На учебно-просветительных этажах царства теней царило праздничное оживление. Год близится к завершению и у выпускников старших групп «Школы демонологии» уже должны были начаться практические занятия по «Научному сатанизму» и «Истории СССР» (Сатанистской Стратегии Существования и Развития) А это предполагало работу с живыми людьми в естественной среде их обитания. То есть, молодой специалист направлялся к определенной энергетической субстанции, размещенной в биологической оболочке, именуемой «душа живая» с тем, чтобы изменить предначертанный оппонентом, именуемым «Верховный Ангельский Совет», жизненный путь клиента в заданном практиканту направлении.

Подсобные службы облегчали эту задачу максимально, украшая предстоящее путешествие потенциальной жертвы всевозможными увеселительными заведениями, основывающимися на трех китах: азарт, гордыня и плотские влечения. Все было так профессионально сделано, что практиканту иногда было достаточно показать рекламный буклет, чтобы клиент пустил слюни! Оставалось указать направление, и дело сделано – основной стержень сущности, Божий замысел, тут же рассыпался в прах, и вместо нудных ангельских песнопений клиент радостно прыгал в круговерть предполагаемых денег, женщин и игр.

Ха, Создатель! Спасибо тебе за то, что ты поставляешь нам клиентов!

Мир теней в ожидании распределения гудел во всех частотах звукового диапазона, от инфразвука, производимого чертями высшего порядка и древними демонами, до ультраписка младших чертенят и возбужденных предстоящей практикой выпускников. Последним особенно не терпелось рвануть на поверхность и сгрести в объятия десятки тысяч, если не миллионы грешников, истомившихся в собственных банках и правительственных креслах с нерегулируемыми потоками денег, в сладострастном ожидании адски распущенных женщин и пьяных оргий на честно заворованные средства!

В аду царил запах праздничного зловония, и от молоденьких чертовок разило новомодным ароматом подмышечного пота пятилетней выдержки. В честь знаменательного события проклятые грешники пили, курили и делились своими соображениями о преимуществах ада перед человеческими тюрьмами.

Директор школы негромко хрюкнул, и его хрюк разлетелся по темным анфиладам угрюмых залов и коридоров. Тут же обитатели всех уровней рванулась в верхний, самый раскаленный по случаю праздника, этаж.

- Всё, - радостно выдыхали выпускники, - дождались, наконец! Скоро наверх, а там!...

Радужные перспективы витали в воздухе сладостной копотью раскаленных жаровен, и в видении возбужденных чертей и чертовок широкий поток ревущих в смертной тоске человеческих тел, приветствуемые торжественными гимнами стонов и воплей старожилов, нежно вливается в озера бурлящей серы. А у входа стоит Сам, и снисходительно кивает, одобряя работу вчерашних детей. Заглянув в будущее, каждый выпускник уже видит себя на его месте, ощущая сильное жжение в пятках, вызванное желанием немедленно броситься в счастливую круговерть ловли алчных и порочных душ.

Наступил момент раздачи предназначенных каждому его персонального клиента.

- У- у, сколько нас, - восторженно зачвакал молокосос из начальной группы, оглядывая несметную толпу рожконосцев.

- Ха, - самодовольно зашебустел выпускник со множеством сплетенных к празднику косичек на кисточке хвоста, -  знал бы, сколько еще выполняют свою работу там, наверху! Их столько же, сколько на свете клиентов!

- Значит, на верху еще столько? - ужаснулся сопляк

- А как же – зеркально отраженный мир!

У малыша от таких цифр высох пятак и по пробивающемуся пушку над уже наметившимися резцам потекли слюнки. Он в волнении размазывал их по спине впереди стоящего старшеклассника и преданно смотрел в образованное рыло выпускника.

Толпа хрюкала и гоготала по поводу каждого полученного назначения, и дружески кусала новоиспеченного практиканта в хвост и уши.

- Тихо, - не выдержал, наконец, директор, - тихо! Остались двое, так сказать, на десерт. Один – ренегат и отступник. Над ним долго бились предыдущие выпускники, и он почти готов! Хе-хе! Крепкая, понимаешь, оказалась сволочь, еще требует доработки. Бывший предводитель одной епархии. Но есть такое слово, – надо! И если Дьявол скажет, то мы и болота осушим, и лес вырубим, и реки заставим идти куда надо! А? Что скажете?!

