Проклятие монастыря

 

Каменистая грунтовая дорога вилась между низких зелёных холмов. Подковы не оставляли на её поверхности ни единого следа, настолько она была утоптанной и иссушенной летним солнцем. Сейчас этот огненный шар висел прямо над головами путников, озаряя всё вокруг ярким светом.

Путников было двое.

Один, на стройном пегом жеребце, был среднего роста, с прямыми, немного угловатыми, чертами лица и короткими вьющимися волосами. Залысины открывали высокий крутой лоб, изрезанный неровными линиями морщин. Его тело закрывала кольчуга, надетая поверх стёганого поддоспешника, руки и ноги защищали стальные пластины. За спиной его на ремне висел щит с простым синим полем, на бедре висел тонкий одноручный меч.

Второй был высок, сложением похож на медведя. Он ехал на приземистом, но бугрившимся мышцами, коне, чёрном настолько, что казалось, будто даже лучи солнца не смеют коснуться его. Волосы всадника были коротко остриженными, щёки и подбородок покрывала щетина соломенного цвета, нижнюю губу справа рассекал уродливый рваный шрам. На человеке была кираса, судя по многочисленным вмятинам видавшая не один десяток сражений, и такие же побитые жизнью наручи, защищавшие предплечья. Хотя странник выглядел угрожающе, зелёные глаза его весело блестели.

Дорога впереди взбиралась на пологий холм, после чего снова ныряла к его основанию. Первый всадник, ехавший чуть впереди, взобравшись на вершину, натянул поводья и остановил коня. Второй вскоре остановился рядом.

- Добрались, - сказал второй.

Первый в ответ молча кивнул и прикрыл ладонью глаза от солнца.

Впереди раскинулась травянистая долина, в которой, окружённое полями и виноградниками, стояло невысокое здание из красного кирпича. Его высокие шпили венчали отлитые из бронзы символы Создателя – открытые ладони. Высокие стрельчатые окна украшали витражи, изображавшие сцены из Писания. Над основным зданием возвышалась высокая башня колокольни.

Это была цель путешествия. Монастырь святого Кириана Тридского.

 

Настоятеля они нашли у колодца после того, как оставили коней на попечение монаху, работавшему в конюшнях. Отец Мервин сидел на скамье и благостным взглядом озирал мощёный двор, на котором за столами собрались на обеденную трапезу братья-монахи. Увидев прибывших, он улыбнулся и протянул руку, украшенную перстнем с золотым символом Создателя. Те по очереди коснулись губами пальцев в ритуальном жесте, после чего устроились рядом на скамье, по обе стороны от настоятеля.

- Рад, что вы прибыли так быстро, дети мои.

Отец Мервин был ещё не совсем стар, он проживал только пятидесятое своё лето. Однако, уже десять лет нося золотой перстень, он привык двигаться медленно и солидно, не суетиться попусту, говорить с расстанвкой.

- Мы торопились, как могли, отче, - ответил высокий. – Меня зовут Харс, моего спутника – Эрцель.

- Да, всё верно. Именно эти имена мне и назвали. Что ж, не желаете ли отобедать с дороги?

Эрцель покачал головой. Харс провёл широкой рукой по стриженной голове, задумчиво скривил рот, после чего ответил, что по такой погоде неплохо было бы залить жажду доброй кружкой эля. Отец Мервин одобрительно кивнул, подозвал жестом одного из братьев, и распорядился, чтобы тот принёс крынку лучшего эля из погребов. Затем встал со скамьи и сделал рукой жест, показывая, чтобы наёмники следовали за ним.

- У вас, как вы, наверное, знаете, есть определённая репутация, - продолжил, понизив голос, монах. – Репутация людей, способных взяться за любую, даже довольно странную, работу, и не просящих за это слишком уж много денег.

- Последнее, уверяю вас, всего лишь слухи, - нахмурился Эрцель и бросил взгляд на своего товарища.

Тот пожал плечами.

- Думаю, мы сможем прийти к соглашению, - улыбнулся настоятель. – Помните, здесь дом Создателя, который требует от детей своих умеренности. Мы небогаты.

- Ещё создатель требует щедрости, - ухмыльнулся Харс.

- Для чего ниспослал вам поля и виноградники, наполняющие монастырскую казну серебром, - добавил Эрцель.

