Разбивая витражи

Холодный каменный пол, удаляющиеся шаги лаборанта: на сегодня пытки закончены. Тело ноет, дикая усталость и голод не дают боли в полной мере захватить сознание и загнать его в лихорадочно конвульсирующее ничто. Как же вспомнить с чего всё началось? Ах да…

***

– Ляль, Лялик, вставай! Там к тебе какой-то гоблин припёрся.

Шикарная брюнетка, порхая оборочками на прелестной груди, упорно терзала моё плечо.

– Ну же, сколько можно тебя будить, не притворяйся, будто ты спишь. И, кстати, какого демона ты оставляешь абы кому мой адрес? В конце концов, я не желаю, чтобы ко мне наведывались всякие типы из твоего окружения.

Чтобы не дать Солнецедаре разгуляться в своём утреннем ворчании, пришлось до конца разлепить глаза и, состряпав глупейшую морду, выдавить из себя:

– Ты так обворожительна...

Усвоенный ещё  в юношестве приём сработал: как обычно, праведный женский гнев заметно утих, начав преображаться в чуть надменную милость.

– И всё же, Лялик, постарайся впредь не афишировать наши отношения. Знаешь  же, по городу в миг поползут слухи, и рано или поздно это всё дойдёт до папеньки. А уж он обязательно устроит так, чтобы ты больше не смог сюда приехать, поверь.

Заверив красавицу в том, что тайна нашей с ней связи будет сохранена, я принялся быстро одеваться и размышлять на тему, кто, когда и как узнал о том, где я ночую.

В гостиной зале, переминаясь с ноги на ногу от нетерпения, дожидался гоблин-лакей.

– Лялислав, прозванный Бездомным? – учтиво осведомился незнакомец.

– Да, это я. Что тебе от меня нужно?

– Мне велено передать Вам лично в руки письмо. Вот, возьмите, – гоблин извлёк из своей сумки внушительного вида конверт, украшенный тремя печатями и пышной росписью, после чего с поклоном вручил его мне.

Помня о возмущённой Солнцедаре, я постарался больше её не бесить и сразу, не вдаваясь в долгие расспросы, выпроводил курьера за дверь.

– Ляль, так что там? – мелодичный голос, полный любопытства, прозвучал прямо у меня за спиной.

– Сейчас посмотрю. Вот, взгляни, печати тут какие-то поналяпаны.

– Глупый, ты совсем ничего не понимаешь в местной геральдике. Эта вот печать господина Ярозара, сына Боголюба… – начала поучающим тоном прелестница.

– Это ещё кто такой? – отчасти, она, конечно, была права, меня действительно довольно редко интересовала знать, и уж тем более мне не взбрело бы в голову изучать гербы тутошней верхушки. Пенное пиво, весёлая музыка в кабаках, прекрасная дева. Какая геральдика? Но вот по части глупости... в этом месте можно поспорить.

– Очень богатый купец и крупный землевладелец. Ему принадлежат поля от деревни Верхние Пескарки и вплоть до Липового яра. Ты не знал?

– Нет, не знал. Действительно, не мало.

– Не мало?! Это огромные территории!

– Неважно, – отмахнулся я. – Кому принадлежат остальные печати?

– Мэру и… – Солнцедара запнулась, – папеньке.

– Подпись, я так понимаю, мэра? – продолжал я тянуть информацию из побледневшей любовницы.

– Угу...

– Интересно, что же нужно градоправителю, землевладельцу и твоему папеньке?

К слову сказать, папенька утончённой брюнеточки, с которой я провёл последние две ночи, был не кем иным, как старшим казначеем города и имел крайне вредный характер.

Не желая больше тянуть, я вскрыл конверт. В нем обнаружилось три бумаги: приглашение на ужин от господина Ярозара, вексель на пятьсот золотых и предписание из мэрии, гласящее, что я обязан принять вышеупомянутое приглашение. Ситуация была по меньшей мере странной. По сути, местные власти приказывали мне явиться пусть к удачливому, но всего лишь купцу, при этом давали немалые деньги, непонятно за что или для чего. Бред.

