Холодный дождь терзал зеленые листья деревьев, стоящие вдоль сельской дороги, и щедро поливал землю. Крупные капли барабанили по плечам одинокой всадницы, делая её кожаный плащ ещё тяжелее. Капюшон давно промок насквозь и уже не спасал голову от влаги. Одни Боги ведали, сколько уже времени женщина ехала под низко нависшими тучами и терпела непогоду. Пегая кобыла под ней тоже порядком устала, но послушано шла вперед, изредка спотыкаясь. Общее обилие кочек и ям, ставших маленькими заводями на широкой дороге, заставляло путешественницу мимоходом задуматься о состоянии страны в целом и о выбранном маршруте конкретно.

- Апчихи!

Беллатора, - так звали женщину, - чихнула, уже не первый раз за последний час, и вытерла нос рукавом. Промокла, продрогла и проголодалась. А устроить привал и перекусить у костра возможности пока не предвиделось. Раскисшая дорога привела к перекрестку с покосившимся столбом-указателем. Прочитав нарисованные на нём знаки, всадница повернула направо и направилась на запад. Через четверть часа, наконец, распогодилось: дождь поубавился, из-за туч стали пробиваться лучи весеннего солнца, обещая в скором времени украсить пейзаж радугой. Но путь всё равно ждал не близкий. Где-то там вдалеке, за леском, среди живописных полей и яблочных садов, протекала река Айле, берущая начало у Моря Странников и извивающася аж до самого горизонта. Тянущаяся до неведомых Беллаторе краев.

Там, где река была шире всего, стоял город Айлебор или, как его чаще называли чужестранцы, Гор-на-Айле. Впрочем, его название не имело значения, так как женщина точно знала суть места, куда направляется. Когда-то это были несколько рыбацких деревень, которые объединились и благодаря удачному расположению разрослись до портового города. Процветающая торговля и умелое управление позволило жителям достигнуть определенного уровня богатства. Как минимум две семьи, стоящие у власти, закрепили свой высший статус. Впрочем, кроме своей истории и роскошных рынков, Айлебор мог похвастаться и другими вещами. Например, своими соглашениями не только с лидерами разных королевств, но и с контрабандистами, и с пиратскими капитанами. Красивый и лощеный снаружи, этот город, как и старая речная рыба, сгнил внутри и уже начинал источать зловоние.

Беллатора добралась до места, когда уже вечерело. После небольшой заминки у ворот и беглого ознакомления с местными порядками, изложенными усталым стражником, она довела лошадь до ближайшей конюшне. Там передала поводья мальчишке-конюху вместе с серебряной монетой.

- Я уеду завтра в полдень. Проследи, чтобы Муха была накормленной и отдохнувшей. Если что-то с кобылой будет не так, вырву ноги, - предупредила она мальчика. Уж слишком ушлый у того был видок.

Гостья города отправилась по постепенно пустеющим улицам. Последние люди закрывали свои лавки и сворачивали палатки, разбредаясь по домам. Только редкие фонарщики незаметно зажигали масляные лампы некоторых в переулках. Иногда попадались припозднившиеся парочки возлюбленных, спешащих с тайного свидания или, напротив, ищущих укромный темный закоулок. Приближалась ночь, а вместе с ней наступала удивительная, умиротворенная тишина. Это устраивало путешественницу, так как упрощало поиск нужного ей места. Она уверенно шла в сторону портового района, и вскоре до неё стали доноситься музыка, отдаленный смех, звуки застолья. А вместе с ними характерный запах рыбы, смешанный с ароматами мускуса и кислого вина. Запах блуда.

Беллатора остановилась в нескольких десятках шагов от высокого здания, украшенного разукрашенной вывеской с надписью «Сладкие невесты». Судя по всему, изначально это был обычный двухэтажный домик, и с годами он оброс новыми, неаккуратно надстроенными этажами и пристройками. Явная перекошенность и неопрятность, создающие иллюзию неустойчивости, придавали зданию сказочный вид. И всё-таки это был притон. Не такой обычный притон, где можно встретить опустившихся по жизни бродяг и алкашей, пропивающих последние монеты, совсем нет. «Невесты» являлись притоном экстра-класса, куда приходили все местные и заезжие толстосумы, чтобы похвастаться своим богатством, просаживая его в азартных играх, просаживая на алкоголь или покупая женщин. Это был бордель, дом развлечений и порочных удовольствий, один из трех известнейших во всех Западных Королевствах. Ходили байки о том, что работающие здесь красавицы настолько искусны и всесторонне обучены, что несколько знатных лордов и даже некоторые принцы выкупали их и брали в жены. Неслыханно!

С видным трудом удержавшись от презрительного плевка, Беллатора зашагала вперед и заметила двух подростков, сидящих на крыльце этого недетского заведения. Один из них – чернявый парнишка лет четырнадцати или пятнадцати. На его смуглом лице красовалось несколько свежих ссадин, а желтую, местами неумело зашитую рубашку украсили несколько пятнышек крови. Беллатора так же заметила, что, несмотря на обычную, заношенную одежду, юноша подпоясан красивым красным кушаком из хорошей ткани. Явно чей-то дорогой подарок. Рядом с юношей сидела красивая светловолосая девочка примерно того же возраста. Она нашла место на пыльных ступенях, не боясь испачкать милое голубое платье, слишком скромное, чтобы быть нарядом шлюхи, но слишком открытое, чтобы не иметь отношения к работе в борделе. Девочка занималась тем, что перевязывала руку парня и отчитывала его вполголоса. Игнорируя обоих, Беллатора поднялась мимо них и направилась к приоткрытой входной двери.

