История ассасина Еласкея

― Кого нелегкая принесла, на ночь глядя?! ― прорычал стражник и заковылял к остановившейся телеге, освещая путь факелом.

Телега подъехала не вовремя, и стражник пошел по обочине, поставив свою жизнь под угрозу. Кравшегося вдоль стены убийцу чуть было не заметили. Он пытался проскользнуть между двумя стенами, которые представляли собой южный въезд в свободный город Пристан. Здесь проходила мощеная дорога, бурлившая днем, и перегороженная шлагбаумом ночью. Конечно, Еласкей мог, никем незамеченный, проскользнуть через окружавший город лес. Но все знали, что в нем деревьев меньше, чем медвежьих капканов. А число сорвиголов, которые оставили в них свои ступни, исчислялось сотнями. Контрабандисты и мелкие преступники― не чета наемному убийце в поиске ловушек, но на Еласкее была слишком большая ответственность. В этот раз он не мог рисковать.

Скользнув к стене, ассасин прислонился к неровным камням. В руке оказался кинжал из эльфийской стали. Еласкей прижал его к бедру, чтобы свет факела не отразился на лезвии. Он не хотел убивать стражника, оказавшегося чистокровным человеком, но тот мог не оставить Еласкею выбора.

Стражник, пыхтя, поравнялся с затаившимся убийцей и остановился, глядя себе под ноги. Свет озарил стену и человека в черной одежде. Теперь он был хорошо виден, ― толстяк вынес себе приговор. Рука с кинжалом поднялась на уровень груди, а ноги слегка согнулись, готовя тело к прыжку. Но охранник не смотрел на стену. Он начал топать и тереть один сапог о другой:

― Ненавижу лошадей! Мерзкие животные…

Хозяин телеги рассеянно обшаривал карманы, а потом полез в походный мешок. Тут Еласкей заметил движение среди кучи тряпья за высокими бортами. Из нее показалась голова девчушки, спросонья хлопавшей ресницами. Она посмотрела на отца, залезшего в мешок с головой, на чертыхающегося стражника, а потом она встретилась взглядом с Еласкеем. Холодные глаза впились в нее, не только прогнав остатки сна, но и заставив девочку спрятаться на самое дно телеги. Лица она не смогла разглядеть из-за черной полумаски. Девчонке повезло, иначе ее пришлось бы убить. В любой момент она могла поднять шум, нужно было действовать.

Еласкей сделал один бесшумный шаг, второй. Его обувь ― подарок темных эльфов, позволяла бесшумно красться хоть по сухим ветвям, хоть по щебенке. Через тонкую, но прочную подошву чувствовался каждый камушек. Шаги были неслышными, а приход смерти неожиданным для жертвы. Словно призрак, Еласкей оказался за спиной стражника.

Он уже приготовился нанести удар, но стражник неожиданно перестал копаться и продолжил идти к телеге. Еласкей посмотрел ему вслед с облегчением. Толстяк не оглядывался, а темнота постепенно скрыла стоящего за его спиной человека.

― Даже не представляю, куда я мог засунуть бумаги, ― бормотал хозяин телеги, продолжая поиски.

― Советую тебе представить, а не то проведешь ночь в камере за попытку пересечения границы в ночное время. А еще за то, что выдавал себя за гражданина Пристана.

― Может быть, я лучше заплачу за въезд? ― пролепетал мужчина.

― Это другое дело, ― голос толстяка подобрел.

Из будки около дороги показался второй стражник, мимо которого проскользнул Еласкей. Он направлялся к далеким огням спящего города.

Все складывалось, как нельзя лучше. Еласкей не хотел оставлять за собой цепочку бездыханных свидетелей. Дело не в том, что убить невиновного было сложно, вовсе нет. Что свидетели вообще есть ― вот признак жалкого дилетанта. А Еласкей был профессионалом. Еще он не хотел лезть на рожон, вступая в открытый бой со вторым стражником.

На Еласкее был кожаный доспех, который почти ничего не весил, ведь для человека его ремесла, главное ― скорость и свобода движений. Да, Еласкей был уязвим, но в таких ситуациях любил повторять: “Если убийца жалеет, что на нем не кольчуга из мифрила, то, во-первых, он паршивый убийца. А, во-вторых, жить ему осталось минуты две”.

Идти по дороге означало подвергать риску задание и жизнь случайных прохожих. Еласкей предпочел раствориться в темноте подлеска, который переходил в заросли кустов, вплотную подступающих к жилым кварталам. Среди переплетения ветвей иногда встречались заброшенные дома, в очертаниях которых угадывались постройки людей или орков. Пару раз встречались настоящие руины, беглый осмотр которых не позволял сказать, кто приложил к ним руку, да и руку ли… Задумавшись о древних хозяевах этих мест, Еласкей чуть не провалился в дыру, которую не увидел, но почувствовал движение воздуха над ней. У гномов и дроу не было привычки огораживать свои вентиляционные шахты. Им проще убрать несколько тел внизу, чем поставить наверху забор. Укорив себя за неосторожность, он поспешил дальше, удвоив бдительность.

 

Город Пристан, куда спешил Еласкей, не зря называли свободным. Свободный доступ в него, по крайней мере, в светлое время суток, имели представители всех народов. Не оправдав мрачных прогнозов, город не только принял желающих и остался на плаву, но стал процветать. Здесь уживались все, и каждый житель, будь то человек или гном, верил, что именно его вид основал Пристан сотни лет назад. У них были свои истории, доводы, факты, вот только Елескей склонялся к другой версии. Его соратник по гильдии убийц ― темный эльф Дарко ― как-то сказал, что гномы нашли глубоко под землей город-прародитель современного Пристана. Вот только город оказался не совсем пустым, а его обитатели, которых не встречал никто прежде, не были дружелюбными. Дарко не знал, чем они так напугали гномов, но те в спешке обрушили все проходы, ведущие к древней колыбели. Об этой находке они никому не рассказывали, даже своим сородичам из других мест. Только хитрым дроу удалось кое-что пронюхать.

