День выдался по обыкновению скучным. Низкие тучи медленно ползли по хмурому, готовому в любой момент разразиться ледяным дождем небу. Словно траурная процессия в серых лохмотьях они увлекали за собой стаи птиц, жалобные голоса которых пели прощальную песнь ушедшему лету. Впереди у них долгий путь на юг. В страну яркого солнца и вечнозеленых лесов, что раскинулась за перевалами Кор-Тидаль. Такая далекая и недосягаемая, что всегда казалась некой землей обетованной, куда нет доступа простому смертному. Особенно в такой холодный серый день, как сегодня.

Анабэль отложила в сторону золотой гребень, подаренный ей по случаю коронации Верховной Жрицей, и поглядела в зеркало. С хрустальной поверхности на нее смотрело довольно милое личико с раскосыми, как у молодой серны глазами, на золотистой поверхности которых было не разглядеть крохотной точки зрачка. Отчего со стороны могло показаться, что его просто-напросто нет, а глаза слабо пульсируют в полумраке, источая янтарное свечение. Острые, словно наконечник стрелы, кончики ушей робко выглядывали из-под почти иссиня-черных, как воронье крыло, волос, густым каскадом ниспадавших на спину.

Анабэль подумала было вновь взяться за гребень, но в последний момент передумала.

Скучно. Она тяжело вздохнула и откинулась на высокую спинку стула. После того, как закончилась война с соседними кланами вся страна будто замерла в ожидании чего-то. Вот уже двадцать с лишним лет абсолютно ничего не происходит. Крестьяне не требуют снижения налогов, торговцы перестали возмущаться чересчур завышенными пошлинами на ввозимый товар. Даже ее доблестные командиры, верные воины ее величества, что вечно роптали на свое мизерное жалование и те молчат.

Анабэль снова вздохнула и потянулась за накидкой, отороченной лисьим мехом. Накинув ее на плечи, девушка подошла к одному из стрельчатых, похожих на бойницы, окон. Кварцевое стекло, модная новинка, изобретенная кланом Неймор, искажало привычный мир, изменяло, смягчало знакомые глазу четкие формы. Анабэль, глядя через такое стекло невольно вспоминала озерниц и речных дев. Наверное, так же должен выглядеть мир, если смотреть на него через толщу воды.

Снаружи свирепствовал холодный осенний ветер. Будто обезумевший от долгого заточения узник. Он то замирал, тихо нашептывая слова на незнакомом языке, то вновь взрывался фонтаном палой листвы и начинал громко скрести ветвями деревьев по черепице.

Как все же трудно быть королевой, внезапно подумала Анабэль, глядя на бескрайний лес, что темной стеной подступал к подножию холма, на котором был возведен замок. Будучи правительницей целого клана эльфов, она имела все, что только можно пожелать. Власть, богатство, уважение, а также раболепие и страх, помогавший ей успешно править на протяжении вот уже тридцати лет. У Анабэль было все, но… Но иногда, долгими осенними вечерами, садясь перед жарким пламенем камина, она начинала размышлять о своей странной, непохожей на остальных, судьбе.

Все дело было в цвете волос. Примерно раз в сто лет в каждом из четырех кланов, населяющих Лесной Край, рождается девочка с черными, как смоль кудряшками. Лишь появившись на свет, малышке уготована участь занять трон своего клана, сменив старую королеву. Она рождается иной. В девочке сильны способности к магии и взросление происходит намного быстрее нежели у обычных эльфов. С раннего детства ее воспитанием занимается Верховная Жрица лично, не доверяя никому другому столь важную миссию. Ведь будущая королева должна многому научиться. Она должна стать примером для своих подданных во всем. Чтобы править кланом нужны железная воля и крепкий характер. Сердце настоящей королевы холодно, как вечные льды Диких Земель. Ни эмоций, ни чувств, присущих обычным смертным. Рядом с королевой нет места друзьям и любимым. Все, что должно волновать юную правительницу, это ее клан. Все ради и во благо своего народа.

