Среди широкого простора тихой степи, где чистое небо укрывает ровные горизонты, где лишь с одной стороны тянется в дали тонкая, едва заметная полоска лесной стены, и где по обеим сторонам высохшей на солнце дороги едва колышется высокая трава, никак не ждешь удара молнии.

Ни облака. Ни грома. И все же, вдруг разлетаются в стороны полоски белых, немного синеватых плетей, но тут же с треском рассеиваются. На дороге остается небольшой черный след под ногами мальчишки, вытаращившего глаза, раскинувшего в стороны руки и с яростью, с ненавистью уставившегося на мужчину в темно-синем плаще.

– Не заставишь! – вскрикивает мальчишка.

Тут же он снова напрягается, бросает вперед ладони, в его глазах вспыхивают яркие лучи, а из кончиков пальцев во все стороны устремляются ломаными змеями синеватые молнии.

Мужчина тут же реагирует. Откинув капюшон, другой рукой он в то же время сильнее укрывает спрятавшегося за спиной мальчика, а затем быстро выставляет ладонь, ударяет в невидимую стену перед собой, как вокруг заметной волной тут же вздрагивает сам неподвижный воздух.

Молнии снова рассыпаются в стороны, искрами тухнут на кончиках длинных, разорванных плетей, а мужчина продолжает молча смотреть перед собой, на мальчишку с взъерошенными от ярости волосами.

Хотя, теперь мальчик изменяется в лице.

– Как? – спрашивает он?

Мужчина отпускает сына, прячущегося за спиной, жестом велит ему отойти, а сам подступает ближе к мальчику, и тот уже не решается пытаться в третий раз бить незнакомца молниями.

Только мужчина долго не отвечает. Он встает рядом, ждет, когда мальчик успокоится, затем встает рядом на колено, поравнявшись с мальчишкой, и взглядывает в его зеленые глаза.

– Значит, это за тобой князь Игорь дружину посылал? – заговаривает мужчина.

И в то же мгновение мальчишка от него отскакивает, снова вздергивая руки, хотя и не решаясь вновь пытаться ввязываться в бой.

– Спокойно, – тут же успокаивает мужчина. – Я отправил их в другую сторону.

Мальчик успокаивается немного, но глядеть продолжает с сомнением и подозрением.

– Имя мое Будимир, – представляется мужчина. – Я тот, кто откроет тебе смысл твоего предназначения.

Да только мальчишка оказывается таким же капризным и непредсказуемым, как бегущая к земле из грозной тучи, ветвистая молния.

– Я – это я! – ругается он, когда мужчина спрашивает у мальчика имя. – Нет у меня псиной клички, чтобы подзывать!

– Ох… – вздыхает Будимир на ходу. – Вот, что это значило… цвет его уколет больнее, чем шипы….

– Чего ты там бормочешь, старый дурак?! – ругается мальчик. – Шут гороховый. Что? Крыша поехала?!

Сын Будимира, прятавшийся до сих пор за отцовским плащом, выглядывает и глядит сердито и недовольно на сверстника, обнаглевшего настолько, чтобы так бесцеремонно грубить его отцу.

– Да ты… да ты знаешь, кто батя, а?! – восклицает сын Будимира, Всесвет.

А наглый мальчишка ему в ответ усмехается.

– Дурак, - отвечает мальчик. – Если судить по отпрыску.

Всесвет даже выпрямляется, в своей детской несдержанности готовый уже защищать отца до последнего, но Будимир различает то, чего торопливый сын не может заметить из-за своей горячности.

– Откуда узнал, что он мой сын? – спрашивает мужчина, и Всесвет забывает недовольство и вслушивается в разговор.

А незнакомый мальчик, за которым Будимир гнался уже несколько дней, увлекается беседой с прежней грубостью и невежеством, хотя и говорит совсем не детским слогом, который Всесвет не сразу различает в голосе сверстника.

– Я, по-твоему, что? Бестолочь?! – обижается мальчик. – Цвет у вас одинаковый….

Помолчав всего несколько мгновений, отвернувшись и вздохнув, мальчишка вдруг оборачивается, продолжая идти рядом с мужчиной, накинувшим на голову капюшон.

– Моя очередь! – бодро восклицает мальчик. – За чьим столом пляшешь, шут?

Всесвет тут же начинает снова злиться, но беседа продолжается, и ему слова не дают.

– Все мы танцуем перед богами судьбы, перед жизнью и смертью….

Мальчишка начинает усмехаться, но Будимир останавливается, поворачивает голову, наклоняется и сразу же продолжает, не давая сказать ни слова.

– Но ты, как и я, будешь прислужником судьбы на этом пиршестве, – говорит мужчина. – Когда все будут плясать и угощаться, ты заменишь меня и станешь десницею божественной воли.

Мальчишка отскакивает в сторону и вскидывает ладони. Растопырив пальцы, он мгновенно разжигает на их кончиках искры, а сам впивается в мужчину яростным взглядом.

– Сам прислуживай! – кричит мальчик. – А меня оставь в покое!

Будимир оборачивается, рукой отодвигает сына и тот, приученный сразу понимать намерения отца, покорно отступает за спину, выглядывая осторожно из-за темно синего отцовского плаща.

– Судьба не ждет твоего согласия, – отвечает мужчина низким, серьезным голосом.

– А зря! – тут же находится мальчик. – Передай, чтобы сначала у меня поинтересовалась!

Будимир вздыхает, откидывает капюшон и подступает ближе на шаг.

– Тебе дарована сила, и она обрекает тебя на борьбу, – говорит он. – Тебе предназначено заменить меня и стать новым стражем темного воинства. Ты….

– Ты – шут гороховый! – перебивает мальчик. – Ищи себе другую замену!

