Охотник на богов

Ночью мощный ливень прошелся своей тяжелой поступью по этим землям, длинными противными каплями забираясь в расщелины гор. Следом пришли легкая морось и промозглый ветер, которому суждено наполниться запахом свежескошенных трав.

Стражник, которому выпало сегодня стоять в карауле, весь продрог и ежеминутно поглядывал на часы, установленные на главной башне городской ратуши, считая время до окончания смены. В караульной будке его ждал сытный обед и кружка скверного разбавленного водой эля, но сейчас воин был рад даже этому. Проверка подорожных грамот в такую погоду обеспечивала настроение ниже среднего. Сделанные на скорую руку бумажки, которые показывали пахари и сеятели, мокли под дождем, сильный порыв ветра так и норовил оторвать верхнюю часть. Одна с ними морока. Очередное нововведение Сената. Мало того, что стоили они для крестьян довольно дорого (а приобретать их нужно было за свой счет!), так еще и делались на бумаге плохого качества. Теперь каждый страж обязан проверить наличие грамоты и убедиться, что крестьянам дано разрешение от барона торговать в этом городе, а у чужеземцев стоит штамп пограничного контроля. Обстановку усугубляло то, что близился большой праздник – День Посева, поэтому в город стекался народ со всех близлежащих деревень, набиваясь в таверны, кабаки, постоялые дворы, расходясь по родне и знакомым, изрядно при этом выпивая и буйствуя, от чего и длительность смен, и количество караульных увеличилось.

Стражник осмотрел телегу и нехитрый скарб у очередной четы крестьян, собрав пошлину на две монеты больше, чем полагается, но не так зашивая цену для того, чтобы это считалось наглостью. Следом за ними шел какой-то бродяга в плаще с капюшоном, накинутым на голову. При движении полы плаща немного распахивались, показывая пояс с ножами, также четко вырисовывался эфес меча.

- Можно вашу подорожную?

- Один момент, – незнакомец откинул плащ, дотянулся до сумки и достал грамоту. Аккуратно сложенная, на хорошей бумаге. Стражник открыл её и начал читать. По мере продвижения взгляда по строчкам на лице проступало неподдельное удивление. Этот незнакомец оказался летописцем. Из числа тех людей, благодаря которым города, личности и события входили в историю. Все города относились к ним с почтением, предоставляя лучшее жилье и хорошую пищу. Такое обращение многим не пошло на пользу – родилось огромное количество гордецов, которые с помпой любили проводить время, забывая о своих обязанностях. Этот незнакомец никак не походил под описание сноба. Парню на вид было лет двадцать или двадцать пять, лицо его было на редкость добродушным, без шрамов и обрамлено легкой щетиной.

- Надеюсь с бумагами все в порядке? – спросил он и улыбнулся.

- Так точно, – и караульный чуть было не дернул рукой, чтобы отдать честь, но вовремя спохватился.

Незнакомец, видя в какое неловкое положение он поставил стражника, протянул руку и с легкой улыбкой проговорил:

- Тогда разрешите, я заберу? А то тут дождливо, боюсь, как бы она не промокла.

- Конечно-конечно. Кстати, с вас две монеты. Медных. И еще три сверху – за разрешение ношения оружия.

- Извини, меди нет, держи золотой. Я знаю, что жизнь у вас не сахар, хоть на праздник погуляешь. Кстати, где у вас можно остановиться?

- Я-я-я, – легкая оторопь взяла стража за горло.  – Можно на постоялом дворе «Пехотный кулак», но там сейчас много военных.

- Ничего, думаю, мы отлично поладим. Удачи, – незнакомец дружески похлопал стражника по плечу и направился прочь от ворот вдоль по мощенной булыжниками улице.

- Премного благодарен, – стражник улыбнулся.

Напоследок бродяга махнул рукой. Как только он отвернулся, у стражника сразу же спала улыбка. «Следует сообщить Госпоже» – подумал он.