Пока я раздумывал, напуганная возможным разоблачением и отцовским гневом, девушка шустро собрала мои вещи и молча положила их у порога. Намёк был понят сразу, и я, не усугубляя своего положения, поспешно ретировался.

Весь день пришлось слоняться по городу без дела. К вечеру мною было проиграно пять золотых на петушиных боях, потрачен серебряный на всякую мелочь и нагулян изрядный аппетит. Благо уже подходило время ужина, и ноги сами вынесли меня к поместью Ярозара сына Боголюба.

***

– Здравствуйте, уважаемый Лялислав. Безмерно рад тому, что Вы приняли моё приглашение.

Тощий, чернявый, но, в общем-то, приятной наружности тип весь-таки излучал радушие. Однако лежащее у меня в сумке предписание из мэрии сводило все потуги хозяина в гостеприимстве на нет.

– Можно подумать, у меня был большой выбор, – буркнув это, я демонстративно достал бумагу с подписью градоправителя и молча полуположил-полушвырнул её на стол.

Потомок Боголюба не смутился. Он спешно пробежал глазами по предписанию, после чего, предложив мне сесть, абсолютно спокойно начал:

– Понимаете, я здесь не самый последний человек, и, да, позволил себе обратиться к мэру с просьбой о том, чтобы он посодействовал, и Вы всё-таки приняли моё приглашение. Конечно, зная о его прямолинейности, мне бы стоило предположить, что он поступит не очень деликатно. Однако дело действительно важное, притом не только для меня, но и для всего города. Поэтому прошу прощения и надеюсь, что нам удастся забыть об этом маленьком конфузе.

– Так, а вексель на пятьсот золотых мне зачем? – никак не удавалось разложить всё по полочкам.

– Считайте, что это небольшой аванс, и отмечу особо, он Вас ни к чему не обязывает.

Чутьё  мне подсказывало, не всё здесь так просто. Такими деньгами не разбрасываются. Нужно было, наконец, подтолкнуть Ярозара к сути дела:

– Интересная, должно быть, история.

– Интересная? Да нет, скорее печальная. Если начинать сначала, то стоит сказать, что я владею рядом земель, на которых работают крестьяне из ближних деревень.

– Это я знаю.

– Так вот, в основном продукты, выращенные на моих полях, попадают на рынок этого города. Если Вы поинтересуетесь, то узнаете, что за последнее время Людсвет значительно подрос. В эти места едут. Ведь здесь тихо, спокойно, да и сменившаяся власть прилагает немалые усилия для повышения благополучия жителей. Деревни процветают, торговцев не гнобят непомерными налогами, а на развитие мануфактурного производства из казны регулярно выделяются довольно неплохие суммы. В общем, я тоже решил немного расширить своё дело: прикупить лугов, распахать их, засеять льном. Формальности были улажены быстро, ведь от моего подъёма город только выиграл бы. Но возникли сложности. В землях, которые я приобрёл, стали твориться непонятные вещи.

– В смысле?

– В смысле? Люди там пропадают.

– Совсем?

– Нет, записку сначала родственникам пишут, куда и зачем пошли и когда вернутся. Ну, конечно, совсем.

– Я имел в виду, трупы находили? Может, завёлся кто?

– В том-то и дело, ни трупов, ни следов борьбы мои воины не обнаружили. Сказали, что нужен профессиональный следопыт, охотник. А тут Вы, как по заказу. Ох, простите. Знаменитый Лялислав Бездомный собственной персоной. Подарок судьбы, одним словом, Вы ведь помимо того, что путешественник, ещё и прекрасно разбираетесь в разных тварях и монстрах. Многое видели, ещё о большем слышали. Возможно, наша проблема решаема, просто нужно подойти с правильной стороны? Вы поймите, город обеспокоен, что-то неладное творится поблизости. Ещё немного, и все об этом узнают. В кабаках станут рассказывать разные жуткие небылицы, начнётся паника.

– Ну да, поля простаивают, работа не идет, а деньги уже вложены, – съехидничал я.

– Конечно, мой  интерес купца здесь присутствует, но ведь не только в этом дело. Там дети исчезали!