Мужчина нахмуривается.

– Зачем же ты за мной идешь?

– Захотелось, – немедленно отвечает мальчик. – Тебе какая разница?

Будимир кивает и спорить не пытается.

– Тогда идем, – увлекает он мальчика жестом, приглашая снова в дорогу. – Однажды ты сам решишь принять судьбу и тогда узнаешь, что с ее волей ты не в силах бороться.

Мальчишка надвигает на глаза брови и слегка прищуривается, но позу не изменяет.

- Конечно, – говорит он. – Как только спляшешь передо мной свой шутовской танец.

Мужчина закрывает глаза, выдыхает, и Всесвет замечает, как начинает колыхаться подол темно-синего плаща. Он тут же все понимает, зная, как отец управляет энергиями мира, отступает на шаг, но ничего не происходит. Будимир не успевает пробудить силу, как вдруг снова заговаривает безымянный мальчик.

– Я убил свою мать, – холодным голосом заявляет мальчик. – Никто мне не указ. Понял? Что хочу, то и делаю.

Мужчина замирает и долго стоит, не предпринимая никаких действий.

– Чего встал, дубина? – устает мальчик таращиться впустую. – Проваливай, или….

Вдруг, он недоговаривает, хотя в выражениях ни капли не стесняется, и Будимир тут же реагирует.

– Или… что? – спрашивает он.

Мальчишка поддается.

– Или выдеру ноги твоему отпрыску у тебя на глазах. Проваливай!

Мужчина лишь вздыхает.

– Ха! Так и знал! – вскрикивает мальчик. – Сам виноват!

Он вскидывает руки, снова на кончиках его пальцев загораются красные, трескучие искры, но в этот же миг вновь начинает колыхаться плащ Будимира. Одна из искр на руках мальчика успевает полыхнуть и взорваться синей молнией, но одновременно с ней, разметав в стороны подолы одеяния, мужчина вскидывает руки, где уже от пальцев к ладоням успевают прочертить темные линии тусклые ручьи фиолетового цвета.

Мгновенно силы мальчика гаснут, а сам он вдруг немеет, с удивлением обнаруживая в теле слабость, которой никогда еще не чувствовал. Искры тут же бесследно исчезают, а затем мальчишка падает на землю, не в силах пошевелиться.

Его взгляд упирается в слегка удивленное, но больше обескураженное выражение на лице Всесвета, а затем обращается к мужчине. И следом биение сердце начинает медленно затухать. Стук в груди все тише, постепенно меркнет взгляд, а рука Будимира, пронизанная фиолетовыми бороздками, постепенно сжимается, и возникает чувство, будто бы эта самая рука медленно сдавливает юное, горячее сердце мальчика.

Мужчина со спокойным лицом и холодным выражением продолжает медленно сжимать пальцы. Всесвет глядит на отца с удивлением, растерянно, но ничего не делает и продолжает лишь смотреть.

Сам же Будимир не отвлекается, продолжает сжимать пальцы, но вдруг останавливается. Он замечает, как в последний миг безымянный мальчик совершенно внезапно начинает благостно улыбаться, несмотря на то, что пытался сделать с ним мужчина.

Смерть ничуть не пугает мальчишку, и Будимира это заставляет растеряться. Тут же он разжимает пальцы, опускает руку, и с ладони в тот же миг пропадают темные, отдающие теплым фиолетовым светом бороздки.

– Поднимайся, – миг спустя заговаривает мужчина, поймав на себе оживший взгляд мальчика. – Нет времени на эти игры.

Он разворачивается и начинает идти. За ним, мгновение промедлив, увязывается и Всесвет, но плетется за отцом, спотыкаясь и глядя на оставшегося лежать на земле безымянного мальчика. А затем уже и мальчишка поднимается с земли, взглядывает на ладони, медлит немного, но после все же отправляется следом, внезапно растеряв свои капризные желания.

Впрочем, послушание мальчика лишь капризным видением успевает померещиться в первых днях долгого путешествия, а затем мальчишка снова начинает капризничать. На вопросы он отвечать не хочет, общается так же грубо, с той же взрослой манерой, удивляя и Всесвета, и в особенности Будимира.

И все же, все меняется. В какой-то миг Всесвет начинает относиться к мальчику с неприязнью, перестав его бояться, но выказывает свое недовольство лишь пару раз. Однажды, услышав один такой упрек, мальчишка угрожает переломать Всесвету руки и ноги, после чего сын Будимира уже не решается высказывать мысли.

Мужчина продолжает следить за мальчиком, а его сын, Всесвет, тем временем все больше напитывается неприязнью. Мальчишка, продолжающий уверять, что у него нет имени, даже не охотится, хотя быстро становится ясно, что для этого ему почти не нужно напрягаться.

Впрочем, Будимир не прячет от мальчика свое могущество. Несколькими движениями ладони, не сходя с места он может поймать любую добычу, какую захочет. Мальчик быстро понимает, что силы Будимира действительно велики, отчего и сам изменяется, проявляя какой-то странный интерес, но стараясь его прятать в мыслях и никому не открывать.

– Почему он ничего не делает? – жалуется Всесвет отцу, улучив миг, когда мальчика нет рядом. - Так не честно.

Говорит он негромко, побаиваясь, что мальчик услышит, но свое недовольство все же раскрывает перед отцом.

– Чего он не работает? Сколько уже он за нами ходит? – жалуется Будимиру сын, не останавливаясь, хоть отец и не отвечает на его беспокойства. – Чего я за него все должен делать?

Будимир вздыхает.

– Хватит.

– Ну а чего? – подступает Всесвет. – Чего, не прав я что ли, а, бать?