- Дя-а-а! – радостно заверещала толпа.

- У, черти, - довольно прошерудил директор. И продолжил.

- Его я поручаю нашему отличнику Вельзефалу. Мы им гордимся и ждем от него новых побед на пути нелегкой, но очень увлекательной профессии демона, понимаешь, искусителя. Тут мы не сомневается в порочности образа мыслей практиканта. Тут дело в умелых копытах. А второй, - он окинул толпу недобрым взглядом, и колюче уткнулся во взъерошенного подростка. Брови его собрались в кучу и он раздраженно сказал:

- Второй достанется Бэзилу!

Толпа засвистела и заулюкала.

- Тихо! Я не закончил, - директор мрачно посмотрел на смутившегося чертика с трясущимися конечностями, - мы все знаем, что из Бэзила может выйти только одно – мелкий пакостник! Такой, понимаешь, мелкий, что и потерять не жалко. За всю историю школы таких как он было всего трое, две чертовки и такая же бездарь как ты, Бэзил. Они укрепились на нефтяных месторождениях и теперь поставляют нам много материала. Нефть, как известно, многое заставляет видеть иначе, поэтому тамошние рано или поздно - наши клиенты. И все мелкие пакостники. То есть несерьезная добыча.

Директор сердито задымил ушами, но было ясно, что он не очень и сердится, потому что и дымом это назвать было трудно! Так, сизый дымок домашнего крематория. Но когда он действительно злился, чертям в аду становилось жарко!

- Более бездарной морды чем ты, Бэзил, преисподняя не рожала! Твоего клиента мы три года пестовали как родного. Тебе остается только подсунуть бумаги для подписи, и он твой! Больше ничего! Понял, да-а?!

Когда директор волновался, в нем просыпался приобретенный в молодости акцент обитателя нефтяного побережья.

-  Ну-у, - промычал Бэзил, смущенно растирая в копытцах содержимое ушей.

- Громче, - прорычал директор.

- Да, ну, - чуть громче промычал чертенок

- Еще громче, - загремел директор, и со стен пещер посыпались камешки.

- Понял, да-а! – прорыдал Бэзил.

- Ну и ладно. Тогда, – от напряжения в атмосфере засверкали молнии, -  приготовились! А ну все вместе!

И миллионы глоток в разнобой хрякнули:

-  Урря-а!

В это же время на земле.

В квартире спившегося от непонимания и безденежья бывшего руководителя околонаучной лаборатории одного из институтов, небольшая группа ему же подобных обиженников отмечала именины хозяина. Питие перевалило за вторую половину и приближалось к ритуальной встрече под столом, но хозяин, белобрысый добряк средних лет, витал в неземных сферах уже после второй рюмки, и, судя по улыбке на лице, ему там было хорошо!

-  Вася! Василь Силич! Что ли ты заснул!? Ну, Вася-а же, - обижалась дама неопределенного возраста, - ну Силь Силич!

Она пробовала его растормошить, но Василий Васильевич, в простонародье Вася, неподвижно сидел в позе Будды, уставясь просветленным взглядом в пятое измерение.

- Пусть его, Василиса Петровна, он уже счастлив. У-у, лыбится, а еще друг, - вмешался третий, бывший представитель общественной прослойки, в народе именуемой интеллигенцией, - давай, Петровна, за него. Взбаламутит серьезных людей, а сам после второй улетает. И за что я его люблю, паразита?

Коллеги звонко сдвинули рюмки, и, выпив, она, прижалась щекой к бывшему интеллигенту и занюхала водку его небритой щекой, а он ложбинкой между ее плечом и шеей. Именины Василия Васильевича перешли в завершающий этап – Валерий Степаныч был готов остаться один на один с Василисой Петровной, а той было уже наплевать.

- За дружбу, - сказал коллега и совсем не по-дружески прижался к женщине, - Василиса…Степанна, на брудершафт.

И вдруг оживший Василий ткнул пальцем в сидевшего напротив интеллигента и радостно промяукал:

- Чертик!  Сидит! У тебя на плече!

- Фу ты, - расстроился бывший, не отрываясь от Василисы, - как не вовремя прилетел!

Сделав пальцами козу Василий игриво наклонился корпусом в сторону бывшего.

