– Вот оно! Я наконец-то нашёл! – Руж хлопнул листовку прямо по центру стола – так, что тарелки звякнули, а перечница упала. – Смотрите!

Последовало всеобщее ворчание. Котики любили эту часть вечера. Не говорили вслух, но любили. Ужин, все шестеро собираются за круглым столом, под уютной лампой в кают-компании "Последнего". Окна зашторены, крылобус плавно скользит по волнам Вероятности; можно обсудить новости, насладиться вкуснятиной (особенно сегодня, когда готовит Вай – причём не что-нибудь, а свои фирменные радужные рыбки), помечать о лучших временах.

Не все вечера проходили спокойно. Нередко они заканчивались жаркими спорами, криками и чуть ли не войной. Но начиналось всё тихо-мирно. Руж решил нарушить традицию.

– Убери это, – скомандовал Грин. – Ты лапы вымыл?

Йелл хохотнул, а Руж только фыркнул:

– Не смешно. Между прочим, это мой шанс получить способность. Раскрыть себя! Понимаете?

Они понимали, но почему-то смотрели на Ружа с неодобрением. Даже вечно спокойная Вайолет хмурила брови. Блю, как обычно растрёпанный, ткнул нос в бумагу, но Грин кашлянул, и тот замер. Один только Гриз уже невозмутимо ел.

Руж вздохнул и убрал листовку. Все принялись за трапезу.

– Крылобус в порядке? – спросил Грин.

Он был самым старшим котиком и лучше остальных помнил Сияющую (Руж и Вай вообще не помнили, а у Блю и Гриза осталось лишь пара ярких воспоминаний о родине), поэтому его негласно провозгласили капитаном. Тем не менее, управлял "Последним" Руж. Он умел ладить с крылобусом и, к тому же, неплохо разбирался в технике.

– В порядке, – ответил он недовольно.

– Никаких опасностей снаружи? Волнения, бури? Конарманны?

Руж сверкнул глазами:

– Нет! Мы в безопасном секторе, Вероятность здесь тише, чем озеро с радужными рыбками. Даже волн серьёзных нет, одна рябь. А конары тут сроду не появлялись.

Грин уже открыл рот, чтобы спросить что-то ещё – а заодно кинуть туда прожаренную до хруста рыбину, но Руж вспылил:

– Хватит относиться ко мне, как к котёнку!

Все сразу прекратили жевать. Впрочем, лишь на секунду – недоразумения случались и раньше, а ужин за авторством Вай – райское наслаждение.

– Никто не относится к тебе, как...

– Нет, относятся, – буркнул Руж уже спокойнее, но всё так же недовольно. Он опустил глаза. – Вы все. И не спорьте даже. Из нашей команды я один не сияю в полную силу. У меня одного не раскрылся талант. Понимаете? Знаете, как это давит?

– Я думал, твой талант – общаться с крылобусом, – подал голос вечно невозмутимый Гриз. Он уже закончил с рыбками и теперь вытирал мордочку салфеткой. – Из тебя отличный навигатор. Вот лично я бы запутался в Вероятности...

– Ага! Как же! Ты – предприниматель. Твой талант – бизнес. Ты этим живёшь. Пусть не всегда удачно, но ты снабжаешь нас деньгами. Да и остальные...

Он мог перечислить дар каждого. Вайолет – его ровесница – очень рано открыла в себе склонность к рисованию. Художница она была потрясающая. Блю отлично играл на любом инструменте, до которого дотягивались лапы. Йелл был пусть не лучшим – мешала излишняя распылённость, помноженная на неумение сидеть на месте – но учёным. Исследователем. Гриз нашёл себя в предпринимательстве. И даже Грин, их капитан, формально назывался библиотекарем, а на деле был хранителем знаний – ведь столько пропало, когда погибла Сияющая, их родина!

Один только Руж не нашёл себя.

Котику нельзя без таланта. Котик должен светиться изнутри, делая жизнь вокруг лучше, ярче, добрее и прекраснее. Потухший котик – худшее, что может случиться. Именно так погиб их мир – пришли конарманны-светопийцы и поглотили всё сияние, без которого котики долго не живут. Конечно, тут можно спорить – они все, даже Грин, были тогда несмышлёными котятами, чудом спасшимися в школьном крылобусе. Временами Грин утверждал, что Сияющая не погибла, и что другие тоже спаслись. Ведь Вероятность огромна, бесконечна. На её просторах можно найти что угодно, в том числе и уцелевшую родину.