Скользя через заросли кустов, Еласкей вышел к старой стене. Глаза уже давно привыкли к темноте, и он с легкостью мог различить вековые трещины и побеги-захватчики ядовитого плюща, поглотившие почти весь камень. Убийца решил не тратить время на обход стены и приготовился к прыжку. Но шелест травы заставил его повернуться и выхватить оружие.

Судя по звукам, незваный гость не был человеком. Существо двигалось на четырех лапах, но для собаки было великовато. Хотя кому еще водиться на окраине города? В чудовищ и ночных монстров Еласкей не верил, и на то у него была причина.

Убийство легче всего совершить под покровом ночи, когда жертва спит или хотя бы окружена темнотой. Можно напугать ее, посеять в душу страх перед мраком, облегчив этим работу. Но пугать одного непрактично, гораздо умнее испугать всех! Гильдия Еласкея, как и другие гильдии убийц, занималась тем, что придумывала новые страшные истории про ночных чудовищ и монстров. Порой приходилось инсценировать жестокие убийства, чтобы вдохнуть в легенды жизнь. После этого начинали жить своей жизнью, сроку которой позавидовали бы самые везучие эльфы.

Убийцы хранили свою тайну и гордились ей: в ночи нет ничего страшного. Наоборот, она пропитана магией! Ночью особый, непередаваемого вкуса воздух. Прохлада чувствуется даже после жаркого дня. Сияние луны и звезд превращают окружающий мир в сказку. А ночной шелест листьев ― самая потрясающая музыка, которую можно услышать.

Ожидая неведомого зверя, Еласкей не боялся. Он знал, что тот совершенно реален, а, значит, его можно убить. Из кустов вышел зверь и взобрался на кучу мусора, откуда стал рычать на человека. Глядя на него, Еласкей никак не мог взять в толк, кто перед ним: крупная дикая собака или волк. Рык оборвался, как только убийца перестал разглядывать животное и посмотрел ему в глаза. Собака (Еласкей решил, что волков здесь не должно водиться) облизнулась, повертела головой, но уходить не собиралась. Тогда он медленно пошел в ее сторону, не отводя взгляда. Когда между ними осталось пара шагов, собака заскулила и нырнула в кусты.

У животных было хорошо развито чутье на опасность, а у детей оно еще не успело притупиться. Ни тех, ни других, Еласкею не приходилось убивать без необходимости. А взрослых ― сколько угодно. Они не хотели запятнать свою честь бегством, у них были принципы и ценности. Вели себя настолько разумно, что это становилось глупым. Даже когда их инстинкты кричали: “Беги! Он убьет тебя!”, эти упрямцы продолжали стоять на пути наемника. Им же хуже.

В том месте, где плющ побрезговал стеной, Еласкей перемахнул через нее. Ноги скользнули по верху сохранившейся кладки, но та оказалась слишком хрупкой. Брызги мелких камешков полетели на спрятавшиеся в траве валуны. Привыкшему к тишине убийце этот звук показался раскатами грома. Еласкей непроизвольно сжался и зашипел от досады. Похоже, поблизости не было никого, кто мог бы заподозрить неладное. “Теряю форму” ― подумал он и поспешил дальше.

 

За время своего существования, Пристан много раз менял хозяев, прежде чем стать свободным. В прежние времена город сравнивали с уличной девкой, которая ходит по рукам. Так и Пристоном в разное время владели все народы. Ходят слухи, что именно свободный город стал причиной Ненужной войны. Ее отголоски и привели сюда Еласкея.

Это народ назвал последнюю войну “ненужной” ― в назидание великим за их неисправимые ошибки. Еласкей родился после ее окончания, поэтому о случившемся знал только понаслышке. В те годы дроу и эльфы достигли пика своего могущества, гномы и люди решили расширить границы, а оркам просто не сиделось на месте. Так началась война всех против всех. Можно было бы долго описывать ее ужасы и жестокость сторон, но главное то, что пережила войну всего треть населения материка Алтэн. А ее суть, которую подчеркнул простой народ, была в следующем: ничего не изменилось. Наземные границы не сдвинулись не на метр, только гномы и дроу обменялись несколькими подземельями. Просто каждая сторона потеряла две трети своих собратьев, миллионы жизней.

Мало кто в это верил, но убийцы тоже считали войну величайшей глупостью. Наживающиеся на смерти знают, что представляет собой война. Это противостояние великих, а не обычных людей. В итоге напрасных убийств слишком много, в этом-то ассасины разбираются лучше других. Зачем уничтожать всю армию, если можно убить ее лидера? Запустить в ванну к кровожадному монарху змею. Отравить жестоких наследников престола. Сделать так, чтобы новая наложница разрядила самострел в любвеобильного генерала, и войне конец.

Не обязательно придавать тело чудовища огню, достаточно отрубить голову, а труп разложится сам. Скоро от химеры останутся только воспоминания. А отрубать хвосты и лапы можно до бесконечности, остервенело махая мечом, пока не иссякнут силы. Выжившей трети повезло, что сошедшиеся в Ненужной войне монстры лишились голов одновременно. Иначе не было бы и этой трети.

Не сводя глаз с домов, в которых жили бедняки, Еласкей вступил в переулки. Он думал, что к убийцам относятся несправедливо, считая их жестокими, скорее, они были справедливыми. Управляй ассасины миром, то войн, смерти и насилия было бы, как ни странно, меньше. Тогда в убийствах виделся бы смысл, а бессмысленная бойня уступала место смертельному искусству.

После окончания Ненужной войны народы, принимавшие в ней участие, были отброшены назад на добрую сотню лет: сокровенные знания забылись, города лежали в руинах, погибших героев и мудрецов не вернуть. Но самое страшное было впереди.

Когда стоны раненных затихли, и в выжженном мире начали осваиваться уцелевшие, влияние культур ослабело. Традиции, которые привели к такому финалу, стали забываться, многие хотели жить по-новому. Границы между народами не просто стерлись, а на время исчезли. Скоро стали появляться полукровки…

Между ветхих пульсировало пятно оранжевого цвета. Еласкей еще издали услышал компанию, сидящую вокруг костра. Неясный гул разговора и смех разносились в ночи на сотни метров. Подкравшись поближе, убийца замер в тени.