 

Сегодня был однозначно хороший день, несмотря на гадкую погоду. Клиентов собралось много и, судя по обрывкам разговоров, они собирались пробыть здесь еще очень долго, а растущий счет свидетельствовал о хорошей итоговой выручке, если бравые вояки, конечно, не решат устроить очередную драку. Иначе и счет, и расходы значительно вырастут. Услужливые девки успешно шевелили задами, а нанятые путаны, которым пришлось бы мокнуть при такой погоде на улице, лишь отдавали часть выручки, но зато преумножали сборы, обольщали пьяных военных. Комнаты наверху почти все были заняты, но хозяин постоялого двора нисколько не сомневался – до вечера они будут заселены.

Дверь отворилась, и сквозь табачный дым вошел незнакомец, скидывая с себя капюшон. Хозяин оценивающим взглядом посмотрел на него. Проработав столько лет, он мог сделать пару выводов уже по виду – что собой представляет человек и сможет ли он заплатить за ночлег. Этот господин мог себе позволить многое, но не хотел афишировать свои способности. Какое невиданное могущество окружало его непрезентабельную на первый взгляд фигуру. На вид – не больше тридцати, с короткой стрижкой, без шрамов, но легкой щетиной. Кареглазый. Уверенным шагом он приблизился к стойке, сел, бросив перчатки рядом с собой.

- Чего изволите? – главное растянуть улыбку до ушей, втираясь клиентку в доверие. Одним из многочисленных грехов хозяина являлось чистое любопытство ко всему новому, как то слухи, сплетни, басни, истории, рассказы. Порой они оказывались захватывающе интересными, порой не стоили ни медяка. Интересные сведения можно было продать знающим людям. За хорошие деньги.

- Похлебка с мясом есть? – поинтересовался гость.

- Конечно. Свинина свежая, только вчера хрюкала, – лицо выражало желание услужить. Небось за старание, и монету лишнюю накинет.

- Отлично. Мне тогда похлебку, ломоть хлеба, все равно полагается он к ней или нет. И воды.

- Воды? А сударь не хочет отведать эля или вина? В прошлом году собрали хороший урожай. Сам Император хвалил наше вино.

- Середина дня, почтеннейший. Только если вечером. Скажите, остались ли у вас комнаты свободные?

- Парочка есть.

- Отлично, я займу одну. Надеюсь, комнат у клозета не осталось? – незнакомец в надежде посмотрел на хозяина.

- Всего свободно две комнаты: одна как раз у клозета, вторая под самой крышей, но она стоит дороже, – интересно, поверить ли этот простофиля такому отчаянному вранью или он окажется более прозорливым, отчетливо понимая, что на таких мелких дворах нет разделения по стоимости?

- Пусть дороже, зато всю ночь меня не будут будить крики перебравших солдат и офицеров.

- Чудесно, чудесно! Из окна, кстати, открывается чудесный вид на ратушу. Девушка сейчас все подготовит, – и он сделал пас рукой. Служанка, увидев это, тотчас ринулась по ступенькам наверх.

- Просто прекрасно. Есть что посмотреть в этом городе?

- Можете ратушу посмотреть. Она довольно древняя. Но лучше всего – это праздник посева. Увидите колдунов, магов, которые будут волшебство показывать, побываете на ярмарке, отведаете вкусных блюд, а в конце – замечательный салют. Также будет произведена историческая инсталляция «Как Всеединый Слово в края темные принес».

- И Всеединого покажите? – незнакомец в недоумении изогнул бровь.

- Говорят, что такой хулы церковь бы не допустила, – начал оправдываться хозяин. – Пьеса будет от тех лиц, которые видели Творца Всего Сущего.

- Занимательно.

- И не говорите, сама Аделаида будет исполнять роль генерала второй Просветительной армии.

- Да что вы говорите? Обязательно схожу.

- Разрешите один вопрос личного характера?

Незнакомец не подал виду, что вопрос его насторожил. Обычно после подобных вопросов начинается хорошая драка, заканчивающаяся в кандалах в сыром подземелье. Однако странник дружелюбно кивнул, старательно пережевывая кусок мяса.