Мужчина лишь вздыхает, обернувшись к сыну, взглядывает на мальчика строго, и тот сразу виновато тупит взгляд.

– Если не нравится, можешь вернуться к матери, – заявляет Будимир.

Всесвет сразу расстроено опускает глаза, перестает жаловаться и больше ничего не говорит. И тогда, вздохнув еще раз, мужчина добавляет:

– Его сила велика, – объясняет он, чтобы не оставлять сына без ответа. – Он рожден, чтобы стать моим преемником. Судьба не даст мне его покинуть, но… пророчество ничего не дает предугадать. Как и всегда.

Всесвет оживляется, подходит ближе и заговаривает шепотом.

– А чего в пророчестве говорится?

Будимир лишь взглядывает на сына, и мальчик сразу опускает глаза. Всесвет и сам прекрасно знает, что пророчество отец ни за что не откроет, пока оно не исполнится, но каждый раз не может удержать своего интереса.

А мальчишка так и не открывает своего имени. Даже спустя несколько месяцев долгого путешествия он продолжает настаивать, что имени у него нет. Будимир зовет его просто «мальчик», а Всесвет старается вовсе с ним не говорить, хотя всегда следит с неприязнью, но и с интересом.

Как-то раз, оставив мальчишек на несколько часов одних, Будимир, вернувшись, отыскивает безымянного мальчика, но, оглядевшись, нигде не может отыскать сына. Оглядевшись внимательнее, он сразу догадывается, что что-то произошло, но гадать не собирается.

– Где мой сын? – спрашивает мужчина.

Безымянный мальчик в ответ ему хитро улыбается.

– Он… хм, мертв. Ну, почти мертв. Еще немного и….

Мальчишка не договаривает, но вывести из себя мужчину у него не получается. Будимир остается холоден.

– Где он?

– Хе. Здесь. Вот, прямо здесь, – ухмыляясь, показывает мальчишка пальцем вверх.

Следом, едва мужчина поднимает глаза, раздается крик. От верхушек деревьев к земле несется Всесвет, крича от испуга, но на землю он не падает.

Будимир легким, спокойным жестом руки заставляет темные лучи кривого, магического света разорвать полотно бесцветного воздуха, а уже миг спустя Всесвет спокойно опускается на землю и встает на ноги.

Мужчина оборачивается к безымянному, а мальчишка скрещивает на груди руки и жмет плечами.

– Ну, значит в следующий раз.

Сказав это, мальчик снова открывает глаза и смотрит на Будимира с жестокой, безразличной улыбкой. А мужчина лишь вздыхает.

– Хватит игр, – говорит он спокойно и бросает под ноги сыну трех жирных птиц. – Достань мне перья, мясо приготовь на костре.

Всесвет, еще подрагивая от страха, заминается лишь на миг, но все же кивает, поднимает с земли птиц и уходит к костру, боязливо оглядываясь на довольное, жуткое лицо безымянного мальчика.

– Ты мог его убить уже сотню раз, – поворачивается Будимир к безымянному. – Чего ты добиваешься?

– Ха! – усмехается мальчик громко. – Так же не интересно. По-твоему, я такой же шут, как и ты? Нет, старик. Я убью его у тебя на глазах. Нет! Не так. Я убью твоего сына так, что ты будешь вынужден на это смотреть, но ничего не сможешь сделать.

Мужчина застывает, глядит на безымянного, но затем вздыхает, скидывает капюшон, поворачивается и отправляется к костру.

– Если бы ты просто открыл мне свое желание, – говорит он спокойно, – тогда я, может быть, сумел бы помочь.

После этих слов мальчик изменяется. Он перестает капризничать, хотя по-прежнему ничего не делает и много грубит. А спустя несколько дней, когда Будимир снова оставляет детей одних, мальчик снова устраивает к его возвращению почти такое же представление.

На этот раз Всесвет, привязанный к дереву мощными, выросшими из земли сухими лианами, встречает отца испуганным взглядом.

– Что ты на этот раз замыслил? – спрашивает мужчина спокойно.

Мальчик в ответ ухмыляется.

– Сейчас все зависит от тебя, – говорит он. – Один миг, и мальчишка умрет.

Безымянный выкидывает руку в сторону. Один из его пальцев выскакивает из кулака, выбрасывает родившуюся искру, а уже мгновением спустя на Всесвета едва не сваливается каменная глыба.

Еще более легким и небрежным движением Будимир заставляет камень разлететься пылью в тот же миг, как глыба появляется над головой его сына. Впрочем, безымянный мальчик только улыбается. Он снова вскидывает руку, вновь с кончика пальца соскакивает искра, но теперь она обращается тонким, острым, быстрым осколком, который быстрее выпущенной стрелы тут же бросается навстречу Всесвету.

Мужчина опять легким движением, едва пошевелив рукой под плащом, заставляет осколок развалиться прямо на лету. Мальчик выпускает еще несколько, но и их Будимир легко останавливает.

– Хватит, – говорит, наконец, мужчина. – Чего ты хочешь?

Безымянный останавливается, взглядывает на Будимира, не отвечает, но и осколков больше не выпускает. Тем временем мужчина легким движением освобождает сына из волшебных пут, а сам продолжает смотреть на мальчика.

И, наконец, спустя еще несколько мгновений, когда Всесвет успевает спрятаться у отца за спиной, мальчишка все же заговаривает.

– Убей меня.

Будимир не отвечает. Внезапно, кругом поселяется тишина, хотя лес так же продолжает шуметь, а со стороны поля доносится шелест зрелых колосьев, принесенный ветром. И все же, кругом становится тихо.

Всесвет застывает, не понимая совершенно ничего, впервые узнав в безымянном такое странное желание, но затем он взглядывает на отца и не может на его лице распознать удивления.