- Эй, тетюнь, ты куда это?! – наглым тоном осведомился мальчишка, бросив на неё настороженный взгляд через плечо.

- А кто спрашивает? – холодно уточнила гостья, посмотрев на него из-под опущенного капюшона.

- Я местный вышибала, - гордо и бесстрашно ответил подросток. – Один из из. Будешь баловать, и я тебя… Ай!

Белокурая девочка стукнула своего приятеля по голове и дернула за рукав.

- Тише ты! Не дергайся! – шикнула она на «вышибалу», после чего встала и поклонилась в пояс. – Прошу простите его, госпожа. Проходите, пожалуйста, и чувствуйте себя как дома.

Хмыкнув, женщина пошла дальше. Внутри заведение выглядела, как обычная оживленная таверна, если не считать сооруженной для танцев сцены и нескольких игральных столов. Несколько полуобнаженных девиц как раз демонстрировали чудеса пластики, но их стараний, казалось, никто не замечал. Основная масса посетителей, разбившись на отдельные компании, сидели за столами, громко разговаривая и распивая алкоголь различной крепости. Несколько групп гостей собрались вокруг столов с картами и наперстками. Всё это сопровождалось бодрой музыкой, которую исполняли несколько трубадуров, с барабанами, флейтой и чем-то, похожим на скрипку. Из соседней с главным залом комнаты раздавался особенно громкий смех вперемежку с игривыми женскими голосами. Там же царил красный, интимный полумрак, созданный при помощи алых абажуров на лампах. Со всех сторон тянуло вином, дорогим табаком и приторно-сладкими благовониями, создавая дурманящую смесь запахов. Между помещениями и вторым этажом туда-сюда ходили служанки с подносами и работницы борделя. Одних от других позволяло отличить количество и качество одежды: разносчицы заказов одевались проще и скромнее, а шлюхи носили минимум ткани, зато хорошей и обильно украшенной. И если посетители не придали никакого значения появлению Беллаторы на пороге, то некоторые сотрудницы смотрели на неё так, будто увидели приведение.

Они не позволяли себе пялиться. Только бросали взгляды, в которых читалось удивление и испуг, а потом отводили взор. Несколько из них позволяли себе больше и слегка хмурились или прищуривались, будто пытались определить, знакомо ли им это лицо. Причину такого поведения сама путешественница отлично понимала, ведь в этот город и этот конкретный бордель её привело письмо от сестры-близнеца. По-видимому, Жанна последние несколько лет жила и работала именно здесь, и, как ни крути, содержание послания, Белла никак не могла проигнорировать. Осмотревшись, она заметила неподалеку настоящего вышибалу – крепкого, высокого мужчину с колючими, внимательными глазами. Он уже следил за ней, скрестив руки на груди, и, судя по смуглой коже и угольно-черным волосам, приходился отцом парнишке с крыльца.

- Я ищу вашего главного. Где владелец вашего заведения? У меня к нему важный разговор, - без предисловий она обратилась к охраннику и, порывшись в походной сумке на поясе, показала конверт со сломанной восковой печатью.

Тот без лишних расспросов подозвал одну из служанок и велел ей проводить гостью к господину Сальнвирту. Девушка отвела Беллатору на второй этаж и провела далее по коридору, где на манеру постоялого двора, по обе стороны располагались комнаты для клиентов. Из некоторых даже сквозь закрытые дверь отчетливо раздавались вскрики, шлепки, громкие стоны и чья-то неразборчивая речь. Невольно представлялось, что за какофония тут начиналась, когда оказывались все «номера». В конце пути, на некотором отдалении от остальных, находилась дверь в кабинет хозяина борделя. Служанка осторожно постучала и, не получив приглушенный ответ, впустила посетительницу.

Человек, работающий в этой комнате, способной удивить своей неожиданной скромностью, был едва ли не шире стола, за которым сидел. По чертам лица угадывалось, что когда-то мужчина был красив и статен, пока разврат, жадность и непомерный аппетит не извратили его натуру. Теперь былая привлекательность оказалась скрыта за толстыми, отвисшими щеками и двумя лишними подбородками. Жирные пальцы, украшенные драгоценными перстнями, однако, не потеряли былой ловкости. Они быстро извлекали вареных рачков из глубокой чаши, очищали от панцирей, словно креветок, отправляя последние в отдельную миску, а солоновато-сладкое мясо укладывали в рот. Обтянутый в белый костюм, который явно был ему тесен, господин Сальнвирт прервал трапезу, замер на пару мгновений, и, наконец, потянулся к салфеткам, чтобы вытереть пальцы и губы.

- Дороти, предупреждай в следующий раз, что привела посетителя. Я же в таком виде, - капризно, но совершенно беззлобно попросил толстяк. – Оставь нас пока, но скажи Дельфине, что она мне скоро понадобится. А вы проходите, пожалуйста.

