Все началось с одного камня, того самого, первого, что традиционно закладывается в фундамент каждого из укреплений.

Группа существ – позже он узнал, что их зовут людьми – из которых выделялась одна, статная, высокая, обладавшая чарующим голосом, рисовала символы на земле вокруг первого камня, который предводительница водрузила на положенное место. Люди напевали какие-то слова, непонятные, громкие, но приятные, и продолжали рисовать от заката до рассвета. Он помнил, что в тот день было очень ветрено – полы одеяний существ развевались, а самые хрупкие и вовсе с трудом удерживались на ногах.

Когда взошло солнце, он почувствовал себя живым. Он ощущал прилив сил, и с каждым новым днем мощь лишь возрастала. И вместе с этим рос и он сам.

К первому камню прибавился второй, затем третий, а после еще и еще, пока не выросла первая стена. Вскоре за ней появилась и следующая. Внутри стен люди начали возводить сначала небольшое строение, что насчитывало не более двух этажей и имело небольшую башенку на востоке. В тот же день, когда было покончено с крышей башни, та самая статная женщина, которую все на стройке называли наследницей рода Ругемид, коснулась рукой стены и прошептала:

– Мой дорогой друг, ритуал, ожививший тебя и наделивший собственной волей, отнял у меня много сил. Надеюсь, ты не держишь на меня зла.

Он молчал, не зная, что и ответить.

– Сейчас, когда в мире царит хаос, когда новая война начинается тогда, когда люд не успел отойти от предыдущей, когда единственный шанс на спасение – крепкие стены убежища, собственный разум и талант – ты был нам необходим. И твоя помощь. Мой дорогой друг, я долго думала, какое имя тебе дать, ведь все замки должны иметь собственное название. Новый Оплот. Тебе нравится это имя?

Замок продолжать молчать. Ему очень нравилось новое имя, оно звучало красиво и величественно, а благодаря стараниям женщины, он получил множество знаний и понимал тот смысл, что был вложен в название. Но отвечать он по-прежнему не умел.

– Ты молчишь, мой дорогой друг. Я сочту это согласием.

С тех пор его стали называть замком или Новым Оплотом, и породившие его люди продолжали помогать ему расти. Спустя множество дней, что сложились в несколько лет, замок обрел достаточно сил, чтобы помогать женщине и ее семье. Он научился открывать двери, когда нужно было пропустить людей, научился поворачивать деревянные лестницы, чтобы жители могли без проблем добраться до любого закоулка. Он понял, как удерживать своды, пока создатели выдалбливают под ним подземные проходы, что должны были спасти их от врагов, в случае захвата Нового Оплота. Хотя, замок не понимал, как он мог бы допустить подобное.

Люди, а особенно представительница рода Ругемид, стали для замка прекрасными и единственными друзьями. Группа иногда куда-то уходила, но всегда возвращалась. В один из таких дней люди вернулись с незнакомцем, что решил остаться, и вскоре в Новом Оплоте появились первые дети. Они нравились замку, ведь любили играть с ним. Он был уже куда сильнее, чем ранее и мог захлопнуть все двери разом или распахнуть их, был способен заставить факелы вспыхнуть или погаснуть, а со временем научился и вовсе перемещать в мгновение целые стены.

Дети росли, взрослели, и вместе с ними продолжал расти и Новый Оплот. Вокруг внутренней стены была выстроена и вторая, внешняя, начали прибывать люди. Некоторые жили совсем недолго, некоторые оставались на пару лет, а после покидали Новый Оплот, но были и те, что решались навсегда связать свою жизнь с ним.

Спустя двадцать два года жизни он впервые узнал, что такое смерть и почувствовал ее. Создательница, его первый и лучший друг, с каждым годом чувствовавшая себя все хуже, в один из удивительно солнечных и ясных дней уснула в своей кровати и более не открыла глаз. Замок почувствовал неладное первым – когда связь с женщиной начала ослабевать, он понял, что должен привлечь внимание людей, должен помочь и поднять шум. Он стучал ставнями и хлопал дверями, он пропускал ветер через все свои бойницы и дымоход, он мелко дрожал деревянными полками и стеллажами, столами и стульями, сбрасывая книги, горшки и утварь.