– Значит, поэтому ты следуешь за мной?

Мальчишка разводит ладонями. Как обычно, ведет он себя так, будто давно уже забыл, что такое быть ребенком, и даже сейчас, несмотря на обиду и злость, богатство выражений безымянного мальчика, его слова и интонации продолжают изумлять Всесвета.

– В тот раз у тебя почти получилось, - заговаривает мальчишка. – Почему ты остановился?

– Так вот, почему ты улыбался? – в свою очередь рассуждает Будимир. – В тебе не было страха.

– Думал, что напугаешь меня и я стану твоей послушной, вшивой псинкой? Нелепый шут. Убей меня. Только ты на это способен.

Будимир вздыхает с тяжелым выражением. Он даже закрывает глаза, лишь теперь осознав свою ошибку. А Всесвет продолжает следить за разговором, до сих пор не понимая, что происходит.

– Убей меня, – внезапно хмурым, злым голосом требует мальчик. – Даже мне самому это не под силу. Убей. Или я убью мальчишку, но тогда уже не буду устраивать эти шутовские игры. Убей!

Мужчина вздыхает еще тяжелей.

– Этому не бывать. Судьба….

– Значит, ты еще пожалеешь, – перебивает мальчик. – Я убью твоего отпрыска и заставлю тебя смотреть, как он умирает. Я заставлю тебя это сделать!

На что Будимир, вздохнув, ничего не отвечает. Взяв сына за плечо, он уводит Всесвета в сторону, оставив безымянного сердиться в тишине дня, ожидая наступление вечера.

Впрочем, за несколько дней ни одной попытки воплотить угрозу в жизнь, мальчишка не делает. Да и возможности для этого у него не остается. Будимир не оставляет детей наедине, хотя и пытается изображать, будто бы он совсем не обеспокоен.

Мальчишка оказывается терпеливым. Целый месяц он продолжает следовать за мужчиной. Через холмистые земли, населенные призраками темной силы, через леса, через теплые поля, укутанные светом ласкового солнца. А затем, по прошествии месяца, земли вокруг начинают меняться, становиться все мрачнее.

Часто начинает появляться туман. Вернее, Будимир приводит детей в те земли, где туман чуть ли ни каждый день легкой пеленой укутывает земли, редкие сухие деревья, пожухлую траву и мокрые, болотистые тропы.

– Куда ты нас завел, старый шут? – донимает безымянный мальчик.

Мужчина не отвечает. Будимир, как и обычно, старается игнорировать мальчика, но затем вдруг решает все-таки объясниться, желая изменить его отношение.

– Мы на мертвой земле. Ты ведь так стремишься умереть. Здесь тебе должно быть уютно.

– Ха! – выскакивает мальчик вперед, напугав Всесвета несвойственной себе живостью. – Шутовство в тебе не дремлет, старик!

Мужчина игнорирует, но мальчик теперь уже не собирается оставить его в покое.

– Чего ты добиваешься? Я сказал, чего хочу я. Твоя очередь.

Вздохнув, Будимир несколько мгновений идет молча, но чувствует на себе пристальный взгляд мальчишки и, еще чуть погодя, отвечает:

– Ты думаешь, что смерть перед тобой бессильна, и потому стремишься к ней….

– Старый осел, – тут же перебивает мальчишка. – Ты не думаешь, что у меня есть причины, чтобы стремиться умереть? Не всем же довольствоваться своей шутовской жизнью.

– Ты слишком мал, – спокойно отвечает Будимир и продолжает мысль так, как если бы мальчик его вовсе не перебивал. – Я покажу тебе, что ты бессилен перед смертью, чтобы ты перестал ее искать.

Безымянный мальчик застывает на месте, открыв рот от удивления, а затем ударяет себя ладонями по бедрам и рассмеивается.

– Ха-ха! А с чего ты взял, – смеется он, – что такая глупая затея сработает?!

Мужчина останавливается и поворачивается к мальчику.

– Я покажу тебе, насколько ты слаб, – заговаривает Будимир. – Я покажу место, где ты способен умереть, где ты не сможешь оградиться от смерти.

Мальчик постепенно затихает, перестает смеяться, но все еще улыбается.

– Значит, ты дашь мне умереть?

– Нет, – отвечает мужчина. – Мы заключим уговор. Я дам тебе сразиться с гибелью, и если ты не сможешь противостоять ей без моей помощи, то останешься со мной до следующей войны темных стражей. Если же ты сможешь победить смерть, то я оставлю тебя. Ты будешь волен делать все, что захочется. Ты сможешь умереть, если захочешь, или уйти, и я не стану тебе мешать.

– Хм, значит, предлагаешь мне испытание? – ухмыляется мальчишка. – Видно, ты так и не понял, шут, насколько я силен?

Мужчина игнорирует вопрос.

– Ты согласен?

И мальчишка, подумав, с ухмылкой кивает.

А затем еще неделю приходится идти. Ближе к концу седьмого дня Будимир заговаривает с мальчиком, начиная объяснять ему свою задумку.

– Ты встанешь там, где я скажу, – говорит мужчина. – Тебе нужно лишь не умереть. Если сумеешь выбраться без моей помощи, то я отстану.

– Хорошо, – быстро соглашается мальчик. – Значит, если я умру, то выиграл ты. По рукам.

Мужчина оборачивается.

– Я не дам тебе умереть, – отвечает он. – Если ты выберешься, то победа за тобой. Тогда я поступлю так, как ты пожелаешь. Захочешь, умрешь сам, способ я тебе покажу, а захочешь, я убью тебя лично.

– Ладно, - отмахивается мальчик. – Все равно уже согласился.

