Пасмурное утро стало солнечным к началу географии. Солнце пробивалось сквозь облака, ветер клонил ветки близких деревьев. «Шварк-шварк» – дворники тремя этажами ниже сгребали ослепительно яркие от солнца листья, задевая сухой асфальт.

Хороший день, чтобы узнать, что ты волшебник, которому стёрли память. Твоя сова прилетела из Хогвартса, белая и пушистая, как помпон на ключи. Ты все эти годы был там, пока не случилось… Много чего могло случиться, гадать можно вечно. Вот они, самые распространённые варианты:

Номер один: Ещё одна магическая война, всем противникам нового недо-Волдеморта стёрли память, отправили к маглам.

Номер два: Ты совершил что-то такое, что прямо – ух! Открыл Тайную комнату. Открыл Тайную комнату в Запретном лесу. Открыл новую часть Запретного леса в Тайной комнате.

Номер три…

Ну началось. Грохот парт при вставании, ещё грохот, когда садятся. Шёпот и смешки по углам.

Лида вертела ручку в виде волшебной палочки. Вчера купила на осенней ярмарке – горели огни в виде огромных кристаллов, пахло печёными яблоками, шарлоттками с мёдом, кленовым сиропом.

Ещё две недели – и первые каникулы. Первые последние каникулы, точнее, последние осенние каникулы. Перед ними контрошки, потом ещё, и ещё, и ЕГЭ, и баллы, и если память не вернётся, перспективы туманны.

Но ладно.

Марья Сергеевна рассказывает об экологии бодрым голосом диктора новостей. Воробьи на ближайших ветках прыгают, открывают серые клювы; солнце занимает парты “оконного” ряда.

Лида сидит у двери, Лиде темно и сонно. Она зевает и рисует траву под человечками на полях. Травы уже много, человечки в ней тонут. Лида открывает дневник: время заполнить расписание новой ручкой, аккуратным почерком.

На первой странице дневника, где место для фото, приклеено пластиковое зеркало. Лида смотрится в зеркало, откинув голову назад и обнажив зубы в саркастической улыбке, как и подобает слизеринке.

Быть на Слизерине круче всего, пусть она и не совсем подходит, пусть тесты и отправляют то на Рейвенкло, то в Гриффиндор, а то в Хаффлпафф, фу. То есть отправляли. Максимум со второго раза Лида всегда находила правильные ответы.

Голубые глаза и длинные кудрявые волосы, коричневые, как обгорелые макароны. Прямой скучный нос, губы в багровой помаде, зелёно-белый галстук; хорошо, что у них нет никакой формы.

– Коморина, слушаем, контрольная в эту среду.

Ну конечно, очередная контрошка. На пол-урока, Марь Сергевна будет мерно бить линейкой по закрытому журналу, смотря на класс поверх очков в тёмно-синей оправе. Когда на оправу светит солнце, она сверкает стразами, так отпадно.

В остальном Марь Сергевна – Марь Васильна из анекдотов, её так все и зовут, за спиной; она только моложе, но такая же дотошная и бесит своей линейкой по журналу! Всё равно это нафиг никому не сдалось, никто и не слушает.

А вот и ты, Собонов, сосед-вонючка. Опоздал, Марь Васильна пишет замечание круглым размашистым почерком, нахмурив выщипанные брови.

Собонов машет дружкам с задних парт, Лида закатывает глаза, вдыхает воздух и… какая гадость, одеколон снова, он бы и на себя не то вылил, лишь бы отбить запах от курева за школой с ещё такими же отсталыми дружками из «В» класса. Но запах всё равно есть, сейчас Лида будет дышать и куревом, и одеколоном.

Собонов болтает ногами и пишет под партом эсэмэски жирными пальцами. Он просто микс Крэбба и Гойла, с рыбьими глазками короля Топседа Седьмого из «Королевства Кривых Зеркал».

Лида прочитала «Королевство…» лет в десять, по нему писала свои первые фанфики. Фанфики были про Нушрока, и все сводились к тому, что «не такой он и плохой», просто те две рубят с плеча, у Нушрока было грустное детство, печальная юность, сногшибательно жестокая зрелость, он так страдал, он выжил после падения с Башни и возвращается. Тайно.

Потом «Гарри Поттер», Снэйп, Малфои, фанфики расцвели и не опадали. Да и сейчас не опали, зачем? Фанфики – лучше любой шоколадки. Хотя лучше и фанфик, и шоколадка.