- Нужным для исполнения воли Его, - закончил Харс.

Пройдя по мощённому внутреннему двору, где располагался колодец, они миновали распахнутые ворота, и вышли на дорогу, откуда открывался вид на монастырские владения. Здесь настоятель остановился и сложил руки на худом животе.

- Всё верно, дети мои, всё верно. Но разве радость от служения не является наградой сама по себе?

Эрцель помрачнел ещё больше. Его спутник поспешно проговорил:

- Мы возьмём половину вперёд, на какой бы цене ни сошлись.

- Пятую часть, сын мой, и это – лучшее, что я могу вам предложить. Да и какая вам, в сущности, разница? Если вы честно выполните свою работу, вы всё равно получите всё, что вам причитается, уже утром, а здесь потратить деньги всё равно негде.

Харс покачал головой.

- Прежде, чем договариваться о деньгах, нам нужно знать, о какой работе идёт речь.

- Справедливо. Но я не могу рассказать вам обо всём. Скажем так, вам нужно не дать сбыться проклятью, для чего некий человек не должен попасть в некое место. Скажу сразу, он хороший боец. Впрочем, как именно вы это сделаете, не имеет значения. Создатель любит всех своих детей, и завещал нам воздержаться от пролития чужой крови, но если это всё же случиться, знайте, что это произошло по необходимости, и не будет грехом в глазах Его.

Наёмники переглянулись и быстро обменялись жестами.

- Две сотни феррингов, - сказал Харс.

Настоятель повернулся и пошёл вдоль стены, окружавшей монастырские постройки.

- С моей стороны было бы преступлением соглашаться на это. Как духовное лицо, я не могу потворствовать воровству, а просить такие деньги за такую простую работу – греховно…

- Послушайте, святой отец, - начал Харс, повышая голос.

Эрцель положил руку ему на плечо, советуя воздержаться от слов, о которых тот впоследствии будет жалеть.

- Святой отец, Учение велит помогать странникам и тем, кто выполняет Его волю. Мы явно относимся к первым, и вы сами только что сказали, что и ко вторым – тоже. Не кажется ли вам справедливым и угодным Создателю, что мы получим по жалкой сотне феррингов на двоих за то, и за другое. А на каждого это будет уж совсем ничего – всего-то по пятьдесят.

Настоятель улыбнулся.

- Что ж, хорошая речь. Сойдёмся на ста восьмидесяти, ибо есть и другие, ждущие Его помощи. Вы ведь не хотите получить блага, лишив их ближнего своего? И пятая часть вперёд, то есть по восемнадцать феррингов задатка. Мы пришли к договорённости?

Харс кивнул.

- Что же, тогда слушайте. Наш монастырь был построен триста лет назад, и есть легенда, что строители не обошлись без сверхъестественной помощи.

Харс фыркнул. Отец Мервин посмотрел на него задумчивым взглядом и кивнул:

- Да, многие так относятся к этой легенде, и всё же позвольте мне закончить. – Убедившись, что никто не станет ему возражать, настоятель продолжил: - Денег на строительство не хватало, в тот год зима была особенно жестокой, а лето – засушливым, и многие крестьяне не хотели платить десятину со скудного урожая, а иным и нечего было платить. Тогда-то к строителям подошёл некий старец и предложил помочь. Никто не знает, кем он был, возможно – могущественным колдуном. Колдовство порицается, но не запрещается Церковью, а строителям пришлось бы заплатить отступные монахам, если бы они  не закончили строительство в срок, и эти люди согласились. Старец поставил лишь одно условие – он возведёт стены, но внутреннюю отделку должны будут закончить без него. Он придёт через пятьдесят лет, и если строительство будет завершено, заберёт весь монастырь.

В этот момент их догнал запыхавшийся служка с запотевшей крынкой в руках. Настоятель кивком поблагодарил его, сделал большой глоток, передал посуду Харсу и продолжил:

- Пятьдесят лет! Конечно, олухи-строители, даже если восприняли старика всерьёз, согласились, ведь спустя такой срок никого из них уже, скорее всего, и в живых не будет. А может, и всерьёз не восприняли. Но на следующее утро стены стояли. Быстро закончив работу, строители получили деньги, раскланялись и, не переставая делать охраняющие жесты, отправились дальше. Но один из них проболтался-таки о заключённой сделке, и среди монахов быстро разнеслась эта история.