- Судя по нашивкам на рукавах – вы летописец. Я правильно понял?

Утвердительный кивок.

- А не разрешите ли посмотреть на работы ваши, если, конечно, не сочтется сию просьбу за дерзость?

Гость обмакнул краюху белого недавнего испеченного хлеба в миску, провел по ободку, собирая вкусные остатки, неторопливо отряхнул ладони и сунул руки за спину, извлекая из поясной сумки что-то похожее на записную книжку. Она сама по себе была уже произведением искусства – отделанная кожей, идеально натянутая с помощью серебряных заклепок, на которых помещались драгоценные камни. На передней обложке был вырезан герб ордена, довольно простой, но уже узнаваемый – раскрытая книга с помещенным над ней орлом, расправляющим крылья. Довольно часто пешие летописцы становились жертвами разбойников из-за вот этих самых книг, драгоценные камни которых можно было выгодно продать, однако продать книгу никто не рискнул бы – за убийство следовала жестокая кара. Поэтому до недавнего времени продавали лишь камни, пока умельцы не изменили способ их шлифовки, придумав индивидуальную огранку. Сбыть товар стало теперь значительно сложнее.

Но это было не главным. Внешняя обложка книги – это ничто, лишь оболочка. Всегда важнее то, что внутри. А внутри оказались красивейшие рисунки зданий: крепостей, башен, замков. Множество площадей, пейзажей, набросков деревушек. Иногда попадались рисунки страшных чудовищ или милых девушек. И все было подписано – когда то или иное здание было основано, кем, легенды и придания о нем. По поверьям можно было судить о крае, в котором побывал летописец, составить исторический очерк. Слухи говорили, что летописец мог вернуться в главную библиотеку только лишь после того, как вся книжечка будет исписана. Этому оставалось блуждать недолго – чистыми оставалось всего пара листков.

К хозяину постоялого двора подбежала девушка, что-то шепнула ему на ухо. Тот кивнул.

- Ваша комната готова. Желаете проследовать?

- Да. И ванну можно принять минут через двадцать?

- Элизабет вас отведет.

Незнакомец кивнул, кинул золотой на стол. Хозяин попробовал монету на зуб, ухмыльнулся и спрятал в карман. Приветливый тип и не представляет особой опасности, но Госпоже все равно сообщить надо.

 

Троготу понравилось в этом городе. Милый, тихий, достаточно спокойный, и то ему казалось, что вся эта суета связана непосредственно с праздником – после Дня Посева город заживет своей прежней жизнью. В таких уютных обособленных мирках хорошо нянчить внуков, проживать старость и умирать. Трогот знал, что до старости ему не дожить, только если очень сильно повезет. Самому старому наставнику было сорок лет. Конечно, он не был летописцем, как было написано в подорожной грамоте, хотя любил рисовать и записывать предания – занятие, чтобы избавиться от путевой скуки, и прикрытие неплохое. Позволялось использовать любые способы, чтобы оставаться инкогнито и не выдавать истинной цели, ведь его профессия была намного моложе и намного опаснее. Он охотился на богов падших пантеонов, древних и опасных созданий, которых так стремилась искоренить новая церковь. Опасно, зато платили очень хорошо, да и все привилегии присутствовали. Трогот мог бы въехать на золотой карете, выселить из дома управляющего городом и наслаждаться жизнью, но это было бы глупо, и так никто не работал, за исключением пары человек, которые к своим тридцати так никого не поймали, зато слава мотов и повес гремела по всем королевствам и империям. Представители его профессии бродили по всему свету: охотились в лесах эльфов на наяд и мифесс, спускались в Шахты гномов, отыскивая древние культы и там, навещали монахов в горах и пустынях, везде искореняя чуждую их сердцу и разуму религию.

Самый простой способ – набросить на себя маску обычного путешественника, невзначай расспрашивать людей, прислушиваться к разговорам на базаре, опрашивать площадных мальчишек, которые всегда что-то знали о старых и опасных местах. После принятия горячей ванны и сытного обеда, он так и поступил.

