Маг Пьер Вальес с удовольствием сейчас «плевал бы в потолок», бездумно крутясь в кресле на колесиках. Однако не мог Пьер придаваться унынию по одной простой причине: напротив него тяжко вздыхал клиент, никак не мог собраться с мыслями и рассказать, кто его допек – жизнь, работа или женщина. Причем так сильно допекли, что срочно потребовалось прийти в самую унылую адвокатскую конторку.

Пьер хотел бы сидеть в крутом офисе, а не в крохотном сером помещении, где из мебели непрезентабельный письменный стол и пара шкафов с документами. Не радовал глаз даже аквариум у окна: золотая рыбка недавно решила поплавать брюшком кверху, пришлось смыть в унитаз очередного Юбэра.

Всякий раз, покупая рыбку, Пьер давал ей одно и то же имя – в честь брата, который…

– А почему аквариум пуст? – спросил Жак Падис, словно это единственное, что его интересовало.

– Иногда мне кажется, что Юбэр пробыл со мной дольше мертвым, чем живым, - нарочно странно выразился Пьер. – Трудно найти ему замену.

– Понимаю.

– Серьезно? – в сомнении скривился Пьер.

– У вас выпить есть?

«Месье, вы перепутали заведение, пивнушка дальше по улице», – Пьеру хотелось ответить на вопрос именно так, но… Во-первых, выпивка была, а во-вторых, ему и самому хотелось.

Из шкафа за спиной Вальес достал бутылку коньяка и две не самые чистые рюмки. Нельзя пить на работе, но клиент сам попросил, так что…

– У меня тоже проблема с бездушной тварью вроде вашего Юбэра, – сказал Жак после первой стопки. – Не подумайте ничего такого. Моя жена жива и с ней все в порядке, к сожалению. В общем… Ну…

Понимая, что сейчас клиент вновь замкнется в себе, так и не сказав ничего толком, Пьер вновь налил им по стопке. Выпили, не чокаясь, за рыбку.

Коньяк клиенту помог расслабиться. Жак рассказал, что живет в Орлеане, сколько себя помнит. Все у него неплохо шло по жизни: школа, колледж, учился хорошо, стал архитектором. Вот только много ли работы найдется для молодого специалиста узкого профиля? Пошел работать в другую сферу, где зарплата мала, но постоянна. «По залету» женился на молодой взбалмошной особе, но никогда об этом не жалел. Однако время шло, все вокруг менялось, а его зарплата оставалась прежней. Жена работать отказывалась из принципа: считала, что семью обеспечивать должен мужчина. При этом никогда не отказывала себе в выпивке, а потому нормальной жизни нет ни ему, ни двадцатилетней дочери. В доме постоянно ссоры, скандалы, обвинения, слезы – и кто во всем виноват?

– Понимаешь, – говорил Жак, – все дело в жене! Если б не она, нам бы с дочкой хватало на жизнь. Я все ждал, что жена сама меня бросит – так нет же! Сидит на моей шее и постоянно вопит, мол, вот бы вернуть молодые годы… Сегодня утром она снова устроила скандал. Обидела нас с дочкой так, что… Понимаешь, Элли из тех, кто хорошо умеет одним словом сделать очень больно. И она всегда… вот всегда старается нас задеть! Синти ушла из дома, я тоже оставаться не мог, потому что… ну, невозможно!.. В общем, я хочу развестись! Квартира, где мы живем, моя – от родителей досталась, но Элли так просто не уйдет… В общем, мне помощь нужна.

– Понятно, – кивнул Пьер. – Ну что ж, вопрос решаем. Расценки знаете?

Жак покачал головой – не знает, и добавил:

- Экономить не буду, лишь бы результат увидеть.

Пьер подал клиенту папку с тарифами и велел ознакомиться. Секунды не прошло, как Жак занервничал, пробежавшись взглядом по цифрам, и затравленно посмотрел на Пьера.

– Дорого…

– А как же «экономить не буду»?

– У меня нет таких денег, – жалобно промямлил месье Падис.

Не в первый и не в последний раз Пьер наблюдает за тем, как клиент поглядывает в сторону выхода, едва ли взглянув на цены его услуг. Сейчас Жак начнет вежливо прощаться, обещая подумать, а после навсегда исчезнет за скрипучей дверью. Вальес не мог позволить себе работать бесплатно, но проблема Жака интересна - ему пришла в голову мысль, как можно ее использовать себе на благо.

Пьер потянулся к бутылке и подлил месье Падису еще алкоголя. Сам пить не стал.

– А я не совсем понимаю, – заговорил он. – Почему она не уходит? Если плохо, зачем оставаться?

– А куда идти? Бомжевать? – горько усмехнулся Жак. – Да и пытался я ее выгнать – не вышло. Говорит, «тебе надо – ты и уходи, а я здесь прописана, живу двадцать лет и дальше жить буду!»

Жак залпом осушил стопку и отчаянно, со злостью выкрикнул в пустоту:

– Ну что мне, убить ее, что ли?

– Ну… – растерялся Вальес, глядя в стеклянные глаза собеседника. – Зачем же сразу убивать? Можно все решить иначе. Я могу помочь.

– Но у меня нет денег.

– А я не стану брать с тебя деньги.

– Это как?

Вопрос остался без ответа. Вальес смотрел Жаку прямо в глаза, ожидая, когда он сам догадается, о чем речь. Месье Падис должен понимать: вариантов немного.

С печалью подумал Вальес о том, что во Франции, как и во всем мире, магия строго запрещена. Еще не так давно волшебство являлось главной валютой и предметом обмена во всем мире, а потом случилась третья мировая война… Из-за магии.

Разрушения оказались катастрофическими – некоторых стран теперь просто нет. Повезло, что родина не пострадала от магических атак. Главы государств поздно поняли, какую совершили ошибку, а осознав, запретили магию во всех ее проявлениях, и любой кудесник по умолчанию заслуживает смертную казнь. Но что делать, если магию запретили, а способности к ней не исчезают? Да и с чего бы? Просто потому, что это приказ президента? Увы, это не так работает.

