Меня создали не так давно; нашпиговали жесткими алгоритмами, велели добирать знания о людях самостоятельно. Я вначале ковырялся в формулах-программах, потом понял, что программер мало что путного накопает и заделался частным… Вылетело слово! Сбой в устройстве: заглючило, понесло в Средние века. Да там и профессии такой нет – ни программиста, ни – вспомнил! – риелтора.

Мерцает, глючит. Ущипнул себя – не помогло. В здешних местах помогают только заклинания.

Да, я в Мордоре. Малоприветливое место, кто помнит.

Даже для меня.

Прочел скороговоркой Заклинание перехода, стукнул кулаком по голове – вернулся в XXI век. В вариант лайт.

В риелторы я пошел ради изучения разных типов людей – это надо для моей миссии.

Ну, вы поняли, что миссия у меня светлая. (Усмешка,)

Клиенты пишут на моем сайте благодарственные письма: я добрый, ответственный, окружаю их нежнейшей, прямо родственной заботой.

И это говорит о том, что я успешно набираю требуемые знания и хорошо мимикрирую.

Но недавно на сайте появилась Она.

И я осознал, что моих знаний и навыков катастрофически недостаточно.

Я назначил ей встречу у нее дома.

Она тоже притворялась человеком.

Не могу сказать, красива ли она. Про свою жену, как и про автомашину, я знаю, что они писаные красавицы – все параметры списаны-слямзины с конкурсов красоты / лучших европейских салонов. Супруга, разумеется, точно соответствует требованиям к усовершенствованной надувной кибер-женщине. Сознание у нее – как у меня в день творения (она ж не затрудняется обучением). В общем, и правильно: всем удобно и хорошо.

А с этой – ничего не могу понять. Что со мной и почему.

Я знаю, что у меня нет души (не положено), но при виде этой клиентки у меня в груди – в животе – везде началось что-то вовсе неизвестное. Не описанное в инструкциях.

Меня это встревожило. Подключился мысленно к справочнику-определителю.

Точно, Она!

Что ж, начнем смертельное танго.

Или, лучше, фламенко.

Главное, не выдать, что я робот.

…Я не мог определить точно параметры ее фигуры: Она была в свитере.

Мое новорожденное воображение начало свою тонкую работу.

Первое па фламенко!

***

Мне не важно ее паспортное имя: я зову ее про себя (ночью в снах, днем в машине, дома возле постылой кибер-жены) одним лишь задыхающимся словом: «Она».

Меня совершенно выматывает ее присутствие. Но оторваться почему-то невозможно.

Итак, в тот первый вечер я сижу за столом на ее кухне и говорю, говорю, говорю глупости, выученные в последние две недели.

Она слушает с легким ужасом. Хочет встать и уйти.

Мне кажется, это просто убьет меня. Я еще не знаю здешнюю жизнь, еще не выполнил миссию. О, пожалейте! Я, добрый, малый и ответственный. Ответственно добрый малый.

О. не уходи дорогая! Как, когда же второе па?

На улице Она рассказывает мне о моем провинциальном городе. Которого я, разумеется, не знаю: я ж из Центральной сборки.

Она посетила там все музеи, чёрт… Упущение разработчиков: не вложить в меня подробное знание легенды! Я жалок; Она снисходительна.

Под коричневой шубкой еще труднее углядеть детали ее фигуры, но мое окрепшее воображение… О, я не знал, что в отличие от пожилых женщин человечества, она, древне-возрастная по паспорту, так волнительна волнующа.

Она же Смерть.

***

Через две недели, в Новый год, я поздравил ее по электронной почте стихами забытого поэта Веневитинова.

И начал искать покупателей ее квартиры.

Мы не виделись, потому что она жила за Горами, вне нашей территории.

Я мог только угадывать, какая она в Средневековье. Это было моим любимым занятием.

Третье па, заочное, принесло формулу ее загадочного запаха.

Я развелся с женой, то есть сдал ее назад, в Центральную сборку. Мне выписали счет. Ахнул.

За всё надо платить.

***

Квартира продавалась плохо, но моя пассия подбадривала меня. Неужели и Она мечтала о новой встрече?

Однажды Она прислала мне средневековую картинку с рыцарем. Я затрепетал.

