Сказка воронов

Аннотация (возможен спойлер):

На молодого и одаренного чародея обращают внимание силы преисподней, и их представитель предлагает ему заключить договор. В планы колдуна входит и получить обещанную награду, и сохранить душу.

[свернуть]

 

 

1

Эту историю рассказали мне вороны.

Если сорок привлекают блестящие безделушки, то вороны предпочитают собирать истории. Насколько их жизнь длиннее человеческой, настолько больше и историй они могут поведать. Они могут рассказать о событиях, память о которых сохранилась лишь на страницах книг. Или развлечь выдумками и небылицами, сочиняемыми ради звонкого металла и услады слушателей. Однако куда интереснее слушать о том, что действительно происходило, но кануло в Лету. И теперь память об этих делах живет лишь среди пернатого племени.

Они готовы поделиться историями со всяким, кто прислушается к их речам…

2

В ту короткую летнюю ночь бодрствовали не только праздные гуляки.

В старом квартале, где на узкие улочки взирали слепые окна домов из красного кирпича, в небольшой комнатушке на чердаке доходного дома не смыкал глаз Альбрехт.

Ни один луч звездного света не пробивался сквозь плотно закрытые ставни. Бедно обставленная комната озарялась лишь пламенем свечей. На род деятельности обитателя безошибочно указывали многочисленные книги. Тома лежали как на грубо сколоченных полках среди прочих вещей, так и возвышались на исцарапанной крышке стола шаткими башнями. На корешках некоторых играли в слабом свете наполовину вытертые позолоченные буквы: "Теория движения небесных тел", "Математические начала натуральной философии". Темнота не позволяла прочесть названия других фолиантов, а подле них покоились рукописные тетради, грубо соединенные и помещенные под твердый переплет.

Сам хозяин восседал на полу, и у ног его покоилась раскрытая на середине книга. Заключенная в кованое железо обложка закрывалась на замок, а на грязных пергаментных страницах пестрели письмена на варварской латыни. Текст то и дело отступал перед тщательно нарисованными символами, некоторые из которых были широко известны, а другие содержались только в этой книге. Альбрехт, щурясь в слабом свете, водил пальцем по шершавым строкам и одними лишь губами читал вслух.

Когда он добрался до последнего абзаца, пламя свечей, несмотря на закрытые ставни, судорожно заметалось. Несколько затухло. Но чтец и бровью не повел - он предвидел подобное и, будучи благоразумным, начертил мелом вокруг себя магический круг. Мелом были очерчены и ритуальные подношения: мешочек с высохшими и дурно пахнущими водорослями, чаша с соленой водой и россыпь мелкого янтаря. По мере того как Альбрехт читал заклинание, стены словно зашептали в ответ, подсказывая следующие слова. Творящий заклинание прочел последнюю строку древних чар, которую эхом вторил окружающий полумрак, и резко вскочил. Затекшие ноги пошатнулись, но не подвели, и чуть подрагивающие руки стали чертить в воздухе замысловатую фигуру. В знак того, что заклятье прочитано верно, за пальцами появлялись и замирали в воздухе линии, сотканные из застывшей воды. Альбрехт пришел в немалое волнение, но не мог позволить себе любоваться красотой застывшей замершей стихии. Он заканчивал вторую сложную часть потаенного символа, и готовился соединить ее двойной волнистой линией с первой.

Сотканные из капель холодной влаги части фигуры соединились - создатель поспешно одернул руки и вновь уселся в магическом круге. Прищуренные глаза, на которые наворачивался пот, неотрывно наблюдали за деянием рук. Деяние рук всего несколько мгновений тешило взор неестественной красотой, а затем все водяные узоры единым моментом стянулись в центр. Образовавшийся ком с громким хлопком лопнул, орошая все вокруг и гася свечи.

