Инциниация, или Как за зеркалом ходили

Хандрило. По горному склону поднимался гном, подбирая валежины. Корни деревьев служили ему ступенями к каменным складкам, где он надеялся найти укрытие. Назойливый мелкий дождь не отставал от него ни на шаг. Когда за выступом показался грот, гном юркнул в него, свалил хворост у входа и присел рядом. Обманутый дождь ливанул с досады и, пузырясь, пошлепал восвояси.

Костер дымил, не желая разгораться и не позволяя обсушиться. Гном отстранился и прикрыл глаза. Не первый месяц бродил он по рубежным землям. Ему попадался малахит, лазурит, кровавик, но амулеты заказали из змеевика. Мастера́ давно израсходовали его запас, а жилу рядом с деревенькой всю выбрали. Вот его, горщика, и отправили за самоцветом.

Он обжигался на Горячих озерах, захлебывался кашлем на Серных гейзерах, чесался до волдырей в Муравьином лесу, удирал от гигантских обитателей Богомоловой долины и делал педикюр динногривым модницам в Лугах розовых пони. Едва не измерив глубину Бездонной пропасти в горах Золотого Архара и чуть не став добычей трехглавого грифона на водопаде Бородач, добрался он до Драконьего хребта, за которым, по слухам, стояли замки из самого красивого змеевика.

В заплечном мешке путника лежало немного провизии, за пазухой – карта странствий с пометками, у ног – молоточек. «Что ж, – зябко повел плечами гном, – переночую, а утром двинусь к вершине».

Если честно, за язык его никто не тянул, сам расхвастался своей удачливостью. Под его твердое обещание и взяли крупный заказ. Времени прошло много – не отвертишься, придется вместе с мастерами платить неустойку заказчику, что было очень некстати ввиду приятных трат.

Костер между тем кое-как прогорел. Согревшись и подкрепившись грибной похлебкой на дождевой воде, гном устроился поближе к тлеющим углям и засмотрелся на разноцветные звезды. Среди них он отыскал пару голубеньких, улыбнулся и забрал их в свой сон.

Утром, насвистывая самодельный марш, с котелком в руках гном спустился к ручью, замеченному накануне ярдах в двадцати от грота. Освежившись до мурашек, он хотел набрать воды. Снял с котелка крышку – и не поверил своим глазам: котелок сиял, будто его надраили.

«Ну и ну!» – не переставал удивляться гном, заваривая на подновленном костре травки. Пока чай настаивался, гном внимательно огляделся. Косой луч солнца высветил несколько темных лужиц с багровым отливом. При ближайшем рассмотрении они оказались скоплением капель граната. Одна лужица находилось совсем рядом с открытым мешком.

«Что за голлум, – ругнулся про себя гном. – Я завязывал, я помню. Сухари! Где мои сухари?!»

Его цепкий взгляд метнулся по гроту туда-сюда и остановился на тоненьком хвостике, выглядывавшем из-за серого сталагмита.

«Ну, воровка, я тебя проучу!»

Делая вид, будто разглядывает свод пещеры, гном подкрался и резко наступил на хвост. Экзекутор ожидал, что из-за камня выскочит безмолвная ящерица, но не тут-то было. Раздался противный скулеж, многократно усиленный пещерным эхом, и следом высунулась зубастая мордочка, с которой градом сыпались гранаты.

– Отпусти-и-и! Я больше не буду! – Мордочка шмыгнула носом.

– Что за тролль? – отступил гном.

– Я не тролль, я карлик. – Из-за сталагмита вышел дракончик с поджатым хвостом.

– А я Тим, будем знакомы. – Гном протянул руку.

– Малявка, – пожал ее короткой лапкой дракончик.

– Прости, конечно, что я тебе хвост отдавил. Но воровать нехорошо.

Дракончик из бледно-зеленого стал желтым, потом розовым и вдруг полыхнул ярко-красным.

– А голодать хорошо? – захныкал он.

– Плохо, – согласился Тим. – У тебя даже хвост стал как у ящерицы. Но воровать еще хуже, – погрозил он пальцем. – Понравились хоть сухарики-то?

– Ага, – кивнул Малявка.

– Чего ради голодаешь? Слышал я, что в драконьих замках живут припеваючи. Только от нашей деревни королевский Дракон каждые полгода получает дюжину овечек, да от людей стадо коров. Доставка регулярная.

– Легулярная, но не в меня корм, – развел лапками дракончик и уточнил: – Так дядя говорит.

– Подумаешь, дядя! Родители-то что говорят?

– Они в прошлом месяце внезапно умерли, – всхлипнул дракончик, – а правителем стал дядя. Он заявил, что я слишком мал, чтобы сменить на троне отца, и отправил меня на инциниацию.

– Инициацию.

– Ну да. Вот жду случая. – Малявка вдруг высунул раздвоенный язык.

– Ты чего дразнишься? А еще принц, – укорил Тим. – Я все равно не буду твоим случаем.

– Да я и не пертендую. Я показываю, почему мой язык иногда заплетается в трудных словах. А так-то я знаешь какой начитанный? Просто ужас!

– А как узурпатор узнает, прошел ты инициацию или нет?

– Градусником температуру свирепости померит. А узупартор – это кто? Я что-то читал…

– Это твой дядя, который убил твоих родителей и захватил власть.

– Точно! А как ты догадался, что убил и захватил?

– Книжки читал, но, разумеется, меньше твоего. – Тим чувствовал, как уже приближается к залежам змеевика. – Предлагаю честную сделку: ты проводишь меня к замку, а я помогу тебе с инициацией. – Тим подумал, что сумеет устроить для Малявки победоносное сражение с ужом или жабой.

– Твоя часть сделки мне нравится, а моя нет, – вздохнул дракончик.

– Почему? – поднял брови Тим.

– Если дядя меня увидит, то посадит за решетку или убьет, вернее, посадит и убьет. Я боюсь. – Малявка побледнел, и на его глазах выступили гранатовые капельки.

– Если откажешься, я всем расскажу, что ты вор и плакса.

От обиды дракончик задохнулся и поголубел:

– Ты же мне лапу жал!

Гранатовые капельки стукнули о каменный пол грота.

– Соглашайся. – Тим оправдывал себя тем, что шантаж в данном случае носил взаимовыгодный характер. – Немного смелости – и инициация в кармане. Кстати, ее может пройти только храбрец.

– У меня и кармана-то нет. – Малявка колебался. С одной стороны, ему было страшно, а с другой – необходимо попасть в замок, чтобы получить долгожданную весть. – Но ведь карман не главное, правда? – Тим кивнул – Малявка позеленел: – Договорились!