Опасное дело замыслил Пьер, но если уж клиент не может заплатить за услуги адвоката, пусть потом не жалуется, что стал жертвой ушлого мага. Главное, все сделать правильно и красиво – для себя. Впрочем, Пьер не злодей – он бросит спасательный круг утопающим, даст шанс Жаку и его семье, но если они не воспользуются им, что ж… Это уже их проблема.

На самом деле Пьер обычный адвокат, и не прочь зарабатывать на хлеб честным трудом. Вот только беда с братом и бедность клиентов не всегда сочетаются с его желаниями. В таких случаях приходится забывать о совести. Вот как сейчас.

– Ты… маг? – насторожился Жак, и вдруг искренне, как ребенок, обрадовался, – ух ты! Здорово!

– Нечасто увидишь такую реакцию, – удивился Пьер. – Ты, что ли, тоже колдун?

– Ох, если бы… Ничего я не умею, но раньше так здорово было, когда продавали всякие штучки волшебные. Жизнь казалась простой и веселой. А потом эта война… Эх... Не будем о грустном, – махнул рукой Падис, и с воодушевлением спросил, – а что ты умеешь?

– Я могу вернуть твоей жене ее молодые годы. И помолодев, она отстанет от тебя, верно? – улыбнулся Пьер широко, с удовольствием замечая, как заблестели глаза клиента.

– Это же… – восхищенно буркнул Жак, – гениально! Но все надо сделать правильно. Я не хочу возвращать жену в прошлое. Я ж не дурак, я понимаю, что тогда исчезнет и моя дочка.

«Он мало выпил, что ли?» – удивился Пьер. Жак с удовольствием опрокинул новую стопку, что ему налили с милой улыбкой, а после продолжил говорить:

– Надо сделать так, чтоб Элли стала молодой в этом времени. Ей вернутся годы, что она потратила на меня, и тогда она свалит от нас с дочуркой. Это возможно?

– А то, – Пьер вновь подлил коньяка клиенту.

Хорошо, что Вальес выпил всего три рюмки, ясность ума сохранять поздно, но нельзя допускать, чтобы язык заплетался – колдовать не смог бы.

– Отлично! Только… я не понял, – Жак выпил и, морщась от терпкости напитка, добавил, – а тебе-то какая выгода? Душу мою заберешь?

Пьер видел душонку его, вернее, блеклое пятно, на котором даже ажурного узора не видно. И зачем ему это измученное старье?

– Нет, я не так работаю.

Пьер достал из стола бланк магического договора. Мелким шрифтом в нем перечислены пункты, о которых клиенту Вальес расскажет только, когда документ будет подписан. А пока Пьер положил его перед собой и вкрадчиво заговорил:

– Сделка номер триста сорок девять дробь шесть. Клиент: Жак Падис. Заказ: Омоложение жены, Элли Падис.

Вальесу понравилось, что Жак на волшебство реагировал с детской радостью. Так надоедает постоянно бояться и оглядываться по сторонам, и так приятно быть в компании человека, который с восторгом наблюдает за работой кудесника.

Звуки, что слетали с губ Пьера, превращались в пляшущие буквы и самостоятельно ложились на бумагу, сливаясь в слова и предложения. При этом символы вели себя словно живые существа: некоторые из них сразу покорно занимали свое место на бумаге и замирали навеки, а другие вели себя шаловливо – дрались меж собой, болтали, обнимались, как лучшие друзья. Некоторые так и вовсе целовались.

– Я, Пьер Вальес, гарантирую, что Элли Падис помолодеет в этом времени, как требует заказчик. Элли Падис вновь исполнится восемнадцать лет одиннадцатого октября текущего года. Магическое действие можно отменить, если произнести отворотные слова: «Я была счастлива с тобой, Жак». Отворот сработает в любой момент до ближайшего полнолуния, что состоится четырнадцатого октября текущего года. Если Элли Падис не произнесет отворот до указанного срока, магический обряд будет завершен окончательно. Я, Пьер Вальес, беру в плату непрожитые года жизни всех, кто умрет из-за проведенного волшебства над Элли Падис.

Буквы Ю, Б, Э и Р больше остальных баловались и с удовольствием водили хороводы. Эти буквы капризничали больше остальных, потому что Пьер не мог не думать о брате, и это отражалось на его колдовстве.

– Согласно Кодексу Коллегии Магов «Де`Лис» заказ Жака Падиса относится к седьмому уровню: высшая степень магии. Омоложению подлежит только физическое тело Элли Падис. Ее характер и жизненный опыт останутся прежними. В результате проведенного волшебства возможны побочные эффекты, предугадать которые не является возможным, и отрицательно сказаться это может на всех, кто как-либо контактировал с Элли Падис.

Четыре самые капризные буквы, последние, что складывались в имя брата, даже не думали ложиться на бумагу. Уселись на краю стола, свесив ножки, и не смотрели в сторону договора.

– Хватит выпендриваться, – попросил Пьер.

Б, Э и Р лениво, словно делая огромное одолжение, поднялись и, топая, как маленькие слоники, двинулись к листку бумаги, а Ю даже не пошевелилась.

– Особое приглашение надо? Сейчас ручкой подпишу и никогда больше тобой пользоваться не буду. Этого хочешь?

Ю обиделась, однако поднялась с места и с гордо поднятой головой прошествовала вперед. Медленно, словно в любую минуту могла бы и передумать, Ю подошла к договору и уставилась на хозяина.

– Ну же! Долго еще ждать?

Капризуля высунула язык, дразня смешной рожицей, а Пьер, вспыхнув от гнева, схватил ручку, чтоб выполнить угрозу, но не успел – Ю уже застыла на законном для нее месте.

Жак засмеялся и с интересом посмотрел на Пьера:

– Забавные они у тебя, как дети малые.

– Верно. Разбаловал я их.

– Мне понравилось. Я так скучаю по старым временам!

«Ох, сомневаюсь, что ты повторишь это когда-либо…» – мысленно хрюкнул Пьер.