Альбрехт поднес к губам ладонь, по коже медленно ползли мелкие капли. На вкус они были солеными и навевали мысли о море. Он медленно поднял голову, не решаясь увидеть призванное им. Одновременно пальцы искали в кармане огниво, чтобы вновь зажечь стоящие в кругу свечи. Но уже через мгновение Альбрехт понял, что в этом нет необходимости. Из центра пентаграммы, где уже не было даров, лился слабый синеватый свет, ни на что виденное Альбрехтом прежде не похожий. Свет исходил от небольшого существа, едва ли достававшего его колен. Оно стояло на четырех лапах и пристально смотрело большими сапфировыми глазами без зрачков. В них безошибочно читался разум. Все белесое голое тело покрывали похожие на волдыри отростки, излучающие зловещее синеватое сияние.

Призвавший нахмурился: или он сделал что-то не так, или древняя книга ошибалась. Назрело и другое объяснение: возможно, ошибочно полагать, что элементаль воды - олицетворение природного элемента, - обязательно должен был бесформенной фигурой, сотканной из воды.

Но внезапно кольнула страшная догадка. И Альбрехт принялся неуверенным, но громким голосом нараспев читать наизусть другие чары. Собственно, они были самыми первыми, которые благоразумный, пусть и жадный до любых знаний Альбрехт выучил. Выучил так, что они навсегда остались в памяти. Существо, до этого безучастно смотревшее на чародея, с протестующим визгом подскочило и заметалось в пределах круга. Альбрехт наблюдал, как по мере чтения заклятия оно становится прозрачным и должно вот-вот полностью исчезнуть. Первый испуг уже прошел, и про себя он отметил, что римские жрецы знали толк в изгнании демонов.

Чародей запнулся на полуслове. Пока он был погружен в волшбу, в комнате появился кто-то еще. С его появлением мерное течение заклинания прервалось и отталкивающего вида тварь вновь стала материальной.

Страх боролся с любопытством, Альбрехт поспешно обдумывал, что же делать дальше. Между тем, второй гость взял инициативу. Небрежным жестом он зажег все свечи и покинул пределы очерченного мелом круга. Светящаяся тварь попыталась было поскакать за ним, но с размаху натолкнулась на непреодолимое препятствие и смешно растянулась на четырех тонких лапах. Во вновь озарившем комнату свете по-прежнему сидящий на голом полу Альбрехт рассматривал незваного гостя, с такой легкостью миновавшего магический барьер. Гость выглядел человеком, хотя тени не отбрасывал. Длинное, под стать исполинскому росту, одеяние покрывало сутулое и худое тело. Из-под низко опущенного капюшона сверкали веселым блеском голубые глаза, столь чистые, что редко увидишь. Глаза горели на землистом лице с почти отсутствующими губами и крючковатым носом.

- Здравствуй, Альбрехт, - проговорил ночной гость и, видя, что фигура вежливости останется без ответа, продолжил: - Ты делаешь успехи не только в познании законов этого мира. Если тебе будет интересно знать, то ты все правильно сделал, когда хотел вызвать водного духа. Но это был лучший повод вмешаться. Ты очень талантлив, Альбрехт. Ты заинтересовал Ад.

Тело Альбрехта стало словно ватным, но голова работала с ошеломительной ясностью. Страх и любопытство по-прежнему не отступали. Стоило бы повторить экзорцизм, но были сомнения, что он изгонит этого пришельца из иных миров. А еще хотелось узнать, зачем пожаловало исчадие Ада. Во время поисков знаний, порой в местах самых сомнительных, Альбрехт слышал краем уха о людях, специально ищущих встречи с племенем Ада. Но ни разу ему не доводилось ни читать, ни слышать толки, чтобы Ад сам являл в мир бренный своих представителей. Но теперь один прогуливался по его жилищу, а мелкий демон скалился в пределах магического кольца. Взгляд колдуна снова обратился к старшему в этой паре. Изучая его облик, Альбрехт задумался: кто же перед ним? Было ли это создание рождено демоном, или же перед ним рожденный в этом мире, вставший на пути рожденных Адом?

- Ад уже долго наблюдает за тобой, Альбрехт. И Ад знает, что тебя интересует только знание и могущество, к которому ведет знание, - продолжал темный гость. - Ад может дать знания, которые ты себе даже представить не можешь. Но взамен он тоже кое-что требует - рыночные отношения характерны не только для мира людей.

- Душа? – немедленно спросил Альбрехт.

Его мучил вопрос: достаточно отказаться словесно или придется пускать в ход средства более действенные?