Шумевшее пламя поднималось на добрый метр, освещая десяток существ вокруг. Еласкей не знал, как назвать тот винегрет из видов, который был перед ним. Разве что полукровки. Убийца презрительно выплюнул это слово, произнеся его одними губами.

― Жрать-то как охота! ― заявило существо, рядом с которым чистокровные орки выглядели сказочными красавцами.

― Ни говори, Кастло, ― пропищал его сосед справа. ― Может быть, поймаем крыс? Хотя бы перекусим.

― Ночью ловить крыс? ― прошипел кто-то, закутанный в черное. ― Да ты не поймаешь крысу днем, даже если она заберется тебе на брюхо погреться!

Компания дико захохотала. А Еласкей, улучив момент, оглядел острослова. При иных обстоятельствах того можно было принять за чистокровного дроу. Но его выдавали друзья-полукровки и дурацкий черный плащ. Темные эльфы были прирожденными убийцами и знали толк в экипировке. Ни один уважающий себя дроу не надел бы плащ, от которого вреда больше, чем пользы.

― Тогда зажарим собаку? ― не унимался Кастло.

― Заткнись, ― оборвал его самый здоровый из собравшихся. Даже взрослые орки не достигали таких размеров. Значит, около костра сидел дальний родственник троллей. Он заканчивал укреплять лезвие топора на древке, которое было длиннее, чем Кастло. ― Тебя разве не достало питаться всякой дрянью?

― Конечно, достало, ― сжался в комок тот, ― но что я могу?

― Ты ― ничего. Но все вместе мы сможем кое-что сделать. Сделать так, чтобы нас уважали, чтобы с нами считались. Нам нужны свои города, чтобы жить, собственные земли для охоты. Теперь мы должны править, потому что чистокровные почти разрушили этот мир. Доказали, что способны только на бездумные решения. Сейчас наш черед властвовать!

Ему зааплодировали, а Еласкей отметил, что для тролля он необычайно умен. Значит, его вторым родителем был человек или эльф. Чтобы проверить догадку, он подошел чуть ближе.

― Но когда же это случится, Ронг? Мы устали прозябать в нищенских кварталах, ― вопрошающе уставилось на тролля лохматое существо в гномьей одежде.

― Скоро, мой друг. Сначала Амон Рагор должен стать мэром Пристана. Он ― один из нас. И когда Амон возглавит город ― это станет нашей первой победой. Потом будут и другие города, те, которые сейчас принадлежат людям и эльфам. Пока весь материк не станет общим. Мы покажем чистокровным, что все равны. Нет никакой разницы между враждующими испокон веков народами. Мы все ― один народ!

― Что, если эльфы или орки не захотят объединяться? ― спросил Кастло.

― А как ты думаешь, зачем мне это? ― Ронг продемонстрировал сидящим у костра внушительный топор, на лезвии которого заплясали кровавые блики.

Троллю снова захлопали, но насторожившийся темный эльф громко шикнул и поднялся. Он обвел ближайшие дома взглядом, остановившись на том месте, где прятался убийца.

― Мы здесь не одни, ― зловеще протянул он, берясь за рукоять короткого меча.

Друзья эльфа вскочили, но Еласкей опередил их. Он опустился на землю и нащупал камень, который только что почувствовал через тонкую подошву. Метнув его не вставая, наугад, Еласкей приготовился к отступлению. Перелетев по дуге над головами полукровок, камень исчез в темноте, чтобы через секунду напомнить о себе металлическим звоном и падением чего-то тяжелого.

Обнажив клинки, обитатели трущоб бросились вслед за Ронгом. Он хотел опробовать свой топор на неуклюжем шпионе. В той стороне, конечно, никого не было. А когда полукровки начали прочесывать квартал, Еласкей был уже далеко.

Похожие разговоры можно было услышать в каждом пригороде. Полукровки начали объединять силы, а их восстание становилось все более организованным. И центром этого восстания стал Пристан, где почти не осталось чистокровных существ.

За призывами ко всеобщему единству, стиранию границ между народами, многие видели подлинную опасность. Чтобы не осталось различий между гномами и людьми, между эльфами и орками, вся их культура, все, что их отличает, должно быть уничтожено. Но что останется? Останется бесцветная копошащаяся масса похожих в своем уродстве существ. Они, как крысы, будут плодиться и подминать под себя все новые и новые земли, пока никого кроме них не останется. Пока память о величии предков эльфов и доблести гномов не будет стерта навсегда. Среди каждого народа нашлись те, кто поддержали полукровок, и те, кто стал бороться с ними. Последние начали собирать союзников.

 

Когда кривые и грязные улочки остались позади, начался настоящий Пристан. Здесь ровными рядами возвышались дома людей, не отличающиеся особым изяществом, но обходящиеся без ремонта десятилетиями. Постройки коротышек, больше похожие на бараки, служили складами железа и минералов. Отсюда вели колодцы в подземный муравейник ходов и пещер. На западном краю Пристана стояли орчьи шатры, а на севере возвышались деревья, на которых жили эльфы.

Еласкею приходилось прятаться за кустами и передвигаться по редким неосвещенным дворам, избегая света уличных фонарей. Со дня на день должны были принять закон, чтобы фонари не зажигали из-за темных эльфов, которые терпеть не могли яркий свет. Но задание Еласкея не могло ждать, времени у него осталось до рассвета.

Пристан никогда не засыпал полностью. Когда орки, люди и эльфы отправлялись спать, на его улицы выходили дроу и прочие полуночники. Еласкей не раз провожал взглядом экипажи, которые проносились по освещенным улицам. Где-то раздавались пьяные крики, в темной подворотне невидимка затянул грустную песню. Ее не сравнить с той музыкой, что раздавалась из приоткрытых дверей таверны. Ее можно легко найти, идя на звуки веселой пирушки.

Через квартал от таверны начинались склады и мастерские. Туда-то и направлялся Еласкей. Пришлось остановиться около сквозного прохода через этот район, потому что на пути Еласкея замешкались двое пьяниц. Один из них уже нашел уютное место под забором и не отвечал на слабые попытки друга помочь ему подняться. У второго ничего не получалось, но он не сдавался, сопровождая свою возню бессвязным бормотанием.

