Стойкий железный солдатик

Жалкий червь – вот кто я.

Червяк, скользкий и гадкий.

Иногда я это забываю. Когда долго, очень долго, сижу дома, покачиваюсь в кресле и гляжу на отражение в зеркале. Серебристая бородка, умные глаза, высокий лоб c морщинами – достойный человек. Прожил жизнь не зря и осенён мудростью.

Я выхожу за пределы дома. Гордо иду по набережной, расправив плечи. Свысока гляжу на стайки голубей под липами, ватагу бесноватых мальчишек, потешные парочки, играющие в любовь, и на стариков, обычных таких, вонючих, кормящих птиц крошками.

Вдыхаю полной грудью морской воздух - ощущаю, что живу. Пускай немного осталось, но кровь растекается по членам кипящей волной, будоражит. Голову переполняют воспоминания о прежних прогулках.

Вот она, Шелфея, игривая, сказочно красивая. Она улыбалась мне, смеялась шуткам. Мы гуляли по набережной вечерами, любовались бликами закатного солнца на воде, далёким островом с причудливыми скульптурами. Когда я в первый раз взял её широкую ладонь в свою, мне показалось, молния пробежала по руке, добралась до плеча и приютилась в сердце. Её ладонь – это не потная ладошка кормилицы, не такая же, как у заботливой руки матери или как у тётушки, придворной дамы, - с бледными пальцами.

Вот она, Марта, холодная, строгая. Ей никогда нельзя говорить, что думаешь: она обязательно сморщит носик, недовольная пошлостью праздных мыслей. У неё было мнение по поводу каждой мелочи: от безобразных фигурок на острове до твоей новой причёски. Зато как она умела читать Эофола, ту самую последнюю песнь Гаруваи! Закрываешь глаза, чувствуешь только шум прибоя, крики чаек и её голос, уносящий во времена большой любви и красивой смерти.

Я так их любил. И люблю до сих пор.

Но я всего лишь червь.

Даже набережная для меня полна опасностей: стоит какому-нибудь пьянице появиться на горизонте, сердце тут же учащённо забьётся, как будто снова я с Шелфеей, только стук этот тревожный, не сладостный.

- Слышишь, дед, дай денег: голова трещит. Чего молчишь, старый?

Страх туманит голову. Хочется отдать всё: деньги, серьги, одежду – лишь бы уйти. Скрыться в раковину – дом с массивной дверью и зарешёченными окнами. И сидеть там безвылазно сутками напролёт, пока страшное пьяное лицо не исчезнет из памяти. Сидеть до тех пор, пока не наберётся смелости снова выглянуть наружу.

Мой мир наполнен ужасами. И это не создания из иных миров. Это страх перед людьми.

Вот так. Меня унижают, и я презираю себя. А жизнь по капле утекает. Когда-нибудь я лягу под одним из холмиков городского кладбища. Заросшим холмиком. Хотя какое мне будет до этого дело…

Начинаешь потихоньку сходить с ума от мыслей.

Ничтожная жизнь.

Но я к ней привык: к воспоминаниям, к мечтам. Сижу в кресле или разгуливаю по набережной. Я паук: опутал всё вокруг нитями. Вот моя коллекция фигурок, привычный вид из окна, кровать, стол для любимых блюд. Это всё уйдёт вместе со мной.

Как уйдут воспоминания о них… Шелфея, Марта…

И нет ничего страшнее, чем уйти раньше срока.

Никогда не понимал тех людей, которые встают на Путь. Как могут они рисковать единственным, самым важным?

 

Путь. День второй

Ползущий

 

Андроникус ступал осторожно, постоянно оглядывался, держа наготове фамильный фламберг, меч отца. В лесу стояла тишина, зловещая тишина, как будто король для пущей забавы скупил здесь всё, даже ветер. Хотя почему король? Путь придумал не он. Король лишь смотрит. Как и многие другие такие же зеваки по жизни.

Деревья росли заговорщицки плотно. Их точно сажали в расчёте скрыть что-то от глаз.

Чуткое ухо уловило шуршание шагах в десяти. Можно прыгнуть и вырубить гада, но лучше подождать: вдруг это новое испытание. Андроникусу пришлось уже пару раз встречаться с Посланцами. Один предлагал уйти, потому что «Красные Рыцари ищут хороших бойцов и предлагают плату, которая и не снилась». Мол, даже у короля в Стальной Броне такого не дождёшься. Андроникус раскусил его, но вслух говорить не стал: просто послал подальше. Второй вообще нёс откровенно преступные вещи: мол, король нас использует как пешек, настало время меняться… Этого пришлось вырубить.

Андроникус метнулся к плотной купе молодых елей. Застыл, стараясь дышать неслышно. Глаза искали добычу. Или новое испытание.

И вот оно! В доходящей до пояса траве увидел ползущего. Лица не разглядеть – голову не поднимал. Передвигался медленно, пытаясь не обжечься крапивой, не пораниться о торчащие ветки. Просто человек. Никакого оружия. Серая неприглядная рубаха с длинными рукавами – мужичьё в таких спит. Это точно не враг. Андроникус опустил меч и вдохнул полной грудью неприятного, ржавого воздуха Трубы.

- Эй! — крикнул он не слишком громко, чтобы не привлечь Убийц. – Эй ты, в траве. Да-да, к тебе обращаюсь.

Человек понял: надо или бежать, или говорить. Бежать значило оказаться в центре внимания Убийц, Посланцев или других Путников, в конце концов.

- Убьёшь меня?

- Нет, я тоже в Пути. Ведь ты Путник?

- Путник. Но этой осенью королю нужен только один солдат. Так что мы соперники.

- Соперники? – белозубо улыбнулся Андроникус. Он гордился собой всегда, считая каждую часть тела знаком победы над ленью. Здоровые зубы, могучий торс, умная голова – кому же ещё быть в Стальной Броне, личной гвардии короля?