– Вернемся к договору. Все устраивает?

– Да. Я согласен подписать.

«Коньяк сделал свое дело: клиент отключил мозг, – сокрушаясь от подлости, вздохнул Вальес. – Улов слишком серьезен, чтоб отказаться. Я получу целых сто лет!»

Не алчность уговорила Пьера подать ручку клиенту, и не корысть заставила его расписаться самому – нужда и любовь к младшему брату всему виной. Юбэр Вальес в коме второй год, и ничто не может поднять его на ноги: ни магия, ни медицина. Однако теперь появилась надежда…

«В конце концов, не я убийца, – успокоил себя Пьер. – Я даю шанс, а как им воспользуются – не моя забота. Я лишь соберу плоды с посева чужих грехов».

– И еще один нюанс… – сухо проговорил он, когда они подписали договор. – Забудь и меня, и этот адрес. Если дело примет скверный оборот, возвращаться бесполезно. В договоре четко прописано: если ты попытаешься раскрыть кому-нибудь, что тебе помог я – ты мгновенно умрешь от сердечного приступа, так и не успев ни назвать, ни написать мое имя на бумаге. Ты можешь говорить, что заключил сделку с магом, и, разумеется, тебе можно рассказывать, как отменить сделку, но это все. Сам понимаешь, магия вне закона, и мне неприятности за твои шалости не нужны.

– Я понял, – кивнул Жак. – Но вряд ли мы увидимся вновь.

«Надеюсь», – подумал Пьер, зная, что сегодня же купит новую рыбку. Как всегда, он назовет ее именем брата. И в этот раз, если дело выгорит, за маленьким золотистым созданием присматривать будет Юбэр. Как и прежде…

 

***

 

– Вы пережили настоящий ужас, – заговорил психиатр Клод Гривье, глядя на пациентку. – И этот кошмар будет преследовать вас, однако, вы можете его победить. Для начала вам нужно произнести отворотные слова, а после мы приложим все усилия, чтобы вы смогли жить дальше нормальной жизнью.

Доктор Гривье говорил учтиво, с пониманием, как и положено психиатру с пациентом, но ему это давалось с трудом. Помогал профессионализм, а не некогда присущее ему желание помогать людям.

Рано он вернулся к работе, слишком рано, однако и выбора у него не было: квартплата и аренда сами себя не оплатят, а все накопленные сбережения помахали ему ручкой. Потому и пришлось взять себя в руки, помыться-побриться и вернуться к работе. Все бы ничего, вот только первой его пациенткой стала женщина, к которой ничего кроме неприязни он питать не мог.

Впрочем, мадам Падис не виновата, ведь Клод ненавидел всё и всех вокруг себя. Она лишь одна из.

– Вы не понимаете…

– Объясните мне.

– У вас есть семья?

– Жена и сын, – не стал он врать. – Погибли год назад.

– Они вас любили?

– Разумеется, – скрипнул он зубами.

– И вы хотели бы их вернуть?

– Был бы только шанс.

– Тогда понятно, почему вам кажется, будто я сумасшедшая… Вы любящий, и вас любили, а я… У меня все иначе. Я не хотела замуж, но пришлось, потому что забеременела. Родители заставили, сказали, мол, ну как с пузом-то… В девках рожать?

Мадам Падис передразнивала кого-то, но Клод не оценил, не к месту это.

– А я бы предпочла отдать на усыновление, но меня никто не слушал, и в итоге я двадцать лет прожила в аду по вине Жака. Он, видите ли, забыл надеть презерватив! – горько усмехнулась она, но тут же губы ее плотно сжались, а взгляд застыл, найдя приют на неприметной серой стене палаты. – Я ненавидела свою дочь, и она ненавидела меня в ответ. И знаете, я считаю, что она умерла правильной смертью – Синти не должна была родиться, и она вернулась туда, где ей место.

– В пустоту?

Мадам Падис промолчала, отвернулась к стене и всем видом показывала, что ей больше не хочется говорить, но Клод не спешил уходить. Он внимательно разглядывал молодую красивую девушку. Он смотрел на юное совершенство, но видел перед собой жалкую алкашку с фото, что есть у него в папке.

Еще вчера утром эта женщина выглядела как убогое ничтожество, а потом внезапно начала молодеть. По словам очевидцев, вернее собутыльников мадам Падис, Синти пыталась прогнать горе-гостей, завязалась ссора, и вдруг такое…

И все бы ничего, но молодеть начала и Синтилия: сначала стала ребенком, потом младенцем, а после она в прямом смысле слова вернулась в утробу матери. Удивительно, как мадам Падис не умерла от разрывов и кровопотери. Магия, что над ней провели, каким-то образом все предусмотрела: сначала, судя по словам протрезвевших в один миг от ужаса очевидцев, младенец вернулся в утробу матери, а через мгновение девушка выглядела так, словно никогда и не была беременной.

И сейчас Элли Падис сидела перед ним физически здоровой, но то, что она говорит, то как себя ведет – она ли это?

«Ненавижу… – подумал Клод. – Я бы все вернул, только шанс дал бы Бог, а она…»

– Я понимаю, как вам нелегко, – терпеливо проговорил он. – И все же, ваша дочь погибла, и сейчас вы еще можете ее вернуть.

– Она была грубой дрянью. Зачем мне ее возвращать?

– Думаю, она будет вам благодарна, и ваши отношения могли б стать лучше.

– Синтилия умеет думать только о себе.

– И от кого она это унаследовала?

– Она вся в Жака, его копия!

– И все же у вас еще есть время на раздумья. Кстати, вашего мужа поймали, и его обязательно признают виновным, но только за то, что он обратился к колдуну. Возможно, ему ничего не будет, если раскроет личность мага.

– Так уж ли ничего не будет?

– Как минимум за содействие следствию не будут судить строго. И убийство дочери ему не припишут.

– Почему?

– Потому что не его решение убивает ее, а ваше. Если вы не согласитесь произнести отворот, значит, вы умышленно убьете свою дочь, за что и будете нести наказание.