– И вот еще что. Быть Малявкой вообще несолидно. – Дракончик понурился. – Запомни, ты королевский дракон Малой Первый. Нравится, как звучит?

– Ага, – улыбнулся дракончик и склонил голову набок. – А тебе к нам зачем?

– Видишь ли, через ваши земли проходит мой путь… к счастью, – ответил Тим почти честно.

– По лапам.

– По рукам.

 

Угрюмело не на шутку. В сумерках замок напоминал гору, выросшую до небес. Казалось, сама его тень давит на плечи, пригибает к земле. Паломники, усталые и голодные, остановились на краю рва с водой. Мост через ров был поднят. Теоретически Малой мог бы попробовать перелететь на другой берег и опустить для Тима мост, но крылья не удержали бы своего хозяина в воздухе дольше трех вздохов.

– Приплыли, – почесал затылок Тим, глядя на неприступную крепость, подсвеченную факелами.

– Нет. Пока только пришли. А сейчас переплывем.

По воде продефилировал двойной плавник.

– Переплывем? Да ведь у вас тут акулы!

– Не акулы, а берш – вполне себе продажный вид.

– На что покупается?

– На сухари, например.

– Ты же их слопал!

– А крошки? Вытряхивай.

Тим вывернул надо рвом мешок – на поверхность выглянула рыбина:

– О, Малявка! Тебя же за дверь выставили.

– Пришел проситься обратно. – В темноте не было заметно, как дракончик покраснел. – Вот привел дяде свидетеля инциниации.

Берш мельком взглянул на гнома, с недоверием попробовал угощение, проворчал:

– Ну, ждите. Утром мост спустят.

– Холодно, – пожаловался Малой, – да и моросит. Может, пропустишь?

– Может, и пропущу. Поплачь как следует. – Берш всё азартнее хватал вокруг себя крошки.

– Тим, – прошептал дракончик, – ты, главное, его за жабры держи, как только взятку дадим.

Малой сцепил на груди лапки и склонил голову. Он вспомнил, как однажды прибежал к родителям за утешением.

– Чего они все обзываются, – пожаловался он и с надеждой спросил: – Я же вырасту?

– Маленький мой, – погладила по голове мама. – Видишь, к чему привело непослушание?

– Сколько раз тебе говорили: не трогай книги на верхней полке, они для взрослых. А для тебя вот, – взвесил в лапе пыльный фолиант отец, – учебник.

– Как вы не понимаете! Сказки интереснее, – прижал Малявка к груди потрепанную книгу. – В них можно превращаться в кого угодно: в черепаху, ежа и даже в жука-носорога.

– Вот и доигрался. А если бы ты прочитал параграф «Равновесие», – открыл отец последнюю главу, – ты бы знал, что за все надо платить. Тут прейскурант где-то есть. – И с хрустом перевернул несколько страниц.

– Ты научился превращаться, сынок, но не подумал о расплате. – Мама обняла и мягко забрала книжку. – Но мы любим тебя и таким. Правда, дорогой?

– Да. – Отец загнул страницу и захлопнул фолиант. – Держи, сын.

– Не хочу быть Малявкой! – Малявка чихнул, оттолкнул учебник и разрыдался.

Уже весь пол в тронном зале был покрыт слоем мелкого граната, когда шаркающей походкой вошел семейный маг. Его век подходил к концу, силы таяли, и он с каждым днем делался все невесомее.

– О, неразумное дитя! Я помогу тебе. Это будет мое последнее волшебство. Уходя с земли, я загляну на прощанье к знакомому заморскому волхву и попрошу его сделать из горного хрусталя особое зеркало. Оно вернет тебе рост. Главное, не пропусти весточку с корабля, на котором зеркало прибудет ровно через три года.

Следующей ночью добрый маг исчез. А через три года не стало родителей.

– Малой! Малой! – пытался вернуть дракончика в настоящее Тим. Багровая горка уже не умещалась в его ладонях.

Дракончик поднял голову, перевел дыхание и постарался сказать спокойным голосом:

– Отдай бершу.

Жадюга искоса взглянул на подношение:

– Не густо. Ну да ладно, проходите.

Берш хотел уже отплыть в сторону, но Тим вцепился ему в жабры, а Малой вперился в глаза. Хочет берш Тима укусить, а не может: держит во рту гранат. Видит Тим: на берегу вместо дракончика второй берш лежит, плавниками шевелит, и от изумления руки разжал. Первый уплыл, а второй и говорит:

– Чего смотришь? Умею я кое-что, потому как сказки читал. Сталкивай меня в ров и сам полезай. Будешь за меня держаться.

– Зачем ему гранат? – Тим на руках опускал рыбину в воду.

– У чаек черную икру покупает. – Малой подмигнул: – Гумран.

Переплыли ров, а за крепостной стеной, все подкопы под которой принцу были хорошо известны, голод привел прямо к кухне.

– Как же нам поживиться? – растерялся Малой, глядя на освещенные окна.

Ухнула внезапно распахнувшаяся дверь. Девятый вал перегара вынес из нее рыцаря в скрежещущих доспехах. Задушенной перепелкой в его руке болтался бурдюк с вином. Рыцарь попытался свистнуть, а когда в очередной раз не получилось, с криком: «Скотина, отзовись!», шатаясь, скрылся в ночи. Воспользовавшись счастливым случаем, лазутчики пробрались внутрь и притаились в углу за дровами.

На кухне горели факелы, стучали ножи, пылал очаг, пахло жареным луком. Девицы в белых фартуках носили тяжелые корзины, свежевали подвешенные туши, закладывали в бочки солонину да маринады. У окна дремала циклопиха с плетью в руках.

Как увидел Тим среди девиц грустную Милли, забыл о голоде и мокрой рубахе.

– Стой! – удержал рванувшегося гнома Малой. – Зови ее сюда, только тихо.

– Милли!

Девушка обернулась, бросилась Тиму на шею.

Циклопиха очнулась и завертела головой.

– Тс-с-с! Погодите, дайте я в глаза-то взгляну.

Малой полюбовался двумя голубыми звездочками, превратился в Милли и занял ее место у лохани, делая вид, что старательно ощипывает тушку какой-то птицы.

– Как ты здесь оказалась? – Тим усадил Милли на чурбан, а сам устроился у ее ног.

– Только ты ушел, прилетел данник от нового королевского Дракона и забрал меня в придачу к овечкам. – Губы Милли дрожали, она то и дело заправляла под платочек белокурые кудряшки и разглаживала на коленях фартучек. – За меня вступились, но данник пригрозил расправой, и ему покорились.