Он с вежливой улыбкой указал на свободный стул напротив себя. Белла дождалась пока девушка уйдет, после чего пересекла комнату и, сняв мокрый плащ, села. Снова поймала себя на мысли, что помещение обставлено хуже, чем она себе представляла, думая об одном из богатейших людей города и хозяине прибыльного увеселительного дома. Единственный стол с убранными в сторону письменными принадлежностями и закрытым на замок журналом, составлял компанию одинокому книжному стеллажу и старенькому серому дивану. Вот и всё, не считая хозяйского кресла и стула для гостей. К тому же стены маленького кабинета были настолько тонкие, что даже досюда доносились «ахи-охи» и грязные фразочки из других комнат на этаже. Заниматься хоть сколько-нибудь важной работой или иными делами, при таком шуме представлялось просто невозможным. Сальнвирт будто прочитал мысли Беллаторы и сказал, пожимая плечами:

- Прошу, игнорируйте эти крики. Видите ли, это помогает мне сосредоточиться по некоторым причинам.

- Не в моих привычках осуждать людей за их увлечения, - равнодушно ответила ему женщина. Она положила на стол конверт с письмом. – Я Беллатора Рун.

- О, я знаю, кто вы, - беззаботно улыбнулся Сальнвирт. - Вы действительно похожи с Маргариткой, как две капли воды за исключением пары деталей, конечно. Ах, да, Маргаритка – это сценическое имя вашей сестры, Жанны Рун. Меня можете звать Руперт. Руперт Сальнвирт.

- Тогда, Руперт, - Белла выделила его имя особым тоном. – Могу ли я увидеть свою близняшку? Из её письма я поняла, что дела у неё совсем плохи.

Улыбка на устах толстяка померкла и сменилась скорбным выражением так быстро, словно он готовился к этому моменту и неоднократно репетировал, прокручивая сцену этой встречи у себя в голове. Он переплел сальные пальцы в замок, отвел глаза и заговорил, только убедившись, что уголки губ опустились достаточно низко.

- Это хорошо, что письмо всё-таки нашло вас. Мне очень жаль, но мы ждали вас много раньше, - сказал Сальнвирт тихим, деликатным голосом. – Маргаритка, то есть Жанна, умерла около месяца назад. Лихорадка забрала её.

Он, как и всякий человек, сообщающий столь дурную весть, ожидал, что собеседница будет шокирована, поднимет крик или устроит иную сцену. Хотя бы начнет задавать вполне уместные вопросы: что и как именно это произошло? Но Белла ничего не ответила. Лишь нахмурила брови и поджала губы, спокойный взгляд стал требовательней, и её лицо говорило само за себя, терпеливо ожидая объяснений. Это немного обеспокоило Сальнвирта, или он только сделал вид, что обеспокоило. Он заговорил более торопливо, взволновано, как бы стараясь искренне извиниться.

- Мои вам соболезнования, госпожа Белла. Уверяю, что болезнь вашей сестры ни коим образом не связана с её работой в моем заведении. Я забочусь обо всех своих девочках, и для Жанны я нанял лучших лекарей и целителей сразу же, когда у неё проявились первые симптомы. Видите ли, никто так не смог понять, что это за зараза такая. До самого конца. Она просто… угасла. Поверьте, мне искренне жаль, я сделал всё что мог. И, навряд ли вас это утешит, но мы тоже потеряли в её лице и хорошего друга, и славную работницу.

Женщина по-прежнему красноречиво молчала и смотрела на него немигающим взглядом. Закончив тараторить, Руперт ощутил себя неуютно и заговорил спокойнее.

- Она рассказывала о вас, и где-то за три или две недели до кончины попросила отправить написанное ею письмо. Это самое, с моей печаткой, - он постучал указательным пальцем по конверту. – К несчастью, никто не знал, где вас найти. По словам Жанны, вы находились где-то на севере, в княжествах. Видите ли, это чудо, что вы вообще получили это послание. Видимо, в Почтовой гильдии не даром едят свой хлеб.

Он горько усмехнулся.

- Это правда, - кивнула Беллатора, нарушая, наконец, свое затянувшееся безмолвие. – Её достойно похоронили?

- Да, конечно, не сомневайтесь! Церемонию провели скромно, но по всем правилам церкви Добродетелей.

- В таком случае, я благодарю вас за исполнение её последней воли. Можем мы выпить?

Сальнвирт принял предложение с энтузиазмом, повысил голос и окликнул ранее упомянутую им Дельфину. Служанка, видимо, ожидающая за дверью, сразу появилась. Хозяин жестом указал, что требуется обслужить гостью, и Беллатора, впервые за вечер улыбнулась. Вяло и даже немного виновато.

- Водочки бы, - попросила путешественница.

- Я тоже буду, - добавил толстяк.

Через несколько минут на столе уже стояла холодная запотевшая бутылка, явно из погреба, а так же блюдо с солеными огурцами и кусочками свежей сельди с луком. Руперт уверенной рукой наполнил две рюмки, и они выпили, не чокаясь. Закусили. Повторили.

- Жанна рассказывала о моем роде деятельности? – спросила Белла.

