В этом году друзья отправились в поход в Черноречье раньше обычного. Зима засиделась у Весны в гостях допоздна, рассказывая долгие томные истории. Каждый день шёл обильный снегопад. Крым впервые видел столько снега. Дети болели, школы закрывались, дети шли на поправку и бежали сломя голову на каток и так по кругу.

Наконец, в середине апреля весна спохватилась, выпроводила Зиму, и разом растопила лёд, снег, высушила дороги и парки, отмыла небо от серых облаков и выпустила на волю игривые лучи солнца. Лужайки нарядились в цветочные платья. Люди сбросили тяжелые зимние пальто и разгуливали кто в чём. Куртки, кофточки, платья и шорты. Лёгкие вдохнули свежий теплый воздух. Друзья ждали, когда земля прогреется, держали наготове собранные рюкзаки и то и дело поглядывали на уличный градусник.

Сквозь сон Оля почувствовала, как припекло её правую щеку. Девушка открыла глаза и взглянула на подоконник. Политый вечером цветок опустил сморщенные лепестки. «Неужели?» - промелькнуло в голове Оли. Она подошла к окну. Градусник показывал двадцать пять градусов тепла.

Не прошло и получаса, как Оля уже стояла возле дома своих друзей. Хрупкого телосложения девушка ловко скинула на землю тяжелый рюкзак, забралась на выступ кирпичного дома и постучала в окошко:

- Ксюха.

Взъерошенная после сна Ксюша выглянула из-за занавески и что-то пролепетала. Треугольное лицо, большие глаза и опущенный уголки губ придавали девушке загадочный вид всегда и, даже когда она была спросонья, чему Оля не переставала удивляться.

- Бежим!

- Куда бежим? Что, где-то пожар?

- Наконец-то потеплело. Пошли в поход.

Ксюша тотчас проснулась и побежала умываться. По пути в ванную она постучала в комнату брата и крикнула, чтобы он просыпался. Вскоре полные сил и энтузиазма брат и сестра стояли на пороге.

Ялтинское шоссе вело в сосновый лес на горах. Ребята шли, шутили и предвкушали, как плюхнутся с разбега в ледяную реку, застучат зубы и тело покроется мурашками от восторга. Затем свернули на дорогу села Терновки, за которым и располагался заповедник.

- Ребят, давайте Ваню позовём с собой. Как он переехал с Кадыковки, так мы с ним больше и не гуляли, - предложил Оля.

- Точно. Ты права, - согласился Гоша.

- Да было бы неплохо: палатки взяли в поход, соль тоже, а хорошего гитариста у нас нет.

Друзья подошли к домику на окраине села. Вдоль забора густо разрослась ежевика, которая едва прикрывала окна с облупившейся краской. Гоша постучался в дом. Калитка отворилась, и ребят встретила добродушная тётя Надя, жестом приглашая к себе на веранду:

- Ох, как хорошо, что вы пришли, - засуетилась женщина, расставляя угощения на стол, - давно я вас не видела. Кушать будете?

- Нет, спасибо. Мы недавно поели, - сказала Оля.

- Ванька наш, совсем от рук отбился. Как каникулы начались, так совсем караул. Вчера крапивой его надрала за проделки.

- Да? Что он сделал? – спросила Ксюша.

- Нда, - тётя махнула рукой, - тянет его в плохую компанию. Как и его маму. Сам-то мальчишка хороший, глаза чистые, добрые… Может, хоть чай попьёте?

Ваня услышал голоса старых друзей, отложил гитару и выбежал на кухню:

- Ущипните меня! Вы, правда, ко мне пришли? Как вас сюда занесло?

Ванька широко развёл руками, ребята дружно навалились толпой и крепко обнялись. Тётя Надя стояла в сторонке, и искренне радовалась за племянника.

- А что у вас за рюкзаки с собой? Уезжаете в лагерь?

- Нет, мы в поход, пойдешь с нами? - спросила Оля.

- С удовольствием. Если меня тётя отпустит.

Тётя Надя одобрительно кивнула:

- За него мне спокойно, когда вы рядом с ним. А куда идёте? На пляж?

- В Черноречье.

С лица Вани сползла улыбка, и он отвёл взгляд:

- Нет. Я не пойду.

