Всё, что от меня осталось

Утренний лес наполнился отборной бранью Дамьена. Он забыл зарядить револьвер и взять патроны. Да еще Конь под ним недовольно мотал головой и все норовил свернуть на обочину. Но возвращаться было поздно.

Дамьен спрыгнул с Коня и чуть не упал. Правую ногу свело от долгой езды верхом. Который месяц Дамьен зарекался не брать дела вне столицы. Голова уже не та, ноги не те, но все тянуло на приключения.

Конь взволнованно закряхтел. Как обычно, чувствуя неладное, он начал брыкаться, стоило шпилям сельских церквушек только показаться из-за деревьев. Зверь порывался встать на дыбы и удрать, но Дамьена такой расклад не устраивал. Он рассчитывал вернуться к семье и стакану рома сегодня же вечером, как только покончит с делом.

— Что такое, Конь? — Дамьен похлопал животное по шее между шипов. — Фыркаешь который час, затоптать хочешь. Чего глазами водишь? Ай, опять до всего доходить самому придётся. Ну ничего, я не просто так зовусь столичным ловчим. И не надо улыбаться. Никто не поверит, что мне сотню раз спасал жизнь безмозглый рогач.

Конь махнул хвостом и отскочил, разметав копытами пыль. Дамьен схватился за щеку от резкой боли. На пальцах остались капельки крови.

— Ах ты гадина! — Дамьен замахнулся, но налитые желтой кровью глаза рогача остановили ловчего.

Он достал из кармана черный хлопковый платок и промокнул рану, вывернул ткань наизнанку и вытер пот со лба.

— Еще раз поднимешь на меня хвост, отрублю под корень. И не думай, что я уже старый.

Конь прекрасно знал, на что был способен Дамьен, но не терпел издевательств над собой. Ловчий же получал странное удовольствие от их перепалок. Он и назвал рогача таким именем, только чтобы ущемить его самолюбие. Ведь по земле ходило всего около сотни, большинство из которых томились в королевских конюшнях.

Дамьен вытащил из наплечной сумки моток веревки и привычным движением накинул петлю Коню на шею. Тот не сопротивлялся. На место веревки в сумку полетел темно-синий плащ с золотым узором и любимая остроконечная шляпа. Измазав рубаху в придорожной грязи, ловчий натянул на голову потрепанный тряпичный колпак. Вокруг никого не было, чтобы увидеть перевоплощение столичного щегла в бродягу.

С рогачом на поводке Дамьен вышел из рощи на окраинную улицу. Выбитые окна, оторванные доски, калитки в куче навоза, — село словно пережило войну. Но за домами явно слышалась здоровая жизнь: орали гуси, ржали кони и смеялись дети. Церковная башня возвышалась над крышами, как святой палец, что всегда тычет в небо.

Сгорбившись, Дамьен брел по пустынной улице к площади, сзади не отставал Конь. Обошли баррикаду из сдвинутых телег с наваленными сверху мешками. Исколотыми и простреленными. Высыпавшийся песок небольшими кучками лежал у колес.

Провести рогача через развешенное на веревках белье оказалось непростой задачей. Тряпки цеплялись за шипы, рвались и лоскутами свисали со спины Коня, как истлевшая попона.

Дамьен отдал должное сообразительности рогача:

— Не отстаешь от меня в маскировке.

Конь фыркнул и гордо поднял голову. Но скрываться оказалось не от кого. На площади лишь трещали кузнечики, да гулял ветер. Звуки жизни все так же доносились до ушей ловчего, но теперь с окраины у второй церквушки. Дамьен нахмурился и выпрямился.

Мощный хлопок раздался справа через несколько домов. Конь захрипел, шипы вздыбились и прибавили в длине. Ловчий успокаивающе погладил его по крупу, с трудом удерживая на поводке.

— Тише ты, никогда взрывов не слышал, что ли?

Он пошел на звук и потянул за собой упирающегося Коня.

Главная улица выглядела совершенно иначе. Все сплошь опрятные дома, побеленные, с новыми резными ставнями. И никого живого вокруг.

Дамьен подошел к одноэтажному домику. На вывеске горбатился нарисованный мужик. Привязав Коня ко вкопанному в землю штырю, ловчий громко прокашлялся и без стука вошел в лавку. Смазанные петли даже не скрипнули.