"Они не выпили весь её свет, – говорил он команде. – Просто не смогли бы. Я уверен, что наши учёные нашли выход, и переместили мир в другой карман Вероятности. Мы просто должны его найти". Так говорил Грин, хотя Руж иногда сомневался, что тот сам в это верит.

Тяжёлое молчание прервал Блю:

– А что там, в этой листовке?

– Да ничего. Опять вещица, найденная на помойке, – отмахнулся Йелл.

– На заправке, – уточнил Руж.

На том крошечном клочке земли, болтающимся посреди хаоса Вероятности. Где нет ничего, даже своего неба. Только куцый газончик, парковка для межмировых грузовиков (монстры, рядом с которыми "Последний" смотрелся мышью), собственно заправка и небольшая забегаловка. Там путник мог наскоро перекусить, отдохнуть, перекинуться сплетнями.

Именно в ней, между игровыми автоматами и входом в туалет, Руж и нашёл листовку. Он развернул бумагу, чтобы котики наконец увидели.

Под крупным заголовком "ВНИМАНИЕ!" был нарисован рыцарь, пронзающий копьём огнедышащего дракона. Фиговенько нарисован – Вай даже за пару минут набросала бы лучше. А под картинкой шёл пафосно-претенциозный текст. В духе: ты самец или жалкий слизняк? Проверь своего монстра! Участвуй в состязании и выиграй ценный приз! Турнир только для самых смелых и самых отважных! И тому подобное. А внизу, в яркой рамке, стояла сумма. Неплохой приз – котикам хватило бы на год безбедной жизни.

Блю присвистнул. Гриз надменно фыркнул: цену таким заманухам он знал. Вай обхватила мордочку лапой. Грин сохранял спокойствие. Один только Йелл подал голос:

– Турнир?

– Гонки на выживание, – пояснил Руж.

– На нашем крылобусе?

Грин покачал головой:

– Это забава для дальнобойщиков, байкеров, наездниках на всяких жутких тварях, типа драконов и ракоскорпионов. А не для горсточки котиков на старом крылобусе.

– Я могу его изменить, – сказал Руж.

Его слова потонули во всеобщем гомоне. Пять котиков набросились друг на друга, яростно обсуждая новость. Руж кашлянул и сказал громче:

– Я могу его изменить! Я экспериментировал.

И выложил на стол второй сюрприз – кристалл с кодом. Все затихли.

– Ты пользовался моей лабораторией? – удивился Йелл.

– Прости, но это для дела. Я сотворил монстра.

– Из нашего "Последнего"? – Вай испуганно посмотрела на Ружа, потом на Грина. – С ним ничего не будет?

– С ним – ничего. А вот с его противниками... Ух, как он их размажет, будьте уверены! Тем более, это заклинание недолговечно. Код выветрится, пройдёт лишь пара дней. Да, да, знаю, всякое бывает, но...

Кают-компанию опять накрыла словесная перепалка. Руж безвольно опустил лапы. Пусть выдохнутся, тогда он скажет. Ведь он и раньше экспериментировал с кодом. Не на крылобусе, конечно, но с живыми существами работал. Кто создал охотника, чтобы тот выловил поселившуюся в трюме крысу? Кто увеличил радужную рыбку, что они целую неделю объедались, что из-за округлившихся животов с трудом ходили? Кто одолел светящуюся плесень, когда та обосновалась под кроватью Гриза?

Они знают, на что Руж способен. Тем более, он никогда не будет рисковать "Последним", никогда не причинит вред этому милому существу.

Споры резко стихли.

– Нет, – сказал капитан. Когда Грин говорил таким тоном, возражения не принимались. – Возможно это ловушка.

– Конарманны? В таком захолустье?

– Я сказал – нет.

Руж приуныл. Йелл взял кристалл со стола, повертел в лапах. Внутри отображался крылобус, каким бы он стал, примени котики этот код. С когтями, шипами, бронированным панцирем и мощными крыльями. Он чуть ли пламя не извергал.

– Была бы неплохая защита от конаров.

– Круто смотрится, – кивнул Блю. – Мне бы подошла такая тварюга, как раз нужна обложка для нового альбома. Хард рок! – он изобразил, будто играет на невидимой гитаре. – Нарисуешь, Вайолет?