– Вижу, с человеческих деревень, – кивнул Тим в сторону молоденьких стряпух, – затребовали такую же плату сверх обычной.

– Даже гораздо большую, – округлила Милли глаза.

– Зачем ему столько кухарок, ты не знаешь? – Тим сжал руки невесты.

– Знаю. Дракон готовит пир. Дичи хватает, а вот деликатесов, видите ли, нет. Поэтому все мы прямо с кухни пойдем на угощение приглашенным. Такова наша участь. – Милли склонила голову, и на руку Тима упала горячая слеза.

– Бежим! – Тим приподнял подбородок Милли.

Циклопиха прислушалась.

– Нет! – покачала головой Милли. – Из гномов я здесь одна. Сразу заметят и сожгут нашу деревню. А там у меня остались отец и мать. С ними я уже попрощалась. Прощай и ты, мой любимый, единственный. Я бы хотела дать тебе что-то на память, да нечего. Разве что красивое перышко.

– Когда состоится казнь, то есть пир? – потупился Тим.

– Надсмотрщица сказала, через пять дней, когда Железный Рыцарь доставит какую-то заморскую вещь, – голос Милли сорвался.

На этих словах Малой, постепенно придвигавшийся к говорящим, выронил оголенное птичье тельце.

«Железяка?!» – воскликнул он про себя и нырнул мордочкой в лохань.

– А это кто? – Его сдавленный голос поднял в воздух пестрое облачко.

Циклопиха насторожилась.

– Вестник, прилетевший днем, – поняла дракончика Милли.

– Этого я и боялся! – закрыл бледно-зелеными лапками девичье личико Малой. – Ой! – Плеть циклопихи ожгла его спину.

– Я чего-то не знаю? А ну, Малявка, рассказывай мне все до конца, и я придумаю, как выбраться из этой… ситуёвины. Не плачь, Милли. Мы еще сыграем свадьбу, верь мне. И перышко я беру не на память, а на счастье. – Тим горячо поцеловал невесту.

Циклопиха направилась к дровам.

– Скорее! Моего превращения хватает ненадолго. – Малой, ставший самим собой, тащил Тима к выходу.

Они спрятались за кучками камней у северной стены дворца, на которой горел один-единственный факел.

– Так что там с этим вестником? Тим равнодушно смотрел на высвеченное зеленое пятно.

– Вестник сообщил о доставке важного груза. Только моего груза, а не дядиного. Дядя, скорее всего, не знает, что такое привезли. А прибыло волшебное зеркало. Оно одной стороной увеличивает, а другой уменьшает. Это мой шанс вырасти.

– То есть действует только на рост?

– На все, что отразится: на предметы, живых существ, на чувства и мысли, власть и богатство, тепло и холод… Я догадался по аланогии. Но это тайна.

– И эта тайна нам поможет.

– Если не убьет.

– Не должна.

– Тогда убьет Железный Рыцарь, – упадничал Малой. – Знаешь, какой у него меч? Во! – развернул крылышки дракончик, но это совсем не нарушило маскировки. – Без-раз-мер-ный. Все пропало.

– Да, с молоточком, – погладил Тим рукоять за поясом, – против меча не повоюешь. А если обогнать этого рыцаря? – сделал он хватательный жест.

– Точно! – осенило Малого. – Тайными тропами. Я их тут разведал, пока скитался.

– В путь. – Тим поправил за спиной мешок и подхватил протянутую лапу. – Инициация ждать не будет.

Они отдали бершу еще теплую краюху хлеба, которую Милли успела сунуть Тиму за пазуху, добрались до лесочка за каменной грядой и упали от усталости.

 

Чудесатело знатно. Засыпал Тим под открытым небом, а проснулся в духоте под пологом. Бок Малого грел, как печка, потому рубашка высохла прямо на Тиме. Коричневый покров над головой просвечивал сетью жил и тонких косточек. Гном дотронулся до полотнища, мягкого и теплого, нажал ладонями, чтобы сдвинуть. Вдруг упругая крыша исчезла сама собой – в глаза ударило яркое солнце, в уши – птичье пение, в нос – цветочный запах, в лоб – утренняя свежесть. Тим вздохнул полной грудью. Малой ответил ему шумным сопением.

– С добрым утр… – не договорил Тим и уставился на драконьи крылья. – Ты видел?! – Он вскочил и, пытаясь раскрыть одно крыло полностью, сделал шаг в сторону.

– Вижу. – Поднявшийся Малой потянулся. – Ничего такой размах.

– Ты можешь это как-то объяснить? – Тим наклонился, чтобы его не задело крылом.

– Я переживал, что ты простудишься, и всю ночь старался тебя укрыть. Тянулся-тянулся, вот они выросли. Ура-а-а! У меня выросли крылья!

– А куда на них лететь, ты знаешь?

– В учебнике говорилось, что море на западе.

Не перекусив, ибо было нечем, приятели решили следовать дальше, пока не началась гроза. Их опасения были резонны, поскольку издали доносились раскаты.

Малой не мог нести на себе гнома, так как крылья были еще слишком слабы, но мог делать небольшие перелеты, дабы находить путь, наиболее удобный для Тима.

К полудню грохот усилился. В долине, куда вышли путники, какофония приобрела металлическое звучание. Малой воззрился на безоблачное небо, а Тим по обыкновению огляделся.

– Смотри, – указал он на блестящую точку на горизонте.

Она быстро приближалась по широкой дороге, в которую впадала их тропинка.

– Я сгоняю поглядеть, что это, – предложил Малой. – Дай-ка твое перышко. – Он зачем-то понюхал его, зажмурился и взлетел в небо со словами: – Как здорово быть ястребом!

Ликование молниеносно сменилось паникой.

– Железяка! Прячемся! – кричал пикирующий Малой.

Когда он приземлился, на нем не было ни клюва, ни морды, к тому же он основательно полинял. И Тим отправился в заросли вереска за бледной тенью разведчика.

Железный Рыцарь, или попросту Железяка, слыл самым свирепым и беспощадным. Его воинственность доходила до того, что он не снимал доспехов даже ложась спать. Да и спал ли он? Рассказывали, будто бодрствовал он от самого рождения, отчего его няньки валились с ног, а оруженосцы ноги делали.

– Что за флажок у него на копье? – прищурился Тим.

– Баньера с гербом.

Грохот стал оглушительным.

– Тс-с-с! – показался между зубами раздвоенный кончик языка Малого.