– Вот только детьми мне душу рвать не надо. Хорошо?

– Простите. Тогда давайте так, власти платят за решение этого дела две тысячи золотых, ещё столько же добавлю я.

– Что-то Вас от мелодрам к цинизму кидает. Ну, ладно. Где хоть люди пропадают, на карте местной показать сможете?

– Да, да. Сейчас?

– Нет, действительно, давайте подождём, когда ещё что-нибудь случится.

– Сейчас-сейчас, мгновение, я принесу карту и всё Вам подробно расскажу.

 

В итоге нарисовалась довольно занятная картина. Пропадали селяне. Допустим, их что-то, например,  съедало. Природа у нас та ещё. Пропадали в основном безоружные, значит , что бы это ни было, оно разумно. Плохо. Ни следов борьбы, ни сбежавших свидетелей. Очень плохо. Даже демоны редко прибирают за собой, не то что бестия какая. Да и отсутствие тех, кто сможет описать, что произошло, было непонятным. Разбойничья банда? Зачем им крестьяне? Быть может, какой ни то культ? А вот это проверить стоит. Этих и на скрытность хватит, и жертвоприношение у них нередко в чести.

Когда с ужином было покончено, радушный хозяин предложил мне ночлег. Полночи промаявшись на ужасно мягкой перине, я переполз на пол. Дальше был красивый на вид, но невкусный завтрак и сборы в дорогу. Путь лежал за тот самый Липовый яр, о котором говорила Солнцедара. Вспомнил о ней.., о её.., и на моё лицо выползла идиотская улыбка. Впереди почти сутки ходу, погода отличная, так почему бы не пощеголять немного рожей кретина. Тем более, что повод есть. Такую девушку оставил и даже не попрощался. Видите ли, гордость взыграла.

***

Поначалу шло все нормально, только звериных тропок как-то маловато было. В яре они вообще пропали, и мне это уже не понравилось. Зверь, он чует. А чего боится животинка? Бестий? Бред. Демона редкого, да и ещё… Великий Тракт, мертвяков! Действительно, птицы не поют! Но тут, как говорят гоблинские алхимики: «Хорошая мысля, приходит опосля». Ведь слышал я, что здесь неупокоенные бывают, но они же по старым курганам да жальникам топчутся. Спрашивал же у Ярозара! Ближайшее кладбище отсюда в дне пути. Откуда здесь вставшая мертвечина? Но вот, поди ж ты, прёт на меня такое из кустов.

Только я закончил с одним, слышу, ещё один бредёт. Этот ранить умудрился, благо я с собой нужную травку взял. Рана гнить не станет.

Конечно, неупокоенный – это не самое страшное, что может быть. Но как-то что-то не сходилось. Ни одного свидетеля, ни одного выжившего? И в этот момент мой мозг уловил тень чьих-то мыслей, присутствие чужой, враждебной сознанию, воли. Ощущения при этом, словно липкий мерзкий слизняк копошится у тебя в голове. Попытался оглянуться и понял, что не могу: меня как сковало. Собрав всю волю в кулак, начал бороться... Нет, не сковало, неимоверно замедлило. Каждое движение, как пытка, рвущая жилы. Кончики пальцев немеют, по спине бежит пот. Взгляд непослушный, чужой, но заставляю себя смотреть – туда, куда нужно. И вижу…

Длинное, серое, почти утратившее эльфийский вид лицо, тощее тело в лёгком чёрном балахоне, узловатые пальцы сложены в магический знак. Его глаза – дождливое небо, бездонные, грустные, всё понимающие и холодные. На губах пляшет одобрительная улыбка. Порыв ветра, и падаю, как кукла, неосторожно уроненная невнимательной хозяйкой. Последняя мысль – мысль о том, что я попал к некроманту.

***

Первое, что я почувствовал, очнувшись, был холод метала на запястьях и щиколотках. Потом вернулся слух. Монотонно капающая вода где-то справа. Следующей была боль... Болело буквально всё, рот пересох, в горле стоял ком, вызывающий тошноту и, одновременно, затрудняющий дыхание.

– Я вижу, ты проснулся? Это прекрасно, – глухо, как через вату, донёсся чей-то голос.