Два дня он крутился по всему городу, играя роль летописца: присматривался к зданиям, чертил что-то в своей книжечке, подкупал едой бездомных и мальчишек, невзначай интересовался страшными событиями и местами стражников и старожилов. Почти все относились к нему по-доброму, хотя однажды вечером, когда Трогот возвращался с очередной плодотворной прогулки (ему наконец-то удалось полностью нарисовать ратушу), его попытались ограбить, но быстро отступили, получив эфесом по зубам. Лиц он не разглядел, хотя тревоги в нем прибавилось – уж больно все это походило на обычную проверку его способностей. Как бы хорошо не маскировались служители Истинного Бога, злые языческие небожители все-таки вычисляли их служителей быстро.

Что ж, информации удалось собрать не очень много – только жертвуя золотом Трогот смог выпытать о каких-то древних руинах за чертой города. Горожане не ходили к ним уже долгие годы, считая, что над этим местом тяготеет проклятие. «Обычное суеверие, ничего большего» - подумал охотник. Человеческий мозг в страхе рождает большое количество фантасмагоричного бреда, зачастую не имеющего под собой какого-либо обоснования. Скорее всего, просто кто-то хотел не допустить лишних глаз до тех дел, которые творились под покровом ночи в забытых Всеединым развалинах. Как ни крути, а единственной зацепкой после долгих хождений, оставались эти древние руины. Однако для падшего бога это было, пожалуй, довольно самоуверенно продолжать существовать настолько близко к запрещенным алтарям. Решение созрело в неопытном мозгу охотника довольно быстро.

И перед Троготом предстали древние руины, увитые мхом и травой, покрытые мелким кустарником. Само строение напоминало круг, от которого во все стороны отходили акведуки, образуя нечто подобное солнцу. Когда-то по этим величественным сооружениям струились потоки воды, немного поднимаясь вверх, после чего спадали вниз в импровизированные озера у самых оснований. Теперь все пришло в запустение – всего два или три слабых ручейка текли по каменным высотным каналам, однако так и не могли дойти до конца, падая где-то на середине. Над самим зданием виднелся купол. Когда-то он был мозаичным, и цветные стекла создавали неповторимый рисунок, повествующий, вероятно, о некоторых деяниях или событиях из летописи. Сейчас почти все обвалилось, оставив после себя прочный металлический каркас, на правую сторону которого упало дерево, значительно прогнув остов.

Раньше путника или паломника на входе встречали величественные двери в два человеческих роста, обитые золотом с чудесным орнаментом. Сейчас левая дверь была выломана вместе с косяком, а правая степенно покоилась на одной верхней петле. Золото с нее сняли: где-то аккуратно, где-то вырвали под самый корень вместе с деревом. Над всем этим падшим великолепием находилась нарисованная картина и какая-то надпись. Но наглые горные ветры стерли все, делая недоступным к прочтению этот совет или предостережение или пожелание.

Дальше перед Троготом сразу же распростерся главный зал, окруженный массивными мраморными колоннами. У входа они почти осыпались, поэтому верхней ярус над входом держался только на честном слове да на соседних колоннах. Когда-то здесь стояли лавочки для верующих, но теперь они вместе с прочим мусором были свалены в дальнем углу. Однако здесь это было неглавным. Взор сразу же приковывала статуя в центре. Огромная женщина с раскинутыми в разные стороны руками. Пальцы на руках были сомкнуты, а ладони обращены наверх, к свету. Лицо ее было прекрасно. Тонкие брови, полные губы, изящный нос, большие глаза. Хотелось бы верить скульптуру, ибо часто в погоне за благосклонностью повелителя художники и другие ремесленники искусства изображали своих хозяев намного краше, чем они есть на самом деле. Тело женщины было идеальным: плоский живот, полная грудь, длинные ноги. Создавалось впечатление, что женщина эта являла собой само совершенство.