Он идет вперед, продолжая говорить с легкой, небрежной интонацией, не пряча в голосе скуку.

– Давай, живее, старый шут, – подгоняет мальчишка. Если за неделю не доберемся, то считай, что уговора не было.

Мужчина ничего не отвечает. А впрочем, идти остается уже недолго. Земля вокруг становится черной и заплесневелой. Всюду расплывается вонючими лужами мерзко-зеленый, замшелый налет, а деревья и вовсе пропадают с горизонта.

Вскоре кривая тропа приводит Будимира и его спутников к большому озеру, на берегу которого мужчина останавливается. Всесвет первым делает шаг, но отец тут же рывком ставит его за спину, и мальчик испуганно застывает.

– Ну и чего? – бурчит нетерпеливо безымянный.

Мужчина оглядывает ровную, почти гладкую поверхность темного озера, на котором ветер не рождает даже мелкой ряби, а затем поворачивается к мальчику.

– Готов?

Будимир не ждет ответа. Да и мальчишка, нахмурившись, заминается. Мужчина вскидывает руку, но безымянный мальчик не успевает отреагировать. Он лишь замечает, что на ладони Будимира снова открылись, расползаясь, змеиные нити фиолетовых бороздок, а уже в следующий миг мальчика подбрасывает в воздух и относит к поверхности озера.

От неожиданности мальчик чуть не вскрикивает со злостью, но удерживается и не успевает разругаться. В следующее мгновение он падает на воду, проваливается, но неглубоко. А затем он уже оказывается на твердой поверхности, всего в паре шагов от берега.

Вода плотно жмется к ноге чуть выше щиколотки. Поверхность остается такой же ровной, даже волны пропадают едва ли ни мгновенно, но мальчишка лишь на миг засматривается, сразу забывает об этом и поднимает голову.

– Уу, – протягивает он. – Похоже, мне все-таки удалось выжить.

Будимир ничего не отвечает. Только смотрит. Из-за его спины таращится растерянный Всесвет, и безымянный мальчишка, выждав миг, вздыхает, быстро устав ожидать объяснений.

– Вшивый пень… – ругается мальчик.

Он подает вперед колено, собираясь выйти, но вдруг понимает, что нога с места не сдвигается. А затем его начинает засасывать в озеро.

Ногу вырвать из воды не удается. Впрочем, мальчишку это ничуть не пугает. Гораздо больше него волноваться начинает Всесвет, схватившись за отцовский плащ. А безымянный тем временем, сделав несколько попыток и дождавшись, когда вода достанет до колен, прекращает дергаться, разводит руками, жмет плечами, а затем на кончиках его пальцев быстрой, трескучей вспышкой рождается целый рой падающих вниз искр.

И тут же, не успевают первые огоньки коснуться поверхности озера и упасть в небо шипящими дымками, как вдруг искры гаснут. Не остается ни одной, а вода, ползущая по ногам, натянутым покрывалом лезет к колену, уже почти успев его поглотить.

Мальчишка чувствует, как дно под его ногами все быстрее проваливается. Он снова напрягается и уже начинает с беспокойством вскидывать руки, снова и снова пытаясь вызвать искры своей магической силы, но ничего не выходит.

Лишь миг кажется, что мальчик испуган. Затем он поднимает к Будимиру сердитый, ненавидящий взгляд, трепыхается, но не собирается просить о помощи. Умирать он уже не стремится, а вернее, понимает, что мужчина этого не позволит, но и выбраться не может.

Сколько мальчишка ни пытается, никак у него не выходит противостоять липким, крепким объятиям странной воды. Ни одной, хоть самой маленькой волны не расплывается по округе от его движений. Поверхность остается ровной и спокойной, хотя дует ветерок, хотя мальчишка и дергается, пытаясь вырваться.

Наконец, всего через несколько мгновений, вода уже начинает доставать до пояса. Будимир лишь смотрит. За его спиной прячется испуганный и удивленный Всесвет, а безымянный мальчишка, утопая все быстрей, скоро уже сдается, когда вода подступает к шее.

Проходит не так много времени, как мальчик целиком оказывается в воде. Над гладью торчит лишь одна его голова, но ее уже вода может скрыть всего за мгновение. Едва влага касается подбородка, как Будимир выбрасывает обе руки, по сторонам разметав подолы своего плаща, широко расставляет ноги, и его ладони тут же начинают подсвечиваться темным цветом от фиолетовых бороздок.

Руки мужчины на этот раз темно-фиолетовые линии бороздят так, что сквозь их мрачное свечение не удается заметить ни кусочка обычной кожи. А затем Будимир начинает идти вперед, успевает едва ли ни в последний миг схватить безымянного мальчишку за руку, другой рукой упираясь в поверхность магического озера, и вытаскивает мальчика на берег.

Выглядит это довольно просто, будто бы мужчина почти не прилагал усилий, но его тяжелая одышка говорит об обратном. Даже мальчишка, заметив, как дышит мужчина, ничего не говорит, хотя и глядит сердито.

Наконец, мальчик просто встает и с сердитым выражением уходит прочь, яростно зашипев.

– Наконец, – вздыхает Будимир. – Готово.

Сыну он не объясняет этих слов, а ближе к ночи, когда безымянный засыпает, Всесвет садится ближе к костру, где сидит с задумчивым видом отец. Зная привычки отца, разгадав задумчивость на его лице, мальчик садится рядом, но молчит. Он занимает себя подкидыванием в костер маленьких веточек, играми с угольком на конце тонкой палки и ждет.

– Я ошибся, – заговаривает Будимир спустя какое-то время. – Пророчество не изменилось.

И мальчик тут же перестает скрывать интерес.

– А чего там, не скажешь, да?

– Скажу, когда письмена расскажут новое.