В ожидании, когда легендарный Рыцарь проедет мимо, спрятавшиеся затаили дыхание, но, как назло, рыцарскому коню приглянулись вересковые листочки, и заросли накрыло зловонное облако. Дышать или не дышать? Первым чихнул Тим, за ним закашлялся Малой.

Сверху раздался голос как из бочки:

– Эй, мелюзга! Чего прячетесь?

В ушах зазвенело так, будто десяток поварят разом ударили половниками по пустым кастрюлям.

Тим поднял голову: над ним неподвижно висели лошадиные губы и ноздри, а выше колыхалась железная фигура со щитом. Закованная в латы рука со скрипом отделилась от панциря и занесла копье.

– Замышляете что-то? Смотреть в глаза!

Тим вылупился и толкнул в бок Малого, лежавшего трупом.

– Под забралом не вижу, – простонал труп.

Тим встал. Копье нацелилось на Малого.

– Чего разлегся?

Малой закопошился, поднялся с опущенными крыльями.

– Прикорнул я на солнышке, – ответил заискивающе.

– Га-га-га! – заржал Железный Рыцарь.

Его конь в броне тоже ржанул, но быстро повесил голову.

– Малявка, ты ли? Куда наладился?

– По торговым делам. Идем мои слезы продавать. Гном со мной. Корменсант. – Малой зарумянился.

– Торгаш, что ли? Оберет он тебя. – Железный Рыцарь со скрежетом склонился над Тимом. – А ну, выворачивай карманы и мешок, живо!

Убедившись, что гранатов нет, Рыцарь разозлился:

– Ты почему врешь, Малявка? Дорога тут одна – к морю. Тебе без товара к морю зачем? А! – брякнул он перчаткой по шлему. – Я так и думал. Не только меня отправили за посылкой. – Рыцарь воткнул копье в землю. – Подло вести двойную игру, – обвинил он поголубевшего дракона. – Но я все равно победю! Или я не Железный Рыцарь.

– Побежу, – пробубнил Малой.

Изо всех щелей доспехов повалил вонючий дым.

– Это мы сейчас посмотрим, кто побежит. А ну, выходи!

Рыцарь привстал в седле – Тим и Малой кинулись врассыпную. Малой – в небо. Тим – к валуну у скалы. Под спешившимся Рыцарем дрогнула земля. Конь остался стоять как вкопанный.

Тим оказался в ловушке. Рыцарь с неимоверной скоростью рубил выхваченным из-за спины длиннющим мечом то с одной, то с другой стороны валуна, не позволяя гному покинуть убежище. Острие меча уже выбило молоточек из рук Тима, и гном, зажмурившись и вжавшись спиной в каменную стену, слушал, как все тоньше и тоньше свистит сверкающее лезвие. Рыцарь шинковал, неумолимо приближаясь. Тим вот-вот должен был превратиться в нарезку, как вдруг прозвучала звонкая дробь, а затем раздался гулкий удар, за ним еще и еще. От неожиданности Тим открыл глаза и увидел груду железа под настоящим камнепадом. В наступившей тишине раздался голос Малого:

– Снимай броню с коня!

Неимоверным усилием Тиму удалось стащить тяжеленный покров со спящей животины и пинком разбудить ее. Малой пристально посмотрел коню в глаза – и вот уже Тим скачет без седла, вцепившись в гриву.

– Ты чем Рыцаря-то сразил, быстроногий? – перекричал ветер Тим.

– А ты не догадываешься? – без всякого запыхательства ответил Малой.

– Нет.

– Видел кучки камней у замка?

– Припоминаю.

– Если я пла́чу гранатовыми слезами, то чем… то как должен выглядеть продукт моего пищеревания?

– Ах, вон оно что! У тебя по заказу получилось?

– Просто я так сильно за тебя испугался…

– Надо признать: порой дерьмо спасает жизнь.

 

Подгорало. Подвяленные на солнце, с урчащими от голода животами, победоносцы достигли живописной рощицы неподалеку от деревушки.

– Уф! Ноги не держат. – Тим рухнул под молоденькой липой. – Надо срочно подкрепиться, иначе отправимся к праотцам вслед за Железякой.

– Лошадь бы съел, – плюхнулся рядом Малой. Он стряхнул со спины остатки гривы, отшвырнул в сторону последнее копыто и невесело усмехнулся: – А убить Железяку нельзя, хотя он и не бессмертен. Так говорил мой учитель.

– Тогда тем более нужны силы для новой встречи.

– Победили вчера – победим и впредь, – рассек лапой воздух дракон.

– Я слышу не Малявку, но Малого Первого. – Тим с удивлением рассматривал увеличившиеся в размерах лапы и голову собеседника. – Что есть будем? Тебе проще: превратишься в собаку или кошку…

– …размером со свинью. Сам наемся объедков и тебе принесу, – подмигнул Малой. – А вот свеженькой травки я бы отведал. Смотри, прямо шелковая. Лишнюю овцу пастух и не заметит.

На задворках деревни мирно паслось стадо. Пастух играл на жалейке. Козы медитировали, коровы пребывали в нирване, овечки блаженно улыбались. Ветер доносил запах луга и молока. Приятели переглянулись:

– А это мысль, Тим. Что больше всего любят козы?

– Наша Манька до икоты капусту обожала.

– Где взять?

– Да на любом огороде, – показал Тим на ближайший забор.

– Как выглядит?

–- Как моя голова, но твоего цвета.

– Ага. А как быть с воровством?

Тим аж поперхнулся.

– Поплачь – тебе простится.

Не успело растаять в небе творожное облако, как Тим услышал вой снаряда. Прямо на него неслось огромное ядро. Гном бросился к дубу, но был сбит на полпути. Вся жизнь в один миг пронеслась перед его мысленным взором и задержалась на том дне, когда в их деревушку пришел заказывать амулеты высокорослый человек в лисьей шапке и бобровой шубе. Он смотрел сверху вниз на резчиков и, расплачиваясь, поднимал кошель так, что старший мастер не мог дотянуться. Человек хохотал, вытирая слезы, а потом внезапно оборвал смех и метнул кошель в Тима:

– Держи, коротышка.

Удар пришелся под дых, так что Тим согнулся пополам. В ярости он хотел броситься на наглеца, но того уже и след простыл. Вот тогда Тим и пожалел о своем маленьком росте. Ему так захотелось быть вровень с этим охотником, чтобы ответить по-мужски, один на один.

Тим пришел в себя от похлопывания по щекам.

– Что это было? – спросил у склонившегося над ним Малого.

– Капультата. Ка-та-пуль-та.

– Откуда?

– Из учебника. Вернее, из пугала. Я все точно рассчитал. Получилось?

