«А стоило ли застраховать свою жизнь на случай внезапной и загадочной кончины?»

Это была первая Эллина мысль, когда она, бросив скутер в начале тополиной аллеи, прошла вглубь участка и остановилась у аккуратно подстриженного газона. Травка была еще ничего – зелененькая и свежая, даром что май, но вот домик, жмущийся к мрачному лесу, внушал серьезные опасения.

Ну ладно, не такому уж «мрачному». Хороший лес. Для дешевого слэшера. А дом все-таки на «троечку» – не уважала Элла псевдо-колониальный стиль посреди условно европейской глубинки. Кто бы знал, что Лидочка такой кошмар посоветует.

Девушка прыснула в кулак и достала из кармана мобильник. Номер хозяйки этого ужасно-прекрасного места оканчивался на символические шестерки и на том число предостерегающих совпадений можно бы закончить.

Не тут-то было.

Черный кот требовательно мявкнул, боднув головой ногу. В ту же минуту длинные гудки в трубке сменились невнятным шорохом и шепотками. Элла присела на корточки и почесала животинку за ухом, ожидая, пока улягутся помехи.

– Кто тревожит мой покой? – проскрипел старческий голос с воистину шекспировским драматизмом. Таким бы призрака в «Гамлете» озвучивать.

– Аделаида Евгеньевна? – бодро уточнила девушка и ойкнула: кошак, пресытившись ласками, царапнул ей руку. – Ну ты и засранец, – шикнула она, прикрыв микрофон, – здравствуйте, меня зовут Элла, Лида сказала, что вы сдаете комнату в своем особняке. Я приехала посмотреть, вот стою практически у дверей.

– Так вы от Лидочки? – всполошился голос и сразу даже как-то помолодел. – Сразу бы сказали! Сейчас, сейчас выйду!

Звонок оборвался; Элла поднялась, вытирая выступившую кровь о штанину и фыркнула вслед пушистой кошачьей заднице.

Эх, хорошо все-таки иметь связи. Стоит упомянуть Лидку, как все, даже немилосердные старушки, готовы тебя расцеловать.

Она глянула на себя в экране телефона, пальцами зачесала назад короткие черные волосы, поправила очки…

– Здравствуй, дитя.

Ох ты ж…!

Элла едва не выронила телефон, но вовремя взяла себя в руки и обернулась с самой доброжелательной улыбкой. На нее, не мигая, смотрела выцветшими водянистыми глазами худая старуха. Белые, с неприятной желтизной волосы были неопрятно собраны в пучок, видавшее виды платье годов эдак двадцатых прошлого столетия висело на тощей фигуре. Длинные узловатые пальцы хозяйки дома выдавали нервозность: она теребила истертый кружевной фартучек.

– Здравствуйте, – Элла кивнула. – Вы домовладелица?

Откуда она выскочила? С этого места отлично просматривалась лужайка перед домом, но никакого движения девушка не заметила.

– Дом принадлежит моей семье уже много поколений, дитя, – проскрипела эта мадам, цепко, как хищная птица, осматривая Эллу. Результат ее, похоже, удовлетворил, потому как она продолжила, трясущейся рукой указывая в сторону своего жилища. – Пойдем со мной.

Газон приятно пружинил под ногами, и подошва кроссовок с влажным хряском проминала траву. Элла внимательно осмотрела лужайку, но тропинок, хотя бы приблизительно вытоптанных обитателями дома, не обнаружила.

– Здесь довольно влажно, временами приходит туман, – не оборачиваясь, бесстрастным голосом оповестила ее домовладелица. – Не советую бродить в это время по лесу, дитя.

– Почему же? – Элла с интересом покосилась на частокол деревьев: всегда мечтала о романтичных вечерних прогулках, жалко ведь упускать такую возможность.

Старушка молчала долго, настолько, что девушка подумала, будто бы ее не услышали. Только добравшись до дома и взобравшись по скрипучим ступенькам, Аделаида Евгеньевна устремила вдумчивый взгляд в сторону чащобы.

– Потому как с ним приходят незваные гости, дитя мое.

Стоит уточнить у Лидочки, играла ли эта великолепная леди в театре.

Дом встретил их гробовым молчанием и запахом затхлой сырости. Направо вел проем в виде арки: в глубине помещения виднелся тяжелый дубовый стол и тринадцать стульев, выставленные вокруг. Налево вели распахнутые двери, Элла успела рассмотреть старинный диван, кусочек каминной решетки и огромный портрет какой-то семейной пары.

