало расти, её глаза медленно закатывались. Я опустился на колени рядом с умирающим автором, и взял его за руку.

- Прости меня.

- Я вложил в эту книгу всю свою душу… - Прошептал он в ответ. Через секунду его дыхание, и без того неглубокое и прерывистое, прекратилось навсегда.

- Большего и не требовалось.


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 6. Оценка: 2,67 из 5)
Загрузка...