Заметьте, я никогда не называл ее в письмах человечьим именем и на «ты»; я вообще опускал обращение после слова «Здравствуйте».

Не писать же те тайные прозвища, которые я ей придумывал.

…Выход на продажу недвижимости. У меня нехорошее предчувствие, что Она не прилетит или с ней что-нибудь здесь случится, потому что у Мордор-лайта начались вдруг некоторые мелкие проблемы.

Сдвигаю нервно сроки, колдую. Мои программы сбиваются поминутно, превращая меня то в рыцаря, то в риелтора.

Я волнуюсь. Меня подташнивает.

…Когда ж я увидел ее лицо, то понял, что Она вовсе не любит меня. Я просто риелтор, ответственный парень. Занудный болтун. Бывший, по версии, айтишник (впрочем, и без версий так). Сосунок!

Для следующего, все переворачивающего, па мне надо было срочно обзавестись приличествующим возрастом. Я бросил кости: выпало число тридцать семь.

Не знал, что роковое число. Я его принял.

***

Целый месяц она была тут, но мы почти не продвинулись в наших потайных па.

Я предложил отметить понятно, чем, Пасху, но она строго посмотрела – и отказалась от поцелуев.

Ее адское пламя жгло меня при каждой встрече.

Мое искушенное и изнуренное воображение точно знало, что ее грудь не похожа на образчики, списанные с гламурных картинок, и именно это делало меня предельно глупым. Я начал путать документы; что было новым, необычным для меня, сбоем в программах.

Совершенно не понимал, почему такая малость угрожала сорвать мою миссию. Я ж давно (превентивная мера!) подробно описал ей в письме, как я чудовищно и со смаком расправлюсь с ней и ее древним возрастом: заложу старуху в психиатрическую больницу под видом проверки ее вменяемости и годности для сделки.

Сладострастно как подросток перечитывал эту фантазию по вечерам. И чем больше перечитывал, тем быстрее ее огромный, космический возраст исчезал, истлевал. Она превращалась в мою ровесницу – смешливую и задорную девчонку. С серыми глазами.

Мне казалось, мы вместе выросли в бретонской деревне в старом добром Мордоре, еще не завоеванном силами Зла.

***

Во время одного рискованного кульбита (я сидел почти вплотную к ней, нарядной – была ж сделка в банке, и крутил свой смартфон, показывающий ее дом за Горами, и хихикал с ней в унисон, потому что экран все время перекручивал и перекручивал карту) она престрого сказала – покупательница квартиры сидела на другой стороне длинного стола –  что не приглашает мужчин в свой дом гостить одних – только супружеские пары. Детей-то есть с кем оставить?

Я ответил, что детей нет, а с женой разругался.

Покупательница – молодая незамужняя особь посмотрела на меня тогда заинтересованным взглядом. А госпожа моя Смерть была, кажется удивлена.

«Так помиритесь с женой и приезжайте!», – и мы почему-то опять счастливо засмеялись в унисон. (Это называется биквинтиль, в астрологии.)

Да, совсем забыл сказать про ее лучистый взгляд! Удивительная, завораживающая энергия струилась и обволакивала – энергия неведомых, верхних бездн.

И это как-то путало карты.

То есть очень сильно путало карты.

***

Она улетела; мы переписывались изредка: я исповедовался в длинных письмах, плаксиво напирал на то, как мне плохо и одиноко.

Она сообщила торжественно, что у меня серьезная миссия, но она еще не поняла, какая именно.

Расписал в письме свою мнимую задачу: Грандиозный проект – что-то из игр крипто-анархистов. Освободительное, ха-ха, движение.

Это, как ни странно, впечатлило ее гораздо больше, чем мои прежние намеки на скрываемые злодейско-мордорские привычки.

Отныне изредка баловала меня в конце письма кокетливым «Чмоки!»; тогда мои мышцы вспоминали джигу и фанданго – Бог знает, из каких эпох и стран.

А Смерть всё изучала меня по книгам об астрологии и психоанализу. Завела досье, но не могла до конца расшифровать мой истинный образ и путь.

Чем далее, тем более я отлынивал от мнимой крипто-анархистской миссии, придумывая и докладывая ей десятки причин. Ее помощь, разумеется, отринул (моя задача, помните, была совсем другой).