- Не угадал, - ответил посланник Ада с легкой улыбкой. - От владения душой мало пользы, это Небесам, - все лицо собралось в презрительную гримасу, - нужны человеческие души. Ад интересуют более серьезные вещи. Услуга за услугу. Ты сделаешь для Ада кое-что, а взамен Ад даст тебе знания и силу.

- Что за дело?

В своем голосе Альбрехт услышал неподдельный интерес: если демона интересовала не душа, то почему бы не выслушать до конца?

- Дело непростое, - сразу предупредил посланец Ада. - Но ведь ты и сам не прост, верно? Ад желает, чтобы ты отправился в город Альдштайн в земле Гессен. Там, на его окраине, ты найдешь заброшенный дом, о котором жители рассказывают немало страшных историй. В этом доме почти триста лет назад колдун Конрад Нордейн оставил свои богатства. Там есть и золото. Ад любит золото и не откажется от него. Но по-настоящему Ад интересует другое: среди вещей есть семя Лунного дерева. Ведь тебе не приходилось слышать о нем, правда? Это растение никогда не росло на Земле, но некогда оплетало корнями самые высокие вершины Лунных гор. Его семена всего несколько раз попадали с Луны на Землю. Это семя покоится среди богатств колдуна. Колдун укрыл все свои богатства перед смертью в схроне, запечатанном магией. Предприимчивый ум сможет разомкнуть магические путы, но специально на этот случай чародей оставил стража, дабы сокровище оставалось сокровищем. Это тебе и предстоит сделать. Страж бесплотен и неуязвим для стали и свинца. Но он отразит любые чары, которые ты посмеешь плести рядом со схроном. Но ты умен и талантлив - ты должен что-то придумать. Открой сокровищницу и избавься от стража. Предоставь все там сокрытое Аду, и Ад предоставит тебе обещанное.

- Если твой хозяин столь могущественен... – начал Альбрехт.

- Могущество Ада велико. Но и Ад, и Небеса, - лицо прислужника преисподней вновь преисполнилось крайним отвращением, - и другие силы, - на этот раз в сапфирных глазах промелькнул неподдельный страх, - все они подчинены вселенским законам мироздания, которые не нам пересматривать или осуждать. Мы лишь должны действовать в их границах. Я удовлетворил твое любопытство? Ты согласен? Думай, не спеши, у Ада есть время.

Альбрехт не мог сказать, сколько размышлял над предложением из геенны огненной. В голове строились ровные ряды доводов за и против, но колебания были лишены смысла - ведь еще в самую первую секунду Альбрехт знал ответ.

- Да, я согласен, - проговорил он как можно более твердым голосом, хотя знал, что существо из другого мира все равно чувствует его робость.

- Тогда давай подпишем договор.

Когтистые пальцы извлекли из складок одеяния и протянули Альбрехту два аккуратных листа бумаги. Тот подошел поближе к свету и приступил к штудированию. Несмотря на охватывавшее волнение, губы тронула слабая улыбка, когда он встретил в составленном в преисподней документе знакомый канцелярский стиль. Договор, гласил текст, заключается между ним с одной стороны и Адом с другой. Одна сторона обязуется предоставить открытый и незащищенный схрон колдуна Нордейна со всем содержимым в собственность другой стороны. Другая же сторона обязуется предоставить магические знания практического и теоретического характера на уровне бакалавра Великой Академии Шеола. Далее следовал перечень прав и обязанностей сторон, а завершал документ пункт, где указывалось, что договор является бессрочным. Ниже белело не оставляющее сомнений пустое место.

- Подписывать надобно кровью? - спросил Альбрехт, внимательно прочтя и второй экземпляр.

- Именно. Кое-что не меняется с течением времени.

Альбрехт достал из ящика стола нож и только тогда понял, насколько боится подписывать договор. Но, словно став жертвой чувства обреченности, он обнажил лезвие и сделал разрез на ладони. Боль не коснулась разума, когда наружу посыпались тяжелые алые капли. С дюжину упало на один экземпляр договора и на другой.