Этим вопросом женщина подталкивала Сальвирта ступить на скользкую поверхность, где требовалось проявить сдержанность и осторожность. Поэтому, качнув головой в притворном смущении, он развел руками.

- Она упоминала, что вы маг, как и ваши родители, так что она была в семье белой вороной…

- Мы обе были воронами, - женщина перебила его. – Я – некромант. Видимо, сестра надеялась, что я успею приехать и отсрочить неизбежное.

Она заявила об этом без всякой опаски и увиливаний. И это можно было понять, ведь во всем мире волшебники и волшебницы, маги всех мастей, пользовались уважением и влиянием. Обладающие этим даром почитались, как святые, одаренные свыше. Во всяком случае, это касалось представителей крупных Орденов, тесно сотрудничающих с церковью и храмами. Только самая необразованная чернь боялась и опасалась магов, потому как крестьяне редко могли отличить настоящего, порядочного чародея от шарлатана или опасного самоучки. Всё это было справедливо так же и для некромантов, с той лишь поправкой, что их искусство считалось наиболее темным из разрешенных. Волшебники, чья стихия – сама Смерть, вызывали повсеместно недоверие и пересуды, однако оставались «необходимым злом». Они часто становились смотрителями и хранителями кладбищ, устраняли последствия древних проклятий, помогали людям проститься с душами близких. В общем, заботились о том, чтобы сохранить покой усопших. Однако такая тесная связь с загробным миром пугала и простых обывателей, и других чародеев.

И если Беллатора надеялась своим признанием удивить или впечатлить Сальнвирта, то очень зря. Он привык иметь дело с влиятельными и опасными людьми. Мужчина коротко кивнул и решил опустить вопросы о принадлежности к какой-либо организации.

- Понимаю. Наверное, Жанна в самом деле рассчитывала на подобное чудо, но давайте лучше не будем об этом. Вы лучше всех должны понимать, что она в лучшем мире.

Беллатора снова, уже второй раз, улыбнулась. Но на этот раз выражение казалось циничным, будто она собиралась очень злобно пошутить, и только приличия удержали её от этого. Она хмыкнула, ограничившись только этим, и вернулась к серьезной мине.

- Остался ещё один вопрос, Руперт. В письме Жанна просит меня позаботиться о её сыне, потому что он… такой же. Я верно понимаю, что она имела в виду?

- Ах, этот мальчик. Я боялся, что вы о нем спросите, - Сальнвирт по-прежнему старался держаться спокойно, но теперь оттенки волнения в его поведении и голосе перестали являться умелым притворством. – Дело в том, что само его рождение это уже нечто из ряда вон выходящее.

- В смысле? – уточнила Белла, хмурясь.

Владелец борделя снова разлил водку по рюмкам и быстро осушил свою, прежде чем пустился в объяснения.

- Видите ли, как я уже говорил, я тщательно слежу за здоровьем своих девочек. В том числе, за тем, чтобы они не понесли. Это вредит делу, сами понимаете. Поэтому я закупаю у знакомого алхимика определенное зелье, которым их снабжаю, и которое они регулярно принимают. Снадобье совершенно безвредно для здоровья и временно блокирует только женскую способность иметь детей. И всё-таки Жанна каким-то образом забеременела. Тогда у нас вышел большой скандал, я местами перегнул палку, а она клялась, что исправно пила средство.

- Кто отец? Известно? – спросила Беллатора, по лицу которой не удавалось прочитать конкретных эмоций.

- Нет, - толстяк раздосадовано развел руками. – Но кто бы он ни был, семя у него чертовски сильное. Тот алхимик, когда я спросил, утверждал, что вероятность минимальна. Близка к невозможной, так он сказал, как сейчас помню.

- Но мальчик сделал невозможное и родился? – в голосе женщины послышалось сомнение.

- Да, ваша сестра захотела оставить бастарда, и я разрешил. Не стал настаивать, - мужчина пожал плечами. - Видите ли, я и сам ребенок борделя. Не этого конечно. Там, где я родился, моя матушка, да упокоят Добродетели её душу, работала в маленькой, обшарпанной комнатушке. А за стеной, по соседству сидел я и пытался учиться или играть. Как видите, такой образ работы вошел в привычку.

Сальнвирт развел руками с усмешкой.

- Мальчик родился здоровым. Ваша сестра и остальные девочки о нем хорошо заботились, хотя вы можете считать, что он рос не совсем в подобающей обстановке. Я же считаю, что такое закаляет характер, - продолжил он. – Чем раньше узнаешь, как устроен мир, тем лучше, да? Разумеется, никаких услуг для посетителей он не предоставлял. Я не заставлял его работать, пока не ему не стукнуло хотя бы четырнадцать. Но ребенок он смышленый не по годам. Кто-то из работниц научил его читать, так он постоянно просить у меня книги. А другие, едва он перестал гадить под себя, показали ему, как играть в карты, и он теперь ловко обжуливает наших завсегдатаев.

- А что насчет остального? Он действительно одаренный? – в вопросе Беллы звучал нажим. Это интересовало её в первую очередь.

- Ну, он может, когда бы ни пожелал, достать из колоды четырех вальтов, - ответил мужчина, и в его словах проскальзывало что-то уклончивое.

Собеседница скрестила руки под грудью.