Люди проснулись, и замок повел их в нужном направлении, не позволяя свернуть. Он освещал покои женщины, и лишь когда вокруг его создательницы столпился люд, начал было понемногу успокаиваться. Но никто так и не смог помочь, и вскоре связь, что понемногу ослабевала, и вовсе растаяла.

В то утро Новый Оплот выл и гоняя ветер по всем коридорам, пока его не прервал юношеский голос.

– Не надо плакать. Я понимаю, ты потерял мать, так же, как и я, но возрадуйся – она покинула этот мир во сне, не чувствуя боли и страха. Ты славно оберегал ее все годы, но ты не способен справиться со старостью.

Замок был уверен, что он способен и не на такое, ведь создательница вложила в него очень много сил. Он негодующе скрипнул половицами.

– Да, я тоже думал, когда был совсем маленьким, что способен побороть всех и вся. И даже время для меня не помеха.

Возмущению Нового Оплота не было предела – этот юнец считал, что замок еще маленький! Обиженный, он распахнул ставни, впуская прохладный предрассветный ветер, что тут же погасил слабо горящий камин.

– Да, ты недоволен, я понимаю. Но ты и правда совсем маленький – твой век еще долог, намного дольше, чем людской. Ты переживешь не только меня, но и моих детей и внуков, и их внуков тоже. И если мы с каждым годом будем слабеть, то ты – лишь набираться сил, – все еще раздосадованный Новый Оплот подумывал стрясти на глупого юношу пыль и паутину с потолка, однако, тот продолжил, – Но в этом твоя сила…

Замок решил подождать с ответом.

– Мать говорила, что ты сможешь послужить не только ей, но и всем ее потомкам. Маги и ведьмы всегда были не в почете у любого из народов. За нами всегда велась охота, некоторые ценят нас, но большая часть мечтает уничтожить. И мне бы пригодилась твоя помощь.

Новый Оплот согласился. Сын создательницы остался в замке, затем тот перешел к его детям, а после – и к следующим поколениям. Новый Оплот продолжал расти, ведь каждый новых хозяин ценил свое главное убежище, любил его и укреплял. Небольшие деревянные постройки со временем сменились на каменные, теперь первые укрепления, что были возведены для защиты, стали лишь некоторой частью главного строения, что обзавелось четырьмя башнями, просторными залами, многочисленными покоями и множеством лестниц.

Все больше людей пребывали под защиту замка. У него появились новые стены, что были поделены на внешние и внутренние, а между ними уютно устраивались небольшие дома для новых друзей-людей. Многие оставались, заводили семьи и замок был счастлив. Он любил детей, и с каждым новым потомком создательницы их становилось все больше.

Маленькие люди любили играть с замком, и более всего радовались, когда их пугали. Новый Оплот выл и стрекотал, он задувал огонь и дребезжал посудой, стучал мебелью и шевелил гобелены на стенах в главном здании, или шуршал соломенными крышами, менял расположение стен и скрипел дверями и воротами на улицах. Дети кричали, с визгами, радостными или спровоцированными страхом, разбегались в разные стороны и прятались, чтобы, спустя время, вновь выползти из своих укрытий и начать новую игру.

Да, не всегда в мире все было столь радужно – на тех, кто жил под защитой Нового Оплота совершали набеги. Уже не менее двух десятков раз замок пытались осаждать враги потомков создательницы, но каждый раз он помогал своим хозяевам обороняться. Он переставлял смоляные носы, если это требовалось, сам закрывал все ворота, когда хозяева не успевали или забывали это сделать; веревки врагов, какие бы крюки они к ним не привязывали, не цеплялись ни за один камень, зубья на стенах перестраивались в мгновение ока и отталкивали лестницы с залезающими врагами прочь, а перед всеми защитниками крепости своевременно вырастали щиты из камней, что оберегали их от града стрел.

Бывало, что враги прорывались за первые укрепления, но дальше – ни разу. Новый Оплот сжимал свои стены, загоняя врагов в ловушку, не позволяя ни пройти дальше, ни вернуться назад. Нет, он никогда не считал себя жестоким, однако, не понимал, почему должен жалеть тех, кто хочет причинить вред его семье.