Еласкей огляделся. Стены были довольно высокими, и пущенная по верху колючая проволока не делала их привлекательнее. Терять время из-за парочки забулдыг, оказавшихся к тому же полукровками, он не стал.

Еще державшийся на ногах так усердно потянул товарища, что потерял равновесие и шлепнулся рядом. Бутылка, с которой не расставался, выскользнула из рук и укатилась в темноту. Причитая, пьяница потянулся в ее сторону, но схватил пустоту. А бутылка через мгновение вдребезги разбилась о его голову. Бросив горлышко рядом с телом, Еласкей поспешил вперед, он был почти у цели.

Ненавистное многим кровосмешение не было невинной забавой. Оно уродовало как внешне, так и внутренне. Метисы эльфы больше не тяготели к прекрасному и стали стареть, как и все остальные. Гномы утратили трудолюбие и дисциплину. Орки растеряли свирепость и бесстрашие. А люди…, они становились воплощением всех мыслимых пороков, как будто то, что делало их людьми, растворялось в чужой крови.

Старейшие кланы народов тайно связались друг с другом и заключили хрупкий союз, который назвали Альянсом Чистой Крови. Все-таки полукровки добились своего, ― враждебные народы начали объединяться, правда, против них. Альянс хоть и был тайным, задумывался лишь для устранения угрозы, но кто знает, во что он выльется в будущем?

В него вступили не только люди, гномы, светлые и темные эльфы, но даже орки. Это было настоящим сюрпризом для Еласкея, который думал, что внутренние разногласия у орков решаются очень быстро. Считалось, что рассвирепевший воин доставал свой страшный тесак и рубил им по шее провинившегося. Во все стороны летели брызги крови, и отрубленная голова катилась по земле. Не проходило минуты, как орчья детвора подхватывала ее и начинала задорно гонять по двору.

В действительности все оказалось иначе: у орков тоже были свои принципы и какое-то подобие этики. Они, как и другие народы, не хотели открыто выступать против полукровок на своей территории, и не только из-за страха гражданской войны. В метисах оставалась частичка их народа. Какие бы мотивы ни двигали основавшими Альянс кланами, их сил не хватило, чтобы справиться с опасностью.

После Ненужной войны численность народов не восстановились. Полукровок же в последние тридцать лет рождалось, в лучшем случае, не меньше чистокровных существ. Внутренняя война могла поставить на грань исчезновения любой из народов. Но существовала и скрытая опасность: если большинство народов начнет травлю полукровок, то самые хитрые могли, наоборот, приютить у себя всех притесняемых, получив в свое распоряжение мощную армию, противопоставить которой было нечего.

Для орков или гномов такой план был слишком изощренным, а вот с людей и темных эльфов станется. В безвыходном положении взаимного недоверия, участников Альянса подхлестнули участившееся стычки между полукровками и чистокровными. Им пришлось обратиться за помощью к гильдиям убийц.

 

Еласкей прошелся вдоль забора, который нужно было преодолеть, ища брешь в обороне противника. Колючая проволока, вьющаяся по его верху, оказывала больше психологический эффект. Того, кто действительно хотел оказаться на той стороне, она могла задержать лишь на пару минут.

Крайняя плита, из которых состояла стена, упиралась в подсобное строение. Оно было выше стены, но имело много выступов. Несколько рассчитанных движений, и Еласкей оказался на крыше.

Оттуда хорошо просматривалось единственное двухэтажное здание на огороженной территории, куда убийце нужно было проникнуть. Окна здания ярко светились, и это насторожило Еласкея. “Неужели их кто-то предупредил?!”, ― пронеслось в голове, но он сразу же взял себя в руки, решив все проверить.

Из прохода на территории складов, откуда Еласкей влез на крышу, раздались голоса. Он повернулся в их сторону и распластался на крыше. Когда убийца разглядел полуночных гуляк, то сразу же опустил голову и прижался к пыльному камню. Между неосвещенных складов прогуливалась группа темных эльфов. Обладая кошачьим зрением, они не боялись ночной темноты хотя бы потому, что в их языке не было слова “темнота”.

Еласкей симпатизировал темным эльфам больше других народов, естественно, после своих сородичей. Дроу походили на людей, и найти с ними общий язык не составляло труда. Правда, был один серьезный недостаток: все темные эльфы слыли подкаблучниками. Живя традициями матриархата, дроу считали дикостью, когда во главе народа или города стоит мужчина. Люди “отвечали взаимностью”, украдкой крутя пальцем у виска. Хотя длинноухие были ребятами не промах, но сейчас они появились некстати.

Смотря на дружные компании существ, Еласкей испытывал некое подобие зависти. Сколько он себя помнил, всегда предпочитал оставаться в одиночестве. Это, в какой-то степени, подтолкнуло его к выбору ремесла. Еще десять лет назад такой образ жизни казался ему привлекательным, уделом избранных, но с годами он стал понимать, что упустил нечто важное. У Еласкея никогда не было друзей, он не чувствовал себя частью чего-то большего. Только буква “Т” – название его гильдии – заменяла фамилию и служила тонкой пуповиной, которая сохраняла ему рассудок и связывала с обществом.

Дроу двигались медленно, слишком медленно для простого совпадения. Еласкею стоило огромных усилий не вытащить ножи. У эльфов дьявольски тонкий слух, и если они еще не знают о затаившемся человеке, то в следующий миг могут оказаться на крыше рядом с ним. Поговорив о чем-то на неизвестном Еласкею диалекте, эльфы пошли дальше.

Но убийца не верил, что его не заметили и тем более оставили одного. Ему чудился затаившийся около стены дроу. Еласкей лежал без движения около получаса, пока у него не сдали нервы. Решив застать противника врасплох, он мягко спрыгнул с постройки, выхватывая в полете ножи. Он был готов к бою, но в узком проходе никого не было. Только ветер ласкал верхушки росших вдоль стен кустов.

Розыгрыш или хитрая ловушка? Еласкей знал, что если поймают на месте убийства, то гильдия и кланы, входящие в Альянс, открестятся от него. А как только он попадет в камеру, за ним сразу придут… Это может быть Дарко или кто-то еще. У них в гильдии ошибок не прощали. Теперь уже поздно сожалеть о необдуманных решениях.

