Больше всего на свете Лиреа любил взлететь выше облаков, сложить крылья и камнем упасть вниз. Он упивался ощущением полета. Когда ветер свистит в ушах, тело пронзает багровые облака, а ты скользишь в воздухе. И можешь лететь в любую сторону, куда только захочешь.

Вот и сейчас он взлетел в небо так высоко, как никогда еще не поднимался. Облака остались внизу. Светила Та и Ум скоро соединятся в полуденном танце, а затем пойдут в разные стороны.

Лиреа почувствовал, как мерзнут пальцы рук и ног. Здесь, над облаками царил невыносимый холод. Он тяжело дышал, потому что лететь вверх это не ракушки собирать. Считанные единицы из сиру способны взлететь на такую высоту.

Воздуха здесь мало, и Лиреа задыхался. Он приоткрыл клюв, стараясь вдохнуть редкий воздух. Наконец, с усилием вздымая крылья вверх и опуская вниз, он решил, что взлетел достаточно высоко. Выше был только черный купол с яркими желтыми звездочками. А еще ослепительно сверкали белое Та и голубое Ум. Внизу необъятное море из пухлых красных облаков. Он глянул на светила, поклонился им, замер на мгновение в воздухе. А затем сложил крылья, вытянул руки вдоль туловища, и камнем нырнул вниз головой.

Лиреа принадлежал к сиру, расе меднотелых людей-птиц. За спиной у них росли крылья. Тело покрыто красным твердым оперением, вместо носа и рта изогнутые клювы, кривые руки и ноги похожи на лапы грифа. Они жили на отдаленном каменистом острове Рукх на краю мира. Гнезда вили на отвесных скалах. Кораблям людей было трудно причалить к острову из-за вечно бурного моря и испещренных рифами берегов.

На памяти Лиреа варнахи два раза умудрились высадиться на острове. Тогда сиру поднялись в воздух и кружа над людьми, сбрасывали на них твердые и острые, как железо, перья. Варнахи погибли, пронзенные перьями, как стрелами. Затем Лиреа вместе с другими воинами спустился вниз и добил десятки раненых, разорвав когтями глотки и спев победную песню.

Сейчас он летел вниз через облака с неистовой скоростью. Его пьянило падение. Лиреа даже чуть шевелил крыльями, чтобы лететь еще быстрее.

Когда он прорвался сквозь клочья красных облаков, в бок ударил сильный поток ветра. Молодого сиру такой порыв мог сбить и перевернуть в воздухе. Но Лиреа был слишком опытным летуном. Он тут же вытянул крыло, согнул другое, и плавно, как в реку, вошел в струю. Полетел в сторону. А когда пересек воздушный поток, вновь сложил крылья и продолжил падение.

Облака рассеялись и далеко внизу появились темно-зеленые воды безбрежного моря. Вдали на горизонте темные изломанные очертания острова Рукх. Сегодня было пасмурно, лучи светил не могли пробиться сквозь тучи.

Лиреа чуть поворачивал голову, глядел по сторонам. Зрение у него превосходное, сверху он видел косяки рыб, плавающих под водой. Наконец заметил крошечное коричневое пятнышко. На волнах покачивалась лодка. Парус сложен на дне. У руля сидит человек. Лиреа устремился к лодке. Воздух шуршал на его перьях.

Он подлетел очень быстро и остановился только у самой лодки. Крылья задели воду и подняли тучу брызг. Прыгнул на дно, сложил крылья, сел на сиденье, как сова на ветке. Лодка закачалась.

Человек замахал руками, отряхивая лицо от воды, и проворчал:

— Когда-нибудь опрокинешь лодку. Можно ведь подлететь аккуратно.

Он был бородатый и немолодой. Толстый красный нос, густые седые волосы, торчащие во все стороны. Сильные руки и ноги человека, с детства занятого физическим трудом.

— Принес? — спросил Лиреа. Ему трудно давался язык варнахов, поэтому он говорил кратко.

Человек кивнул и полез в карман. Его звали Раки. Он одел грязную двубортную куртку, а под нею полосатый шерстяной жилет. На ногах короткие и широкие штаны, испачканные рыбьими внутренностями. Раки каждый день ловил рыбу и жил за счет моря.

Он вытащил свернутый кусок ткани. Развернул, вытряхнул содержимое. На грубой мозолистой ладони лежали вперемешку желтые и синие жемчужины. На Варнахских островах их можно было недорого обменять за рыбу. Белые и черные попадались реже и стоили намного дороже. Сиру нравились любые жемчужины. Они с удовольствием обменивали их на свои перья. Затем Раки с выгодой продавал перья княжьему кузнецу, он делал из них отличные стрелы.