Новый Оплот был хорошим защитником и гордился своими достижениями. К сожалению, он не был способен передвигаться вместе с родней создателей – его сердце, первый заложенный камень, было погребено под толщей земли и незыблемо, как и сам замок. Люди же были неспособны усидеть на местах и порой уходили и возвращались небольшими группами, а иногда, когда желали сразить врага – собирали целые войска. В такие дни мужчины почти исчезали из города, детей и молодых дев прятали в недрах главного строения вместе с небольшой группой воинов, что должны были увести их по выдолбленным в скале и вырытым в земле проходам прочь, если случится беда. Замок не понимал, почему ему не доверяют, но помогал и не позволял гаснуть ни одному из факелов, чтобы не пугать малышей. В это время Новому Оплоту было грустно и одиноко, ведь по улицам лишь изредка ходили обеспокоенные замужние женщины, да на стенах и в башнях воины коротали время за играми в маленькие шестигранники. Все чего-то ждали, напряжение передавалось и замку.

Войска всегда возвращались – иногда почти полным составом, иногда со значительными потерями. Но в последний раз вернулась всего четверть. Замок приветливо затрубил во все горны и трубы, расположенные по периметру внешних стен и в сторожевых башнях – приближение потомка создательницы, что ехал впереди армии, он ощущал за множество верст. Дети и женщины, выбежавшие встречать свои семьи, были не так счастливы, как Новый Оплот ожидал.

– Нет, только не Пиат! Он дал мне слово, что вернется! – обвив руками каменный выступ, выполненный в виде птичьей головы, сокрушалась одна из женщин, что потеряла мужа. Одни падали на колени, проклиная врагов, другие рыдали в голос, обнимались с подругами по несчастью, а третьи тихо стояли и лишь молча вытирали слезы.

Покинувшие дозорные башни защитники окружили хозяина замка. Они толпились и толкались, жестикулировали и качали головами, а их поток вопросов был нескончаем.

– Как такое могло случиться? Господин Ругемид, наши враги были слабы!

– Во время прошлого похода вы разбили их войска, господин Ругемид!

– Это, ведь, не все выжившие, господин Ругемид? Остальные вскоре вернутся? Они удерживают отбитые замки наших врагов?

– Господин! Господин Ругемид! Господин, неужто ваш магический дар не спас нас в этот раз?

– Ох-хо-хо, а что же теперь? Господин Ругемид, чего нам ждать?

Потомок создательницы подошел к стене, и замок, уловив его желание, передвинул каменную лестницу, чтобы мужчина средних лет, крепко держа за руку перепуганную семилетнюю дочь, поднялся выше.

– Я знаю, что всех вас волнуют причины нашего поражения. Да, как бы мне не было жаль произносить это, но поражения. Мы с трудом унесли ноги с поля боя! – люди начали перешептываться, но мужчина поднял руку, призывая к тишине. Его дочь обняла отцовскую ногу, – Мы отступили. И лишь по счастливой случайности или воле богов мы сохранили свои жизни. Наш враг, коего мы считали обессиленным, скрывал от нас свое самое страшное оружие – виверн!

Люд охнул, а замок не мог понять, что страшного в этом слове. Он встречал только людей, больших и маленьких, стариков и детей, мужчин и женщин, и никого более. И многие ни разу не покидали стен Нового Оплота, но все равно страшились – он ощущал страх, что пронизывал камни и песок.

– Эти твари не подчиняются никому! – возразил господину седобородый мужчина. Замок знал, что с самого рождения и до сегодняшнего дня тот не выходил за внешние стены, а большую часть жизни и вовсе провел в помещении со множеством книг. Быть может, оттуда все люди знали про виверн?

– Так было ранее. Теперь же они либо считают нас своими врагами сами по себе, либо выполняют приказы.

– И сколько их?

– Целые полчища! Есть взрослые особи, крупные, на них нацепили седла, подобные конским, и всадник управляет своим зверем и выпускает с высоты бесконечный град стрел, а мы и поделать ничего не можем! Мы видели и множество мелких тварей, думаю, некоторые и вовсе только недавно вылупились. И все они еще агрессивнее, еще яростнее и бесстрашнее, чем взрослые представители.

В этот раз гомон подняли женщины.

– Что же нам делать?

– Они умирают так же, как и мы, если пустить им стрелу в сердце или голову!

– Дык, ты еще попасть-то сумей. Эти твари летают, да быстро.

– Ох, да что же делать-то? Мы пропали? Пропали! Нам надо бежать!

