Девочку! Найдите девочку!

Морфей загадочно улыбался, крылышки на его висках слегка щекотали мои ресницы.

— Ты будешь искать... — услышала я хор голосов моих прародителей из его уст. Мне не хватало воздуха. Сердце билось бабочкой без пыльцы. Не готовое ни к свободе, ни к гибели.

Вдруг образ Морфея превратился в легкую дымку, похожую на ту самую пыльцу, которой мне недоставало. Она окутала меня днем и ночью, жизнью и смертью. Будто всем тем, что на свете есть.

Мне не спалось или я слишком крепко спала: понять не получалось. Я обернулась вокруг. Комната в доме отца, каменная и чужеродная, врезалась в мою голову страхом — и не давала почувствовать опору. Под ногами исчез пол — и появился огромный дракон, от которого спасала лишь моя пыльца, неожиданно выстланная у ног.

— Не может быть! — скрипучим басом сказал дракон. — Почему мой огонь не обжигает тебя?

— Потому что у меня еще есть время, чтобы искать, — непроизвольно вырвался у меня ответ, как будто бы это за меня сказал кто-то другой.

Я осторожно бродила по дому и вспоминала свое вчерашнее увольнение. Тихую комнату в общежитии моего бойфренда, в которой мы оказывались в объятиях друг друга, когда он особенно тосковал. Хотя мне же от Славы хотелось совсем иного. Кстати, мы работали вместе, в баре. Он еще, правда, не знал о моем уходе. Я на целые сутки отдалила его облегчение.

А я носилась в последний рабочий день, пыталась выискать его сначала за барной стойкой. Потом узнала, что у него выходной и носилась просто так. Никто в прокуренном, тесном баре, где глаза разъедал красный свет и музыка душила голову, не замечал что я ухожу. Но сначала я думала, что это лишь в том смысле, что все были заняты своей работой и как всегда требовательными клиентами.

— Слушай, Макс, она сумасшедшая какая-то. Вцепилась в этого Славу, всё что-то мечется, любит его. Хорошо, что уволилась. Она не на своем месте. Официантка из нее нелепейшая.

Артур! Как он смеет говорить это при мне? Артур монотонно протирал бокалы и зажимал между губ кончик скользящей, как маятник, сигареты.

«Артур!», — хотела крикнуть я, но мой голос прозвучал внутрь меня. Я запаниковала. Хотела коснуться его татуированной руки — но моя рука растаяла на его плече. Что ж, здесь мне делать нечего.

Я снова очутилась в доме своего отца. Он не спал. Досматривал фильм, скрестив ноги. Зачем-то мне приспичило подойти к нему.

— Папочка, ты знаешь, мне тебя так всегда не хватало. Я люблю тебя!

Это был отважный жест нежности, несмотря на наши сложные отношения. Перечень его ожиданий я никак не оправдывала.

— Что? Уйди, ты никто. Ты ничего не стоишь! Я не собираюсь тут сентиментальничать с тобой, — кричал мой вечный киллер, который все время хочет убить того, в ком течет его кровь. Почему все так?

Обида захлестнула меня, как будто бы я провалилась на дно проруби. Слезы сбегали с глаз, как мерзкие пауки, а потом снова подступали. Становились всё новым градом боли и, вместе с тем, избавлением от нее.

Я стояла в который раз пораженная. Но благодаря этому, чувствовала, наконец, право совершить безумство. Я ударила его влажной ладонью по лицу. Громкий звук пощечины — и меня стало двое. Я увидела это в зеркале. Как это странно, видеть, как тебя поделило чувство вины. Одна «я» пошла собирать вещи, чтобы уйти. А вторая осталась ждать.

— Ударить отца по лицу, — усмехнулась жена отца, — какая наглость.

Одна «я» согласилась, другая — нет. Я собралась с силами, две меня объединились — и я пошла складывать вещи.

Выходя из дома, поняла, что в моих руках ничего нет. Ну и пусть. Уже утро. Когда оно успело наступить? Поднимаясь по ступенькам перехода метро, вдруг откуда ни возьмись, появился рыжий кот. Он цепкими когтями вцепился в мою белую майку, истошно мяукая. Я начала всматриваться в него. Он был чем-то болен. Кот кричал так, что на меня обернулись две женщины-близнеца с одинаковым именем — Горгона. Их змеи-волосы слизко обнимали друг друга, а потом внимательно уставились на меня.

— Отпусти его, миленькая. Привыкнешь, не сможешь оставить у себя дома. Будет гораздо больнее, чем сейчас.

— Ну! — дала согласие вторая.

— Он же к тому же, видишь, нездоровый какой-то.

Глядя на этого кота, мне безумно хотелось его оставить, спасти, не дать умереть здесь, у равнодушного метро. Но не могла. Там, где я жила, не любили котов.

«Я говорю, но меня часто не слышит и не видит никто. А он отчаянно кричит, на весь переход в метро. И я его слышу, но не понимаю…Что хуже?» — размышляла я, пока те две женщины не превратили это рыжее, страдающее от чего-то существо в серый камень, который упал мне прямо в сердце. Больно, но что делать, нужно идти дальше.

Не помню, сколько времени прошло — я оказалась у синего-синего озера, манящего своей глубиной и простором. Вдруг перед моими глазами появились какие-то слова из тонкого льда и снежинок. Их принесли стройные, прекрасные русалки, которые смеялись и волновали своими блестящими хвостами тихое озеро. Мне захотелось прочитать, что же там написано, но все буквы тут же растворились.