Должна, должна, должна… Это слово преследует Анабэль всю ее сознательную жизнь. Почему она родилась иной и откуда вообще взялась эта Традиция Серебряной Луны? Ах, как бы ей хотелось быть как все! Родиться обычной девочкой, белокурой и веселой. Быть обычной. Любить, ненавидеть, плакать, смеяться, радоваться, огорчаться. Но, увы, согласно строжайшему уставу королевства, правительница обязана контролировать проявление своих чувств. Даже сейчас, когда ее никто не видит, Анабэль вынуждена носить маску безразличия к окружающему миру. Таков этикет, такова ее судьба. По праву рождения она обречена на вечное одиночество. Пусть ее окружают бесчисленный сонм придворных и слуг, готовых откликнуться на любой ее каприз, королева западных эльфов постоянно чувствовала себя одинокой. Бесповоротно и окончательно. Особо сильно Анабэль осознавала свое одиночество в дни подобные этому. Томительно долгие и мучительно хмурые.

- Ваше величество! Госпожа! – голос ворвался в ее сознание раскаленной иглой и Анабэль непроизвольно вздрогнула.

Громко распахнулась дверь и в зал буквально влетел командир королевских лучников. Припав на одно колено, он низко склонил голову, едва не касаясь своими молочно-белыми локонами холодного пола. Он приложил правую ладонь к груди на уровне сердца в древнем эльфийском приветствии.

- Что могло случиться такого важного, Гоэрвэн, что ты смеешь влетать в мои покои без права на аудиенцию?

Анабэль оторвалась от созерцания унылого пейзажа за окном и с легким интересом взглянула на своего слугу. Ведь по сути они все, каждый эльф в этом лесу, были ее слугами.

- Если это какой-нибудь пустяк я прикажу тебя немедленно казнить!

При звуке ее голоса по залу словно закружился рой колючих снежинок.

- Простите, ваше величество, - не поднимая взгляда на свою повелительницу, проговорил Гоэрвэн, - Но дело действительно важное и требует вашего прямого вмешательства. В лесах неподалеку от Лунных Гор поймали… э-э-э…

- Кого? – командиру лучников удалось пробудить интерес своей госпожи.

Он на миг замолчал, подбирая слова.

- Некое существо…. Зверя, но отдаленно напоминающего эльфа. Думаю, вам стоит взглянуть на него лично.

- И чем же он так интересен, что ради него я буду вынуждена спуститься в темницу?

Гоэрвэн не знал, что ответить своей госпоже и вместо слов еще ниже склонил голову, ожидая ее решения. Анабэль некоторое время молчала, задумчиво накручивая на палец прядку волос, затем, сжалившись над бедным служакой спросила:

- За Лунными Горами лежат Дикие Земли, так?

- Да госпожа. Ледяные пустоши, где нет ничего живого. Ни одного деревца на сотни миль вокруг. Птицы облетают то место стороной, и звери поворачивают назад лишь, достигнув перевалов Лунных Гор.

- Тогда откуда взялось то чудище? – скорее обращаясь к самой себе, чем к Гоэрвэну спросила Анабэль и, не дожидаясь ответа решительно двинулась к двери. Возможно этот привычно обычный день имел все шансы на то, чтобы выделиться на фоне тысяч своих предшественников и развеять наконец ледяную скуку, сковавшую душу королевы западных эльфов.

- Веди! Я хочу не него посмотреть. Немедленно!

Анабэль, привыкшая к сотням свечей, что постоянно освещают ее покои, оказавшись в темном подвале собственного замка, ощущала себя не многим лучше слепого щенка, едва появившегося на свет. Вокруг было темно, холодно и сыро. Тени жались вдоль стен, пританцовывая в такт трепещущему пламени факелов, которое было не в силах разогнать сгустившуюся под каменными сводами тьму. Ориентироваться приходилось лишь на пурпурные сполохи капитанского плаща Гоэрвэна.

Наконец, преодолев лабиринт темных галерей и крутых лестниц со скользкими ступенями, они вышли к мощной двери, преграждавшей путь к темницам. Стражник, дремавший на посту, заслышав шаги, подобрался, вытянулся по струнке и традиционным жестом коснулся ладонью груди, приветствуя важных особ, так некстати появившихся в его скромных владениях.

- Открывай! – грубо бросил в его сторону Гоэрвэн и взял со стены факел.

Скрипнул ключ, лязгнул тяжелый засов и в ноздри ударил удушливый смрад потных тел, крови и страданий.