У ног статуи стоял трон. И место на нем было уже занято. Как ни странно, занимала его тоже женщина с распущенными черными волосами в белой простой длинной до пола рубахе. Голова ее была опущена. Трогот медленным шагом продвигался к ней, украдкой поправляя меч – чтобы в нужный момент он легко выскочил из ножен.

- Зачем же так явно трогать меч? У меня может сложиться впечатление, что ты боишься меня, – проговорила женщина, поднимая голову. Ни один из мускулов на лице у Трогота не дрогнул. Она, как и следовало ожидать, была как две капли воды похожа на женщину, изображенную на статуе. Значит, он пришел в правильное место.

- Поправляю, а то сбился после слишком долгого пути.

- Ну-ну, будем считать, что ты оправдался этой нелепой фразой. И все летописцы такие пугливые?

- Думаю, ты уже догадалась, что мой род деятельности немного другой. Прямо противоположный сидячей и спокойной работе.

- Можешь быть уверенным, как только ты появился в городе, я узнала, кто ты и зачем пришел сюда.

- Конечно узнала, стражник был твоим соглядатаем, как и хозяин постоялого двора. А еще воры в переулке явно нужны были для того, чтобы испытать мои возможности. Не стоило клеймить их так уж явно. Очень легко клеймо ослабленного бога.

- Что же, спасибо за совет охотник, я учту это. В следующий раз буду осторожней, – она подалась вперед, немного наклонилась, встала и вошла в круг луча света, бьющего сквозь пробитую крышу. Трогот с удовольствием отметил, что скульптор не соврал – все размеры снял точно и нигде не преуменьшил достоинств.

- Следующего раза не будет. Твоя смерть – мое задание, – наглости этой женщине не занимать.

- Я думаю, что не вполне понял, с кем имеешь дело. Я – богиня плодородия и красоты здешних мест. Люди наделили меня способностью влюблять в себя каждого: хоть мужчину, хоть женщину. Достаточно захотеть, и ты будешь ползать у меня в ногах.

- Так что же я стою твердо на своих двоих и не глотаю пыль с пола? Или твоя энергетическая подпитка настолько мала? Ах, как же плохо, когда самые преданные слуги поворачиваются к тебе спиной, видя, что теперь ты никто, – ехидная улыбка исказила лицо Трогота, придавая ему бешенный оттенок.

Такое же выражение было и у падшей богини, но она оправила полы балахоны, вскинула руку и страшным голосом сказала:

- Подчинись мне!

Никаких молний, грома и другой «магии», которую любят показывать обычные площадные шарлатаны. Вот только Трогот страшно выгнулся, заорал дурным голосом, упал и начал извиваться в страшных позах на земле. Видя дело рук своих, богиня сошла с постамента и начала прохаживаться вокруг, изредка наклоняясь, чтобы насладиться моментом.

- А я думала, что вы очень сильны, раз от вашей руки пало так много моих собратьев. Я слышала их крики смерти, чувствовала их боль, их бессилие, их желание разорвать вас на куски. Они умирали всеми забытые, не способные снова возродиться, как в давние времена, когда особо прыткий герой все же умудрялся воткнуть кинжал в лопатку или под ребро. Вы стерли их из мира, стерли их из людской памяти, разрушили прекраснейшие строения прежних эпох. А все почему? Потому что какой-то новый бог вам приказал! Что он вам, убийцам, посулил? Прощение? Денег? Вечную жизнь? Мы были придуманы людьми, воспеты людьми, созданы людьми для того, чтобы повелевать ими.  Они сами хотели нас видеть в качестве хозяев. В нас верили: мы могли защитить от невзгод, опасностей, покарать виновных. Мы становились героями легенд, сказок и побасенок. Под наши подвиги засыпало ни одно поколение. Мы дарили людям веру в чудо. А что подарит ваш бог, кроме смерти и боли? Ничего, поскольку он бездушен и слаб, как и его трусливая паства, – в своих рассуждениях она дошла обратно до трона и теперь смотрела на свою статую, о чем-то вспоминая.

