Число Песка

Под ослепительно - голубым небом перекатывал свои дюны Великий Сплошной Песок. И было в нём столько песчинок, что и названия такому количеству люди не придумали. Потому что и звёзд на небе, коих мириады, было меньше, чем песчинок в этом  Песке.

Может быть, в далёком-далёком будущем, когда люди перестанут в труде добывать пропитание, все сказки будут рассказаны, а песни перепеты, заняться станет нечем, а ум людей обретёт причудливые завихрения … Может быть, тогда, какой-нибудь сумасшедший задастся целью пересчитать все частицы Песка. И увлечёт этим целый народ. Спустя несколько поколений самозабвенного пересчитывания, люди выдумают это число. Число Песка. И будет оно означать самое великое множество.  Множество множеств.

И хотя, в те времена, о которых мы ведём речь, числа этого ещё не было, хвост его уже терялся в бесконечности. Бесконечности не отличимых друг от друга мельчайших частиц. Не имеющих имён, не имеющих лиц. Одинаковых. На первый взгляд. Да и на второй — тоже.

И была среди множества других, точно такая же  — обычная. Песчинка. Пожалуй, отличалась она только одним необыкновенным свойством. Любила она размышлять о Небе. По наивности полагая, что сама она, как впрочем и всё остальное, взялось именно оттуда.

- А как же иначе? - рассуждала она. - По небу днём катится гигантская песчинища, а ночью там будто кто-то неосторожный рассыпает сияющие песчинки. Они так похожи на меня. И как же меня угораздило свалиться оттуда?

Такие предположения очень возмущали Великий Сплошной Песок.

- Как это - jттуда? - сердился Он. - Мать-Пустыня и Отец-Песок породили тебя! Как можешь ты в этом сомневаться, неблагодарная?! Какое небо! Никто из нас никогда не был там... И ты не была!

- Была... была...  была…  была... - повторяло неуёмное Эхо. То самое, которое за неосторожные высказывания изгнали в незаселённые территории. Но и здесь нашло Эхо себе применение. И вот уже миллионы песчинок шуршали и перетирали его слова.

К счастью для Эхо, доносить на его крамолу тут было некому. Единственный, кто изредка бывал в этих краях — древний как сама Земля Ветер.

Время над ним было не властно - родился он прежде начала времён. И никто ему не был указом - появился он раньше первых правителей. И ничто ему не было домом — был он создан задолго до того, как звери научились устраивать себе логова, птицы — вить гнёзда, а люди — строить дома. Может быть, оттого и был он нелюдим, что появился на планете, когда первых людей ещё не было. И, вероятно, потому вы никогда не столкнулись бы с ним ни в одном из городов, где сифонит из каждой подворотни. Не-ет, наш Ветер не состоял даже в самом дальнем родстве с крепостными сквозняками, рождёнными суетой и беготнёй всякой живности, включая людей.

Ветер был совершенно иного рода. Это был самый настоящий Дикий Вольный Ветер. Он не был рождён от действий. Он просто был. Всегда. Столько, сколько существовало Небо. Может быть, это сам Дух Воздуха одевал на себя его космы.

Ветер всегда находился в пути. Он нигде не задерживался.  Разве что, совсем ненадолго. Да, иногда даже ему надо было отдохнуть.

И вот, в одну из таких минут, когда усталый Ветер свернулся в тени самой большой дюны пустыни, прикрыл глаза, глубоко вздохнул и приготовился погрузиться в короткий, но такой желанный сон...

Чей-то пристальный взгляд оцарапал его как стеклянная крошка.

Открыл ветер один глаз — нет никого вокруг. Приоткрыл другой — никого.

- Кто на меня смотрит, отзовись! - произнёс Ветер.

- Это я - последовал ответ.

- Кто «я»?

- Я — Песчинка.

- Песчинка? Хм. Чем докажешь? — парировал рассерженный Ветер.

- То есть как это, чем? Ты что, слепой? Посмотри на меня, кто же я, если не Песчинка?  Самая настоящая, самая обычная песчинка.

- С таким же успехом ты можешь быть и самой настоящей, самой обычной пылью, занесённой сюда с другой планеты. А может, даже из другой галактики. Так много времени назад, что уже и не помнишь этого.

- Но Песок сказал.... - начала было она.

- Кто сказал? - перебил Ветер.

-Песок. Великий Сплошной Песок.

- Интересно, как это То - Чего - Нет, мог что-то сказать? — Ветер всё ещё был не в духе.

- То есть как это «нет»?

- Так это, «нет». Нет никакого Песка. Есть только бесконечное количество мелких частиц, незнамо откуда занесённых, собравшихся в одном месте в одно время.

- Почему же я слышу его голос?

- Ну, знаешь, «голоса» надо лечить, а не слушать — ворчал Ветер.

-Но ведь я же его вижу, значит он есть!

-Закрой глаза.

- Зачем?

- Ну, закрой- закрой.

- Ну, закрыла. И что?

- Видишь Песок?

- Нет, не вижу, и что?

- Если не видишь, значит его нет.

- Ты меня запутал. Все знаю, что Он — есть! Безграничный и бесконечный.