– Постояльцы у меня не шумные, – дребезжащим голосом сообщила старуха. – Один джентльмен, прекрасно играет на пианино, но весьма редко, мешать вам не будет, – медленно, точно собираясь развалится прямо тут, она стала подниматься по лестнице. – Чудесная пара, – значительно проговорила Аделаида, хватаясь за перила, – ничего не подумайте, они молодые, но очень благовоспитанные, хотя и мечтают переехать от меня в город, все никак не получается: юноша страстный охотник, и никак не может отказаться от своего увлечения.

Элла слушала вполуха, увлеченная картинами – кажется натуральными малыми голландцами! – развешанными по пути наверх.

– Есть семейство, исключительно аристократичные особы, но в основном дома появляется лишь младшенький, тишайший ребенок, ангел, а не дитя, – Женщина, отдуваясь, остановилась. – Конечно, и не без некоторых маргиналов, к примеру, за три комнаты от вас живет молодой человек, ужасно шумливый, однако, думаю, вам он не сильно помешает? – с надеждой спросила домовладелица.

Девушка, зачарованная картинками, только кивнула.

Они прошли коридор, увешанный фотографиями и миниатюрными портретами, по всей видимости, тех самых поколений, что владели этим домом до растрепанной Аделаиды Евгеньевны. Остановились напротив белой, отчего-то исцарапанной снаружи двери и Элла получила возможность еще немного осмотреться, пока старуха возилась со связкой ключей. Пол был устлан истоптанной ковровой дорожкой, в конце коридора располагалось окно. А из-за стекла, рассматривая их с настороженным любопытством, на них пялилась молоденькая брюнетка.

– Простите…

– Нашла наконец, – вздохнула старуха, с неожиданным проворством поворачивая массивный бронзовый ключ в скважине. – Проходи, дитя.

Элла бросила еще один быстрый взгляд к окну, но там никого не оказалось: еще бы, второй этаж как-никак.

В комнате, как и всюду, царил затхлый дух. Может, даже чуточку более застоялый, чем в остальных частях дома. Элла повела носом и выразительно чихнула.

– Эта комната не отпиралась долгие годы, – торжественным тоном провозгласила мадам, как будто бы от такой новости потенциальные арендаторы должны были, как минимум, пасть на колени в благоговейном экстазе. – Последней тут жила моя троюродная прабабушка.

У-у-у, как все запущено.

По правде сказать – не так уж и запущенно: вместо запыленных, перекрытых вековой паутиной апартаментов, с выеденными молью и мышами перинами и погрызенными короедами стульями, за дверью оказалась просторная, светлая спальня, пусть и не особенно часто проветриваемая. У окна стоял массивный стол из мореного дуба; она прошла вглубь помещения и погладила столешницу, смахнув тонкий слой пыли.

Кровать, конечно, занимала даже больше места, – эдакий Титаник посреди лужи – со столбиками, предназначенными для тяжелого балдахина. Ничего, это Элле такое не помешает – может, спать начнет как человек.

Девушка остановилась напротив овального зеркала в массивной раме, улыбнулась себе, потом прищурилась, поправила очки: отчего-то комната за ее спиной подернулась мглистой дымкой, пропала. Неудивительно, с другой стороны, зеркало-то плохонькое, наверное, свинцовое.

– Ну как вам? – гаркнула Аделаида Евгеньевна. Точно, она же тоже тут.

– Миленько. Нужно будет поблагодарить Лидочку за рекомендацию, – Элла улыбнулась, протягивая старухе руку, которую та схватила неожиданно крепко, как в капкан зажала. – Могу я заносить вещи?

…

«Нужно было хотя бы договор как следует оформить»

Вот что подумала Элла, лежа ночью на огромной, пахнущей формалином кровати. Простыни вот пахли свежестью, стиральным порошком, а сам матрац – формальдегидом. Моргом. Покойниками. Фу, в общем.

И все время было ощущение, что кто-то копошится прямо под подушкой. Поначалу Элла, конечно, грешила на постельных клопов, в каком общежитии, даже хоть и пансионном, их не найдешь? Но волдырей от укусов она не обнаружила, а копошение под подушкой переросло в ненавязчивую неприятность. Вроде гудения автотрассы под окном. За неделю привыкаешь.

Она села, скрестив ноги по-турецки и потерла переносицу, покосилась на голубоватый экран ноутбука, зевнула. Работу нужно было закончить до грядущего полудня, иначе никаких тебе премиальных плюшек от начальства, дорогая Эллочка, тягловые лошадки не получают морковь за красивые глазки.

Эх.

Половицы были холодные. И почему-то липко-мокрые. Господи, неужто хозяйская кошатина опять забилась под кровать и напрудила?

Элла спустилась со своего ложа.

– Странно, – она повозила стопой по полу, отыскивая лужу, но ничего не нашла. Показалось ей что ли? – Эй, черноухий, – девушка наклонилась, щурясь в полумрак, – кыс-кыс-кыс, кошатина.