- У ти-ти, какой мили..лиленький!

Бывший интеллигент с досадой отстранился от женщины. Невидимый же Валерием Степанычем чертик при этом недовольно запшикал. Бывший услышал неясные звуки в одном ухе, и от удивления его глаза и рот приняли одинаковые размеры.

Василий загадочно хлопал ресницами. Он ясно видел сидящего на плече у товарища черта, хотя в них и не верил. Но вот же он, только голубенький, сидит и смотрит, словно что сказать хочет! Ну давай же, опорожнись, маленький!

- Я не маленький, - насупился черт, - я школу заканчиваю.

Василиса Петровна, будучи почти в одном атмосферном слое с Василием, голос услышала! Она нервно дернулась и застыла на месте. Только глазки бегают от Василия до Валерия.  Прыг-прыг.

- Все равно маленький, - залился смехом Василий, - совсем малыш! Ну, иди сюда, дружок, я тебя защищ…тять буду. Не бойся, сынок!

- Я тебе не сынок, - недовольно пробурчал чертик, но, сбитый с толку неожиданной лаской, неохотно подполз к нему. Василий нежно обнял зверька и забаюкал.

- У-ти, у-ти, малышок, мой голубенький дружок!

- Ну, вы тут пообщайтесь, - очнулась Василиса Петровна, - а я помаленьку пойду. Тут такая любовь ...

И вдруг зашипела:

-   Какого… приглашать даму, если чокнутые обе…ба!

И бочком, мелкими шажками, юркнула в дверь, а оттуда рванула как из рогатки, оставляя на ступеньках подъезда каблуки и остатки хмеля.

Валерий Васильевич осторожно привстал.

-   Я…это…дама одна, не принеси госпо…, - но не успел договорить, как черт изогнулся кошкой и гневно фыркнул. Да так страшно, что бывший в одно мгновение очутился на улице расхристанный и без галстука. Он тоже не верил в Бога и тому подобную ерунду, и поэтому все необычное вызывало в нем панический страх своей необычностью! Был же голос ниоткуда!

- Фу ты, - перевел он дух, - померещится же такое!

Смахнув капельки пота со лба, он, хоть и ни на минуту не поверил всему происшедшему в квартире Василия, но спрятался за первый попавшийся угол и резво затрусил в противоположном ему направлении.

- Ну вот, - нежно сказал Василий, - теперь мы одни. А я тебя укрою! – и он стянул со стола скатерть, роняя на пол закуски и остатки тонкой посуды. Прикрыл черта, вынул наружу маленький пятачок с двумя довольно дымящимися дырочками, и опять счастливо уставился в пятое измерение, а размякший от навалившегося внимания черт засопел, устроился поудобнее и сладко засопел. Сказались волнения прошлого вечера и так удачно начавшаяся практика. “Ничего, - думал он, засыпая, - я им всем покажу, кто настоящий дьявол, а кто мелкий пакостник!”. И Бэзил запел птичьими переливами, перемеживая их журчанием перекатного ручейка и блеянием молодого козленка. День плавно переходил в вечер.

- Хочешь, я тебе устрою зарплату министра, - через два часа бодро верещал отдохнувший черт, - с отпуском за казенный счет! Шикарные отели, все так включено - не выключишь! Пляжи и девочки на любой вкус! Ты представь, берег океана, волны ширилик на тебя и обратно, потом опять ширилик, а ты лежишь на золотом песке и вокруг тебя девочки в купальниках! Длинноногие цыпочки с икрой и маслинах в шампанском вьются вокруг и исполняют любое твое желание! Любое! А солнце ласковое-ласковое! И волны ширилик и обратно, ширилик и обратно. А ты лежишь, и вокруг тебя сплошной ширилик…Что, нет? Ну ладно, я с тобой! А машину хочешь, как ни у кого… никаких педалей, все делает по мысленному приказу. Не едет – плывет! И по воде, и по земле, и по воздуху. По болотам или горкам как по асфальту! Опять нет? Ладно, я с тобой! Тогда какого черта ты хочешь?

- Я, - Василий устроился поудобней и закатил глаза, - я звезды люблю. Они такие, как слезки. И летят себе в космосе! А на них люди тоже бывают. Вот бы посмотреть!

