Почему седая Лира

 

Мягко ступая на сухой мох, переваливаясь через поваленные деревья, все время подгоняя копьем Фишера и Бира, Ирвин пробирался через Лес уже вторую ночь. Ирвин не  видел небо, а значит, не мог считать луны,  но сердце подсказывало ему, что бредут они уже вторую ночь. Такой вывод опытный путник может сделать, сосчитав красные деревья. На пути Ирвина и его двух верных оруженосцев, пока что, было только четыре красных дерева, таких красных деревьев, которые встречаются в Лесу каждые пол дня.

Лорд Ирвин и его оруженосцы Фишер и Бир хотели бы идти быстрее, но их все время задерживали разные пакости. В самом начале пути, в начале Леса, Фишера чуть не утащила в синее вонючее озеро небольшая рыба,  и  Фишер потом клался родовым орденом, что это был марлен, хотя, и Ирвин и даже беспечный Бир видели, что это был обычный лесной окунь. Задержала путников и молодая ведьма, которая то и дело превращала мелкие грибы в красных муравьев. Вообще, молодая ведьма была хозяйкой Леса и путники точно знали, что хозяйский двор любит почет и уважение.

- Всю спину мне искусали эти гады, Лорд! Они на самом позвоночнике собираются и крылышки свои там греют, а мне больно – визжал, как нерожавшая женщина Бир. Ирвин слушал и молчал.

Он всегда был немногословен. Дело было не в гордости Лорда Ирвина, сына Вольфа Темного, стражника Золотого меча и Рыцаря ледяного копья. Нет. Дело было в природной вдумчивости и степенности, которую Ирвин унаследовал от матери, пастушки с Левых Берегов Принста.

Старики поговаривали, что даже тогда, когда отец Ирвина Вольф Темный пришел в дом Лиры – простой пастушки, чтобы забрать ее, то она Лира и тогда не поняла на него своих красивых серых глаз сироты. Она была воистину прекрасна! Ирвин запомнил ее нежные черты, длинные пальцы, тихий голос и сильные ноги. А еще волосы! Пахнущие хлебом волосы. Длинные красные Волосы, которые вились вокруг ее тонкого тела в синем платье.

Также как и мать тогда не подняла красивых глаз на волевого, страшного и мужественного Вольфа Темного, так и Ирвин – сын ее, не взирал на смертельную опасность даже теперь, шагая вторую ночь через Лес – самое страшное место в Струге.

Проклятую молодую ведьму, вместе со всеми ее уловками Ирвин, конечно побаивался. Даже не то, чтобы побаивался, скорее он просто хорошо знал, на что способны лесные ведьмы, особенно молодые, полные злых сил.

Еще Ирвин знал, что дело его правое, он чувствовал это всем своим длинным телом, насаженным на белые крупные кости.

- Лорд!  Лорд Ирвин, а какую  часть тела вы будете пробивать копьем? – скулил под ногами трусливый Фишер.

Ирвин молчал.

- Лорд Ирвин, а если вы пробьете ногу, то кто вас понесет назад? Мы с Биром вас не дотащим, вы вон какой большой, а мы с Биром маленькие, как медвежата, а Бир еще и пьян все время, как весенняя утка. Вот пройдем мы Лес, выйдем на Поле, станете вы драться с Бистарием, ударите ледяным копьем в свое тело, омоете лезвие своей ядовитой кровью,  подпрыгнете прям к его глазу, а потом как всадите копье в глаз Бистарием. Ух! Страшно думать. Упадет Бистарий посреди Поля и придавит вас своим телом деревянным. А мы что? Мы вас не дотащим, да еще и с ногой пробитой. Вы вон какой большой, а мы маленькие с Биром. А? Бир?

Бир только тяжело дышал, волоча свое толстое тело на коротких кривых ногах.

Трусливый Фишер был прав: Ирвин мог не только проиграть битву с Бистарием, но и попросту убить сам себя своим же копьем. Все дело было в том, что такие твари как Бистарий умирали только от яда, который содержался в крови у Ирвина, у отца Ирвина, у деда Ирвина и так далее. Род Ирвина славился не только умением управляться с ледяным копьем или отвагой или непримиримостью в борьбе со злодеями, но и особым составом крови. Собственно это была не кровь, а сильнейший яд, который сжигает изнутри любого, что примет ее в себя. Лорд Ирвин должен был смазать ледяное копье своей собственной, свежей кровью и только так он мог рассчитывать на победу.