Вместо кошатины из-под кровати на нее уставилось белое, с впадинами вместо глаз, лицо. На щеках виднелись бурые дорожки, будто от кровавых слез. Хотя, чего это она? Не «будто», а натурально от них.

– Помоги… – просипело лицо и из темноты на Эллу бросилась растопыренная костлявая пятерня. Эллочка, разумеется, дернулась назад, знатно стукнулась затылком, а затем плечом и выкатилась на середину комнаты. Страшная рука пропала.

–Ох-ей, – хотелось громко выматерить кого-нибудь, но за соседней стенкой, по словам домовладелицы жила та самая благовоспитанная молодая пара. Хотя, по ночам их все равно было не застать: сколько бы Элла не прислушивалась – ни шороха.

Она еще раз проверила под кроватью, но ни кота, ни каких-либо иных нелегальных визитеров у себя не обнаружила.

Компьютер замигал – кончалась батарея – и требовательно пискнул, намекая, что ее несохраненная статья под угрозой. Эллочка заметалась по комнате в поисках шнура, споткнулась, ударилась коленом, чуть не сшибла фикус в тяжеленом керамическом горшке, но в конце-концов отыскала зарядник и сунула штекер в ноутбук.

– Фу-ух, – она вытерла лоб и быстренько кликнула иконку сохранения. – Не пугай меня больше так, дружочек.

Машина, еще секунду назад радостно сосавшая электроэнергию, вдруг снова замигала экраном, курсор заметался по странице, наперебой засветились пиксели, превратив красивую заставку в кошмар эпилептика. А потом все погасло.

– Эй-эй, – запаниковала Эллочка, безрезультатно щелкая по кнопкам. – Ну не надо, солнышко, дай хоть на флэшку скинуть!

Спустя целых полминуты, в течении которой Элла несколько раз помолилась всем техническим божествам во главе с Пашкой-программистом из технического отдела, ноутбук все-таки смилостивился и вновь включился. Сохраненный документ был девственно-чист, а на первой, нетронутой будто ночным Эллиным бдением странице красовалась одна единственная запись:

«ТЫ ещЕ ПознаЕШЬ ИСТИннЫЙ СТРаХЪ!!1!1»

Нет.

Ну все.

Допрыгались.

Сунув компьютер под мышку, Эллочка пулей вылетела из комнаты, и решительно зашагала в сторону хозяйской комнаты, грохоча и скрипя половицами.

Аккуратная белая дверца, ведущая в хозяйкину комнату, едва не слетела с петель, когда разъяренная Элла стала пинать ее ногой, страстно, с упоением, намереваясь по меньшей мере с мясом вырвать замок, если Аделаида Евгеньевна сейчас же не отопрет. К счастью, старушка оказалась более чем понятливая, и уже через три внушительных удара дверь отворилась.

Увидев растерянное, со страху даже помолодевшее лицо домовладелицы Эллочка несколько угомонилась, но вспомнила про потерянный файл и тут же яростно взмахнула ноутбуком перед старухой.

– Что за чертовщина у вас тут творится?! – она решительно топнула и тряхнула челкой. – Никто меня не предупреждал, что у вас здесь проблемы с электромагнитным фоном! Техника отрубается через каждые полминуты! Я потеряла шесть часов кропотливой работы, чтоб вы знали! – Элла значительно поправила очки и продолжила спокойнее. – Это неприемлемо, вам стоило по крайней мере указать подобные проблемы при заключении договора, – девушка еще немного подумала и решила надавить. – Полагаю, вы сами понимаете, что в таких условиях я не могу дать положительных рекомендаций никому из своих знакомых…

При последних словах лицо Аделаиды Евгеньевны вытянулось больше обычного, она весьма резво подступилась к постоялице и с неожиданной силой вырвала из ее рук компьютер.

– Какое досадное недоразумение, – пробормотала она, осматривая ноутбук со всех сторон. – Мне очень жаль, Элла, позвольте я все исправлю, – пальцы старухи забегали по серебристой крышке, а сама она опустила взгляд. – У меня есть друг…то есть племянник, он прекрасно разбирается во всем этом… во всех этих поту…современных штучках. Сейчас я его вызову… то есть позвоню, по телефону, да… и мы решим эту проблему… то есть сие нелепейшее недоразумение. Вы можете ложится спать, дорогая моя, – опомнившись, вежливо улыбнулась женщина. – Завтра все будет в наилучшем виде, не волнуйтесь.

– Но…

– Покойной ночи.

Дверь захлопнулась прямо перед носом Эллочки, чуть не сбив с ног. По инерции она простояла у порога еще пару секунд, открывая и закрывая рот, но из комнаты хозяйки не доносилось ни звука.

Мда уж.

Пожрать тогда что ли.

