Фея в шкафу Мики Шнайдер

Мика завязала волосы в тугой пучок, но одна прядь так и норовила выбиться из гладкой идеальной прически. «Мамочка не одобрит» – подумала девочка и в сотый раз провела расческой по голове. На двадцатой минуте она бросила попытки и оставила всё, как есть. Посередине так и торчала одна прядь. В комнату вошла мама и внутренности Мики сжались свинцовым клубком. Старая женщина, уголки щек которой невольно опустились вниз подошла к дочери и стала еще больше похожа на бульдога.

– Ты опять сделала все через заднее место! – возмутилась она при виде прически Мики.

Девочка опустила глаза в пол и прижала вспотевшие ладошки к ярко-красной клетчатой юбке.

– И что только обо мне подумают в церкви? – бубнила женщина, пока резко проводила острой расческой по голове девочки, – У тебя одна задача в воскресенье – быть человеком, но ты и с этим справиться не можешь!

Мика молчала и глотала все слова матери, запихивая грубый ответ, как можно дальше в глотку. Девочка знала: скажи она хоть что-нибудь, женщина взорвется, словно новогодняя петарда.

– И переоденься, – наконец сказала мать, закончив с пучком, – черное платье вполне подойдет. Буду ждать тебя в коридоре.

Мика мимолетом посмотрела на себя в зеркало и быстро открыла дверь шкафа. Оттуда на нее смотрело только два цвета: черный и серый. Юбку в ярко-красную клетку девочке подарила школьная подруга, но Мика так никогда и не надела ее на улицу. Мать запрещала носить девочке такие цвета. Мика потянулась к черному выходному платью с мелким кружевом у воротника и заметила что-то искрящейся в черной глубине шкафа. Сначала девочка подумала, что ей показалось, но отодвинув пару серых свитеров увидела маленькое существо. Оно светилось, будто крохотная льдинка и походило на человека, только с цветными, переливающимися перламутром крыльями. Мика задержала дыхание, дабы не спугнуть создание и полностью засунула голову в шкаф.

– Кто ты? – прошептала девочка.

Создание улыбнулось, но с его уст не прозвучало ни звука. Словно маленький светлячок, оно уплыло вглубь шкафа, а с коридора послышались крики матери.

– Микааа! Ну ты идешь? Сколько можно там возиться!?

Девочка закопошилась, ударилась головой о полку и вылезла со шкафа. Она сняла красную юбку и с сожалением бросила на стул. Надев черное платье, Мика выбежала в коридор. Мать осмотрела ее от кончиков пяток до блестящего пучка и недовольно хмыкнула, но девочке больше не было дела. В ее шкафу жила фея и теперь у нее появился настоящий повод возвращаться домой.

– Что ты улыбаешься, Мика? – по пути в церковь спросила мама.

– Эээ, ничего, – ответила девочка, но минуту поразмыслив добавила, – Мамочка, можно вопрос?

– Давай уже, – недовольно пробубнила женщина, приглаживая седые волосы.

– Волшебство существует?

Мать остановилась, посмотрела пристально в серые глаза девочки и взяла ее за плечи.

– Что ты имеешь ввиду, Мика? – спросила она.

Девочка раскраснелась.

– Ну там… эээ… феи, например, существуют?

Мать шикнула ртом так, что из него полетела слюна в лицо Мики. Девочка скривилась и вытерла щеки рукавом черного платья.

– Какой вздор! Нет никаких фей и других отвратительных существ тоже. Это все плод воображения тех, кто не верует! – воскликнула возмущенная женщина, – Ишь ты, выдумала, феи! Ха-ха. Забудь этот бред и больше не задавай мне столь глупых вопросов!

– Ладно, мам, – растягивая слова, ответила Мика и больше не проронила ни слова.

В церкви они пробыли два часа, после чего по обычаю должны были пойти пить молочные коктейли в соседнее кафе. Мика обожала этот период времени в воскресенье, так как ноги больше не ныли, а во рту холодом разливался сладкий ванильный привкус. Но в этот раз девочке не повезло. Кафе оказалось закрыто и мать потянула ее за рукав обратно домой. Они прошли местную школу, парк, три улицы и уперлись в старинное кладбище, после которого находился поворот к их дому. Каждый раз, проходя мимо, Мика воображала, что надгробья в виде ангелов вдруг оживут и заговорят с ней. Но этого не происходило. И она расстроенная плелась домой следом за матерью. Сегодня все было иначе. Девочка не обращала внимания на каменные статуи и спешила домой проверить не почудилась ли ей утром фея. Неважно, что сказала ей мама. Она должна была убедиться сама.