Бистарий был тупой тварью, но наверняка знал, чего бояться и наверняка черные соколы уже принесли ему недобрые вести о том, что гордый и сильный Лорд Ирвин, продираясь через лапы ядовитой брусники и можжевельника, утопая в вонючих озерах и кашляя от серой пыльцы, спешит к нему, чтобы убить. Ирвин не был убийцей и не питался мертвыми сердцами, как ведьм. Причиной для опасного путешествия был Золотой меч, который украли у Ирвина лесные оборотни – псы Бистария. Золотой меч был пустой безделушкой, пустышкой, которая все же, была символом рода Лорда Ирвина, сына Вольфа Темного, стражника Золотого меча, рыцаря ледяного копья. Все мужчины в роду Ирвина хранили в своем сердце яд, а в руках Золотой меч, один вот Ирвин меч упустил, за что и должен был быть проклят.

- Проклятье можно отмолить – кричала в слезах мать Ирвина, когда он надевал доспехи. – Проклятье прощают – вопила она, но Ирвин только хмурил коричневые брови и старался не смотреть на мать – красавицу Лиру. Не проклятья боялся Ирвин, а позора. Позор не отмолишь. Род, потерявший символ, быстро разорялся, превращаясь в стадо рабов.

Ирвин ушел на рассвете, разбудив трусливого Фишера и хельного Бира, и вот теперь они шагали через Лес, искусанные красными муравьями.

- Пора поесть фазанов – тихо сказал Ирвин и стал искать место для привала.

- И хорошенько выпить! – поддержал Лорда Бир.

Все трое долго искали сухое место, а потом Бир разжигал костер, подливая в сухие ветки крепкий черный эль.

Лорд Ирвин был добрый хозяин и все объедки отдавал оруженосцам.

Бир пренебрегал едой и старался побольше выпить эля, а вот Фишер ел с удовольствием и его заросшее серой щетиной лицо весело тряслось и блестело от жира.

- Лорд Ирвин, а может бросить все и махнуть в Исланд? Там сейчас лето, я бы нашел там жену и мы бы вместе с ней служили бы вам – утираясь полной рукой, мечтательно пробубнил Бир.

Так говорил Бир каждый раз, когда напивался. Исланд лежал за Лесом и каждый  мечтал туда попасть потому, что в Исланде много молодых фей, страдающих без крепких, сильных мужчин.

Лорды и Виконты тоже жили там, только были они все беглецы. Перебежчики.  Дома их презирали, а в Исланде считали трусами и ворами. Никто из рода Ирвина никогда не убегал в Исланд, и потому нытье Бира очень раздражало Ирвина. Не сильно, но точно между шеей и горбом Ирвин ударил Бира  ледяным копьем. Тонкий ледяной наконечник мгновенно прижег шкуру на спине у Бира и тот громко пискнул.

Костер горел ярко, но совсем не грел и Ирвин, с удивлением, завидовал теперь Биру и Фишеру – их густые шкуры явно помогали сохранить тепло.

- Хочется домой… как же хочется… я бы взял свое ружье, нырнул бы на самое дно озера и подстрелил бы пару марленов. – мечтательно протянул Фишер.

- Ты горбатый с окунем не смог справится, там в этом вонючем озере, а тут целый марлен – смеясь сказал Бир, вдруг неожиданно захмелевший.

- Что?! – закричал Фишер, - Там был марлен! Жирный зубастый марлен и он укусил меня за ногу. Фишер продемонстрировал пухлую, искусанную муравьями ногу.

- Это тебя каркасные муравьи отросток попортил – не унимался Бир, - Ты марленов и не видел наверное и не держал.

- Кто не держал? – завопил Фишер, - Это ты старая свинья ничего кроме почки с элем не держал, а я почетный…

Фишер не успел сказать чем он, собственно, почетен, потому, что Бир со всей силы ударил его в лоб, да так, что Фишер отлетел к кривому дереву.