Кухня в этом прекрасном доме, против правил, пустовала гораздо чаще других помещений, других постояльцев здесь Эллочка видела только раз, когда рано утром, закончив очередную статью, спустилась сделать себе кофе и обнаружила ту самую «благовоспитанную» парочку, воркующих над бокалом чего-то подозрительно красного, томатного сока, должно быть. Он оказался готическим красавцем, а Она – восхитительной пепельной блондинкой с совершенно художественными кругами под глазами серны, Элла чуть на месте не умерла от переизбытка такой красотищи. К удаче ее впечатлительного организма, молодые быстренько смылись, едва заметив солнце, пробивающееся сквозь шторы.

Именно поэтому Эллочка безбоязненно хранила запасы своего печенья и несколько пачек чипсов в шкафчике общего пользования: навряд ли кто-то покусится. Ну разве что тот самый шумливый тип из крайней комнаты: заросший щетиной, вечно смурной дядька лет тридцати, Аделаида Евгеньевна не раз жаловалась ей, что на этого постояльца уходит чуть ли не половина продуктов.

Она включила свет – тот привычно замигал, то погружая кухню во мрак, то снова выхватывая очертания мебели – и стала пробираться к шкафчику. Примерно на полпути краем глаза Эллочка уловила движение и обернулась, но никого не обнаружила.

Подозрительно.

Хотя, кто бы то ни был, пусть присоединяется, нет ничего более сближающего соседей, чем совместный ночной жор.

Девушка привстала на носки, зашуршала пакетами и вытащила пачку овсяного печенья с шоколадной крошкой, подумав, она присовокупила к нему пакет хлопьев и водрузила свою добычу на стол. В этот самый момент свет заморгал особо яростно, а затем вырубился аж на десять секунд.

Уф, у них еще и с проводкой проблемы.

Когда кухня вновь осветилась, на пороге стоял мальчик. Лет десяти, хотя Эллочка никогда не умела определять детский возраст, всегда промахивалась. Ребенок был худ, бледен, черноволос и одет в некогда белый, но посеревший со временем симпатичный костюмчик, эдакий Пьеро отбившийся от своего цирка. Он стоял, смотрел на нее черными, бездонными глазами и молчал, пока Элла судорожно размышляла, чье это дите и по каким причинам оно бродит ночью по общежитию без присмотра.

– Э…– произнесла девушка, мысленно поздравив себя с тем, что высшее филологическое явно пошло ей впрок, – привет, малой… дружочек.

Эллочка пошарила рукой и ухватила пачку печенья.

– Будешь?

С этого и нужно было начинать: мальчик перестал взирать на нее устрашающе-голодными глазами, кротко улыбнулся и кивнул, как-то мгновенно оказавшись рядом.

Ну и славненько.

Элла с хрустом надорвала обертку и пододвинула пачку к мальчику, взобравшемуся на табурет, затем включила электрический чайник и вытащила из допотопного холодильника стеклянную бутылку молока.

– Ты хлопья ешь? – уточнила она на всякий случай, ссыпая в миску готовый завтрак.

Мальчонка помотал головой, но зато очень цепко ухватил печенье, глянул на нее исподлобья и быстро надкусил – чтобы не отобрала, что ли?

– А я буду, – вслух продолжила Эллочка, разбавляя холодное молоко кипятком, а то поди потом докажи, что это не ты своими ночными посиделками ребенку какую-нибудь ангину устроила. – Очень люблю хлопья, особенно медовые, в детстве, понимаешь ли, с ними дефицит был, а теперь я уже взрослая тетка, могу себе позволить, – поставив перед мальчиком стакан молока, она бухнулась на табурет. – Зовут-то тебя как?

Ответ последовал не сразу – для начала мальчик сгрыз остаток печенья и залпом осушил полстакана молока, после чего утер рот рукавом и, надув кукольные губы, произнес.

– Эрик.

– Очень приятно, Эрик, – Эллочка перемешала хлопья и отправила в рот несколько ложек. – Я – Элла. Можешь звать меня тетей Эллой, если тебе хочется, но вообще все зовут меня просто «Элла», не настолько я стара, знаешь ли. Ты бери, бери печенье, мне завтра все равно в город, еще куплю.

– Элла, – задумчиво произнес мальчик, вертя в тонких аристократичных пальцах кругляш из теста. Потом обмакнул его в молоко и отправил половину в рот. Эллочка успела заметить, что обыкновенных резцов у него нет, аккуратный такой частокол зубищ, как у пираньи. – Вы боитесь клоунов, мисс Элла?