Заматывая руку оторванным клоком простыни, Альбрехт наблюдал, как поздний гость извлек из недр одеяний кольцо-печатку. Металл был раскаленным - от него исходил неподдельный жар, он горел кроваво-алым светом, и комнату наполнил запах серы. Лишь существо взяло печать в руки, как к запаху серы примешался аромат горелой плоти. Пылающий жаром перстень единожды коснулся каждого экземпляра, после чего исчез в одеждах владельца.

- Вот, это твое, - проговорил он, указывая на один из договоров. Другой в этот момент был у него в руках. – Удачи, колдун...

Колдун отрывисто кивнул и подошел к столу. От оставленного ему листа как раз отходил последний клуб черного дыма. Напротив кровавого пятна горела огнем печать Ада. Альбрехт почти не удивился, когда увидел пятилучевую звезду с изображением козлиной головы. Оттиск печати горел тем же раскаленным огнем, что и поставившая его печать, и не собирался затухать. Любопытные пальцы коснулись живого пламени, оказавшегося холодным.

- И еще, Альбрехт, - голос посланца заставил обернуться, - Ад думает, что тебе нужна посильная помощь.

Последовал театральный взмах рукой, и окружавший светящуюся тварь круг исчез. Издав довольный визг, та рванулась прочь и остановилась у еще не застывшей лужи крови на полу. Высунув раздвоенный язык, тварь принялась жадно облизывать орошенный кровью пол.

- Азмодий гораздо полезнее, чем ты думаешь, используй его мудро. Не подведи Ад, - сказал на прощание незваный гость.

Страшная фигура, демон ли это был или некогда человек, закуталась в клубы дыма, словно в мантию, и испарилась.

Кашляя от едкого дыма и вони, Альбрехт бросился к окну и впустил в комнату свежий ночной воздух.

За окном равнодушная ночь уже гасила звезды и готовилась уступить права красочному летнему утру.

3

Утро неторопливо оттесняло летнюю ночь. Сперва подрумянились пики далеких гор, а затем из-за них поднялся величественный тускло-алый шар солнца. И только тогда начали окрашиваться в утренние цвета покрытые невысоким лесом каменистые островки, разбросанные среди бесчисленных рукавов дельты реки. Прошли считанные минуты с момента, как заснеженных пиков гор на горизонте коснулся огонь солнца, а уже наступило настоящее утро.

Жизнь в этом краю начиналась рано. День обещал быть знойным, посему все торопились в самые жаркие часы сделать перерыв. Единственная большая улица городка, где только погасли немногочисленные уличные огни, немедленно наполнилась деловито снующим людом. А солнце, словно желая насладиться безоблачным днем, лениво вздымалось все выше и выше. Огнистый свет плел узоры под пологом высоких сосен и отражался неисчислимыми искрами на поверхности пребывающих в вечном движении вод. Ночная жизнь с ее вечными тайнами уступала место прекрасной, но лишенной потусторонних секретов жизни явной.

Альбрехт не придерживался правила, гласящего, что если прибыл в Рим - живи как римлянин. Ради пасторальной идиллии жертвовать студенческими привычками он не собирался, поэтому проснулся незадолго до полудня. Приоткрыв глаз, он осмотрел комнату и остановил взгляд на окне. За окном бездонная синева небес не была запятнана ни облаком, и снаружи лил почти невыносимый жар.

Альбрехт сбросил одеяло и бодро вскочил с кровати. Начавшийся день ему нравился - красота окружающего мира вдохновляла.

Альбрехт поспешно оделся и направился вниз по скрипящим ступеням. Из большого зала постоялого двора неслись ароматные запахи готовящегося мяса, но Альбрехт на них внимания не обратил - порой его столь сильно одолевало вдохновение, что он забывал и о еде, и о сне, и об отдыхе.

Он был уже внизу, когда в темном коридоре, соединявшем большой зал с лестницей наверх, мелькнул белесый силуэт. Размытая тень стремительно неслась к приоткрытой двери и исчезла бы, оставив невольного свидетеля гадать: в самом ли деле он видел что-то, или зрение его обмануло? Но Альбрехт захлопнул дверь проворным пинком, и размытый блекло-серый силуэт остановился перед внезапно возникшим препятствием и укоризненно сверкнул синеватым светом.

