Буки стоял у крутого обрыва, взирая с высоты гор на распростёртые внизу леса и долины, пестрящие всеми оттенками весенних красок. Ветер вздымал его буйные космы, украшенные роскошными соколиными перьями, трепал чуть менее роскошное оперение стрел, покоящихся в колчане за его спиной. Буки знал – Оскаюпилла где-то там, бродит по лесам, скачет по лугам. Но как его найти? Мальчик поднял кусочек выделанной кожи, что трепыхался в его руке. На пергаменте был изображён величественный кабан: щетина вздыблена, клыки пронзают небеса, копыта роют землю. Перед кабаном, в просительном поклоне, сложились люди.

«Нужно лишь попросить и великий Оскаюпилла одарит тебя всем, что только пожелаешь. Ведь он, могучий божественный вепрь, великий Оскаюпилла – исполнитель желаний. Он всегда прислушается к просящему, если тот придёт к нему с чистыми намерениями». Так гласили легенды, что Буки слышал от старейшин его племени. И чьи же намерения более чисты, чем намерения Буки? Именно его желание достойно исполнения, ведь от него зависят жизни всех жителей его племени! Мальчик смял в кулаке пергамент и помчался вдоль обрыва.

Место для спуска он нашёл быстро. Конечно, склон был не таким уж и пологим, но Буки привык к трудностям. За его спиной лежали горы, что он преодолел в одиночку; реки, что он переплыл; болота, через которые переправился ради одной цели – загадать своё желание.

«Глупые старейшины! – говорил про себя Буки. – Ничего не понимают! Не хотели меня пускать! А я всё преодолел! Скоро я найду Оскаюпиллу и загадаю своё желание. Посмотрим, что они скажут тогда!»

Буки вообще любил поговорить с самим собой и частенько от этого страдал. Его башмак зацепился за камень, так не к месту торчавший из крошева, составлявшего склон, и Буки кубарем покатился вниз, проклиная всё на свете. К счастью, спуск уже подходил к концу и заканчивался густыми зарослями кустарника. «Не пуховая перина, конечно, но лучше колючий куст, чем дерево». Так утешал себя Буки каждый раз, попадая в передрягу из-за своей рассеянности.

- Эх, снова сломал, - огорчился Буки, выдергивая ветки из шевелюры и глядя на переломанное древко лука под ногами. Лук чаще всего принимал на себя удар, когда мальчик решал задуматься, спускаясь по склону, карабкаясь на дерево, или прыгая по кочкам. Буки имел уже солидный опыт в изготовлении луков. Нужно было лишь найти подходящее дерево. Буки огляделся.

Лес не был похож ни на один из лесов, которые видел Буки. А Буки повидал их немало. Среди самых обыкновенных деревьев, вроде дубов и тисов, вклинились совершенно неизвестные растения, самых разнообразных форм и красок. Они росли отовсюду, превращая лес в царство красочных фантазий.

- Красота-то какая, - восхищенно проговорил Буки, но тут же в голову прокрались тревожные мысли. – Что же за звери здесь могут обитать, среди этих сказочных растений.

Не успел он закончить мысль, как его острое зрение уловило черную тушку, мелькнувшую среди ветвей. Он пригляделся внимательнее, но ничего не увидел, помимо совершенно причудливой формы и расцветки листвы – должно быть зверь сбежал, завидев мальчика.

- Лучше уж быть здесь поосторожнее, - подметил Буки.

Восстановив свой лук, Буки отправился в путь. Шёл долго, но времени совсем не замечал – волшебный лес притягивал всё его внимание. Деревья росли свободно, не мешая друг другу, и только вверху смыкали свои роскошные кроны, заслоняя ими яркие краски весеннего неба. Буки не приходилось продираться сквозь надоедливый подлесок, как он это делал во всех лесах, встречавшихся ему на пути ранее. Он заворожённо осматривал диковинные растения, оглядывался, откликаясь на пение не известных ему птиц. Просто чудо, а не лес!

- Жаль, мама этого не видит, - внезапно погрустнев, сказал Буки.