Настоятель взглянул на солнце, уже клонившееся к горизонту, и, словно вспомнив о чём-то, заговорил быстрее.

- История уже почти забылась, но прошло пятьдесят лет, и как-то ночью у ворот появился старик в чёрных лохмотьях, похожих на перья ворона. Он спросил попавшегося ему служку, достроен ли монастырь. Тот хотел уже удивлённо ответить, что конечно, давно уж достроен, но тут ему на память пришла та давняя легенда.

«Нет», - второпях ответил он, - «конечно, строится ещё!»

«Хорошо», - ответил старик, - «я приду через полсотни лет».

С этими словами старец ушёл, а служка побежал и рассказал о случившемся настоятелю. С тех пор мы каждые пятьдесят лет ждём, когда появится старец, чтобы ответить, что монастырь ещё не достроен.

- И конечно же, пятьдесят лет истекают этой ночью? – прервал рассказ Эрцель.

- Именно так.

- Вы хотите, чтобы мы избавились от этого старика за неполные две сотни монет? – нахмурился Харс.

- Нет, раздражённо ответил отец Мервин, - дайте же мне, наконец, закончить!

Он сердито взглянул на собеседников и, не дождавшись возражений, продолжил:

- Некоторое время назад по решению местного суда часть земель некого юноши отошла во владения монастыря. Молодой человек, как рассказывали в местном трактире, поклялся, что придёт к нам в эту ночь и скажет старцу, что монастырь достроен, чтобы он провалился под землю. Вот этого вы и не должны допустить.

Харс хмыкнул.

- То есть, - Эрцель наморщил лоб, - вы заплатите нам ставшуюся часть денег, если наутро монастырь не провалится под землю?

- Если наутро монастырь будет цел, всё верно.

Наёмники молча переглянулись.

- Да, думаю, мы возьмёмся за эту работу, - принял решение Эрцель.

 

- Для лета сегодня на редкость прохладно, - ворчал Харс, грея руки над разведённым в жаровне огнём.

Монахи ушли пару часов назад, расплатившись и вытащив во двор дрова и жаровню, чтобы наёмники могли греться ночью. Бледный серп луны освещал двор тусклым мертвенным светом.

Эрцель поднял кочергу, разбил прогоревшее полено, и закинул в жаровню пару новых. Его левая рука лежала поверх ножен. Наёмник не верил в старую легенду, но прекрасно понимал, как опасен может быть человек, решивший отомстить за учинённую ему несправедливость. Прав ли был он сам, помогая монахам выступить против обобранного ими человека? Кем был этот рыцарь Эвлин аэт Аэран, кроме как хорошим бойцом на мечах?

Харс не разделял задумчивости друга, его не волновали высокие этические материи. В настоящий момент он насаживал на вертел оставленную монахами куриную тушку.

- Курица – не мясо, - говорил он, прилаживая вертел над жаровней, - но что ещё ждать от этих монахов? Хвала Создателю, что они хотя бы не питаются одним хлебом, а то и вовсе только святой водой!

Он ухмыльнулся своей шутке, не оборачиваясь к Эрцелю, который отлично знал его и предвидел, что будет дальше.

- Слушай, а помнишь, как мы сидели в оризийских лесах, в Нижней Фридде? После той кампании сира Эйворта. Да, славно нас тогда отделали. Думал, небось, что мы голодать будем? Без собак и луков-то много не наохотишь. А вот гляди-ка, старина Харс тогда варил славную похлёбку из фазанятины, верно?

Харсу нравилась такая жизнь. Это было понятно, ведь ему было, куда возвращаться, но он не стремился в отчий дом. У Эрцеля же не было ничего, кроме дороги. Пока это его устраивало, но когда суставы начнут ныть на погоду, а кости будет ломить по утрам, что тогда? В каком углу, в какой канаве окажется однажды утром его бездыханное тело?

Наёмник мотнул головой, прогоняя мрачные мысли. Что будет когда-нибудь, ведомо только Создателю, если он вообще существует. А сейчас есть дело, которое нужно выполнить, этот залитый лунным светом двор, подгорающая курица и старый друг, вспоминающий былое так, словно это были десятилетия, а не три прошлых года. Три года в дороге.

- Лёд тебя забери, Эрцель, курица же сгорает, не видишь?