- Ах ты! – заорал Фишер и большие черные птицы, испугавшись, вспорхнули с вершин елей.

Ирвин не стал разнимать дерущихся. Он очень устал и теперь просто смотрел на качающиеся по усыпанной хвоей земле.  Тёплый эль наконец-то достиг его большого сердца и впитался в его ядовитую кровь. Мир поплыл в глазах Ирвина и последнее о чем он подумал – была мать Лира, которая состарилась в то самое утро, когда Ирвин ушел из дома в поисках Золотого меча.

«Бистарий боится, а я не боюсь, Бистарий, стар, а я молод, Бистарий отрастил клыки, а я несу ему ледяное копье, Бистарий боится моей крови, а мне не больно ее пролить, Бистарий умрет, а я вернусь к матери» - так думал Ирвин когда засыпал.

Сухие листья кружились в воздухе, белые белки проснулись и колотили орехи о кроны черных и красных деревьев, пыльца наконец-то осела и больше не лезла в глаза, Фишер и Бир спали, в неглубокой черной луже.

 

Что-то взорвалось в сознании у Ирвина и он проснулся. Перед ним стояла болотная кикимора, которая непонятно как оказалась в Лесу. Серо-зеленая, с черными волосами обвитыми тиной, она была похожа на изломанную ветку дерева. Ее дикую наготу едва прикрывал свежий мох, но она явно  не думала о стыде. Все ее сознание было поглощено животным страхом перед Ирвином. Бир и Фишер спали.

Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Потом Ирвин, опираясь на копье, медленно встал и обнаружил, что худая кикимора гораздо выше. Он опустил глаза на ее ноги и поразился их форме: они были похожи на два длинных корня дуба.

В полной тишине с дерева на землю упала огромная шишка, размером с яблоко, Ирвин вздрогнул всем телом, а кикимора вдруг оттолкнулась на своих длинных ногах и прыгнула на Ирвина. Такого Ирвин не ожидал, и секундное замешательство могло стоить ему жизни, если бы не могучая, отцовская сила, которая досталась ему в наследство. Он увернулся, но болотная королева все же вцепилась в его широкую шею и присосалась к розовым венам, своими пухлыми губами.  Это было бы похоже на поцелуй, да вот только третий ряд зубов, в котором кипел яд, мог убить Лорда Ирвина быстрее, чем рождаются синие летающие ящерицы.

Ирвин закричал. Кикимора уже стала раздирать кожу на его груди ногтями и кровь уже полилась из израненного горла, когда Ирвин почувствовал облегчение. Кикимора сначала разжала свои жаркие объятья, потом медленно отстранилась и осела у ног Ирвина.

- Вот и вся любовь – угрюмо произнес Бир. В его руке была огромная пустая бочка. Бир в эту минуты был похож на горный утес. Огромной бочкой, одним ударом он проломил кикиморе голову. Черная кровь сочилась из-под ее волос и ни у кого не было сомнений в том, что самка мертва.

- Зачем ты это сделал? – заорал Ирвин, хватая Бира за бороду.

- А что?! А что?! – стал вопить Бир, - Пожрем хоть!

- Что? Что мы сделаем? Я тебе пожру свинья горбатая! Я с тебя кожу стяну и высажу у костра!

Ирвин долго кричал и бил Бира. Фишер смеялся, за что тоже получи сильный удар в ухо копьем. Все вопили и не могли унять истерики, а кикимора, запрокинув голову и как бы закрутившись в спираль, лежала мертвая на ковре из хвои. Ее черные глаза блестели, но в страха в них больше не было.

- Вырыть глубокую яму и закопать немедленно! – приказал Ирвин. Подумав, он добавил: - Не сметь есть ее! И не прикасайтесь!

Ирвин читал молитву, а оруженосцы рыли яму своими проворными лапами, в то время, когда неожиданно вышло солнце и небо осветилось желтым светом умирающего мира.

После смерти, кикиморы превращаются в черные деревья, на которых живут белки и птицы. Это не утешало Ирвина.

- Она бы сожрала тебя, Лорд Иврин – сказал Бир только вечером, когда путники прошли два красных дереве.

Ирвин молчал. Он думал о том, что Бир прав, но не прав от чего-то.