– М…ух…хх… – вырвалось у меня из губ.

– Что-что? Не стоит так напрягаться, а то опять за тобой лаборантам убирать придётся. На твоём месте я бы вообще шевелился поменьше, мы тут немного над тобой поработали. Ты знаешь, у тебя прекрасная сопротивляемость всякого рода эликсирам. Но ничего-ничего, не беспокойся, всё, что нужно, я сделал. Опыт, знаешь ли, – великая вещь.

Наконец я смог продраться сквозь радужные круги перед глазами и увидел говорящее со мной существо. В пяти шагах от меня полустоял-полусидел на грубой работы деревянном столе мужчина. Расу определить невозможно. Лицо точёное, по-эльфийски острое, но страшное, щеки слишком впалые, губы чересчур узкие, и вся кожа какая-то бледная и в мелких морщинках. Фигура скорее людская, однако даже объёмная расшитая туника не скрывает её непропорциональности. Верхняя часть тела заметно длиннее нижней. Глаза жуткие, бесцветная радужка и маленькие неспокойные зрачки. Я невольно дёрнулся, встретившись с ним взглядом.

– М-м… Зрение вернулось? Это замечательно. Оно нам очень пригодится. Ты должен будешь хорошо всё видеть. Теперь осмотрись.

Я находился в небольшой тускло освещённой комнате, прикованный к какому-то каменному ложементу. Справа, с потолка в ржавое ведро капала вода, слева стеллаж, заставленный разномастными баночками, колбочками и пузырьками. Передо мной большой стол, на нем аккуратно разложены стеклянные трубки и разного вида лекарский инструмент. От увиденного у меня даже голос прорезался:

– Чего вы от меня хотите?

– Ах, вопрос как раз кстати, – на почти белом лице, нарисовалось некое подобие улыбки. – Милый мой мальчик, я хочу, чтобы ты стал моим слугой. Ты сильный, выносливый, умный. Но дело в том, что я лич, и мне нужно от своих слуг полное, абсолютное, повиновение. Этого в моем случае можно добиться только одним путём – полностью сломив твою волю. Конечно, это будет неприятно, даже болезненно, однако надо потерпеть. Зато потом, когда я возьмусь за Людсвет, у тебя появится прекрасная возможность отомстить тому, по чьей воле ты попал ко мне. Да-да, Ярозар знал, куда и к кому ты идёшь. Правда, он почему-то взрастил в себе надежду на вознаграждение, но живым свойственно обманывать себя иллюзиями. Ну что ж, давай начинать. Не терпится посмотреть, что из тебя получится… Ну, ну, ну. Не надо так сразу нервничать, это же только начало.

***

Мыльный пузырь воспоминаний предательски лопнул, вернув меня в реальность.

Разлепил глаза. Всё тот же грязный пол. Скрип ключа, лысый пухлый человек открывает дверь и быстро просовывает миску с размоченным хлебом ко мне в камеру. Затем дверь с гулом захлопывается. Абсолютно спокойная мысль: «Меня кормят, значит, сегодня уже завтра и меня ещё не пытали». Не пойми откуда взявшаяся крыса тянется к моей еде. Я вяло машу рукой, чтобы отогнать непрошеную гостью. Противный грызун упорствует и кусает меня за палец. Боль. А потом чёткий до неприятности голос в голове: «У тебя даже крыса еду отобрать может. Встань, убей её!». Тело повинуется приказу, и тут же, где-то глубоко во мне, будто разбивается стеклянный витраж, рассыпаясь сотнями осколков. Судороги, спазмы, но я почему-то терплю и, стиснув зубы, душу крысу. Снова голос и приказ: «Ешь, и встань к стене». Ноги дрожат, боль накатывается с новой силой, но теперь она, вместо того чтобы ослаблять, злит, бесит, заставляет собраться.