- Ага. Соперники, - невозмутимо ответил лежачий, подняв голову. Глаза присматривались к могучему телу и волнистому клинку. – Я ползу - ты идёшь.

- Ты даже без меча. Любой Убийца тебя как масло на хлеб… Да ты садись рядом, не бойся. Дальше можем вместе идти. Я защищу.

Ползущий встал, подозрительно оглянулся по сторонам и сел под раскидистую ель. Безветрие ничуть не удивило его.

- А здесь красиво.

- Только сейчас понял?

- Я третий день ползу, по ночам забираюсь глубже в норы и сплю до рассвета, потом опять ползу. Осторожно. Странно, что ты меня заметил. Это печально. Значит, я проиграл.

- Почему сразу проиграл? Я не хочу убивать тебя.

- А я не хочу идти с тобой. Я не боец.

- Почему же ты встал на Путь? Зачем тебе в Стальную Броню?

- Там, говорят, хорошо платят.

- Ты же не боец…

- Думаешь, это скоро выяснится? Не доживу до первого заработка?

Андроникус усмехнулся и бросил взгляд на пройденный путь. А и действительно - красиво. Хоть и не полз, а не замечал.

Они находились на вершине пологого холма, откуда простирался вид на ровные лощины, лабиринты подстриженных квадратами кустарников, бревенчатых изб пустых деревень, овалов прозрачных озёр. Всё это растянулось позади, а вот если посмотреть влево или вправо, там нечем довольствоваться: где-то не так и далеко линия горизонта превращалась в серость поросшей мхом стены. Наверное, раньше на ней рос плющ или виноград. И называлось это всё когда-то словом «Адвертис». А теперь зовётся просто Трубой.

- Статуи здесь какие-то странные. Вот эта, например, что означает?

Андроникус перевёл взгляд на расположенное между деревьями каменное изваяние. Слепая старушка в платочке, наверное, богиня, с веретеном в одной руке, другая тянется вперёд, к людям. Плохо разбираясь в истории и богах, он пожал плечами.

- Они появились тут до Пути. Вообще сам остров этот какой-то странный, - ответил, ладно, хоть что-то.

- Странный?

- Да. Как ты прям. Без оружия, без брони, а хочешь Путь пройти.

- Ну их, мешают только.

Андроникус усмехнулся вновь. Видно, парень здесь от безысходности. Как ещё объяснить? Примостился с ним рядом – приятно повеяло хвоей.

- Так а чего ползёшь-то? И звать как? Говорим, словно враги. Я вот Андроникус. Просто Андроникус. Скажу честно, я выигрывать пришёл. Двоих Убийц по дороге в одиночку на куски порвал. Пусть знают там, кто следит, что я здесь не просто так.

- Думаешь, кто-то следит?

- Да, следит. Отец рассказывал. Есть у короля сильные маги. Весь остров как на ладони показывают. Особенно Трубу эту. Ему и всем, кто захочет. Но за большие деньги. Я верю отцу. Хоть и редко вижу. Он уважаемый человек. Я хочу стать, как он. Это моя мечта. Я хочу стать лучшим. Я здесь, чтобы доказать ему и всем-всем.

- А я Деррик. Просто Деррик, - представился ползущий. Высокомерие, хоть и такое добродушное, отталкивало. Хотелось как-то намекнуть. Но Деррик не стал: обидится ещё. – Мне надоела моя жизнь. Я перебирался с места на место, без гроша в кармане, без жены и детей, без девушек и друзей. И вот он я тут. Услышал про Путь и встал на него. Можешь меня убить…

- Не стану я тебя убивать, понял? Даже если окажемся оба на конце Пути. Я просто пройду через Ворота и буду ждать, пока ты доползёшь вторым.

- Смешно, да? – Деррик встал, углубился в заросли и продолжал уже оттуда: - Живёшь-живёшь, день за днём, ничего не меняется – и хочешь стать кем-то большим, чем есть, а не можешь. И тут: вот он – шанс. Понятно, я ничего не умею… Только у меня есть всё, что нужно для любой игры: желание выиграть.

- Это хорошо, хорошо… — Андроникус краем уха уловил лишь «выиграть», голова его была занята вопросом: сколько часов уже не спал и сколько ещё продержится? Расслабляться нельзя ни на миг. Особенно сейчас, когда не один.

Совсем недавно, во время разговора, Андроникусу показалось, что он слышит шорохи. Тогда не придавал этому значения, но теперь, когда Деррик куда-то скрылся, надо снова быть начеку. Андроникус повернул голову влево – никого, лишь пологий склон с ландшафтом Пути. Вправо… Взгляд встретился с лезвием клинка.

- Где твой друг? – прошипел старик с бородавкой на правой щеке. – Зови-ка его. Быстрее.

«Посланец, - решил Андроникус. Соперник бы сначала поговорил, оценил. Убийца б не разговаривал. - И Деррик тоже Посланец. Они проверяют мою преданность. Сдам ли я товарища. Сейчас допроверяются!»

- А ты сам кто будешь? – спокойно спросил Андроникус у бородавчатого, доставая из подкладки рукава складной ножик.

 

Путь. День третий

Рубеж

 

Отец не только побеждать учил, но и бояться поражений. Любое поражение вызывает в тебе массу сомнений, от которых хочется убежать на край света. И Андроникус никогда не играл всерьёз и в турнирах не участвовал. Он готовился к главной битве – к Пути.

Тренировался в борьбе, работал каменщиком, учился фехтовать у старого мастера Джеда, налегая на тяжёлое оружие, чтоб укрепить мускулы. Мастер обучил его финтам, но часто повторял, что в них нет никакого смысла. Знай их и не попадайся. Пробежал глазами пару манускриптов по истории «Адвертиса». Пролистал даже «Падение Горменады» Эофола. Отец говорил, там описаны все люди, абсолютно все. Поймёшь их – научишься понимать людей, а значит, управлять ими.

Вспомнил также рассказы отца о Трубе, зарисовал примерный план.

Судя по нему, сейчас должен начаться Рубеж. Как раз после хвойного леса.