- Жаль, этого не видят Ука и Шен, - добавил он, погрустнев ещё сильнее.

- Но ничего! – Буки взял себя в руки, его взгляд запылал. – Уку и Шен я ещё могу спасти! Нужно лишь добраться! Я непременно доберусь! Найду Оскаюпиллу, загадаю желание и тогда… А-а-а!

Из ближайших зарослей выскочила совершенно удивительная птица: громадная, почти с самого Буки ростом, на длинных мускулистых ногах, с яркими вздыбленными перьями. Сердце Буки, по своему обычаю, всецело погруженного в диалог с самим собой, ушло в пятки. От столь неожиданного события, он едва не плюхнулся на землю, по тому же обычаю сломав свой лук, но птица замерла, как вкопанная, и страх его отпустил. Птица смотрела на него своим огромным глазом, в котором отражались интерес и мудрость. Птица казалась разумной. Птица, замерев, смотрела на Буки, Буки, замерев, смотрел на птицу. Ветерок колыхал соколиные перья, венчавшие его шевелюру.

- Если бы ты была такой умной птицей, какой казалась, то бежала бы изо всех ног, вместо того чтобы стоять и смотреть на меня, - произнёс Буки траурную речь, бросая очередную косточку в огонь.

Солнечный свет ещё не совсем померк, но в лесу, под его густой разноцветной шапкой, было темно, как в пещере. Костёр мирно потрескивал, выцепляя из сумрака силуэт мальчика, сидящего на брёвнышке, играя бликами на красной коже его куртки. Наступала ночь.

Воздух густел и полнился звуками ночного леса. Буки, покончив с ужином, улёгся возле костра и уставился в небо, скрытое куполом листвы. Где-то там, в вышине, уже загорелась первая, самая яркая звезда – Добегор. Глаза мальчика блеснули влагой. В прорехах крон Буки отыскал знакомую звезду, потянул к ней руку и тихо запел:

Над пиками далёких гор,

Над древним лесом и полями,

Зажглась златая Добегор,

Наш мир сияньем одаряя.

Эту колыбельную пела когда-то засыпающему Буки мама. Слова были незатейливы – она сочинила их на ходу, стараясь усыпить раскапризничавшегося перед сном сына – но Буки запомнил их на всю жизнь. Эта песня была памятью о маме, которую он всегда мог унести с собой. Эта песня и его потрёпанная куртка, с которой он не расставался даже ночью. Продолжая напевать, Буки повёл указательным пальцем от Добегор на юг:

Ей вторя, засияла Эль,

Давая знать всем твоим братьям,

Что день окончен, и постель

Зовёт их в тёплые объятья.

На юге и впрямь загорелась новая звезда, едва различимая среди листвы. «Тёплая постель… Ах, как много я бы отдал за тёплую постель. – Подумал Буки, поёжившись при мысли о том, что костёр потухнет». Буки прикрыл глаза. Слезинка выкатилась из-под ресниц и сбежала по щеке.

Так засыпай и ты, дружок,

Мой маленький волчонок Буки.

А я спою тебе ещё

Про ласковый свет Танауки.

Буки взглянул в то место, где должна была зажечься Танауки, замыкая треугольник, но кроны в том месте смыкались так плотно, что не было видно и клочка неба. «Про ласковый свет Танауки, - подумал Буки и представил себе мягкое сияние звезды». Зачем ему какое-то дурацкое небо, если Танауки есть в его памяти? Буки лежал, подложив руки под голову, наслаждаясь воспоминаниями. Костерок трещал всё тише, ночные птицы ухали всё глуше, пока не затихли совсем.

Буки разбудил свет, бьющий прямо ему в глаза. Он поднялся, прикрывая глаза от назойливых лучей, пробивающихся через прорехи в тёмном куполе листвы. Луна, казалось, светила многократно ярче, чем обычно. Костёр догорал. Его света едва хватало, чтобы нащупать лук и колчан, что Буки и сделал, потому что проснулся он неспроста. Лес вокруг него полнился шорохами, странными шёпотами, хрустом веток. В вышине мелькнули две тёмные фигуры, будто бы обезьяны, скакавшие с ветки на ветку. Вот только водились ли в этом лесу обезьяны?