- Возьмите, ваше величество!

Гоэрвэн протянул королеве кружевной платок, от которого исходил нежный аромат нарцисса.

- Сюда, госпожа!

За дверью начинался длинный узкий коридор, по обе стороны которого расположились клетки с заключенными. Чудовище было заперто в самой дальней из них. Командир лучников осторожно посветил факелом внутрь. Пятно света торопливо скользнуло по грязным стенам, обильно усеянным островками осклизлого мха, на миг осветило истлевшие пучки соломы в углу и, наконец, остановилось на огромной фигуре, сидящей на полу спиной к входу. С первого взгляда существо сильно походило на огромного бурого медведя, что в изобилии водятся в лесах Западного Рубежа. Громадные лапищи зверя были закованы в цепи. Могучие плечи вздымались в такт тяжелому дыханию. Анабэль показалось будто существо что-то тихо шепчет или напевает себе под нос, и она непроизвольно подалась, вперед едва не касаясь лицом ржавых прутьев решетки.

- Осторожней, ваше величество, оно весьма опасно, - проговорил Гоэрвэн, не спуская глаз с пленника, - Трое моих солдат погибло, пытаясь надеть кандалы на это чудовище.

Существо, заслышав голоса, замолчало и одним рывком поднялось на ноги, выпрямляясь во весь свой исполинский рост, повернулось на свет.

- Я вынужден был защищаться. Любой на моем месте поступил также. Разве нет?

Голос у пленника был под стать его габаритам. Громкий и мощный. Говорил он медленно, словно подбирая слова, пробуя на вкус звуки давно позабытого языка. Лицо гиганта невольно озарилось улыбкой, когда он увидел, какое сильное впечатление произвели его слова на нежданных гостей. То было именно лицо, а не звериная морда, как сперва ожидала увидеть Анабэль. От неожиданности она отпрянула назад и платок выпал из ее рук. Мелькнув белым мотыльком во тьме, он мягко опустился возле ног пленника. Существо медленно наклонилось, подняло лоскут нежной ткани и глубоко вдохнуло цветочный аромат.

- Это же нарцисс, я прав?

Гигант сделал еще один глубокий вдох и вернул платок королеве. Она, в свою очередь, кивнула Гоэрвэну, и эльф резким рывком выхватил платок из лапы чудовища.

- Где ты научился нашему языку?

Анабэль теперь уже с большим интересом глядела на необычного узника. Его лицо покрывала густая борода тускло каштанового цвета, которая была заплетена в две аккуратные косички, перетянутые на концах кожаным шнурком. Такие же косички с трудом угадывались в спутанных волосах на голове. Королева эльфов раньше никогда не видела бороды, так как мужчины ее народа с рождения были лишены волосяного покрова на лице. Может поэтому в эльфийских кланах принято наносить на лицо татуировки?

Но более всего Анабэль поразили глаза чудища. Они были странными, совсем не такими, как у нее или, скажем у Гоэрвэна. Бледно серые, словно гладь лесных озер, по-летнему теплые, они, казалось совсем не подходили этому громадному телу. Королева Западного Рубежа почувствовала, как ее тянет в эти бездонные озера, как зачаровывает легкая насмешка, с которой пленник глядел на нее, как затягивает омут, на дне которого трепетал уголек зрачка.

- Нигде, - существо пожало плечами и цепи снова жалобно звякнули, возвращая Анабэль к реальности, - На нем говорили мои предки. Теперь этот язык используют шаманы для общения с духами умерших. Он считается священным.

- Так ты колдун в своем клане?

Королеве понадобилось немало усилий, чтобы справиться с накатившей вдруг слабостью и вновь придать голосу уверенности. Гоэрвэн бросил удивленный взгляд на свою госпожу, но посчитал лучшим смолчать. Такой он видел свою королеву впервые.

Чудище опять улыбнулось и грубые черты его лица стали немного мягче.

- Нет, я простой охотник и обращаюсь к шаманам только по надобности. Узнать, например, не будет ли вьюги с утра или какой тропой пойдет зверь к водопою. Но у меня хорошая память, так мне все говорят, вот и стараюсь слова новые запоминать. Пригодилось, однако.