– Все это нужно обдумать.

«Да о чем тут думать, дура?!» – чуть не заорал он.

– Я навещу вас завтра, – сказал Клод. – Сейчас вам следует отдохнуть.

Он уже почти ушел, но у самой двери Элли остановила его новым вопросом:

– А сколько могут дать? Какое наказание я получу, если не произнесу отворот?

– Не знаю, я не судья, но минимум, думаю, где-то от пяти лет примерно.

– Минимум пять? Хм… Это меньше, чем двадцать лет ужасного брака. Верно?

– Нет ничего дороже жизни собственного ребенка, – сквозь зубы прошипел Клод.

– Нет ничего дороже жизни, а вот чьей именно – правда у каждого своя.

«Надеюсь, тебя посадят пожизненно», – с ненавистью подумал он.

 

На следующий день Клод застрял на парковке больницы, ему не хотелось идти в отделение. Засел в зоне для курильщиков, словно ему и некуда спешить.

– Доброе утро, месье Гривье.

Клод и не заметил, что рядом припарковалась машина, а из нее вышел хорошо знакомый ему парень – Пьер Вальес, он когда-то наблюдал его.

«У него брат самоубийца, – вспомнил Клод, – бросился под колеса машины… И чего ему не хватало?»

– Здравствуйте, – доброжелательно улыбнулся Клод. – Как дела, месье Вальес?

«Какое мне дело? Ненавижу, и его братца тоже! Один пьяница, другой еще хуже. Моя семья радовалась каждому дню, а Юбэр…» – зло подумал Клод.

– Спасибо, хорошо. А вы как? – Пьер остановился рядом с ним и закурил.

«Как будто тебе не все равно», – старательно изображал Гривье дружелюбие.

– Нормально, спасибо.

– Вернулись к работе?

«Отвали!»

– Да. Если нужно – обращайтесь.

– Нет, я в порядке, – улыбнулся Пьер. – Я тоже недавно вернулся к работе, снова открыл адвокатскую контору. Если понадоблюсь, вы знаете, как меня найти.

«Ага, уже бегу…»

– Спасибо. Как ваш брат? Есть улучшения?

– Нет, но думаю, что скоро все изменится.

«Ага, два года в коме, а завтра он пойдет домой. Ну разумеется!»

– Желаю ему скорейшего выздоровления.

– Спасибо. Когда мой брат поправится, займетесь им?

«Мне что, по-твоему, делать больше нечего?»

– Да, конечно. Всегда рад помочь.

На парковке появилась полицейская машина, Клод издалека узнал водителя. Матис Кларье вчера рассказывал ему всю суть проблем семьи Падис, и сегодня он явно приехал за новостями.

– Доброе утро, – сказал полицейский.

«Да чтоб вас всех с вашим добрым утром лягушки покусали!»

– Здравствуйте, – добродушно хором отозвались Клод и Пьер.

– Месье Гривье, я к вам. Есть новости о мадам Падис?

– Мадам Падис? – переспросил Вальес, выбрасывая бычок в урну.

– Вы знакомы? – напрягся Кларье.

– В газете прочел эту жуткую историю, – качнул головой Пьер. – Месье Падис не признался, кто ему помог? Может, мадам Падис нужен адвокат?

– Не суйте нос, куда не просят.

– Извините.

Вальес сухо попрощался с грубым полицейским и более вежливо простился с Клодом. Когда он ушел, Гривье хмуро посмотрел на Матиса и недовольно буркнул:

– Вы забыли, где находитесь, месье.

– Парковка?

– Больница. И от хорошей жизни сюда не приходят…

– Не грузите меня чужими проблемами, - перебил его Матис. - Своих полно.

«О, как я тебя понимаю!»

– Что по делу? Как мадам Падис? Она произнесла отворот?

– Вчера – нет, сегодня – не знаю. Мой рабочий день еще не начался.

– Уже девять утра.

«И что?»

– О, Боже, я ужасно опаздываю!

 

Всю дорогу до палаты Матис Кларье ныл, что месье Падис молчит, единственное, что выдал: «Я колдуну сам отомщу!». Клоду отношение незнакомца казалось нелепым, но не ему его судить. На самом деле Кларье надеялся, что сейчас они придут в палату и все вернется на круги своя: мадам Падис будет выглядеть как раньше, а рядом с ней ее дочь – жива и здорова.

Зайдя в палату, они увидели молодую девушку с выразительными глазами. Жаль, что мадам Падис все так же молода, как и вчера.

«Жаль…»

Матис принялся переубеждать ее, а Клод предпочел молчать. Доводы кончились еще вчера, новые не придумал, да и не старался. Через полчаса Кларье сдался и, уходя, серьезно произнес:

– Полнолуние уже сегодня, мадам.

– Сегодня? В понедельник же… – удивился Клод.

– В ночь с воскресенья на понедельник, и это сегодня, – словно маленьким детям пояснил полицейский. – И мадам Падис, если до вечера вы не передумаете, значит, вас осудят за убийство.

– Уходите! – зарычала Элли.

Когда дверь за Кларье хлопнула, Клод подумал, что и ему надо уйти. Все равно ничего нового он ей сказать не может. Уйти не успел, она заговорила раньше:

– Я чувствую себя отлично, когда меня отпустят домой?

«Пха-ха-ха! Ты серьезно?»

– Я смогу отпустить вас только с дочерью под ручку. В ином случае, отсюда вы уйдете в сопровождении полиции, а потом… Что потом – сами догадайтесь.

– Так мне нельзя зайти домой хоть на минуту?

– Элли, – сел Клод в кресло напротив нее, – а что вы хотите почувствовать, вернувшись?

– Вам-то что?

«Мне искренне плевать», – подумал Клод, а в ответ промолчал.

– Мне одежда нужна, – жалобно проговорила Элли. – Отпустите меня, пожалуйста.

– Не могу. Мне не нужны проблемы.

– Тогда сами привезите мне одежду! Или вы предлагаете мне в больничной пижаме щеголять?!