При последних словах черт поморщился. Он был сбит с толку странным поведением уже, как ему говорили, готового клиента. И космические заказы, к тому же, не входили в его меню.

-  Мне надо посоветоваться с начальством, пробурчал он и сделал что-то непонятное. Воздух перед ним вспузырился и из него выпорхнула кокетливая чертовка с пикантно кривыми ножками.

- Что будем заказывать?

- Старшего, - съежившись пробурчал Бэзил, предвкушая шишки, которые на него сейчас посыпятся.

- Одну минутку, - прошелестела нормального зеленого цвета красавица и так взглянула на Бэзила, что тот от смущения еще больше поголубел, - готово!

- Что там еще такое, - загромыхало в комнате.

- Клиент требует космос, - заикаясь, проскрипел Бэзил и замолк.

- Арктический космодром, - неожиданно дружелюбно прорычало в комнате, и зеленая красавица кокетливо оскалила клыки.

- Что-нибудь еще? - она недвумысленно облизнула чертовски привлекательный пятачок.

- … космодром, - заикнулся Бэзил и стал совершенно синим.

Красавица игриво взволновала красиво уложенную на ягодицах прическу и изящно испарилась.

- Фу, ангел, пронесло, - матюкнулся черт и испуганно огляделся. Потом деловито встряхнул Василия и сказал:

- Выбирай!

Картина перед Василием изменилась. Потолок исчез, и на его месте возникло огромное, усыпанное звездными блестками, небо. Василий очарованно уставился в свой бывший потолок и, еле дыша, стал вглядываться в незнакомые очертания звезд. Небо мерцало жемчужинами всевозможных размеров, от еле видных, похожих на разлитое молоко, далеких звездных скоплений, до ослепительно ярких шаров, переливающихся всеми цветами радуги. В каждом четко очерченном созвездии находилась стойка и табло с информацией, а за стойками зазывно улыбались неземные красавицы, заставляя Василия при виде них окатываться липким потом.

- Может, передумаешь, - с надеждой спросил черт, - там ведь не как здесь, могут и сожрать!

Но предостережение никак не повлияло на решительный порыв Василия к дальним странствиям. Коллеги, узнав, сдохнут от зависти, а начальник, хам и паразит, собственноручно застрелится из собственной пепельницы, предварительно уложив всех замов! Разинув рот, Василий рассматривал невиданную картину. Перед ним, как кадры кино, проплывали рекламные таблички, с которых умопомрачительные красавицы улыбались и подмигивали. Минут через двадцать он ткнул в одну из них и прошептал:

- Сюда хочу, - и указал табличку, возле которой вся в звездных блестках бестия манила его тонким пальцем с ярко красным ногтем.

Черт присмотрелся и по складам прочел: Созвездие Кита. Азотная планета Урода. Население 5000 уродов.

- К уродам…уродцам…уродинам хочу!

- Я с тобой, - грустно вздохнул черт и высморкнулся в пол. Он потыкал куда-то копытом и перед ним появилась новая табличка с надписями. Черт попытался прочесть, но, смущенно поголубев, буркнул Василию:

- Читай!

- Василий Васильевич Водкин, инженер… . Это же я! Только не Водкин, а Выводкин. Гляди ты, и здесь безграмотность!

Бэзил поголубел еще больше.

-  Так, - продолжал Василий, - родился, учился, работал, уволен…, ну, это не интересно! Опять уволен. Откуда они все знают! А, вот дальше. Предназначение. Ух ты, гляди, у меня есть предназначение! Ну-ну! Спаситель …Это про кого? …спаситель обиженных и умственно …оскорбленных! Я спаситель умственно оскорбленных?

- А что ты на меня так уставился?  Что ты на меня так смотришь? - забеспокоился черт, - ты на меня так не смотри! Ты и читать, наверное, не умеешь!

- Кто бы говорил, - приосанился Василий, - прогульщик несчастный!  Сам не прочел, мне велел! А что такой синенький стал, а? Стыдно?!

И Бэзил, за последние два дня дважды уличенный в бездарности, не выдержал и заплакал! Слезки кипящей лавой потекли на старый паркет, выжигая на нем сакральную школьную фразу “Я учи-ил!”.