- Что прикажете с ним делать, ваше величество? – Гоэрвэн все же решил вмешаться в разговор, - Казнить или отправить к Верховной Жрице?

- Нет! – немного более резко чем следовало ответила Анабэль, - Нет, Гоэрвэн, Верховной Жрице пока не стоит знать о нашем пленнике. Я сама потом сообщу ей все, что посчитаю нужным. А пока он останется здесь, ожидать моего окончательного решения.

С этими словами, она махнула рукой, давая понять, что на этом разговор окончен и вышла прочь, оставив после себя аромат нарцисса и неизгладимый образ в мыслях пленника.

Оставшись вечером одна, Анабэль долго сидела перед камином, глядя в огонь и слушая, как стонут в его объятиях сосновые ветки. Что же это было, там в темнице? Ее будто обожгло нестерпимым жаром. Пот выступил на лбу и шевельнулось некое, доселе неизвестное чувство где-то в самом низу живота. Неужели причина в этом странном существе, так не похожем ни на эльфа, ни на зверя. Как сумел он наложить на нее чары одним лишь взглядом? Это при том, что любая королева с рождения обладала устойчивым иммунитетом к магии и была надежно защищена от любого колдовства. Получается, что не от любого.

Всю следующую неделю пленник не шел у Анабэль из головы. Куда бы она не посмотрела, о чем не подумала, повсюду ей виделся бородатый гигант с бездонно серыми глазами. Особенно тяжело было оставаться одной. Каждый раз, расквитавшись со своими повседневными заботами, она садилась перед огнем камина и мысли неминуемо возвращались в мрачные коридоры темницы. Перед ее внутренним взором вырастала огромная фигура, протягивающая ей шелковый платок, пахнущий весной и теплом. Анабэль даже начала склоняться к тому, чтобы обратиться за помощью к Верховной Жрице, но здраво рассудив, отбросила эту мысль.

В свой следующий визит королева пришла в темницу одна, без сопровождения. Прошло почти десять дней с их первой встречи и Анабэль не находила себе места. Ей хотелось увидеть узника. Во что бы то ни стало. А потом она решит, что с ним делать дальше.

Отпустив стражника, чтобы тот ненароком не услышал их разговор и не разболтал чего лишнего на всю округу, Анабэль, брезгливо подобрав платье, подошла к решетке, где сидел гигант.

- Вы сегодня одна?

Пленник поднялся королеве навстречу и лицо его, просияло от счастья при виде долгожданной гостьи. Или то лишь была игра света и тени, в полумраке подземного узилища?

- Разве вам не следует меня бояться? – он горько усмехнулся.

Анабэль вновь почувствовала, как, при звуке этого хриплого голоса, при виде могучих очертаний, угадывающихся во тьме, по телу разливается приятная слабость и дрожь в груди не дает молвить слова. Но годы, потраченные на ее воспитание Верховной Жрицей, не прошли даром. Королева эльфов быстро совладала с собой.

- Я сама решаю, чего мне следует, а чего нет! – резко ответила она.

Но все же в ее словах не чувствовалось той стали, к которой привыкли ее подданные. Анабэль дивилась сама себе. Что с ней? Отчего она так волнуется при виде этого дикаря, словно несмышленая девчонка перед обрядом посвящения?

Видимо ее состояние не ускользнуло от цепкого взора пленника, потому что он широко улыбнулся, не сводя с королевы своих странно серых глаз.

- А также, - продолжала между тем Анабэль, - От меня зависит, как долго ты проживешь и насколько мучительной смертью умрешь.

- И что мне нужно сделать для того, чтобы продлить минуты своего жалкого существования? – с нескрываемым сарказмом спросил гигант.

- Я хочу знать про тебя все. Откуда ты, зачем пожаловал во владения моего клана и, самое главное не придут ли вслед за тобой другие.

Анабэль даже представить боялась, что произойдет, если у границ ее королевства не сегодня завтра вдруг появится целое войско таких вот великанов.

- Я же уже говорил, я простой охотник, - напомнил исполин, - И оказался в этих краях совершенно случайно. Если ты думаешь, что я разведчик, за мной по пятам идет армия, то вынужден тебя разочаровать. Людям нет нужды искать новые земли. Мы счастливы там, где живем и ни за что не променяем свою родину на эти угрюмые леса!