– Уфафно, – призналась девушка с набитым ртом, потом проглотила хлопья и добавила. – Чуть инфаркт в детстве не схлопотала, когда мне эдакого дядечку размалеванного на день рождения пригласили, – она вдруг подозрительно прищурилась и поправила очки, приглядываясь к мальчику. – Уж не печальный клоун ли ты часом, дружочек? – при этом Эллочка пододвинула к себе коробку: таких мы тут не кормим, мол.

– Неф, – Эрик быстренько сунул за щеку еще печенье. – Моя семья – труппа Белого Цирка, мисс, но мама говорит, что я еще слишком маленький, чтобы выступать, – мальчик совершенно по-детски надулся. – Я все время сижу тут, а ведь здесь даже практиковаться не с кем, кроме джентльмена-пианиста, но он очень скрытный джентльмен, мисс Элла, играет только когда я уже упокоен, – разволновавшись, ребенок чуть не подавился молоком, которое начал сёрбать.

– Тише дружочек, сама знаю, как обидно, когда взрослые играют без тебя, – она размешала остатки хлопьев и залпом осушила миску. – Приходится выдумывать собственные игры, хотя, знаешь, они в итоге всегда и оказываются самыми интересными, – Эллочка удовлетворенно осмотрела выпотрошенную пачку печенья и кивнула Эрику, который, налопавшись печенья, похоже уже примирился со вселенской несправедливостью. – У меня еще пряники есть, будешь?

…

«Маршрут бы хоть глянула, пока мобильник не разрядился, дура ты эдакая» – вот что думала Элла, пробираясь сквозь условно густые заросли условно зловещего леса.

На самом деле такая оказия могла случится с каждым – ну подумаешь, оставила скутер в мастерской, а сама уселась на ближайший загородный автобус, высадилась у какой-то незнакомой деревни, телефон разрядился, – такси не вызвать – а до ее апартаментов еще «шагать и шагать», помноженное на абсолютное незнание местности.

И солнце почти село.

Тем не менее, настроение у Эллочки было лучше некуда: последняя статья пришлась по вкусу начальству, да так, что помимо обещанного гонорара ей щедрой рукой вручили бутылку заморского вина, привезенную кем-то из партнеров, которую девушка добросовестно тащила на себе через лес. И это еще, не считая запаса сладостей – надо же ей чем-то баловать Эрика во время ночных посиделок.

Поэтому Элла упорно топала вперед, выглядывая на земле хоть какие-то признаки человеческих тропок. Топала, правда, уже больше часа, хотя по заверениям водителя автобуса путь занял бы от силы пятнадцать минут. А матушка говорила, что топографический кретинизм ее до добра не доведет.

В тот момент, когда девушка, вымотавшись, остановилась, чтобы хотя бы примерно определить направление, в глубине осиновой рощицы что-то шевельнулось. Поначалу Эллочка было решила, что это поднявшийся ветер раскачал черное дерево, но почти сразу поняла, что это просто худой и очень высокий человек в черном костюме.

Счастье-то какое.

– Добрый вечер! – Элла едва не бросилась на шею незнакомцу, когда он очутился чуть ближе. – Боже, как хорошо, что я на вас натолкнулась! – девушка резво перепрыгнула несколько сплетенных корней и остановилась перед высоким человеком, поправила очки, задирая голову, но, похоже вечерние сумерки сыграли с ней злую шутку – виделась только какая-то белесая муть вместо лица. – Страшно признаться, но я, кажется потерялась, не могли бы вы мне помочь?

У незнакомца оказались невероятно длинные руки, а скованность движений, присущая высоким людям делала похожа его на какого-то странного паука. Он вскинул ладонь – неестественно белую – и положил ее на плечо Эллочки.

– Как же тебе не повезло встретить меня, – прохрипел низкий голос.

– О, так вы тоже потерялись? – Элла аккуратно сняла ладонь с плеча – все-таки не очень деликатный жест – и улыбнулась. – Ничего, вместе, думаю, выберемся. У вас мобильник есть? Не знаю, как тут ловит сеть, но я могу позвонить своей домовладелице. Эта мадам, скажу по секрету, и черта из ада достанет, ежели понадобиться, она нас мигом выручит.

Человек в черном как-то странно подтянулся, стал еще выше.

– Вы это об Аделаиде Евгеньевне? – спросил он осторожно.

– Да-да! – девушка активно закивала. – Она самая. Я у нее постоялица. Вот потерялась, никак не могу до дома добраться.

Последовало долгое молчание, во время которого Элла тщетно пыталась разглядеть мужчину, даже очки протерла – не помогло.

– Знаете, – он вздохнул, – идемте-ка, я вас провожу, – голос его немного изменился, стал мягче. – А то ходят тут… всякие.

– Огромное вам спасибо! – девушка схватила его за тонкую руку и энергично ее встряхнула. – Идемте!