Путь продолжался еще две луны, и луна была видна теперь. Бир напивался постоянно и уже вовсе не трезвел, Фишер стонал и скулил, ссылаясь на больные ноги и холод. Ирвин чувствовал боль в горле, что то кололо возле самого кадыка.

«Наверное она впустила немного болотного яда» - решил он. Еще он думал о том, что если бы Бир не проломил кикиморе череп, то вполне возможно, что она бы отравилась ядом Ирвина.

- Кикиморы эти, говорят, вовсе ядов не боятся. Жрут все, пьют все и живут по сто лет. Вот Моки зимой такая вот укусила, а Мокии же ядовитый был. И что же?! Кикимору ту еще три раза потом в огородах видели – сказал Фишер, поглядывая на копье Ирвина.

- А Моки что? – спросил Фишер.

- Так сгнил же.

- От яда?

- Да. От своего. А её еще три раза видели в огородах.

- Свернем к оврагу – приказал Ирвин, тем самым перебив оруженосцев.

Они свернули и пошли через ядовитый репейник. Цепкие, мягкие репеи цеплялись к волосам и шерсти. Спустя какое-то время тело начинало ломить, а спустя луну сердце останавливалось. Путники останавливались каждое красное дерево и тщательно выдирали репии.

- Это молодая ведьма все. Никогда тут репеи не росли, а оно вот нас ждала и высадила и кикимору тоже она. – предложил Фишер.

- Да что же ей от нас нужно? – вдруг спросил Ирвин.

- Известно чего – хитро ответил Фишер и посмотрел хозяину в глаза, да так, что Ирвин почувствовал боль в висках.

- Мы идем драться и никакая ведьма нас не остановит. – строго сказал он.

- Да куда уж нас остановить? Будь она и молодая, а все равно не остановит – согласился Бир и глотнул эля.

Ужинали белым кабаном, которого Ирвин рассек мечом. Белая его шкура приятно хрустела на зубах, а желтый жир прекрасно утолял жажду. В этот раз Бир и Фишер ели одну часть кабана на двоих. Сильно объевшись, они упали лицом в кости и уснули, а Ирвин пил теплый желтый жир, разглядывая Лес.

«Какое прекрасное могущество» - думал он. – «Какая она? Эта самая молодая ведьма, если она хозяйка такого Леса». Воистину Лес был вопиющим безобразием, таким, какое обретает великое запустение и достигает эстетического совершенства в своем хаосе.

«Проклятая, дикая красота» - подумал Ирвин и стал думать о молодой ведьме. Она представилась ему злой девчонкой, покрытой коричневой шерстью.

«Не хочет пускать меня. К Бистарию не пускает. Завидует, что к нему иду, а не ней. Или соглашение у них какое, чтоб никого через Лес не пускать? Сама-то чего не явится? Или кикимора это и была она. Увидеть бы ее эту самую молодую ведьму. Никогда я их не видел»

Ирвин, затянув пеленою мыслей сознание, почти уснул, как вдруг, что-то холодное коснулось его руки.

«Что это?» - подумал он и осмотрелся. Бир и Фишер ревели во сне. Казалось, что-то бередит их тело изнутри.

- Кто здесь? – крикнул Ирвин.

Шумели кроны деревьев и черные комары хрюкали в воздухе. Больше звуков не было. Ирвин попытался встать, но ноги его были связаны рыжей тетивой дикого плюща.

- Лежи – сказал кто-то с ударение на «ж».

«Ведьма» - подумал Ирвин. Из последних сил он стал вырываться из невидимых немых объятий, но эти рывки только отбирали последний силы.

- Я не к тебе пришел! – заорал он.

- Ко мне – ласково прошипел голос, и что-то острое вонзилось в живот Ирвину сквозь доспехи. Лорд Иврин с жалостью взглянул на Фишера и Бира, но те уже откатились в сторону серой плесени и там хрипели во всю глотку. Какая-то страшная сила убивала их изнутри, и по всей видимости, их ждала мучительная, долгая смерть.

- Отпусти их! – заорал Ирвин.