- Я не имела в виду шарлатанские фокусы.

- Вы должны понимать, что я не сведущ в таких… материях. Возможно, Жанна знала о своем сыне что-то, о чем другие не в курсе. Мальчик хорошо воспитан и никогда не доставлял проблем заведению и работницам.

Толстяк протянул пальцы к очередному рачку, но остановил руку на полпути, как бы задумавшись.

- Если он действительно имеет дар к волшбе, возможно, мне стоит связаться с представителями одного из действующих в королевстве Орденов, - произнес Руперт. – Даже не знаю, смогу ли я отдать его вам.

- Я вижу, куда идет разговор, - Беллатора ухмыльнулась. – Вы хотите продать мне моего собственного племянника? Могу я хотя бы увидеть его?

Сальнвирт заметил одно важное и неприятное различие между сестрами. Покойная Маргаритка-Жанна, когда улыбалась или смеялась, делала это игриво, многообещающе, с долей приятного глазу лукавства, а вот её близняшка становилась похожа на опасного хищника, радующегося добыче. Она не была возмущена или рассержена раскрытым ею обстоятельством, а скорее даже обрадовалась, вытянув наружу ту гнильцу, которую сидящий напротив неё мужчина предпочитал называть деловой хваткой. Сальнвирту стало не по себе от этой ухмылки, но он совладал с неприязненным ощущением и широко улыбнулся в ответ. Некромантка, очевидно, была и тех людей, что всегда предпочитают прямолинейный и откровенный разговор. Что ж, тем проще им будет договориться.

Через несколько минут Белла беспрепятственно поднялась на третий этаж заведения, прошла во второй зал, и нашла приоткрытую дверь, первую слева. Там, по соседству с комнатами шлюх и танцовщиц, она увидела его. Кукольно-красивый ребенок сидел на кровати и читал при свете стоящих на тумбе свечей. Заштопанная одежда, густые черные волосы, чистая бледная кожа – он ей сразу не понравился, cлишком походил на девчонку. Женщина вошла, и ребенок поднял голову, оторвавшись от книги. Почти сразу соскочил с постели и уставился на неё, широко распахнув большие зеленые глаза. На лице читались узнавание, тоска и что-то вроде слабой радости, наверное, надежда. Мальчик неуверенно шагнул навстречу, но остановился. Нахмурился. Поджал губы. Он понял, что перед ним не его мама, а кто-то просто очень на неё похожий. Более худое лицо, шрам у правой брови, морщинки под глазами и несколько седых прядей в угольно-черных волосах – не сразу, но сын Жанны всё это заметил. Он захлопнул книгу, которую всё ещё держал в руках.

- Кто ты? – спросил он настороженно и бросил быстрый взгляд на край тумбочки, где лежал карманный ножичек.

- Я сестра твоей матери. Меня зовут Беллатора Рун, - честно ответила гостья.

Она равнодушно разглядывала племянника и находила, что в нём всё-таки куда больше от таинственного отца, нежели от Жанны. Брови, овал лица, нос – всё чужое, незнакомое и неприятное. Только глаза, насыщенно-зеленые как свежая летняя трава, выдавали их родство. Редкий оттенок, который раньше связывал Беллу с её близняшкой, кроме многих других вещей, теперь передался сыну последней. Некромантка смотрела в эти недоверчивые глаза и вспоминала, как выглядели они с сестрой в далеком и забытом детстве.

- Можно я войду? Я хочу поговорить с тобой, - добавила она.

- Я не знал, что у матушки была сестра, - сказал мальчик, но, похоже, ответ его удовлетворил, и он успокоился. – И ты, вроде, уже вошла. У меня есть стул, если хочешь сесть.

Речь его звучала резко и без уважения к старшему человеку. О воспитанности, упомянутой хозяином, не шло и речь. Вероятно, ребенок просто храбрился. Он сел обратно на край кровати и указал на табуретку возле маленького круглого столика. Беллатора явно была великовата для такой мебели, поэтому осталась на ногах, но подошла ближе и встала напротив.

- А я не знала, что у меня есть племянник, - в тон ему ответила Белла. – Как тебя зовут?

Мальчик отложил книгу без названия на обложке в сторону и ответ взгляд.

- Валет. Валет Рун, - буркнул он. – Как карту.

Колдунья хмыкнула. Имя, подходящее шулеру, рожденному в борделе. Какой славный конец некогда процветающего семейства Рун. Последние отпрыски – некромантка, у которой никогда не будет своей семьи, и мелкий бастард. Она и предположить не могла, кем он станет после того, как она заберет его с собой, стоит пройти всего лишь нескольким годам…

 

Темнело. Побагровевшее солнце катилось за горизонт, и земля получила возможность остыть после жаркого летнего дня. Постепенно зажигались звезды, встречая восходящий полумесяц, и прохладная ночь принимала бразды правления под громкий. Среди густого леса чирикнула в темноте последняя, припозднившаяся птица, и неожиданно всё стихло. Даже стрекот кузнечиков прекратился. Природа замолкла, как будто осуждающе храня молчание перед событиями, которые скоро произойдут.

