Она не успела спрятать дочерей, когда ночью за ними пришли. Женщину ударили кулаком в лицо, а детей грубо вытащили на улицу, где уже собралась жаждущая крови толпа.

В голове шумело от боли, но мать, царапая ногтями землю, поползла следом за кричащими от страха дочерьми.

- Пощадите! Прошу! – взмолилась женщина, хватаясь за одежды палачей. – Они ни в чём не виноваты! Судите меня! – она кинулась в ноги седому и худощавому мужчине, возглавлявшему толпу. – Судите меня! Прошу! Накажите меня!

- Пошла прочь, потаскуха! И до тебя очередь дойдёт! – оттолкнул несчастную фанатик и взял за голубые волосы старшую девочку. – Посмотрите, люди, на это отродье! Посмотрите на цвет её волос! На её спину! Взгляните, в кого невинное дитя превратилось! – он порвал серое платьице и показал всем зачатки ветвистых крыльев. – Этот ублюдок рождён от злого духа и, чтобы искупить вину перед богами, мы должны избавиться от этой мерзости!

- Сжечь их!!! – закричали вокруг.

- Мамочка! – устремилась к матери младшая дочь, но её подхватили поперёк талии и понесли в сторону разложенного перед домом костра.

- Сжечь отродье! Сжечь! – визжала толпа.

- Нет! Пожалуйста! Люди! Судите меня! – подбегала то к одному соседу, то к другому женщина, но они встречали её равнодушием и презрением. Друзья, знакомые, все отвернулись от неё.  Никто не желал им помочь.

- Сегодня свершится правосудие! – фанатик продемонстрировал людям факел. – Мы изгоним зло из нашего города с помощью очищающего огня!

- Нет! – мать бросилась на палача с кулаками, но напоролась животом на пику загородившего ей дорогу стражника.

- Поделом, – сплюнул на землю мужчина без капли сострадания.

- Мамочка!!! – заплакала младшая девочка, но мать уже была мертва и не слышала криков дочери.

Через толпу с помощью клюки и локтя протолкнулась старая ведунья в белом холщовом платье. Женщина осмотрела сборище ошарашенным взглядом и громко заорала:

- Не смейте их трогать! То дети духа лесного! В чащу они должны уйти!

- Молчи, бабка, а то и тебя сожгут! – попытались её предупредить.

- В лес их отведите, но не жгите! – не унималась старая женщина. – Духи отомстят за гибель этих детей! Они не принадлежат вам! Отдайте их лесу!

- Ага! Ты сама признала, ведунья, что они порожденье злых духов! – торжествующе воскликнул фанатик, размахивая факелом. – Так избавимся же от скверны!

- Духи отомстят… отомстят… что вы творите?! – ведунья упала на землю, выронив клюку. – Вы всех нас погубите, глупцы!

- Поджигай!

Прикованная к столбу старшая девочка прижала младшую к себе, словно желая защитить её от людской жестокости. Она продолжала обнимать сестру даже тогда, когда обеих поглотило пламя и заглушило их крики.

Люди отворачивались и зажимали уши, но не вмешивались.

- Духи отомстят, – повторяла бабка, не поднимаясь с земли и неотрывно глядя на пожираемых огнём детей. – Отомстят…

В качестве подтверждения её слов из леса раздался громогласный рёв, заставивший горожан испуганно повернуться к темнеющим вдали деревьям.

- Не бойтесь, люди, злые силы не тронут вас! – фанатично закричал палач. – Скверна уничтожена! Боги защитят нас!

В опровержение его словам заскрипели ветки, среди листвы засветилось множество разноцветных светлячков, жужжащих подобно разозлённому улью ядовитых насекомых.

Из чёрных светляков сформировалась крылатая мужская фигура. Не обращая внимания на перепуганных людей, дух направился прямиком к костру.

- Сгинь, нечисть!!! – завизжал фанатик.

Это были последние слова мужчины, прежде чем он упал на землю переломанной куклой, а дух приблизился и рухнул на колени перед пепелищем. Не боясь обжечь руки, он вытащил из костра обгоревшие и скрюченные детские тела.

- Что это будет? – спросила бабку ближайшая к ней женщина.

В голосе ведуньи прозвучала обречённость:

- Теперь мы все умрём…

Лицо духа исказилось от боли и ненависти. Обнимая мёртвых детей, он поднялся, и в тот же миг над городом взвился до небес огонь…

***

Триста лет спустя

 

Деревню Резцы с момента основания называли проклятой, что, впрочем, не мешало ей быть самой густонаселённой в стране и продолжать расширяться. Не обращая внимания на жуткую славу, селяне работали, строили дома, сеяли поля, растили детей и не собирались никуда переезжать.

Шестьдесят лет назад на месте деревни стояли почерневшие развалины, начавшие разрушаться ещё в прошлом веке. Но все изменилось, когда ночью в заброшенную местность пришёл колдун. Он привёл за собой множество людей из разорённых войной деревень, приказал мужчинам снести пустующие здания и построить на их месте новые из камня.

Люди настолько сильно боялись могущественного чародея, что позабыли о страхе перед духами и начали строительство рядом с деревьями. Вскоре появились первые постройки и поля, а колдун дал название новому поселению и выбрал старосту. Затем он заключил договор с лесом, из-за которого Резцы и прозвали проклятой деревней, а основателя – бессмертным, продавшим душу ради вечной молодости злым духам.

С появлением договора селян от любой беды и невзгоды защищали невидимые и страшные силы леса – хранители. Но у всего имелась своя цена…

***

Ночную тишину разорвал испуганный женский крик:

- Разбойники!

Живший на окраине деревни возле дороги колдун Пётр со вздохом сожаления закрыл большую книгу. Громкие крики раздражали и мешали сосредоточиться, но мужчина даже не подумал покинуть тёплое убежище навстречу глупцам, решившим, что у них со смертью уговор. Хотя это было первое за девять спокойных лет нападение, Пётр считал, что лучше дождаться действий хранителя.