Ребята, недоумевая, переглянулись и стали уговаривать друга пойти с ними: давно не виделись, и до леса рукой подать, погода хорошая и надо ловить момент. И Ваня согласился. Он не хотел, чтобы ребята на него обиделись. Ваня старался скрыть свою тревогу, и начал расспрашивать ребят об учёбе.

Друзья обошли горный хребет и извилистой тропой направились к своему обустроенному местечку. Оно находилось в самом отдаленном уголке леса, так что пока ребята до него шли, успели заметить, что кроме них в Черноречье никого больше не было. Казалось, Ваня был счастлив: он шёл вместе с друзьями детства, и старые места оживали в памяти. Он с радостью принимал воспоминания, кроме одного, ужасного - его он гнал прочь.

Вдалеке шумел водопад. Длинные ветви серебристой ивы, словно занавеси, отделяли одну тропу от другой. Деревья, гордо выпятив толстые стволы, раскинули ветки над рекой. Седой можжевельник напоминал сердитого великана. Огромные серые камни возле скалы, как лысые головы троллей, стыдливо прикрылись шевелюрой изумрудного мха. В воздухе висела духота.

Ребята расставили палатки, и каждый занялся своим делом. Ваня и Гоша натаскали дрова и принялись разводить огонь. Оля и Ксюша, копошились на импровизированной кухне из брёвен и досок: нарезали салаты, делали бутерброды с огурцами и шпротами.

После обеда ребята пошли купаться в Черной речке. Все, кроме Вани, плавали, ныряли с тарзанки и дурачились. А Ваня  сидел на берегу, обняв руками колени. Он любовался Олей, её белокурыми волосами, ему нравилось, что она фонтанировала идеями и звонко смеялась. Временами он чувствовал себя неловко, когда она ловила его взгляд на себе, заставляя его робеть.

- Пошли купаться! Что грустишь? – сказала Оля, проплывая возле берега.

- Да нет, ничего.

- Ладно тебе, - подмигнула Ксюша, - Зато будет, что внукам рассказать. Пошли.

- Нет, я не хочу.

Вдруг сзади девушек стало вырастать что-то мохнатое, зелёное, покрытое тиной.

- Оля, Ксюша, только не оборачивайтесь.

- Что такое?

- Плывите сюда.

Раздался всплеск и грозный рёв. Девочки завизжали и поплыли к берегу.

- Аррр, берегитесь, чужаки, а то утащу вас в царство лесное.

- Гоша! – крикнул Ваня, - прекрати. Это совсем не смешно.

Гоша стоял у берега, на нём как на мокрой кошке повисли водоросли, а руки держали рогатые ветки.

- Я пошутить хотел. Вы что серьезно, верите в нечисть, в такую ерунду?

- Ещё чего! – встряла Ксюша, - зато я точно верю, что сестра имеет полное право отомстить брату за такие проделки.

Девушка схватила надувной мяч у бревна и бросила в брата, тот по-театральному зажмурился, схватился за сердце и упал, как рыцарь Камелота.

День пролетел быстро, а вот ночь в этих краях имела особенность длиться долго. Стемнело. Луна, как дырка в закрытой коробке, проливала свет на Черноречье. Примостившись на брёвнышках, ребята грызли семечки. Ксюша подлила воды в котелок и поставила снова греться. Аромат лесного чая из груши, яблока и ромашки доносился по округе. Оля покрепче закуталась в махровое одеяло и разглядывала, как Ваня играет на гитаре. Тонкие пальцы нежно перебирали струны. Вдруг Ваня услышал, что кто-то тонким женским голосом ему подпевает, он посмотрел на Ксюшу и Олю. Они молчали. Ваня доиграл песню, но пение продолжилось. Друзья, как ни в чём не бывало, всё так же грызли семечки, ничего не подозревая. Необъяснимая сила потянула Ваню к реке, сначала он сопротивлялся ей и говорил себе, что ночью покидать лагерь неразумно, но затем звуки стали раздаваться всё громче, и намерение уйти окрепло и превратилось в твёрдое решение. Ваня вручил гитару Гоше:

- Мне нужно отойти. Я скоро приду.

- Да, давай. Осторожней там.