Буки выцепил наиболее тёмное пятно, облюбовавшее себе ствол одного из ближайших деревьев. Послышался тугой хлопок тетивы, свист разрывающих ночной воздух перьев, хруст древесной коры. Стрела угодила точно в цель, но не нанесла вреда. Чёрное пятно взметнулось вверх и скрылось в дрожащей листве. Буки наложил другую стрелу, но выстрелить не успел – его отвлёк новый поток света, дребезжащий за его спиной. Он обернулся молниеносно, натянув тетиву до упора. Свет исходил от светлячков. Целая колония малюток-фонариков роилась перед ним. Буки ослабил хват, заворожённый зрелищем. Светлячки, роясь, растянулись в линию, уходящую вдаль – в густые заросли кустарника. «Они указывают мне дорогу? – подумал Буки».

Вступить в новый диалог с самим собой ему помешал леденящий кровь вой, разлетевшийся между могучими стволами деревьев. Вой ужасного чудища, а может быть чудищ, оккупировавших верхние ярусы леса. Их не подпускал к буки свет костра? Проверять Буки не стал. Он бросился бежать, что есть мочи, по пути, указанному светлячками.

Рой фонариков петлял среди кустов, больно хлещущих мальчика корявыми ветками. Со всех сторон доносился страшный вой, преследовавших мальчика чудищ. Словно призраки, неслись они над его головой, осыпая Буки листьями и мелкими веточками. И вот, когда Буки уже совсем выбился из сил, впереди показалась поляна, ярко освещённая звёздным светом. Колонны светлячков сплелись в её центре в ярко пылающее подобии водоворота. До спасения оставались считанные секунды.

Завидев поляну, призраки зашлись чудовищным воем, пронзившим Буки, словно ледяной стрелой, от макушки до самых пяток, и бросились в атаку. Мальчик почуял беду и, собрав последние силы, рванулся к свету. Тени едва не схватили беглеца, когда тот вылетел на поляну и кубарем покатился к её центру, но что-то им помешало. Яркая вспышка – будто звезда зажглась прямо посреди леса, преграждая им дорогу. Издав жалобный вопль, чудища отступили.

Буки очнулся посреди поляны, с полным ртом травы, вперемешку со старой доброй землицей. В стороне он заметил лук, переломанный пополам, а над его головой, источая мягкий и тёплый свет, кружились в хороводе светлячки. Мальчик встал, растерянно отряхивая одежду и озираясь по сторонам. Светлячки сбились в плотную тучку, закружились быстрее, тучку пронзило копьё света и зажгло звёздным огнём. Вся поляна засияла, испепеляя всяческую тень, но свет не слепил, а напротив, успокаивал и исцелял. В сияющем облаке проявились человеческие черты – черты женщины. Буки разглядел её ласковую улыбку. Разглядел и узнал.

- Мама! – закричал он, захлёбываясь счастьем и слезами, так некстати застлавшими глаза. – Мама, это ты!

Но женщина не ответила. Она долго смотрела на него, застывшего в безмолвии, не сумевшего вымолвить больше ни слова, потом ещё раз улыбнулась своей доброй материнской улыбкой и, указав рукой за спину Буки, исчезла. Растаяла в звёздном свете, будто её там никогда и не было. Буки стоял, не в силах утереть слёзы, скатывающиеся потоком по его щекам на красную кожу куртки. Стоял и не верил своим глазам. В заливающемся рассветными красками небе догорали три самых ярких звезды: Добегор, Эль и Танауки.

«Она куда-то указала!» – мысль звоном колокола раздалась в голове Буки. Он развернулся молниеносно. В разгоравшемся утреннем свете догорали тусклые фонарики светлячков, растянувшихся в новую шеренгу. Буки помчался в указанном ими направлении, забыв и свой сломанный лук, и рассыпанные по лужайке стрелы, думая лишь о том, чтобы успеть пройти по указанной тропинке до того, как светлячки погаснут и разлетятся.