– На все сто. – Тим подвигал плечами и потряс головой.

Он велел Малому держать кочан, а сам отправился за козой, объедая края отломанных листьев. Конечно, в стаде одна из коз откликнулась на Маньку. Конечно, она захрустела запретным угощением, которое внезапно выросло среди лопухов и поползло к рощице. Манька опасливо оглянулась на пастуха: тот спал, и она, рассыпая страстное блеянье, потрусила за Тимом.

При виде кочана в драконьих лапах Манькины глаза расширились, однако Малой засек тот миг, когда восторг в них сменился ужасом. Коза спотыкнулась, топнула острым копытцем и дала стрекача. Но дело было сделано: перед гномом стояла Манькина копия.

– Ну что, милашка, – хмыкнул Тим, – давай доиться.

Он подставил под козу котелок, но в него не упало ни капли.

– Это как понимать? – строго взглянул на козу Тим.

– Как-как? – Малой возвел глаза горе. – Филигозолически, фи-зи-о-ли-ло, ну, ты понял. Я читал, что от страха молоко пропадает. – Он посмотрел на расстроенное лицо Тима и продолжил: – Но если поесть, то пи-ще-ва-ре-ни-е и лак-так-та-ци-я сделают свое дело.

Малой с жадностью щипал мягкую травку, поглядывая, как Тим глодал кочан. Малому в козлиной шкуре до дрожи хотелось капусты, но он сдерживал себя.

– Скоро? – поторапливал его Тим.

– Я стараюсь, – отвечала коза.

Когда Тим добрался до кочерыжки, лактация, благодаря ускоренному драконьему метаболизму, состоялась.

– Не щекоти. Ме-хе-хе.

Струйки парного молока весело зазвенели о стенки котелка.

Солнце скрылось за горизонтом, и ему на смену поднялся масляно-желтый месяц. Путники расположились на ночлег под густой ивой на берегу реки. Дракон завалился набок, обхватил гнома крыльями и прижал к теплому животу. С мешком под головой Тим провалился в сон.

Проснулся он оттого, что его постель заколыхалась и заговорила баритоном:

– Как я вчера умудрился сюда влезть?

Спина и пузо дракона догнали лапы, крылья и голову, которая теперь возвышалась над Тимом. Но шея и хвост оставались еще короткими. Дракон производил смешное впечатление, и, глядя на него, Тим с трудом сохранял серьезность.

– Будешь? – Тим оторвался от котелка с остатками молока.

– Спасибо, но я еще вчерашнее не переварил, – погладил себя по животу Малой.

– Яишенку бы, а Малой? – мечтательно произнес Тим.

– Да иди ты! – возмутился тот. – Доиться знаешь как противно. А уж яйца нести и того хуже.

– Пробовал?

– Читал.

– Ладно, не дуйся. Я пошутил. Но вчера ты все-таки смеялся.

– Ага, над дояром.

 

Темпорило. Молокодобытчики со всех ног и крыльев Малого неслись к портовому городку. Тим замаялся перескакивать с дракона на очередного мустанга, присмотренного с высоты.

Поздно вечером у стойки портье стояли двое молодых мужчин. Их можно было бы принять за близнецов, если бы один не был выше другого на три головы. Факт удостоился лишь легкого внимания портье, так как за последние дни в город прибыло слишком много необычных постояльцев. Мест на всех не хватало, и, пока сговорчивый служитель искал ключи от чердака, где можно было переночевать, Тим любовался собой со стороны.

Острый взгляд серых глаз из-под сошедшихся бровей, нос картошкой, высокие скулы и твердая складка губ говорили об уме и мужестве их обладателя, покрытого ко всему прочему авантюрно-бронзовым загаром. Одним словом, красавец.

– Поднимайтесь, уважаемые, – передал ключи портье. – Ужин скоро принесут. А завтрак…

– …не нужен, – перебил Тим. – Мы отбываем рано утром.

 

По расчетам Тима утро уже давно должно было наступить. Снизу слышался скрип половиц и голоса постояльцев, с улицы доносился перестук колес, а на чердаке хоть глаз выколи. Тим кое-как оделся и ощупью добрался до двери. Открыл ее – и тут же захлопнул. У стены спал средних размеров дракон с вытянутой шеей. Голова его покоилась на подоконнике, плотно заткнув оконный проем. Тим представил, как это выглядело снаружи: торчат драконьи ноздри и выпускают струйки дыма. Хорошо еще если не искрят. Возгласы под окном свидетельствовали о том, что собиралась толпа зевак.

Тим растолкал Малого. Тот спросонья едва не разворотил раму, попытавшись зевнуть. Не сразу удалось ему вытащить плотно засевшую морду и подтянуть хвост, загнувшийся по периметру комнаты. Оглядев себя, Малой поначалу испугался, а потом себе же и обрадовался:

– Расту в собственных глазах!

– Молодец, – одобрил Тим, – но не забывай: корабль не станет долго ждать.

По лестнице спускались гном и богатырь. Точнее – большими шагами спускался гном, а за ним приставным шагом, бочком сходил богатырь.

Гном звякнул ключами о стойку, но портье даже не повернул головы. Он и еще трое енотовидных мужчин что-то горячо обсуждали, отгородившись спинами от всевозможных помех. Тим прислушался и, обернувшись к Малому, прижал палец к губам. Малой замер, даже пыхтеть перестал. Из гостиницы выходили на цыпочках.

Странная парочка скрылась за углом дома от посторонних глаз, снующих по улице в большом количестве, и Тим зашептал в предупредительно склоненное к нему ярко-зеленое богатырское ухо:

– Положение осложнилось. Как я понял, корабль затонул у Призрачного Рифа. С помощью этого Рифа морской царь пиратствует: топит корабли и отдает на разграбление своим подданным.

Малой невозмутимо выслушал Тима и огорошил его вопросом:

– А нам точно все еще нужно зеркало? – Не дождавшись ответа, выдал: – Видишь, каким я стал? По-моему, вполне царственного вида. Вот я сейчас транс-фор-ми-ру-юсь. Але-оп!

Перед Тимом возник настоящий монстр, едва поместившийся в проулке между гостиницей и трактиром. Монстр был неподражаем: безупречно сложенный, с отливающей на оранжевом солнце темно-зеленой чешуей, балансирующий на одной лапе и хвосте, выпускающий из пасти снопы искр, а из ноздрей колечки дыма. Случайные разномастные прохожие, привлеченные зрелищем, зааплодировали – дракон раскланялся, как слон в цирке.