Василий удивленно смотрел, как черт, обещавший ему рай земной и запросто раздвинувший потолок его однокомнатной квартиры до бескрайнего звездного неба, размазывал по рылу горящие сопли и искоса, между всхлипами, с надеждой, поглядывал на Василия. И человеку показалось, что он действительно спаситель, пусть даже черте чего, но он спаситель! А? Звучит-то как – СПАСИ –тель! И этот чертенок-неудачник с большими возможностями тянулся к нему, почувствовав в нем большое сердце! Засмеянный и затюрканный будущий дьявол сделал несмелый шажок навстречу Василию, потом, стараясь не прожечь в нем дырку, несколько раз судорожно всхлипнул и, забравшись с копытами на грудь клиента, затих между давно не стираной майкой и домашним свитером с прошедшим сроком свежести. Василий почувствовал себя роженицей, только что выдавившей в мир плод своего чрева. Он нежно прижал малыша к телу, и на лицо его вернулась блаженная улыбка.

 

+ + +

 

На следующее утро дверной звонок, молчавший уже два года, внезапно зашелся старческим дребезжанием, которое раздражающе лезло в уши. Василий, проклиная головную боль и раннего гостя, поплелся открывать дверь.

- Кто!? - голос его звучал как продолжение полуживого звонка.

- Почта, - голос из-за двери звучал до отвращения бодро и весело.

Какая почта? Причем тут…в подъезде же ящики висят, - подумал Василий, но дверь открыл. В комнату не вошел, а впорхнул массивный гражданин с тонкой папочкой в толстых пальцах.

Как он это, - подумал Василий, оглядывая дверной проем, который он своим тощим телом загораживал равно наполовину.

- Пустяки, - мило улыбнулся толстячек, - пространство-время и все такое.

- Ага, - выдавил Василий и закрыл дверь. Но не прошел и два шага, как опять задребезжал звонок.

- Ах, простите, это мой напарник. Будьте любезны, откройте дверцу еще раз, пожалуйста! Ах, ах, ах! Я так понимаю ваше состояние, но только откроете дверь и…. Собственно, теперь я все сам, сам, а вы пройдите, родименький наш, в комнату и отдыхайте. Парочку секундочек, будьте любезны! – он мягко отстранил Василия, который непонятным ему образом очутился в своей взъерошенной постели.

В комнату, робко потупив взор, бочком проник худенький подросток со странным лицом. Василий тихо застонал от напряжения, пытаясь вспомнить его невесть откуда знакомую рожу.

- Ну вот и все, вот и конец ваш пришел, дорогой Василий Васильевич. В смысле, напарник пришел, а с ним и конец вашим мучениям, - хлопотал гость, вынимая из пакета в руках подростка разную снедь в свертках и прозрачных контейнерах.

Он торжественно вытащил за горло литровую бутылку пива, - вот она, красавица, - откупорил бутылку и налил ледяное пиво в охлажденный до белого инея бокал из того же пакета.

Как там столько поместилось? – застонал Василий, вожделенно глядя на вспенившиеся лопающимися пузырьками пиво, груду еды и маленький пакет подростка. Ах, да! Пространство при желании что-то может… к черту! – резюмировал он и сладострастно потянулся к пиву. В носу резко кольнуло пивным духом, и горло вмиг пересохло. Но только он вытянул губу навстречу индевевшему бокалу, как тот растворился в воздухе.

-  Минутку, любезный Василий Васильевич! – толстяк перестал улыбаться и потянулся к своей папке, - сначала подпишите бумаги о предоставлении вам услуги!

- К-какой …

- Двух, двух услуг! –весело прервал Василия толстяк, - мы приводим вас в полный порядок, а затем и только затем, предоставляем вам право на посещение любой планеты из выбранных вами галактик и созвездий! Причем бесплатно! Ну ни копеечки вам не обойдется. И заметьте, в любой точке Вселенной! А вы за это черкните закорючеку вот здесь и здесь. Закорючечка – и планета в любой галактике. Бесплатно! А?

Бред, подумал Василий и покосился на белый от инея бокал, который материализовался на том же месте, откуда он его взял секунду назад. Рядом жирно блестел толстый кусок какой-то рыбы, и от нее исходил такой аромат, что бедного Василия тошнило от нетерпения.

- А давайте, - и он, не отрывая взгляда от пива, протянул руку - только быстро.