«Это была мама! Я точно знаю! – думал Буки набегу. – Это была она! Она помогает мне найти Оскаюпиллу. Помогает спасти братьев и деревню. Но как она появилась здесь? Почему только сейчас? Может быть всё дело в этом сказочном лесу?»

Буки зацепился за корень и покатился кувырком, сминая лопухи, преградившие ему дорогу. Остановили его лишь гибкие ветви молодого подлеска, сплетенные в упругую стену. Буки бессильно раскинул руки и ноги – вставать совсем не хотелось. Тем более, что светлячков уже и след простыл. Он заметил это лишь в тот момент, когда проклятый корень вырвал его из мечтаний и отправил в полёт с не самой мягкой посадкой, какую ему доводилось осуществлять. Только сейчас Буки вспомнил про лук, ощутил всю тяжесть последствий бешеного ночного забега. На глаза снова навернулись слёзы.

- Хватит! – прокричал он в небо, скрытое за сплошной зелёной стеной, и слёзы хлынули ручьём. – Довольно! С меня довольно!

- Держись, сынок, - раздался в его голове ласковый и нежный голос мамы. – Я с тобой. Я всегда буду с тобой, мой маленький волчонок.

- Я так устал, мама, - захлёбываясь слезами, выдавил Буки. – как мне идти дальше? У меня нет сил.

- Я помогу тебе, осталось совсем немного.

Буки ощутил тёплое прикосновение маминых рук, совсем как в детстве. Он собрал все силы, что у него остались и встал.

- Я знаю, если я сдамся, то никто не сможет остановить болезнь. Мои братья заболеют, и я потеряю их, как потерял тебя. Я не подведу деревню!

Вытирая слёзы, Буки продрался через подлесок и вышел на новую поляну. Отовсюду её окружали сплошные заросли невиданных растений. Широкие их листья разноцветными скалами вздымались над землёй, а с верхушек стеблей свисали многочисленные грозди, богато усеянные продолговатыми плодами. Буки услышал странное урчание, не сразу догадавшись, что оно доносится из его живота.

- Интересно, не ядовитые ли они, - пробормотал Буки, вытирая ладошками раскрасневшееся лицо. В глубине души он знал, что попробует их независимо от предположений. Охотиться в этом лесу было слишком рискованным занятием, особенно теперь – когда лук и стрелы утеряны. Буки зашагал к ближайшей грозди, тяжело склонившейся к земле.

Вдруг, земля затряслась, заставив Буки остановиться посреди поляны. Всё вокруг заходило ходуном, громадные листья растений, к которым направлялся мальчик, словно ветром сдуло, а из бреши, открывшейся на их месте, тараном влетела на поляну гигантская горилла. Остановившись перед мальчиком, зверь встал на ноги и издал такой оглушительный рёв, что едва не снёс того с ног. Отовсюду раздались крики и хлопки крыльев разлетающихся птиц. И тут на оцепеневшего Буки нахлынул прилив совершенно абсурдного геройства. Он не попятился и не бросился бежать, а наоборот, вытянул руки в медвежьей стойке, собрал всю обиду, скопившуюся у него за время путешествия, и выплеснул её в самом страшном рыке, какой мог издать.

- А-р-р-р, - раздался его жалкий боевой клич, едва не заглушаемый похожим звуком, доносившимся из желудка. Буки застыл в медвежьей стойке, ожидая чего угодно, но только не того, что произошло. Морда гориллы вытянулась, оскал пропал, глаза округлились.

- Ха! – раздался её громогласный рёв, - ха-ха-ха!

Горилла скорчилась, схватилась за живот и захохотала. Листва от этого хохота едва держалась на ветвях. Буки так и застыл с вытянутыми к небу руками, недоуменно глядя на корчащуюся в приступе смеха гориллу.