- Думаю, ты ошибаешься.

- Что? – ее удивлению не было предела. Она не разрешала ему вставать, а тем более разговаривать. Как он смог?

- На вопрос, который читается в твоих глазах можно ответить довольно просто – мы не восприимчивы к любым формам гипноза, так что все, что ты видела, это не более чем маленькое театральное представление. Всегда имел к ним некоторую слабость. Зачем я это сделал? Очень просто, хотелось удостовериться, что ты в правду из падших пантеонов, а не какая-то самозванка. Как видишь, мне удалось это выяснить. Теперь пришло время умирать. Тебе, – и он вытащил меч из ножен.

Лицо богини на несколько секунд исказилось, но потом губы растянулись в улыбке.

- Думаю, пока не время. Познакомься с моей паствой, с моими поданными, – и она рукой изобразила полукруг. Трогот обернулся.

Дело дрянь. Не меньше двадцати жителей городка стояло здесь. Среди знакомых лиц были: хозяин постоялого двора, стражник, встретивший его у ворот, пара торговок с базара. Остальных он видел в первый раз. Мужчин было больше, чем женщин. Все осложнялось другим. Строго настрого запрещалось проливать кровь жителей, даже если они подвержены какому-либо магическому воздействию. Эти – не были, судя по ауре. Они верой и правдой служили своей госпоже. Значит, смерть богини не решить проблему озлобленной паствы. И как все сделать по уму?

- Некоторых из них ты знаешь, других – нет, но это и не важно. Надеюсь, твой труп найдут быстро и на поминальной тризне хоть кто-нибудь скажет несколько прощальных теплых слов. Вы знаете, что делать, – бросила она, села на трон, сложила пальцы и начала наблюдать за действом.

Трогот выхватил меч из ножен. Наплевать на рапорт, наплевать на карцер и тюремные казематы. Он прикончит эту женщину, даже если ему придется уничтожить всех в этом святилище. Скинув с себя плащ, он бросился влево, уклоняясь от вил одной из торговок, мечом перерубая их на излете. Упал на спину, перекатился, подрубая ноги какому-то молодому парню. Меч сделал того безногим, а потом, не давая сознанию сорваться на крик, перерубил его жизнь точным ударом в сердце. Один готов.

Они могут задавать его числом, если он не начнет вылавливать их по одному. Оставалось шестнадцать человек, не считая падшей на троне. Рука его потянулась к поясу. Шесть метательных клинков. На бегу его не учили целиться, нужно хотя бы немного оторваться от них и развернуться для прицельного броска. С правого бока послышался дикий крик, и кто-то попытался сбить его с ног. Рубанул наотмашь, отскакивая в другую сторону. Судя по крику и брызгам крови – попал.

Расстояние было достаточным для маневра. Трогот развернулся, прицелился и выпустил все кинжалы. С чавкающим звуком они пронзали человеческую плоть. Шесть кинжалов – шесть трупов, но Трогота взяли в кольцо. Нападать по очереди никто не собирался, поэтому скопом кинулись все. Первые удары он парировал, от вторых просто увернулся, но один удар пропустил – чья-то шпага царапнула ему ногу и воткнулась в камень. Трогот тут же прикончил владельца, отрубив руку и голову. В кольце наметилась брешь, куда он и проскользнул, взмахом меча прикончив еще двоих.

Осталось семеро. Трогот мимоходом бросил взгляд на трон. Лицо богини уже не было таким спокойным, и она что-то рассеяно крутила в руках. Ладно, она будет на десерт. Мимо просвистели очередные вилы, оцарапав ухо и щеку. Кровь обильно полилась на подбородок. Трогот нырнул за колонну, потом за другую, увеличивая темп передвижения. В  служителях был здоровый мужик с огромным молотом. Скорее всего, кузнец. Он начал разрушать колонны, за которыми, по его мнению, прятался охотник. Провисший потолок над входом рухнул окончательно, погребая под собой еще двоих преследователей. Кузнец виновато оглянулся и получил мечом в живот, схватился за него, но удар сверху подвел его жизнь к последней черте.