Рассвет был близко. Хотя темный занавес на востоке не начал приподниматься, но чутье подсказывало Еласкею, что солнце вскоре покажется из-за горизонта. А еще нужно успеть убраться из города, пока разъяренные полукровки не объявили на него охоту.

Снова взлетев на крышу, убийца перепрыгнул на соседнее здание, а потом еще на одно, пока не оказался рядом с двухэтажным домом, стоящим в центре огороженной территории. Затаившись, Еласкей стал вычислять маршруты стражников.

То чудовище, части которого начинали шевелиться во всех городах, оказалось настоящей многоголовой гидрой. Остановить ее было непросто. Заговорщиков торопила неимоверная скорость, с которой полукровки собирали армию. Гильдиям убийц пришлось отступить от своего главного правила: тщательной подготовки предстоящих заданий.

Гильдии разослали ассасинов по всем городам и деревням, чтобы те одновременно нанесли удары и отрубили все головы до одной. Этой ночью одиннадцатого июля 2134 года по летоисчислению людей должны были умереть все лидеры полукровок. А на следующее утро главы народов Алтэна примут закон, запрещающий смешанные браки. Потом полукровок начнут теснить из крупных городов, постепенно лишая прав. Им разрешат осесть на задворках империй. И, как надеялись участники Альянса, спустя несколько десятилетий, кровь народов должна очиститься.

В этом плане Еласкею Т отводилась особая роль. Он проник в Пристан, чтобы остановить Амон Рагора ― нынешнего начальника городской стражи. Через пять дней тот должен занять пост мэра, став первым полукровкой, возглавившим город. Это событие могло стать началом необратимых изменений в жизни материка.

Из-за начальника стражи Пристана и ему подобных, гномы и эльфы не могли чувствовать себя, как дома, в своих собственных городах. “Города людей ― только для людей!”, ― скандировали выходящие из себя жители. “Нечистокровные гномы прочь из наших пещер!”, ― бушевало подземное царство. Мир раскалывался на два враждующих лагеря, делая приход войны неизбежным.

Внезапность задания, не позволила Еласкею как следует подготовиться. Путь от затерянной в лесах на юго-востоке гильдии Т, располагавшийся в месте под названием Туманный Лес, занял у него около суток. Без перерыва на сон, Еласкей пересек границу и отправился на поиски Рагора. Найти штаб-квартиру стражи в районе складов оказалось просто. Но вот выполнять задание пришлось, полагаясь на отточенные навыки и переменчивую удачу.

 

Еласкей не верил своим глазам, наблюдая за патрулирующими двор стражниками. В их передвижениях не было никакой системы! Они будто прогуливались по парку после рабочего дня, а не охраняли главную надежду полукровок от возможных покушений. Может, настоящая система была в том, что их действия непредсказуемы? Как ни крути, но Еласкей не мог отделаться от смутной тревоги, что о его визите осведомлены даже местные дворники.

Вариант с планомерным истреблением патрулей убийца отмел сразу же. Если он совершит одно неверное движение, позволит предсмертному крику вспороть ночную тишину, то риск сотен людей в разных городах не будет иметь смысла. Еласкей решил действовать тихо и, по возможности, лишить жизни только одного человека.

Подождав, пока охранники перекинулись дежурными шутками и разошлись по территории, убийца пересек двор и затаился под навесом главного здания. Там стояло в ряд несколько карет, только лошадей Еласкей нигде не видел. Он стал красться вдоль карет, выбирая подходящую для созревшего плана.

В идущем из дома свете, серебрились изящные колеса. Матовые бока карет были начищены до блеска. Через стекла виднелась роскошь внутренней отделки. Полукровок, похоже, интересовала не только власть, но и богатства, к ней прилагающиеся. Последняя карета, идеально подходила для задуманного. Количество декоративных частей и украшений на ней поражало воображение. Забраться по ней на навес, идущий вдоль всего здания, Еласкей смог бы с закрытыми глазами.

Снова ожидая, пока лениво бредущие стражники повернутся к дому спиной, убийца почти потерял терпение. Он начал подумывать, не убить ли их в назидание на обратном пути. Но стражники не стали испытывать судьбу и удалились искать нарушителей в дальних углах территории. Улучив момент, Еласкей оказался рядом с окнами второго этажа.

Чьих интересов не учли строители здания, так это наемных убийц. Мало того, что навес был сделан под углом, он еще предательски скользил под эльфийскими подошвами, и каждый шаг давался с трудом. Содранными в кровь пальцами приходилось нащупывать неприметные глазу выступы на стене, чтобы, подтянувшись, украдкой заглядывать в окна. Но в комнатах оказывались полукровки или редкие люди, которые не подходили под описание Рагора. Почти все обитатели здания спали, но свет в их комнатах продолжал гореть.

Еласкей заглядывал сбоку в окно, изучал половину комнаты, а потом осматривал двор в поисках стражи. Когда появлялась возможность, он проползал под окном, каждый раз сбивая вниз лавину истлевших окурков. Поднимаясь, ассасин осматривал другую часть комнаты. И каждый раз ничего.

Продвигаясь с черепашьей скоростью, Еласкей начал паниковать. Его хваленная выдержка здесь не годилась. Он еще никогда не принимал участия в совместных операциях. Еще никогда от него не зависело так много. Следующее окно, и снова комната со спящим человеком, не подходившим под описание Рагора даже отдаленно. На этой стороне осталось только одно окно, в которое, с несвойственной ему надеждой, заглянул Еласкей.

Напротив окна сидел человек, уткнувшийся в стопку бумаг. Человеком его можно было назвать с натяжкой. Было в тонких чертах сидящего что-то чертовски хитрое. Так всегда бывает, когда людская расчетливость встречается с коварством темных эльфов. А еще полумрак, в котором работал этот полукровка. И его фиолетовая, почти черная одежда, которую в подробностях описали Еласкею шпионы гильдии. Сомнений не было, за окном сидел глава Пристанского заговора полукровок ― Амон Рагор.