— Хорошо, — кивнул Лиреа. — Перья вечером.

Раки завернул жемчужины и отдал Лиреа. Пробурчал:

— Опять до темноты ждать. Ветер крепчает.

Лиреа спрятал сверток на поясе, встал и приготовился лететь.

— Ты уж поосторожнее, — предупредил Раки, но Лиреа прыгнул в воздух, чуть не опрокинув лодку, поджал ноги и расправил крылья. Тяжело взлетел.

— Чтоб тебе клюв отбили, — пробормотал рыбак, держась за борта качающейся лодки.

 

***

 

С поздней ночи до полудня Гвильния стояла над яйцом в гнезде, и уговаривала малышку поскорее разбить скорлупу. Птенчик слушала мать и время от времени изнутри стучала в верхушку яйца.

— Ну же, сладость моя, бей сильнее, не бойся, — говорила Гвильния.

Из скорлупы раздавалось осторожное постукивание.

Ракиа, молодой отец, нетерпеливо ходил по гнезду, и то и дело встряхивал длинными треугольными ушами.

— Это оттого, что она девчонка, — сказал он внезапно и остановился. — Мальчик бы давно пробил скорлупу.

Супруги только полгода назад образовали семейную пару и снесли первое совместное яйцо.

Гвильния недовольно глянула на мужа.

— Не пугай малышку своим диким голосом. Иди наружу на скалы. Узнай, кто вылупился у Актании. Мальчик, наверное?

Ракиа опять вперевалочку пошел кругами по гнезду, недовольно щелкая клювом.

— Не хотел тебе говорить. У нее родился мертвый птенец. Он уже давно не подавал признаков жизни. Пришлось сломать скорлупу.

— Бедная Актания, — у Гвильнии от расстройства немного расправились крылья. — А что случилось?

Ракиа пожал плечами.

— Наверное, все дело в желтой болезни, которую она перенесла перед кладкой. Актания перенесла легко. Всю болезнь, оказывается, забрал ребенок. Он весь желтый был.

— Что за ужасы ты рассказываешь? — сказала Гвильния. — Зачем так пугать, ты не видишь, что я и так вся распереживалась?

— Ты сама спросила об Актании, — огрызнулся Ракиа.

У входа в гнездо зашумели крылья. Откинув полог, тяжело переваливаясь, вошла Лиания, местная лекарша, член Совета Острых Клювов. Ее оперение побелело от старости.

— Ну, чем порадуете, молодожены? — спросила она и удивилась, увидев целое яйцо. — До сих пор не вылупился? Что-то долго он у вас лезет.

— Это девочка, досточтимая Лиания, — ответила Гвильния. — Мы и сами уже тревожимся.

Лекарша кивнула.

— Тогда поможем. Это разрешается правилами, если малыш не может долго пробить скорлупу.

Она подошла к яйцу, лежавшему в уютном углублении, уселась перед ним поудобнее. Прицелилась тяжелым клювом.

— Вы уж поосторожнее, досточтимая… — начала Гвильния.

Лиания откинула голову назад, замахиваясь для удара.

И тут верхушка яйца покрылась трещинами, осела чуть внутрь. В ней появилась дыра, через которую показался крошечный клювик.

— Она сама сделала это! — закричала Гвильния, нервно сжимая и разжимая руки и суетясь вокруг яйца. — Наконец-то моя дочка вылупилась!

Мама и лекарша убрали сверху яйца остатки скорлупы. Ракиа стоял поодаль и молча наблюдал за ними. Лиания сказала:

— Дайте, я проверю ее, — и вытащила пищащую девочку из яйца. Новорожденная была вся мокрая от жидкости внутри яйца. Она потихоньку расправила маленькие крылышки.

— О, крупненькая, — одобрила Лиания, взвесив девочку на руках. — Зубки в порядке, сердечко тоже бьется отлично. Какие у нас славные крылышки! Ну что же, поздравляю, молодые родители, с первым птенчиком!

Гвильния счастливыми глазами посмотрела на мужа. Ракиа улыбнулся.

Лиания протянула было девочку матери, но вдруг малышка сжалась в комочек, затряслась в судороге.

— Что это с ней? — спросила Гвильния.

Девочка перевернулась на руках лекарши. И внезапно исчезли крылья и перья, выпрямились руки и ноги. Вместо клюва появился нос. На руках Лиании лежало человеческое дитя.

— Не может быть, — Лиания уронила ребенка на пол, и девочка тут же заплакала. — Нет! Только не это!