– Как только закончу с комиксом.

Спор о трансформации крылобуса и участии в турнире продолжался ещё какое-то время, но вяло, безэмоционально. Раз капитан сказал своё слово, можно расслабиться. Нет – значит нет. Разговор плавно перетёк в беседу о творчестве, бизнесе (Гриз планировал размножить первый том комикса Вай и поторговать им в ближайшем мире; также он не оставлял надежды на предыдущий альбом Блю, целиком джазовый – ну или на живой концерт. Главное, чтобы у жителей следующего мира были уши). Руж тоже участвовал в беседе, хотя внутри давила пустота.

Он – никто. И никогда никем не станет. В его-то возрасте.

 

* * *

 

Руж проснулся среди ночи. Снизу сопел Грин, сверху ворочался Блю. На соседней трёхъярусной койке два места пустовали. Один только Гриз безмятежно дрых, обняв папку с финансовыми расчётами.

Руж тихо спрыгнул с кровати, прокрался в гальюн. Там сон окончательно слетел. Встал выбор: либо ворочаться в постели, либо присоединиться к Йеллу и Вай, занявшими кают-компанию. Он выбрал второе.

Те обосновались на диванчике и обсуждали новый комикс. Йелл был в пижаме, а Вай даже не ложилась, и по-прежнему сидела в чёрной юбке и тёмно-фиолетовом худи. Капюшон она натянула на голову, и торчащие из-под него ушки выглядели крайне мило.

– Так что тебе не нравится? Мои пушистики?

– Не они сами. Понимаешь... – Йелл на секунду задумался. – Это как удар ниже пояса. Дешёвый трюк. Вставлять в комикс существ, которых все обожают – грязная игра.

– Ты ещё скажи – коммерческий ход. И что меня Гриз покусал.

Йелл хрюкнул:

– Да, похоже на то!

– Глупости. Я ж не для продажи это делаю, это я так – дурачусь. Тем более, пушистики мне и правда нравятся. Они милые. Забавные. И, знаешь... они так похожи на нас.

Руж сидел молча и в спор не вмешивался. С комиксом он ознакомился ещё позавчера, и был согласен с Йеллом, хотя тот обычно давал замечания по технической части. Да, пушистики – игра на читательских эмоциях. Не весьма честная, но...

А, впрочем, какая разница! Плевать он хотел на этот комикс! По его-то мечте прошлись грязными лапами. Вытерли сапоги и бросили в помойку.

Руж посмотрел на мусорное ведро. Над рыбьими косточками уже вились первые эфирные мухи. Он пробормотал что-то вроде: "надо выбросить, пока весь крылобус не провоняло" – и поднялся с диванчика. Вай и Йелл даже глазом не моргнули. Они ожесточённо спорили о внешнем виде пушистиков.

А вот Ружа что-то остановило. Он уже вынул мешок, завязал его, пробрался в узкий коридор, к отверстию для сброса мусора, но замер. Постоял с минуту. Повертел мешок в лапах, пощупал сквозь чёрные непрозрачные стенки содержимое.

– Да что б вас! – тихо выругался он.

В мешке был кристалл. Руж развязал, сунул лапу – и точно, он самый. Грин посмел выбросить его код! Даже не поленился сломать: прямо по центру, пересекая все грани, шла трещина. И никакого изображения внутри – только вялое мерцание, похожее на дымку.

Руж снова выругался. Запхал мешок в отверстие – прямо так, не завязывая – закрыл дверцу, дёрнул рычаг сброса. Мусор выдуло наружу помойным облаком. Вряд ли кто с ним столкнётся, это почти нереально. Скорее всего, он до скончания дней будет дрейфовать по Вероятности. Если очень повезёт, отдельные фрагменты обретут жизнь и, может быть, станут самостоятельными мирами.

Но что с того? Руж направился в единственное место, которое его по-настоящему успокаивало. В кабину пилота. Плюхнулся в кресло, отрегулировал спинку почти до горизонтального положения, а задние лапы закинул на приборную панель.

– Привет, "Последний"! – сказал он. – Как жизнь?

Крылобус плавно качнулся – так плавно, что никто кроме Ружа это не заметил. Лампочки и индикаторы приветливо замигали, стрелки приборов чуть дёрнулись.