Казавшийся ухоженным снаружи дом внутри находился в ужасном запустении. Одеяло из пыли укрывало все — от самодельной кривой мебели до позолоченных рам, поставленных вдоль стен. Все они пустовали, сверкая осколками зеркал, застрявшими по контуру.  Деревянные задники оказались вздутыми и покрытыми трещинами. От одной из рам в дальнем конце лавки веяло теплом. Дамьен подошел к ней поближе. На полу валялись осколки. Ловчий пригляделся к ним и не сразу заметил крошечные следы на стекле. Он присел на корточки, чтобы лучше рассмотреть осколки — свет от окон почти не доходил сюда, помогало лишь зоркое от природы зрение. Необычная форма насторожила Дамьена. Следы походили на морскую гальку или треугольные чешуйки, — ни одно живое существо таких не могло оставить. Они были хаотично разбросаны по осколкам, но слой пыли вокруг не потревожен. Зеркало нагрелось и лопнуло, а следы — результат быстрого остывания, — к таким выводам пришел ловчий и поднялся на ноги.

Он повернул голову ко входу и вздрогнул. Прямо перед ним стоял измазанный в грязи бродяга-старик. Морщины и шрамы через весь лоб, а на лице испуг, словно застали за чем-то неприличным. Лишь вглядевшись в смутно знакомые черты, Дамьен узнал свое отражение в зеркале. Сердце предательски застучало. Былая невозмутимость и холодность остались где-то далеко позади, на рубеже пятого десятка лет.

Никаких потайных дверей или подвальных люков Дамьен не нашел. Дом пустовал около года. Ровно столько не поступали в столицу сообщения из этого края. И ни один разведчик не смог доложить о случившемся. Все пропадали.

Громыхнула входная дверь, следом заорал Конь. От этого звонкого скрежещущего вопля задрожали окна. Дамьен мигом выскочил на крыльцо, испытывая неприятный страх. Рогач стоял на дыбах, поддерживая себя хвостом, и махал копытами, подобно заправскому кулачнику. Сквозь крики Дамьен различил топот. Он походил на человеческий и явно удалялся в сторону площади, да только никаких следов от невидимых ног не оставалось на земле.

Дамьен подскочил к беснующемуся Коню и ухватился за веревку. Металлический штырь торчал из земли почти на всю длину. Еще чуть-чуть и Дамьен остался бы здесь надолго. Напрягая мускулы, он с трудом заставил рогача опуститься на четыре ноги. Встал перед ним, придавил сапогом веревку и, схватив руками шершавую голову Коня, скрестил с ним взгляд. Почти человеческие глаза с желтой яростью смотрели на ловчего. По шипастой морде пробежала судорога, и из глотки вырвался стих:

“Зря сюда мы пришли, голое воронье,

На костях у людей пировало,

Опалило народ зеркала острие,

Их личины дурные достало,

Не тревожь миражи, западня и вранье,

Новых путников здесь поджидало,

Позабудешь себя, изойдешь на тряпье,

Что когда-то тебя выделяло.”

Как только Конь замолк, глаза его посветлели, а вся буйность пропала. Он потерял интерес к ловкачу и пошел начесывать спину о деревянную стойку крыльца.

Дамьен облегченно вздохнул.

— Научись говорить прямо, рогатая ты скотина. Вот что это значило?

Конь пристально посмотрел на ловчего. И нельзя было понять, что в этом взгляде — презрение, обида, смех? Нет, когда Коню смешно, слышит вся округа. Дамьен махнул рукой и повернулся лицом к площади. В этот же момент раздался слабый звон с церковной колокольни. Кто-то еле дергал за канат. Никаких демонов такой жалкой трелью не распугать, но сельский гогот затих. Прошло несколько мгновений и со второй церкви яростно забили в ответ. Безудержно и без какой-либо мелодии, словно насмешка над попытками первого. Холодок пробежал по спине ловчего от этого звона полного злобы.

Он чуял, что корень проблемы возле второй церкви, да только все внутри протестовало. Владея самым диковинным животным, Дамьен никогда не сталкивался с силами не от мира сего. Всегда вопросы решались силой и быстрой пулей. Поэтому он взял Коня за верёвку и повернул на площадь.

Дверь церкви оказалась заперта. Дамьен остался неугоден богу, раз внутрь его не пускали. Но в колокол звонили, значит кто-то там был.

— Открывай, не то вышибу! Ловчий прибыл!

После битвы звонарей, село умолкло, и Дамьен на пару минут оказался в тишине. Конь топтался за спиной, оставленный на привязи, и недовольно фыркал. На его спине болталась сумка с вещами, кроме револьвера. Его ловчий взял с собой. Он пытался расслышать, что происходит за дверью, но плотное дерево не пропускало звуков.