Как только они вошли во двор, Мика побежала к двери и переуступая с ноги на ногу ждала, пока мама прокрутит ключ в замочной скважине. Однако та словно, зная намерения девочки делала все в два раза медленнее. Когда дверь отворилась, Мика побежала в спальню и резко раскрыла шкаф. Тот нервно завизжал и предстал перед девочкой тьмой. Никаких фей. Никакого свечения. «Видимо мамочка была права» – подумала Мика и разочаровано хлюпнулась на постель.

– Ты совсем с ума сошла! В одежде на чистое белье! А ну мигом переоденься. И кто только тебя создал такую неряшливую! – завопила женщина, вошедшая в спальню.

– Ты создала, – шепотом ответила девочка и сразу пожалела об этом.

Мать кинулась к ней навстречу. На ее лбу вздулась толстая вена, пульсирующая так, словно вот-вот и разорвётся.

– Да как ты смеешь! Я твоя мать! А ты еще никто! Яйцо от курицы. Чтобы я больше не слышала такого, ты меня поняла? – крикнула женщина, хватая девочку за пучок.

Та запищала и кивнула головой.

– Поняла, – пролепетала девчушка, по холодным щекам которой потекла горячая разъедающая вода.

Женщина посмотрела на нее с недовольной гримасой и вышла из комнаты, хлопнув дверью. Мика залезла под кровать, вытирая черным платьем толстый слой пыли и заплакала, закрывая рот руками. Это продлилось два часа, пока девочка совсем не вымоталась. Мика, все еще всхлипывая вылезла из своего убежища, сняла платье и натянула сверху пижаму. «День не задался» – подумала она и тот час решила лечь спать. Девочка была убеждена, что сон лечит все на свете и стоит только окунуться в мир грез, так все печали куда-то испарятся. Поэтому Мика так и сделала, – легла спать.

Однако глубокой ночью ее разбудил тихий шепот. «Мика Шнайдер» – кто-то звал девочку. Она, протирая глаза и ощущая, как в воздухе запахло лакрицей, спустила ноги на холодный пол.

– Что, мам? – спросонья ответила девочка, но никто не ответил, а минутой позже шепот повторился.

Тогда Мика поняла: леденящий звук исходит из ее шкафа и это не голос матери. Девочка сделала один неуверенный шаг. Половица скрипнула. Тогда она вся съёжилась, волосы на руках встали дыбом, но дом так и спал в своем мирном спокойствии. Мика сделала второй шаг, третий, четвертый и оказалась у затертого дубового шкафа. Задержав пряный воздух в легких, она открыла двери.

– Мика Шнайдер, – сказало создание, светящееся во тьме.

Девочка вздрогнула и снова протерла глаза. Когда она снова смотрела на третью полку шкафа, то фея таращилась на нее, моргая вместо глаз крыльями.

– Ты кто? – прошептала Мика завороженно.

Создание село на потрепанный серый свитер и сложило крылья. Теперь Мика хорошо разглядела его. Это была такая же маленькая девочка с рыжими косичками и россыпью маленьких блестящих веснушек на лице, только со спины у нее торчали полупрозрачные крылья. Фея хотела заговорить. Ее губы то наполнялись кровью и пытались бросить отчаянные слова, то бледнели и сливались с синеватой кожей. И через пять минут она таки промолвила пару слов:

– Ты видишь меня, – грустно сказала она.

– Да, и что? – спросила Мика, пытаясь говорить, как можно тише.

Фея посмотрела ей прямо в глаза и растворилась в воздухе, словно и не было ее никогда. Мика присела у шкафа, обняв себя руками. В это раз, девочка была убеждена: она правда видела фею. Мика решилась доказать матери существование волшебства и если та ей поверит, то может будет любить дочку больше.

На следующее утро за завтраком миссис Шнайдер находилась в хорошем расположении духа. Она даже улыбалась по-особенному и Мика поняла: сейчас самое время. Надкусив жареный тост и запив теплым молоком, она начала:

– Мамочка, а я ночью видела фею.

Девочка была довольна собой и сделала еще один глоток молока. Но улыбка матери вдруг исчезла.