– Я тоже рад тебя видеть, малыш, – Руж вздохнул. – Только ты меня понимаешь. Мы с тобой – два изгоя. Ты – последний из рода крылобусов, каким-то чудом избежавший смерти. Я – последний котик, не засиявший в полную силу. Так и не понявший, в чём моё предназначение. Только не говори, что я ошибаюсь. Котики в этом не ошибаются. В чём угодно, но только не в этом.

Он замолчал. За ветровым стеклом призрачно мерцала Вероятность. На удивление спокойная в этом секторе. Визуально она напоминала плавно переливающиеся краски, как на холсте Вайолет. Множество оттенков и цветов, каждый сказочнее предыдущего: индиго, нежно-голубые, бирюзовые, мистически-фиолетовые – всё это переплеталось в сложнейшие фрактальные узоры, наслаивалось одно на другое, всплывало и тонуло. И никаких объектов – мусорное облако осталось за кормой. Разве что справа по курсу, то исчезая, то появляясь, светила бирюзовая комета.

Руж снова вздохнул. Подобные виды его успокаивали. Тихие, умиротворяющие – не то что в других секторах. Когда накатывала волна депрессии (особенно часто это случалось по ночам), Руж приходил в пилотское кресло и беседовал с крылобусом.

– Это похоже на любовь, – сказал он после долгого молчания. – Когда котик осознаёт свой дар и начинает сиять. Это как... да, как любовь. Они светятся изнутри, они источают радость. Я прекрасно их вижу, чувствую, ощущаю вибриссами и каждой шерстинкой, от носа до кончика хвоста. Они счастливы, хотя сами того не осознают...

Один только он едва искрит, как готовая перегореть лампочка. Как объяснить это Грину? Как рассказать о долгих бессонных ночах, о съедающей душу тоске, о многодневных приливах уныния, когда не хочется даже есть и желание одно – поскорее забыться? Неудивительно, что Руж хватается за любой подвернувшийся шанс. Как и другие, он желает быть счастливым.

– Погоди-ка...

Руж вдруг понял, что до сих пор держит в лапе кристалл. Он его не выбросил! От мешка избавился, а вещицу с кодом оставил – просто пальцы не разжались. И принёс бесполезную теперь штуку сюда, в кабину пилота.

Бесполезную ли?

Руж убрал задние лапы с приборной панели, вернул спинку в нормальную позицию и пододвинул кресло к штурвалу. С замиранием сердца он вставил кристалл в отверстие для чтения кода. Вдруг он не пострадал? Вдруг трещина лишь мешает предпросмотру, а само заклинание уцелело?

И точно – соответствующий индикатор показал, что кристалл работает.

– Ха-ха! И как тебе такое, Грин? – Руж хищно улыбнулся. – Нравится?

Он потянул лапу, чтобы вынуть предмет из отверстия, но замер, даже не дотронувшись. А что если...

Нет, Руж никогда не перечил капитану. Никто не перечил. Это не значит, что в противном случае Грин высадил бы провинившегося на необитаемой скале посреди Вероятости – просто кэпа все уважали и любили. Он был для них кем-то вроде старшего брата.

Но сейчас – другой случай. Руж чувствовал, что способен победить в гонках на выживание. Это его особый дар. Он наконец-то засияет, а команда обретёт надёжного защитника – с пилотом монстрокрылобуса им конарманны не страшны, пусть хоть целой эскадрильей нападают.

"Последний", кажется, понял Ружа без слов. Но тот всё равно спросил:

– Что, малыш, готов похулиганить? Только умоляю, тише... – котик прислушался, но разговоры из кают-компании больше не доносились. Вай и Йелл легли спать. – Не разбуди остальных, пока не прибудем на место. Хорошо?

И, под радостное согласие крылобуса, Руж начал вводить координаты. Это недалеко, так что полёт будет недолгим. Он бросил короткий взгляд на лобовое стекло – узоры начали меняться, стекаться к краям, а Веротяность стала превращаться в тоннель. Ещё несколько параметров – Руж перепроверил их трижды, прежде чем ввести – и по этому тоннелю они заскользят в нужный мир.

 

* * *

 

Котиков разбудил сигнал тревоги. Громкий, оглушающий, бьющий сквозь уши прямо по мозгам: "ВИУ-ВИУ-ВИУ!"

– На выход, срочно! – скомандовал Грин. – Быстрее, чего ты копаешься, Блю! Ну!..