Во время седьмого па я прибегнул к старой военной хитрости, вычитанной в книгах: вывесил в ленте перепост пышнотелой приятельницы, где она восхищается мной и нашими с ней – придуманными, конечно! – совместными поездками по миру.

Госпожа моя откликнулась одобрительным лайком.

Тогда я пожаловался, что край наш родной заматерел и пора перебираться за Горы. Что лето катится, а я, бедный, еще не отдыхал ни-на-суше-ни-на-море.

Еще несколько усилий – и она пригласила меня к себе домой: туда! Ответил, что воспользуюсь предложением.

О! Я скоро изничтожу ее, мою единственную и неповторимую, бешено ненавидимую и чудовищно любимую.

Космические энергии, огромные, неуправляемые. Однако Космос и Хаос, как известно, противоположны. Значит, хаотический Космос еще просто… незрел?

А зрелый Космос – это гармония, прежде всего.

Как бы не запутаться в умозаключениях. Мыслить, всё-таки, прерогатива человека.

***

Она была прирожденным культуртрегером, пресловутая Девушка-с-косой, прикинувшаяся психологом: «Вредительство чистой воды – писать (популяризаторам), что кризис сей от того, что человек осознает, «что впереди худшая половина жизни».

Тысяча чертей! Откуда известно, что половина, а не треть или три четверти? Сто двадцать лет – биологическая норма современного человека, которую он, из-за экологии и вредных привычек, не «осваивает». А есть еще новейшие достижения биологии, медицины и техники, кои очень скоро и массово позволят отодвинуть и эту границу.

Второе: почему худшая половина жизни, а не такая же или лучшая? Где в научных трудах об этом написано?

Нигде.

Потому что это неправда.

Та самая «вторая половина жизни» будет такой, какой человек ее сделает. Он может ее как ухудшить (начнет деградировать), так и улучшить (будет интенсивно и осознанно развиваться в нужном ему направлении).

И поворот к осознанной жизни как раз происходит в тридцать семь условных лет – в этом смысл данного, говоря научным языком, кризиса развития. (Характерно, что горе-популяризаторы слово «развитие» опускают: ведь они исходят из негативного, обывательского сценария, где фактически не развитие, а компенсация)».

Далее, в порядке помощи, перечислялись шесть пунктов некоей ученой дамы Е.Е. С-вой про осознание человеком своей смертной природы, когда временнАя перспектива переворачивается, как песочные часы, и заставляет его смотреть на собственную жизнь ретроспективным взглядом, с позиции уже начатого движения «к закату жизни»; про переоценку и переосмысление достигнутых результатов с позиции необходимости «правильно потратить оставшееся время жизни»; про поиск новых смыслов существования, связанных с осознанием вариативности, вероятностно-возможного характера собственной жизни; про субъективное эмоционально-когнитивное переживание внутреннего застоя, обусловленного решением личностью основных социальных задач взрослости, достижением ею основных целей (обретение профессии, создание семьи, завоевание желаемого социального статуса и пр.) и тяготением к экзистенциальной новизне, к новым целям, которые пока еще могут быть личности даже и не видны; про становление зрелой рефлексии, дающей возможность посмотреть на собственную жизнь как бы «извне» и требующей создания новой структуры целей и ценностей; про начало переживания себя свободной и автономной личностью…

По поводу «вторичной социализации» Она – моя Она – с ученой дамой и спорила: «…зачем вообще проживать сначала не-свою-а-для-общества-жизнь, и лишь к тридцати семи годам с грустью понять, что жизнь-то, оказывается, собственная, уникальная?

«Memento mori» (лат. – Помни о смерти) – это для кого?

Для всех.

И острое осознание своей бренности накрыть может и в девятнадцать лет.

И дай Бог, если так, а не в сорок: больше успеешь сделать осознанно, самостоятельно, т.е. ответственно перед собой и Богом, а не «княгиней Марьей Алексевной». (Что она будут говорить – это ее проблема.)

Но для десяти процентов «белых ворон» пособия по кризисам развития не написаны?

А надо ли?