– Какую такую фею ты видела? – процедила сквозь зубы она.

– Самую настоящую. Со светящимися крыльями, блестящими веснушками и рыжими, словно липовый мед волосами, – описала Мика, пытаясь сделать это как можно поэтичнее. Тогда мама точно бы поверила.

Но женщина пригладила рукой затянутые в пучок седые волосы, прокряхтела в кулак три раза и выдвинула:

– Фей не существует, сколько тебе говорить!

– Но я видела! Честно-честно! – вскрикнула Мика.

Женщина ударила кулаком по столу и блюдца, в которых стояли чашки с молоком нервно зазвенели.

– Вздор и чепуха!

– Но…

– Еще раз будешь говорить о таком, поставлю на гречку! Это из тебя всю дурь и выбьет!

– Мамочка, но я видела ее в шкафу, – заплакала девочка, – в шкафу на третьей полке.

Женщина подняла дочь за шиворот и повела в спальню. Она открыла шкаф и тыкнула Мику носом в полку.

– Нет здесь никакой феи, глупая девчонка! – гордо произнесла мать.

Мика расплакалась, смотря в пустоту серо-черных полок. Там и правда ничего не было.

– Но вчера ночью, – сквозь хлюпающий нос пробубнила девочка, – она была там.

Мать выдохнула из ноздрей струю воздуха и повела Мику обратно на кухню. Женщина залезла на стул, достала с дальней полки мешок с гречкой и тогда рыдания девочки усилились.

– Тихо там! Это пойдет тебе на пользу, – рявкнула мать и рассыпала в углу тонкий слой гречки, – Становись на колени! – затем приказала она.

Рыдая во всю и глотая свои сопли, девочка подошла к матери. Она ждала, что та в последний момент поверит ей, но женщина, сложив губы в тонкую полоску указала пальцем в угол. Мика, всхлипывая встала коленями на острые зерна и те врезались болью в ее нежную сливочную кожу.

– Стоять так пятнадцать минут, – скомандовала женщина, самодовольно улыбаясь.

Две минуты… пять, десять.

– Хватит! – завопила Мика и вскочила с колен, которые горели, словно их вынули с печи.

– Разве я разрешала, непослушная ты девчонка!

– НЕТ! – закричала Мика в ответ и побежала к двери в свою спальню.

Мать тут же сняла ремень с толстой бронзовой пряжкой.

– Не нужно! – заорала девочка и сотрясаясь всем телом вбежала в комнату.

Она захлопнула за собой дверь и быстро провернула ключ в замочной скважине. Женщина с другой стороны заколотила кулаками и ремнем в дерево.

– Ты у меня за это ответишь! Вот только попробуй выйти из комнаты и не видать тебе ни ключа, замыкающего ее, ни своего шкафа с феями. Будешь жить неделю в подвале! Так то! – кричала женщина.

Сердце девочки бешено колотилось в груди, желая найти оттуда вызволение. Зато слезы больше не катились по щекам в три ручья, они застыли так, словно были украдены женщиной за дверью. Она колотила дерево, с другой стороны. Сильнее и сильнее. Крича при этом «Открывай» и выплевывая ругательства. Девочка прижалась к шкафу и смотрела в одну точку на потолке, словно остекленела. Стоило лишь дотронуться до нее сейчас и ее тело рассыпалось бы прахом.

Вскоре за дверью стало тихо. Прошел час или два. Мика не знала сколько времени, ведь у нее не было часов, чтобы посмотреть. Но она благодарила каждую секунду тишины, которая родилась после исчезновения матери за дверью. Она знала, что та еще вернется. Но сейчас у нее было время. Время на то, чтобы побыть одной. Мика встала, отрусила пижаму от пыли и пошла к шкафу в надежде снова увидеть фею. Она осторожно отворила тяжелую дверцу, но там оказалось пусто.

«Никакого волшебства не существует» – подумала девочка и подперла голову руками, втупившись в третью полку шкафа.

– Ты меня видишь? – прошептало что-то во тьме и осветилось светом.

Мика округлила глаза и ошарашенно обернулась на всю комнату, будто ожидая подтверждения еще кого-то.

– Мы одни, – сказала девочка с крыльями.

– Я тебя вижу, – прошептала Мика, зачарованно растягивая слова.

– Это нехорошо, – фея подлетела на самый край полки и уселась на пухлый черный свитер, от чего стало казаться, будто она находиться в окрашенной ночью траве.

