— А я маг, х*як-х*уяк.

Охрана слишком поздно среагировала на подпившего мужика, вставшего из-за соседнего столика. Двое автоматчиков за спиной губера, в которых из пальца прилетел «пьяный х*як», уже оседали с хрипом на ресторанный паркет.

— Шурум-бурум, бле. – Подпивший взмахнул что-то неопределённое открытыми ладонями, и два уцелевших телохранителя попали в невидимый кисель. Теперь они по-киношному тягуче, на плавном ходу вытаскивали писталеты из кобур, надеясь прытью победить магический дебаф.

Пьяный тем временем споткнулся, упал, завалившись на спину, затем перевернулся на живот, встал на карачки, прополз метр, опёрся рукой о колено замершего за столом губернатора и с трудом встал.

— Астральный уклад един. Магам масти! – сообщил астральный бродяга и стал расстёгивать ширинку.

Пора было вмешаться. Кун вышел из пелены и метнул в пьяного «цинку». Пылающий иероглиф впечатался астральному магу в лоб и на время обездвижил. Жестом «лин дао» Кун сдвинул его прямо под телохранителей. Но те, заметив опредмеченного мага, от неожиданности стали заваливаться в стороны, пугаясь столкновения и роняя писталеты. Оказывается, заклинание мага замедлило не самих охранников, а всё пространство вокруг них, на что указывало невозможно медленное падение писталетов, но в то же время не затронуло их сознание, поскольку они успели шугануться и начать падать.

«По-настоящему крутое заклинание!» — отметил для себя Кун. – «Здесь может быть опасно».

Как в подтверждение, сработала защитная татуировка «хуан дунь», нанесённая когда-то ему на спину монахами храма «лю» в награду за службу. Чей-то астральный клинок раскололся об тайный монашеский узор множеством осколков. На паре столов загорелись скатерти, кто-то схватился за сердце, умирая от внезапного сердечного приступа, официант в углу закашлялся кровью прямо в медицинскую маску. Два осколка влетели губеру прямо в лицо, но не произвели никакого эффекта – гомункул оказался совсем неуязвим для местной магии.

И тогда Кун решил биться всерьёз.

В воздух взвился «фу хао лун». Кун вошел в стойку «бао лей» и сделал «кату ван», собирая вокруг себя энергию астрала, чтобы она не досталась противнику. Дунь ву ху шень фу проявил нападающих. Их было трое, не считая пьяного мага. Не дожидаясь новой атаки, Кун произнёс 权力的话 и, достав из рукава 范蛇, подбросил его над собой. На спине опять вспыхнул 黄盾, крики смешались со звоном стекол. Кун 拔出仇恨之刃。 躲过一个简单的火球，召唤平原的灵魂，向敌人释放血腥的剑刃。一只星蟾蜍从桌子下面飞出，сука，抓住了他的左腿。Пидарасы! 他不得不将立场从堡垒改为山区。

以下是对道大师与星体魔术师之间的战斗的详细描述。

最后，陶师傅赢了，敌人逃走了。然后，陶师傅回到了面纱。

***

Улица + улица + улица + улица = Квадрат

Площадь + площадь + площадь + площадь = Квадрат

Улица + бульвар + улица + бульвар = Квадрат

Улица + улица + улица + улица = Квадрат!

Площадь + площадь + площадь + площадь = Квадрат!

Улица + бульвар + улица + бульвар = Квадрат!

***

Пульсирующие руны воды на дорожных знаках привели Прекрасного к респектабельным бульварным мелкоэтажкам внутри квадрата. Чёрная ограда с домофоном, подземная парковка – сегодняшнее место встречи было особенным. Прекрасный сначала не хотел тревожить консьержку и пройти мимо в пелене, но руна на доске объявлений оказалась смазана зловонной кляксой рекламной листовки. Прекрасный подошёл к старушке и, не дав ей вглядеться, тихо спросил: «Где?» Воспоминания дня вспорхнули в сознании консьержки как стая жирных голубей, и в одном из них мелькнуло знакомое лицо. Прекрасный ухватил его и вернул назад. «Третий этаж, двадцать вторая квартира», — прошелестела старушка и тихо всхлипнула, проваливаясь в небытие.

 

— Привет, друг, — Толик открыл, не дожидаясь звонка, наверняка услышав его шаги ещё на лестнице.

— Привет, — тепло ответил Прекрасный, — в этот раз решил потратиться?