Оказалось, что Элла бродила совсем-совсем рядом с домом – было бы, о чем беспокоится, еще чуть-чуть и сама бы выбралась – однако она все равно осыпала незнакомца благодарностями и даже попыталась зазвать его на чай, но тот вежливо отказался и тут же исчез в нахлынувшем вечернем тумане. Раз – и нет его!

Какие интересные, однако, у домовладелицы знакомые.

Особняк встретил ее не привычной в этот час тишиной, а, неожиданно, безудержными рыданиями, доносящимися со стороны гостиной. Эллочка едва не подумала на Эрика, но по ее наблюдениям мальчик был довольно сдержанным ребенком, да и в вечернее время обычно спал. На цыпочках прокравшись к дверному проему, девушка робко заглянула в комнату.

На диване, поджав под себя ноги и закрыв лицо руками сидела Лаура – та самая очаровательная блондинка из пары неразлучников-молодоженов. Заметив чужое присутствие, она вздрогнула и торопливо выпрямилась, утирая слезы; глаза у девушки сильно припухли.

– Прошу простить мое нескромное любопытство, – Элла все-таки зашла в гостиную. – Но дружочек, что случилось?

Лаура замотала головой, вытащила из кармана платок и промокнула глаза.

– Ничего, – тихо ответила она. – Все в порядке, – девушка шмыгнула носом и отвела взгляд, который снова заволокла слезная пелена. – Просто… просто…

Тут Лаура не выдержала и громко всхлипнула, отвернулась и разразилась новыми рыданиями. Эллочка резво подскочила к дивану и приобняла хрупкую девушку за плечи.

– Ну-ну, милая моя, без понятия, что за горюшко с тобой стряслось, но нести его в одиночку совершенно не обязательно, – она вытащила из кармана брюк новый клетчатый платок, потому как батистовая тряпочка в руках Лауры мало чем могла помочь. – У меня тут завалялась бутылка хорошего вина и думаю, Аделаида Евгеньевна нас сильно ругать не станет.

Никогда еще не напивалась в компании незнакомой женщины. Эллочка в принципе напивалась с большим трудом, такое уж оказалось полезное свойство организма, куда там половине какой-то бутылки. Зато Лауру, похоже, развезло, она низко склонилась над кухонным столом, за который девушки перебрались в угоду безопасности старинной мебели, и плакалась, но уже не так безутешно.

– Понимаешь, Р-Роберт, он был такой хороший все это время… целую жизнь почти… всегда такой романтичный, такой… такой… – она всхлипнула и высморкалась. – Я была его единственная, он называл меня луной своей вечности… клялся, что мы будем вместе всегда-всегда. А теперь… теперь все по-другому! Он постоянно засматривается на этих молоденьких шестнадцатилетних девиц! – Лаура, внезапно перейдя от печали к ярости, стукнула кулачком по столу. – Этих сопливых, закомплексованных истеричек! Деревенских дурочек, которым он клянется в вечной любви! – девушка стиснула ножку бокала, и Эллочка предусмотрительно забрала его, чтобы наполнить.

– Мужчины все такие, – она развела руками. – Хотя я его не понимаю, этого твоего Роберта, рядом с ним та-а-акая женщина, а он… – Элла горестно вздохнула.

– Вот-вот! – согласилась Лаура. – Именно! Передо мной двести лет назад ни один мужчина устоять не мог! Один молоденький пастор при жизни даже предлагал мне сбежать вместе с ним, но я выбрала Роберта, – она всхлипнула, одновременно отпивая из бокала. – Какой же он был красивый, этот пастор… – она утерла нос. – И что теперь? Сижу тут, как дура, пока он весь такой мрачный и загадочный заигрывает с очередной идиоткой. «Ты не понимаешь, Лаура!», – передразнивая мужа, скрипящим голосом выдала девушка. – «Эта девушка – особенная, настоящая, живая, я чувствую, нас что-то связывает». Естественно она живая, я тоже была вполне себе живой, пока не похоронила себя в этом браке!

Элла понимающе закивала.

– И ты знаешь! – Лаура грозно взмахнула бокалом, движения ее обрели размашистость и неверность. – Он все грозится от меня сбежать! Мол одна ты не выживешь в этом новом мире, где нет места столь тонким созданиям как мы! А я… а что я могу сделать? Я не привыкла жить в городе, он намеренно держит меня в глуши уже не первую сотню лет! Тошнит уже от всего этого!