– Благодарю почтенную публику, осклабился он, показав два ряда острых зубов. – А теперь мне хотелось бы побеседовать с моим другом. – И для убедительности щелкнул хвостом.

Зрители исчезли, а Малой подсадил Тима на лапу, чтобы лучше слышать.

– Не обольщайся. Дядя вряд ли обрадуется тебе и добровольно уступит трон. Развернется кровавая битва с неизвестным исходом и непредсказуемыми последствиями. А с помощью зеркала переворот можно осуществить бескровно.

– Ты прав. И потом, предсмертный дар учителя. Нельзя же им ман-ки-ро-вать.

– Тогда полетели. Как добыть зеркало, разберемся на месте.

Тим умолчал, что у него имелась личная заинтересованность. Он сам надеялся прибавить в росте с помощью зеркала. И потом, власть над миром, возможность его переустройства в интересах гномов – над этим стоило поразмыслить. Опасность в двусторонности зеркала, разумеется, была. Но возможности представлялись столь соблазнительными, что за них стоило побороться.

 

Пованивало. О местоположении Призрачного Рифа приключенцы догадались на подлете к безлюдному порту. За доками на побережье происходила какая-то сумятица. Кружа над галечным берегом, приятели с любопытством рассматривали визжащий, рычащий и плюющийся ругательствами плотный клубок тел, из которого вылетали руки, ноги, лапы и хвосты, чтобы, влетев обратно, придать ускорение этой куче-мале. Однако она не двигалась с места, будучи прибитой какой-то блестящей заклепкой, над которой развевалась баньера.

– А вот и наш доброжелатель! – крикнул Тим.

– Со своей скотиной, – вытянул Малой язык в сторону отдельно стоящего бронированного коня, совершенно безразличного к тому, что происходило шагах в пяти от него. – Как он только ее нашел?

Дракон с трубным звуком втянул в грудь побольше воздуха и полыхнул над головами драчующихся: «Ха-а-а!», добавил едкого дыма и для полноты картины заливисто свистнул с художественным оттенком.

Закашлявшись, комок распался, обнажив фигурально Железного Рыцаря, закопанного по самые чресла. Забияки как ни в чем не бывало уселись в шеренгу по линии прибоя. Вдоль цепи остроухих эльфов, пучеглазых голлумов, бородатых лепреконов, болотной, лесной и степной нечисти Тим важно проехал верхом на Малом и, заняв место в самом конце, солидно изрек:

– Драться нехорошо.

Щелчком хвоста дракон украсил проповедь восклицательным знаком. Все как по команде, подвывая, принялись задувать, зализывать и замазывать боевые раны. Миротворцы вместе шмыгнули носом: услужливый ветерок донес до них приснопамятную вонь Железного Рыцаря, смешанную с ароматом гниющих водорослей.

О чем-либо расспрашивать столь агрессивную публику не очень-то и хотелось, потому приятели ограничились интенсивным наблюдением. Времени им было отпущено ровно столько, сколько требовалось Железяке, чтобы откопаться.

Как только, забравшись на голову севшего в полный рост Малого, Тим приставил ладонь козырьком ко лбу, он сразу распознал блестящую вершину Рифа. В мерцающей морской ряби ее помогли обнаружить чайки, игравшие на ней в чехарду.

– У нас осталось всего два дня, и никакой надежды попасть на корабль. Прощай, Милли! – Тим закусил согнутый палец, чтобы удержать навернувшиеся слезы.

– У нас целых два дня, и мы спасем Милли, – топнул Малой так, что дрогнула линия горизонта.

– Ты думаешь о Милли, а не о троне? – Гном наклонился, чтобы взглянуть в благородную морду.

– Человек важнее власти. Или ты считаешь иначе? – Малой закатил глаза, но не успел поймать взгляд Тима.

Из вспенившихся вод вдруг один за другим стали выходить на берег ныряльщики. Каждый подходил к своему нанимателю, тяжело дыша и качая головой. И только к Железному Рыцарю никто не подошел.

– Скотина, ты где?!

Конь в броне вскинул голову, но вновь опустил. Доставая на ходу длиннющий меч из-за спины, Железяка бежал не к нему, а к морю. Когда вода достигла колен, Рыцарь резанул набежавшую волну и медленно, скрипя доспехами, развернулся в сторону соискателей. Лязгая на каждом шагу, с обнаженным мечом он ринулся к живой акробатической фигуре.

– Малявка! Убью!

– Кажется, нам пора на свежий воздух. – Акробатическая фигура перестроилась и взяла курс на Призрачный Риф.

 

Попутствовало. Облачка прикрывали от обжигающих солнечных лучей, а ветер дул в хвост и в спину.

Риф, на который приземлились друзья, походил на огромный смятый ночной колпак. Его блеск и плохая видимость объяснялись тем, что состоял риф из цельного куска прозрачного кварца. Призрачность рифа ощутилась в полной мере, когда он колыхнулся – приподнялся над водой и вновь погрузился до прежнего уровня, будто тяжко вздохнул. Риф словно грел на солнце маковку и мог в любой момент скрыться под водой, если бы захотел охладиться.

Изумрудный дракон и загорелый гном едва уместились на небольшом подножье, усеянном вскрытыми ракушками – следами недавнего пребывания ныряльщиков.

– Не переживай. Помнишь крошки? – Малой поправил на шее заплечный мешок Тима с припасенным камнем. – Подводный опыт есть. Превращусь в пруста, или, как его, в спрута, найду корабль, заберу зеркало. Делов-то!

– Дел, – насупился гном. – Это если спрут попадется до того, как у тебя закончится воздух.

– У тебя есть другой план?

– Нет.

– Ну, я пошел.

– Стой! Да вообще, стоит ли власть того, чтобы из-за нее рисковать жизнью?

– Пожалуй, – потер лоб дракон, – сама по себе нет, но, чтобы восстановить былой порядок, без нее не обойтись.

– И чтобы подправить весь мир. Так?

– Это как?

– Да вот лето у нас короткое, самоцветов не хватает, да и труд тяжеловат. А еще…

– Стой! Это ты возлагаешь такие надежды на зеркало?

– А что? По твоим словам, оно увеличивает и уменьшает все на свете.

– Это я раньше так думал, по а-на-ло-ги-и. Но то теория, а то жизнь. Я менял шкуры и образы, жевал траву и хлеб, носил разные головы, узнавал инстинкты и мысли – да-да, и твои тоже – и пришел к выводу, что мир – слишком устойчивая система, которая не допустит своего иска-жения или само-уничтожения.

– Значит, у зеркала должны быть какие-то ограничения?

– Скорее всего.