Главарь окрестных разбойников стоял у опушки леса. Едва скрываемый деревьями, он смотрел на раскинувшийся внизу, у подножия холмов, поселок. За его спиной, на некотором отдалении, чтобы не мешать мыслям своего атамана, расположилось тридцать лихих парней. Они разбились на группки: некоторые обменивались шутками, другие обсуждали грядущую зачистку, третьи же готовились седлать привязанных чуть глубже в лесу лошадей.

Местечко, куда они собирались, называлось Чисторечье. Обычная большая деревня, расположенная в глуши, где до ближайшего города пять дней пути. Жили здесь люди небогатые, в основном пастухи да рыбаки. Ничто не мешало атаману уже на протяжении трех месяцев посылать сюда своих бравых ребят за данью. Или как они сами любили его называть - «налогом за безопасность». Его банда доила этот поселок, как и многие другие в округе без особых проблем. Практика доказывала: пара показательных смертей, и крестьяне будут как шелковые. Сами отдадут деньги, добро, а заодно, если потребуется, и своих женщин. А как иначе выжить в этом жестоком мире, где повсюду либо страшная чума, либо отголоски войны, либо чудища, вылезшие прямиком их бабкиных сказок? Что делать, если несправедливая судьба забрала всё, что только можно? Некоторые вот считали, что правильно – сбиться в стаю, как дикие собаки, и заняться разбоем. И сразу появилась еда, выпивка, товарищи и богатство. Всего вдоволь!

И всё бы хорошо, но отправленный несколько дней назад «налоговый» отряд во главе с родным братом атамана так и не вернулся. Не дождавшись десятка людей, добычи и глуповатого родственника, главарь забеспокоился. Неужто нашлись среди селян храбрецы и подняли его ребят на вилы? Зарр – так звали предводителя лиходеев, несмотря на образ жизни и дикий внешний вид, был человеком неглупым. Поэтому не отрицал такую вероятность. Так же он понимал, что любую попытку сопротивления стоит давить в зародыше. А для этого нет ничего лучше, чем демонстрация силы. Он созвал всех своих подчиненных, чтобы залить Чисторечье кровью, сжечь и сравнять это место с землей. Это станет отличным примером для других деревень. А если заодно выяснится, что стало с посланным отрядом, то ещё лучше.

Мрак вокруг окреп. Оставалось только дождаться, пока поселок крепко уснет. Зарр глянул через плечо на своих людей, а те посмотрели на него с улыбками, полными предвкушения. Даже ночная темнота не скрывала кровожадный блеск разбойничьих глаз. Когда-то ему, бывшему офицеру Салийской армии, удалось собрать и объединить всех этих отщепенцев и головорезов. Самым сложным оказалось не столько завоевать их уважение, сколько привить им дисциплину. Зато теперь вся банда была готова подчиниться любому его приказу. Особенно если это принесет в итоге добычу и садистское веселье. У каждого из них были шрамы, свои цели, своя маленькая история, ставшие их общими. Это их бунтарский вызов против этого прогнившего королевства. Так искренне считал атаман.

Он кивнул своим верным бандитам и коротко произнес:

- Пора.

Те, кто услышал его, поспешили передать приказ остальным. Банда пришла в движение. Зажглись факелы. Настало обещанное им время.

- Никого не оставлять в живых! – зычно скомандовал Зарр, подняв кривой меч над головой. – Вперед!

И вооруженные разбойники верхом на конях с боевыми кличами и свистом обрушились с холма на Чисторечье. Атака прошла стремительно. Огонь полетел на крыши домов и поля. Некоторые из нападавших спешились, чтобы вломится в жилища несчастных селян. Предводитель, довольно улыбаясь, смотрел на начинающийся пожар и погромы. Но что-то в этом показалось ему неправильным. Он никак не мог понять, чего конкретно не хватает в этой картине, пока это не стало очевидно. Ни суматохи, ни криков с плачем, ни попыток спастись. Источником всего шума в поселке оставались только его ребята. И, похоже, остальные тоже начали это замечать. К Зарру подскакал его помощник - вооруженный посохом ведун по имени Варел. Тощий, сутулый, облаченный в лохмотья старик с длинными сальными патлами и косым глазом.

- Зарр, здесь нет людей! Все жители поселка куда-то пропали! – сообщил он.

- Сам вижу, - пытаясь сохранить невозмутимость, отвечал атаман.

- Что нам делать?

- Как что? – в голосе командира бандитов послышались рычащие нотки раздражения. – Найдите их!

Варел пришпорил лошадь и поскакал вперед, выкрикивая хриплым голосом новый приказ атамана. Рассеявшийся по поселку бандитский отряд приступил к поиску своих жертв. Но Чисторечье оказалось совершенно безлюдным, даже дворовых собак или кур не осталось. Мало-мальски ценные вещи нашлись в домах, на положенных им местах. Выглядело это так, будто все жители в одночасье просто исчезли. Но Зарр знал, что люди просто так не пропадают, и оттого, когда ему доложили о результатах, стало тревожно. Дурное это дело, ох дурное! Неужели мор добрался досюда? С одной стороны, конечно, пес с ними - с жителями Чисторечья! Сейчас можно было спокойно собрать брошенное имущество, обобрать всё подчистую, сжечь остатки и уйти. Пусть и без кровопролития. Треск разбушевавшегося пламени над частью селения звучал ехидным смехом за спиной атамана. Ему подумалось, что так над ним посмеются уцелевшие крестьяне, избежавшие расправы.