За окнами виднелся пейзаж – Руж куда-то приземлился – так что затеряться в Вероятности им не грозило.

Грин выскочил первым, со световой винтовкой в лапах. Обычно капитан покидал судно последним, но снаружи могли быть конары. Бегло оценил ситуацию: поле, шагах в ста – палаточный лагерь; предрассветное небо и мокрая от росы трава, к счастью, невысокая. "Выходим, безопасно" – подал знак Грин. Котики посыпали наружу. Вот Гриз с папкой в лапах. Вот Йелл, несущий сонную Вайолет, как невесту. Вот ошарашенный Блю: в наушниках, штекер от которых болтается у него в хвосте, и с единственной копией нового альбома, пока ещё без обложки.

Все отошли от крылобуса на безопасное расстояние.

– А где Руж? – спросила Вай.

– Ему давно пора выйти. Надеюсь, он исправляет проблему, из-за которой нас разбудил...

Сзади кашлянули и, откуда ни возьмись, появился Руж. С самодовольным выражением мордочки и дистанционным пультом в лапе. Он нажал кнопку. Крылобус накрыло облако магического превращения.

Тут Грин окончательно всё понял. Его терзали сомнения ещё во время эвакуации, но инструкции есть инструкции, тем более, если сам их написал. Теперь всё встало на свои места. Это не конары, не минирование, не неожиданное свойство крылобуса, из-за которого тот стал опасен и не внезапный шторм Вероятности, вынудивший их сесть в первом попавшемся мирке.

Это Руж. Его проделки.

Грин посмотрел на палаточный лагерь. И точно – это не поселение бродяг, межмировых кочевников или кого-то вроде. Это жильё участников турнира. Вон вдали возвышаются трибуны, а значит там – арена.

И участники. Ездоки и их монстры. Исполинские скорпионы, робозавры, байки-убицы, размером с корабль, двуногие роботы-трансформеры... Грин задержал взгляд на драконе, казавшимся крошечным среди компании чудовищ. Обычный дракон, как в книжках рисуют. Золотая чешуя, величественная осанка, крылья, четыре лапы, гребень шипов от морды до хвоста. И маг-наездник в придачу. В остроконечной шляпе, вызывающем плаще с полумесяцами и звёздами и с волшебным посохом в руке. Маг что-то скомандовал, дракон изрыгнул струю пламени в утреннее небо. Наездник ударил посохом, в воздухе появилось лакомство: кусок мяса, размером с человека. Дракон тут же его проглотил.

– Так... – сурово произнёс Грин, поворачиваясь к Ружу. – И что всё это...

Младший котик выглядел странно. Грин ожидал, что его напугает вид всех этих чудовищ. Что он струсит, признает ошибку и начнёт оправдываться. Не тут-то было. Руж смотрел яростно, с пламенем битвы во взгляде. Монстры? Пустяки! Он покрошит любого, кто встанет у него на пути. Котик должен сиять – это стоит того, чтобы бороться.

У Грина внутри что-то сорвалось. Вся злость мигом пропала.

– Руж, я хочу, чтобы ты меня выслушал, – начал он совсем другим тоном.

– Выслушал что?

Оба посмотрели на крылобус, но тот по-прежнему скрывало магическое облако.

– Я должен тебе кое-что сказать.

– Ну уж нет! Я слушал тебя всю сознательную жизнь и ни разу не возражал. Летим туда, летим сюда, делай это, делай то. Хватит! Пусть хотя бы раз всё будет по-моему, хорошо?

– Руж я...

– И никаких возражений!

Грин нахмурился, но не ответил. Остальные котики молчали, переминаясь с лапы на лапу. Они с тоской глядели то на скрывающее крылобус облако, то на ближайшую палатку (ту, где рядом не было никаких монстров) и мечтали поскорее очутиться в тепле. На споры не оставалось ни сил, ни желания.

Руж не взорвался. В отличие от вчерашнего, он держался куда более сдержанно – возможно, из-за того, что сумел обхитрить остальных. Грин понял, что сейчас самое время. Он должен был сделать это давно, ещё много лет назад, но всё никак не решался.

– Руж, я...

– Нет! Никаких споров, я не отступлю! И "Последний" вас не пустит, пока мы всех тут не порвём в клочья. Хотите согреться – там дальше есть кафе.

– Я просто...

– Никаких...