Рубеж – это половина Пути.

Странно, но больше всего болели пальцы рук. Не ноги, не заспанные глаза. Хотя глаза тоже, конечно, слезились от пыли. Вытирал их тыльной стороной кисти – начался нестерпимый зуд. А пальцы – они не хотели разгибаться. Меч всё время наготове.

Дальше будет хуже.

Андроникус попробовал отмахнуться от нахлынувшей жалости к себе. Жалость – это отвратительно. Но становилось страшно, ведь сейчас многое зависело не от него. Самый опасный участок Пути. Здесь во главе Судьба, слепой случай. Андроникуса беспокоила эта слепота: ведь не разглядишь, кто в самом деле лучший.

Лес закончился. Начиналась степь. Её просторы тянулись вплоть до горных хребтов. Там, где-то там Труба заканчивалась. Только как бы дойти. Можно бежать – за тобой погонятся Убийцы сворой охотничьих псов. Можно ползти, как недоумок Деррик, и тебя не заметят, но разве можно так низко пасть?

«Лучше достойно умереть, чем жить с позором», — говорил отец. Андроникус помнил и не сносил обид. Это дорогого стоило, особенно если учесть, что Андроникус старался не проигрывать. Синяки, вывихи, переломы, раны, боль, боль… Боль можно терпеть. Боль не стыд.

Она проходит быстрее.

Если, конечно, эта боль не из-за собственной дурости.

Ветер в степи особый. Он почти не прекращается: только говорит на разных языках. Сейчас Андроникус услышал запах полыни с примесью ржавчины. Она въелась в это место – она часть Трубы.

И запах крови…

Потом он услышал крики. Самое опасное в Пути – быть в центре внимания: туда стекаются напасти. Но тут же Рубеж, а это означало: правила всего лишь мишура в лапах Судьбы.

И Андроникус побежал на выручку. Или в ловушку.

Крики становились отчётливее: теперь можно было понять, какого они рода. Это вой ярости загнанного человека. Такого человека, как Андроникус: которому нельзя проигрывать. Ни секунды не задумываясь, воин стал подкрадываться ближе. Мимо вообще проходить недопустимо.

«Если ты не интересуешься, что творится в мире, ты не живёшь», - часто любил повторять отец.

Истина – она везде истинна.

Осторожно пробирался сквозь последнюю густую поросль, мягко ступая на влажную чавкающую почву. Раздвинул широкие листья папоротника и увидел какую-то несуразицу. Фигуры мельтешили перед глазами, крутились клинки, рассыпая в округе солнечные блики, вроде даже рога виднелись…

- Собаки! Паскуды! Стервятники! – теперь уже с хрипом выкрикивал тот самый голос. Наверное, сражаться сил осталось не больше, чем у голоса -кричать.

Вскоре Андроникус начал понимать суть. Рога были на странном шлеме Путника. Убийцы нападали по-одному, словно играя в кошки-мышки. Каждый выходил в центр круга, получал отпор, падал или отступал, но неуклонно возвращался. И они молчали. Убийцы всегда молчат. Им платят не за слова.

В стороне лежало тело. Наверное, Путник успел добить, пока врагов было ещё не так много. Трое их сейчас. Рогатый уже на ногах еле стоит.

Ему точно конец.

- Мрази! Шалавы! За сколько вас купили?!

Зря он кричит. И так все пришли на его зов - могут прийти ещё. Или он думает воззвать к чести? Им не платят за честь и совесть. Радуйся, что хоть нападают по очереди, по-рыцарски.

Помочь или нет? Отец не учил, как быть в таких ситуациях. Побеждать – да, но тут другой вопрос: рогатый сам виноват, а Убийцы выполняют работу, они же охотники.

«А мы олени? - подумал Андроникус. - Олени, которые решили перебежать опасное поле. Вдруг повезёт?»

Он размышлял очень долго – за это время рогатый полоснул меж рёбер одного, улучив момент, когда тот уступал место в круге. Убийца взвыл и сел, схватившись за бок. Рана неглубокая, но Убийцы никогда не продолжают бой после травм: за лечение им платят, за смерть – нет.

Определённо, этот рогатый нравился Андроникусу. Пускай он опасный соперник, но от него точно не надо опасаться ножа в спину. Да и достойный конкурент скрасит Путь.

Андроникус выпрямился и вышел из кустов, словно свободная тень папоротника. Раненый открыл было рот, чтобы предупредить, но не успел. Раздался лишь хриплый стон, неслышный на фоне лязга клинков.

Однако, почуяв неладное, Убийца «в запасе» обернулся.

И тогда Андроникус полетел, насколько хватало сил. Применить всё сейчас, или зачем было учиться? Убийца почувствовал, будто к нему несётся смерч: резкие движения, блеск, свист ветра.

Он раскрыл рот, чтобы крикнуть, но лишь глухой рык успел вылететь наружу перед столкновением. Встал в боевую позицию, чуть согнув ноги и держа щит ниже подбородка. Клинок кривого меча готов был разить врага.

Андроникус нырнул и в полёте перехватил фламберг в левую руку, целясь под коленку противника. Так Махар победил Излунга, последнего стража Горменады, но при этом был сильно ранен в плечо. Спина открыта. Если Убийца вовремя спохватится, он успеет отмстить перед тем, как лишится ноги.

Не успел.

Второй Убийца тоже слегка оторопел, за что поплатился: рогатый перерезал ему глотку, едва голову не отрубил. Откуда силы только взялись?

Андроникус приподнялся, стряхнул пыль и сухую траву с колен. Исподлобья глянул на рогатого.

- Спасибо, - пробурчал тот. – Спасибо за выручку. Я Сигурд, можно просто Сиг. А ты тоже Путник, да? Нам по Пути, хе…

Андроникус утёр рукавом нос, с которого предательски капала жижа. Подошёл вплотную к Сигурду и посмотрел ему в зелёные немигающие глаза. Удобно: оба одного роста, с одной целью и не должны проигрывать.