– П…послушай… – Эллу все-таки тоже немного проняло. – У меня отли-ичная идея! А ты сбеги от него…в…в город! Сейчас объясню, – она поставила свой бокал и сцепила пальцы в замок, попутно попытавшись поправить очки. – У меня есть хорошая знакомая И…Ийя… мы с ней на курсах по фотографии познакомились, я потом забросила, да и она в общем тоже… неважно! – Эллочка вскинула указательный палец. – Она а-а-ангел во плоти и может тебя приютить. У нее сейчас период непростой, ей как раз отвлечься надо, пока тебя по выставкам да магазинам таскать будет, глядишь вспомнит, как самой радоваться. И устроится поможет, с работой там если что я подсоблю, ты видно, что разумная, везде сгодишься.

– А давай! – Лаура тряхнула роскошной пепельной гривой, в которую превратилась обычно аккуратная прическа. – Прям счас, только вещи соберу!

– Счас не… не надо, – девушка замотала головой. – Ийка спит наверно. Вот утром ей позвоню и все сразу устроим, хорошо?

– Хорошо, – легко согласилась та. – Еще покажем… ему… – сложив голову на руки, пробормотала Лаура. – Роберту моему покажем… – она зевнула – где колья точат…

Через несколько секунд до Эллочки донесся тихий посвист носом – девушка уснула.

…

«А жизнь-то налаживается» – вот что она подумала, отпивая из кружки какао.

Элла сидела на качелях в саду, калитка которого выходила прямо в лес – Аделаида Евгеньевна очень долго сопротивлялась новшеству на своей территории, но, в конце-концов, сдалась, и девушка уже успела заметить, что по вечерам домовладелица и сама не прочь покататься. Жалко конечно, что раньше до этого не додумалась, вот уже сентябрь на исходе, скоро начнутся дожди и о расслабленных посиделках на свежем воздухе придется забыть до самой весны.

Ну ничего, зато потом они с Эриком ка-ак наверстают: она обещала устроить ему домик на дереве и канат перетянуть, надо же мальчику где-то тренировать свои способности.

– И с мамой его надо переговорить, – пробормотала Эллочка задумчиво, поправляя очки. – В октябре вроде возвращаются…

Мобильник завибрировал в кармане куртки, на экране высветился номер Лиды. Какие новости!

– Какие новости, – повторила Элла уже абоненту. – А мне казалось, я должна как минимум умереть, чтобы удостоится столь пристального внимания, Лидочка.

– Если ты это так сообщаешь, что рада меня слышать, я польщена, – парировала Лида с того конца. – И прекращай звать меня Лидочкой, несолидно же.

Элла хмыкнула, поставила кружку на поднос и закинула ногу на ногу.

– Да брось, какие притязания на солидность в твоем возрасте, поздно уже, – она снова поправила сползшие на нос очки. – Но, если серьезно, я правда рада тебя слышать, ты, кажется с начала лета куда-то затерялась, а у нас тут жизнь бьет ключом.

– Знаю-знаю, – голос Лиды исказили помехи, чем-то похожие на смех. – Ийка твою Лауру уже всем нашим представила, ее, по-моему, в театр позвали, хотя не уверена, ты же знаешь в каком виде до меня слухи доходят.

– Я тоже слышала, – рассмеялась Эллочка и помахала в окно своей комнаты, где стояла печальная брюнетка. – Только не про театр, а про фотографа, который ее снимать собрался для журнала. Ну ты знаешь Ийку, кто с ней поведется, того творческая карьера ка-а-ак настигнет.

– Ага, и по башке шарахнет, – ее абонент тоже прыснул. – Но ты правильно их свела, хорошие получились подружки. – Лида передвинула что-то у себя на столе и продолжила. – А как поживает старая ведьма?

– Кто?! – опешила Элла.

– Ну Аделаида, домовладелица, – пояснила подруга.

– Ой, не такая уж она старая, – девушка поправила волосы, вглядываясь в лес: туман не так давно рассеялся, и джентльмен в черном костюме, изредка заглядывающий к ним, уже ушел. – Ты бы видела ее кавалеров, боже, кому нужно продать душу, чтобы научиться знакомится с такими мужчинами?

– Душу продавать не надо, не оценят, – засмеялась Лида. – А если и впрямь интересно, спроси у нее самой, ты поди на хорошем счету, не откажет.

– Возьму на заметку, – Элла поднялась с качелей и повернулась из стороны в сторону, разминаясь. – Как работа?

– Ты же знаешь, – девушка на том конце пожала плечами. – Покуда есть в этом мире хоть один живой человек, мы без работы не останемся, хотя до этой счастливой минуты еще пахать и пахать как говорится – она обреченно вздохнула. – Сама-то как? Соседи не обижают?

– Меня-то? Да я же страшный эмпатический маньяк, с кем угодно задружусь, – она наклонилась и почесала черного кота за ухом. – А если серьезно, у меня чудища, а не соседи, всем бы таких.

– Ой, Элла, – ее абонент встрепенулся, – у меня уже полчаса Лев на другой линии висит, совсем забыла! Ийка мне голову открутит, если я с ним сегодня же не поговорю, так что давай там.