Опять скрип ключа. Лаборант заглядывает в комнату, чтобы забрать миску. Голос в моей голове почти орёт: «Сейчас! Убей его!». Тело повинуется, вся ярость, что причиняет ему боль, теперь вложена в силу. Я в исступлении бью вошедшего дверью до тех пор, пока его ребра не треснут, а изо рта не хлынет кровь. Тело толстяка падает на пол, одновременно с этим во мне разлетается очередной витраж. Опять команда: «Обыщи тело. Быстро». Окровавленные пальцы бегают по хламиде лаборанта. Нож, ключи, пузырёк с чем-то. Всё забираю. Голос требует, ведёт. Дверь, ещё какой-то мужик. Моя рука с ножом у его горла. Он открывает шкаф, там эликсиры. Веер крови на стене. Небрежно переступаю через тело. Глаза лихорадочно бегают по надписям на пузырьках. Какие-то в сторону, какие-то пью, какие-то выливаю себе на раны. Боль начинает отползать, трусливо прячась за дурманящей меня стеной наркотиков. Голос торопит, в бреду он кажется обычным, знакомым. Коридор, ещё один. «Принюхайся». Сквозняк оттуда.

Ноги переходят на кошачий мягкий бег. Впереди силуэт. Замираю. Моё дыхание ровное. Медленно начинаю танец, скользя из тени в тень. Я все ближе. Мне кажется, что звучит музыка, повторяя такт моих движений. Один единственный бросок. Нож с приятным звуком входит между третьим и четвертым позвонком некроманта. Во мне опять бьётся витраж. Уже понимаю, что это не стекло. Это заклятья лича, насильно вложенная его воля. Свежий воздух идёт из люка в потолке. Я выбираюсь наружу. И там, там звезды. Миллионы звёзд. Но голос снова меня торопит, и я бегу, потому что это мой голос, он знает, что мне надо делать.

***

Свет солнца ласково играет на веках. Бинты стягивают левую ногу и ребра. Воняет псиной. Вообще, не будучи заядлым собачником, трудно себе представить, что ты так обрадуешься запаху псины.

– Лялислав? Лялислав, ты очнулся? – Голос был женским, тихим и обеспокоенным.

Я открыл глаза, светлая комната заставлена шкафами с книгами. В лучах яркого, пробивающегося сквозь лёгкие занавески, солнца играют пылинки.

– Здравствуй, – женщина в нарядном чепце осторожно вытерла мне испарину со лба, – ты в доме Злоторода, сына Валемира, а я его жена, госпожа Рада. Всё хорошо, ах, бедняжка. Как себя чувствуешь? Может быть, воды?

– О! Тракт, лич, некроманты!.. – почти срываясь с постели, закричал я.

– Нет, нет. Успокойся. Не вставай. Погань всю поперебили ещё дней пять назад. Ты почти две недели в бреду. Тебе магически сращивали кости, снимали какие-то заклинания и проклятия. Я очень прошу, не шевелись, а то опять плохо будет.

– Две недели... Злотород? Вы его жена, вы обязательно должны знать, что произошло? Расскажите.

– Я всего не знаю. Ты прибежал в город весь израненный, кричал что-то про лича и мертвецов, обвинял Ярозара в пособничестве. Естественно, тебя схватила стража. На следующий день муж послал куда-то гонцов и приказал арестовать Ярозара и его имущество. Потом прибыли воины  из окрестностей, был бой в Липовому яру. Когда Злотород привёз тебя к нам домой, приехали лекари и знахари. Они спорили, кричали, дёргали друг друга за волосы, читали над тобой стихи, молитвы, курили благовония и травы. А после, оставив кучу эликсиров и сказав, как их давать, уехали. День ото дня раны затягивались, становилось лучше. И вот ты очнулся.

В дверь кто-то легонько стукнул, и в комнату зашёл крепкий мужик при пышных седых бакенбардах.

– М… Голубчик, да я вижу, ты и впрямь скоро встанешь на ноги. Не обманули меня эти шарлатаны, горе-врачеватели, – проговорил вошедший неожиданно молодцеватым голосом.

– Ну, я даже не знаю… – ответил я, прислушиваясь к ощущениям в своём теле.

– Встанешь-встанешь, как миленький встанешь. У тебя наверняка есть вопросы, так я слушаю. – дядька, потеснив мою перебинтованную ногу, уселся на кровать.

– Кто Вы?