- Люди? Так вы себя называете? – от удивления Анабэль даже пропустила мимо ушей то, что пленник посмел обратиться к ней на «ты», - И чем же так хороши твои Дикие Земли? Расскажи мне.

- Не хотел обидеть вас, королева. Каждый живет там, где пожелает сам или где его душа чувствует себя в покое.

- Как можно жить в покое среди ледяных пустынь, кровожадных хищников и морозных ветров?

Анабэль позволила себе подойти ближе настолько, что ей было слышно глубокое дыхание пленника.

Человек некоторое время молчал в упор глядя на королеву эльфов, и она вновь почувствовала, как слабеют колени и по телу разливается тепло. На щеках зардел румянец, а сердце, словно бешеная маленькая птичка принялось стучать и метаться в груди, готовое в любой момент выпрыгнуть наружу. «Это всего лишь чары, - твердила себе Анабэль, - Я могу и должна сопротивляться!» Но все ее существо желало обратного. Она вдруг поняла, что хочет лишь одного. Слышать этот хрипловатый ровный голос, раствориться в бездонных глазах, прикоснуться к мощным рукам. И словно отвечая ее порывам, пленник прильнул к ржавым прутьям решетки в тщетной попытке оказаться ближе.

- Я бы очень хотел показать тебе, моя королева, насколько прекрасны долины и ущелья Туас Маур.

От его горячего шепота у Анабэль поплыло перед глазами и она, сама, не осознавая, что творит так же прильнула к решетке и обхватила изящными пальцами руки исполина.

- По ночам тысячи огней озаряют небеса над пиками вековечных гор, укрытых льдами, - продолжал говорить человек, - Будто россыпь драгоценных камней они сияют так ярко, что без труда можно увидеть след зверя на снегу. Шаманы утверждают, что эти чудесные огни есть не что иное, как отблеск доспехов наших богов, но я им не верю.

- Тогда что же это? – завороженно прошептала Анабэль.

- Не знаю, но красота северных небес неописуема словами смертных.

- Где ты научился так красиво говорить?

- Я же говорил, что умею слушать и, главное, запоминать то, что слышу, - человек усмехнулся и крепче сжал тонкие пальцы эльфийки, нежные, податливые.

- У тебя есть имя? – она не сопротивлялась, не могла, не хотела.

- Гуннар, сын Рогнара из клана Огня.

- Забери меня отсюда, Гуннар, сын Рогнара. Прошу!

Слова сами собой вырвались из груди королевы, и от неожиданности она вздрогнула и отпрянула от клетки. Сперва Анабэль испугалась сказанному, но потом вдруг почувствовала, как полегчало на душе. Будто она скинула с плеч тот тяжелый камень, что вынуждена была носить последние дни.

Не успел Гуннар возразить, как в руке эльфийки блеснул ключ и тяжелый замок с лязгом упал на грязный пол. Все произошло настолько быстро, что Гуннар не успел даже осознать, что свободен.

В следующий миг они бросились друг к другу, словно ждали этого момента целую вечность. И вот, наконец он наступил. Их прерывистое дыхание слилось в один жаркий поцелуй и мир вокруг перестал существовать. Время остановилось и, казалось, даже танец теней на стенах замедлился только бы продлить этот сказочный миг блаженства.

Но ничто не может продолжаться бесконечно долго, особенно это касается счастливейших минут нашей жизни. На лестнице, ведущей в темницу послышались чьи-то торопливые шаги, а вслед за ними возбужденные голоса и на пороге показалась Верховная Жрица собственной персоной. В своем неизменном лилово-черном балахоне она была похожа на некое гранитное изваяние, древний идол разгневанной богини возмездия. Бледное лицо, окаймленное медным пламенем волос, дышало гневом, направленным не ее недавнюю воспитанницу.

Следом за Жрицей, бряцая оружием, в темницу спустился Гоэрвэн в сопровождении троих стражей.

- Неразумная девчонка, ты хоть понимаешь, что натворила? – в глазах разъяренной женщины бесновалось пламя, - Все годы твоего обучения, десятилетия, потраченные на то, чтобы искоренить эмоции в твоей глупой душе, сделать из тебя королеву, лидера и пример для подражания подданных, все зря! Из-за твоего минутного каприза все может пойти крахом. Нарушится установленный порядок и не будет больше Серебряной Луны, а значит не будет королевы и в стране начнется хаос! О чем ты только думала?