Мужчина подошёл к печи погреть страдающую от долгого сидения и ноющей боли спину, а заодно посмотрел в окно на мерцающие огни факелов и отблески оружия стремительно приближавшихся к деревне бандитов.

- Уходите, пока целы! – закричал третий по счету староста Екимир, бесстрашно преградивший дорогу разбойникам. – Здесь вас ждёт только смерть!

Но ответом ему были глумливый смех и оскорбления.

Колдун укоризненно покачал головой. Кого Екимир пытался образумить? Глупцов и лентяев, обделённых умом и живущих за счёт разбоя. Когда они поймут, что угроза старосты не просто слова, будет слишком поздно. Но наивный селянин ещё несколько раз попытался предотвратить беду. Однако его убеждения не имели никакого результата – разбойники считали посмевшего выступить против них деревенщину безумцем.

На улице раздался первый истошный крик, оборвавшийся булькающим хрипом. Колдун закрыл глаза и зажал уши. За долгие годы жизни к смерти мужчина так и не смог привыкнуть.

Колдун начал мысленно перебирать имена самых кровавых хранителей, которые могли сменить прошлым вечером доброго синего Жахо. Вывод напрашивался неутешительный.

«Только бы не он. Только не он» - повторял про себя мужчина, боясь даже в мыслях назвать жестокого духа по имени.

Когда последний крик оборвался, в дом колдуна без приглашения и стука вошёл поникший Екимир, принося с собой запах дыма и крови. Пятидесятилетний мужчина, казалось, за одно мгновение постарел на несколько десятилетий.

- У тебя ещё остался сбитень, Пётр? – прошептал Екимир, присаживаясь напротив односельчанина и проводя рукой по светлой бороде.

Без единого слова колдун отыскал припрятанную в покосившемся от времени буфете бутыль и поставил на стол, затем разлил по глиняным кружкам тёмный травяной напиток. Староста пил долго и много, но Пётр его не торопил – он видел, как тряслись у мужчины руки и какой чудовищный ужас застыл в карих глазах.

- Тридцать душ! – наконец воскликнул Екимир и вытер с дряблой щеки слёзы. – Тридцать! И среди них… совсем юнцы… дети!

- Либо мы, либо они, – тихо отозвался колдун, тоже пробуя на вкус сбитень. – В деревне тоже есть дети. Думаешь, эти юнцы пощадили бы их? Убили бы или продали. Прекрати жалеть убийц и мародёров – они поплатились за свою глупость. Никто их сюда не приглашал, а если бы они додумались расспросить про нашу деревню в городе, избежали бы смерти, но у них не хватило на это ума.

- Ты сам не раз видел, с какой жестокостью хранители могут убивать! Я даже заклятому врагу такой смерти бы не пожелал! Как ты можешь быть настолько равнодушным?!

Пётр тяжко вздохнул. Староста, напившись сбитня, словно забывал о том, что говорили они на эту тему не единожды. И с глубинной грустью колдун вспомнил предшественника Екимира – его деда Дамира – хороший был мужик, толковый и умный. Говорил он мало, проблемы решал быстро и не ныл подобно внуку. И к огорчению Петра Дамир слишком рано помер.

- А чего я должен жалеть мерзавцев?! – снова заговорил колдун, заметив, что Екимир ждал от него ответа. – Это не я к ним в дом ворвался, а они пришли на мою землю! Мне неважна судьба какого-то отребья! Они получили по заслугам!

- Но за тридцать душ, мы должны будем заплатить молодой кровью, чего не делали девять лет, – отчаянно произнёс селянин. – Как я матерям в глаза буду смотреть, когда приду за их детьми?!

- Как всегда смотрел, так и сейчас посмотришь, да и кто будет жалеть дурных, да больных? – буркнул колдун, считавший, что кровавый обмен шёл жителям на пользу. Не надо было содержать неприспособленных к жизни нахлебников.

- Легко тебе говорить, ты – чужак, пришёл из другого края, и чхать на всех хотел, главное, чтобы книжки твои дурацкие не мешали читать! – Екимир толкнул пыльную стопку. – А я здесь родился, здесь и умру, да мне каждое дитё в этой деревне как родное! Да хоть дурное и кривое, но все ж своё!

- Семь молодых душ, не вся деревня, – устало отозвался Пётр, погладив костлявой рукой бутыль.

Староста приуныл и повесил голову.

- Я устал от смерти… надо разорвать договор…

- Молчи, старый дурень! – стукнул по столу разозлившийся колдун, едва не опрокинув кружку со сбитнем. – Нас всех не поубивали только благодаря договору! Если о себе не думаешь, так о людях подумай! Нас охраняют, а наши поля дают урожай даже в лютый мороз, пока мы платим! Думаешь, лесные хранители по доброте душевной нам помогают? Как только мы разорвём договор, дороги назад не будет! Весь урожай погибнет, и что ты скажешь односельчанам, когда им нечем будет кормить семью?!  А если снова нападут, кто нам поможет?! Кто защитит?!

- Нам могут помочь из города…

- Ты что, дурная твоя голова, мелешь?! Люди из города даже пальцем не пошевелят ради нас! Они сами мечтают всех нас сгноить! Наше процветание для них как бельмо на глазу! Пойми, Екимир, люди завистливы, им чужое счастье поперёк горла становится, уж я-то знаю это! Почти век на этом свете живу!

- Я не могу-у-у так! – залился пьяными слезами староста. – Не могу-у-у детей на убой отдавать! Что ж ты мне душу-у-у рвёшь, нелюдь?!

- Если тебе невмоготу смотреть в глаза матерям, то я им посмотрю, а то и напомню, чем едва они не поплатились! Завтра я сам соберу народ. Надо долг возвращать. А сейчас я пойду, посмотрю, который из хранителей сменил Жахо.