- Ты же у нас за стряпчего, - улыбнулся наёмник.

Харс молча кинул раздражённый взгляд на друга, но ничего не сказал, только пробурчал что-то неопределённое.

- Пора бы ему уже появиться, - разрезая курицу огромным ножом, произнёс Харс, когда пауза затянулась.

Эрцель поднял указательный палец, призывая прислушаться, и в тишине спутники чётко расслышали глухой стук копыт по иссушённой дороге.

- Отлично, - сказал Харс, вставая. – Птицу потом разогреем, как разделаемся с этим.

Подумав, он всё же оторвал ножку и принялся торопливо срывать зубами мясо с кости. Эрцель покачал головой и обнажил клинок.

Всадник меж тем въехал в открытые ворота. Когда он появился из тени под надвратной аркой, наёмники смогли хорошо рассмотреть его. Высокий, с худым лицом, руки и ноги защищены латами, под тканевой накидкой угадывался стальной нагрудник. Голову его закрывал облегающий шлем, забрало которого сейчас было поднято.

Рыцарь натянул поводья и с лязгом спрыгнул на землю. Тень от забрала скрадывала черты его лица, но Эрцель чувствовал строгий, внимательный взгляд. Не торопясь, Эвлин аэт Аэран открепил от седла полуторный меч, его щит оставался за спиной.

- Итак, монахи наняли вас, чтобы сделать эту грязную работу, - проговорил рыцарь. Голос был молодым, но в нём слышались нотки, не соответствовавшие его возрасту.

- Кто-то же должен вступиться за бедолаг, - проговорил Харс, спешно вытирая руку о кусок ткани, лежавший на земле рядом с поклажей, и берясь за рукоять двуручной секиры.

- Надо же, - усмехнулся рыцарь, - бедные монахи, берущие всё, что им понравится, прикрываясь именем Создателя. Что же, пусть Он остановит мою руку, если я неправ. Вряд ли мы с вами сможем прийти к соглашению, а потому не будем медлить.

Одним движением перекинув щит со спины, Эвлин аэт Аэран выставил его вперёд и двинулся на наёмников. Те, не сговариваясь, двинулись в разные стороны, по дуге обходя рыцаря с разных сторон. Когда они оказались по разные стороны и собирались напасть, рыцарь вдруг бросился на Эрцеля, взмахнув клинком. Наёмник уклонился и уколол в ответ, но рыцарь развернулся, уходя с пути острия, махнул щитом, отбивая удар подоспевшего Харса, и нанёс удар по его рукам. Не успевая поднять секиру, Харс выпустил её, и отшатнулся. Эвлин вновь развернулся к Эрцелю и махнул клинком, заставляя мечника попятиться, и тут же пошатнулся от неожиданного удара в затылок. Удивлённо обернувшись, он увидел лежащий на земле наруч. Воспользовавшись замешательством противника, Харс, только что метко метнувший наруч в голову рыцаря, схватил лежавшую на камнях двора секиру. Эрцель тоже отступил, доставая из-за спины щит.

Бой продолжался. Сталь звенела о сталь, а иногда глухо стучала по дереву или недовольно взвизгивала, ударяясь о камни. Рыцарь и вправду оказался отличным бойцом, хотя он давно бы уже был мёртв, если бы рука Эрцеля не останавливалась перед тем, как нанести смертельный удар, а тяжёлые доспехи не защищали от скользящих ударов секиры Харса. Каждый раз он думал о том, что человек этот не заслушивает смерти. Так, минута за минутой, Эвлин аэт Аэран теснил наёмников к воротам. Вскоре они уже сражались в полумраке арки.

Видно было, что рыцарь устал, но устали и наёмники. Всё более неточными становились движения, неверными – удары. Вот Эрцель слишком далеко подался, чтобы нанести удар, и рыцарь ударом в колено опрокинул его на землю. Харс бросился вперёд, громко и тяжело дыша, замахнувшись секирой, но Эвлин рванулся навстречу и ударил его бронированным плечом в грудь, а затем ударом плоскостью щита сбил с ног. Харс почувствовал, как камни двора больно ударили его в затылок, как сознание поплыло. Он ожидал уже удара, который прервёт его жизнь, но тот всё не наступал, и Харс, собравшись с мыслями и преодолевая боль во всём теле, приподнялся на локте. Это было, словно он плыл против течения из последних сил. Рыцарь между тем шёл к распластавшемуся на земле Эрцелю, шарившему рукой в поисках рукояти меча, слишком далеко отлетевшего при падении. Зарычав, словно медведь, Харс поднялся и приготовился снова броситься в бой, но почувствовал, как на его предплечье легла чья-то рука.