- Что ж, насмешил ты меня, клопишка, - с трудом удержавшись от очередного приступа, сказала горилла. – Знать ты и впрямь силён. А что же ты здесь делаешь, на моей поляне? И как тебя зовут?

- Б-б-буки… - пробормотал мальчик, всё ещё не веря тому, что увидел.

- А меня зовут Бумбака! – вытянувшись в полный рост, проревел исполин. – Я – Король Горилл! А теперь, когда мы знакомы, потрудись мне объяснить, что же ты забыл на моей поляне.

- Я ищу Оскаюпиллу – божественного вепря! – собравшись, заявил Буки.

- Ха! И зачем же ты его ищешь? Считаешь, что твоё желание достойно исполнения?

- Да! – заносчиво завопил Буки.

- И чего же ты хочешь пожелать? – поинтересовался Король Горилл.

- А тебе какое дело? – осознав, что Бумбака не собирается причинять ему зла, Буки почувствовал себя уж слишком самоуверенно. Однако горилла жила на этом свете долго и была мудра, как сам мир. Её не задевал заносчивый тон мальчишки.

- Давай договоримся, малыш. Ты расскажешь мне о желании, которое хочешь загадать, а я позволю тебе вдоволь наесться вкуснейшими ягодами с этой поляны.

Буки задумался. Ему очень хотелось есть. Что плохого может случиться, если он расскажет о своей цели? Мальчик кивнул.

- Я пришёл из деревни, которая находится далеко за горами, - начал Буки. – я жил там с мамой и моими братьями: Укой и Шеном. Мы честно трудились: мама шила для наших соплеменников одежду из шкур, что приносили нам охотники, я и Ука работали в полях, Шен помогал знахарю. То и дело бегал за лечебными травами в лес. Я думал наш знахарь – старый Дукка – может справиться с любым недугом. Но это оказалось не так. Пришла страшная болезнь, от которой нет спасения, и Дукка погиб первым. А следом за ним заболела мама. Мы делали всё, что могли: испробовали все травы, все лекарства – ничего не помогало. Люди в нашем племени отчаялись, сложили руки и стали ждать смерти. Но я не такой трус, как они! А потому я здесь. И вот моё желание – я хочу попросить Оскаюпиллу отогнать болезнь от нашего племени и вернуть к жизни тех, кого она забрала.

Буки печально опустил глаза, но слёз не уронил. Король Горилл, всё это время внимательно слушавший мальчика, протянул ему гроздь разноцветных плодов, сорванных с куста.

- Твоё желание и впрямь благородно, а намерения чисты, мальчик, - вперив в Буки свой проницательный взгляд, сказал Бумбака. – Но даже самые чистые намерения на свете не дадут тебе права на два желания.

- Но как же? – испугался Буки. – Всего одно?

- Воистину, тяжёлый выбор тебе предстоит, - скорбно заявил Король Горилл. – Но я помогу тебе, чем смогу. Я отведу тебя к Оскаюпилле.

Столь радостная весть нисколько не обрадовала Буки. Он целиком ушёл в себя – желание спасти деревню боролось там, в его душе, с желанием вновь увидеть маму. Он не отвлёкся от этой борьбы даже тогда, когда Король Горилл сгрёб его и понёс в неизвестном направлении.

Буки не знал, как много прошло времени с того момента. Однако, когда голос Бумбаки вернул его в этот мир, Буки обнаружил себя на берегу небольшого озера. Берега озерца поросли камышом, среди которого вальяжно прохаживались белоснежные цапли. Вода была чистейшей – даже сидя на берегу Буки видел жирных карпов, сновавших туда-сюда, словно челноки.

- Мы пришли, - раздался голос Короля Горилл.

- Куда пришли? Я никого здесь не вижу.

- Он там, - Бумбака указал огромным мясистым пальцем в центр озера.

- В озере?

Бумбака кивнул.

- На дне этого озера ты найдёшь проход в его мир. Взгляни, - с этими словами, Король Горилл поднял мальчика над головой и тот увидел пятнышко света, дребезжащее глубоко под водой.

- Мне нужно туда заплыть? А что, если я не смогу?