– Да дай же мне сказать! Хочешь участвовать – участвуй. Хорошо. Я согласен. Ты больше остальных любишь "Последнего", и я хвост даю на отсечение, что ты не дашь ему погибнуть. Только дай мне сказать то, что я давно должен был сказать. Хорошо?

Руж нахмурился, видимо приняв это за очередную попытку отговорить его от гонок.

– Ты выбросил мой кристалл.

– Что?

– Я нашёл его в мусорке! Ты выбросил мой труд, предварительно разбив его. Но он работает, – Руж махнул в сторону крылобуса.

Вай и Йелл озадаченно переглянулись. Блю с тоской теребил провод от наушников. Гриз что-то считал на карманном калькуляторе, записывая результаты в блокнот.

– Глупости! Ничего я не выбрасывал. Твой кристалл там, где ты его оставил.

– Тогда как...

– Слушай, дай мне сказать! Мне это и так нелегко. Столько лет ждал, и...

– Говори. Только не тяни время, мне ещё надо пройти регистрацию. Пока "Последний" в облаке – говори. И ни минутой больше.

Грин кивнул и начал.

 

* * *

Он был маленьким котёнком, когда всё случилось. Жизнь до он помнит фрагментарно, урывками. А вот ключевой день Грин не забудет никогда. И не сомневается, что именно он будет стоять перед глазами, когда настанет смертный час.

Вместе с родителями он поехал в музей естественной истории. Внутрь так и не попали. Грин увидел лишь макет кашалота, вывешенный перед входом, и яркое название (кажется "ЧУДЕСА ОКЕАНА", но он не уверен), завлекающее на выставку.

– Там поместится миллион котиков! – сказал он, указывая на кашалота пальцем.

– Ну не миллион, а вот дом построить можно. Нашей семье точно хватит.

У входа столпилась очередь. Несколько школьных групп слились в одну, и пришлось ждать. Детей было много, причём всех возрастов, от совсем крошечных младенцев, которые даже ходить не умели, до старшеклассников. Кто-то дёргал родителей за хвосты, с тупыми вопросами: "мааам, когда уже?". Кто-то ковырял в носу, кто-то играл на портативных приставках. Два или три малыша плакали.

– Дождь собирается, – сказал папа, указывая на почерневшее небо. – Поскорее бы нас пустили. Пойти что ли, разобраться.

– Не надо, – ответила мама. Она тоже смотрела наверх, и её задняя лапа нервно подёргивалась. – Не похоже это на дождь. Даже на грозу. Слишком уж чёрное...

Вдали раздались крики. Потом ближе, ещё ближе. Толпа дрогнула, началась паника. Грина оторвало от родителей, и больше он их не видел. Все куда-то бежали, он тоже бежал. Потом споткнулся, упал на асфальт парковки, свернулся в клубок – как раз вовремя, потому что кто-то прошёлся по нему мягкими лапами. К счастью – ребёнок.

Закричали совсем близко, Грин рефлекторно повернулся. Именно тогда он впервые увидел конарманна – насекомоподобное двуногое существо, сгустившееся из тени. Оно выпило ближайшего взрослого, и тот рухнул, больше не сияя. Грин вскочил и побежал.

Парковка неожиданно опустела. Метались редкие котики, всюду валялись тела, а с неба спускались всё новые и новые тени – как маленькие пылевые смерчи они тут же уплотнялись, становясь тварями-убийцами. Стемнело почти как ночью. Грин достал фонарик – подарок на день рождения. Точно же! У него сегодня день рождения!

– Сюда, за мной, – позвал пробежавший мимо котик. – Ну же! В крылобус!

Это был Йелл, и в лапах он нёс котёнка, малышку Вайолет. Школьный крылобус стоял в двух шагах, приветливо раскрыв дверь, но готов был вот-вот взлететь. Грин и Йелл кинулись к нему, расчищая дорогу фонариком. Конары-жуки не боялись света (лишь шипели и пятились), но падающие с неба тени рассеивались без следа.

Тут Грина привлёк крик. Ребёнок. Младенец. Лежащий на спине прямо на парковочном месте и яростно верещащий. Над ним кружили сразу три тени-конара, одна наполовину материализовалась. Свет тоненькой струйкой сочился из мордочки котёнка в пасть чудища.

Грин сам не знал, почему он это сделал. Видимо, уже тогда проявились лидерские качества. У самых дверей крылобуса он неожиданно развернулся и, размахивая фонариком, кинулся на монстров. Тени улетучились, полуматериальный отшатнулся, щуря жёлтые глазища. Грин схватил вопящего младенца и побежал назад.