Азмодий у Альбрехта первоначального отвращения уже не вызывал, но невольный хозяин все равно предпочитал, чтобы малопривлекательный питомец попадался на глаза как можно реже. Он так и не понял, что посланец Преисподней имел в виду, когда говорил, что мелкий бес может оказаться полезен. Еще не произошло ничего, где бы могла понадобиться его помощь. В основном Азмодий промышлял мелкими каверзами и воровством. Сейчас Альбрехт поймал его с поличным - в зубах беса еще шипел и капал жиром кусок сорванного с вертела мяса.

- Открой дверь, хозяин, мне нельзя тут оставаться, - произнес младший демон, перехватывая добычу ловкими передними лапами. Голос был одновременно похож и на смеющийся писк, и на вкрадчивый шепот. - Хочешь кусок?

- Нет, - отрезал Альбрехт и толкнул ведущую наружу дверь.

Прежде чем та открылась хотя бы наполовину, бес исчез, словно его тут и не было. Чуть щурясь, Альбрехт вышел на яркий свет и неторопливо побрел по ведущей на западную окраину города дороге. Там, за высоко изогнувшим спину массивным каменным мостом, заканчивался город и начиналась плотно обступившая человеческое жилье глушь. Альбрехт шел неторопливо, желая насладиться хорошим днем и собраться с мыслями.

Он жил в Альдштайне немногим более месяца. Приехал сюда на извозчике и на скромные сбережения, посылаемые из дома и заработанные всеми правдами и неправдами, снял комнату на постоялом дворе. Не желая ненужного внимания, Альбрехт не расспрашивал местных ни о чем, а сразу принялся за поиски дома, где колдун Нордейн оставил свои сокровища.

Это оказалось не сложно, пусть и пришлось облазить каменистую глушь, пробираться сквозь заросли и омыть сапоги в неглубоких потоках. Наконец он нашел совсем близко от окраины обломки давно сгнившей изгороди и поспешил туда. Поросшая травой дорога отходила от не уцелевших врат. Помимо руин единственного здания и высохшего колодца во внутреннем дворе возвышалась поросль молодых деревьев. Неудивительно, что можно было пройти совсем рядом и не узнать, что тут было человеческое жилье. Двумя днями позже Азмодий поведал с хитрющим видом, что нашел жилище колдуна, и хозяин никогда не догадается, где оно. На что Альбрехт скучающе ответил, что уже побывал там.

Альбрехт не сомневался, что обитатели тихого городка наверняка связывали проказы существа с его приездом. Впрочем, приносивший порой городские сплетни Азмодий ни о чем подобном не поведывал. Зато, как оказалось, порой кое-кто из старшего поколения упоминает о жилище колдуна. А если речь заходила о доме, то неизменно поминали и дьявола. Интересно было узнать, что Альбрехт далеко не первый, кого привлек дом и сокрытые там богатства. Уже больше за сотню лет порой сюда приходили подозрительные типы и интересовались избегаемыми всеми руинами. Их видели направляющимися в ту сторону, а потом никто больше не видел: либо они узнавали все необходимое и уходили, либо оставались там навсегда. Любопытно, что никто так и не признал в нелюдимом и немногословном юноше человека того же толка.

Было забавно узнать от Азмодия досужие городские сплетни, но Альбрехт с трудом терпел его. Разве что первоначальное отвращение ослабло немного. Он понимал, зачем посланник Ада оставил ему страшную диковину - в первую очередь Азмодий должен был следить, чтобы Альбрехт делал все по договору.

За размышлениями Альбрехт не заметил, как главная улица, вокруг которой и вырос город, закончилась, и он уже шагает по мосту, по которому некогда раскатывали рыцари в доспехах и пестрые повозки бродячих актеров. Ему выпало жить во времена, когда романтическое прошлое стремительно смывается волнами быстротечного прогресса. Как человек науки он должен был игнорировать это, но минувшие века казались интересней событий, очевидцем которым был он.