- Да, я Путник. Но кто сказал про выручку? Я уничтожаю препятствия на Пути. И ты одно из них.

Рогатый, казалось, потерял дар речи. Лицо перекосилось, глаза налились кровью.

- Это… это как же… Как же своих-то? Что же все сволочи…

- Ты же понимаешь: свободно только одно место. — Андроникус приподнял клинок, коснувшись горла Сига. – А ты будешь дышать мне в спину. Я так не люблю. Решим всё здесь и сейчас.

Ему нравилось, как Сигурд реагирует на эту провокацию.

 

Путь. День третий

Команда

 

- Такого ещё никогда в Пути не случалось, я читал, такого точно не было. Чтобы три Путника договорились и вместе прошли от Рубежа до Ворот. Мы ведь разнесём всех тут в пух и прах! Кости будут собирать! – Восторг Марко не знал границ. Трое шли напрямик через поле: позади остались густые леса, впереди маячили горы, слева и справа как всегда вдали возвышались до небес серые стены.

- Ты б потише себя вёл, парень, - предупредил Андроникус. – Рано празднуешь.

- Нет, я знаю, что мне не победить, - оправдывался Марко, заискивающе поглядывая на Сигурда и Андроникуса. - Но после стольких дней страха просто так идти напролом… Это уже победа. К тому же я чувствую, как там, в королевском замке, все за головы схватились – вот, мол, учудили Путники. Меня аж дрожь берёт.

- Говори тише! – злобно шикнул Андроникус. Этот болтун ему совершенно не нравился. Болтун и трус. Вещи, в принципе, связанные. Да и книгочей к тому же для полного комплекта. – Нас услышат!

Андроникус шёл впереди и искал что-нибудь съестное: корни, ягоды или, может, суслика, если повезёт. Их ждал решающий этап, надо успокоить бурчащий живот. Скоро отвлекаться будет некогда.

- А и пускай слышат! Кто попробует подойти к нашей команде? Тут целая армия нужна! Понимаете, что мы им все карты смешали. Я читал, как Путники иногда случайно встречались. Чаще всего просто миром расходились. Иногда устраивали поединки. Это особо упёртые уж. Но ни разу, слышите, ни разу они не договаривались вместе Путь пройти. А тем более уж втроём, командой.

- То есть себя ты тоже считаешь «лучшим»? – напрямую спросил угрюмый Сигурд. Марко вышел из укрытия как раз в тот момент, когда они с Андроникусом договорились о мире и поклялись именами богов помогать друг другу. По крайней мере, до Ворот. Сигурд раскатисто засмеялся, заметив худощавого веснушчатого паренька, вылезшего откуда-то из кустов с криком: «Я с вами!». Бросился тут же брататься, говорил, как рад подружиться с настоящими воинами. Оказалось, Марко сопровождал Сигурда второй день, прячась в тени.

- Осторожность не помешала бы. Я не доверяю Пути. Нас всего трое, а не целых трое, - пояснил Андроникус, потому что Марко счёл вопрос Сигурда за риторический.

- Всё в порядке, - успокаивал Марко. – Я читал про Путь. Здесь раньше было ой как трудно, а сейчас заглохло всё. Потому что не следят, и всё идёт как по накатанной. Вы хоть сами стены видели? Стены Трубы? А я видел. Я первым делом к стенам пошёл, проверить, а не врут ли о них. Читал, будто их не люди делали, а полубоги. А вот на вид стена как стена. Камни камнями, сверху листы железные. На них плющ рос и виноград, но всё давно высохло. И краска на железе стёрлась: ржавчина одна. Столько лет под снегом и дождём… теперь и воздух пропитан гнилью. И ржавчиной. Не тронет нас никто, потому что и Убийцы здесь такие же: их достало всё.

- Откуда ты нашёлся умный-то? – снова спросил Сигурд, на этот раз надеясь получить ответ, в противном случае для веснушчатой рожи у него готов был сжатый кулак.

- Я сын лорда Мориса с Красных земель, я много читал о Пути. Путь вдохновил меня на подвиги.

- Тебе делать, что ли, нечего?

- То есть?

- Ты идиот, говорю?

- Нет. Я захотел проверить силы. Это ведь куда сложнее турниров.

- Шёл бы с папочкой в бордель силы проверять.

- Мне это рассматривать как оскорбление?

- Рассмотри как урок.

- Хорошо, пропустим… Я хотел найти здесь жизнь. Настоящую жизнь…

Сигурд разжал нервные пальцы. Солнце пекло на поляне невыносимо - пот липкой слизью скапливался под кольчугой. Парень раздражал, сильно раздражал своей тупостью: ему бы сдохнуть ещё в первые часы, а он, гад, паразит, прицепился сзади и тащится до сих пор. Сигурд снял шлем – сальные волосы вырвались на свободу. Найти бы где ручеёк, зачерпнуть водицы – жажда замучила, да и приятно почувствовать себя здесь, в этих землях, победителем. Ведь кто громкие речи говорит, а кто молча радуется.

Андроникус остановился. Впереди поляна резко уходила вниз, в овраг.

- Мы на Краю. Там будет крутой спуск, за ним переправа, ловушки и Ворота.

- Где ты это прочёл? – удивился Марко.

- Отец рассказывал.

Марко почти сразу, едва познакомившись, понял, что с Андроникусом лучше не спорить и не расспрашивать его, если тот не хочет говорить.

- Убийцы, наверное, прячутся в засаде на самом склоне холма. Нас легко было вычислить, так что они бросили туда все силы. Благодаря твоему бахвальству, нам так и придётся сражаться почти с армией.

- А здесь очень красиво! Всё такое зелёное, словно ковром покрыли холмы. – Марко восторженно рассматривал ландшафт.

- Чудик ты, — хмыкнул Сигурд. – Его убьют скоро, а он видом любуется.

- Ну, так а когда ж любоваться ещё, если убьют скоро?

Андроникус надкусил одно из найденных в поле яблок.