Но Екимир его уже не слушал, продолжая плакать и пить хмельной напиток.

На пороге колдуна ждали пятеро светловолосых мужчин – помощники старосты. Без лишних слов они последовали за Петром на место событий, отдав ему один из горящих факелов.

Колдун прикрыл лицо краем воротника и поднял повыше факел, чтобы рассмотреть поляну и на то, что осталось от разбойников. Казалось, что людей пропустили через огромную мясорубку. Нескольких помощников вытошнило от жуткого зрелища и удушливого запаха крови. Будь Пётр моложе лет на сорок, то его бы постигла та же участь, что и односельчан, но он равнодушно осматривал побоище.

- Чёрный Эфо, – мрачно прошептал колдун, узнавая кровавый почерк. Самые худшие предчувствия сбылись. – Плохо, очень плохо.

Каждый год у деревни менялся хранитель. Колдун бы предпочёл кого угодно, даже стерпел бы вредного Дахота, но только не злобного Эфо. С ним ещё ни разу не удалось договориться. Миролюбивые хранители обычно не убивали, а пугали разбойников до тех пор, пока те не разбегались в разные стороны, но Эфо всегда жестоко и кроваво расправлялся с людьми.

- Сожгите их останки, – приказал Пётр помощникам. – Уцелевшее добро очистите от крови и продайте. И предупредите всех в деревне, что в этот год хранителем стал чёрный Эфо.

- Чёрный Эфо? – с ужасом переглянулись мужчины.

- Готовить подношение? – шёпотом спросил ближайший селянин.

- Готовьте, откупится от Эфо не получиться.

Когда деревенские ушли исполнять указания, землю под ногами мужчины покрыл чёрный туман, расползаясь по округе, словно щупальца гигантского спрута.

- У нас есть три дня, чтобы подготовиться, – напомнил Пётр хранителю, когда без видимой причины потух факел.

Из центра тумана раздался зловещий смех.

***

Утром специально собирать народ не понадобилось – к хате Екимира пришли все взрослые. Никто в ночь нападения не спал и каждый житель деревни знал о том, что случилось.

- Поступаем, как и раньше, лесу отдаём дурных и больных, – заговорил первым Пётр вместо мучившегося похмельем старосты.

- Девок дурных да больных только пять, – вышел вперёд селянин – главный помощник старосты. – Остальные все без хворей. Не кривые и не больные, – ему вторили согласные голоса односельчан.

Колдун мрачно нахмурился. Все складывалось хуже, чем он думал. И почему разбойники не напали на деревню, хотя бы неделю назад, когда хранителем был Жахо?

- Тогда надо договориться с соседними деревнями, пускай своих дурных отдадут, – вмешался вмиг отрезвевший староста.

- Еще ночью сходили, спросили. Кого смогли, взяли. Больше нет. Всех отдали.

Селяне напряжённо посмотрели на Петра, как на единственный шанс к спасению. Они прекрасно понимали, что означало нехватка двух девушек. Тянуть жребий никому не хотелось, а поэтому все ждали решения самого мудрого и страшного человека в деревне – колдуна. Уж он-то обязательно должен найти выход и решить назревавшую проблему.

- У нас есть три дня, – громко сказал Екимир, не дождавшись ответа от задумавшегося Петра. – Если к концу третьего дня мы не найдём ещё двух девушек, будем тянуть жребий. А пока отведите избранных в храм и подготовьте  их к жертвоприношению.

Деревенские жители разошлись, с опаской перешёптываясь, а староста отвёл колдуна в свою хату и только там осмелился спросить:

- Что нам делать? Ладно, дурных и больных в лес отводили, народ сильно не роптал, но если и здоровых отдавать, то…

- Я найду выход, – перебил его Пётр.

- Может, откупиться урожаем? – дёрнул себя за бороду Екимир. – Белокрылая Лафо была к нам милосердна, девять лет назад она забрала только одного хлопца, взамен взяла много зерна. Да и Жахо принимал в дар цветные ткани и сбитня пару бочонков.

- Разве тебе не сказали, что в этот год наш хранитель – чёрный Эфо?

- Ой, беда! Ой, беда-а-а! – схватился за голову староста, побледнев от ужаса.

- Не нагнетай, – шикнул на него Пётр. – С Эфо я сам разберусь. Если потребуется, куплю рабынь на рынке.

- Не по-людски это как-то…

- Замолчи, старый пень, не мешай мне думать.

- Правильно, ты думай-думай, а мы ещё поищем…

К вечеру нашли девушку, ослепшую от неизвестной болезни. Незавидную участь она приняла стойко и не стала сопротивляться, когда её отвели в храм. Мать девушки кричала и плакала, словно её дочь хоронили живьём…

Оставалась ещё одна.

Колдуну и самому не хотелось брать грех на душу, обрывать полную силы и здоровья жизнь. Но надо было как-то избежать жеребьёвки и недовольства селян. Необходимо искать чужачку, на гибель которой люди закроют глаза и отвернутся, пойдя на сговор с совестью.

Утром второго дня Пётр отправился в город, взяв у старосты тяглового ящера и телегу. Стражники, дежурившие возле ворот крепостной стены, сразу шарахнулись от колдуна. Люди узнавали Петра по цвету радужки, только у него в округе были голубые глаза, а не карие как у местных.

- Мне нужен работорговец Вотор, – громко произнёс колдун, обращаясь к трясущемуся от ужаса стражнику, которого вытолкнули вперёд его же товарищи.

Запинаясь и глотая окончания, мужчина рассказал, где найти работорговца. Пётр кивнул и приказал ящеру двигаться. Со стороны стражника послышался облегчённый вздох.