Осталось четверо. Четверо мужчин. С ними можно легко справиться и не бегая. Перекинув меч в другую руку, он спокойно двинулся на них. Все закончилось бы быстро, но один достал из-за спины арбалет и, почти не целясь, выпусти болт, который вонзился в правую руку Трогота чуть выше локтя. Меч выпал, Трогот крикнул от неожиданности, но быстро поднял меч левой рукой. Во время обучения их учили одинаково владеть обеими руками. Этого не знали враги. Первый получил по горлу, второму в полуобороте вспороло живот, третий попытался сопротивляться, но его слабые удары тут же парировались. Он не продержался и трех секунд, пав от точного удара в горло. Последний пытался сдаться, но в Трогота уже захватила неконтролируемая злость и бешенство от большого количества потерянной крови. Глаза окрасились кровью последнего еретика.

Трогот перевел яростный взгляд на трон, где продолжала сидеть богиня. По ее лицу нельзя было понять в бешенстве ли она или нет. Хотя в этом охотник не сомневался – еще немного и святилище наполниться неконтролируемым криком. Между тем стоять на ногах было все труднее, но показывать слабость не достойно воина.

Падшая богиня встала, оправила одеяние, разжала ладонь и показала ее Троготу:

- Знаешь, что это такое? – голос ее дрожал.

- Простая кукла. Ты видимо сошла с ума или в медяк не ставишь своей паствы. Они все мертвы, а ты так спокойно на отвлеченные темы, как будто для тебя их и вовсе не существовало. Пока они гибли, ты сидела на своем троне и плела куклу? Ты сумасшедшая!

- Не спорю, ты вывел меня из себя, но я всегда могу найти новых воздыхателей и почитателей, это никогда не было проблемой, но вот ты… Заполучить тебя я не могу, а если бы и могла, то не захотела бы после совершенных тобой поступков. Поэтому ты умрешь.

- У тебя нет власти надо мной. Мы это уже выяснили.

- Глупо думать, что кроме гипноза я ничем не владею. За столько лет, проведенных в глуши, я поднаторела в кое-чем еще. Знакомься, – она протянулся руку с куклой ближе. – Это полная копия тебя. А это, – в другой руке оказались иголки. – Орудия для твоего страдания.

И провела иголкой по лицу куклы.

Трогот заорал, не в силах сдержать сжатыми зубами боль. По лицу словно полоснули мечом. Трясущимися руками он потрогал рану. Глубокий порез от верхушки брови до щеки.

- Когда этому фокусу научил меня очень хороший друг, некий Бонди. Называл он это вуду. Очень древняя и забытая всеми техника. Простое магическое воздействие на жертву. Никакой защиты у тебя от него нет, поскольку о нем почти никто не знает кроме пары горных племен да эльфов, которые прячутся в самой глуши. Что ж, можем немного поиграть. За столько лет ты первый, кто смог вывести меня из себя. Ты заслуживаешь небольшой подарок. Ты умрешь медленно, в муках, оставаясь в сознании.

- Мерзкая сука! – крикнул Трогот. Плана, как прикончить эту ведьму, у него не было. Неужели и другие сталкивались с подобными трудностями или просто не лезли на рожон, а сначала подробнее изучали то, с чем предстоит иметь дело? Некогда думать о совершенных ошибках, главное – не допустить оплошностей сейчас.

- Как грубо и невоспитанно. И чему вас только учат? – богиня медленно обходила его по кругу, наслаждаясь агонией.

- Убивать бесчеловечных мразей подобных тебе, которые ничем не гнушаются для достижения своих целей!

- Еще одна ошибочка, – и она воткнула иглу в правую ногу куклы. Тут же бедро Трогота пронзила невыносимая боль. Прямо на его глазах, на штанах образовывалось красное пятно. – Вы сами создали нас, но теперь хотите просто от нас отмахнуться.