– Сложное, да? – спрашивает Всесвет.

– Как всегда, – отвечает Будимир. – Слишком туманное.

Помолчав еще немного, зная, что отец все равно не расскажет о пророчестве, мальчик подсаживается к нему ближе. Широко распахнутыми глазами он заглядывает в лицо отца, с надеждой в голосе обращая к нему свои желания.

– А покажешь?

Посмотрев на мальчика строго, Будимир вздыхает, а затем делает жест, и у него на шее проявляется толстый, прочный, темный шнурок. В последнюю очередь становятся видны два бумажных листа с темным плетением, завязанные на кончике шнурка, а едва они проявляются, Будимир раскрывает листки и показывает сыну письмена, которые они скрывают.

Всесвет каждый раз с удивлением, заворожено глядит на то, как проявляются черты тайных страниц, но когда отец раскрывает их, разрешая увидеть непонятные письмена, мальчик с особенным удовольствием рассматривает красивые, странные, непонятные символы на листах.

Их смысл все равно остается для мальчика за гранью понимания, но Всесвет разглядывает письмена так, будто в них скрывается целый мир. Символы тихо плавают на листах, а мальчик всматривается так отчаянно, что не видит ничего за пределами двух листиков на черном шнурке.

Всесвет не видит даже того, что отец, глядя на него, улыбается, с таким же удовольствием глядя на сына, с каким тот смотрит на загадочные письмена.

– Насмотрелся? – спрашивает Будимир, закрывая листы.

Тут же они рассеиваются, стоит мужчине их отпустить, и вдруг ничего не остается, словно и не было.

Конечно, мальчику никогда не хватает времени, как бы долго отец не позволял смотреть на письмена, но, как и всегда, в ответ он кивает головой, спрятав немного опечаленный взгляд.

– Иди спать, – велит отец. – Скоро пророчество исполнится. Письмена начинают стираться. Тогда мы вернемся домой, а пока спи. У нас еще много дел.

И Всесвет укладывается спать ближе к костру, устроив лежак из веток и листвы. Вскоре мальчик засыпает, а Будимир, не находя в задумчивости сонного покоя, снова открывает письмена, читая про себя задумчиво: «Боль поведает ему тайны великой радости».

Уснув в беспамятстве смешавшихся мыслей, Будимир резко просыпается, вскочив с места.

Вокруг еще темно. Спокойно горит костер, рядом спит Всесвет, а чуть дальше виднеется силуэт безымянного мальчишки, но Будимир не обманывается. Тут же он бросается к озеру. Разгораясь темно-фиолетовым пламенем на коже рук и лица, сила магии помогает мужчине разгоняться быстрее, перемахивая по четыре-пять шагов за раз, и всего через несколько мгновений он оказывается возле озера.

Там, в воде, тихо утопает безымянный мальчишка, плюхнувшись на поверхность озера животом, чтобы как можно скорее исчезнуть. И все же, Будимир успевает достать его раньше, чем мальчик пропадает за темным покрывалом ночной озерной глади, и все случается так быстро, что лишь миг спустя, уже решив, что смерть настигла, мальчишка открывает глаза, отыскав себя на берегу.

Заметив горящие фиолетовым пламенем глаза Будимира, освещающие лицо под плащом, мальчик лишь корчится и отворачивает голову.

– Проклятый шут… – уводит он взгляд к озеру, чтобы хоть в мыслях пропасть бесследно за темным зеркалом мутной воды. – Оставь уже меня в покое.

Мужчина спокойно поднимается, а с его лица и рук пропадают фиолетовые бороздки, но он не сердится, и заговаривает спокойным голосом:

– Ты проиграл, – говорит Будимир. – Смирись с судьбой. Ты не так силен, как думал. И я не позволю нарушить уговор.

Затем он оборачивается, делает несколько шагов, но после снова поворачивается к мальчику.

– Теперь ты понял, что не сможешь от меня убежать?

Мальчишка только скалится, но ничего не говорит. И тогда, отвернувшись, Будимир спокойно уходит, не боясь оставить мальчика на берегу заколдованного озера.

И на следующий же день мальчишку будто кто-то подменяет. Он становится тихим, спокойным, по-прежнему ничего не делает, Будимира не слушается, но уже не грубит и просто игнорирует.

Мужчина же терпеливо ждет. Он пытается втянуть мальчика и начать обучение, но тот ничего не хочет делать. Иногда Будимир рассказывает о том, как управлять магией, старается увлечь мальчика, обещая, что тот может стать даже сильнее, чем он сам, но безымянный не реагирует. Мальчишка просто слушает, пропуская все слова мимо ушей, а иногда молча встает и просто уходит.

Наконец, даже Будимир уже теряет все терпение. Спустя несколько таких пустых недель, глядя на почти растаявшее на листах пророчество, он оставляет мальчика в покое, доверяясь воле судьбы. И он догадывается, что вскоре все должно перемениться, но до сих пор не может понять, что означает пророчество, начертанное на талисмане стража у него на шее.

Затем, мальчишка действительно переменяется. Он начинает пугать Всесвета, играясь со своей магией, но делает это лишь от скуки. Наконец, сын Будимира не выдерживает, бросается на мальчишку, чуть не плача от обиды, но тот лишь рассмеивается и продолжает играть.

Мужчина не вмешивается, следя издали. Испытав все способы увлечь мальчика своими уроками, теперь он лишь наблюдает и ждет, когда наступит час исполнения пророчества, неподвластного его воле.

Наконец, символы почти исчезают, но до сих пор ничего не происходит. Будимир впервые начинает сомневаться в пророчестве. Ему никогда еще не приходилось видеть символы такими расплывчатыми, а потому мысли подгоняют что-нибудь сделать, донимая беспокойной, паникующей толпой, галдящей в уме, но приходится лишь ждать.