Дурная слава ходила не только о проклятой деревне Резцы, но и о голубоглазом колдуне, основавшем её. Говорили, что он бессмертен и убивал одним взглядом, насылал чуму и порчу. Пётр не пытался развеять слухи о своей магической силе и долголетии, считая пустой тратой времени. Испытывающие суеверный страх люди доставляли ему намного меньше хлопот – не толпились возле его дома сотней, другой, как бывало у знаменитых целителей. Случалось, что к нему тоже обращались за помощью, но только когда другие чародеи оказывались бессильны, а желающих навредить ближнему Пётр без сожаления награждал бородавками.

Проезжая мимо жилых домов и улиц, колдун поморщился от запаха. Пётр не любил пахнущий человеческой жизнедеятельностью и нечистотами город, называя его «каменным страшилищем» и «каменным уродцем». Сам редко ездил за покупками, предпочитая отправлять расторопных помощников. Предметами его интереса были книги, учебники, сборники, но и собранными помощниками сплетнями мужчина не брезговал.

Словно нечто почувствовавший, толстый и большой работорговец вышел встречать знакомого на пороге своего магазина.

- Я старею, а ты смотрю, все молодеешь и молодеешь! – добродушно воскликнул Вотор, поправив широкополую шляпу на лысой голове.

- Я за долгом, Вотор, – спрыгнул на землю Пётр, чтобы привязать ящера.

- О, проходи-проходи, мой старый друг. Тебе как? Деньгами возвращать? Или может, желаешь по хозяйству чего подобрать? Есть поварихи, прачки…

Мужчины вошли в большой магазин, где вдоль стены стояли клетки с невольниками. Вотор расплывался в любезностях, расспрашивал, как поживают деревенские жители, какой предвидится урожай. Пётр сдержанно отвечал, дожидаясь, когда Вотор прекратит играть вежливого хозяина и перейдёт к делу.

- Скажи мне, Вотор, – перебил знакомого Пётр, когда через полчаса болтологии у него кончилось терпение, – на нас недавно напали разбойники с оружием наших соседей саласцев, ничего об этом не слышал?

- Слышал-слышал, – довольно улыбнулся работорговец. – Мой господин от конкурентов решил избавиться с вашей помощью, – охотно поделился Вотор, ненавидящий всеми фибрами души своего хозяина, – он нарочно пустил слух, что вы сидите на несметных богатствах и прикрываетесь проклятием, которого на самом деле не существует.

Пётр грубо выругался на родном языке, обещая господину Вотора устроить «тёплую» встречу с хранителем Эфо.

- Вы говорите по-русски?! Помогите мне, пожалуйста! – внезапно взмолилась одна из подготовленных на продажу девушек.

У колдуна едва глаза из орбит не выскочили от изумления. Он давно отчаялся встретить когда-нибудь земляков и вернуться домой. И вдруг среди рабов услышать родную речь. Совершенно неожиданный поворот судьбы!

- Наша пташка защебетала, – отреагировал Вотор, – не хочешь взять её?

- А что за она? – стараясь скрыть интерес, спросил Пётр.

- Вот смотри, какая к нам птица залетела, чем не жертва вашему лесу? – показал на клетку с рыжей девушкой работорговец. – Характер хуже, чем у дракона! По-нашему не говорит. Волосы страшные – ржавые какие-то, да и бледная девка как облако. Два раза пыталась сбежать, – Вотор показал на расцарапанное лицо, – вот, её подарочек. Дерётся. Не баба, а мужик какой-то. Портки и те мужицкие.

- Она не похожа на больную. На её лице нет следов глупости.

«Как же она на мою Вареньку похожа!» - тепло подумал Пётр, на миг вспоминания забытое прошлое и маленькую дочку, оставшуюся на родине.

- Так совсем больную не продашь. Берёшь её? – напомнил о себе Вотор. – Других отдам только с доплатой.

- Что-то много синяков, вы над ней не надругались?

- Обижаешь, Пётр, парой синяков товар не испортишь, а вот насилием мы не грешим.

- Я ж проверю.

- Проверяй. Я за свою репутацию головой отвечаю. Да бери её, не думай, я пятьдесят доплачу за эту ржавую ящерицу.

- Ну, раз доплатишь, тогда беру.

- Чтоб ваш лес ею подавился! – пожелал Вотор с улыбкой.

Деревянную клетку вместе с девушкой погрузили на телегу колдуна, крепко привязывая, чтобы при тряске не свалилась. Во время путешествия в деревню рабыня удивлённо смотрела по сторонам, словно не могла понять, где оказалась.

- Черт! И здесь телефон не ловит! – ругнулась пленница, держа в руке красный кирпичик.

«А что телефон должен ловить? - удивлялся Пётр её высказыванию. – И как она собирается им воспользоваться без провода?»

- Что это за страна? Где мы находимся? – спросила громко девушка. – Ответьте мне, пожалуйста, я же слышала, как вы говорили на русском! Куда вы меня везёте?!

«Даже голос как у Варьки» - снова подумалось колдуну. Он не хотел общаться с пленницей, особенно зная, что завтра её принесут в жертву. Мужчина и так позволил себе раскиснуть и вспомнить дочку. Ему не следовало забывать, что его маленькая прелестная Варенька выросла и состарилась, а девица в клетке просто на неё похожа.

Примерно в получасе от деревни, Пётр заметил, как за телегой весело клубился синий туман.

- Жахо? – удивлённо спросил колдун, обращаясь к туману.

На козлах рядом с человеком материализовался улыбающийся хранитель. От людского племени его отличало наличие огромных крыльев, похожих на торчащие острые ветви, полностью сапфировые глаза, синие губы и волосы.

- Тепло сегодня, хорошо, цветами пахнет, – произнёс Жахо и, подставляя солнечным лучам бледное красивое лицо, задорно насплетничал: – Эфо в ярости. Он тебя проклинает, друг леса.

- За что? – фыркнул колдун. – Мы ему подготовили подношение, все как положено. Я даже в город съездил за рабыней, чтобы он не гневался на нас.