– Даю тут, – ввернула девушка.

– В смысле очень рада, что у тебя все хорошо и еще позвоню попозже, – уточнила Лида.

– Аха, на Самхейн, например, – Элла отмахнулась от паутинки и поднялась по скрипучим ступенькам на крыльцо.

– Ну уж нет, на Самхейн я жду тебя в гости, – девушка ухмыльнулась. – Все, переключаюсь.

Эллочка убрала телефон в карман и распахнула дверь, осторожно оглядывая коридор, чтобы нечаянно не налететь на кого-нибудь из постояльцев – вечно этим грешила, уже даже извиняться неудобно.

Девушка проскользнула на кухню, чтобы заварить себе кофе, прежде чем проснется Эрик – сегодня они собирались учиться играть в шахматы, вернее мальчик собирался учить Эллу, потому как «должен же был хоть кто-то наконец заняться ее образованием».

Смешной какой.

Пианино в гостиной громко брякнуло всеми клавишами разом, потом проехалось по нотному ряду и снова брякнуло. Эллочка впервые за время в пансионате слышала этот инструмент – обычно пианино стояло в безмолвии и прикасаться к нему мог только загадочный «очень скрытный джентльмен». Она подхватила свою чашку и на носочках прокралась к гостиной, затаив дыхание; там кто-то начал разминаться с незамысловатой детской мелодии, кажется… «В траве сидел кузнечик»?

Набравшись смелости, Элла робко заглянула в комнату.

Странно.

Крышка пианино была откинута, маленький стул стоял на месте, и клавиши послушно проваливались и поднимались, выдавая звуки, но никого там не было. Неужели это механический инструмент?

Эллочка так же неуверенно прошла по ковру и уселась на диван, не спуская глаз с пианино, которое задорно тренькало о несчастной судьбе кузнечика.

Неожиданно мелодия прервалась, музыкальный стульчик заскрипел, как будто кто-то на нем повернулся.

– Ох, извините, – приятный, глубокий голос нарушил тишину гостиной. – Не ожидал, что кто-то сюда придет так скоро.

Элла с облегчением вздохнула и сделала глоток из чашки.

– Ничего-ничего, это вы меня извините, я слышала, что в пансионате есть практикующий музыкант, вот, не сдержала любопытства, – она виновато улыбнулась и поправила очки. – Вы не против, если я тут посижу? Я тихонечко, просто обожаю инструментальную музыку, а до филармонии все никак не доберусь.

– Как вам будет угодно, – невидимый пианист, кажется, поклонился, – и скажите этому скромному юноше, что необязательно прятаться, чтобы меня послушать.

Девушка обернулась и обнаружила Эрика, выглядывающего из коридора. Она прижала палец к губам и поманила его к себе; мальчик, стесняясь, быстренько прошмыгнул к ней и уселся рядом, скрестив ноги по-турецки. Ох и влетит Эллочке от матери Эрика за его новые привычки.

Пианист тем временем вернулся к клавишам, зазвучало что-то знакомое, кажется кусочек из «Реквиема» Моцарта. Эллочка прикрыла глаза, чувствуя легкость во всем теле. В голове вдруг стало пусто-пусто, улетучились даже ленивые и приятные размышления о том, что нужно будет навестить Ийку с ее подопечной, поговорить с домовладелицей о продлении договора и купить наконец снотворное беспокойному соседу.

Поэтому, когда кто-то сначала распахнул дверь, а потом протопал, не разувшись, вглубь коридора, сшибая со стен «малых голландцев», Элла почувствовала нечто вроде обиды человека, которого с того света вернули при помощи удара током. Эй, ну что опять?

Она медленно обернулась, краем глаза заметив, что, не отражается в большом зеркале напротив, хотя, когда эти зеркала в последний раз чистили? Эрик, в принципе стеснявшийся незнакомцев, тут же взмыл к потолку, спрятался за люстрой и оттуда сверкал застенчивой улыбкой. Невозмутимым остался только пианист, продолживший свою игру.

На пороге гостиной стояла девушка в разодранных джинсах, растрепанная и исцарапанная, задыхающаяся от долгого бега и животного страха, должно быть, топала через их лес да потерялась, бедняжка, не всем же везет на услужливых джентльменов.

Эллочка сняла очки, чтобы получше разглядеть случайного визитера – глаза ее тотчас потемнели, превратившись в два бездонных колодца.

– Здравствуйте, милая, – поприветствовала она чуть охрипшим голосом – все-таки надо меньше налегать на кофе – и приветливо улыбнулась, может даже перестаралась, растянув рот от уха до уха. – Могу я чем-то помочь?

Ответом ей стал долгий, полный ужаса вопль.