- И не безграничный и не бесконечный. А очень даже ограниченный. И предел всего этого безобразия совсем не так далеко как ты можешь подумать.

-Как такое может быть?  Объясни мне!

- Не могу.

- Почему?

- Потому что это невозможно объяснить. Это можно только увидеть. Своими глазами.

- Почему же я этого не вижу?

- Потому что кругозор у тебя ограничен. Горизонт твой в двух метрах от тебя, как ни вертись.

С этими словами Ветер, уже уяснивший, что поспать ему при таком соседстве, не удастся, приподнялся. А беспечная Песчинка (или Космическая Пылинка?), не теряя времени, тут же забралась в его седую длинную бороду. Оторвался Ветер от Земли и стал возноситься всё выше и выше. И чужие шепотки, что всю жизнь окружали Песчинку, с каждым новым виражом становились всё дальше, пока и вовсе не стихли.

Долго летал Ветер под облаками и над облаками и среди облаков. Многое успела увидеть Песчинка: и горы и реки и лоскутные поля. И вот наступил день, когда вдохнула она солёный влажный воздух Океана.

Тут уж Песчинка, увидав такое количество воды (а воду она прежде видела только однажды в своей жизни, когда в пустынное небо забрело самое глупое грозовое облако), не удержалась в патлах Ветра, сорвалась и стремглав полетела пучину. И вот уже много, много, и ещё больше воды над нею. Как будто и не бывало Песчинки.

Проплывали мимо неё невиданные создания, большие и мелкие. И оставалось уже совсем чуть-чуть, чтобы улечься на самое дно, и слиться с таким же бесконечным множеством песчинок, как и в оставленной ею пустыне.

Но на дне мелкого залива, куда упала Песчинка (простодушно полагая, что это самый центр Океана) жила большушая древняя Устрица. Она была едва моложе самой Воды. Когда-то много миллионов лет назад,  слыла она самой обычной ракушкой среди огромного количества себе подобных. Пожалуй, отличалась она только одним необыкновенным свойством.  Она  была влюблена. В само Существование.

И вот, прошло уже не одно тысячелетие, да и не десяток даже, как все до единого её собратья превратились в меловые пласты, а она всё продолжала существовать. Странный реликт изрядных размеров. Уже и рада бы она завершить свой нескончаемый земной круг, да Жизнь сама не хотела её покидать. Так, что Смерть даже побаивалась смотреть в сторону этой древней раковины, которую переполняло бытие. Когда-то она - Смерть уже хотела прибрать эту долгожительницу, да только чем ближе  подплывала, тем больше жизни ей приходилось впитывать. Жизни, исходящей из этой раковины. И Смерть предпочла сделать вид, что этой нарушительницы вселенского уклада просто не существует.

Так и жила Устрица миллионы лет до того дня, когда прямо к ней в раковину спустилась сверху Песчинка.

Приютила она Песчинку.  Раковина её убаюкивала, напевая что-то на своём океаническом наречии, который знают только волны, в чьём языке нет ни единой согласной, зато гласных столько, сколько иные существа ни уловить, ни воспроизвести не в силах.

И снилось Песчинке, что окутывают её перламутровые облака, ловящие лучи света и навсегда замыкающие их в себе. Что растёт она, укутываясь то в солнечные одежды, то в лунный тюль. Изо дня в день, из ночи в ночь, из года в год, из столетия в столетие. Огромная просторная раковина сияла изнутри и её песни превращались в стихи, а стихи в сказки, а сказки в реальность, в которой жили песни,  которые превращались в стихи. И так- вечно.

В те времена заселяли тот край Прибрежане. Племя это уже не одно поколение промышляло рыбной ловлей, охотой на жемчуг и плетением украшений.  Жили они в тени полуразрушенного исполинского маяка, который не иначе как титаны возвели задолго до появления первых людей в этих краях.

И среди многих других женщин этого племени была одна, ничем не примечательная. Ни красавица ни уродливая, ни старая, ни молодая. Обычная. Пожалуй, отличалась она только одним необыкновенным свойством. Любила  разговаривать с Океаном. Повелось это с тех пор, когда она — ещё совсем юная и ловкая девушка, ныряла за жемчугом. Много лет прошло с тех пор, и давно уже была она замужем за рыбаком из той же деревни, много лет уже плела сети, смотрела за домом и растила детей. А привычка разговаривать с Океаном  осталась.

В тех местах бури бывали редко. А когда и случались, были короткими и лёгкими. Но ничто на Земле не обходится без исключений.

Однажды, и здесь разразился страшный шторм. Да такой, что и старожилы племени, пожалуй бы, не вспомнили ничего подобного.

В панике хватали люди своих детей и бежали прочь из прибрежной деревни. Соседи Женщины, в спешке собирая небогатые пожитки увидели, как направилась она к берегу. Бросились сердобольные рыбаки её останавливать, да куда там! Махнули рукой и побежали из деревни без неё. А Женщина побежала к Океану. Так уж случилось, что вся её семья была в этот час в открытых водах.