Отпрянув от окна, убийца наконец-то справился с собой. Волнение улеглось, а тяжелое дыхание пришло в норму. Еласкей сделал главное, ― нашел свою цель. Остальное ― дело техники. Посидев несколько минут без движения, он восстановил в памяти увиденное за окном. Кроме письменного стола, дивана и двери в дальней стене, Еласкей увидел еще кое-что, имевшее принципиальное значение. Он увидел второе окно.

Соседнюю сторону здания тоже не обделили карнизом, на котором сидел Еласкей, изучая комнату своей жертвы. Начальник стражи был один. Вот он кашлянул, и тонкое лезвие поддело крючок, запирающий створку окна. Отхлебнул из кружки, и окно медленно открылось. Когда Рагор постучал по столу пачкой бумаг, завершая работу, на его подоконнике уже сидел ассасин.

Теперь если полукровка обернется, это его уже не спасет. Но начальник стражи не стал оборачиваться, а зачем-то полез в стол. “Оружие!”, ― молнией промелькнула у Еласкея мысль. Уподобившись этой молнии, он пролетел через комнату и вонзил Рагору нож в спину. Тот дернулся, должен был вскрикнуть, но убийца не позволил, ― полоснул вторым ножом по горлу.

Еласкей выполнил задание гильдии и Альянса! Ему удалось внести свой вклад в победу над общим врагом. Но он почему-то не испытывал радости.

Глядя, как по столу, на который упал начальник стражи, расплывается пятно крови, а он сам дергается в предсмертных конвульсиях, Еласкей почувствовал головокружение. К горлу подступил комок тошноты, когда в ноздри ударил запах крови, отдававший железом. Еласкей не понимал, как безжалостному убийце может стать плохо при виде крови, когда на его счету десятки жертв.

В таком состоянии Еласкея застали двое стражников, неожиданно вошедших в комнату. По их удивленным лицам, он понял, что они не слышали шума, а оказались здесь случайно. Пытаясь совладать с собой, Еласкей метнул в дверной прием ножи и, выхватив эльфийский кинжал, бросился к окну. Но выскочить на навес он не успел…

 

Капитан Вольф заметил, что в последние годы, ночные дежурства стали тянуться неимоверно медленно. Если бы не часы, на которые он иногда поглядывал, решил бы, что время остановилось.

Закончив писать недельный отчет, Вольф взялся за дротики ― лучший способ убить время и несколько сонных мух, если им хватит наглости усесться на мишень. Из другого конца кабинета на капитана смотрел зеленый монстр. После того, как он отказался бросать оружие и ложиться на землю, его шкуру пронзили шесть маленьких стрел. А потом еще раз, и еще. Но через час наскучило и это занятие.

Нестерпимо захотелось спать. Вольф пообещал себе, что если сейчас ничего не произойдет, он сядет за свой стол и уснет. А на устав плевать: он здесь старший по званию, и разрешает себе вздремнуть.

Как только Вольф направился к столу, в дверь забарабанили. Вольф решил, что кому-то наверху нужно, чтобы сегодня он бодрствовал.

― Боитесь застать меня голым? Входите уже.

В кабинет ворвался молодой сержант с горящими глазами. Вольф улыбнулся, глядя на него. Вспомнил себя в этом возрасте. Тогда жизнь казалась полной романтики, а в каждом деле чудился заговор мирового масштаба. И ночные смены не были каторгой. В них присутствовало нечто неуловимое, чему Вольф раньше не придавал значение. Может, молодость?

― Разрешите доложить това…, ― Вольф сделал ему знак переходить к делу. ― В двух кварталах отсюда совершено преступление.

― Серьезно? Дай угадаю, что-то по мелочи, вроде битых окон? Или ограбление? В последнее время в городе почему-то неспокойно…

― Никак нет, произошло убийство, ― бодро отчеканил сержант.

― Убийство, ― протянул Вольф, посерьезнев. ― Ну что же, пусть на место выезжает бригада и начинает работу: допрашивает свидетелей и ищет убийцу. Я думал ты и сам знаешь, как это делается.

― Я знаю, но свидетелям удалось задержать убийцу. Они говорят, что с ним что-то странное.

― Что именно?

― Не уточнили. Вернее сказали, что странно все. Может быть, вам стоит взглянуть?

― Наверное, ты прав, ― ответил Вольф, снимая с вешалки плащ. ― Все лучше, чем просиживать штаны в кабинете. Два квартала говоришь?

― Так точно. Район складов.

― Ну, что, сержант, не против прогуляться?

 

Когда Вольф оказался на месте преступления, оно сразу показалось ему слишком тихим.

― Врачей вызвали?

― Не знаю, ― рассеянно оглянулся сержант. ― Наверное, нет. Мне сказали, что жертва умерла сразу же, поэтому вызвали только нас.

“В таких местах, ― подумал Вольф, ― только и совершать убийства”. Темная неосвещенная территория с множеством неприметных закоулков и надежных укрытий. Здесь даже не было фонарей. Немного света давали десятки не спящих глаз двухэтажного здания. Из распахнутых дверей доносился гул голосов.

Стоявший около входа человек, нервно куривший в затяжку, объяснил, как найти главного. Вольф сразу обратил внимание на его лицо. Вроде бы ничем не примечательное, но капитан был уверен: они точно где-то встречались. Вот только где? Тем более память на лица срабатывала у Вольфа, в основном, по работе…

Над этим вопросом капитан ломал себе голову не долго, в аккурат до второго этажа. Там стояла кампания, которую Вольф сразу же вспомнил. В памяти всплыло даже дело, по которому они проходили. Владельцы склада тоже склерозом не страдали и заулыбались при виде капитана. Необходимость представляться отпала сама собой.

― Ну что, ребята, доигрались? Происки конкурентов? А я вас предупреждал, ― покачал головой Вольф.

― Нет, капитан, мы здесь ни при чем, ― вперед выступил интеллигентного вида человек. ― Никого не трогали. А если вы про контрабанду, то мы этим больше не занимаемся.

― Предположим, я тебе поверю. Тогда кому вы могли помешать? ― Взгляд капитана упал на нож в руке второго свидетеля. ― А это у тебя что?

― Нож, ― невозмутимо ответил тот. ― У того парня был. Ну, который убил.