Звонок. Следующая – алгебра, Сергей Валентинович, Лида снова включит “ABBA - When I kissed the teacher”, перемены не хватит – на первый этаж переться – дослушает на уроке с одним наушником.

Сергей Валентинович добрый, как Люпин. У него шикарные густые волосы чуть короче плеч, близорукие глаза с улыбкой, он молодой и любит кивать на правильные ответы, а улыбка расцветает.

Вот бы он был волшебником, деканом Гриффиндора, а Марь Васильна – деканом Рэйвенкло, ей подходит идеально, с её-то строгостью и синей оправой. А деканом Слизерина был бы выживший Снэйп. Потому что Снэйп выжил, понятно? Иначе не интересно.

Фи, Собонов вернулся с курева, теперь даже одеколон не перебивает, брезгливая Наташка машет вокруг себя рукой. Сейчас эту же руку будет поднимать на каждый вопрос, на каждый вызов к доске.

«Гадина, – Лида сжимает кулаки. – Я никогда так не выучу, заученная рейвенкловка. Всё равно ты худая и волосы у тебя крашеные. Видно же, что ты не блондинка, в Хогвартсе мы бы на дуэли дрались каждый день. И не только».

– Лид…

– О Боже, Собонов!

– Списать дай.

«Как будто я ему должна. На, выкуси!»

– Самому делать надо.

– Но ты же «хорошая девочка Лида».

«Нет, я злая слизеринка. Катись на свой угол с куревом; и отойди от меня! Я тоже провоняю».

– Ладно, только быстро, и близко не стой.

«Заляпает мне всю тетрадь».

Сегрей Валентинович, повернувшись тёмным затылком без всякой перхоти, писал уравнение, длинное-предлинное, мел сыпался с доски на жёлтую тряпку, тряпка покрывалась «снегом».

Собонов сунул тетрадку под партом, Лида, с ненавистью косясь, вытащила её боком на парту. Урок кончался, ещё пять, пять долгих уроков, физ-ра последняя. Свежий воздух и мётлы дворников, которые не взлетят.

 

***

 

У физручки даже глаза карие, но слишком тёмные, чтобы она сошла за мадам Хук. Но Семёновна добрая, часто отпускает на пятнадцать минут раньше, когда физ-ра последняя – особенно ценно. Лида свалила на двадцать пять раньше звонка, сегодня ничего интересного: разминка, футбол у пацанов, Лиду с другими поставили мяч кидать; да с квиддичем это не в какие ворота.

Лида шла в кабинет географии – раздевалки пока на ремонте, девочки оставляют портфели в географии, парни в билогии, кабинеты напротив.

К началу второй четверти раздевалки должны быть в деле, супер удобные, с полками, с отдельными шкафчиками для каждого ученика, с решётками на окнах – третий этаж. А то вдруг кто-то от несчастной любви спрыгнет. Везде стоят решётки, даже на первом поставили, гады, против прогулов.

Лида ни за что не прыгнет, даже если Сергей Валентинович выбирет Наташку. Хотя никого он не выбирет, он же учитель, но! Скоро они учениками не будут. И тогда…

Собонов перед дверью в биологию, он что, не скосил ещё? И не курит с дружками? Лида скорчила удивлённо-благородную мину, и тут же мина переросла в просто удивлённую.

Собонов держал в кулаке линейку, чёрную, без белых разделений, линейка упиралась в жир на руке, жир казался очень белым. А на голове, на голове Собонова тоже была линейка; нет, полоска, такая же чёрная. Полоска.

Лида стояла с открытым ртом, моргала, и всё это ей нравилось. Так естсественно, что-то странное…

Странное? Да Собонов просто покрасился, ещё одна фишка его идиотских дружков с куревом, легкотня. С линейкой непонятно, но, может, они её во что-то окунули, и теперь с линейки все отделения сошли. Залезли в химию и там химичили.

Чего он там копается, ключи потерял? Сейчас остальные набегут, откроют.

Но Собонов стоял, опустив голову, и сопел, как паровоз у станции. Он сильнее сжимал линейку, она прижималась к жиру.

«Что он с ней носится? – Лида морщила лоб и водила по двери пальцами, туда-сюда. – Вот это реально странно. Она же была в растворе, трогать опасно, Собонов ни одной лабораторки нормально не сдал, он приборов боится, он всегда в перчатках, защитной жилетке, над ним все ржут, даже химичка. Он бы…»

Отпущенные за пятнадцать минут бежали к дверям с грохотом и разговорами, «мы будем вести себя тихо», о да.