- Мил человек, это монастырь святого Кириана здесь построен?

- Сам не видишь?! – взревел наёмник, - триста лет уже здесь стоит!

Он осёкся.

Медленно обернувшись, он знал, что увидит, но, вопреки своим ожиданиям, не увидел ничего.

Рыцарь Эвлин аэт Аэран рассмелся и отложил оружие. Эрцель медленно поднялся на ноги, взял меч и вложил его в ножны. Ничего не происходило.

Харс покачал головой.

- Так и знал, что это всё байка, - пробормотал он, хотя в голосе его сквозила неуверенность.

И тут на башне разом зазвонили все колокола.

 

Три человека сидели на холме у края долины, где стоял монастырь святого Кириана из Триды. Неподалёку мирно паслись их кони. Лицо Харса было мрачным, Эрцеля – непроницаемым. Эвлин аэт Аэран же не скрывал своей радости.

Рассвет окрасил долину оттенками алого. Монастырские постройки пылали, огонь с одинаковой лёгкостью жёг дерево, камень и металл. Монахи метались с вёдрами, но уже понятно было, что они проигрывают битву и к полудню от монастыря останется только груда обгоревших камней.

- Не печальтесь, друзья мои! – Рыцарь весело хлопнул по спине Эрцеля, - не думайте, что из-за вас сгорел дом Создателя! Наоборот, вы послужили орудием высшей справедливости. Как иначе объяснить, что я шёл осуществить проклятие монастыря, но сбылось оно благодаря вам?

- Есть пара идей, как это объяснить, - процедил сквозь зубы Эрцель и оглянулся на друга.

Тот отвёл взгляд.

Рыцарь покачал головой.

- Не надо винить друг друга. Помните, нет более отвратительного зла чем то, что скрывается под маской добродетели.

- Ох, давай только обойдёмся без этих ваших речей! Прибереги для какого-нибудь дракона, сэр рыцарь, или, на худой конец, турнира!

Эрцель встал и отправился ловить коня.

- Ну, правда же, - Эвлин обернулся к мрачному Харсу. – Вы хоть знаете, сколько зла причинили эти монахи? Сколько серебра отобрали у бедных крестьян?

Харс тяжело вздохнул, вспомнив о деньгах, сгоревших вместе с монастырём, а рыцарь продолжал свою речь:

- От них всей округе житья не было. Добровольную десятину они взимали как налог, и сверх этого требовали пожертвования. За любой обряд – плати в церковную кассу. Владения принесли большую прибыль – изволь поделиться с Создателем. Как будто Создателю серебро нужно! Только монахи с этого и наживались, и ведь понятно, что совершеннейшая глупость, да только все платят. А если у тебе совсем уж повезло и твои владения приносят доход регулярно, эти прохвосты находили, как объявить твои земли землями церкви. Разве ж это по справедливости? Разве церковь не должна хоть как-то помогать людям?

Эрцель закончил седлать коня и складывать поклажу в седельные сумки.

- А что, не помогали? – поинтересовался он.

- Да какой там! – Эвлин обернулся к нему. – Никакого от них толка! Уж хоть бы просто сидели на ворованном серебре и не мешали, так нет же, ещё лезут ко всякому со своим советом!

Харс рывком поднялся и молча отправился к коню. Тот, словно чувствуя настроение хозяина, стоял смирно и будто даже слегка присел.

- В общем, хорошую услугу вы нам оказали, братцы, - улыбнулся рыцарь и вскочил в седло. – Будете в замке Соколиный Приют – заходите, это мои владения. Буду рад видеть!

С этими словами Эвлин аэт Аэран пришпорил коня и, махнув рукой, направился домой.

- Ну, и что ты об этом думаешь? – задумчиво спросил Эрцель, глядя в спину удалявшегося рыцаря.

Харс сплюнул на землю.

- Что-что, - он в сердцах дёрнул подпругу. – Курица-то наша так и сгорела! Так и знал, то надо было сразу доедать!


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 5. Оценка: 3,80 из 5)
Загрузка...