Миновав мост, он прошел еще немного по мощеной камнем дороге. Чувство осторожности подсказывало, что не стоит афишировать цель путешествия. Он подождал, когда камень под ногами станет вытоптанной в траве земляной нитью, и тогда сошел с дороги в чащу и побрел в обратном направлении, держась недалеко от дороги. Когда шум воды и очертания вздымающегося над потоком моста указали, что он окольным путем вернулся к реке, Альбрехт двинулся против течения. За стройными соснами вдали показались темные очертания, и Альбрехт направился туда, перескочил плетень и оказался во дворе дома.

Раскинувшийся перед ним в лучах полуденного солнца пейзаж не содержал ничего зловещего или настораживающего. Центральное место в картине запустения занимал двухэтажный особняк. Первый этаж был сложен из грубого поросшего мхом камня, а верхний позже надстроили из бревен. Каменные стены уцелели, чего нельзя было сказать о втором этаже, от которого остались отдельные прогнившие балки. Внешнего убранства не наблюдалось - зодчие преследовали исключительно утилитарные цели. Массивные стены, широкие балки, крепкие плиты - дом строился с расчетом на века. Собственно, только нижняя часть здания и уцелела - на стены и пол равнодушно взирали небеса.

В центре двора темнело высохшее кольцо колодца, где росли молодые деревья. У боковой стены дома чернел короткий спуск в уцелевший подвал. Воображение населяет ужасами подземные места, но Альбрехт не нашел в обширной грязной комнате ничего страшного и таинственного. Не все таят секреты под землей.

Альбрехт подошел к обрушившейся массивной входной двери и протиснулся между намертво застопорившимися створками. Едва он оказался внутри, как обитатели этого места немедленно обратили на него внимание. Они никак не могли привыкнуть к его ежедневным визитам. На мшистом полу и на обломках лестницы во множестве возлежали змеи. Изогнувшиеся широкими кольцами гады грелись на полуденном солнце, в нещадно палящих лучах поблескивала их черная как уголь чешуя. На нарушившего покой человека уставились незрячие очи, но затем змеи снова погрузились то ли в настороженный сон, то ли в бодрствование.

Куда больше Альбрехта интересовали обломки колонны в помещении, некогда бывшем залом - в пользу этого свидетельствовали размеры и остатки массивного очага у внешней стены. Переломленная напополам колонна казалась монолитной, но Альбрехт знал, что это не так. Он многие часы ощупывал поверхность в поиске тайного механизма, который не затронуло даже время. Но потом пришел к мысли, что схрон колдуна имеет исключительно магическую природу. Подсказывала это и интуиция, которой не должен пренебрегать ни один постигающий магию человек. А о том, что сокровища по-прежнему здесь, свидетельствовало присутствие пресловутого стража.

4

Как и предупреждал посланник Ада, существо было невидимо и бесплотно. Но Альбрехт чувствовал его присутствие - не враждебное, но настороженное. Он пытался изучить бесплотного стража, а сущность из иных пространств выжидательно вглядывалась в него.

Альбрехт неспешно разведывал обстановку. Проходили дни за днями. Незримая тварь никоим образом не выдавала своего присутствия, но колдун был твердо уверен, что она здесь, на руинах.

Когда метод наблюдения был исчерпан, верный академическим традициям Альбрехт принялся за другие научные методы, пусть наставники из академии на лекциях и убеждали, что мир за пределами этого не существует. Им было невдомек, что усердный ученик по вечерам читает запретные книги и творит волшбу.

И лишь когда Альбрехт начал плести чары, тварь заявила о себе: в ответ на самое примитивное заклятие он почувствовал резкую боль в груди. Внезапно накатившая, она вонзилась меж ребер и устремилась к легким, которым стало не хватать воздуха. Прижавшийся к стене колдун судорожно дышал, пока боль уходила - лишь на самом краю чувств осталось гнетущее напоминание. Немного придя в себя, Альбрехт вновь приступил к изысканиям. Путем проб и ошибок он пришел к выводу: любые чары, какими бы ни окружал себя колдующий, словно чудное зеркало вернет страж.

Но сейчас созрело решение, и он надеялся, что правильное.

- Азмодий, - негромко позвал он.

Хотя мелкого демона поблизости не было, Альбрехт знал, что он обязан явиться на зов. Пронеслось всего несколько мгновений, а перед входом в разрушенный дом возникла сверкающая синевой тварь. Глаза пристально изучали хозяина, когти на тонких лапах нетерпеливо царапали камень.