Староста открыл дверь в биологию, Собонов вошёл за портфелем, вышел, у него были красные щёки и глаза красные, он сжимал губы и не пошёл вниз, он пошёл на четвёртый этаж, где туалеты.

Лида сгребла портфель в кучу и побежала за Собоновым.

Уборщица елозила шваброй по полу, оставляя мыльные разводы, она не особо смотрела по сторонам, и Лида проскользнула в мужской туалет.

«Только бы Сергея Валентиновича там не было. А то такой позор, он точно выберет Наташку».

Сергея Валентиновича не было. Собонова тоже, но из закрытой кабинки доносилось что-то.

«Он точно там».

Тихо-тихо, ступая как осторожная пантера, – а патронус у Лиды пантера, один из, самый любимый – Лида подошла к окну и стала ждать. Если кто-то зайдёт, это полный финиш, но риск!..

А если войдёт директор? А лысый физик, орёт постоянно, да он её к директору вызовет. Лучше сразу директор.

Щёлк! Собонов вышел, вытирая рукавом щёки. Они стали ещё более красными, как на морозе. Чёрная прядь на не таких уж тёмных волосах Собонова выделялась сильно, линейка была в наружном кармане ранца.

Собонов повернулся к окну, увидел Лиду и закричал. Лида тонко взвизгнула и заслонилась руками – портфель за спиной, снимать было слишком шумно.

Собонов с ужасом моргал мокрыми глазами и смотрел на одно место, на батарею слева от Лиды. Лида уже оправилась.

«Пора брать ситуацию в свою пользу».

– Собонов, колись, если не расскажешь, я пущу слух на всю школу о том, что сейчас было. Дружкам это не зайдёт.

«Для Слизерина главное – репутация. Но Собонов – не Слиз, а если не…»

– Ты больная, Лид, ты что, шла за мной?

– Да.

– В мужской туалет?

– Ну и что. Гарри с Роном в женском зелье варили.

«Должно же что-то интересное и на долю мужского выпадать».

– Не надо. Тебе это пофиг, тебе и так неплохо. Иди давай.

Собонов говорил жалобно, и Лида открыла рот.

– Собонов, чё происходит? Ты реагент, что ли, выпил? Почему линейка чёрная, ты ей волосы красил?

«А ведь идеально. Теперь это всё объясняет, но…»

– Зачем ты красил волосы линейкой?

– Не красил я. – Собонов плюхнулся на унитаз в открытой кабинке. – Оно само.

– У тебя волосы меняют цвет, что ли?

– Да не меняют. Одна прядь, и это… необратимо.

– Ты что, болен?

– Не… Я это… Тебе понравится.

– В… вэ…

– Ага, волшебник. И это как волшебная палочка. Линейка.

Лиде казалось, что всё вокруг плывёт, а она стала лёгкой, и в животе пусто.

– Собонов… как ты… Ты из Хогвартса!

– Ты чего орёшь? Щас же…

– Почему ты все эти, ты все эти годы скрывал? Хотя… Как ты мог учится в Хогвартсе, если ты был здесь? Точно, маховик времени! Да? Теперь его всем дают.

– Не Хогвартс. Это… Нет у нас… У нас школа только с последних классов, до этого мы учимся либо…

– У вас?

– Ну, мы как бы в параллельном мире. Ты поймёшь. Одни учатся у границ, другие глубже к людям.

– Зачем? Маглы не понимают магов.

– Потому что неясно, будешь ли ты… волшебником. Я буду.

– Поэтому…

– Ага. «Чёрная». Тьфу.

– А что это, что означает, ну, ну, ну говори, ну что ты молчишь, я всем всё, я всем всё расскажу.

– Ну и рассказывай. Я всё равно уезжаю.

– Ааа! Круто.

– Не круто. Я навсегда уезжаю. Я же теперь волшебник.

– Это же мечта, ты что, идиот, чего ты тут ноешь, ты прыгать должен, ты будешь летать!

– Я не буду. Я буду возиться с цветочками. Видишь, «чёрная». Я волшебник растений; растить, строить из растений дома, урожай, в перчатках, с линейкой в зубах. – Собонов втащил в нос сопли и отвернулся.

– А какие ещё есть… варианты?

– «Белая».

– Белая магия!

– Не, это пляжная.

– Пляжная…

– Пляжная магия. Так её зовут, магия управления жаркой погодой, песок на пляжах от жары белый. Белые создают лето, в зданиях, пальмы, тропики, бананы, кокосы, очень вкусно.