Едва он заскочил в крылобус, дверь захлопнулась.

– Зря, – сказал Йелл.

– Что зря?

– Они его выпили. Выпили его свет.

– Не весь.

Чёрные тени бились о стенки крылобуса, но внутрь попасть не могли. Грин и Йелл, каждый с младенцем в лапах, отошли в глубь машины. Было темно, как во время бури.

– Я видел. Они умирают, когда света не остаётся.

Младенец плакал. Крошка Вай тоже хныкала.

– Идём, мы должны улетать.

– Ты умеешь им управлять? – удивился Йелл. И опять взялся за своё. – Он умрёт. Они выпили почти весь его свет.

– Не умрёт, – запротивился Грин.

И пошёл к кабине, натыкаясь в темноте на углы. Позже они трансформировали крылобус под себя, сделав уютным и практичным, но тогда это было чужое пространство.

– Мы должны улетать.

Йелл не ответил. В кабине их встретили два котёнка, уже не младенца, но ещё мало что умеющих. Они наугад тыкали в кнопки, в надежде, что машина отреагирует.

– Взлослые! – обрадовался Блю.

– Помогите, они сейчас...

Грин всё видел. Снаружи свирепствовала буря. Самая настоящая, только вместо ветра, пыли и дождя, там кружили чёрные тени – быстро, неистово. Насекомоподобные существа пихали крылобус, пытались завалить его на бок, выбить стёкла, раскрыть двери, как вскрывают консервную банку.

– Быстлее! – взмолился Блю.

Грин кинулся к панели управления. Он должен попытаться. Пусть у него нет прав, пусть он немногим старше остальных, но это их последний шанс...

Он мягко опустил кричащего младенца в пилотское кресло и...

Дальше ничего не потребовалось. В кабине зажёгся свет, замигали лампочки, сам по себе крутанулся штурвал. Корпус машины дрогнул – но не от атаки монстров, а от взмаха крыльев. Последовали второй, третий, четвёртый. Они оторвались от парковки.

Младенец тоже прекратил реветь. "Руж" – прочитал Грин на его медальоне. Бедняга! Ну и досталось же ему! Его сияние почти потухло – дети ведь не светят в полную силу, как взрослые – но всё-таки светят. А этот едва тлел. Каким-то чудом крылобус поддерживал его, не давая этому тлению погаснуть.

Тени за окном начали редеть, пока машина не вышла в чистое небо. Если бы Грин умел управлять, он бы увёл её в другой город, где нет этого хаоса. Но он не умел, даже штурвал в лапы не взял – от греха подальше. Котик всё доверил машине, а та летела вперёд и вверх, пока не вышла из неба в Вероятность, оставив Сияющую за кормой. Координат родины у котят не было, а значит, вернуться назад они не могли.

Все молчали, глядя на узоры за лобовым стеклом. Вай и Руж спали. Один только Йелл нарушил тишину, глядя на пассажира в пилотском кресле:

– А может и не умрёт. Не знаю.

 

* * *

 

Потом было всякое. Они скитались из мира в мир, искали дом, учились, взрослели, открывали себя. Сотни добрых личностей, повстречавшиеся котикам в разных мирах, спасли их от тысяч бед. Они узнали о конарах, о путешествиях между складками Вероятности, изучили множество наук, немало попутешествовали.

Об этом Грин не стал говорить. Его цель была рассказать о самом начале.

– Так значит, я калека, – Руж опустил лапы. Остальные молчали, и только в палаточном лагере кто-то зычно смеялся. – Калека. Ущербный. Урод.

– Ну, не надо так!

– Как не надо? Я... – Руж запнулся. Взмахнул лапой с пультом, словно говоря: "а ну его, к такой-то матери". Покачал головой. – Тогда всё это не имеет смысла. Если ты прав, я никогда не засияю. Конары...

– Всё могло обернуться хуже.

– Куда уж хуже? Лучше бы я погиб!

Грин нахмурился:

– Не говори так, Руж. Тогда мы бы все погибли. Только твой дар ладить с крылобусом...

– Половинчатый дар.

– Да но тем не менее...

Оба замолчали. Остальные тоже не подавали голоса.