- Это последнее твоё испытание на пути к заветной цели. К сожалению, я не могу помочь тебе. Я и сам не умею плавать.

Мальчик промолчал и отвернулся к озеру, уставившись на водную гладь.

- Что ж, здесь мы и расстанемся, - сказал Бумбака. – Я желаю тебе счастья и удачи, человечек. Пусть твоё желание исполнится. Я верю в тебя. Прощай.

Бумбака оставил гроздь фруктов, принесенную с поляны, и двинулся в сторону леса.

- Прощай! – крикнул Буки вслед чёрной горе, скрывающейся среди деревьев. – Спасибо тебе, Бумбака!

Вскоре, Бумбака совсем пропал из виду, и Буки остался один. Он сжевал пару фруктов, поспал, сделал всё, что пришло ему в голову, лишь бы отсрочить этот заплыв. Глубина озера пугала его. А что его ждёт на дне? Решиться Буки помог закат. С закатом приближались чудища, едва не настигшие его прошлой ночью. Испытывать судьбу ещё раз он не хотел. Буки подошёл к воде и замер. Ему не хотелось этого делать, но сознание подсказывало, что в куртке он точно не доплывёт до дна. Буки расшнуровал куртку, снял её и, бережно сложив, оставил на берегу.

- Прости, мама, но я должен её оставить. Прости меня и за мой выбор, но ты бы не хотела, чтобы я поступил по-другому, я знаю.

Бросив последний взгляд на небо, Буки нырнул.

Вода была прохладной и чем глубже он заплывал, тем холоднее она становилась. Виной всему были ключи, бьющие на дне озера. Буки грёб изо всех сил, которые таяли с каждым новым гребком. Пятно становилось ближе, но всё ещё было далеко. Страх схватил Буки за горло. Что если ему не хватит воздуха? Поддавшись панике, он едва не вдохнул.

- Давай, Буки, ты сможешь! – раздался задорный голос Уки – его брата.

- Я верю в тебя! Греби, братец! – поддержал его Шен.

- Плыви, малыш, я с тобой, - прозвучал успокаивающий голос мамы.

Буки увидел перед собой яркое пятно и осознал, что всё это время грёб, что есть мочи. Но это было не просто пятно, а солнечный свет, пробивавшийся через поверхность воды. Это пятно было не дном, не подводной пещерой – оно было поверхностью. Буки посмотрел вниз – туда, откуда приплыл – там, вдалеке, дребезжало размытое пятно света. И тут он вспомнил, что воздуха совсем не осталось. Изо всех сил, он рванулся ещё раз и вынырнул.

Место, в котором он очутился, было ещё более сказочным, но в то же время, сохраняло и знакомые ему черты. Это был тот же пруд, та же опушка леса, пестрящая оттенками всех цветов разом. Вот только на этот раз над лесом возвышался дуб. И дуб это был не простой: кроной своей он пронзал облака, а корни его тянулись через весь лес, оплетая всё, что встречалось на их пути.

- Он там, - пробормотал Буки, выбираясь на берег и не отрывая взгляда от могучего дуба. – Я знаю, он там.

С обратной стороны озера наступал вечер, однако, здесь солнце было в зените. Оно грело и ласкало озябшего мальчика. А когда Буки вошёл в лес, он заметил, что купол листвы совсем не мешает солнцу освещать его путь. Всё здесь выглядело таким добрым и приветливым. Буки, заворожённо озираясь, брёл по лесу, слушая пение птиц, звучавшее здесь совершенно иначе, пока не вышел на опушку, где и увидел его – великого божественного вепря.

Оскаюпилла гулял у подножия великого дуба. Словно золотую ниву, колыхал ветерок его шерсть. Величественные его клыки сияли снежной белизной. Его огненный взор пронзил мальчика, будто стрелой. Аккуратно ступая, мальчик пошёл навстречу кабану. Каждый шаг давался ему всё тяжелее, он не верил в то, что это происходит на самом деле. Впереди, у вздымающихся из-под земли могучих корней, замер гигантский вепрь. Оскаюпилла глядел на него пронзительным взглядом, выжигая всякое желание продолжать путь. Но Буки продолжал. Словно грузный мешок, прижимал его к земле взгляд кабана, принуждал развернуться и уйти, но в голове Буки снова раздались голоса родных. Буки, из последних сил, протащился ещё несколько шагов и свалился на колени, едва ли не без чувств.