В замочной скважине заскрипело. Дамьен покрепче сжал рукоять револьвера. Дверь приоткрылась. Через щель удалось разглядеть осунувшееся бледное лицо мужчины. Смерив взглядом ловчего, он кивнул и впустил внутрь.

Дамьена встретили перевернутые скамьи, расколотый алтарь и треснувшие колонны. Опять же, снаружи церковь выглядела совершенно новой, словно только что забили последний гвоздь. Исхудавший до состояния скелета, в порванной рясе и половине пилеолуса священник держался на удивление ровно. Как последняя опора, что удерживала церковь.

— Почему так долго открывал?

— Спускался с колокольни, — безжизненно бледным голосом ответил священник.

— Почему открыл?

— Ты ловчим назвался. Других здесь нет.

— Тогда приступим к делу, раз все понимаешь.

Дамьен уселся на уцелевшую скамью и закинул ногу на ногу. Священник остался стоять.

— Где все люди?

— Не знаю.

— Что значит не знаешь? Ты первый человек, которого я встретил, хотя человеком сложно назвать. Когда ты последний раз ел?

— Неважно, больше ничего неважно. Я удивлен, что еще жив.

— А почему не должен? Что здесь произошло? Почему все зеркала в лавке разбиты?

Священника передернуло, его лицо исказилось злобой. Он начал кусать губы и тараторить:

— А я предупреждал их. Говорил, что Стефан дьяволист, что его надо прогнать, или колесовать, а лучше сжечь. Бездельником был, ничего не умел. А тут, понаделал своих зеркал, открыл лавку, выставку устроил. Странно? Очень!

— Стой, стой…

Священник сорвался с места и ладонью зажал Дамьену рот. Припечатав взглядом ловчего к сиденью, принялся брызгать слюной ему в лицо:

— Все пришли на выставку, поглядеть, порадоваться, а меня не позвали! Неблагодарные сволочи. Но я подглядывал, чтобы знать кого пугать дьяволом. Повертелись у зеркал, посмеялись, а те как лопнут! Сгинули все. Повылазили дьявольские тени и зарезали всех как собак. Проклятье на их головы!

Дамьен пришел в себя, вскочил и с силой оттолкнул от себя священника. Отлетев на несколько метров назад, он распластался на полу в проходе. С кряхтением сел и подполз к ближайшей скамье.

— Да, я их обирал, — теперь он чуть не плакал. — Обманывал, запугивал. Но другой семьи у меня не было. Бог не заменил мне отца. Но теперь они со мной, я уберег свою паству.

— Раз они все мертвы, то не уберег. Где тела? — Дамьен поднялся и медленно стал наступать на дрожащего священника.

Тот оживился и приподнялся.

— Спрятал, чтобы их тени не забрали, — гордо произнес он. — Сюда им сложно добраться, но все же смогли один раз. Жером со вспоротым животом поднялся как ни в чем не бывало! Глаза чернющие, рожа кривая. Напал на меня, да как начал рвать одежду, ухо отгрызть хотел, но я палкой приложил, он и припустил из церкви. Ну и понял я, что небезопасно людям так просто лежать. Еще и еда кончилась.

Священник опустил глаза, а потом бросился в ноги к Дамьену, захлебываясь в рыданиях:

— Умоляю, прости меня! Не ведал, что творю. Сдохнуть мне надо было, но как их оставить?

Чудовищная мысль пришла Дамьену в голову, и судя по стенаниям священника, она была правдивой. Он усадил его на скамью и подождал, пока тот успокоится.

— Ты выжил из ума. Будь я моложе лет на десять, да даже на пять, лежал бы ты уже без головы.

Священник вновь завыл, норовя броситься в ноги, но Дамьен не позволил.

— Храм твой разрушен, не знаю, как будешь замаливать свои грехи.

— Некому мне молиться. Нет здесь Бога!

Тяжелый удар сотряс церковь, ее основание. Деревянные стойки застонали, на голову посыпались щепки. С улицы донесся истошный крик Коня.

— Пришли! — завизжал священник и бросился к лестнице на колокольню.

— Да кто пришли, богомерзкий ты ублюдок?!

Ответа не последовало. Снова удар, теперь целенаправленно в дверь, как тараном. Дамьен поцеловал револьвер. Еще теплилась надежда, что он поможет в этой схватке.

Третьего удара дверь не выдержала и слетела с петель. Ловчий вскинул оружие, но на пороге никого не оказалось. Смех, что до этого гулял на окраине села, загустел, уплотнился и потек в церковь. Дамьен прочистил ухо, но ничего не изменилось. Осторожно, словно щупая почву, хохот катился в его сторону. Мушка револьвера металась то влево, то вправо.