– Надо напасть первыми. Испугаются и разбегутся.

- Прирежем всех, да!

- Не стоит, - как всегда в разговоре уверенно опрокинул Марко Андроникус. – Оставить бы «языка» для надёжности. Там ловушки впереди. Убийцам точно говорят, куда ходить не стоит. Мы же будем идти, доверяя лишь судьбе. Я этого не люблю. Надо бы подстраховаться.

- Судьба любит отчаянных!

- Смерть любит отчаянных…

Андроникус пошёл дальше, ступая по высокой траве, размахивая мечом, срезая цветочные бутоны. Он шёл на Край. Марко затрусил следом, подпрыгивая на бегу, предвкушая битву. Сигурд нахмурился: один слишком беспечен, другой самоуверен – чего ждать?

По крайней мере, Убийцы ждать себя долго не заставили. Не доходя шагов десять до края поляны, Андроникус увидел голову в сером капюшоне, потом ещё одну. Они поднимались по склону. Двое, трое, четверо, пятеро… Плотной стеной выросли перед ним семь искусных бойцов. Марко утверждал, что Убийцы устали, им надоело это всё… Но вот они стоят, с цепами, мечами, кто даже с булавой. Здесь и втроём никаких шансов… Шаги Марко сзади стихли – неужели этот трус решил оставить его одного?

«Когда идёшь на риск, ничего не просчитывай. И не думай. Просто иди, раз решил, думать будешь потом».

Неужели отец тоже бился один против семерых? Они же числом задавят. Вон стоят, довольные, оружием крутят.

Что ж, пора рискнуть и проредить их ряды.

Андроникус бросился в атаку. Снова сделал отчаянный прыжок в полёте, рассчитывая на неожиданность. Убийцы подошли достаточно близко, чтобы достать клинком среднего и нарушить стройный ряд. Всё вышло превосходно: полоснул центрального под коленку, кувыркнулся, присел, развернулся и швырнул назад складной нож. Готов ещё один - прямо под лопатку. Краем глаза заметил Сигурда и Марко. Они бежали на помощь.

И это было здорово.

 

Путь. День третий

Испытание

 

После переправы решил остановиться. Марко уже не был таким воодушевлённым. Да, они победили, пускай... Он приглядывался к Андроникусу: монстр какой-то из сухожилий и мышц. Говорит, словно сам часть Трубы – железные челюсти смыкаются и размыкаются, чтобы выдать очередную прописную истину, якобы сказанную когда-то отцом. Марко понимал: осталось немного до Ворот и скоро суровый парень скажет: «Время приходит и уходит, как говорил отец, вот и пришло время с тобой заканчивать». Юноша сморщился, он ещё раз посмотрел на Андроникуса – того тоже скрутило, но по иной причине.

Андроникус с нескрываемым отвращением менял повязку на ране Сигурда. И у рогатого лицо корчилось, только от боли. Марко сильно сомневался, что вонючее тряпьё поможет ране не загноиться. Но он молчал, потому что Андроникус не любил его слушать.

- Оставьте меня, - бубнил Сигурд. – Оставьте во имя Хора! Я всё равно сдохну, чувствую уже внутри. Мне только хуже быть вам обузой. Оставьте! Бросьте здесь, я полежу, Убийцы найдут и похоронят. У вас нет времени. Хватит играть в рыцарей.

Андроникус думал. Отец никогда не учил такому. Перевёл взгляд на Марко в надежде на помощь. Встретился с боязливо-глупым выражением и маленькими юркими глазками. Марко в битве только и делал, что убегал от ударов, пытался напасть, но тут же терялся. Всю работу сделали они вдвоём. Сигурда зацепил Убийца, фанатично оравший что-то. Он кинулся на него, получил отпор – меч прошёлся по лбу, сняв кожу и часть передних волос. Но это не остудило пыл. Убийца поднялся с колен…

Неужели теперь вдвоём с этим вот… Он же предаст при первой возможности. Вон как глаза бегают - ищет, чего бы украсть. Сынки знатных, они такие, им подавай удовольствия. Они, говорят, даже воруют иногда, но уж явно не денег ради, а одного азарта лишь.

- Мы не оставим тебя, - знакомым Марко металлическим голосом оборвал надежды Сигурда Андроникус.

- Башку б твою Хору на наковальню, - выругался Сигурд.  – Не человек, а идол.

- А это кто к нам идёт? – вмешался в спор подбежавший ближе Марко. Он указывал на девушку с корзинкой. Красивую девушку. Таких не должно быть на Пути просто так.

- Посланница? – предположил Андроникус.

- Скорее, испытание, - деловито отозвался Марко.

- Что за испытание такое?

- Это и есть ловушки, о которых я вам говорил. Ловушки после переправы.

Девушка приближалась. Марко невольно залюбовался её красотой. Она шла и улыбалась. Щёки краснели то ли от румян, то ли от жары; глаза, круглые, выразительные, излучали неземное сияние. Невысокого роста, с узкими плечами, коротко подстриженная – чёрные волосы едва доходили до плеч. Одета она была в голубую тунику с вышитой на груди луной, длинную пышную юбку, на голове – узкая шляпка.

Мужчины молча встретили её появление: она должна сама объясниться.

- Привет, я Шелфея, я заблудилась тут, не подскажете дорогу?

- Где заблудилась? В Трубе, что ли? – грубо прервал Сигурд, сам уже заканчивая перевязку.

- Не перебивай, - рявкнул Андроникус. Сигурд осклабился, снял шлем и швырнул к ногам девушки.

- Прошу прощения.

- Вы правы, - чуть слышно произнесла Шелфея, подняла шлем и смахнула с него траву. – Я лгу. Меня послали к вам. Я играю роль жертвы, влезаю в доверие, а потом убиваю.

- А здорово так, - съязвил Сигурд. – Сегодня у тебя новый способ?

- Нет, я так больше не могу. Меня достала эта Труба, этот смрад. Я хочу выбраться. Полгода я здесь, полгода вожу за нос и убиваю тех, кто на подходе к Воротам. Я и моя подруга Марта.