– Нет, лучше спрячемся здесь. Наш дом всегда был нам опорой и защитой, он не подведет нас и в этот раз.

Новый Оплот согласно просвистел бойницами в стенах – уж он-то способен всех спасти. В конце концов, в этом его предназначение.

– А как же магия? Господин Ругемид, кроме вас у нас есть еще маги. Все вместе вы сильны! Вы сможете уничтожить врагов и всех чудовищ, каких бы они не привели!

– К сожалению, нет. На виверн магия не воздействует никоим образом. И если эти твари окружают людей, то все мои старания не приводят ни к чему. Мне кажется… Я уверен, что виверны поглощают магию. Впитывают, словно земля воду.

– Но рано или поздно земля насыщается…

– Верно. Только на это и есть надежда. Однако, мы не знаем сколько потребуется истратить сил прежде, чем заклинания обретут силу.

– И что же вы предлагаете, господин Ругемид?

– Уводим детей и женщин. Если Новый Оплот падет, они должны быть в безопасности.

Замок обиделся на мужчину и осыпал на его голову каменную крошку – с чего бы ему, сильнейшему и прекраснейшему из замков, сдаваться? Ни разу за всю свою жизнь он не потерпел поражения!

Последующие дни слились в один нескончаемый – люди уходили, прощались, собирали свои ценности, все, что могли унести. Кто-то ругался и не желал покидать домов, кто-то рыдал и просил позволить остаться и помочь, а кто-то успел собрать все, что можно было унести на себе и спустя всего пару часов вышел за внешние ворота. Новый Оплот не понимал, почему люди охвачены паникой, но эмоции населения и все чувства, что одолевали потомка создательницы, влияли и на него.

И в один из вечеров раздались душераздирающие крики дозорных – враги приближались. Поначалу твари, что пугали людей, не вызвали страха у замка – чешуйчатые тела и вытянутые головы с гибкой шеей, они напоминали очень больших ящериц, что любили греться в лучах солнца на камнях в теплое время года, а от посторонних шумов или при приближении человека незамедлительно заползали во все возможные щели. Но, в то время как у трусливых маленьких пресмыкающихся было четыре лапы, виверны обладали лишь двумя задними вырожденными конечностями, а вместо передних лап у них были крылья, оканчивающиеся пальцами с когтями. Длинные хвосты были похожи на скорпионьи – тонкие и гибкие, с жалом на конце. Они не выглядели угрожающими до той поры, пока большие серые яйца, что несли в лапах чудовища, не оказались камнями.

Виверны – а их, и правда, казалось, было полчище – скидывали камни, большие и малые, на Новый Оплот. Уже после первых внушительных валунов замок понял, что все не так уж хорошо, как ему казалось поначалу. Он пытался собирать обратно свои башни и стены, конюшни и амбары, главное строение и все постройки, но не успевал. Ему не хватало ресурсов – камни разлетались на куски и рассыпались в крошку, которую более невозможно было использовать. Деревянные конструкции ломались и разлетались щепками повсюду, а твари с крыльями дышали на них огнем, и те вспыхивали, подобно сухим дровам в камине.

Замок пытался потушить огонь, он засыпал себя песком, ронял в пламя люстры и накрывал его гобеленами, но ничто не помогало. И пока он справлялся с одним разрушением, появлялось несколько новых. Соломенные и дощатые крыши домов в городе полыхали, создавая вокруг главного строения круг из пламени, черепица на крыше центральной части разбивалась на мелкие кусочки, что уже никак не собирались воедино, враги-люди ломились в ворота, что Новый Оплот закрыл и держал изо всех сил, а несколько десятков больших ящериц, оказавшихся и впрямь чудовищами, начали спускаться на землю и нападать на людей.

– Отступаем! – послышалось со всех сторон.

– Уходим!

– Бегите! Бегите скорее!

Новый Оплот не держал зла на мужчину из рода Ругемид, когда тот повел своих воинов прочь. Он понимал, что оплошал. Замок чувствовал, как силы покидают его с каждым сброшенным камнем, с каждым подожженным куском дерева. Он видел человеческую смерть и был готов поклясться, что испытывает сейчас нечто подобное. Всего за пару часов не осталось ни одной целой постройки, лишь главное здание, хоть и с проломленной крышей, все еще продолжало держаться. Люди поспешили внутрь, чтобы добраться до тоннелей, а следом за ними ринулись и огнедышащие твари.