– Ладно, улетаем. Простите, что поднял вас так рано. Это всё равно была дурацкая затея.

Грин посмотрел на облако, скрывающее их транспорт. Пока код не закончит реконструкцию, говорить о полёте рано. Они просто не смогут войти внутрь.

– Это ты меня прости. Все остальные забыли, но я помнил, с чего всё началось. Ну, Йелл ещё помнил. Я должен был рассказать тебе раньше. Просто надеялся, что всё уладится, твой свет восстановится, и ты найдёшь предназначение.

– Не важно. Мог бы и не говорить.

Тут раздался хлопок, и крылобус наконец-то трансформировался. Облако рассеялось, обнажив миру его новый облик. Первым засмеялся Блю. За ним прыснул вечно серьёзный Гриз. Их поддержали Йелл и Грин; даже Вайолет стыдливо захихикала. В лагере тоже заметили превращение. "Смотрите, кто к нам подъехал! – закричал кто-то. – Нет, ну смотрите же! Это надо видеть!". Через минуту у крылобуса собралась внушительная толпа байкеров, дальнобойщиков, наёмников и просто искателей приключений. Все смеялись.

Вместо ужасающего монстра, которым должен был стать "Последний", на поляне стоял гигантский пушистик из комикса Вай. Никаких сомнений: розовая шёрстка, пахнущая сладкой ватой, большущие выразительные глаза, винтовой рог, похожий на мармеладку, и крохотные пегасьи крылышки. Над существом вспыхнула волшебная радуга, порхнули розовые бабочки, а на морде крылобуса застыла нахальная, но милая улыбка.

– Ты взял кристалл из мусорки? – спросила Вай, отведя Ружа в сторону. – С трещиной?

– Неужели это был твой?

– Наш с Йеллом. Он показал, как это делается, и я состряпала облик пушистика. Просто так, чтобы было от чего отталкиваться в споре. Рисунок это одно, а картинка внутри кристалла...

– Знаешь, – присоединился к ним Гриз, – а это великолепная мысль. Посмотрите, какая толпа! Мы могли бы продать им что-нибудь.

– Детскую песенку про единорогов? – усмехнулся Блю. – Я могу им спеть, но...

– Им нравится. Главное, мы привлекли внимание, – сказал подоспевший капитан.

– Кажется, мы не зря здесь очутились, – кивнул Гриз. – И всё оборачивается как нельзя лучше.

Руж отошёл в сторону. Участники гонок на выживание уже не смеялись, но разговоры не умолкали. Как остроумно, как смело, как оригинально! И надо же было додуматься! Но на чём ездить милашкам-котикам, как не на столь очаровательном существе?

Ладно, пусть развлекаются. Ружу надо было подумать. Теперь, когда он узнал правду о себе, когда исчезла возможность тешить себя иллюзиями, что он предпримет? Как будет жить? В какую сторону двигаться? Ведь депрессия никуда не уйдёт, тоска останется с ним навечно. И не исключено, что приступы её будут лишь усиливаться со временем. Он никогда не засияет, как другие котики.

Ответы приходили на ум. Банальные, скучные, невдохновляющие. Но правдивые. Цени что есть – свой половинчатый дар, свой тусклый свет. Ты отлично справляешься с крылобусом, а одно это уже – талант. Цени друзей. Они не бросят тебя, поддержат, что бы ни случилось, а когда надо – вытащат из беды. Они знают о твоём несчастье, знают, что ты калека. Дружба – величайшая штука из возможных. Цени каждый день, любую забавную мелочь. Вроде этой ошибки с кристаллом. Другого такого дня больше не будет. Цени каждый вдох. Каждый лучик солнца, каждую завитушку узора Вероятности. Кто знает, что ждёт за следующим поворотом? Верь в себя. Старайся не держать прошлое.

И всё в том же духе.

Ружу хотелось скомкать весь этот пафосный бред, разорвать на мелкие клочки и выкинуть в мусор. Но он не мог. Это был единственный крючок, чтобы вести нормальную жизнь. Почти нормальную – другой не будет. Потому что как бы ты не бесился, исходный код не изменишь.

Он вышел в поле, оставив лагерь с толпой позади. С опущенными плечами, дрожащим хвостом и деревянными лапами. Трава здесь была выше, по пояс, и он промок от росы. В правой ладони до сих пор лежал пульт от крылобуса.

Руж заплакал. Ему только предстояло научиться жить.