Вольф достал носовой платок и, не прикасаясь к ножу руками, забрал его у свидетеля.

― А ты понимаешь, Шпик, ― капитан еще помнил кличку контрабандиста, ― что это орудие преступления, на котором твои отпечатки. И я могу привлечь тебя за соучастие в убийстве. Представте, я только два минуты, как пришел, а уже поймал соучастника.

Шпик побледнел:

― Нет, капитан, не надо! Я ничего не делал, только взял нож.

― Зачем взял, дурак?!

― Да, не тот это нож, которым убили! ― взвизгнул Шпик. ― Два окровавленных ножа остались в коридоре! Мы их не трогали. А этот выпал из рук убийцы, когда мы его схватили.

Капитан смерил его свирепым взглядом.

― Он правду говорит, капитан Волф, ― вступился интеллигент. ― У того парня с собой был целый арсенал.

― А это, кстати, не нож, а кинжал, ― неожиданно вставил молчавший до этого третий мужчина. По его побитому и не только жизнью лицу, было видно, что в этом-то он разбирается. ― Тем более вещь не серийная, сделали на заказ. А может у самого парня руки из нужного места растут. И обратите внимание на материал, из которого сделан кинжал. Я такой вижу второй раз в жизни. Знаете, что это?

― Знаю, ― ответил капитан, вертя в руках кинжал. Тот отдаленно напоминал растянутую букву “S”. С непривычки он казался неудобным, но, судя по заточке лезвия, его не стоило недооценивать.

― Хорошо, Шпик, на этот раз прощаю. Но в будущем хорошенько думай, что берешь, и сколько тебе за это дадут.

Шпик мелко закивал.

― Теперь отведите меня к убийце, а сержанта ― на место преступления, ― Вольф кивнул на своего помощника.

 

Пойманного держали в большой, ярко освещенной комнате. Кроме него там сидели двое мужчин, недобро поглядывающих на убийцу. Им оказался молодой человек, лет двадцати пяти. Он был крепко привязан к стулу. На лице запеклась кровь из рассеченной брови и разбитого носа.

― Вы что, его пытали?! ― рявкнул с порога Вольф.

Его проводник не дал ответить удивившимся охранникам.

― Мы его и пальцем не тронули.

― Как в анекдоте, ― ухмыльнулся капитан, ― из протокола задержания: задержанный изо всех сил бился о ботинки патрульных.

― Я говорю правду. Когда мы со Шпиком вошли в комнату, он стоял над убитым. Увидев нас, метнул ножи. Мне чуть в голову не попал, ― пожаловался интеллигент. ― Пришлось спрятаться в коридоре. А когда снова вошли, он уже лежал около окна с разбитым лицом. По-моему запнулся обо что-то или просто потерял сознание.

Вольф не сводил глаз с говорившего. За годы на службе он научился отлично разбираться во лжи. В чем бы раньше не был замешан этот человек, но сейчас он говорил правду.

К разговору прислушивался пришедший в себя убийца. Он сохранял ледяное спокойствие, как будто не сидел привязанным к стулу на месте преступления, а был, скажем, на рыбалке. Внимательно рассматривал Вольфа, уже зная, что сейчас ему будут задавать вопросы.

― Обыскали? ― спросил капитан.

― Да, посмотрите на столе. Нашли только ножи.

На столе, поверх серой тряпки, лежали три ножа. Два с виду обычных, похожих на кухонные. Один замаскирован под пряжку ремня с коротким лезвием. Все из одного, легкого, но хорошо заточенного материала.

― Оставьте нас.

Интеллигент, который оказался главным, кивнул, и охранники безропотно вышли из комнаты.

Посмотрев им вслед, капитан произвел нехитрые подсчеты. У него получилось пять ножей и один кинжал. И, правда, маленький арсенал. Разместить его было несложно, учитывая странную одежду убийцы, со множеством кармашков и намертво пришитых ножен. Такой кожаный костюм было не купить, ни за какие деньги. По крайней мере, Вольф не знал таких мест и людей, готовых выложить столь внушительную сумму. Но костюм можно постараться сделать самому, как и оружие.

Прежде чем заговорить с пленником, Вольф заглянул ему в глаза. В них он увидел что-то отталкивающее, тревожащее, на что нельзя было смотреть долго. К своему стыду, капитан, который считал себя человеком, повидавшим жизнь и не отступающим перед опасностью, отвел глаза. Убийца растянул потрескавшиеся губы в торжествующей улыбке.

Сложив вместе коллекцию ножей из необычного материала, странную одежду, невыносимый взгляд и жестокое убийство, Вольф начал понимать, с кем имеет дело.

― Зачем ты убил человека? ― спросил он.

― Человека? ― с издевкой переспросил Еласкей. ― Да вы хоть видели труп? В нем же человеческого только половина. Получается, я обвиняюсь в убийстве половины человека.

― А что за вторая половина?

― Я не уверен, ― последовал безразличный ответ, ― но, по-моему, темный эльф. Хотя я в кровосмешениях не разбираюсь. Найдите эксперта.

Капитан отошел от убийцы и оперся на стол, на котором лежали ножи. Он всегда верил, что человеку столько лет, на сколько он себя чувствует. Но сейчас Вольфу показалось, что к его годам добавили еще десять. И они пудовыми гирями повисли на его плечах.

Еласкей заметил, как изменилось настроение человека, которого он принял за сыщика.

― Это всего лишь полукровка. Если дать им власть, то вы, и другие чистокровные люди, и не только люди, пожалеете об этом. Но теперь все закончилось.

― Для тебя только началось.

― Разуйте глаза! ― засмеялся Эласкей. ― Вы же не глупый человек. Должны понимать, что бывает с такими как я, когда нас удается взять живыми. Для меня тоже все кончено, но я не жалею.

― Если для тебя все кончено, ― Вольф принял правила игры, ― тогда скажи, кто тебя послал убить того… полукровку?

Прежде чем ответить, убийца некоторое время думал, тщательно подбирая слова:

― Если вы догадались, какую организацию я представляю, то должны понимать, что имя заказчика мне не сообщили. Это уже ваша работа ― докопаться до сути. Только подумайте, стоит ли? Ведь мы делали это ради всех. И ради вас, в том числе.