Ответа не последовало, однако, вместо этого, что-то острое, что уже уютно обосновалось в животе у Ирвина, стало нервно дрожать и дергаться. В припадке испуга, животного и чумного, Лорд стал читать молитву:

Простив меня, помоги -

Поставь на ноги.

Без тебя не снести

Этой каторги.

Я тебе наловлю

Рыбы в озере.

Без тебя пропаду -

Меня бросили

Твои ангелы,

Твои демоны.

Посмотри на меня

Что наделал ты?

Ты сначала прости

А поверишь завтра

Без тебя не спастись

Не прийти обратно.

Я земле поклонюсь

И поверю я…

Ирвин не закончил старую молитву, которую всегда читала мать, потому, что услышал свирепый шепот, который читал ту же молитву и с тем же чувством. Он замолчал.

«Не теряю ли я себя» - пронеслось у него, как вдруг, он услышал смех.

«Ах ты!» - подумал он и взглянул прямо перед собой. Сощурив глаза, он рассмотрел в просвете между деревьями спиралевидный черный дым, который поднимался высоко, к самому небу. Дым шел от ведьмы. Ирвин так сразу и понял, что это и есть ведьма. Та самая молодая ведьма. Хрупкая, нагая девушка с черной косой. Она была обычной девушкой, только из ее тела шел дым. Она будто тлела всем телом.

- Что тебе нужно?

- Тебя – прошипела она очень громко, и что-то острое полезло еще глубже в живот, как быстрый паук. В этот самый момент хрустнуло ледяное копье и капельки льда свалились на хвою.

Ирвин заревел, но все же крикнул:

- Тебе сердце мое нужно, но я тебе его не отдам. Я пришел не к тебе и сердце мое у меня, а ты гадкая ведьма!

- Гадкая, гадкая! – закричала ведьма и бросила Ирвина невидимыми руками о ствол красного дерева.

- Ты мог бы идти не через Лес, а пошел через Лес, значит, ко мне шел – прошипела ведьма и выдернула сердце из груди Ирвина. Огромный кусок мяса задрожал в воздухе, и струйка ядовитой крови стекала по его белым клапанам.

- Мое теперь – сказала ведьма. «Ее теперь» - подумал Ирвин и испустил дух.

 

С той поры прошло много лет. Так много, что Бистарий состарился и жил теперь в Поле сам как гость. Никто его не боялся и не был он больше злом, а скорее выступал дикой страшилкой для детей. Красные деревья больше не росли в Лесу, все они засохли и превратились в кости.

Фишера, Бира и Лорда Иврина никто не видел, но они были. Жили в Лесу кто как мог.

Фишер женился на кикиморе и жил в болоте, боясь марленов, Бир бродил по лесу в полном одиночестве, худой и больной. Невероятная тоска охватила его душу без эля, а из Леса он уйти не мог. Хозяйка молодая ведьма, которая забрала к себе бессердечного Лорда Ирвина, не выпускала из Леса никого.

Ирвин тоже жил в Лесу с молодой ведьмой. Одинокий и безмолвный он бродил по темному Лесу, а вечером возвращался в ее холодные, немые объятья. Лорд уже перестал тосковать по дому, солнечной поляне его родины, по золотому небу  деревни и по порогу дома, который мастерил ему старый плотник Вильке. Однажды, молодая ведьма призналась, что просто хотела поиграть с сердцем Ирвина, а когда сжала его в руке, когда черный яд, способный уничтожить все зло мира, потек из огромного сердца, она просто не смогла остановиться.

- Что ж, так поступила бы любая ведьма – согласился Ирвин.

Молодая ведьма просто поиграла с храбрым и сильным сердцем Ирвина, так же, как и Бистрарий поиграл с Золотым мечом – семейной реликвией рода Лорда Ирвина.

Все закончилось и прошло, только седовласая и сгорбленная, когда-то небесно-красивая и гордая Лира, мать Ирвина, ждет сына и просит подаяния у дороги. Последняя женщина в разоренном и униженном роду Лорда Ирвина, сына Вольфа Темного, стражника Золотого меча, рыцаря ледяного копья, ушедшего бороться со злом и отдавшего сердце молодой лесной ведьме.

 

КОНЕЦ


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 5. Оценка: 1,60 из 5)
Загрузка...