— Почему вы не держите ее? — закричала Гвильния и хотела поднять дитя, но Лиания схватила женщину за плечо.

— Не трогайте ребенка. Ваше гнездо проклято. У вас родилась туату.

— Но это же просто глупое поверье, — Гвильния попыталась сбросить руку лекарши и взять плачущую дочь.

Но Лиания крепко держала женщину.

— Это не так. Туату рождаются раз в десять лет. Никто не знает, почему они появляются. Но одно я знаю точно, появление туату — это плохой знак для всего народа сиру. Нас ожидают беды и страдания.

Гвильния заплакала, глядя на малышку.

— Досточтимая Лиания, о чем вы говорите? Пожалуйста, дайте мое дитя!

Девочка снова затряслась в конвульсиях. И превратилась обратно в ребенка-птенца.

— Нет. Как член Совета Острых Клювов, я забираю вашего проклятого птенца, — ответила Лиания и подняла девочку. — Ее судьбу решит Совет.

Гвильния, сотрясаясь в рыданиях, опустилась на пол. Ее крылья распластались в стороны.

Лиания повернулась к выходу и сделала пару шагов. На пути ее стоял Ракиа. Он пристально глядел на седую сиру с плачущей девочкой на руках. Клюв нацелен в лицо Лиании.

— Напоминаю, я член Совета Острых Клювов, — скрипуче сказала пожилая сиру. — Не ухудшай свое положение преступным нападением.

Ракиа постоял, затем отступил в сторону. Лиания вперевалку прошла мимо. Ракиа смотрел на дочку, у него топорщились перья на шее и голове. Гвильния глухо рыдала, опустив лицо к полу.

 

***

 

После призыва Лиании члены Совета Острых Клювов, хлопая крыльями, слетелись к Большому гнезду.

Сиру вили гнезда из толстых веток и обмазывали смесью камня и глины. Гнезда размещали в выемках отвесных скал на берегу. Со стороны моря скалы казались испещренными тысячами черных точек. Большое гнездо, где сразу могли сидеть сотни сиру, стояло в глубине острова, на вершине высокой горы.

Внутри под потолком горели светильники из моржового жира. Стены сплошь усеяны деревянными насестами. На них сидели зрители во время общих собраний племени. Сейчас насесты пустовали. Двенадцать членов Совета, поддерживая равновесие взмахами крыльев, устроились на широких удобных столбиках за круглым столом посреди гнезда.

— Что стряслось, досточтимая Лиания? — спросил глава Совета, старый Аринахиа. — Зачем спешно созывать весь Совет? Новое нашествие людей?

Недалеко от стола в полумраке стояла колыбелька. Из нее послышался плач младенца.

— У молодой пары родилась туату, — ответила Лиания и члены Совета встревоженно заговорили между собой. — Можете убедиться сами. Это девочка и она лежит в колыбели.

— Это уже третий туату на моей памяти, — сказал Аринахиа и тяжело вздохнул. — Вы знаете правила. Туату нужно уничтожить. Как можно скорее.

Члены Совета молчали.

Светила начали клониться к горизонту, завершая дневной бег по красному небу, когда Совет обговорил все детали и пришел к единому мнению. На заседание вызвали Лиреа. Девочка в колыбели устала плакать и только хныкала время от времени.

— Ты по праву считаешься самым надежным охотником. Ловишь больше всех рыб и горных коз. Достаешь больше всех жемчужин, — сказал Аринахиа. — Мы хотим дать тебе очень важное задание.

Глава Совета слез со столбика и подошел к колыбели. Наклонился, достал ребенка. Подошел к Лиреа. Члены Совета глядели на них и молчали. Лиания сжала клюв.

— Это туату, проклятье народа сиру, — сказал Аринахиа. — Пока она жива, наш народ в опасности. Уничтожь эту девочку. Утопи, отрежь голову, сбрось на скалы, оставляем на твое усмотрение. Огради наше племя от гибели. И принеси доказательство ее смерти.

Лиреа бесстрастно поглядел на девочку. Кивнул:

— Я исполню волю Совета и избавлюсь от туату. Мне нужно немного времени на подготовку. Я залечу по дороге в храм Самрук и помолюсь.

Аринахиа передал ему девочку. Лиреа вышел из Большого гнезда, раскачиваясь из стороны в сторону при ходьбе. Члены Совета смотрели ему вслед.

 

***

 

Море было пасмурным. За плотными красными тучами не видно светил Та и Ум. Вечерело.

Далеко на горизонте чернел остров Рукх.