Вторую половину тирады Вольф пропустил мимо ушей.

― А где мне найти твою организацию? Она находится в городе?

Эласкей расхохотался.

― А может быть за городом? Где-нибудь на юго-востоке, правда?

Вот тут убийца не смог совладать с собой, и смех превратился в кашель.

Улыбнувшись, Вольф обошел пленника и посмотрел, целы ли веревки. Его опасения не подтвердились, ― попытка побега не планировалась.

― Мне любопытно, как это наемного убийцу угораздило грохнуться в обморок, как девчонку? ― теперь настала очередь капитана поиздеваться.

По лицу пленника пробежала тень. От прежнего веселья не осталось и следа.

― Два дня без сна. Ты бы упал раньше.

― Значит, два дня без сна? Бедняжка, ― Вольф вошел в раж. ― А может быть, ты просто испугался крови? Ведь там ее было много, да? Вижу, на руки тебе попала и на одежду. Ты же этого полуэльфа двумя ножами кромсал.

― Знал бы ты, скольких я убил, приговорил бы к смертной казни на месте. Я уже давно не боюсь крови.

― Ну, не боишься и молодец, ― заключил капитан.

После минутного раздумья он спросил:

― Зовут-то тебя как?

Убийца даже не удостоил капитана взглядом. Только насупился и опустил голову.

― А родители есть?

Тот же результат.

Тогда Вольф присел на корточки напротив убийцы и попробовал снова заглянуть ему в глаза. Чеканя каждое слово, он тихо произнес:

― Парень, ты хоть понимаешь, что происходит?

― Да, понимаю, ― ответил Еласкей и поднял голову.

Капитан ожидал найти в глазах хоть какой-то намек на ясность, но нашел только то, что заставило его отвернуться во второй раз. Никакого проблеска, никакой надежды.

― Нет, не понимаешь, ― перевел дыхание Вольф, переводя взгляд на книжный шкаф. ― Но, может быть, поймешь потом. Пусть не я, но кто-то другой до тебя достучится.

Еласкей только расхохотался в ответ.

 

Капитан Вольф вышел с территории склада навстречу солнечным лучам. Утро ознаменовало конец дежурства, но работы было слишком много, чтобы идти домой и отсыпаться. “Лучше бы я уснул за рабочим столом”, ― устало подумал он. Теперь капитан вряд ли когда-нибудь забудет это дежурство. Во время разговора с убийцей он почувствовал то, что считал давно потерянным. Тот азарт, который раскрашивал жизнь всеми цветами радуги, делал ее насыщенной. Но какой ценой он его приобрел?

― Владимир Петрович, ― обратился к нему подошедший сержант, ― я выяснил, кто наш таинственный убийца.

― Кто же?

― Некто Алексей Титов. Живет в нашем городе. За ним ничего не числится, даже хулиганства в школе. Его и в мелкой краже сложно было заподозрить, а тут убийство. Кстати, его уже выводят.

Капитан не хотел это видеть. Боялся поймать на себе тот безумный взгляд, от которого робел, как мальчишка. Да и что можно ожидать от человека, который окончательно запутался в клубке нитей реального и вымышленного мира? Поэтому Вольф даже не повез несчастного в участок, а позвонил, куда следует.

Присмиревшего Еласкея вывели под руки дюжие санитары. В черном костюме он смотрелся, как плененный демон между двумя ангелами. Его, жмурившегося от солнца, посадили в карету “скорой помощи” и захлопнули дверь.

― Поедем по домам, товарищ капитан? ― спросил сержант, глядя на удаляющуюся машину.

― Нет, есть еще одно дело. Составишь мне компанию, если не устал?

― Конечно, Владимир Петрович.

Они пошли к полицейскому “Уазику”, стоявшему рядом с дорогой.

― Недалеко от города, на юго-востоке, если быть точным, находится одно место. Местные называют его Красной поляной, уж не знаю почему. А молодежь, облюбовавшая его, придумала другое название…

― Туманный Лес, ― уверенно закончил сержант.

― Ты слышал о нем?

― Не только слышал, меня чуть не уговорили поучаствовать в том, что там устраивают. Но я отказался. Эти гоблины и драконы не по мне. Все не по-настоящему. Обычная сказка, только для взрослых.

― Скажи это ему, ― кивнул вслед “скорой” Вольф.

― Товарищ капитан, вы думаете, что он оттуда? Добрался до города от Красной поляны?

― Я не знаю другого места, где можно достать такой нож, ― он показал смертоносную поделку из текстолита, принадлежавшую ночному убийце.

― Так вы считаете, что его нарочно послали на убийство? Это не случайность? А, может, они там все такие? Ну, думают, что город захвачен эльфами или кем-то еще, и придут сюда резать всех подряд.

― Надеюсь, нет. Я верю, что проблема только в Алексее, а все остальные обитатели Туманного леса берут в руки оружие, прекрасно понимая, что это игра. Вернее, я хочу в это верить.

Поднимающееся над Тюменью солнце освещало многоэтажные дома, на которых никогда не гнездились гарпии, и бескрайние асфальтированные улицы, куда не ступала лапа тролля. В густом потоке транспорта, как не ищи, не удастся найти карету, запряженную единорогами. Радиостанции, на которые были настроены магнитолы автомобилей, передавали в это утро прогноз погоды, новости культуры и котировки ценных бумаг. Никто не сказал ни слова об убийстве начальника городской стражи Амона Рагора и поимке ассасина Еласкея. Наверное, Альянс Чистой Крови успел вмешаться, стараясь предотвратить возможное восстание полукровок, которое, в любом случае, было обречено.

Выехавшая из района складов милицейская машина влились в шумящую гудками разноцветную реку и направилась на юго-восток. Если бы рык моторов, шум музыки и старающиеся перекричать ее голоса людей смолкли хоть на минуту, удалось бы расслышать звуки, доносящиеся со стороны Туманного леса. Со вчерашнего дня там не утихали бои на текстолитовых мечах. Но было слишком далеко, чтобы сказать наверняка, возможно, это был лязг эльфийской стали.