– И как про них узнать?

– Эм-пи-ри-чес-ки.

Увлеченные разговором, друзья не заметили, что за ними следит ныряльщик, спрятавшийся в расселине рифа.

Малой погрузился в воду и пошел ко дну. Глаза щипало, сдерживать дыхание было все труднее, а спрут никак не попадался. Зато вокруг сновало великое множество разноперых рыбешек. Дракон, изловчившись, поймал самую крупную и посмотрел ей в глаза. Стало возможно потихоньку дышать. Но как же тесно было в рыбьем теле! Из Малого получилась очень толстая рыба, и ему казалось, что кожа вот-вот лопнет, а глаза выскочат из орбит.

«Наконец-то!» – мысленно возликовал Малой, увидев большущего спрута у борта затонувшего корабля.

Он кинулся очертя голову в объятья щупалец. Спрут от неожиданности вытаращился. Малому только этого и надо было. Он мгновенно обернулся гигантским осьминогом, поэтому легко победил в ногопашной схватке и обратил противника в бегство. Ему, пережившему газовую атаку железного Рыцаря, вражеская попытка деморализовать его выстрелом чернильного облака показалась забавной. Малой посмеялся бы над ней от души, но, поскольку осьминоги этого не умеют, просто мысленно ухмыльнулся.

Пробоина в корабле показалась Малому маленькой.

«Придется просачиваться», – подумал он и вначале просунул в брешь одну половину щупалец, присосался к внутренней стене, затем, поранившись об острые края, протащил сдутое тело и лишь потом втянул другую половину конечностей. Малому приходилось буквально протискиваться в корабле, как вчера в гостинице, и открывать все двери подряд. Дверей было так много, что Малой понимал: обыскать корабль не хватит и недели.

И тут до него дошла вибрация:

– Пит, это ты? Посмотри, мне идет?

Малой обомлел. Прямо на него плыла пышнотелая сирена. Ее огромные глаза кокетливо взмахивали длинными пушистыми ресницами, вьющиеся змеями пряди рыжих волос звали поиграть с ними, необъятных размеров бюст горячил холодную кровь, а радужный удлиненный хвост с очаровательным плавничком так и притягивал обнять воображаемые колени. Надо ли говорить, что в руках красотки было зеркало? Распухшими на пол-лица губами она произнесла сакраментальное:

– Ну что ты стоишь как истукан?

– О! – воскликнул истукан и, набрав от вожделения целую голову воды, устремился к сирене.

Но воспитание дало-таки себя знать. Прежде чем ощупать красотку, Малой заглянул ей в глаза и увидел в них, как превращается в точно такую же сирену, только гораздо более объемную.

– Ах! – Настоящая сирена от страха закрылась зеркалом.

Отразившийся в его обратной стороне Малой принял вполне сказочные размеры, вырвал у оторопевшей красотки артефакт и бросился наутек. Пришедшая в себя сирена понеслась за ним.

– Отдай! Мое! – до боли вибрировало в ушах. – Я все папе скажу!

Малой не разменивался на ответ, он понимал, что время на исходе. У бреши сирена его все-таки нагнала, отвесила пресноводного леща и пропахала спину длиннющими, как меч Железного Рыцаря, ногтями, но выбраться из трюма не смогла.

А задыхающийся Малой, обретавший свою природу, рвался к поверхности, чувствуя, как тело наливается свинцовой тяжестью.

Тим ждал на берегу, сцепив руки в замок и вглядываясь в толщу воды, и, когда показалась голова дракона, не помня себя ринулся навстречу вплавь.

– Малявочка! – гладил он драконью морду.

– Зеркало. – Морда медленно двигалась к Рифу.

Гном бултыхался рядом, подталкивая ее в затылок, потом догадался стащить с шеи мокрый мешок с добычей.

Выбравшийся на подножье Рифа Малой улегся полукольцом. Дракон собирался с силами: ломило все тело. Тим, в дружеском окружении насвистывая про зной и дождик проливной, собирал с Малого приставшие водоросли и сдувал с его поцарапанного хребта песчинки. Риф колебало и потряхивало, однако сквозь дрему Малой почувствовал, как на хвост наступили, но не как тогда, в пещере, а осторожно, точнее, задели.

«Пора», – подумал Малой, открыл глаза и из серо-зеленого стал землистого цвета.

Черноволосый ныряльщик с сеткой на поясе замахивался ножом за спиной Тима.

– Ах ты, негодяй! – Малой дернул хвостом – ныряльщик упал и выронил нож. – Такой же вор, как мой дядя.

Тим обернулся и стал свидетелем изящной расправы. Малой, поддев ныряльщика под живот хвостом, поставил на ноги, дал этим хвостом пощечину, а затем так шлепнул им же по пятой точке, что злоумышленник ласточкой полетел в море.

Риф дрогнул и осел, вода хлынула на подножье – зеленый дракон с всадником на шее взмыл ввысь. За плечом Тима висел походный мешок с зеркалом.

Определенно фартило. Не успело это ощущение сформироваться полностью, как окрыленных товарищей ослепил солнечный зайчик. Это Железный Рыцарь грозил им с земли сверкавшим на солнце мечом. Однако, догадавшись, что большого смысла в этом не было, он оседлал своего бронированного коня и дал ему шпоры.

Малой и Тим двигались медленнее, чем рассчитывали. У Малого кружилась голова, ныли суставы, скручивало мышцы, из-за чего частенько приходилось останавливаться. На подлете к замку они задержались у знакомого грота, чтобы в протекавшем неподалеку живительном ручье смыть дорожную пыль и появиться в цитадели во всем блеске силы и славы, дабы заявить свои законные права на власть. То есть заявить предстояло Малому Первому, а Тиму – быть его маленькой группой поддержки. Но пока прилетевшие купались, их мешок похитили. Долго раздумывать, кто это сделал, не пришлось: на самой вершине Драконьего хребта что-то отсвечивало.

– Железяка! – разом выдохнули друзья и бросились в погоню.

Как Рыцарь их выследил, так и осталось загадкой.

Преследователи преградили ему путь перед мостом, ведущим в замок.

– Поговорим? – предупредительно полыхнул огоньком серо-зеленый Малой.

Рыцарь хоть и был Железный, но не дурак. Весь его боевой опыт говорил о том, что грозиться на словах – одно, а сражаться с половозрелым драконом – совсем другое.

– Меч затупился. – Утробный голос был поглощен скрежетом доспехов; Рыцарь отступал.

Он снял со спины украденный мешок, достал из него зеркало, поднял над головой и со всей силы бросил оземь:

– Подавитесь!