- Ну и пусть! – выкрикнула в ответ Анабэль, слегка отстраняясь от Гуннара, - Пусть никогда больше не взойдет эта проклятая луна, и тогда ни одну девочку, по прихоти богов, рожденную отличной от других не разлучат с ее близкими.

Жрица ничего не ответила, лишь вскинула вверх руку, где между пальцев угрожающе заплясал огонек, готовый вмиг стать испепеляющим пламенем.

- Я обрела то, чего была лишена по твоей воле, - Анабэль казалось не заметила жеста Верховной Жрицы, - С детства из меня пытались сделать бесчувственного монстра, неспособного любить, мечтать, радоваться жизни. За долгие годы мое сердце успело зачерстветь, превратиться в мертвый камень, находясь в плену твоих правил и наветов. Ответь мне, почему королева не может быть, как все? Любая крестьянская дочь окружена любовью, у нее есть друзья, семья… Почему?

- Потому что ты не крестьянская дочь! Королевой ты рождена, королевой и умрешь!

С рук Жрицы сорвался выросший до размеров тыквы огненный шар и, на лету брызгая колючими искрами, словно живой, устремился к застывшим в оцепенении Гуннару и Анабэль. В следующий миг их объяло пламенем. Послышался сухой треск, будто в костер бросили охапку свежего хвороста, затем последовал чей-то сдавленный крик и все стихло, лишь воздух темницы наполнился запахами грозы. Когда же глаза присутствующих, ослепленные вспышкой, вновь привыкли к полумраку, из груди Гоэрвэна непроизвольно вырвался стон отчаяния.

- Королева мертва! – воскликнул кто-то из стражников.

- Убита! – эхом вторили ему, - Но каким образом? Ведь магия не властна над ней. Боги даровали ей защиту при рождении.

- Она нарушила древнюю традицию, поддалась чувствам и эмоциям, - тихо проговорила Жрица, - За что и поплатилась жизнью. Боги не прощают отступников.

Было видно, что женщина сама не ожидала такого результата от своего заклятия. Должен был погибнуть дикарь, именно в него она направляла смертоносное пламя. Но вместо этого он цел и невредим, лишь волосы опалены и лицо покрыто копотью, а бездыханное тело королевы лежит на грязном полу. Руки раскинуты в стороны, глаза чуть прикрыты и на губах застыла тень улыбки. Если бы не тонкая струйка крови, рубиновой дорожкой стекающая из уголка рта, можно было бы подумать, что она просто спит и видит прекрасный сон.

Анабэль, в порыве самопожертвования, бросилась навстречу смерти, прикрыв телом своего возлюбленного. Глупая, неразумная девчонка! Что теперь будет с кланом? Где взять новую королеву? Ибо до следующей Серебряной Луны еще тридцать шесть лет. Мысли вихрем проносились в голове Жрицы так, что она даже позабыла на миг о пленном гиганте. Но он напомнил о себе, нависнув над ней словно скала, заслоняя могучей спиной свет факелов. Рядом с ним эльфы казались сущими карликами.

- За что? – внутри Гуннара клокотала ярость, готовая выплеснуться наружу, - Чем она провинилась перед тобой? Чем мы провинились? Тем, что были счастливы? Но каждый имеет право не любовь…

- Нет, не каждый!

Жрица нашла в себе силы повысить голос почти до крика. Она гордо расправила плечи, несмотря на то, что в голове неприятно шумело, а к горлу подкатывал ком. Заклинание оказалось чересчур мощным. Зато действенным, успокаивала она себя, пусть не дикарь, так хоть девчонка ответит за все!

- Не каждый, - повторила женщина уже более ровным голосом, - Королева эльфов должна быть сильной и не потакать своим слабостям. Ибо чувства несут с собой лишь несчастья. Я потратила годы на то, чтобы возвести надежный барьер на ее сердце, но тут появляешься ты и все рушишь. Ты просто чудовище! Неразумный дикарь с севера!

- Каждый имеет право на любовь.