Тут же в его пальцах оказалась ручка, - у-у, какая дорогущая! От сухости во рту начинал трескаться язык, и руки нетерпеливо потянулись к услужливо протянутым толстяком бумагам. Но не успел он поставить свою подпись, как подросток сильно чихнул. Вася вздрогнул, а подросток не удержался и больно ткнулся Василию в плечо, рука которого готова была совершить акт спасения тела, что было неизмеримо важнее какой-то непонятной души! Не ожидавший толчка Василий схватился за стол, пытаясь удержаться, но тут же рухнул на него всем своим весом. Стол хрякнул и рассыпался по полу, увлажняя белые листы с печатным текстом пивом потрясающего разлива.

Василий забыл выдохнуть от такого трагического поворота.

- Ах, ах. ах, - запричитал толстяк, и подросток сжался под ледяным взглядом, как ботинок после лужи, - вы не ушиблись? Как же мы так неосторожно, а? Держитесь за руку, так, отличненько, теперь попробуйте… ах да, силенок нет! Ну, я вам помогу. Нет, я сам, сам! Еще минуточку, вот еще совсем чуточку, и мы быстренько все уладим!

Тем временем подросток, стараясь не смотреть в сторону Василия, хмуро собирал с пола осколки в тот же пакет. Затем встал рядом с толстячком и виновато завилял выпорхнувшим из-под мятых штанов хвостом.

- Ну вот, видите, все чистенько и культурненько, как в песне. И закусочка… Я же говорю, пространство, время, все такое. Впрочем, это вам не интересно!

Василий хотел было обидеться низким мнением о его умственных способностях, но увидя, как толстяк сунул руку опять в тот же пакет и стал вынимать новые свертки и контейнеры, обижаться передумал. Словно по мановению волшебной палочки на маленьком стульчике поместилось немыслимое количество свежих закусок, а между ними кипящей прохладой пенился в индевевшем бокале вожделенный напиток. Ну, да, уже не удивлялся Василий, подумаешь, пространство-время! Но только он протянул руку к заветному бокалу, как толстяк торопливо заговорил:

- Ах, ах, ах! Мне, право, очень неловко, но вы же не забыли, да? Сначала подпись, потом лечение и совершенно любая галактика! Туточки, где галочка. Вот ручечка, и-и-и…

Василий, не глядя, быстро поставил свою подпись и жадно схватил бокал. Но опять не успел донести ее до иссохших губ, как вздрогнул от грозного баса:

- Бэзил!!!

И тут же грозный рык сменился на прежнюю сладкую речь.

- Ах, простите, ах какая невнимательность. Не теми чернилами подписано! Мальчишка ассистент напутал. Практиканты!..., - он виновато развел руками.

Василий посмотрел на уже подписанный листок и увидел, что строгий черный шрифт документа косо расцвечен веселой росписью ярко оранжевого цвета! От росписи веяло такой безмятежностью, что хотелось улыбаться и радоваться жизни.

- По протоколу роспись должна быть красной и соответствовать вашей группе крови, - верещал толстячок, - уже не модно кровью, третье, все-таки, тысячелетие! Простите, ради дьявола, не поленитесь в третий раз подписаться.

С этими словами он вытащил из тонкой папки еще один экземпляр договора, но при этом так посмотрел на виновато ковырявшего пол подростка, что Василий невольно заулыбался.

И вдруг с него слетела вся слабость и недомогание, а в голове защебетали птички. Он растянул улыбку в пол лица, приподнялся, дотянулся до бокала с пивом, и, нагло захлебываясь, выпил его! И расхохотался толстячку прямо в выплывший пятачок! Смех душил его, не давая сосредоточиться на чем-либо конкретном. Сквозь слезы Василий едва замечал, как толстяк оскалился, на голове проткнулись какие-то дурацкие рожки, а сквозь губы повылазили смешные клыки. Измененная рожа обходительного визитера веселила Василия неимоверно, и он, тыча пальцем в черного от гнева толстяка, хохотал, как ему казалось, осыпающим горы, смехом!

Клыкастый испепелял взглядом маленького чертенка, готового от страха сгореть на месте. Не переставая смеяться, Василий протянул к нему руки, и бывший подросток, осторожно роняя слезки, вскарабкался по ним вверх, свернулся у человека под мышкой и замер. К еле сдерживаемому Василиному веселью прибавилась щекотка, и он весенним воробьем залился уже не смехом, а чириканьем с похрюкиванием.