Гогоча, прыгнул на осколки, да неудачно, так как отразился в уменьшительной стороне зеркала и рассыпался на сотню малюсеньких рыцарей с игольчатыми мечами.

– И-го-го! – заржал Скотина, скинул с себя броню и порысил прочь, похоже, к мустангам.

Потрясенные друзья собрали игрушечных рыцарей в мешок, а осколки зеркала – в котелок под крышку. Скорбелось, но недолго.

– А может, оно и к лучшему, что разбилось? – Малой двумя пальцами потрепал Тима по плечу. – Не будет искушения замахиваться на весь мир. А в своей земле мы и сами управимся. Ведь так? – Тим кивнул. – А представляешь, что было бы, если бы зеркало попало в дядины лапы? А если бы Железяка узнал о его свойствах?

– Все так. Но получается, мы зря за ним ходили.

– А как бы я иначе вырос и поумнел? А как бы нашел настоящего друга? Знаешь, я считаю, что мотив важнее цели.

– Не буду спорить. Только как быть теперь с узурпатором? Насилие и кровь?

– С узурпатором, конечно, сложно. Но есть идея. Даже две.

Поднятый мост не стал препятствием для заговорщиков, да и носил чисто символический характер, отмечая спуском гостеприимные периоды в жизни правителя. С Тимом на спине Малой приземлился прямо перед входом в замок, вспугнув тучу воронья, лакомившегося остатками с разоренного праздничного стола, что располагался во дворе перед парадной лестницей.

– Где все?! – грозно навис над двумя молодыми стражниками темно-зеленый Малой.

– На барбекю, – ответил оливковый, самый расторопный, принявший Малого за опоздавшего важного гостя.

– Взяли пиво, девиц и на Тьмаку подались, – в голосе салатного прозвучала зависть.

Малой оттолкнулся и одним взмахом крыльев поднялся под облака. Перед друзьями открылась красноречивая панорама.

Нагнеталось. За дубравой на излучине реки дымилось несколько костров под вертелами. Рядом с каждым бревнышками лежали по три-четыре связанные девицы. Из воды на отмели выглядывали притопленные бочки.

В тени деревьев солидные драконы с лоханками пива в лапах, переговариваясь, наблюдали, как циклопиха по указке самого толстого из них привязывала к вертелу миниатюрную жертву.

Малой резко снизился, и Тим ясно увидел растрепавшиеся белокурые кудри, с которых порыв ветра сорвал вплетенное пестрое перышко.

– Милли! – закричал он так громко, что Малому заложило уши.

Осуществляя величественную, но жесткую посадку, Малой заметил прятавшихся за деревьями людей и гномов, вооруженных вилами и лопатами.

– Я вернулся, – торжественным басом провозгласил Малой отъявленным сородичам и ослепительно зазеленел. – А это мой наперсник, – поставил он перед собой Тима. – Прошу любить и жаловать.

– Это бунт! – вскричал толстый узурпатор. – Я объявляю войну!

– Война! Война! – бурно захлопали гости и, взяв по новой лоханке пива, вернулись на свои места.

– Тим, займи приглашенных, пока мы с дядей порешаем вопросы престолонаследования.

Тим высыпал из мешка маленьких железных рыцарей, и они, заряженные солнцем, начали бесконечные схватки друг с другом: как единоличные, так и массовые.

– Дядя, – многозначительно улыбнулся Малой, – отдай по-хорошему корону и трон.

– Сначала температуру свирепости измерь.

– А смысл? – Малой поиграл бицепсами, похлопал крыльями и щелкнул хвостом так, что все хором отвесили поклон.

– Подумаешь, вымахал. Это всякий может. Скажи лучше, где твои союзники. У меня-то есть коалиция. – Дядя гордо повернулся к гостям. – Друзья!

Но те, занятые ставками, даже ухом не повели.

– У меня есть один друг, но настоящий, а значит, у меня две головы на плечах. А у тебя одна.

Ожиревший дядя несколько раз пересчитал в поле зрения головы и понял, что проиграл.

– Я капитулирую, – убито произнес он. – Ты казнишь меня?

– Я дам тебе хлебное место. Подучишься немного и станешь главным косметологом. Я привез такую классную штуку… – Малой взболтнул котелком со стеклянной начинкой.

Пользуясь драконьей занятостью, Тим освободил Милли. Из дубравы высыпали засадники и развязали остальных пленниц. Крики радости распугали чаек на реке. Все обнимались и целовались вокруг Тима и Милли, прижавшихся друг к другу крепко-крепко.

Радостную толпу коронованный Малой пригласил во двор замка, где освобожденные девицы заново накрыли стол, достав из подвала заготовленные впрок соленья, варенья, маринады и брагу. Так и развлекались, не мешая друг другу: драконы – войнушкой, а люди и гномы – свадебным пиром.

Над Тьмакой ревела белугой забытая всеми циклопиха.

Малой Первый одарил молодых месторождением змеевика. Между прочим, войти в него можно было через тот самый грот, где он пять дней назад заливался гранатовыми слезами. А когда гости разошлись, то Малой, вспоминая счастливых Тима и Милли, задумался о собственных матримониальных перспективах. Как же ему, правителю, жениться? Вслепую? Не хочется. Воочию? Тоже не вариант. Он достал с полки учебник, сдул с него пыль и, усевшись на троне поудобнее, открыл на загнутой странице.

«Прейскурант, – прочитал он. – Превращение. Цена – одиночество. Примечание: магия бессильна. – Взгляд скользнул ниже: – Родственники августейшей семьи. Цена…»

– Эх, тоже не дочитали. – Малой сдвинул корону на лоб и поскреб затылок.

В то же самое время над ручейком у грота Тим, отмечая на карте самоцветную жилу, горячо спорил с Милли.

– Как ты не понимаешь! Мы были бы высокими, как люди. И тогда никто из них не мог бы смотреть на нас сверху вниз.

– То есть мы были бы людьми? Но тогда и жить мы должны были бы, как люди. Ты больше не хочешь быть горщиком, жить в нашей деревне, быть сыном своего отца? Да что теперь об этом! Зеркало разбито – будем жить по-прежнему.

– По-прежнему уже не получится. – Тим свернул карту. – Я наперсник Малого Первого, а это обязывает пребывать в замке. Хотя бы до его женитьбы. Ты со мной?

– Куда же деваться жене наперсника? – прижалась Милли к его плечу. – Вот только как такому глазастому жениться-то?

– Две головы хорошо, а три лучше. Придумаем.


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 2. Оценка: 4,00 из 5)
Загрузка...