– Да, дальше?

– Ты что, пишешь?

– Ага. Чернила испарятся?

– Да нафига? Ещё «серая», магия облачной погоды, дожди…

– Осень?

– Облачная погода всегда есть. Они летают на самодельных облаках, таких серых. Я хотел это. А папа «жёлтую» хотел.

– А что? Магия солнечных лучей?

– Боевая.

– Пфф, чего жёлтая-то?

– Вспышки жёлтые от боевой магии. Он сам «зелёный», но животных не любит. «Зелёная» – магия животных. Ну…

– Уход за магическими существами. Понятно.

– Ну типа. Он всегда хотел «жёлтую», и для меня «жёлтую», теперь на смех поднимет. Галке повезло.

– Кому?

– Сестре. Она в универе, с ней ничего не было. Я пошёл в папашу.

– А что, часто не бывает?

– У кого как. У нас в семье часто: мама из волшебников, но не вышло, папа был из обычной семьи. Я…

– Значит! Значит!..

– Ага, и вы тоже можете.

– Я тоже?

– Да, но это не очевидно.

– Но есть хоть…

– Что есть?

– Шанс!

– Есть, да.

– Я буду… облачным магом. – Лида опрокинула голову и смотрела в окно на деревья.

– Ещё есть «фиолетовые» – целители, и «синие». Это вода.

– Банально.

– Ну да, а что.

– А летать? Кроме «серых».

– Кроме «серых»: «жёлтые», «зелёные» – с птицами – а «жёлтые» для сражений. Я же прикован к цветочкам.

– Да я бы и чёрную взяла.

– Она сама тебя берёт.

– Я знаю, как палочка!

– Угу.

– А линейка может сломаться?

– Если сломают тебя.

– Как круто.

– Не, это жуть. Теперь всё будет жутью.

– Ты ненормальный.

– Я там чужой. Большинство семей на границе, даже из обычных быть лучше, а то как бы: мы «сидим на двух стульях», бла-бла.

– Так что же вы здесь околачивались?

– Говорю же, шансов было немного. У отца несильная магия…

– Она может иссякнуть?

– Не, у него изначально несильная была. Может, потому что он зверей не любит. Старается их тренировать в боевые машины, а они звери. Вот его магия и ослабла.

– Возьми меня туда, у меня тоже будет скоро!

– Должно быть. Если не будет до Нового года, ты не волшебник.

– А…

Лида сидела на подоконнике, в бок дуло, подоконник был холодный, портфель давил на спину, деревья шумели за окном.

– Ну да, начало занятий с февраля, официально, а так перетёрка, подготовка, весь январь.

– Вы… поездом…

– Не, автобусами. Через города. На конечной последнего автобуса гаражи, мы через них… Мне типа повезло, я быстро доберусь. Уже к пятнице упакую вещи, вам скажут про другую школу, бла-бла-бла, и нифига уже не будет.

– Д-да ты… ты вообще. У тебя такая жизнь… Я… что делать, чтобы прядь посерела?

– Да ничего. Оно само, или нет.

– Мне, мне просто нужно, что б оно было.

– У тебя и так всё прекрасно.

– Прекрасно?!

– Ну да. Ты пишешь свои фантики, ручки покупаешь, в виде палочек, рисуешь, короче, у тебя там свой мир. А там такого не будет.

– Но там магия! А здесь, какие здесь перспективы? В мире без волшебства!

– Да здесь было клёво.

– Без чудес?

– Сбегать за школу, давать «пять», тянуться, одеколоном потом.

– Все и так знали, что ты куришь. В этом нет ничего чудесного!

– Было. У нас было «Братство Сигар», туса, как ковбои, а летом душный город, пыль, гонять на велике, газировка.

– Тупо.

– Отпадно. Теперь мы из дома навсегда уедем. Может, Галка и нет, а мама не прочь туда перебраться. Хоть отцу добираться поближе. Но он всегда подкалывать будет. «Чёрная», какой из меня садовод вообще. Не люблю ботанику, вообще биологию не люблю.

– Это же будет волшебная биология, почему ты такой тупой?

– Новая школа, класс новый, у меня и сосед будет новый, небось говорливый, не переношу говорливых соседей. Ты была клёвой соседкой, всегда там витаешь, в облаках.

– Я… клёвой?

– Ну да. А там непонятно кто будет.

– Но я… я же приду. Мы будем сидеть за одной партой, я попрошу, я-то не робкая.

– Это если ты тоже с цветочками. Но ты… не ожидай, просто живи своей жизнью.