И вот, вздохнув, Будимир оставляет детей одних, чтобы отправиться на охоту, а заодно побороть мыслями одолевающие ум сомнения.

– Эй, видал? – зовет Всесвет.

Мальчик оборачивается к сыну Будимира, но лишь отмахивается. Не хочу, устал.

– Пф… девчонка, – обзывается посмелевший Всесвет.

Он успевает уже привыкнуть к обществу безымянного мальчишки, перестает бояться, да и сам мальчик начинает относиться к Всесвету спокойно, да и к этому времени устав от своих шуток.

– Дешевые трюки, – отвечает мальчишка и продолжает ковыряться в каких-то палочках странной формы, заставляя их подсвечиваться от искр, но недовольно скрипя зубами и цыкая.

– Ну и как хочешь, – отмахивается Всесвет и начинает убегать. – Девчонка! Ха-ха-ха! Трусливая девчонка!

Мальчик лишь покачивает головой, с недетским спокойствием игнорируя провокации. Какое-то время он продолжает тренировать свои навыки, вспоминая, что рассказывал Будимир, но все время оглядывается, не собираясь показывать мужчине, что слушал его рассказы.

А затем внезапно раздается крик.

– А! Батя! Бать! – звучит голос Всесвета.

Безымянный мальчик тут же вскакивает, бросив свои дела, и глядит сквозь мрачный туман в сторону заколдованного озера, откуда донеслись крики.

– Батя! – зовет мальчик отца, плачущим голосом. – Помоги!

Он кричит совсем не в шутку, сквозь крики пробивается плачь, и безымянный мальчик немедленно бросается на помощь, бросив свои уроки.

На кончиках его пальцев разгораются искры, но теперь лишь мальчишка узнает, что стал немного сильнее. Теперь, когда он отчаянно рвется вперед, искры впервые начинают бить струей и из его ладоней, и мальчик, благодаря новым силам, вмиг добирается до озера и встает ровно на берегу.

– Батя! – кричит Всесвет во весь голос.

– Тихо! – строгим тоном приказывает безымянный. – Не дергайся. Так еще быстрее затянет.

Мальчишка выглядит обеспокоенным, но держит себя в руках, в отличие от Всесвета. Подумав миг, он тут же разжигает на ладонях искры силы, но лишь делает шаг, как тут же останавливается.

– Не кричи, – говорит мальчик. – Старый шут как-то следит за мной. За тобой, наверное, тоже.

Всесвет корчится от страха и не успокаивается, хотя и перестает дрыгаться, стоя по колено в воде.

– А если нет? – спрашивает он дрожащим голосом.

Безымянный лишь вздыхает, но потом резко изменяется в лице, перестает хмуриться и поднимает глаза. Странная, пугающая улыбка рождается на его лице, спокойная и благостная, сейчас внушающая только лишние беспокойства.

– А если нет, – говорит мальчик, улыбаясь, – значит, мы должны его позвать.

Сразу же мальчишка бросается в сторону, легко отскакивая шагов на десять за два прыжка, рассыпая искры из рук и впервые перемахивая такие большие расстояния. Впрочем, он сейчас не думает о пробудившейся силе, а радуется возможности, наконец, окончить свои мучения.

– Стой! Ты куда?! – паникует Всесвет.

И мальчик сразу его успокаивает.

– Тихо, кому сказал? – отвечает безымянный на лету. – Скоро шут… скоро твой отец примчится. Вот увидишь.

И мальчишка бесстрашно запрыгивает в озеро, проваливаясь по щиколотку в воду в десятке шагов от Всесвета.

– Ты… чего ты? – теряется сын Будимира.

– В прошлый раз он меня сразу нашел, – объясняет безымянный. – Что, страшно? И кто из нас девчонка?

Всесвету сразу вдруг становится легче.

– И ничего я не девчонка! – обижается он.

Мальчишка же сразу велит замолчать и не двигаться, но даже так вода начинает проглатывать маленькие детские тела все быстрее. Всесвет опять начинает волноваться, и только уверенность безымянного помогает ему не поддаваться желанию дрыгать руками и ногами, пытаясь вырваться.

И все же, когда вода начинает доставать Всесвету до шеи, он едва не сдерживается. Безымянный тоже уже тонет, но его голова торчит из озера выше, а вода лишь подбирается к его шее. Впрочем, не успевает Всесвет закричать вновь, как к озеру мощной вспышкой подскакивает его отец.

– Бать! – тут же зовет мальчик.

Будимир лишь сейчас его замечает и на миг застывает от страха и удивления. Только заговорить он не успевает, и гораздо раньше за него разговор начинает безымянный мальчишка.

– Ты проиграл, старый шут, – довольно ухмыляется мальчик. – Я говорил, что убью твоего сына у тебя на глазах и ты ничего не сможешь сделать.

Всесвет, удивленный еще больше отца, тут же замолкает и оборачивается к безымянному.

– Я его бросил в озеро, так что спасай, – продолжает мальчик. – Ты же понимаешь, что успеешь лишь к одному?

Будимир застывает, уже и сам понимая, что опоздал. Вода начинает доставать Всесвету до подбородка, а значит, скоро озеро его проглотит, хоть мальчик и вытянул руки кверху. И так же быстро озеро затянет безымянного, и каждый миг промедления уже ничего не решает.

– Если спасешь меня, то я снова это сделаю, – подначивает безымянный. – Я убью его, как я убил свою мать!

У мальчишки раздуваются от ярости ноздри, а времени больше не остается. Всесвет, вытянув шею, почти весь успевает потонуть. Из озера торчит лишь лицо и щеки, уши почти скрылись за мутным зеркалом озерной поверхности, но так же быстро тонет и безымянный.