– Почему нехорошо. Все дети ведь видят фей, так?

– Не все, – ответила крылатая девочка и взлетела, снова испаряясь в глубине шкафа.

– Не уходи, – повысила тон Мика и прижала рот руками.

– Я никогда не уходила. Стоит только позвать.

– Как это сделать? – поспешила спросить Мика, боясь что фея вот-вот исчезнет восвояси.

– Просто назови мое имя, и я приду. Меня зовут Эль.

– Приятно познакомиться, Эль. А я…

– Мика, я знаю, – перебила девочку фея и вмиг растворилась в воздухе.

Девочка распласталась на холодном полу и тупо улыбаясь смотрела в потолок. Так она и заснула, пока поздно ночью желудок не разбудил ее в приступе голода. Мика сжала кулаки и прислонилась к двери. «Вроде тихо» – подумала она и с ловкостью ниндзи прокрутила ключ. Дверь еле-еле скрипнула, и она на цыпочках пробралась к холодильнику. Девочка взяла первое, что попалось под руку: хлеб, варенье, молоко и зачерствевшее овсяное печенье, а затем снова спряталась у себя в спальне. Вдоволь наевшись, Мика снова уснула, но на сей раз в кровати под толстым пуховым одеялом.

Утром девочку разбудили громкие стуки в дверь.

– Открывай, кому говорят! – кричала мать так, словно вчерашняя злость никуда не уходила.

Она заколотила в дверь, но с новой силой, совсем не женской и только минутой позже Мика поняла почему. Девочка встала и почувствовала, как в воздухе начинает скапливаться статичное электричество. Ее волосы поднялись дыбом и тогда дубовые толстые двери упали прямо перед крохотными пальцами ног Мики. Она содрогнулась от пролетевшего мимо ледяного воздуха. В проеме стояла мать с ремнем и замазанный сажей мужчина с коробкой инструментов.

– Готово, – сказал он и застыл на месте.

Женщина вошла в комнату. Ее негромкие шаги отдавались эхом и тяжестью в барабанных перепонках Мики.

– Теперь вынесите шкаф, – указала мать и победно улыбнулась, – Я же обещала, а я свои обещания держу.

– Не надо! – взмолилась девочка, – я сделаю что угодно, мамочка, не надо. Прости меня, я люблю тебя!

– Поздно, я уже заплатила мистеру. Нужно было думать вчера.

Мужчина нахмурил брови и неодобрительно посмотрел на женщину, но сразу принялся выбрасывать с полок черно-серые вещи и разбирать шкаф на части. С глаз Мики снова ринулись слезы, выжигая все на своем пути. Они проникали прямо в сердце и делали из него решето, схожее на швейцарский сыр.

– Элььь, – крикнула Мика в пустоту, – Эль, – повторила она гораздо тише и перед ней появилась светящаяся точка, которая выросла в маленькую девочку с крыльями, – Вот же она! Мамочка смотри! – закричала Мика, тыкая пальцем в фею.

Мать вся побагровела и надулась, словно поспевший помидор.

– Там нет ничего! – завопила она и мужчина вздрогнул, косясь на женщину, словно та сумасшедшая.

Мика смотрела на фею, потом на маму, потом снова на фею, пока не поняла – та действительно не видит ее.

– Фей видят только дети, – прошептала девочка.

– Быстро в подвал! – взорвалась мать.

Мика опустила голову, как можно ниже и заметила, что Эль исчезла. Она виновато поплелась за матерью. Та провела ее в ванную, открыла тяжелую деревянную крышку погреба. Запах сырости врезался в нос Мики, и она сморщилась.

– Может не надо, мамочка? – сказала девочка, но женщина была непреклонна и указала пальцем на шаткую лестницу.

Мика опустила одну ногу вниз, потом вторую и оказалась во влажном сыром помещении, стены которого покрылись паутиной, а по бокам стояла консервация и мешки с картошкой. Крышка подвала захлопнулась и все резко покрылось мраком. Только маленькое окошко, выходящее на улицу бросало небольшой луч света. Мика затряслась. С первых минут ей стало холодно и зябко. Она обняла себя руками, как делала часто. Так ей казалось, что кто-то любит ее. Девочка, трясясь и не чувствуя собственных губ промолвила:

– Эль?