- Азмодий, - сказал Альбрехт, доставая из плечевой сумки флакон сильно пахнущей жидкости, - черти магический круг...

Существо посмотрело на хозяина подозрительно, но отлынивать не стало. Обмочив лапы в алых чернилах, оно вновь взглянуло на Альбрехта.

- Вот здесь, - подсказал тот, - можно не слишком ровный, главное – линия не должна прерываться.

Существо проворно заработало гибкими лапами, окружая себя блестящим кольцом. Альбрехт дождался, когда оно сомкнется, и достал из сумки потрепанную книгу. Нужные страницы были заложены длинным ножом с простой деревянной рукоятью. Книга раскрылась, и по строчкам забегали пальцы. Альбрехт остановился на нужной и стал читать заклятие.

Строка сменялась строкой, а вокруг не происходило решительно ничего. Страж колдовского скарба себя не показывал, хотя Альбрехт осилил уже добрую половину заклятия. Про себя, несмотря на крайнее сосредоточение, он удивлялся, насколько пока легко все получалось: либо он где-то ошибся, либо же все, кто приходил сюда до него, действовали лишь с позиции грубой силы. Альбрехт избрал нетривиальное решение: силы, к которым он взывал, он брал не себе, а безмерно вливал в мелкого беса.

Древний наговор закончился, наступила неуютная тишина. Альбрехт оторвал взгляд от страниц пухлой книги и обратил взор на магический круг. Азмодий был там и даже живой. Чудовищный приток энергий извне не разорвал его на части, как опасался колдовавший. А магический круг не позволил существу-стражу коснуться демона – хитрость Альбрехта удалась.

Наступала вторая часть плана. Альбрехт поднял нож и, перехватив удобнее, вступил в пределы алого круга. Как хозяину младшего демона, охранная линия не была ему преградой. Внутренне переборов отвращение перед демоном, он склонился над ним. В глазах Азмодия при приближении лезвия заиграл страх, присущий, как оказалось, не только тварям земным, но и рожденным в Аду. Бес метнулся назад, но натолкнулся на начертанную им же непреодолимую преграду.

- Спокойно, демон, твой хозяин сказал, чтобы ты выполнял все мои пожелания, - проговорил Альбрехт, - я желаю, чтобы ты отдал мне свою жизнь.

В податливую плоть с силой вонзилось блестящее лезвие. Кровь не успела хлестнуть наружу, как Азмодий несколько раз дернулся и обмяк. Альбрехт перевел дыхание и резко высвободил оружие из раны - сталь упала на неровные камни с приглушенным звоном. Из раны хлынул ручей крови, черной и густой как смола. Альбрехт подставил сложенные ладони под струящуюся влагу жизни и ощутил, как тускло блестящая жижа обжигает кожу. Крови даже низших демонов приписывается немало чудесных свойств - Альбрехт дал Азмодию перед смертью немало сил и надеялся, что это сделает кровь лишь сильнее.

Когда кровь наполнила ладони и стала проливаться, колдун поднес к губам сложенные руки и сделал глоток. Черная кровь пьянила сильнее вина и обжигала живым огнем. Пил он мелкими и жадными глотками. Влага оставалась на подбородке, стекала вниз по одежде. Допив все, Альбрехт вновь зачерпнул растекшуюся по каменным плитам черную влагу. На сей раз он умыл кровью лицо. Жижа щипала глаза, а когда он перестал жмуриться, то увидел мир в оттенках алого, багрового и вишневого. Рубиновый мир раскинулся под пурпурным небом, где горел огненный самоцвет. Альбрехт переживал калейдоскоп странных, быстро сменяющихся чувств: желудок сводило то от обжигающей боли, то от горячей истомы, в голове было кристально ясно, но при этом шатало словно пьяного. Еще не веря до конца в происходящее, Альбрехт вернулся к плетению чар: следовало действовать, пока незримая тварь не навредила ему - несмотря ни на что, он по-прежнему был уязвим.