- Не знаю, – продолжал веселиться Жахо. – Но сегодня от него особенно нет житья.

- Что за маскарад вы устроили?! – воскликнула девушка за спиной. – Объясните мне, наконец, что здесь происходит?! Куда вы меня везёте?! – она стукнула кулаком по прутьям клетки, отломав пару щепок.

Жахо повернулся на голос и улыбнулся ещё шире:

- Красивая. Необычная. Эфо зря лютует.

- Она ему не нравится? – возмутился колдун, едва не стегнув ящера слишком сильно.

Хранитель засмеялся и снова превратился в туман, направившись в сторону игравшей в поле детворы. Сельские дети обожали Жахо и нисколько его не боялись, ни одна их игра не обходилась без его участия.

- Огонь? – остановил ящера изумлённый Пётр и понял, что Эфо мог разозлиться из-за волос рабыни, напоминавший по цвету пламя. По каким-то причинам дух ненавидел огонь и всё, что его напоминало.

Обычно чёрный Эфо – нелюдимый хранитель – он следил за полями, отгонял вредителей и хищников от деревни, мог вытащить из болота ребёнка, страшно ругаясь и ворча. По окончанию года за свою помощь принимал в дар часть урожая подобно другим хранителям. Но безвредным он был в спокойное время.

Впервые обнажил жестокую суть Эфо сорок шесть лет назад, когда группа людей из города решила поджечь лес. Они хотели с помощью огня и катапульты избавиться от тёмных сил, не позволяющих безнаказанно рубить деревья и убивать животных ради пушнины. Поджигателям не повезло – они разъярили Эфо. Он подвесил их над катапультой и поджарил живьём, а затем потушил кострище и оставил людей мучительно умирать от страшных ожогов. Несчастных из милосердия добил другой хранитель. Но после ужасной демонстрации силы, больше никто не пытался воевать с лесом, а об Эфо заговорили со страхом.

- Колдун вернулся! Колдун вернулся с дурной! – отвлёк от раздумий Петра крик подростка.

Вскоре телегу окружили деревенские жители во главе со старостой. Люди рассматривали девушку как чудо невиданное и поражались её внешнему облику.

- Видать девка совсем больная, – запричитала жена старосты Никора. – Волосы как ржавчина, глазища как трава, кожа как снег.

- А может колдунья? – опасливо спросила очень полная селянка. – Разве можно колдунью в жертву?

- Если она колдунья, то из леса живая выйдет, – важно заметил один старик, ударив клюкой по колесу телеги.

- Девку в храм к остальным! – распорядился довольный староста, едва посмотрев на девушку.

Глядя на пленницу, никто не усомнился, что она подходит. Селяне искренне верили, что рыжих волос у здорового человека не бывало.

«Всё-таки как она на мою Варьку похожа» - думал Пётр, грустно провожая взглядом уводимую под конвоем девушку, постоянно оборачивающуюся на него, словно безмолвно прося о помощи.

Весь день мужчина метался от одного угла к другому, не мог ни книги прочитать, ни работать. Рыжеволосая рабыня у него из головы не выходила. Она пришла из его мира, говорила на одном с ним языке и была похожа на его дочь. Он считал себя единственным гостем из другого пространства и впервые за семьдесят лет встретил такого же путешественника. Пётр прекрасно понимал её страх и неверие, ведь сам прошёл когда-то через подобное. Ему тоже не повезло – он попал в рабство к магам-учёным, ставившим опыты над людьми. Его волшебство – результат их деятельности, оно же стало их погибелью. Об одном Пётр жалел, что вместе с мучителями похоронил знание перемещения между мирами и возможность вернуться домой.

«Я не могу допустить её гибели!» - решился Пётр. Ему надо было как-то спасти девушку. Хотелось расспросить её, что изменилось в родном мире, может, она знала, что случилось с его семьёй: женой, сыновьями и дочерью? И если девушка умрёт, спрашивать будет некого, а может, он уже никогда не встретит другого путешественника между мирами.

С наступлением темноты, колдун подготовил единственный на деревню магический фонарь. Топливо для подпитки света стоило дорого, поэтому фонарём пользовались в крайних случаях. Пётр опасался встречи с Эфо в лесу, а огонь от факела мог его привлечь, а то и разозлить. Колдун не без оснований считал, что волшебный лес не место для увеселительных прогулок, но в этот раз у него не было другого выбора.

В деревне давно погасли огни, когда Пётр покинул дом и направился к деревьям-гигантам. Было так темно, что пропади свет, Петру пришлось бы продвигаться на ощупь.

Едва колдун переступил границу леса, как его окутала неестественная тишина.

Сознание рисовало ужасы и порождало первобытный страх перед темнотой. Кто-то дышал в затылок, но Пётр шёл только вперёд и не оборачивался. Заставляли вздрагивать то шлепок по воде, то хруст ветки, то треск костей…

Пётр сжал в свободной руке защитный талисман. Болотные твари, затягивающие путников в трясину, обычно далеко не заходили, если не были голодны.

Зубастая пасть мелькнула всего на мгновение, но защитный талисман отразил атаку. Существо завыло от боли, откатившись назад. Испуганный колдун осветил чудовище фонарём. Болотная тварь, похожая на паука с пастью рыбы-удильщика, трещала сочленениями и готовилась напасть вновь.

Не задумываясь, Пётр выпустил вперёд руку и остановил сердце монстра в момент прыжка. Огромная туша упала неподалёку от перепуганного человека.

- Как это похоже на людей, – ласково произнёс вредный Дахот, постепенно появляясь из фиолетового тумана. – Ты убил его, друг леса.

- Я защищался!

- Все вы так говорите. Вы убиваете то, чего боитесь и не понимаете, – переставлял крыльями как паучьими ногами костлявый Дахот, кружа вокруг человека.

- Это ты натравил его на меня!