Толстяк, обернувшийся директором Школы демонологии, от гнева плавился в атмосфере, распространяя вокруг запах гари.

Все мог страшный демон! В сатанинской иерархии он занимал место, которому преклонялись очень и очень высокие чины! В его власти были не только наводнения и пожары, он владел сокрушающей силой землетрясений и цунами, извержения вулканов и уничтожения всего живого. Он мог все!

Кроме несерьезности.

Когда его не воспринимали всерьез, когда его не боялись, он терял всю свою силу, становился обыкновенным и сильно комплексовал. То есть, понимание того, что Божественное сознание человека выше всех разрушительных способностей его оппонента, сводило на нет любые козни дьявола, делая из него безвольного и мятущегося пакостника. А тут! Его не только не воспринимали всерьез, над ним откровенно хохотали!

Такого унижения грозный дьявол не испытывал никогда! Шерсть дымилась и опадала клоками, а некогда мощные рога мягчали как пластилин и капали на пол, прожигая в паркете дыры. Страшные клыки и зубы, так стучали друг о друга, что выскакивали из своих гнезд и бесславно падали вниз. Объятый ужасом беззубый демон с трудом свился в воронку и с воем исчез, оставив после себя вонючий желтоватый дымок.

Воздух за ним закрылся и успокоился.

Вася перестал смеяться. Он вытащил чертенка из подмышки, поудобнее устроился и велел налить еще пива. Подобострастно виляя хвостиком, Бэзил налил полный бокал, тут же покрывшийся ледяным инеем. И выжидательно встал рядом.

Василий выпил почти половину и только тут понял, что это было очень вкусно! Потом взял в левую руку вилку, в правую нож, деликатно отрезал кусок ветчины, длинно вдохнул ее аромат и послала в рот, жуя медленно и со смаком.

Жизнь принимала свежий оборот, и с этим надо было что-то делать!

Василий посадил чертенка рядом, взял в одну руку вилку с копченой осетриной, а другой обнял отрока за плечо.

- Все, Вася, будешь теперь как я – Василием Васильевичем. Ты Вася, и я Василий. Оба мы с тобой Васи! Василий большой и его маленький Вася. Васюньчик, Васелечек, Васяточка - светлячок! Малюсенький мой Ва…сыночек!

Василий зажмурился от предстоящего удовольствия, навевающего светлую радость родительский эмоций. Потом вспомнил об отцовской ответственности и строго сказал:

- И хватит тратить попусту время. На свете еще столько дел, которых я, то есть, мы, еще не сделала..лили! Будем, Вася, верстать упущенное, сколько сможем! И ты мне будешь помогать. Понял?

- Понял! – пробивающимся баском проверещал чертенок.

Новоиспеченный Вася преданно заглядывал в глаза Василия, вилял чем мог и крепче прижимался к его ноге. У него тоже начиналась новая жизнь, полноценная, человеческая, в которой неисчислимое разнообразие путей и перекрестков, и где его ожидают самые необычные открытия и маленькие человеческие радости. Теперь только от него зависит, по какому из путей идти. Сын старой чертовки и черт знает кого по отцовской линии, стал свежеусыновленным ребенком спасителя умственно…как там было… а, не важно! Бэзил уже точно знал, какой путь выбрать, чтобы не быть мелким пакостником. Впереди маячило молодежное будущее, которое не очень отличалась от чаяний молодежи родной преисподней, и от этого становилось легко и радостно.

Со стороны картина двух прижавшихся друг ко другу неприкаянных фигур смотрелось как каприз подвыпившего художника – две рожи со счастливыми улыбками на лицах на фоне мятой постели и заляпанной стены давно не ремонтированной квартиры. И ведь выглядели действительно счастливыми!

Странная история, не правда ли? Не знаю, может и странная. Но я готов поклясться, что если смотреть на невзгоды со смехом и без боязни, если не ныть и не жаловаться на кучу завалявшихся мелких пакостей, если, наконец, жить не только ради себя, а ради кого-то еще, то жизнь точно перестанет быть мрачной и тяжелой!

Впрочем, попробуйте сами! Жизнь-то ведь продолжается!