Он почувствовал еще одну силу. Альбрехт ощущал исходящую от него самого пусть и временную, пусть и заемную, но действительную мощь, а также стража, лишь ждущего, когда чары ослабнут. Но теперь было и нечто другое. Оно было рядом, и от него исходили волны силы. И это могло быть лишь упавшее с Луны семя, о котором рассказывала адская тварь той далекой ночью.

Оно тоже было живым воплощением магической силы, и Альбрехт, хотя не видел его, тянулся к нему. Он ощутил, как оно оказалось в руках - словно на ладонях покоилось живое, отчаянно трепыхающееся сердце. Держа его, он чувствовал, как оно бьется в такт с его сердцем и шепчет духу запретные секреты. Перед глазами извивалась паутина переплетающихся образов, неясных и далеких. Он попробовал отогнать их от внутреннего взора - он еще был слишком юн, чтобы понять, о чем вещает семя растения из иного мира. Семя было в руках, и Альбрехт стал искать способ воспользоваться его силой. Оно могло содержать сколь угодно далекие тайны и силы, но силы эти подчинялись единым вселенским законам. И теперь Альбрехт набирал силу еще не возросшего растения точно так же, как он наполнял сомкнутые ладони кровью демона.

А потом он использовал все скопленные силы без остатка. Мир всего мгновение горел ослепительно ярко, а затем погрузился во мрак. Альбрехт успел заметить, как гревшиеся на солнце змеи стремительно уползают прочь от всплеска силы.

Когда Альбрехт очнулся, то обнаружил себя лежащим на горячих камнях все в том же большом зале. Рядом покоился покрытый застывшей кровью нож и брошенная магическая книга. Миру вернулся знакомый облик - он вновь сверкал всем многообразием красок, а не оттенками крови. Когда Альбрехт поднялся, тело не выразило сопротивления. Только пропала невероятная ясность, пришедшая со вкусом крови демона. Затылок побаливал, но нельзя было сказать, что это результат колдовства - он вполне мог приложиться о камни, когда лишился чувств. При этом Альбрехт ощущал нехватку чего-то важного. Из окружающего мира пропало что-то, к чему он настолько привык, что даже не замечал. Но лишь оно исчезло, как картина мира стала неполной. Альбрехт не сразу понял, что же решительно изменилось. Но ответ нашелся - больше не было присутствия стража, оставленного стеречь сокровища.

Только тут он заметил, что тайник удалось открыть. Зрелище было столь нереально, что глаза, несмотря на все пережитое, отказывались верить. Ровно над обломком колонны образовался аккуратный разрыв в пространстве, его до краев наполняли золотые монеты и самоцветы. Но не было самого главного, сразу заметил Альбрехт. Того, по сравнению с чем все оставленные здесь богатства меркли. И Альбрехт знал причину - он направил все сокрытое в Лунном семени без остатка на открытие сокровищницы. А раз исчезли преграды – исчез и безликий страж.

От размышлений Альбрехта отвлекли приглушенные клацающие шаги. Обернувшись, он увидел, как к нему приближается уже знакомая высокая скрюченная фигура в балахоне. Взгляд сапфировых глаз был угрожающим.

- Так-так, - вкрадчивым голосом проговорило существо, глядя на висящее прямо в воздухе богатство и переводя взгляд с него на Альбрехта, а затем – на труп беса.

Альбрехт счел за лучшее промолчать и ждал, что же будет.

- Ты выполнил свою часть сделки. И Аду придется дать тебе обещанные знания, хотя ты и обманул нас. Впредь мы будем осторожнее, заключая договоры со смертными. Но не думай, что мы забудем про тебя. Ад всегда найдет способ напомнить о себе...

5

Так Альбрехт стал чернокнижником, о котором и поныне ходит так много легенд.

Возможно, это было на самом деле. А возможно, вороны лишь пересказали мне красивую сказку. Люди любят выдумывать и верить в красивые сказки. Тогда жизнь не выглядит столь жестокой и безрадостной.

И сказка заключается не в том, что и впрямь есть на свете демоны и некоторые представители рода людского могут встретить их. Нелепая, пусть и красивая идея сказки состоит в том, что человек способен обмануть Ад.


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 3. Оценка: 3,00 из 5)
Загрузка...