В ответ мужчина услышал шипение. Дахот приблизился к колдуну, обнажая в улыбке острые зубы. Фиолетовые глаза духа сверкали как огни при свете магического фонаря.

- Я не к тебе пришёл, Дахот.

- Я знаю. А если помешаю, ты и меня убьёшь?

Пётр промолчал. Только самоубийца мог напасть на хранителя на его же территории.

- Трусливое племя, – презрительно скривился Дахот, а затем оскалился и щёлкнул челюстью в миллиметре от лица Петра.

Колдун вскрикнул и упал на спину. Дахот распался на светлячки. Ночную тишину нарушил звонкий смех хранителя:

- Я напугал великого и ужасного колдуна!

- Лесная пакость! – с трудом поднялся Пётр. – Лучше бы кого надо пугал!

- Заказывай, друг леса, любого заказывай. Мою цену ты знаешь, – пара насекомых не больно ударила колдуна в лоб.

Пётр прекрасно понимал, что Дахот просто забавлялся, захоти он действительно напугать, из леса колдун вернулся бы седым или безумным.

Больше духи Петра не беспокоили, пока он не добрался до поляны с кругом из камней по центру.

- Я к лесу взываю, совета прошу, – тихо проговорил колдун, зная, что его услышат.

Из зелёных светлячков сформировалась женская фигура незнакомой Петру хранительницы.

- Приветствую, друг леса, – мелодично пропела зеленоглазая дева. – Мы ждали тебя.

- О, мудрейшая, о немыслимом прошу… есть ли способ человеку, оставленному в подношение хранителю, спастись от гибели?

Губы лесной девы, как и глаза, стали белыми, и она заговорила мужским голосом:

- Люди могут спастись.

- Как?

- Не бежать, – ответила дева леса и исчезла среди листвы, распавшись на тысячи светлячков. Больше от неё колдун не услышал ни слова. Не имело смысла требовать от хранителей большего. Они всегда не договаривали и объяснялись загадками.

«Не бежать?» – крепко задумался Пётр. Девушек и юношей обычно привязывали к деревьям, чтобы они не разбежались. Наутро некоторых из них находили мёртвыми с вырванным сердцем и приносили в деревню, чтобы провести погребальный обряд. Но что же значили слова хранительницы?

Пётр прямо из леса направился в деревенский храм, чтобы поговорить с рабыней и окончательно решить её судьбу, а заодно проверить нехорошую догадку.

Храм набожные селяне построили одним из первых неподалёку от широкой тропинки, ведущей в лес. Это было самое большое здание в деревне и служило одновременно и тюрьмой, и храмом. Пётр слабо интересовался местной религией и никогда не присутствовал на службах, подтверждая славу безбожника. А с приходящим из города старым служителем веры колдун обменивался презрительными плевками вместо приветствия.

В храме было тяжело дышать из-за резкого запаха священного цветка. Лично у Петра от аромата начинали чесаться нос и слезиться глаза. Узнай об этом служитель веры, он бы незамедлительно заявил, что священная сила цветка изгоняла из храма нечестивца. А слово «аллергия» однозначно относилось к тёмной магии.

Одна из пленниц залепетала нечто бессмысленное и непонятное. Колдун не стал прислушиваться к речи безумной и запалил один из светильников, освещая просторное помещение с кривыми идолами в стенных нишах.

Рыжая девушка поморщилась и прикрылась рукой от света.

- Как тебя зовут? – спросил он пленницу, присаживаясь недалеко от её клетки.

- Катя.

- Скажи мне, а случайно ты не знаешь Петра Ивановича Жука?

Сонная девушка нахмурилась и удивлённо посмотрела на колдуна.

- Так звали моего прадеда.

- А внучка тогда ты чья?

- Варвары…

Колдун без сил прислонился к холодной стене.

- Варьки потомок, – болезненно заговорил он. – Это судьба! Наказание мне за злодеяние! За детскую кровь! За то, что чужих детей на смерть отводил! Теперь пришёл черед моей крови!

- Я не понимаю о чем вы?! – поддалась вперёд пленница.

- Я и есть Пётр Иванович Жук. Отец Варвары и твой прадед!

Глаза Кати округлись от изумления.

- Вы не можете быть им… он умер в Сибири! Мы ездили с матерью к нему на могилу! Но если бы он был жив, то ему бы исполнилось… девяноста семь лет, а вам от силы тридцать! Этого быть не может!

- Веришь или веришь, мне все равно, хотя после того, что ты здесь увидела, должна была отбросить недоверие.

- Так значит… вы меня отпустите?

- Не имею права, – насупился колдун. – Мне некем тебя заменить. Завтра тебя принесут в жертву лесу. Одну душу на другую никто менять не станет. А если за тебя попрошу, против меня восстанет вся деревня.

- Вы можете меня тайком выпустить.

- И что ты будешь делать? – серьёзно спросил её Пётр. – Куда пойдёшь?

- Домой…

- А как туда попасть ты знаешь? Ты хоть помнишь, как сюда попала?

Судя по растерянному выражению лица, девушка не только не знала, как попасть домой, но и не помнила, как оказалась в другом мире.

- Я сорок лет мечтал вернуться домой, а потом и мечтать перестал, – фыркнул мужчина, покачав головой. – Но тебе не повезло ещё больше чем мне! Ты родилась бабой! А баба здесь – это товар! Если сбежишь из деревни, тебя поймают городские выродки, да продадут! А не продадут, так себе оставят, что ещё хуже!

- Так вы можете уйти вместе со мной, если вы, правда, мой прадед! И мы можем попытаться вместе найти дорогу домой! Вы можете вернуться! Ваши близкие ещё живы! У нас большая дружная семья!

Он отвернулся, закрыв глаза.

- Я уйду, и вся деревня погибнет. Ты готова заплатить такую цену? Четыреста душ вместо тебя одной?! Спастись самой, но погубить четыреста человек?!