Тон голос менялся с каждым сказанным словом - от лицемерия до фанатизма.

- А где сейчас Марта? – спросил подозрительный Андроникус.

- Она выходит, если у меня не получается. Или если воины поэтичнее, что ли…

- То есть мы вообще деревянные? – усмехнулся Марко, довольный причислением почти к лику святых, в его понимании.

- При чём здесь ты? – оборвала Шелфея. – Меня к нему отправили.

Палец указал на Андроникуса.

- Он вон точно кусок дерева, чёрствый хлеб. Решили, я тут лучше подойду: смешливая, простая…

- Зачем ты это рассказываешь? – Андроникус не обиделся, но слова девушки всё-таки задели за живое.

- Затем, что я устала. Марта раньше была проституткой. И ей по душе то, чем она занимается сейчас. Она любит играть. Ей нравится убивать. А мне нет. Конечно, здесь платят много. Я пошла сюда из-за денег, хороших денег. Но больше не могу. Выведите меня отсюда, пожалуйста. Я хочу домой, к родителям. Защитите, прошу.

Молящие глаза впились в Андроникуса. Он сильный, крепкий, он обязательно дойдёт до конца, спасёт её. А там, после Трубы, она побежит одна в соседнюю деревню – Быстрицу. Там живёт деверь с семьёй, они помогут вернуться домой.

- А в корзине что?

- Пирожки. С ядом. Для всех вас. Никто не хочет?

Путники молчали.

- Мне дай один, - серьёзно заявил Сигурд, подняв правую ладонь.

 

Путь. День третий

Страж

 

Труба сужалась. Ржавые, с облупившейся краской стены стали видны уже на расстоянии полёта стрелы. Огромные стены, которые, казалось, выше самых гор, что раньше были на горизонте.

Cнова начался лес, и такой густой: между деревьями приходилось идти по-одному, чтобы протиснуться вперёд. Пушистые лапы елей мягко шелестели, касаясь плеч и проводя ершистым гребнем по голове, иголки впивались в кожу, застревали в волосах.

Неуклонно наступал вечер. Он с дотошностью смывал краски дня, делая лес пугающим. Когда солнце опустилось за пределы стен, мир погрузился в сумрак. Марко в страхе озирался: впереди робко продиралась сквозь валежник Шелфея, справа - сплошной массой нечто тёмное, сквозь него изредка мелькали фантастические создания и белёсые тени. А сзади мрак… Будто пройденный путь пожирался огромным существом по имени Труба.

- Хорова наковальня! – заорал Марко, повалившись на землю. Ощупал голову, подогнул ближе ноги – вроде всё в порядке: порезов нет.

- Что там случилось? – раскатом донёсся голос Андроникуса, шедшего первым.

- Упал, - сипло ответил Марко. Даже идти нормально не может - не то, что сражаться. Стыдно было и за себя, и за попытку изменить жизнь таким вот способом. Не так это делается, не с детской кроватки на войну…

- Ну вставай же!

- Тут тело чьё-то, - заметила Шелфея. Причём спокойно, без крика, словно и не девчушка, а бывалый солдат.

Марко попробовал отпинать это от себя. На самом деле, тело. Оно перевернулось на спину – безвольные руки, как у тяжёлой тряпичной куклы, спутавшиеся волосы, страшный лик смерти на человеческом лице.

Только нога не повернулась – она была зажата в капкане, торчащем из земли. Широкие зубья плотно держали ступню. Наверное, несчастный долго звал на помощь, пытался разжать стальную хватку, рвал на себе волосы и одежду, пока не умер. Никто не пришёл к нему.

- Надо быть осторожным. Ведь и мы так можем… - вырвалось у Марко. Смерть другого вызвала не сочувствие, а страх стать таким же. Безвольным и мёртвым.

- Этого я и боюсь, - признался Андроникус.

«Ещё бы… Ты же всё просчитал, ты ведь готов только побеждать», - почему-то со злорадством подумал Марко, понимая, что Андроникус на самом деле достоин, но не желая признавать его победителем. Будто тот и не человек. Хотя, может, таким и должен быть настоящий человек, таким, а не хлебным мякишем.

- Пойдёмте дальше, надо быстрее уже закончить, - цинично предложила Шелфея. Традиция не хоронить павших началась с Сигурда и, видимо, продолжится.

Марко поднялся и ухватился рукой за нарост на еловой коре. Порывало стошнить, только нечем было. Громко кашляя, задержался за корягу, наклонился – ничего.

- Да пошли уже, хорош! – с омерзением обратился к «напарнику» Андроникус и отправился дальше, с осторожностью прокладывая путь.

Шелфея, словно покладистая жена, двинулась ему вслед. Лишь Марко так и остался стоять со своими проблемами. Но страх остаться в одиночестве среди мёртвых и призраков заставил всё-таки поспешить на поиски Ворот, а там - будь, что будет.

«Интересно, а если у самой границы попросят убить меня, он убьёт? Конечно, убьёт. И не подумает. А какой выбор? Наверное, так они и попросят — Посланники. Проверят преданность не дружбе, а делу. Хотя о какой дружбе тут речь? Разве у Андроникуса могут быть друзья? И разве я достоин дружбы Андроникуса? Сам бы я точно его убил, если б попросили».

Темнота стала гуще. Андроникус с трудом определял направление. Один раз они наткнулись уже на стену, решили идти вдоль неё, ведь так точно доберутся до Ворот. До выхода из Трубы.

Марко устал. Путь вымотал. Не три дня, а три года оставил он здесь. Если выживет, будет вспоминать хороший урок жизни. Если выживет... Про «выиграть» даже мысли не появлялось, пока впереди маячила фигура неукротимого героя.

- Там кто-то есть, - шёпотом произнёс Андроникус и остановился. Они уже почти дошли.

Марко попробовал разглядеть силуэт на тёмном фоне вдали. Какое-то свечение вроде, но откуда здесь взяться свету? Сплошная завеса тьмы.