Кулаки Гуннара сжались и стали походить на два кузнечных молота. Он уже не контролировал себя. Ненависть и чувство утраты заполнили сознание.

- Взять его! – взвизгнула жрица, отступая за спины солдат.

Но было уже поздно. Красная пелена застлала взор и ярость берсеркера разливалась горьким нектаром по мышцам.

Во тьме сверкнули клинки, и эльфы бросились в бой, подгоняемые злобным шипением обезумевшей от страха жрицы. Гуннар не слышал и не видел их. Перед его глазами застыла картина хрупкого тела, лежащего на истлевшей соломе. Словно поломанная капризным ребенком кукла, в которую он наигрался и затем выбросил за ненадобностью. Сквозь туман Гуннар слышал крики и стоны умирающих под его сокрушительными ударами, но остановиться был не в состоянии.

Наконец, когда все было кончено и пелена битвы спала, Гуннар огляделся. На полу корчились, умирая три стражника, а Гоэрвэн, пронзенный собственным мечом пытался отползти подальше от человека, оставляя за собой кровавый след.

Оставалась еще Верховная Жрица. Она, будто загнанная в угол мышь, вжалась в стену и дрожа всем телом с ужасом взирала на бойню, что учинил пленник.

- Ты просто чудовище! – еле слышно шептала она, - Тебя нужно немедленно, незамедлительно казнить. Чудовище… чудовище!

- Несчастная ты женщина, - покачал головой Гуннар, - Это внутри тебя живет чудовище, которое ты не желаешь замечать. Оно давно уже взяло над тобой верх и заставляет творить ужасные вещи, не задумываясь о последствиях. Ты сама неспособна любить и отнимаешь этот дар богов у несчастных девочек вроде Анабэль. Превращаешь их в себе подобных. Мне жаль тебя, женщина.

Больше не говоря не слова, он аккуратно взял на руки Анабэль и вышел прочь, стараясь не наступать в лужи крови.

До ворот Гуннар добрался не встретив особого сопротивления. Весть о том, что учинил разбушевавшийся дикарь облетела замок со скоростью лесного пожара. После нескольких неудачных попыток отбить тело королевы, эльфы отступили.

Покинув злосчастный замок Гуннар направился прямиком на север к перевалу через Лунные горы. До зимы еще оставалось достаточно времени, чтобы не опасаться попасть под лавину или застрять там в непроходимых снегах.

Три долгих дня Гуннар пробирался дремучими лесами, полагаясь лишь на свое врожденное чутье бывалого охотника и уповая на снисхождение богов этой чудной земли. Все это время Анабэль провела в беспамятстве. Изредка с ее бледных губ срывался слабый стон, вселяя в сердце Гуннара новую надежду и придавая сил двигаться дальше. Только бы успеть, твердил он себе, только бы дойти до обжитых мест, а там шаманы что-нибудь придумают, опоят ее целебными снадобьями и все будет хорошо! А пока он не отходил от Анабэль ни на секунду, кутая в теплые шкуры, прихваченные им из замка и смачивая ей рот водой из ручьев и речушек, которыми были богаты здешние леса. Ночами он сидел возле костра не смыкая глаз, чтобы не упустить момента, когда очнется его возлюбленная.

Наконец, к концу четвертого дня, когда солнце начало клонится к горным хребтам на западе, Гуннар оказался на противоположном склоне Лунных гор. Внизу лежала долина Туас Маур, укрытая снежным покрывалом, на котором закатное солнце расплескало свои яркие краски. По девственно чистой белизне тянулись вдаль серебристые нити рек и ручьев. Огибая темные островки редкого леса, они терялись в морозном мареве у подножия северных гор. Йорвен-Фалль, Обитель Великанов. Так называли тот край в клане Гуннара. Поговаривают, что за теми горами видели драконов, а пещеры там доверху полны их золотом. Но подтвердить этого не мог никто, так как из-за буранов и диких зверей ходить туда не отваживались.

Гуннар, по обыкновению устроил для Анабэль ложе из шкур и развел костер. Зашипели, задымились отсыревшие поленья ни в какую не желая загораться. Но в конце концов пламя все же весело заплясало на их боках, разгоняя сгустившиеся сумерки, вырывая из цепких лап ночи кружок света на талом снегу.