Катя замолчала на некоторое время, а затем спросила:

- А скольких вы уже убили, чтобы сохранить деревню?

- Много. Но мы всегда приносили в жертву больных, да дурных, от которых деревне пользы никакой, одно мучение. И тебя бы не стали трогать, если бы нашлась подходящая замена, но её нет.

- Значит, как в Спарте от больных детей избавляетесь, – горько произнесла девушка. – Неужели для меня нет никакого выхода, кроме как быть принесённой в жертву? Вам настолько плевать на меня?

Мужчина сел перед клеткой.

- Подсказка только одна, и я не знаю, как она тебе поможет продержаться до утра.

- Какая? – схватилась за соломинку пленница.

- Не бежать.

- И всё?! Эта вся подсказка?!

- Это всё, что я смог добыть для тебя! – рявкнул в ответ колдун. – Не нравится, так подыхай, дурная ты баба!

Разозлённый он выбежал из храма, не дожидаясь её ответа. Ещё немного и мужчина бы бездумно выпустил девушку из клетки…

Оказавшись дома, Пётр зажёг свечу и едва удержался, чтобы не перекреститься. В углу его дома клубился чёрный туман.

- Приветствую, хранитель Эфо, – вежливо поздоровался с незваным гостем мужчина. – Чем обязан?

Эфо материализовался.

- Мне оставался всего один год терпеть вашу вонь, но ты решил всё испортить, – хранитель скалился как бешеный волк, готовый броситься на добычу. – Зачем ты подсказал девчонке, как избежать смерти?

- Может, мне стало её жалко?

Дух громко рассмеялся.

- О, друг леса! Ты безжалостней меня! – с сарказмом заговорил Эфо и приблизился к колдуну вплотную, оказавшись выше его на голову. – Ведь за свою жизнь тебе не раз приходилось тянуть жребий! Но ты никогда не приходил в лес за советом ради других! Ты просто безжалостно оставлял людей на смерть!

Пётр молчал, не пытаясь оправдаться и признавая правоту хранителя.

- Что особенного в этой девушке? Скажи мне, иначе я сделаю всё, чтобы она умерла, вдобавок изуродую так, что даже такая бездушная скотина как ты ужаснётся.

- Она из моего мира и моя правнучка, – ответил колдун, бесстрашно заглядывая в полностью бархатно-чёрные глаза собеседника.

- Путешественница между мирами, значит, – задумчиво произнёс Эфо, с гневом посмотрев на пламя огарка.

- Сохрани ей жизнь, Эфо, – взмолился Пётр. – Я много зла сотворил в этой жизнь, но девчонка не должна отвечать за мои грехи.

- Ты хоть понимаешь, о чём просишь? – прошипел гость раздражённо и тени вокруг него сгустились. – Может подаренная мной жизнь для неё будет хуже смерти?

- Сохрани ей жизнь, Эфо, и проси что хочешь, – повторил мужчина.

- Мне ничего не надо от тебя, человек! У тебя нет ничего ценного для меня!

- Тогда зачем тебе её жизнь?! Пощади её! Тебе же всё равно кого убивать! Разве трудно сохранить одну жизнь при твоём могуществе?! Неужели в тебе не осталось хоть капли милосердия?!

- Ты не знаешь, о чем просишь, – упрямо повторил Эфо. – Ты зря сказал ей, как спастись!

- Пощади девчонку, – совсем тихо попросил мужчина и неожиданно для себя встал перед гостем на колени, – я никогда ни о чем тебя не просил, а сейчас умоляю. Пощади мою правнучку! У тебя же есть дети!..

В порыве ярости хранитель едва не пронзил человека крыльями, но в последнее мгновение остановился. По щеке Петра скатилась капля крови из царапины над бровью.

- Твое счастье, человек, что ты невежественен и ничего не знаешь о нас, иначе я разорвал бы тебя на части!!!

Хранитель погасил свечку взглядом и исчез в чёрном тумане.

Пётр тяжело лёг на пол, словно в одно мгновения растратил все имеющиеся силы. Следовало ожидать, что с Эфо не удастся договориться. Завтра девушка умрёт.

***

Прежде чем начать приготовления, девушек напоили дурманом. И даже Катя не сопротивлялась, когда деревенские её переодевали в платье и причёсывали, вплетая в волосы живые цветы.

«Мне все снится» – думала Катя, когда пленниц как телят на верёвке повели в сторону мрачного леса.

Сами селяне вздрагивали от каждого шороха, всматривались в темноту и со страхом оглядывались на клубившийся следом туман. Чем глубже они входили в лес, тем явственнее становился шёпот, а деревья все больше походили на кривых чудовищ из страшных сказок.

Перепуганные люди привязали пленниц к стволам и оставили их одних. Катя не знала, сколько времени прошло, прежде чем путы ослабли, и другие пленницы за исключением слепой стали разбредаться кто куда.

- Стойте! Надо стоять! – крикнула им Катя, но они не поняли её и все дальше удалялись в чащу.

Слепая с выражением лица смирившегося с судьбой человека села на землю и прислонилась спиной к стволу. Она не дрогнула даже тогда, когда раздался душераздирающий крик первой жертвы.

Катя едва не завыла от ужаса, у неё подогнулись колени и задрожали руки. Хотелось забыть обо всем и просто бежать без оглядки.

- Он сказал: «не бежать», вот и не беги, Катя, как бы ни было страшно, – всхлипнула девушка, стараясь звучанием голоса успокоить саму себя, но ещё один крик перепугал до смерти и ноги сами едва не унесли её прочь. – Они просто тебя пугают, чтобы ты побежала.  Все будет хорошо, просто стой на месте.

На щёку капнуло нечто тёплое и потекло вниз к подбородку. Катя невольно подняла взгляд…

- Мамочка, – дрожащим голосом прошептала Екатерина, глядя на крылатое существо, держащее в когтистой руке ещё бьющееся кровоточащее сердце.