– У вас есть вещи.

– Как видите, я стала на три размера меньше, – нервно замахала она руками, демонстрируя девичью фигурку. – Я понимаю: вам плевать на меня, но я женщина! И не могу позволить себе ходить, в чем попало!

– Еще несколько дней назад вас это не заботило.

– Откуда вам знать? Отпустите меня домой или сами привезите мне одежду!

«Что еще мне сделать?» – фыркнул Клод.

А мысль смотаться к ней домой не так уж и дурна. Ему хотелось увидеть, как она живет, хотелось найти что-то такое, что могло бы напомнить Элли: не так плохо она относится к дочери. Вдруг остались какие-нибудь детские вещи погибшей? Пеленки, распашонки, детские запахи молока и ванили на них, чем так сладко пахнут малыши, не смогут оставить Элли равнодушной.

Да и в любом случае лучше к ней домой отправиться, чем тут торчать. За уход с рабочего места может и влететь. Но это же не тюрьма, а самая обычная больница, и ничего страшного не случится за пару часов его отсутствия, а коллег он предупредит. Да и к тому же главврач прекрасно знает, чего Клоду стоило выйти на работу, а потому первое время на любые косяки закроет глаза.

– Хорошо, говорите адрес.

– Вы серьезно? – удивилась она.

– Да, ключ же у вас есть?

– У соседки из пятнадцатой квартиры возьмете. Одежда в спальне Синти, мне сейчас только ее донашивать. Давайте я вам список составлю.

– Давайте.

 

Квартирка убога, как его жизнь в последние месяцы. Особенно сложно находиться на кухне, где пятна от крови Элли вызывали не самые приятные чувства у желудка. «Мда… нельзя не признать, что она пережила настоящий ужас. Может, это одна из причин, почему мадам Падис не хочет возвращать дочку? Ей ведь снова придется рожать…» – подумал Клод.

С вещами из списка он разобрался быстро, теперь самое время осмотреться и поискать что-то связанное с Синти и вызывающе у ее матери исключительно приятные воспоминания.

Клод с интересом порылся везде: во всех шкафах, на каждой полке, засунул нос во все коробки, найденные в квартире. Копался долго, но его усилия без награды не остались – в шкафу нашелся старый семейный фотоальбом.

«Вот оно…»

Он нашел фотографию молодой семьи: папа, мама, крохотная дочь. Месье Падис держал крошку Синти на руках, и он с таким восторгом смотрел на ребенка, что Клод невольно вспомнил собственную семью и бесконечную боль от утраченного счастья.

Мадам Падис сидела рядом с мужем и улыбалась. Не так широко, не так умиленно и ласково, как ее муж, но она улыбалась. Это ведь должно что-то значить? Будь все так плохо у семьи Падис, как заверяла Элли, разве держал бы Клод сейчас в руках это трогательное фото?

«Она не понимает, что делает. Это все шок! – уверенно подумал Клод. – Элли надо увидеть этот снимок, и она опомнится!»

 

Вернувшись в больницу, Гривье сразу пошел к Элли. Рядом с ней крутился Кларье: полицейский оформлял ее чистосердечное признание.

– Тут распишитесь, – подал он ей оформленную бумагу и ручку. – Вот только вам это не поможет. Чтоб вы ни говорили, мадам, а это хладнокровное убийство.

– Я вас не спрашивала, – осадила она его, расписываясь.

– Еще ведь есть время, – подал голос Клод.

– Она сама меня вызвала, – пожал плечами Матис. – И по идее я уже сейчас должен забрать ее. Вы, кажется, за вещами ездили? Пусть переоденется, и я заберу ее.

– Вот, – поставил Клод сумку на кровать. – Элли, я вам кое-что еще принес. Надеюсь, это поможет вам спасти и себя, и дочь. Мы будем ждать снаружи.

В коридоре Кларье спросил, что Клод привез помимо вещей, и Гривье не стал скрывать, подробно рассказал о снимке и добавил:

– Если это не поможет, я не знаю, что еще способно заставить ее задуматься.

 

Мадам Падис долго не выходила из палаты, но им обоим это казалось скорее чем-то хорошим, чем поводом для беспокойства.

Вдруг дверь открылась, и…

– Я готова, – объявила Элли. – Можем ехать, месье Кларье.

– Неужели фотография вас не убедила? – изумился Клод.

– Это была хорошая попытка, – вздохнула она с неприязнью. – Но для вас это застывший момент на фото, и глядя на него, вы чувствуете эмоции, которые сами себе придумали. А я чувствую и вижу, что было до, во время и после того, как был сделан снимок. И в этом-то проблема, доктор, ничего хорошего нет. Я хочу начать жизнь с чистого листа. Ну, отсижу лет пять… И что? Пять не двадцать! Зато потом я получу жизнь, о которой мечтала и которую заслужила.

«А точно заслужила?» – подумал он, провожая взглядом ее и полицейского до самого лифта.

 

***

 

«Такой милый! Я бы впилась в его рот с жарким поцелуем и…»

– Юбэр…

«О чем я думаю? Раньше я таким не страдал».

«А я да!»

– Юбэр.

«А я-то тут причем? Это мое тело, и я…»

– Юбэр!

– Что?

– Ты снова отвлекся. О чем на этот раз задумался?

«Скажи ему, что он мне нравится!»

«Иди-ка ты в…»

– Юбэр, – вновь заговорил доктор Гривье. – Я наблюдаю тебя вот уже несколько недель, и скажу честно, твоё внезапное выздоровление кажется мне странным. Но что гораздо более странное, так это твое поведение. По глазам вижу, ты снова мыслями очень далеко от меня, и я не понимаю почему. Не понимаю, что с тобой происходит. Мы много раз обсуждали твою попытку самоубийства и много раз приходили к выводу, что больше ты так делать не будешь. Верно?

– Верно, – буркнул себе под нос Юбэр.