- Это точно он, Страж, - определила Шелфея. – Последний шаг. И мы на свободе. Все мы на свободе. Но его не победишь. Многие пытались.

- Я верю в Андроникуса. Он сможет.

- Откуда взялся этот Страж? – спросил Андроникус.

- Этот? Он тут недавно. Стражи долго не задерживаются. Он бывший глава Стальной Брони. Говорят, однажды его застукали с принцессой Элизией. Ну как застукали: он полез целоваться, думал, любовь… А девчонка играла. Она же принцесса, вот и…

- Короче давай, он приближается!

- Короче, он в опале. И теперь служит здесь. Ему платят золотой за каждого Путника. Убитого, конечно.

- А тебе сколько платили? – повторно решил вмешаться в диалог Марко, но вновь безрезультатно. Наверное, и ледяной взгляд Шелфеи сошёл бы за признак внимания. Но кромешная тьма скрывала и тайну её лица: одна лишь тревога и никакого льда.

- Бегите назад, — приказал Андроникус. – Когда всё закончится, я за вами приду. Если не приду, ищите Ворота.

Марко схватил Шелфею за руку, сжал её ладонь — та оказалась крупной и холодной. Пока Андроникус не собирается убивать их. Пока... Стоит ли отвечать на его зов после?

- Пойдём?

Она молчала.

- Почему ты не говоришь со мной?

- Потому что ты как все. Тоже видишь во мне её, красавицу с ядом? Тоже влюбился? Я не знаю, почему на роль обрекли именно меня. Я совсем не такая… Меня заставляли так делать.

- Я не виню тебя, Шелфея. Но ты ведь добровольно пошла сюда.

Шелфея вырвала ладонь из цепкой хватки.

- И проклинаю себя за это каждый день. У меня двое детей растут без отца. И матери тоже. Двое! И вообще меня зовут не Шелфея. Дурацкое имя! Не знаю, кто его придумал, но, видимо, я должна походить именно на неё. А я Грейс, я здесь только актриса. Я просто хочу домой. Прекрати, пожалуйста!

Грейс-Шелфея исчезла за деревом.

- Подожди! – крикнул Марко и ринулся следом: ничего не стоило потеряться здесь даже среди трёх деревьев.

Андроникус не вслушивался в разговоры за спиной. Он незримо чувствовал приближение Стража: тот прятался, чтобы застать врасплох. Не получится: Андроникус напряг мышцы, встал в боевую стойку. Сейчас всё станет ясным: готов ли он побеждать, готов ли быть лучшим. Осталось победить опытного бойца. Только весь его опыт — это годы. Страж слишком стар, чтобы сражаться с Андроникусом.

Меч со свистом рассёк воздух. Андроникус сделал выпад влево, плечом ударился об еловый ствол, короткий сучок порвал рубашку и погнул кольчужные диски. Светящийся клинок будто разрезал мир вокруг пополам. Мир, но не Андроникуса.

- Ты зря сюда пришёл, мертвец, - пробасил Страж и метнулся к дереву, у которого, съёжившись, стоял Путник. - Это ошибка — встать на Путь. Это большая ошибка.

- Ошибка — много говорить.

- Те, кто мне не верил, - теперь прах под ногами.

Андроникус напрягся. Надо дать отпор. Ведь отец учил: «Нет непобедимых врагов, есть лишь страх быть побеждённым».

Глаза Стража блестели под стать мечу.

Он не пройдёт.

Никто не пройдёт.

 

Путь. День третий

Ворота

 

Марко дрожал. Он пробирался в полной темноте, обходя тощие ели, одной рукой держал меч, другой тащил упрямую Шелфею. Так он привык её называть, по-другому не станет.

- Куда ты идёшь, ведь Андроникус приказал ждать!

- Он мне не отец! – огрызнулся Марко. - Думаешь, Андроникусу разрешат провести с собой ещё двоих? Ему скажут - «Убей!», и он убьёт.

- А ты знаешь дорогу к Воротам? К выходу? Тебя там не убьют?

- Не доверяешь?

- Нет, здесь был лишь один человек, которому я доверилась. Сразу, как только увидела. Он не смотрел слюняво, не искал во мне Шелфею. У Андроникуса в глаза читалась цель. Всё остальное мимо. Настоящий мужчина!

- Хватит про Андроникуса. Забудь. Он мертвец! Мы сейчас примерно там же, только у правой стены. Пойдём дальше вдоль неё. Ворота близко, я чувствую.

- Почему ты сказал, что Андроникус – мертвец? Что с ним?

- Хорова наковальня с ним! Зачем тебе Андроникус? Зачем мы Андроникусу? Нас связывает только Путь. Нет Пути – нет и никаких «нас». Хочешь выбраться отсюда — бежим!

Крик совы испугал Марко, он упал на землю, но Грейс подала ему широкую ладонь. Ворота близко. Пусть Андроникус сражается за победу, они-то здесь по другой причине. Маленькое предательство. Ради детей. Ради отца и матери. Добраться до выхода и бежать, куда глаза глядят. Прятаться по оврагам, лесам – она уже привыкла, – но дойти до родного дома.

Марко боялся встречи со Стражем. Наверняка тот добил Андроникуса и вот-вот наткнётся на его спутников. Рыщет где-то вблизи. Может, прямо сейчас дышит в спину. Что делать, если догонит? Сражаться? Какой толк?

Он точно догонит: они идут медленно, девушка еле волочит ноги. Устала. Или боится. Или сомневается... Ей так нравился Андроникус, а тут — он, Марко. Конечно, какой из него герой, какой спаситель?

Невзрачный...

Может, уйти сейчас? Бросить Шелфею и бежать... Она, конечно, красивая, но не стоит того, чтоб за неё умирать. Тем более, у неё дети. Отец уж точно не одобрит выбор невесты.