- Хорошо. – Раздался голос в его голове. Голос, не похожий ни на один из голосов, что слышал он ранее. Будто бы десятки голосов, смешанных вместе. – Теперь я вижу, что твоё желание и впрямь достойно исполнения.

Буки поднял голову, пытаясь вымолвить хоть слово, но не смог.

- Не говори, я знаю, чего ты хочешь. В твоей душе борются сразу несколько главных желаний, но я исполню главнейшее.

Кабан подошёл к Буки, рванул копытом землю. На дне воронки лежал один-единственный жёлудь.

- Бери его, посади в своей деревне, а когда он прорастёт – болезнь отступит.

Буки припал к воронке и зачерпнул жёлудь вместе с землёй. На это потребовались все его силы – в глазах потемнело и мир перестал существовать.

Когда он пришёл в себя, вокруг стояла тишина. Он открыл глаза и, с удивлением, обнаружил, что лежит в своей постели. Буки привстал и осмотрелся. Бревенчатый сруб остался таким же, каким он его и запомнил – это точно был родной дом. В углу трещала глиняная печка, закопчённый короб был закрыт задвижкой – кто-то готовил еду. Буки расплылся было в блаженной улыбке, но вспомнил про жёлудь и охнул – в его руке была лишь пригоршня грязи. Не успел Буки схватиться за голову, как с улицы послышался радостный и удивлённый крик:

- Буки! Эй, Буки! – в распахнутую дверь влетел Шен. – Скорее во двор!

С этим словами, он выволок брата из постели и потащил за руку к двери, Буки не сопротивлялся. Солнечный свет ударил в глаза, но Буки разглядел небольшую горстку людей, столпившихся на деревенской площади. Они что-то живо обсуждали.

- Когда мы нашли тебя, ты дал нам жёлудь и что-то бормотал о том, что его нужно посадить, помнишь? – торопливо вещал Шен, волоча брата через двор. – я такого никогда не видел, клянусь!

- Помедленнее, Шен, мне тяжело бежать, - пробормотал Буки. – Я ничего такого не помню. Как вы вообще нашли меня?

- Мы с Укой ходили на рыбалку к Оленьему озеру, там и нашли тебя – прямо на берегу лежал. Вчера дело было. – Тарахтел Шен, на бегу. – Мы думали ты погиб, заблудившись где-то. Все окрестные леса прочесали. Ты ведь расскажешь где был? Но это потом, а сейчас, смотри!

Шен растолкал зевак и вывел брата прямо в центр столпотворения. Буки оглядел удивлённые лица. Для них появление живого и здорового Буки было не менее удивительным зрелищем, что то, зачем они собрались. Буки неловко помахал всем рукой, его встретили удивлённым, но радостным приветствием, и только тогда Буки увидел предмет их изначального интереса. Под своими ногами мальчик заметил дубок, тянущийся зелёными веточками к солнцу.

- Это твой жёлудь! – пояснил Шен. – Мы его вчера посадили, как ты просил, хоть и говоришь, что не помнишь такого. Он вырос за ночь! Что же это за дуб такой?

- Этот дуб – наше спасение, - улыбаясь, ответил Буки. – Я нашёл Оскаюпиллу и загадал желание. Теперь болезнь будет нам не страшна!

Жители недоверчиво забормотали, но уверенность Буки вселяла надежду в их сердца. Вскоре, они познают чудотворную силу великого дуба, а пока…

Лёгкий ветерок посвистывал в роскошных соколиных перьях, венчавших не менее роскошную шевелюру Буки, вздымал чуть менее роскошные космы жителей деревни, развеивал следы страшной болезни, терзавшей деревню многие месяцы.