— Если уж лезть внутрь квадрата, то хотя бы с комфортом, — пожал плечами Толик.

— Не бойся, для вас всё пройдёт как обычно.

Худой лысый Толик, похожий то ли на матёрого сидельца, то ли на хайпового арт-дилера, осторожно сделал пару шагов назад, впуская гостя в арендованную на сутки квартиру.

Вообще-то, долгие годы лысый Толик работал в порно: монтажёром, осветителем, оператором, немного актёром, скаутом и даже продюсером. Несмотря на столь богатую палитру, то, чем он занимался, с трудом можно назвать бизнесом. Скорее это было многолетнее, сплавленное в неделимое целое духовное-телесное трение. Хотя, может быть, так выглядит любая трудная жизнь с постоянной борьбой за кусок хлеба. Единственное, что отличало его от таких же полунищих бедолаг в секс-индустрии, это умение произвольно вызывать у себя слепоту. Очень помогало в некоторых жанрах.

Однажды Прекрасный забрал Толика у астральных магов, когда они собирались казнить его на лунном пляже за вербовку в их городе. В стремительной схватке заклинания магам совсем не помогли, и они бросили связанного. Слепой Толик тогда дрожал, нервно посмеивался, но всё же был открыт со своим спасителем и по-настоящему благодарен. В тот раз Прекрасный смог вдоволь поговорить с обычным человеком впервые за много лет.

Вот уже года два Толика и Прекрасного соединяли крепкие деловые отношения и что-то наподобие дружбы. Толик привозил тёлок, Прекрасный платил, потом они говорили.

Перед дверью в комнату слепой Толик остановился:

— Должен тебе сказать, чтобы было по-честному, — смущённо начал он, — Настя, которую привёз, она мне сама заплатила. Больше, чем ты обычно платишь. Помнишь Лидку в прошлом году? Сто семьдесят восемь, брюнетка.

— Помню.

— Они подружки. Лидка после завязки себе мужика нашла. Сыровар, прикинь. Натурально в деревне живёт в тереме, коров держит, сыр месит. Лидка с ним сошлась, подняла продажи через инсту, SMM прошарила. Живут теперь душа в душу. Она натурально сарафан с кокошником носит, счастливая, полный РП. Вот. А Настя, сегодняшняя, они с Лидкой в Чехии целый год вместе работали. Ну и общаются с тех пор. Делятся. Знаешь же, бабы между собой о чём только не трепятся. Ну и рассказала. Настя сразу ко мне, отвези да отвези. Тоже хочу, как Лидка, хочу сыромеса любить. В общем ставлю в курс – денег с неё взял.

— Не бери в голову, — успокоил его Прекрасный. – У нас всё по-прежнему. Ширму поставил?

— Да. Всё готово.

Видимо, из чувства вины или других смутных опасений Толик действительно потратился на дорогую аренду. Комната, куда вошёл Прекрасный, оказалась большой, чистой и по-настоящему со вкусом обставленной. Огромная квадратная кровать, плазма на полстены и правильный свет создавали неуловимое настроение не пошлого домашнего уюта, а осознанной духовной чистоты. «Надо давать больше денег, — решил Прекрасный, — пусть всё время так будет».

Он разделся, сел в кресло у окна, предварительно закрыв его ширмой, мгновенно расслабился и выпустил из тела свои энергетические щупальца, дав им заполнить всю комнату. Постепенно разгораясь, стали оживать татуировки.

Дверь чуть-чуть приоткрылась.

— Можно? – осведомился из-за неё Толик.

Одним из невидимых щупалец Прекрасный потянул дверь на себя, давая тем самым разрешение. Через несколько секунд в комнату вошла Настя. Оценив обстановку, она прошла и села на кровать.

Конечно, без студийного света и облагораживающих 4к матриц Настя оказалась другой – усыпанные родинками плечи, пока скрываемые мимические морщинки и стремительно мчащееся навстречу двадцатишестилетие. Но всё же, пока ещё, здесь и сейчас она полностью оправдывала свою высокую ставку. Сок! В ней был сок!

— Здравствуйте-привет, — поздоровалась Настя с силуэтом за ширмой, готовая и к вежливому подчинению, и к лихому спортивному трахачу, в зависимости от желаний партнёра.

— Привет.

— Кастинг?

— Нет.

— Можно тогда вопрос?