Снова доктор начал старую песню, о чем юному подростку совершенно не хотелось вспоминать и, тем более, говорить. Но это же Гривье, если завелся – не остановишь. Слушать тошно, а потому Юбэр легко отвлекся, в тысячный раз разглядывая обстановку кабинета, который не сильно отличался от офиса Пьера. Даже почти такой же аквариум стоит, только не у окна, а у стены. Юбэр обожал рыбок – маленькие такие, красивые, переливаются. Полны безмятежности, легкости. Плавают себе туда-сюда, казалось, ничто их не тревожит. Больше всего ему нравились золотые рыбки, пучеглазые такие, забавные.

Мечта с детства найти золотую кроху, которая исполняет желания. Вот только даже обладая магией и имея в лице брата крутого колдуна, Юбэр знал: таких рыбок не существует. А ни он, ни Пьер не могут исполнить его желание. Надежда, что Клод ему поможет, крайне мала, и все же…

– Это началось недавно, – выдохнул Юбэр. – Я не знаю, как это объяснить, и боюсь, что если скажу, вы упечете меня в психушку, а я не псих.

– Тебе не о чем волноваться. Я тебя уверяю, если ты не намерен вновь вредить себе, то и бояться нечего.

– Я ни о чем таком не думаю. Да и тогда… Я знаю, что это было ошибкой.

– Рад слышать. Но что же происходит с тобой?

– У каждого есть внутренний голос, а с недавних пор у меня их два. Один – мой, а второй… Она звучит громче, чем я. И как это случилось – я не знаю!

– Она?

– Да. Я постоянно слышу в голове женский голос, и она такая настырная, злая и…

«Да сам ты злой!»

– Ты слышишь ее сейчас?

– Доктор, она вообще никогда не затыкается! Я ни на чем не могу сосредоточиться – и все из-за нее. Она достала меня! Я хочу от нее избавиться, но не знаю даже, как она в меня попала. Это переселение душ, доктор? Или… что там еще бывает?

– Не знаю, – удивленно сказал Клод. – А имя у нее есть?

– Она говорит, что ее зовут Синтилия Падис.

– Что?..

Юбэр надеялся на помощь, но в глубине души понимал, что нужен ему опытный экзорцист, а не психиатр. И вряд ли у Гривье найдется верный адресок, но для начала парню просто хотелось, чтобы кто-то посторонний сказал ему: ты не псих.

Однако вместо этого доктор завис. Смотрел на него и молчал. Только когда Пьер, как обычно ровно в час дня в конце сеанса зашел в кабинет, Клод уставился на брата и серьезно заявил:

– Вы маг.

Брат растерялся, а Юбэр зная, что это правда, испуганно вздрогнул. Откуда такой вывод? Он ведь и словом не обмолвился, и вообще, к чему это? Зачем?

– Вы ошибаетесь, – первым пришел в себя Пьер.

«Брат знает, что я бы никогда не предал…» – успокоился Юбэр, и вслух добавил:

– Вроде на этом сеансе вы не пили, а такое чувство, будто принять что-то посерьезнее успели.

Голос не звучал нервно. Юбэр сумел солгать небрежно, будто произнес то, что сам видел. Вот только ни на доктора, ни на брата его слова никак не повлияли.

– Вы украли душу Синтилии Падис и с помощью нее исцелили брата, – холодно заявил доктор. – А теперь она терроризирует сознание Юбэра, и одному Богу известно, к чему приведет слияние их душ.

– Как вы обо всем узнали? – спокойно спросил Пьер.

– Юбэр сказал, кто внутри него. Дальше стало ясно, что за ритуал вы провели.

– Стало ясно? Немногим, знаете ли, может вдруг что-то стать ясно, если дело касается магии.

– А я и немногие, – холодно бросил Клод. – Но сам я давно уже не могу колдовать. Выгорел. Однако раз вы маг и раз я знаю вашу тайну, то уверен, мы найдем способ договориться. Вы же понимаете, что вас ждет, если я открою рот?

– Чего вы хотите?

– Вернуть семью.

– Это невозможно.

– Брата вы вернули.

– Мой брат не умирал. И это большая разница. Если я вызову ваших родных, они вернуться в виде зомби, а я сомневаюсь, что вы этого хотите. Попросите о чем угодно, Клод, и я вам помогу даже не столько ради молчания, сколько ради дружбы. Ведь однажды вы помогли мне придти в себя, а сейчас помогаете моему брату. И я, в самом деле, очень хотел бы помочь вам, но то, о чем вы просите – я не умею. Я даже в качестве привидений не смогу вызвать вашу семью. Подобное мне никогда не давалось.

– А кому давалось? В ваших кругах наверняка есть тот, кто сможет мне помочь.

– Ну… – задумался Пьер. – Есть у меня подруга… Она может призвать души ваших родных. Но зачем они вам в качестве привидений? Вы же не этого хотите, верно?

– А если я найду надежные сосуды для своей жены и трехлетнего ребенка, тогда вы сможете мне помочь?

– Да. Тогда это будет возможно, но поиск тел на вас. И вы должны понимать, что потом это выльется в точно такую же проблему, как Юбэр и Синтилия. Я думал: чье тело – того и сознание. Не знал, что все получится вот так… – Пьер виновато посмотрел на брата и серьезно добавил доктору. – Иначе слить две души невозможно. Так что перед тем как что-то делать, Клод, обдумайте все «за» и «против».

«Все правда?!» – Юбэр слушал их разговор и не верил ушам.

Он молчал, пока они договаривались, и когда они с братом покидали больницу, и когда ехали домой, но как только оказались в родной гостиной, Юбэр высказал все: от себя и от вопившей Синти, что не умолкала всю дорогу. Брат выслушал его молча. На гневные тирады не проронил ни слова в ответ, и только когда Юбэр выдохся, Пьер крепко его обнял и тихо сказал:

– Ты все, что у меня есть. Я не мог поступить иначе… Мне очень жаль, малыш. И Синти, твой гнев я не заслужил. Я не убил тебя – это сделала твоя мать. Я лишь использовал то, что от тебя осталось, и вам с Юбэром надо найти общий язык. От себя обещаю заботиться о вас обоих.