Ветер почти сносил Женщину с ног, волны окатывали всё чаще, чёрное небо, казалось опрокинутым котлом смолы, которую кто-то могучий выливает   в Океан. А бедная женщина всё силилась увидеть вдалеке идущий к берегу рыбацкий йол. Но сколько ни вглядывалась она вдаль — впустую. Небо и земля и вода - одно месиво. Вода хлещет с неба, вода бросается с воды, вода несётся с земли. Кипит Океан.

Поняла Женщина, что никогда больше не увидит своих мужчин. И взмолилась она к Океану:

- Верни мне мужа, верни мне сына, верни мне брата, верни отца! Всё равно тебе кого забирать! Так забери меня! Я уже и дочерью и сестрой и женой и матерью побывать успела, что мне оставлять на берегу? А если они не вернутся, то зачем мне быть? Забери меня вместо них!

И будто кто-то там, наполняющий каждую каплю Океана, живущий в каждом его создании, в каждом чудище и каждом камне, услышал её крик. А, может быть, это только показалось Женщине. Но ожесточение бури, как будто, стало чуть меньше.

Не найти объяснения стихии. Она сносит целые города, а маленький росток может оставить нетронутым. Утаскивает в пучину стоящих по колено в прибое, а из глубин своих иногда выбрасывает невредимыми. Не замечает гибели цивилизации и может прислушаться к плачу ребёнка. Нет в её действиях логики. А некоторые утверждают, что и смысла.

Прилагая все свои силы заходила Женщина всё дальше и дальше в чёрную воду, что швыряла её, поднимала и снова швыряла. И наконец, накрыла.

Да толь что за чудо: со дна океана будто свет исходит. Будто внизу и не мрак вовсе.  А звезда. Путеводная. Что бурей поднята со дна и  сама плывёт к ней. Всё ближе и ближе и ближе.

Не прошло и минуты как вынесло волной Женщину на берег. А в руках у неё — массивная древняя раковина. Из под сколотого бока которой лучился дивный, ни с чем не сравнимый, свет.

Вот и поди, разберись со стихией. То ли не принял Океан жертву Женщины. То ли, совсем наоборот.

Кинулась Женщина к старому маяку, который неизвестно кем, неизвестно когда и не известно для чего был построен - в краях этих прежде никогда никто в нём не нуждался. Забралась она на самый верх и открыла раковину.

В то же мгновенье волшебный свет, как будто долго-долго томившийся в раковине, побежал ручьями и каскадами по всем окрестностям. И чем больше он изливался из Жемчужины (а это был именно её свет!), тем больше его в ней становилось.

Жемчужный свет проникал сквозь тучи, срывающиеся с неба, сквозь вздымающиеся до небес стены воды, всё дальше и дальше, пока не нашёл в Океане рыбачье судёнышко.

И только свет коснулся мачты йола, будто кто-то всемогущий на мгновенье выключил бурю. И дети глубин, безумные и мрачные, ужасающие и прекрасные, и привязанный к мачте молодой рыбак, и яростно читающий вслух обрывки молитвы старик, и облепившие палубу осьминоги и прыгающие как будто с неба рыбы-каракатицы и прочие, прочие, прочие порождения Океана - все, как один, обратили к свету свои изумлённые лица, рожи и морды.

Будто само тяготение земное на миг перестало существовать. Огромные круглые капли зависли в воздухе, многометровые волны разорвались, падая куда-то в небо, твари водные и всё, что не было привязано, приподнялось  в невесомости. Хвост, вцепившейся в юного рыбака твари, потащил её вверх. Оглушающая тишина поглотила всё.

А свет Путеводной Жемчужины протягивал к кораблику всё больше и больше мягких нитей, обвивавших мачты как мерцающая паутинка. По которой все населяющие Океан создания скатывались в оседающие волны. И провожали удивлёнными взглядами уходящий вдаль корабль. Который шёл, затягиваемый светом, оставляя смыкающейся позади тьме всё то, о чём не пишут в книгах.

Вернулись рыбаки домой целые и невредимые. Может быть, без улова, зато с историей, которую не стыдно рассказать внукам. И они её, конечно, рассказывали, ибо прожили ещё много лет на этом побережье.

Давно уже нет той Женщины и её мужчин. Давно уже племя Прибрежан расселилось по всему миру. Да и сама память об этом племени стёрлась из воспоминаний потомков. А  маяк по - прежнему каждую ночь излучает прекрасный свет. Отводя беду от мореходов. Согревая  заблудившихся во мраке. Освещая путь.

Многие охотники за драгоценностями пытались завладеть Путеводной  Жемчужиной, но всё тщетно. Говорят даже, что и вовсе её не было, что это только легенда. Но будь ты обычный рыболов, беглый узник, добрый купец или просто искатель приключений, если ненастье заставало тебя на воде где-то в тех широтах, ты знаешь истину.

Что до Сплошного Песка, то и по сей день перекатывает он свои ленивые складки. И Дикий Вольный Ветер по-прежнему навещает его.

А вслед за Ветром идёт усталый оборванный странник.  Встречающий бесконечное число Жемчуга.


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 2. Оценка: 1,50 из 5)
Загрузка...