- Какая красота! – тихо прошелестел голос за спиной Гуннара, - Это и есть Туас Маур, земля твоих предков?

Анабэль не отрываясь смотрела в вечернее небо, где уже появились первые звезды. Они с холодным безразличием взирали на мир внизу, дразня своим блеском, слишком далеким, недостижимым и непостижимым для смертных.

Гуннар помог королеве сесть и поднес к бледным губам флягу с водой. Анабэль пила долго и жадно. Утолив жажду, она положила голову на плечо своего возлюбленного и некоторое время молча смотрела вдаль. Интересно почему лесные эльфы называют этот край Дикими землями, подумалось вдруг ей. Долина полна жизнью, только ее трудно заметить с первого взгляда.

Если прислушаться, то можно услышать, как в ущелье всхрапывают олени, разрывая носом снег в поисках сочного мха. На склонах скал, вздымающихся в чернильное небо будто стены исполинского замка, растут, отчаянно цепляясь корнями за стылые камни, пихты и сосны. Среди ветвей кричит сова, а где-то вдалеке ей вторит филин, высматривая с высоты зазевавшуюся жертву. После долгого томления в мрачных помещениях замка под неусыпным контролем Верховной Жрицы и собственных слуг, Анабэль наконец поняла, что значит быть свободной. Она зачарованно вслушивалась в ночные звуки, вдыхала морозный воздух, обжигавший грудь ледяным огнем, стараясь продлить этот счастливый момент как можно дольше.

- Красиво, - прошептала Анабэль, не отнимая головы от плеча Гуннара, - Очень!

- Это лишь начало. Дальше будет еще красивее. Погляди туда!

Королева эльфов посмотрела куда указывал Гуннар и ее янтарные глаза наполнились слезами. В жизни она не видела ничего подобного, хоть и жила в роскоши и богатстве.

На востоке, где совсем недавно царил кромешный мрак, темно лиловый купол неба был озарен тысячами, сотнями тысяч огней. Будто кто-то обронил груду драгоценных камней, и они беспорядочно рассыпались по всему бархату небосвода, ловя гранями сияние звезд и заливая волшебным светом всю долину Туас Маур.

- Все именно так, как ты рассказывал. Словами не описать. Словно сами боги решили похвастаться своими сокровищами и показать их нам… Спасибо тебе, Гуннар. Спасибо тебе за все!

Они сидели молча, обнявшись, любуясь северным сиянием, слушая тоскливую песнь огня. Без слов. К чему слова двум любящим сердцам? А когда бледный рассвет накинул свою розовую мантию на склоны гор Гуннар понял, что Анабэль уснула навсегда. Заклинание Жрицы сделало свое дело. Злоба, вложенная в заклятие, оказалась слишком сильна, чтобы противостоять ей. С каждым днем она проникала все глубже в сердце юной королевы словно червь, поражая ее подобно черной отраве. Но несмотря на это Анабэль умерла счастливой. Познав радость любви и пьянящее чувство свободы, ощущая щекой тепло самого близкого на всем белом свете человека.

Гуннар не стал возвращаться в свой клан. Теперь его место было здесь, рядом с Анабэль. Облюбовав одну из множества пещер, пронизывавших эти горы почти насквозь, он сложил перед входом курган из тяжелых камней, где отныне покоилось тело его королевы. И каждую ночь, выходя наружу, чтобы полюбоваться блеском северного сияния, он садился рядом с курганом и начинал рассказывать холодным камням о своих чувствах, мыслях и обо всем, что только приходило ему в голову. Все то, о чем он не успел поведать Анабэль при жизни. На сердце было тяжело и пусто, и иногда казалось, что ночная мгла пробралась внутрь и сковывает все внутри льдом отчаяния. Но одна мысль согревала, отгоняя прочь подступающий к сердцу мороз, мысль о том, что он сумел сделать Анабэль чуточку счастливей. Он показал ей другой мир. Мир, где есть место любви, радости, теплу отношений и красоте. И Гуннар цеплялся за эту мысль, словно утопающий за деревянную оснастку корабля, оставаясь на плаву и продолжая жить. Ведь каждый имеет право на любовь, даже такое чудище, как он…