В жестком, традиционном социуме «княгинь марь-алексеевен» основная задача такого нестандартного человека часто мимикрия. Или борьба. Мимикрия – тоже борьба: с самим собой. Ломает себя, чтоб быть как все, а до конца все равно не получается.

И это хорошо. В кризисе середины жизни он эти глупости окончательно забрасывает – и распрямляется. Или умирает. Не выдержав открытия, что поддавался ложной парадигме?

Кто его знает.

…В общем, прекрасный период жизни – экзистенциальный, предельный.

Человек (даже у горе-популяризаторов, компенсаторов) начинает задумываться, как сделать свою жизнь качественней. Устранить из нее, по возможности, хаос и бессмысленность. Не свое, наносное. Избавляется от вредных, гробящих здоровье, привычек, приглядывается к «своему» спорту, дает себе право на личное хобби. И т.д. и т.п.

Жизнь – это расширение горизонтов, а не сужение! От вершины к вершине; только вершина должна быть своя. И необязательно видимой всеми».

***

Я, конечно, не принял ни шесть пунктов Е.Е. С-вой, ни эти самые вершины, видимые и невидимые: зачем мне кардинально меняться, что-то переосмыслять? Мои программы рассчитаны на другое.

Я понял, что пора приступать к завершающему па нашего страстного танца.

Послал Госпоже фотографии пикника с молоденькой соседкой (в Центре сборки халтурщики просто тиражировали, в 3D, кибер-красавиц).

Это называется тыкать палкой дракона.

Опа! Заработало.

«…На ответ большим письмом сейчас нет сил и желания. Да и время уже позднее.

Не то, чтобы депрессуха от усталости, а просто надоели игры в угадайки. Чем могла как психолог – помогла.

Вы совершенно здоровый человек, просто проходите определенную фазу – кризис развития. Куда придете – во многом зависит от Вас. Хотите плыть по течению – плывите, авось кривая вывезет, энергия толпы. Надоели грандиозные проекты – Ваше право жить неграндиозными. Тут помощь психолога не нужна – это задача Ваших близких. *Улыбка*.

Все вопросы я изживаю через творчество. Modus vivendi.

Далее идет свежий стЕшок, уж какой получился».

Корявый стишок под названием «Моё ранимое Я – Вашему ранимому Я» пробежал быстро глазками, но недопонял (сбой в программе: перекинуло опять в Средневековье – лежу в навозе кверху пятой точкой; за что, неясно).

Вернулся назад, в наше время, поехал на машине с соседкой-красавицей отдохнуть на юга. (Модель, идентичная бывшей жене.)

И около костра услышал вдруг знакомое. Откуда певец-гитарист слова выловил – из интернетов?

 

Звезды гаснут синие.

Я хожу по комнате.

Голова уставшая

Как олень в чаду.

У меня нет имени:

Вы его не помните.

Для чего ж нужна я Вам?

Всё не разберу.

 

Пишете: «воспользуюсь».

Это мной, что ль, Господи?

Это, что ли, средством быть –

Бездну затыкать?

Всё у Вас – восполнится,

Всё прибудет вовремя.

(У меня ж отнимется,

Надо понимать.)

 

Коль ушла та Катенька –

Придет ещё Любочка,

И сон Ваш наладится,

И Ваш аппетит.

И наступит счастьице

Опять на Вашей улице.

Румянец появится,

Глазик – заблестит.

 

Отмечаю, скромно так:

Разве Вы единственный

Практичненький: если что,

Готовый на всё?

Вот, хожу по комнате,

Хороню мечты свои.

Мне почти что весело

И почти легко.

 

Быть бы мне бесчувственной –

Иль ненаблюдательной,

Безголовой женщиной

Во втором ряду.

Цветиком искусственным –

Киборгом старательным,

Улетевшей песенкой,

Сосенкой в бору.

 

Он еще повторял слова последнего куплета, а я с содроганием понял, что Она, моя любимая, не была Смертью. Она была Жизнью.

И она уходила от меня.

Затухали нейроны, путались и отваливались нано-элементы, рассыпалась вся схема сборки. Я видел вечерний туман над бретонским летним лугом, бегущую ко мне девочку: я ловлю ее на лету и целую в висок и мы вместе, вместе бежим домой. В наш старый дом с колодцем-журавлем в зарослях чубушника…