В тот момент один из разбойников привлек внимание главаря.

- Командир, я вил' кого-то б'гущего по тропке в лес по ту сторону реки. Мож' и привиделось в темноте-то. Но я уверен, что шо кто-то там был.

- Помнится, - подхватил другой головорез, - по ту сторону речушки, за леском у них церквушка стояла. Может, они в ней укрылись?

Зарр, задумался ненадолго, а затем решил, что стоит проверить, куда подевались эти трижды проклятые деревенщины. Тем более что одного из них заметили. Перегруппировавшись и собравшись вместе, разбойники пересекли поселок и проскакали по мосту через неширокую реку. Неподалеку начинался частокол деревьев. И даже в слабом свете звезд и луны хорошо была видна тропинка, уводящая вглубь. Вокруг по-прежнему было чересчур тихо, и главаря не покидало ощущение, что он ведет своих людей в ловушку. Он приказал спешиться и достать оружие.

Неровным строем разбойники пошли по тропинке. Деревья по обе стороны росли плотно и образовывали длинную, непроницаемую аллею. Вскоре тридцать человек оказались окружены темнотой, которую не могли разогнать даже высоко поднятые факелы в руках некоторых из них. Но разбойники чай не дети малые и не были бы самими собой, коли боялись какой-то темноты! Сейчас они собирались разжечь прекрасный и светлый костер на месте здешнего храма. Прямо со всеми, кто окажется внутри. Впереди уже виднелся просвет. Дальше поляна и высокая деревянная церквушка с символом Семи Добродетелей наверху. Атаман и его отряд ускорили шаг. Уже различим был свет в окнах. А значит, жители Чисторечья действительно каким-то образом узнали о нападении и спрятались там. Похоже, надеялись, что банда Зарра ограничится разграблением поселка. Наивные! С чего они решили, будто каким-либо Богам есть до них дело? Эти же хрупкие стены не помешали бандитам три месяца назад прирезать сына проповедника в числе первых за подстрекательство к сопротивлению. Среди разбойников снова послышались довольные смешки и возбужденный шепот. Тропинка почти закончилась.

Нечто вышло откуда-то сбоку и преградило разбойникам дорогу. Ожившим кусочком темноты от края древесной аллеи отделилась фигура. С виду просто высокий человек в длинном плаще и с палкой в руках. Из-за ночного сумрака и низко опущенного капюшона никто не смог разглядеть его лицо. В любой другой ситуации его бы просто прирезали. Но сейчас Зарр и его бандиты остановились как вкопанные. Их пригвоздил к месту взгляд неизвестного. Из непроницаемой темноты на них смотрели горящие зеленым светом глаза. Два потусторонних огонька излучали… что-то. Какую-то холодную угрозу. Они приковывали к себе. Гипнотизировали. Разбойники разом ощутили себя какими-то маленькими под этим взором. Как будто на них свысока смотрела огромная рассерженная змея, свернувшаяся кольцами.

Атаман отчетливо чувствовал, как этот взгляд проникает не только под одежду, но и под самую его кожу. Пересчитывает кости. С любопытством углубляется во внутренности. Ищет что-то. Быть может, высматривает душу? Сердце забилось чаще. Спина вспотела. Горло душил иррациональный, инстинктивный страх. Ушло несколько мгновений, прежде чем главарь понял, что именно ощущает. Подобное он не раз испытывал когда-то на поле боя и в кровавых стычках. Каждый раз, когда он смотрел в лицо смерти. И каждый раз ему удавалось превозмочь это оцепенение. Удалось и сейчас.

Зарр уверенно шагнул вперед, взмахнув коротким мечом.

- С дороги! - рявкнул он, ничем не показывая слабости. – Кто таков!?

Это придало толпе за его спиной уверенности. Они уняли дрожь в ногах и скорчили грозные лица. Но фигура не шелохнулась. Не отозвалась. Только продолжила сверлить чужаков сияющим взглядом. Тогда один из разбойников то ли набрался смелости, то ли просто не выдержал. Тощий бородач, стоявший слева от своего предводителя, быстро вскинул лук и пустил стрелу. Свист. Шелест ткани. Неизвестный взмахнул своей палкой, оказавшейся жезлом. Стрела изменила направление и улетела в кусты. Рука, держащая жезл описала круг и сделала выпад. Тропинку осветила зеленая вспышка.

Неприятный свет ударил стрелка. Зарр готов был поклясться, что тело незадачливого лучника на миг осветилось изнутри, и видно стало каждую его косточку. Несчастный упал, будто громом пораженный, прямо на стоящих позади товарищей. Трое других, подняв оружие, с криками бросились на опасного врага.

- Стоять! – скомандовал атаман, надеясь их остановить.

Из-под темного плаща зеленоглазого человека показалась бледная ладонь. Он протянул её к бегущим разбойникам и сжал в кулак. Все трое упали, бездыханные. Остальные бандиты, включая самого Зарра, хотели бы убежать прочь. Подальше от этого чудовища. Подальше от этой душной темноты, и как можно дальше от трупов своих подельников. Однако им больше не хватало решимости двинуться с места. Жуткий, немигающий взгляд придавил их. Даже стоявшие в задних рядах боялись предпринять попытку к отступлению. Они чувствовали – их видят так же хорошо, как и находящихся спереди. И любое неосторожное движение может привести к гибели.