Мышцы Дамьена уже вовсю сводило от страха, внутри щекотало. Не в силах терпеть, он закричал, выстрелил перед собой и бросился на невидимую волну смеха. Никакого сопротивления не ощутил, только озноб прошел по телу. Дамьен оглянулся, стоя в дверях. Тишина. На секунду ловчий подумал, что ему все привиделось, но на глаза попался выдернутый из земли металлический штырь. Рогача нигде не было.

— Ко-о-онь!

Единственный способ вернуться домой удрал. Перспектива не радовала ловчего. Весь паек остался в сумке. Если никто не пришлет подмогу, то священник-людоед — единственная компания на ближайшее время.

И стоило ловчему подумать о нем, как сзади раздались сдавленные крики.

— Не привиделось.

У Дамьена все еще имелся револьвер, и единственное, что оставалось — завершить дело. Либо здесь и сейчас пулей в лоб, либо у второй церкви, разобравшись с чертовщиной.

— Хорош ловчий, если думает о самоубийстве, — горько заметил Дамьен.

Он вытер рубахой пот со лба. Откинув страх перед неизвестным, ловчий пошел на свидание с дьяволом. И с каждым шагом по застывшим во времени улицам уверенность таяла. Дамьен все больше поражался насколько, оказывается, постарел. Ноги больше не несли в гущу сражений, их приходилось заставлять. Несколько минут назад рука дрогнула, глаза зажмурились, и пуля ушла куда-то вверх. Вся эта поездка больше походила на последнее путешествие старого воина, что не желает умирать в постели.

Незаметно церковь оказалась перед Дамьеном. Черные провалы окон, трухлявые доски, отваливающаяся краска и стойкий запах гнили из распахнутой двери.

Со спины опять накатила волна злобного веселья. Гуси зашипели, даже куры умудрились угрожающе закудахтать. Голоса наполнили улицу перед церковью. Они сновали вокруг ловчего, и создавалось впечатление, что людей просто вырезали с картинки. С одной стороны обматерили Розу, с другой — влепили звонкую пощечину, а из церкви донесся свадебный марш.

Ловчий растерянно крутился среди невидимой толпы. Похоже, он никого не заботил, кроме гусей и кур.

В какой-то момент веселье стихло, а громкие разговоры превратились в шепот. Дамьен не мог разобрать слов, но невидимки казались напуганными не меньше, чем он сам. Захотелось сесть на Коня, да удрать подальше от проклятого места. Но Дамьен остался один, верный друг бросил его. В памяти всплыли слова из стиха рогача.

“Не тревожь миражи”.

Нетвердым голосом Дамьен позвал:

— Покажись, нечисть. Хватит мучить эту землю.

От церкви поползла волна разложения, изменяя реальность. Земля ссохлась и покрылась трещинами, превратилась в пустыню. Доски затрещали и заскрипели, новая побелка поползла вниз. Дома старели на глазах. Вскоре перед Дамьеном предстал истинный вид села, а не та иллюзия идеального порядка. То тут, то там проявлялись людские силуэты, как на фотографиях. Сначала размытые, они обретали четкость. Опрятная одежда, начищенные до блеска ботинки, — люди разительно отличались от окружения. Видимо, такими они отразились в зеркалах.

Дамьен обмер. В лавке осталось и его отражение в последнем уцелевшем зеркале.

Найти себя труда не составило. Все вокруг косились на возвышающуюся в толпе точную копия ловчего. В той же испачканной рубахе и длинном колпаке. Невольно Дамьен почувствовал себя блохой перед своим двойником, как простолюдины, что кланялись раньше перед ним самим. Трясущейся рукой он поднял револьвер.

— И зачем ты позвал нас? — едко бросил двойник. — Сдох бы в неведении, жалкий ты кусок ловчего.

Он достал из-за пояса копию наградного револьвера и навел на Дамьена. Ловчий не знал, может ли иллюзия навредить. Выстрел. Пуля прошила свисающий кончик колпака.

— Может, и навредит! — засмеялся двойник. — Моя рука никогда не дрогнет, а глаз не подведет, в отличие от твоих.

Сила духа поразила Дамьена. Неужели он сам был таким когда-то? За те пару часов, что провел здесь, из него словно выветрилась прежняя сущность, словно отражение забрало себе личность. Рука с револьвером опустилась, не нажав на крючок.

“Позабудешь себя, изойдешь на тряпье, что когда-то тебя выделяло”.

— Если ты не способен выстрелить, то зачем вообще нужен? Сейчас я заберу твое тело и вернусь в столицу. Они еще припомнят звание ловчего, которое ты, старик, замарал соплями и слюнями.