Синтилия плакала навзрыд, и Юбэру передалось ее настроение. Он ничего больше брату не сказал, ушел к себе в комнату и заперся. Хотелось побыть в одиночестве: от девчонки ему не убежать, так хотя б не видеть виноватое лицо Пьера.

Вся ситуация казалась бредом сумасшедшего. Чтобы создать такую проблему – надо обладать особым даром и, к сожалению, Пьер всегда им обладал. Однако Юбэр почему-то решил, что все старые проблемы остались позади. «Ага… как же!» – бурчал он.

Синтилия постоянно задавала вопрос: и что теперь делать? И сколько бы Юбэр об этом не думал, всегда приходил к выводу: а разве надо что-то делать?

Что бы ни решил Гривье – это его дело. Пьер обещал помочь – и это его проблема. А Юбэр? Разве он что-то обещал?

Синтилия злилась от таких раздумий и беспощадно выносила мозг. Она почему-то уверена, что они вдвоем должны помешать новому ритуалу, а Юбэр…

«Кому я должен – всем прощаю!»

И как бы она ни упрашивала его, он не реагировал, не слушал ее. Заглушал дерзкой музыкой ее голос и делал вид, что он самый обычный подросток и не отличается от тысячи других.

С братом он вел себя спокойно, потому что знал: Пьер из кожи вон готов вылезти, лишь бы помочь ему все это пережить, и Юбэр не мог не оценить такую самоотдачу. Ему не хотелось быть с ним грубым.

Ему не хотелось, но Синтилия – это другое дело. И она не могла найти покоя, пока Юбэр не рыкнул:

«Такое ощущение, что это тебе пятнадцать, а не мне! Истеричка!»

Это ее задело, несколько дней она молчала. Казалось, что он даже не чувствует ее, как раньше. Словно и нет ее, словно его мечта сбылась – тишина… Лишь собственное сознание и ни одной чужой навязчивой мысли.

Юбэр мечтал, чтоб так было всегда, но спустя несколько дней, случайно подслушал разговор брата по телефону:

– Сабрина, привет! Давно не созванивались. Как дела?.. А что уж и спросить нельзя?.. О, неужели ты еще дуешься из-за нашего расставания?.. Да ладно! Готов поспорить, что сейчас с тобой живет брутальный мачо, который в десять раз лучше меня во всем. Вот скажи, что я не прав?.. Серьезно?.. В таком случае признаюсь, что после тебя я ни с кем не встречался. Во-первых, мне было не до того, а во-вторых, вот честно, кто сравниться с тобой?.. Да, к сожалению, я не просто так звоню, и мне искренне жаль, что я только сейчас звоню. Надо было еще неделю назад! У меня хорошие и плохие новости… Мой брат поправился! Неделю назад забрал его из больницы!.. Да, теперь мы снова здоровенькие… Спасибо, малышка… Да, да, спасибо. Я передам Юбэру от тебя привет… Да, да, кошмар закончился, это верно. Правда, почти закончился, проблема возникла. Один гад прознал наш с Юбэром секрет. Поможешь разобраться? Тебе нужны еще подопытные?.. Отлично! Три сосуда тебе достанутся: мужчина, женщина и ребенок... Саби, честно, от души спасибо, если я как-то могу отблагодарить в ответ, только скажи… Что с меня? Свидание?.. Я с радостью, малышка… Да, отлично, договорились… Игм, спасибо, увидимся сегодня вечером. Приезжай ко мне к восьми… Да, хорошо, я буду тебя ждать… До вечера…

«А о чем он говорил? – заговорила Синти впервые за несколько дней. – Какие еще сосуды? О чем речь?»

«Сейчас спросим», – ответил Юбэр, хорошо помня, что для бывшей девушки брата вопросы морали крайне скучная тема.

Как только Пьер отложил телефон в сторону и повернул голову, улыбка с его лица исчезла, потому как заметил, наконец, что не один в комнате. И его испуганный взгляд о многом говорил.

– Что это значит? Что за «три сосуда на опыты»?

– Ну, – смутился он. – Не забивай себе этим голову, ладно?

– Опять?

– Так надо!

– Так сладко пел доктору, а на деле ты убить его хочешь?

– А разве есть другой выбор? Он же нас сдаст, пойми! Я должен нас защитить.

– Ладно. Насчет доктора, допустим, но… женщина и ребенок? Ты их даже в глаза не видел, а хочешь убрать так же, как и Гривье?

– Потому что эта женщина знает о нас. Она его соседка. По его словам, дамочка хочет помочь ему начать новую жизнь. Она тоже выгоревшая магичка, как и Клод, и…

– Допустим, – снова перебил его Юбэр. – А ребенок?

– А кому нужен этот ребенок?! Кто будет им заниматься?! А так… тело достанется Сабрине. Ты должен ее помнить, она моя бывшая девушка. Что будет делать с телами она – мне до лампочки. А души… А что души?.. С тех пор как ты вернулся домой из больницы, мы тебе еще ни одной рыбки не купили. Какую хочешь?

– Они у тебя дохнут, как мухи.

– Это на работе только… С домашними же – вон, – Пьер кивнул в сторону аквариума, что стоял на всю стену гостиной, – все в порядке. Ни одна не пострадала.

– Я поражаюсь, насколько тебе безразлично…

– Я хочу нас защитить! Я понимаю, тебе сложно, но когда придет время, ты скажешь мне «спасибо».

Они замолчали. Юбэр знал, что брат ждет понимания с его стороны, но это сложно, когда Синти не затыкается и призывает к морали.

– Разговор окончен, – первым вновь заговорил Пьер. – Из комнаты вечером не выходи. Тебе не стоит видеть, что мы с Сабриной будем творить.

– Я у друга переночую. Слышать, что вы будете делать, я тоже не хочу.

– Хорошо. У какого друга?

– Со школы, у Жерара.

– Дай мне номер телефона его родителей.

– Мне не пять лет!