Только ведун, несмотря на явный ужас, проковылял вперед и встал между темным заклинателем и разбойничьим отрядом. Только это помогло Зарру и остальным взять себя в руки. Косоглазый старик словно невидимой стеной отгородил их от влияния этого порождения зла.

- Волею духов, заклинаю! Назовись! – выкрикнул Варел, крепко сжав посох и стукнув им перед собой. – Где люди из Чисторечья?

- Жители деревни в церкви, - игнорируя первое требование, ответила черная фигура. – Но дальше вы не пройдете.

- Они наняли тебя? Как они узнали о нападении?! – выкрикнул Зарр.

Зеленоглазый человек, если это, конечно, всё-таки был человек, помолчал немного, то ли раздумывая, стоит ли говорить, то ли прислушиваясь к чему-то, что слышал только он. А может, что-то вспоминал? Он сделал пару шагов вперед, и стало лучше видно, что у него под капюшоном: бледное, худое лицо мужчины. Темнота по-прежнему не позволяла разглядеть деталей, но присутствовало в облике загадочного заступника что-то хищническое, роднящее его с волком или совой. Его приближение вызвало у бандитов волнение, но никто не двигался, так как ведун Варел продолжал защищать их от страха и уже шептал под нос заклинания-обереги.

- Жители этой деревни – добрые люди. Они нашли меня, раненого, и выходили. А на днях пришли ваши товарищи и чуть не убили нескольких. Мне пришлось вмешаться, - ответил черный маг.

- Что? Тварь, что с моим братом?! – рявкнул атаман, когда до него дошел смысл сказанного.

Но заступник как будто не слышал его.

- А ещё жители рассказали мне интересную вещь. Вы уже три месяца рыщете по окрестностям в поисках добычи и не гнушаетесь даже грабить могилы. Вы разрыли три кладбища в округе, осквернили захоронения, - зеленые глаза вспыхнули ещё ярче, а голос стал ниже и злее. – Мне плевать, что вы терроризируете живых, но нарушать покой мертвых – непростительно!

- Хах! Какой праведник! – нервно усмехнулся Зарр. – За моего братца и моих людей заплатишь сполна, гнида. Нас тут тридцать человек! Какой бы ты ни был маг, всех не поубиваешь. Окружай его, ребята!

Подстегнутые командиром, разбойники достали оружие и начали обступать своего врага. Колдуны-то – они только издали ужасные, а пырнёшь ножом, и кровоточат как любой другой. Да и стрелы со всех направлений этот хмырь не отклонит.

- Будь вас хоть полсотни, хоть сотня – результат останется один. ТЛЕН, - последнее слово произнес черный чародей с особым нажимом и голосом будто бы нечеловеческим.

В тот же миг мечи и топоры стали ржаветь прямо в руках лиходеев. Коррозия разъедала железо, и оружие осыпалось на землю порыжевшими обломками. Луки и арбалеты почернели и развалились. Посох в руках ведуна сгнил и превратился в труху. Они остались совершенно без средств нападения и обороны, и ощутили себя нагим младенцем перед голодным зверем. Бежать, однако, уже было поздно.

- В эти места меня привели стенания усопших, чей покой был потревожен. Духи на оскверненных вами погостах проснулись и теперь кричат от гнева и страданий. Они жаждут мести, и мне надлежит стать их орудием…

Когда закончилась ночь, и взошло солнце, обещая новый жаркий день, обитатели Чисторечья покинули стены храма и вернулись в деревню. Половина домов сгорела, остальные оказались частично разрушены налетом, и в целом их родное селение выглядело так, словно было давно заброшено. По крайней мере все они сохранили свои жизни и спаслись, - так могли думать, но каждого не покидало тяжелое, гнетущее чувство. Они не обнаружили никаких тел, следов или останков, которые могла оставить орава из трёх десятков бандитов. Ни в лесу, ни в деревне – нигде. Остались только кони, брошенные бандой недалеко от моста, а их хозяев словно и не существовало. И это казалось более жутким, чем найди селяне груду покойников по пути.

Сам таинственный заступник только пришел с началом рассвета и сказал, что всё закончилось. Ещё сказал – после отстройки деревни обязательно восстановить кладбища, перезахоронив все останки с нужными обрядами, и разослать весть во все соседние деревни. Когда его спросили, что же с разбойниками и их атаманом случилось, мужчина ответил кратко: «Их призраки унесли».

Из этого и родилось в жителях неприятное, тяжелое ощущение – общая страшная тайна. Ведь они в итоге узнали, кого приютили, и кто спас их от беды. По закону и божьему разумению, им надлежало бы прогнать страшного человека, а они не сделали этого и приняли его помощь. Колдун, назвался на прощение и ушел своей дорогой, взяв только немного хлеба да яблок в качестве платы, а им теперь предстояло бояться не люда лихого, но какого-либо проклятия. Ибо все знали, что встреча с некромантом сулит одни только несчастья.