Сзади раздался шорох — кто-то рвался напролом сквозь валежник. Всё, это точно конец! Теперь уже и бегством не спастись. Что ж, можно сказать, попытка познать жизнь закончилась смертью. Памятник не поставят...

Из тьмы вышел человек. У него в руках не было Светящегося меча и выглядел он не лучше самого Марко: дохляк одним словом. Измученный дохляк.

- Уйди с дороги, — прошипел он. - Уйди, если жить хочешь.

- Ты кто?

- Я Деррик. Я Путник. Я долго шёл до Ворот и не позволю помешать мне выиграть. Пусти. Или умри.

Отзвуком разнеслось это слово по узкому тоннелю, отзвуком огромного колокола ударило в сердце Марко. И с другой стороны, в голове пронеслись слова из прошлого: Андроникус называл имя «Деррик». Он ведь смеялся тогда: говорил, тот ползёт, потому что боится каждого встречного. Но Марко не встречный - он Путник! Последний из команды...

- А ты хоть знаешь, где Ворота?

- За твоей спиной.

Марко обернулся. Да, вдали виднелось сияние, похожее на светлячка в безлунном мире. Неужели они так близко?

Не успел осмыслить, как удар в скулу заставил вспомнить имена предков до пятого колена. Марко упал, его меч вырвали цепкие пальцы. Голова кружилась, но Марко знал: так точно быть не должно.

- Нет! — Он сжал кулаки, рывком сел и бросился на Деррика безоружным. Он не боялся слабаков. Сам ведь такой. Левой  схватил запястье, держащее меч, правой потянулся к горлу врага. Свободной рукой Деррик сжал в ответ кадык Марко. Они так и стояли, схватившись друг за друга. Меч выпал из кисти. Но она тотчас тоже вцепилась в шею, сжимая тонкими пальцами хрупкие кости.

- Эй ты, оставь парня! - из ниоткуда раздался голос. Деррик понял, что обращаются к нему: он всегда один, никто никогда не заступался за неуклюжего угрюмого парня ни в семье, ни на улице. И одинокий волк надавил сильнее. - Деррик, не испытывай терпение.

- Остались мы вдвоём, да, Андроникус?

- Да, вдвоём, - прохрипел воин, придерживая левой рукой рваную рану на боку. - Отец учил меня биться до последнего. И я буду биться с тобой. Поднимай оружие.

- Отец учил и меня тоже... Он говорил: «Выживай».

- Ну так сражайся, или умри!

- Умри! - зашипел Деррик, отпустил безвольное тело, обернулся и метнул будто бы наугад во тьму маленький ножичек. Лезвие вошло прямо в горло воина.

Наверное, ни в одном сне Андроникус не мог представить свою смерть в виде крошечной игрушки. Но именно она заставила тело стать неподвижным, руки бесполезно схватиться за шею, а душу взлететь к небесам в поисках справедливости.

- Я победил. Ты со мной, женщина? Ты вообще кто?

- Меня зовут Шелфея.

- Идём со мной. Чего ты садишься?

- Я устала. Хочу есть.

Грейс демонстративно села на землю, вытянув ноги в стороны. Рука потянулась в карман за остатками пирожков.

Она пойдёт с Дерриком, чтобы закончить этот долгий Путь. Он отпустит её или убьёт? Что сказать этому парню о себе?

Всё когда-нибудь должно закончиться. Только никто не обещает хорошего финала.

- Дай-ка и мне? Трое суток не жрал ничего.

Грейс мяла в руках единственный пирожок. Последний.

«Этот точно последний», - решила для себя девушка и протянула ядовитую снедь победителю.

 

Путь - это жестокая забава.

Она появилась, когда король решил собрать лучших воинов в Стальную Броню, элитный отряд личной стражи. Нужны были умелые воины, преданные, умные. А ещё королю нужно развлечение. Любой простолюдин мог встать на Путь. Но выхода из него было только два: в Броню и в могилу.

Путь – это испытание. И Стальная Броня действительно становилась устрашающей.

Пока в Броне не появилась брешь.

Когда победителем стал Деррик Хорн, сын вора, пьянчуги, которого вздёрнули на Площади за день до того, как Деррик встал на Путь.

Деррик трусливый и подлый. Теперь он в почёте, в Стальной Броне, у него красавица-жена, её зовут Грейс.

А сын мой, Андроникус, гниёт где-то на просторах острова, ближе к Воротам. У меня смелости не хватает пойти просить его монаршую милость… Просить разрешения предать останки земле. Надо идти во дворец, объяснять, кто я, терпеть насмешки… Оно того не стоит.

Вместе с сыном потерял смысл, ведь это было моё детище. Я с детства учил его быть не таким, как я. Готовил Андроникуса к Пути. Он не мог проиграть… Пускай он и не от Шелфеи, даже не от Марты. Конечно же, не от них.

Ведь их никогда не было.

Шелфея, Марта…

Их придумал Эофол в «Падении Горменады». И я полюбил их сразу, после первого прочтения поэмы. Для меня они всегда как живые. Возлюбленные, музы, идеал, мечта…

А Путь… Это наша жизнь. Все мы проходим Путь.

Теперь вот и сам я давно уже перешёл Рубеж и приближаюсь к Воротам. Только за ними ждёт не служба у короля…

Целыми днями рассматриваю коллекцию фигурок – всё, что останется от ничтожного червя.

Если, конечно, не брать в счёт сам этот Путь.

Роли, названия, испытания, правила – всё придумал я. Моё страшное детище. И я всегда гляжу на далёкий остров с тоской. Там лежит мой настоящий сын, славный послушный ребёнок. Помню его мокрые пелёнки, плач по ночам, светлые волосики и голубые глаза. Вот он бежит по поляне, ловит бабочек. Вот он играет со мной в «Странствующего рыцаря», игру, которую придумал я сам.

И вот он снова сыграл в придуманную мною игру. Он знал правила и дорогу.

Проиграл и погиб, потому что в моей игре нет места проигравшим.

Моя игра…

Моя…


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 11. Оценка: 3,45 из 5)
Загрузка...