Включив фонарик, Ваня осветил всю местность. Никого не заметив, он спустился к реке. На том берегу, на дереве, что-то было. Стало тихо, затем вновь послышалось пение, Ваня пытался разобрать слова, но не мог понять, на каком языке поют. Однако мелодия была та же, что он сочинил несколько дней назад.

 

 

Солнечные блики играли на глади реки. Кудрявые каштановые волосы вились по плечам молодой Ларисы. Она в синем купальнике лежала на покрывале, загорала и листала журнал мод:

- Ваня, - ласково позвала она, сняв очки с белой оправой, - надень круг и далеко не заплывай.

Ваня посмотрел на маму, улыбнулся, напялил круг и вновь пошлёпал к берегу.
Ваня любил свою маму всем сердцем. Она была такая красивая, что когда он слушал сказки на ночь, ему казалось, будто мама соскользнула со страниц книги. Она была похожа на лесную колдунью. Зелёные глаза с огоньком, пышные каштановые волосы, лёгкие плавные движения рук. Та, что открывала ему огромный мир - от стреляющих огурцов возле дома до копья из ветки в лесу. Правда, у медали две стороны. Случались тёмные дни, и Ваня всерьез верил, что его мама, действительно, колдунья. Потому что во всех сказках они умели превращаться в красавиц, и, наоборот – в уродливых, страшных старух.

Лохматые клочья волос, бледное лицо, злые большие глаза встречали мальчика на пороге. Дрожащие мамины руки шарили по полкам в поисках зажигалки, затем поджигали сигарету, и искривленный рот выпускал едкий дым с запахом протухшей селёдки. Ваня  уходил в свою комнату и бил подушку маленькими кулачками. Он, как только мог, ненавидел своего отца, который пристрастил маму к алкоголю и который потом их бросил.

Однажды утром, когда Ваня уже был подростком, его мучило дурное предчувствие. Он всегда переживал за маму, когда она уходила с приятелями в Черноречье, но в этот раз всё было иначе.

- Мам, - сказал Ваня, посмотрев прямо в глаза, - пожалуйста, не ходи сегодня никуда.

Она погладила его по голове и, улыбаясь, сказала:

- Делай уроки, Вань. Мне нужно расслабиться. Вечером мы с тобой увидимся.

Но Ваня не увидел маму: ни вечером, ни на следующий день. Милиция не выявила состава преступления и предположила, что она утонула. Но в реке её так и не нашли.

После учёбы целыми днями напролёт Ваня ходил по берегам Черноречья, вспоминая, как мама у берега перелистывает журнал, а он с кругом плещется в воде. Мысль билась, как мотылек в банке: мама не могла просто так уйти, она обещала вернуться.

 

 

Очертания становились яснее. Глаза привыкли к темноте, и Ваня разглядел, что перед ним сидела русалка, с длинными пышными вьющимися волосами. Ваня онемел от догадки, кто был перед ним на самом деле.

- Вот мы и встретились, - улыбнулась она тонкими губами.

- Это ты?

- Да.

- Почему сейчас? Я так долго ждал тебя.

Она отвела взгляд в сторону, будто ожидая кого-то, и снова посмотрела на Ваню.

- Ваня, сынок мой…

Русалка замерцала и исчезла. Ваня заморгал, чтобы вглядеться ещё раз. Неужели, это ему привиделось? Затем он ощутил обжигающее прикосновение холодных рук, которые нежно и трепетно обнимали.

- Прости меня.

В этот момент он впервые после того злополучного дня почувствовал необыкновенное спокойствие и облегчение. Обиды и горечь покидали его, превращаясь в чёрных угрей и исчезая в течении реки. "Прощаю" прошелестело в каштановых волосах и отразилось светом на волнах и ветвях. "Про-щаю"...

Отрывки чужой жизни, как казалось теперь, проносились у него в голове. Кто-то очень похожий на него катится вниз. Он выпивает с "друзьями" до помутнения и зеленого цвета лица. Он прячет в прихожей, за картиной, спичечный коробок с травой. Он ссорится с тетёй-опекуном и уходит из дома. Потом, наутро тётя отсчитывает скомканные деньги и мелочь из сумки, чтобы только отпустили его из вытрезвителя.

- Я больше так не хочу, - сказал он.