- Людям надо было во что-то верить, и из этого отчаяния появились вы. Жадные, эгоистичные, жаждущие вцепиться друг другу в глотки, смотрящие на своих создателей, как на блох и вшей.

- Чем тогда лучше ваш Всеединый?

- Он не требует жертвоприношений, он объединяет людей многих конфессий.

- Как мило. Может быть, еще и добровольно объединяет, а не огнем и мечом, кидая вам, послушным псам, кость и цель? Все упускают из виду один момент - люди сами начали приносить нам жертвы, дабы умаслить порожденных их немощным и слабым сознанием существ, никто их не заставлял, не принуждал – все сугубо добровольно.Всеединый ничем не лучше. Та же религия, построенная на крови. Не лучше и не хуже предыдущих пантеонов, только вот гонора у этого новичка намного больше, чем у нас. Он решил просто стать единоличником. И смог. Какой хитрец! К сожалению, пока мы с ним ничего сделать не сможем. Пока. Пройдет лет пятьдесят, и он будет свергнут подобно нам. Тоже падет в пучину безвременья, когда придут новые фанатики, жаждущие власти, земель, золота и женщин.

- Ты лжешь, тварь! – неистово закричал Трогот. Боль пронзила левую часть живота. Кровь лила потоками, словно из свиньи на скотобойне. Подойди же ближе, еще немного, и тогда….

- Кто знает, может, и лгу, может, и нет. Время есть змей, кусающий сам себя за хвост. Чем все закончится, тебя уже не увидеть. Скажу лишь только, что относительно своего бога ты очень заблуждаешься. Попробовали бы вы, псы своей веры, копнуть поглубже в века, понять суть, и вам бы все стало очевидно, и фанатизма в вас бы поубавилось. Правда лежит почти на поверхности. Ты стал бы отличным приобретением для меня, но гордыня и слепая правота не помогут тебе увидеть истинный путь. Прощай, - она подошла ближе, почти вплотную.

- Не сегодня! – изо всех сил крикнул охотник, совершая на земле немыслимый акробатический кульбит. Ноги взметнулись вверх, выбивая куклу из рук. Он ничего не видел, ни о чем не думал. В голову лихорадочно плясала одна мысль – убить, убить, убить! Её прекрасные глаза были близко, в них плескались страх и отчаяние. Он повалил ее, коленом упершись в грудь. Рука схватила меч и пригвоздила падшую богиню к каменному полу. Его кровь, текущая из ран, смешалась с ее кровью.

Богиня закричала, забилась в судорогах. Трогот погружал меч все глубже и глубже. Вдруг женщина успокоилась, посмотрела на него ясными чистыми глазами, будто бы никакой боли для нее не существовало, и выдавила несколько слов вперемешку с кровью.

- Ты силен духом. Но не прав. Узнай истину. Мы были не врагами вам. Я – Ребекка, - ее рука легонько погладила его по щеке. – Мы еще встретимся. Не знаю, правда, в каком мире, - и она улыбнулась.

- Ты бредишь, тварь! – в бешенной злобе он вынул меч из груди и стремительным ударом вогнал его в горло. На этом силы оставили его. Он повалился на раскрошившийся каменный пол. «Я справился, справился. Но никто не придет на помощь. Печально. Даже смешно» – были его последние мысли перед погружением в пучину беспамятства.

 

- Как он? – поинтересовался мужчина в длинном красном плаще у лечащего доктора.

- Множество повреждений различного характера от простых ушибов до сломанных ребер, но жить будет. Хорошо, что его вовремя принесли. Еще немного и он умер бы от потери крови.

- Не торопитесь с реабилитацией, доктор, пусть отдыхает. Он нарвался на одну из самых опасных тварей в нашем грешном мире. Яд, пущенный ею, должен быть вылечен.

- Что же это за яд?

- Яд сомнений. Будем надеяться, что семена не запали глубоко в его душу, но это нужно проверить. Этим я сам займусь.

- Как скажите, Великий Магистр.


Оцените прочитанное:  12345 (Ещё не оценивался)
Загрузка...