И вдруг, странно вздрогнув, Будимир оборачивается к безымянному.

– Батя… – с утопающим в ужасе стоном, дрожащим голосом зовет Всесвет.

Мужчина не оборачивается. Он бросается спасать безымянного, а тот, застыв от недоумения, впервые чувствуя, как чувства сковали его тело, лишь молчит, больше не смея произнести ни слова.

– Батя! – навзрыд плачет Всесвет, крича отцу.

И все равно мужчина не оборачивается. Он хватает за волосы безымянного, начинает тащить, вырывает клочья, но достает мальчишку, перехватывается, весь светится темно-фиолетовым пламенем, которое едва не прожигает плащ, и постепенно вытаскивает безымянного из воды.

– Бать! Ба-угхугхугхугх….

Заслышав бульканье попавшей в рот Всесвету озерной воды, мужчина не сдерживается. Безымянный замечает, как на лице Будимира, покрытом темным свечением фиолетовых бороздок, испещривших кожу, рождается горестное выражение. Следом вырывается несдержанный стон, но тут же гаснет в ярости усилий. Наконец, по щеке безымянного ударяет горячая слеза, а затем его рывком выбрасывает на берег.

Тут же Будимир кидается в сторону, проносясь по воде пылающим светом темного огня, ударяет ладонью по поверхности, сжимая пальцы, но успевает ощутить лишь то, как выскальзывает из его руки последнее касание руки скрывшегося под поверхностью озера сына.

Мальчишка ничего не говорит, не смеет даже пошевелиться. Он лишь таращится очумевшим взглядом на Будимира, дрожит отчего-то, но не может себя успокоить, даже не чувствует тела, и словно душой переносится в мысли Будимира.

Мужчина же долго еще стоит на коленях на поверхности озера. Фиолетовое пламя, окутавшее его плащ, то затихает, то вновь разрастается, не давая мужчине провалиться в озеро и стать новой жертвой мертвой воды. А затем, ничего не произнося, Будимир выходит на сушу, перестает гореть темно-фиолетовым пламенем, становится рядом с мальчиком, но еще очень долго стоит молча, не находя сил заговорить.

Мальчишка чувствует, что затекла шея. Лишь тогда мужчина вдруг дает проявиться амулету стража на шее, читает изменившееся пророчество, а затем, снова вздрогнув, срывает амулет и бросает в руки мальчика.

– Ты открыл свою радость, – проговаривает он с ненавистью. – Теперь иди за мной. Отныне твоя судьба предрешена.

И мужчина начинает идти. Мальчишка не сразу даже замечает, что Будимир покачивается. Он и сам спотыкается, попытавшись встать, но затем догоняет мужчину и плетется следом, переменившись в эти короткие мгновения безвозвратно.

Несколько лет мальчишка не разговаривает. Отныне амулет стража он носит с собой, но за все это время пророчество, которое ему почему-то легко удается читать, не изменяется. Надпись уже проедает мысли: «Он волен то, чего ты не мог». И как бы долго не раздумывал мальчик, понять этих слов ему так и не удается.

Несколько лет молчаливой тенью он бродит всюду за своим учителем. Будимир тоже почти не разговаривает. Иногда он лишь коротко дает задания, объясняет что-нибудь, но затем вновь перестает разговаривать, оставляя мальчика самого разбираться в тонкостях дарованного ему могущества.

За эти несколько лет успев побывать в самых разных местах, мальчишка вырастает, становится крепок и телом и духом. Не раз Будимир заставляет его сражаться с такими чудовищами, от вида которых становится боязно, и всякий раз кажется, будто мужчина ждет того мгновения, когда мальчик проиграет новому противнику, но он каждый раз, пусть даже если и с трудом, выходит победителем.

А затем наступает день, когда надпись постепенно меркнет. И, наконец, от пророчества не остается почти ничего, кроме размытых символов.

В этот день безымянный просыпается и видит над собой угрюмое лицо Будимира. За эти годы презренное выражение сделало мужчину иным, чем прежде, и хоть он никогда не был улыбчивым человеком, но лишь сейчас кажется, что у самой ненависти должно быть именно такое лицо.

– Отныне пусть судьба ведет тебя, – коротко говорит Будимир, как обычно, сообщая намерения лишь в паре слов, почти такой же загадкой, какая тает расплывающимися символами на листах амулета. – Мое предназначение исполнено и меня ждет свой путь. Твой….

Он наклоняется к безымянному и взглядывает еще презреннее, хотя казалось, выражения тяжелей и быть не может.

– Твой путь ведет в другую сторону… – договаривает он шепотом.

А затем, поднявшись, мужчина уходит, собираясь никогда больше не встретиться с учеником.

И все же, безымянный не выдерживает. Незаметно он бредет за учителем целый месяц, пока не оказывается снова у того самого озера, где однажды Будимир потерял сына. Безымянный не вмешивается, помня надпись в амулете.

– Значит, тебе можно? – спрашивает он шепотом, когда видит, как мужчина заходит в озеро, добровольно отдавая себя плену водной глади.

А затем, всего через миг, как пропадает надпись, на листах появляется новая. Она сразу предстает взгляду расплывчатой, почти исчезнувшей, но безымянный легко прочитывает символы. Надпись гласит: «Твой путь начнется первым шагом».

И тут же, недолго думая, юноша поднимает руку. Кончики его пальцев начинают светиться темным, синим оттенком, а затем юноша резко сжимает ладонь в кулак, задрожав от усилия, и в одно мгновение тает надпись в амулете стража, а вместе с ней вмиг испаряется, навсегда исчезает мертвое озеро.