– Я? Злотород, сын Валемира.

– А-а … мэр значит.

– Значит, да. Думаю, что тебе будет интересно, что сталось с личем и некромантами, у которых ты гостил.

– Да мне Ваша супруга в общих чертах рассказала.

Градоправитель грозно глянул на притихшую жену, затем мягко ей улыбнулся и продолжил разговор:

– Ну, коли так... Я знаю, что если она что рассказала, то скорее чуть больше, нежели чуть меньше, чем надо было.

– Однако мне не ясно, что стало с Ярозаром?

– Так повесили его. Ещё вчера. Вообще, Лялислав, я позволю себе дать тебе совет. Хотя бы на правах старшего. Выбирай себе для утех девушек попроще.

– Не понял...

– Всё ты понял, не мети хвостом.

– Нет, абсолютно ничего не понимаю.

Мэр опять глянул на свою жену, после чего сказал ей задумчиво:

– Дорогая, а тебе на пользу идёт сидение дома, свежих сплетен не знаешь, – женщина смутилась. – Ты бы сходила, глянула, что там слуги на ужин затевают, а мы тут пока потолкуем.

Госпожа Рада неохотно вышла из комнаты, тихонько притворив дверь. Злотород посмотрел в окно, немного ещё потянут время и начал:

– Лялислав, ты с Солнцедарой шашни крутил? Только не смей мне врать.

– Истинные мужчины на такие вопросы не отвечают, – буркнул я.

– Не отвечают, – улыбнулся одобрительно градоправитель. – Но ничего, я и так всё знаю. Шашни ты с ней крутил, и не отрицай. А дочь она чья, знаешь?

– Знаю, и что?

– А то! Батюшка её, казначей мой, шельма, пронюхал про вас и не ко мне со своими проблемами пошёл, побоялся, видите ли, а к Ярозару. Я бы тебе, самое скверное, пару плетей выписал, да из города вышвырнул, чтоб девок больше не портил. Ярозар же решил двух зайцев одним махом прихлопнуть. И перед личем своим выслужиться, и от тебя, на радость отца Солнцедары, избавиться. А ведь он, тварюга, ещё денег с меня потянул на развитие своего дела, на избавление от погани, что близ города людей умыкать стала. Пришёл ко мне, распинался: так, мол, и так, путешественник знаменитый, точно помочь сможет, главное, чтоб согласился. Я ж бумагу к тебе и направил, да вексель выписал авансом, ну, так сказать, для укрепления отношений. А тут, видишь, как завернулось. Всё, всё мне Ярозар при допросе выложил, и про тебя, и про красу твою, и про батю её, и про готовящееся некромантами нападение на город. Бр-р, страшно подумать, что могло быслучиться, не умудрись ты сбежать от них.

– А что там насчёт моего векселя? – пора было подумать о тривиальности и проявить заботу о своём будущем.

– С векселем всё в порядке, к нему даже ещё один в тысячу золотых прибавился.

– Один, речь же вроде шла о двух?

– Хм, шла. Ты не подумай, я мужик честный. Только на лечение твоё тысяч пять ушло. Вон глянь, если соображаешь, эликсирами какими тебя выхаживаем.

Названия на бутылочках и амфорках действительно впечатляли. Даже не верилось, что подобные вещи можно достать здесь, в столь маленьком городе, ещё и достаточно удалённом от основных торговых трактов. Я вымучено улыбнулся, кивнул и сказал:

– Спасибо, подобное лечение не каждый аристократ потянет.

– А вот этого не нужно. Ты как-никак городу помог, что мы, тебя калечным оставим? Это я благодарить должен.

***

Отвалявшись ещё дня три в доме у мэра, выздоровевший и окрепший, я снова собрался в путь. Тёплая вода, мягкая постель – это, конечно, здорово, но только не для меня. Горизонт привычно манил в даль, расстилая под ногами бриллиантовый тракт судьбы.

Нам небо станет крышей,

Обочина – постель,

Нам ветер в спину дышит,

Храня своих детей

Там-тара-дам-пам-пам…

 


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 86. Оценка: 4,08 из 5)
Загрузка...