Лиреа летел высоко в небе по направлению к острову, немного не доставая до облаков. В руках держал закутанную в серую ткань девочку. Она не издавала ни звука. Лиреа оглядывался и видел в море черную точку. Это лодка Раки покачивалась на волнах.

Сверху он услышал хлопанье крыльев. Повернул голову. Из-за багровых туч на него пикировали Ракиа и Гвильниа. В руках короткие копья.

Лиреа сложил крылья и ушел в сторону. Мимо со свистом пролетели перья. Сиру умели пускать их из груди, рук и ног, резким вздохом сокращая мышцы тела. Перья летели со скоростью стрел.

Надо набрать высоту. Тогда можно попробовать отбиться от разъяренных родителей. Лиреа увернулся от Гвильнии. Девушка промахнулась и с криком упала вниз. Ей понадобится время, чтобы подняться. Ракиа летел выше и выжидал удобного случая, чтобы ударить копьем.

Лиреа продолжал с усилием работать крыльями. Навстречу дул сильный встречный ветер, мешал подниматься. Девочка в руках служила дополнительным грузом. Ракиа подлетел ближе и вытянул руку с копьем. Лиреа тут же сложил крылья и развернулся по ветру. Слился с потоком воздуха, заскользил вниз. Ракиа на некоторое время потерял его из виду.

Зато заметила Гвильния. Она как раз успела подняться на необходимую высоту. Лиреа пролетел рядом и не успел свернуть. Девушка бросилась на охотника, оседлала его и обхватила сзади за шею. Они стали падать вниз.

— Отдай моего ребенка, — кричала Гвильния, пытаясь придушить охотника. Лиреа одной рукой держал девочку, а другой старался сбросить молодую мать. Гвильния умолкла, сложила клюв и ударила его в затылок. Лиреа чуть не потерял сознание. Гвильния ударила еще раз. У Лиреа потемнело в глазах.

Прямо перед ним опустился Ракиа. Схватил ткань, укрывающую ребенка, рванул к себе. Другой рукой всадил копье в грудь охотника. Лиреа разжал пальцы и камнем полетел вниз. Ребенок остался в руках у Ракиа.

Гвильния с радостным криком отпустила Лиреа и устремилась к мужу. Ракиа глядел на нее сверху вниз и не сразу понял, почему ликование в глазах жены вдруг сменилось ужасом. А затем на них полетели перья.

Сразу несколько вонзилось в голову, плечи и крылья Гвильнии. Одно перо глубоко вошло прямо в глаз жены. Брызнула кровь. Девушка со стоном помчалась к темной воде.

Перья воткнулись в затылок, спину и плечи Ракиа. Он инстинктивно прикрыл сверток с ребенком своим телом. Несмотря на дикую боль в ранах, глянул вверх. Из алых облаков вынырнули другие охотники. Нависли над ним, махая крыльями. Десять человек. Наверняка отправлены Советом, проследить, чтобы родители не наделали глупостей.

Ракиа посмотрел вниз. Гвильния с распростертыми крыльями безжизненно падала в воздухе ломаными кругами. Молодой муж прижал девочку к себе. Сверху засвистели перья.

 

***

 

Только втроем охотники смогли разжать пальцы мертвого Ракиа и взять сверток с ребенком. Он лежал на воде лицом вверх, весь утыканный перьями. Недалеко на волнах покачивался труп Гвильнии. Лиреа уже давно ушел под воду.

— Нам придется выполнить волю Совета вместо Лиреа, — сказал старший охотник. Он и другие сиру нависли над водой, махая крыльями. Старший охотник развернул ткань и широко открыл клюв от удивления. Вместо девочки-туату в свертке лежал мертвый младенец-птенец. Его оперение было покрыто желтой слизью.

— Это больной мальчик Актании, — сказал старший охотник. — Куда подевалась туату?

Далеко от них по направлению к Варнахским островам плыл под парусом старый Раки. У него не было детей, и старуха давно предлагала усыновить сироту. Когда Лиреа принес странную девочку, умеющую превращаться в птицу, Раки не сомневался ни мгновения.

— Сколько жемчужин я должен за ребенка? — спросил он у человека-птицы.

— Ничего не надо, — ответил тот. — Просто позаботься о ней.

Отдал плачущую малышку и взмыл в воздух. В руках у него был еще один сверток. Другой ребенок? Почему молчит, интересно? Что у них сегодня, день избавления от младенцев? Ладно, это не его дело. Раки установил парус и поплыл домой.

Девочка лежала на дне лодки и хныкала. Темно-зеленые волны плескались о борта. В красном-красном небе потухали светила.