– В сером мире без магии.

– Не, он не такой. Посмотри, все листья жёлтые, батя не любит осень, она ему напоминает, что он не «жёлтый» волшебник. Но всё такое яркое,и зимой белое, и всё полно красок, даже когда опало. Мир никогда не бывает серым. Только в туман, но туман – это отпад, все любят туман, даже те, кто нет.

– Ты ненормальный.

– Просто туман – это тайна. И тайна и есть магия. В общем. Ты можешь всем рассказать, это пофиг, всё равно никто не поверит.

– Я ни за что не буду. Мне доверили тайну, я не дура её разглашать.

– Ты реально веришь? Ну да. Ты бы точно поняла. И пошла за мной.

– Я не могла упустить свой шанс.

– Ладно, там уже свет потушили.

«И правда, сумерки смотрят сквозь проём. А если…»

– Они же сюда не войдут.

– Не. Ну, я проверю, и мы выйдем. Я ещё эту неделю… Ну да, я сказал. Прядь пока буду прятать, и всё как будто ничего нет. Дашь геометрию списать?

– Конечно! А, то есть, ну конечно, почему бы и нет.

«Не ронять лицо».

У порога была налита вода, Лида вспомнила василиска из «Тайной Комнаты» и боязливо обернулась. Окно, никого.

– Чисто. Давай.

Их шаги глухо раздавались по этажу, Лиде казалось, что волосы уже посерели, надо проверить линейку, скорее. Лида неслась по лестнице, Собонов остался далеко позади.

Во дворе Лида достала пенал, раскидав учебники по скамейке. Линейка обычная. Пока что. Только пока, времени вагон.

Листья падали на учебники, Лида пихала их в портфель вместе с листьями и внезапно решила, что «жёлтая» магия ей подойдёт больше. Как слизеринке.

Собонов вышел из школы с портфелем на одном плече, пиная железную банку из-под «Пепси». Пошёл к воротам.

– Эй!

– Чего? – Собонов накинул вторую лямку. – Меня вообще Паша зовут.

«Да ладно?» Лида никогда не думала об этом.

– Ага, но зови меня Собонов, если хочешь. Ну?

– Если я знаю, это увеличивает мои шансы?

Собонов молчал, и потом ответил:

– Без понятия. Может. Может и нет. Хотя нет, нет. Но ты… ты просто живи.

– Ага, ага, да. Мы это уже проходили.

– И может завтра мы того… погуляем, тут? Ну, в парке рядом. Я уезжаю…

– И спекулируешь этим?

– Да нет. Просто я же не буду здесь больше гулять.

– Даже на каникулы?

– Ага.

– И ты мне обо всём расскажешь?

– Хорошо, но шансы это не увеличивает, железно.

– Может с тобой ещё и в кино сходить?

– Давай.

– Там что, кино нет?

– Есть. Своё специфическое, с магией.

– С магией! А ты можешь уже, линейкой…

– Не, пока ещё рано. Отец что-нибудь покажет, спрячет волосы, у кого нет волшебников в семье, им меньше повезло.

– К ним сова прилетает?

– Линейка. Линейка от директриссы, бумажная. Она «зелёная», ну, не линейка, директрисса, и линейку несут её невидимые летающие крысы.

– Оу.

– Ну да, она их разводит.

– Я хочу их увидеть!

– Как ты их увидишь, они же невидимые. Крысы должны захотеть, чтобы ты их увидела. А в этом мире они не хотят. Опасно. Ладно, я в кино пойду.

– Сегодня?

Лида опешила. Во дворе бегала мелкотня – площадка рядом – мамочки с колясками, пятиклашки шли на кружки. Лида подумала, что они с Собоновым выглядят странно.

– Да, тут идти… – Собонов показал в направлении парка, за которым кинотеатр.

– Я знаю, но…

Фанфики, видео, уроки; уроки – это фигня, но всё-таки.

– Просто папа приходит к полудню, он сразу всё поймёт, не хочу сразу домой, а одному как-то гулять…

– А с дружками?

– Они ничего не знают, а ты знаешь. Так лучше выходит.

«С таких незапланированных событий всё начинается».

Почему бы и нет. Вдруг прямо во время сеанса у неё волосы пожелтеют.

Собонов шёл рядом, от него несло одеколоном и куревом, но уже меньше. Он шарил в карманах и считал деньги вслух. Листья с ветром проносились мимо.

Лида подумала, что листья вполне могут нести невидимые летающие крысы.

И это была правда.