— Как красиво! — сказала я и услышала себя вовне. Ко мне направились русалки, их пальцы почти дотронулись до моего тела, чтобы защекотать.

— Ты хочешь узнать, что там написано? Уверяем, тебе это понравится, — они хохотали, влекли за собой. Но я успела вовремя улизнуть.

Вернувшись в папин дом, чтобы всё же собрать вещи, я вспомнила, что до того, как произошла моя ссора с отцом (сколько дней прошло с тех пор? Не помню.), я отправляла самой себе письмо: ни то из будущего, ни то из прошлого. Но, знаю, что я его не писала, а просто думала и чувствовала. В нем теплились мечта, надежда, и ожидание ответа.

В доме моего папы послышался шум: как будто бы кто-то сам открыл двери. Среди ночи, без стука и ключей, вошла девочка примерно лет шести. Она выглядела как ангел. Она всё знала. Не могу вспомнить, что именно. Но белокурая девочка будто бы знала всё, что мне нужно.

В ее нежной тоненькой ручке лежал конверт с несколькими марками. Мне письмо. Мой ответ от самой себя.

— Может, вы мне дадите немного чаевых? — спросила она.

Я так растерялась от радости, что не смогла вспомнить, куда дела кошелек. Но это ни к чему, ведь у меня совершенно не было денег. Ни копейки!

От моего отчаяния стены папиного дома растаяли — и мы оказались с девочкой на узенькой улочке со старинными домами, резными фонарями и уличными музыкантами.

— Всё это для меня! — почему-то я тогда так подумала. И услышала себя снова. И девочка меня услышала и утвердительно покачала головой.

Тут я спохватилась, что мне нужно найти деньги.

— Подождите меня, пожалуйста, здесь. Я скоро вернусь!

Я бежала через улочки, какие-то города, дома, эпохи, мимо людей, мимо разной погоды, гор, морей, радостей, споров. Мимо тишины и музыки. Мимо рожденных и нерожденных детей. Прибежав среди ночи (сколько времени прошло, черт возьми?!) в бар, в котором я работала, застала знакомую мне тошнотворную суету. Мой друг Андрей оказался на работе! Андрей! Но у него не оказалось денег...Я взглянула на кожаные диваны, там кругом валялись деньги. Стояли возле них разодетые барышни, которые старались выискать добычу покрупнее.

Я взяла пять долларов и счастливая направилась отдавать деньги за письмо на мои мысли из далекого прошлого или будущего. Тут же я испугалась: куда я дела письмо? Или оно осталось у девочки? Может, проверить в доме отца?

Но возвращаться туда было бессмысленно. Время летело так быстро и незаметно, что это не принесло бы пользы. Теперь нужно найти милую, ангельски подобную девочку, которая принесла мне письмо на мои надежды, любовь, чаяния, мечтания. Она, как мне кажется, прошла долгий путь своими худенькими ножками, чтобы меня отыскать. Среди ночи. Не побоялась отца.

Я должна ее найти! Она меня видела, слышала. Она принесла письмо. Скорей бы его прочитать и узнать, что же меня ждет. Когда и где я стану нужной, когда смогу взять рыжего кота в свой теплый и уютный дом, где каждое утро — пение птиц, и где никто не станет убивать во мне меня. Когда я найду работу по сердцу? Когда рядом со мной окажется человек, с которым забуду всё плохое?

Среди множества дорог я интуитивно пыталась найти ту, которая приведет меня к девочке. И чем дальше я шла, тем темнее становилось, громче свистел ветер и выли метели. Нужно было протирать глаза то от песка, то от снега, уметь видеть, не сворачивать, верить в то, что я дойду.

Девочка, должно быть, ждет меня не первый день! Или неделю? Месяц? Год? А вдруг ей страшно? Или она разозлится и разочаруется во мне? И перестанет слышать и видеть меня, знать мое мысленное письмо, растворит ответ на него в вихре времени? Нет! Этого не может быть! Этого не должно произойти. Нужно ускорить шаг, а лучше два. Как жаль, что нет велосипеда. Я только на прошлой неделе (не помню, чувствую, что недавно) научилась на нем кататься.

На пути снова появлялись и исчезали тихие улочки. Но я старалась не сбиваться с выбранного пути. Возникали черные лавочки. Но я не хотела отдыхать. Мне нужно идти! Женщина в черной шляпе и фиолетовом костюме позвала погадать. Я обернулась — из ее глаз подул сильный ветер. Мои пальцы безвольно разжались — и вылетели в никуда те пять долларов. Я ужасно расстроилась, обессилела. В голову не приходило, что же делать.

Тут же на асфальте появились денежные купюры. Я наклонилась и подумала:

«Они слишком доступны и не мои. Оттого так неприятны, как и те, что были. Но я беру в долг. И сумма небольшая», — и снова взяла пять долларов.

Шла я еще долго. Совсем отчаялась — и провалилась в истерику. Она выглядела, как белая комната, в которой сидела моя подруга Лера в халате доктора. Она всё знала. Я плакала, соскальзывала по стене вниз, к полу, и неустанно повторяла:

— Мне нужно найти девочку. Отблагодарить ее. Мне письмо пришло. Они ответили мне. Мне! Девочку! Письмо… Нужно найти девочку!

— Типичное сумасшествие на лицо, — печально сказала она. — Вера, ты сейчас прекрасна, как ребенок, но беззащитна, далека и печальна, что я не выдерживаю...Я...Я не вижу тебя!

 

...Девочку! Найдите девочку!

 


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 3. Оценка: 4,33 из 5)
Загрузка...