Пришло время ответов. Прекрасный встал, вышел из-за ширмы, и Настя увидела его. На короткое мгновение она испытала облегчение, поскольку таинственный могущественный незнакомец на деле оказался не обезображенным уродом или, что вероятнее и скучнее, не старым немощным хреном. Тот, кого подруга Лида и лысый Толик называли Прекрасным, оказался обычным мужчинкой 30+, не толстым и не худым, не высоким и не низким, не уродом, но и не красавцем. Настя вряд ли бы запомнила его, даже если бы он драл её непрерывно часа полтора на съёмках неделю назад. Вполне обычный. И… прекрасный. Именно это ощущение атомным взрывом вдруг ворвалось в Настю. ОН БЫЛ ПРЕКРАСНЫМ!

И от этого самого диссонанса, что оглушающее благоговение может сопровождаться обыденностью и простотой, что идеальность как идея, как качество, как ощущение может избрать вместилищем что угодно, и даже обычного неприметного человека, повергли Настю в шок. Хотелось на время остановиться, хотелось сказать: «Стоп, дайте это переварить. Дайте отдышаться!»

Но сила прекрасного только нарастала и нарастала. Немыслимый сладостный трепет прямого контакта с совершенным окончательно лишил Настю дыхания. Она категорически не могла вдохнуть, как когда-то в детстве, когда упала с забора. Осознавая, что сейчас будет смерть, Настя спокойно приняла свою судьбу. Она прикоснулась к божественному! Здесь и сейчас, на расстоянии вытянутой руки она зрила то, что достойно вечности. Достойно великих лучей бытия!

Её обняли, а затем поцеловали, вдохнув в рот новую порцию воздуха. То, что, казалось, достигло предела, продолжало нарастать, не считаясь с тем, что человеческая душа ни за что не способна это вместить. Прекрасный вошёл в неё, и божественный трепет обрёл новые измерения. Тысячи новых измерений! Та жгучая точка в низу живота, которая долгие годы определяла её жизнь, вспыхнула новым солнцем, и тут же была сметена лазурными лучами, ворвавшимися во влагалище. Не зная преград, лучи потащили её «солнце» вверх, раскручивая в золотую змею и воспламеняя остальные чакры. Истончаясь, лазурные лучи сплетались с такими же лучами, прошедшими через рот и анал, обретали новую силу и продолжали толкать змею с головой-солнцем дальше вверх, остановившись лишь в преддверии истинных врат, не в силах преодолеть кармический заслон.

Новый вдох! Слезы благого очищения хлынули из Настиных глаз. Она поняла, что ей по силам пережить сегодняшнее откровение и сохранить о нем память в душе и теле. Тень прекрасного, идеального навсегда останется в ней. Она больше никогда не будет отлучена.

А затем, при непрекращающейся пульсации, с новыми фрикциями, другие лазурные лучи хлынули в неё через глаза, уши и ноздри. Тонкие, искусные, сознательно управляемые владельцем, они заполнили женское тело целиком, оплели её змею-солнце и слились с ней, родив новый луч. ЕЁ ЛУЧ!

Врата истины пали, и последняя чакра вспыхнула в пламени пробуждения.

Теперь Настя зрила не мир, а всё сущее. Лотос мироздания раскрылся перед ней лепестками тысячи миров. Она в восхищении смотрела на тропы Победоносных, проложенных сквозь миры к центру всего, и понимала, что пойдёт за ними вслед. Скоро, через мгновение, после последней земной судьбы. И эту судьбу она вправе выбрать сама, здесь и сейчас.

Она может стать женой сыровара. Или единственной любовью криптомиллионера. Может сама превратиться в криптомиллионера или взойти живой легендой на порно-олимп. Может прожить жизнь нобелевским лауреатом или никому не известной гребаной стервой. Став чакратарой, она обрела абсолютную власть над собственной судьбой в человеческом мире. Жизнь облагораживающей боли и лишений, жизнь великих благодеяний и сострадания, даже жизнь роскоши и невыцветающего счастья – они все стали равны и одинаково бессмысленны перед предстоящим путешествием в вечность.

Через семь ударов сердца Настя сделала выбор.