Во тьме сразу начал расти комок света. Он озарил собой все вокруг и будто согрел девочку.

– Ты пришла, Эль, – промолвила Мика и улыбнулась.

– Конечно я пришла, – ответила фея.

– Ты побудешь со мной здесь?

Светящаяся девочка кивнула. Тогда Мика села на мешок с картошкой, закинув на него ноги и подперев коленями подбородок.

– Знаешь, иногда мне кажется, что лучше бы я умерла, – с грустью признала девочка, – Я никогда не говорила этого, но сейчас я правда так думаю.

Фея подлетела к лицу Мики и кивнула.

– Ты не одобряешь таких мыслей, да? Никто не понимает меня.

– Я понимаю, – негромко ответила фея и спрятала глаза за блестящими веками.

– Правда?

Фея отвернулась, облетела весь погреб, освещая каждую банку с фасолью, огурцами и помидорами и наконец снова оказалась перед лицом девочки. Она со свистом набрала в рот воздуха и прошептала:

– Мика, ты уже мертва.

Девочка содрогнулась и сырость прошла, будто сквозь нее, оставляя внутри тела белую плесень. На секунду слова феи показались ей правдой. Девочка выдохнула влажный воздух и обняла себя еще крепче.

– Ты права, я уже умерла, – подтвердила Мика, вспоминая о матери и оглядывая зябкий подвал.

– Нет, ты правда умерла. Твое время пришло. – настояла фея серьезно.

Девочка встала на обе ноги, твердо и уверенно.

– Тогда ты хочешь сказать, что я попала в ад? – по ее щекам снова покатились слезы, но уже не ручьем, а крупными гороховыми каплями. По словам матери она совершенно точно бы не попала в рай.

– Ох, нет. Ты не попала в ад, – утешила девочку фея.

– Тогда я не умерла, потому что совершенно точно попала бы в ад, – разрыдалась Мика.

Фея засветилась ярче прежнего и будто подбирала нужные слова. Затем она взлетела на уровень глаз девочки и сказала:

– У тебя есть выбор: стать как я и помогать детям, которых не любят родители, либо остаться в этом доме и отомстить. Но во втором случае ты останешься на Земле навсегда.

– Стоп. Что ты такое говоришь? – округлила глаза, словно маленькие планеты девочка.

– Помнишь тот вечер, когда твоя мама ударила тебя чернильной ручкой по голове из-за того, что ты не хотела делать математику?

– Да, – всхлипнула девочка, припоминая резкую боль и горячий поток, который спустился на глаза, а потом и рот. Вкус напоминал металл. Она затряслась и ответила, – Но кровь тогда остановилась.

– Нет, она текла и текла, пока ты не умерла. А твоя мать сошла с ума. Это ее наказание. Но ты не обязана…

– ЧТО? – закричала Мика, – Ты хочешь сказать, что я призрак? А как же то, что все другие меня видят?

– Никто тебя не видит, кроме меня и матери. Также, как и меня никто, кроме умерших детей.

«Нет. Нет. Этого не может быть» – подумала девочка и вспомнила обо всем, чего не успела сделать. О том ярко-розовом портфеле, как у одноклассницы Паттил, о халве в шоколаде, которую не попробовала, о секретах египетских пирамид, о которых не успела узнать, о первой любви, как в сказках, о мамином одобрении, похвале и объятьях. Нет! Мамочка еще должна была ее полюбить. Она докажет ей, что достойна Бога, что может попасть в рай, что самая лучшая дочка на всем белом свете. Мамочка еще должна была ее полюбить.

– Нет, я не готова уходить! – облизывая соленые губы, ответила девочка.

Фея немного погасла.

– Ты уверена? Ты будешь здесь, пока на умрет твоя мать. И годы позже. Вечность.

«Как раз будет время, чтобы стать такой, как хочет мамочка» – подумала Мика и посмотрела на висящую в воздухе рыжую девочку.

– Я останусь здесь, Эль, – твердо заявила она. Тогда ее мягкие черты ожесточились, и стали похожими на мамины, – И не приходи больше! – громко добавила девочка.

Когда фея с грустью растаяла в воздухе, Мика Шнайдер уселась на мешок с картошкой и стала ждать, пока мамочка простит ее, и они снова будут есть тосты с вареньем и теплым молоком. И всё станет, как раньше. И мамочка полюбит ее.


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 3. Оценка: 3,33 из 5)
Загрузка...