Девушка старалась не двигаться, когда оно спустилось и посмотрело прямо на неё. У существа были определённо мужская фигура и человеческое лицо, словно разукрашенное чёрными красками, но у Кати язык не поворачивался назвать его человеком. Люди не вызывали столь всепоглощающий ужас.

- Не бежать, – по щекам потекли слезы. – Не бежать, – повторяла, даже когда увидела, как исчезало сердце и удлинялись окровавленные когти на руке мужчины.

Девушка судорожно вцепилась в ближайшую ветку и из-за всех сил старалась заставить тело не двигаться. Если она сделает хоть один шаг, то он убьёт её, как убил остальных.

По бокам пришли в движение ветки и корни деревьев, обвивая Катю и не давая ей пошевелиться. Мужчина приблизился к ней с улыбкой, поигрывая когтями, словно перебирал невидимые чётки.

- Нет, – прошептала Катя, не в силах унять дрожь.

Когти вонзились прямо в сердце девушки, и последняя мысль пронеслась в затухающем сознании: «Старик обманул меня»…

***

Весь день и ночь жертвоприношения Пётр просидел дома и впервые за шестьдесят лет молился. На душе было паршиво. Воспоминания все время безжалостно возвращали его к маленькой Вареньке, тянущей к нему ручки. Даже по жене и сыновьям он так не скучал, как по любимой младшей дочке.

Пётр ненавидел себя, свою слабохарактерность, страх и безволие. Презирал за желание спрятаться от проблем. Он испугался. Но чего? Возмездия леса? Злобного Эфо? Гнева односельчан? А может себя?

Судьба наказала его за жестокое и безразличное отношение к людям, дала почувствовать каково это, когда твоего ребёнка отнимают, чтобы убить. Ему показали, насколько он – страшный и ужасный колдун может быть беспомощен.

«Варя, Варенька, прости меня» – повторял мужчина, не зная, куда спрятаться от душевной боли и вины.

В дом Петра ворвался староста и закричал с порога:

- Колдунья выжила!

- Кто? – опешил Пётр.

- Колдунья! – повторил Екимир и посторонился.

Помощники занесли в помещение безвольное окровавленное тело бывшей пленницы. Девушка дышала тяжело с хрипами, но была живая, несмотря на ужасные раны и плачевное состояние.

- Несите её наверх! – быстро распорядился Пётр, преисполненный надеждой. Раз дышала, то он сможет выходить правнучку!

После этого дня по деревне поползли слухи, что ворчливого колдуна подменили духи. Он возился с больной по имени Катя, словно она была его родной дочерью. Когда девушка приходила в сознание, Пётр рассказывал ей забавные истории из своей длинной жизни. Она слушала и улыбалась, а затем снова впадала в беспамятство. Но Пётр не отчаивался, продолжал за ней ухаживать и поить целебными зельями. Мужчина верил, что рано или поздно она поправится.

- Воды, – через месяц безмолвия смогла прошептать Катя.

Пётр бережно приподнял её голову и дал утолить жажду, но едва не выронил кружку, когда заметил, что стало с глазами девушки – они приобрели огненный цвет.

- Спина.

- Болит? – машинально уточнил колдун.

Она слабо кивнула.

- Сейчас зельем намажу, боль пройдёт.

Пётр помог ей перевернуться и увидел зачатки ветвистых крыльев на лопатках.  Мужчине стало предельно ясно, куда пропадали принесённые в жертву юноши и девушки, которых селяне не смогли найти ни живыми, ни мёртвыми. А ведь слепую тоже не отыскали, как ни умоляла её мать односельчан: «Найдите хотя бы косточку, чтобы похоронить!».

Но главное, Пётр получил ответ на вопрос, зачем могущественные хранители шли на сделку со слабыми людьми.

Когда девушка под действием трав задремала, колдун спустился вниз и устало сел на лавку. Возле его ног сгустился белый туман, рядом материализовалась белокрылая Лафо.

- Жахо просил намекнуть Екимиру, что деревне нужен ещё один учитель. Одного уже не хватает – детей много, – пропела Лафо.

- Намекну, – слабо кивнул Пётр. – Чувствую через десять лет его стараниями, молодёжь сама в лес побежит без принуждения.

- Жахо хочет всех убедить, что можно обойтись без страха и ненависти.

- И каких успехов достиг?

- У него много сторонников, – она склонила голову к плечу. – Что опечалило тебя, друг леса?

- Вы… заберёте её?

- Неволить не будем, захочет, сама придёт, – улыбнулась хранительница и в её руках появилась большая книга. – От Эфо.

- Какой-то он «добрый» в этом году, на него не похоже, – произнёс колдун, принимая неожиданный подарок.

Лафо захихикала, становясь туманом, а Пётр принялся изучать книгу, приходя в восторг от её содержания. У чёрного Эфо был хороший литературный вкус.

***

Где-то под вечер проснулась Катя и решила заглянуть в зеркало. Она зажгла огарок, чтобы при свете рассмотреть себя внимательно.

Заметив перемены, произошедшие с лицом, девушка горько разрыдалась, спустя минуту истерически засмеялась, размазывая слёзы по щекам. Немного успокоившись, она снова посмотрелась в зеркало и начала искать плюсы. Ну да, глаза страшные – огненные, а лицо наоборот похорошело, оранжевые губы помадой подкрасить. Могло быть и хуже.

Увлёкшись изучением внешности, Катя не сразу заметила маячившую за спиной тень в отражении. Девушка резко обернулась, но никого не увидела и почувствовала, как в душу холодной змеёй закрался страх. Вдобавок в руках с шипением потухла свечка.

Неужели у неё галлюцинации? Ведь в отражении продолжала мелькать жуткая тень.

- Что ты такое?! – спросила Катя испуганно.

Глаза девушки в зеркале стали чёрными, как и губы, растянувшиеся в глумливой улыбке:

- Я – это ты.