Дамьен понятия не имел что включает в себя передача тела двойнику, да и зачем тоже. Он казался вполне реальным, как и пули. Видимо, за пределы села выйти не мог.

— Ты же теперь никто без Коня. Наверняка даже думал пустить себе пулю в лоб. Думал, думал, по глазам вижу. Жалкое зрелище. Кстати, спасибо, что помог избавиться от священника. Он сжег почти все тела, а в прах особо не залезешь. А ты ведь о самом мерзком подумал, наверное, очернил человека. Мозги совсем отсохли.

Дамьен поднял взгляд на двойника и задрожал. В его глазах он увидел молодого себя — безжалостного и несгибаемого. Сейчас он чувствовал себя одной из жертв, что тряслись от ужаса при упоминании ловчего. Дамьен попятился, как пятились они, закричал, как кричали они. Только жертвы падали и ждали конца, а он наткнулся спиной на чью-то шипастую морду. Возмущенное кряхтение показалось прекраснее смеха любимой жены. Ловчий повернулся и с мольбой посмотрел на Коня. Ему хотелось сейчас же оказаться за сотню миль отсюда верхом на рогаче. Но у того, похоже, был другой план.

Двойник продолжал насмехаться:

— А вот и тупая скотина подоспела, даже искать не пришлось. На чем я поеду…

Двойник не успел договорить. Конь взбил копытами пыль, рванул с места и боднул его рогами. Двойник отшатнулся, как от полноценного удара, но никаких дырок на теле не осталось.

Конь мотнул головой, и под ноги Дамьену упала сумка, которую он оставил перед походом в церковь. Остроконечная шляпа немного торчала наружу.

— Выручаю последний раз, — сказал Конь и принялся кружить вокруг близнецов, отгоняя наступающую толпу.

Как изнемогающий от жажды тянется к воде, ловчий схватился за сумку. Вместо порванных рубахи и колпака он быстро натянул плащ и шляпу. По телу побежали мурашки. Первое дело, первый орден, первая баба в трактире, — многое помнили эти вещи.

Двойник успел поднять выроненный револьвер и навести на Дамьена.

— Думаешь тряпки помогут тебе, старик?

— А от меня, как ловчего, кроме них ничего не осталось. И спасибо, что еще раз напомнил мне о старости, сволочь!

Двойник оскалился и выстрелил. Пуля прошла прилично мимо. От следующей пули Дамьен без труда увернулся. Сила вновь наполняла его, пружинка внутри работала исправно, сжимаясь и выстреливая. В два шага он оказался возле двойника. Тот приставил дуло ко лбу Дамьена и со злорадной улыбкой спустил курок. Глухой щелчок. Если отражение полностью скопировало ловчего, то в револьвере должно было остаться четыре патрона. Дамьен не прогадал.

Двойник замахнулся, но Ловчий перехватил руку и вывернул. Мощным ударом по ногам поставил противника на колени.

— Мы могли бы ужиться. Жаль, что на службе есть место лишь для одного ловчего. Прости.

Дамьен выстрелил дважды.

На теле двойника ран не осталось, но он безжизненно упал и растворился в потрескавшейся земле.

Дамьен глубоко вздохнул, ощущая, как все встает на круги своя. Слова двойника больше не казались такими пронзительными. Но одно из них Дамьен вынес — настала пора уходить на покой.

— Стой! — крикнул он Коню.

Рогач не сразу, но остановился. Гудящая толпа вместе с мертвецом наперегонки неслась в оскверненную церковь. От грохота захлопнувшейся двери с колокольни отвалилась доска и упала перед входом.

Дамьен подошел к лежавшей на земле сумке и достал бутылку рома. Пара глотков огнем растеклись по горлу, остальное ловчий выплеснул на церковь. Достал из кармана пачку спичек, поджег и щелчком отправил в полет. Трухлявые доски тут же занялись.

Дамьен подошел к рогачу. Тот завороженно смотрел, как пламя поглощает дерево. Казалось, в его почти человеческих глазах виднелась грусть, но Дамьен хорошо знал Коня.

— Не притворяйся, тебе нравится смотреть, как мы истребляем самих себя. Жаль, что по-другому здесь дело не решить. Сгорит деревенька, и забудется все.

Дамьен взобрался Коню на спину.

— Еще одно дело на счете столичного ловчего. Спасибо, что спас, но тебе все равно никто не поверит, — улыбнулся ловчий.

Рогач мотнул головой и рысью поскакал из села. Еще был шанс успеть вернуться домой вовремя.


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 5. Оценка: 3,80 из 5)
Загрузка...