– Верно, – смутил Пьер. – Извини… Так, берем золотистых? Как всегда?

Юбэр кивнул, другие рыбки ему не нравились. Пьер уехал в зоомагазин, а он поторопился к себе в комнату собираться на ночевку к другу. Хотелось уехать до того, как Пьер вернется.

«И что это за разговор о рыбках? Я не поняла!»

«Не твое дело».

«А ты, значит, спокойно уйдешь? Ты еще хуже, чем твой брат!»

«Чем это я хуже?»

«Твой брат играет с жизнями обычных людей, будто мы куклы! А ты… ты просто закрываешь глаза и уходишь, позволяешь это! Даже не предложил ему бегство! А что? Чем плохой вариант, а? Так нет! Тебя все устраивает! Подумаешь, кого-то убьют, тебе-то что, да?»

«Гривье и его соседка когда-то были не лучше, чем мой брат и его подруга. Они оба выгоревшие, а поверь, от добрых дел люди не теряют способность колдовать!»

«Не знаю! Мне ничего об этом неизвестно! Я жила нормальной жизнью, пока однажды не попала в тебя!»

«Спасибо скажи своей матери!»

«Спасибо надо сказать твоему брату!»

Они могли ругаться бесконечно, но на этот раз Синти угомонилась первой, предложив заманчивую сделку:

«Если ты остановишь своего брата, его подружку и этих двух выгоревших, если спасешь ребенка и отдашь его в больницу, чтобы о нем позаботились, я обещаю, что не буду мешать тебе. Я ведь не трогала тебя несколько дней. Ты меня даже не чувствовал, верно?»

«Да, – удивился Юбэр. – Тебя будто не было».

«А меня и не было, я научилась отделяться от тебя. Я обещаю, что если ты спасешь ребенка, я больше никогда тебя не потревожу. Клянусь!»

«Что, по-твоему, я могу сделать? Как я один их остановлю?»

«Ты ведь тоже маг? Ты же что-то умеешь?»

Юбэр задумался. Да, он маг, только ему запрещено колдовать. Его сила – безудержный огонь, и не всегда удается его контролировать. Ему еще год ждать поступления в закрытую Коллегию «Де`Лис», где его всему научат, а сейчас…

Если очень сильно захотеть, он мог бы остановить брата, его подружку и выгоревших. Например, если остаться и предложить помощь, сделать вид: брат, я тебя не брошу, я с тобой – Пьер поверит. Слишком сильно любит его, а потому поверит.

Юбэру не составит труда привлечь внимание малыша, пока взрослые будут увлечены друг другом и ритуалом. Пока они там обговорят все, пока вызовут привидения, он может увести ребенка покататься на самодельных качелях на заднем дворе, где есть калитка с выходом на ближайшую аллею. Сбежать никто не помешает, а после… один взмах руки и от дома не останется и порога.

Он может. Хочется, в глубине души ему хочется это сделать. Но станет ли?

Избавиться от надоедливой девчонки, что отказа не простит – хочется. Они с Синти не уживутся, не смогут. Это в принципе невозможно.

Найдется ли золотая рыбка, что решит эту проблему вместо него? Вот бы самому стать прекрасным созданием, от которого много не требуется. Плавай себе и радуй глаз хозяина… Так просто!

«Соглашайся… Ну же…» – услышал он нетерпеливый голос.

«У меня кроме тебя никого нет» – слова родного брата правда. Они одни друг у друга. Так Пьер или чужой ребенок?

«Ты сладко поешь, Синти, но ты же не думала, что меня так просто обмануть?»

«Я не вру!»

«Если ты не солгала и можешь от меня отделяться – вперед, а если нет – смирись!»

«Да ты!..» – зло запыхтела она, и все стало ясно. Врала.

Юбэр вновь вставил в уши наушники-капельки и сделал музыку в плеере погромче. Подождать надо лишь год: когда он будет учиться в коллегии, его научат, как заглушить ее навсегда. Это здесь у них с Пьером нет доступа в архивы, к тайным библиотекам с магическими фолиантами и древними источниками знаний. А там… Там есть все. Надо лишь подождать.

 

Вернувшись на следующий день из школы, Юбэр заметил в аквариуме три новых золистых создания, и вели они себя беспокойно. Он наклонился к ним поближе, чтобы рассмотреть, и троица замерла на уровне его лица, ротики шевелились, словно жаловаться пытались. Но какой в этом смысл? Юбэр не понимал их.

– Теперь ваша задача просто вовремя кушать, – с улыбкой сказал он, насыпав в аквариум корм. – Простая безмятежная жизнь… О чем еще мечтать?

– О, Юбэр, ты уже дома! – в гостиной появились брат в одних брюках и его подруга в рубашке брата. – Как прошел день?

– Отлично. А вы как? – спросил он.

С любопытством оглядывая длинные ножки Сабрины, Юбэр не смог не заметить, что она и не пыталась скрыться от посторонних глаз, лишь теснее прижималась к Пьеру.

– И у нас все отлично, – улыбнулся Пьер. – А еще есть новость… Сабрина сделала мне предложение, и я не смог отказаться.

– Это какое?

– Мы поженимся! – счастливо объявила девушка.

– Вы же еще вчера были бывшими.

– Это было целое вчера, – кокетливо засмеялась Сабрина.

– Надеюсь, ты не будешь возражать? – улыбаясь, спросил Пьер.

– Буду возражать, если вы со свадьбой станете затягивать. Мне в коллегию через год уезжать, и я хочу успеть погулять на празднике, – улыбнулся Юбэр. – Так что не тяните, ладно?

– Как скажешь, дорогой! – счастливо засмеялась Сабрина. – Милый… я в душ, и я жду, что ты ровно через минуту ко мне присоединишься.

– Разумеется, – поцеловал Пьер девушку в губы, и она умчалась наверх.

Когда братья вновь встретились взглядами, Пьер серьезно спросил:

– Все так внезапно… Ты, правда, не против?

– Расти должен не только аквариум, брат, но и наша семья.