- Обещаешь?

- Обещаю.

Ваня хотел спросить, почему она стала русалкой, почему не виделись раньше, когда он целыми вечерами бродил возле реки. Почему она пропала. Но это было не так важно, как сама встреча. Он ужасно боялся пошевелиться. Вдруг мама снова исчезнет?

- Меня отпустили. Ненадолго. Я ведь обещала с тобой встретиться. Теперь мне пора.

Она сняла с себя янтарный амулет и повесила Ване на шею:

- Пусть он будет оберегать тебя. Когда будет плохо, возьми его в руки, и печаль твоя отступит.
Холодные губы нежно поцеловали в щёку. Русалка исчезла.

Поленья догорали и осыпались в груду пепла. Гоша накидал веток, собранных рядом с кухней, и подлил бензин в костер.

- Вани нет уже целую вечность. Не знаю, что там могло случиться такого, - Гоша посмотрел на Олю и Ксюшу, - Давайте пойдем все вместе и проверим. Вас здесь я оставить не могу, так что придётся выходить втроем.

- Мы бы здесь и не остались.

Гоша взял палку и поджег её от костра. Последние угольки играли тенями троих, которые становились всё меньше и меньше, а затем совсем исчезли в лесу. Ребята обошли ближайшие места для стоянок, прошли в сторону водопада и в сторону пляжика – друга нигде не было.

- Куда же он пропал? – волновалась Оля.

- Успокойся, - сказала Ксюша, - Давайте ещё раз пройдемся у берега возле лагеря. Может, он уже возвращается.

Трое спустились по ступенькам к реке. Посередине реки стоял Ваня, запрокинув голову вверх. Ничего и никого больше, только свет луны струился на него.

Ребята стали изо всех сил звать друга.

- Ваня! Ваня! Ваня!

Мужская фигура отдалялась. Дно было неглубокое и течение спокойное, но в любой момент в этой реке мог обнаружиться ил или обрыв.

Ваня!

Он как будто оглох. Гоша ринулся за ним, прыгнув в воду. Когда он подплыл, всё лицо друга было завороженное, как будто Ваня был далеко не здесь. Гоша стал трясти широкие крепкие плечи и бить по щекам. Наконец, Ваня пришел в себя. Вернувшись в лагерь, девушки развели заново костер, а Гоша посадил друга отогреваться, закутав его в одеяло. Ваню знобило, зубы без устали стучали.

- Что это было? – спросила Оля.

- Ничего. Всё хорошо, - сказал он, покрепче вцепившись худыми пальцами в одеяло.

- Как это? Ты пропал. Нигде тебя не было, нашли посередине реки, и ты говоришь всё хорошо?

Ваня отхлебнул горячего чая и посмотрел вдаль:

- Я вам не рассказывал…. Хотел это сам пережить. Полгода назад умерла моя мама. Это она ко мне приходила. Она, - застрял ком в горле, и Ваня не смог договорить.

Ребята изумленно переглянулись.

- Не может быть, - сказал Гоша.

- Как она выглядела?

- Она стала русалкой. Бледно-голубое лицо и зеленый хвост с чешуей.

- Что она хотела? – взволновалась Ксюша, - Не обижайся, но я про русалок мало чего хорошего слышала…

- Она дала мне вот это, - Ваня снял с шеи янтарный амулет и показал его друзьям, - Чтобы оберегал меня.

Все замолчали, ожидая продолжение рассказа. Тишина повисла над лесом. Ни шороха, ни шелеста, ни дуновения ветра. Продолжения рассказа не последовало. Друзья чтобы отвлечься от неприятных мыслей, стали болтать о всякой ерунде, пока глаза не начали слипаться. Навалила усталость и только тогда собрались спать, перетащили карематы и одеяла в палатки и положили толстое бревно на костёр, чтобы тлел до утра.

Оля подошла к Ване и положила ему руку на плечо:

- Вань, пошли спать. Уже поздно.

Он обернулся:

- Да, пошли.

Вскоре все уснули, а Ваня лежал и смотрел в шершавый бок серой палатки. Ночь ускользала, а в ушах звучала колыбельная. Забрезжил рассвет. Лучи солнца лениво поползли по соснам и елям на вершинах горы.