Подземные ходы завалило камнями и, скорее всего, это было не последним обрушением.

– Новый Оплот! – воззвал к сдавшемуся замку потомок создательницы, – Помоги нам! Прошу, Новый Оплот…

Воины разбирали проход. Замок бросил оставшиеся силы на то, чтобы помочь своему хозяину и его людям. Он помогал убирать части самого себя, сдерживал своды до тех пор, пока последний из людей не выбрался с другой стороны.

Виверны наполняли главное строение, мелкие сразу же полезли в тоннели, пытаясь догнать беглецов, более крупные особи яростно раскапывали ход, верещали и пытались протиснуться, а самые могучие чудовища по-хозяйски слонялись по замку и нападали на одиноких выживших, что не сумели пробиться к спасительным ходам.

Всадники, что летали на своих тварях над проломами в крыше начали подгонять виверн, желая встретить хозяина замка и остальных выживших у выхода из тоннелей.

Оставался лишь один способ помочь людям бежать – Новый Оплот обрушил своды ходов и все уцелевшие стены, каждый камень, каждую распорку, все на головы огнедышащих гадов…

Новый Оплот погрузился в долгий сон. Люди не вернулись к нему, почти все чудовища остались похороненными под камнями, и более никто не навещал замок. Он не знал, справился ли он со своей задачей, спас ли он потомка создательницы, выиграл ли хоть немного времени.

Пара невысоких частей главного строения выстояли. Стоял одинокий каменный дом, который ранее переходил по наследству от кузнеца к кузнецу, выстояла и часть внешней стены с широкими дверями из железных решеток, в которых все еще можно было рассмотреть птичьи силуэты. Разрушенные строения уж давно поросли травой, островки мха топорщились из стыков камней, ржавчина и грязь покрыли некогда прекрасные и крепкие ворота, а щеколды на них намертво прикипели к засовам. То, что не смогли уничтожить люди и чудища, вскоре должно было стереть время.

От казавшегося бесконечным сна Новый Оплот пробудили голоса.

– И зачем тебе завещали эти развалины, Тэрс?

У решетчатых ворот стояли двое молодых мужчин, один из которых казался до боли знакомым, а чуть поодаль, на расстоянии в три или четыре сотни шагов ждала многочисленная группа, где были и женщины, и даже дети. И все они, кроме разве что самых маленьких представителей человечества, были навьючены сумками, подобно ослам.

– Полагаю, причина была, – ответил тот, в ком Новый Оплот узнавал черты создательницы и всех ее потомков – то же лицо, те же движения, та же осанка и походка. Он вновь ощутил то, что боялся более никогда не почувствовать – связь.

– Да ты посмотри на это! Груда камней под травой, ржавчина и запустение! Сейчас, когда все лорды начали войну за корону, а людям неймется вздернуть последних из магов и ведьм?! В то время, когда нам нужно бежать на корабли и убираться прочь, куда угодно, где мы не будем нежеланными и… Ох, и это наследство? Твой отец, Тэрс, был хорошим человеком, разумным, он советовал бежать. И он прав, Тэрс, бесконечно прав! Но нет, ты решил прислушаться к словам твоей безумной бабки! Да, я не спорю, когда-то она была знатной особой, госпожой Оллой Ругемид, но с возрастом… Она лишилась ума!

Ругемид… Новый Оплот не ошибся – перед ним стоял потомок создательницы, он уж и не мог понять который по счету, но это не имело значения. Замок хотел жить. Он хотел вернуться в то время, когда играл с детьми, оберегал своих хозяев и радовался каждому новому дню.

– Я бы хотел, для начала, осмотреться.

– Пустая трата времени! Что в этих руинах особенного? Подобных полно повсюду, – отрезал спутник потомка создательницы и зашагал прочь. Юноша из рода Ругемид сокрушенно вздохнул, повернулся и собирался последовать за другом.

Это был единственный шанс, последний, тот, который нельзя было упускать! Быть может, если законный хозяин покинет эти земли, Новый Оплот более никогда не вернется к прошлой жизни. Да и хоть к какой-нибудь.

Собрав силы, замок с отвратительным скрежетом отодвинул щеколду. Ворота, скрипя и роняя пластинки ржавчины, приветливо отворились…