Она встретит обычного пацана Лёху, уйдёт из порно, и все мгновенно о ней забудут. Леха влюбится в неё по уши, они будут встречаться год, пока он заканчивает академию и подрабатывает баристой, а потом распишутся, сыграв свадьбу у родителей в Твери. Его распределят в часть на Дальнем Востоке. Она поедет с ним в военный городок, а во время беременности переедет в ближайший райцентр. У них будут близнецы – мальчик и девочка. Лёха погибнет во время инцидента, когда детям будет по четыре года, и она вернётся с близнецами в Тверь. Военной пенсии будет не хватать, и Настя станет подрабатывать бухгалтером в местном приходе. Дети вырастут. Сын и дочь пойдут по стопам отца – военная академия, свадьба, служба, смерть. Овдовевшая невестка порвёт с ней все связи и уедет с внуками за границу. Бывший зять через пару лет найдёт новую жену, но долгие годы ещё будет присылать поздравления с новым годом и рождеством. Она сама умрёт в шестьдесят девять, за всю жизнь не сделав никому ни зла, ни добра. На скамейке в парке у храма, куда выйдет покормить голубей.

А затем от этой скамейки сделает свой первый шаг на пути тысячи миров, ни разу не оглянувшись назад.

*

— Ну как тебе объяснить? А вот, минутка научпопа. Солнце – это водородный шар, внутри которого идёт термоядерная реакция, в курсе? В упрощённом виде. Там частицы сливаются друг с другом, и в ходе этого выделяются фотоны. Это частицы света. Дальше они летят со скоростью света, разумеется. Триста тысяч километров в секунду. То есть вылететь из солнца фотон может за пару секунд. И минут за восемь добраться до Земли. Или просто по прямой линии в далёкие галактики стартануть на миллиарды лет. Но на самом деле этот бедный фотон тратит сорок тысяч лет только на то, чтобы добраться из глубины солнца до поверхности. Знаешь почему? Да потому что там пипец как тесно. Со скоростью триста тысяч километров в секунду эти бедолаги, миллиарды фотонов, тыкаются друг в друга, отскакивают, опять тыкаются. Мешают друг другу. И так сорок тысяч лет вместо двух секунд! Осторожно, ящик. Вот я и дарю тёлкам их две секунды, чтобы вырваться.

— Круто, а меня освободишь?

— Ты не в моём вкусе. Шучу. Тебя не смогу, у тебя организм не выдержит. Чтобы получить просветление, нужны две взаимоисключающие вещи – богатый жизненный опыт и крепкое здоровье. Настя к своим двадцати шести повидала и попробовала реального контента на несколько жизней, а здоровье по-прежнему как у стальной кобылы. Поэтому Настю можно, а тебя нельзя. Жизни ты ещё не нюхал, Толян, хоть и лысый. Так, стой. Дверь. Выходим.

Прекрасный вывел из подъезда слепого Толика на детскую площадку и усадил на качельки. Ему нравились их традиционные ночные разговоры перед расставанием. Позже по многу раз он будет прокручивать их в памяти, спасаясь в воспоминаниях от недолгих приливов одиночества.

— Как у вас тут вообще? Ты за квадрат? – спросил Толик.

— Не совсем, — Прекрасный устроился на соседней качельке. – Со стороны это сильно напоминает прогулку по тюремному дворику – тоже четыре раза под прямым углом, а где стоял, там и остался. Хотя… не мне судить.

— Понимаю, у вас не про политику.

— У кого «у вас»?

— Ну, не знаю, у малых богов, или как правильно? Демонов?

— За демона предъявлять не буду, но вот за малого поясни, — усмехнулся Прекрасный.

— Я так понимаю, большие боги не личность, а идея. А ты личность, хоть и под псевдонимом.

— С чего бы? У меня фамилия такая – Прекрасный.

— А имя?

— Прекрасный.

— Как это? – усмехнулся Толик. – Прекрасный Прекрасный?

— Вот так и есть, – теперь усмехнулся его собеседник. – Прекрасный Прекрасный. Два раза с большой буквы без отчества. Всё официально. Могу паспорт показать.

— Ага, прям щас вопрос закроем, — Толик протянул руку за воображаемым паспортом и нарочито поморгал невидящими глазами.

— Позже в ватсапе скан скину – сможешь даже по базе пробить. Реальный паспорт. Настоящий.

— Как это?

— Сложно. Шквал сердечных приступов в одном из отделений ФМС, но смогли.

— И фотка есть? – не сдавался Толик.

— Да кто на фотки там смотрит. Прокатило.

— Прекрасный Прекрасный. Не знал, что так можно.

— Всё по закону. Имя-фамилию можно менять сколько угодно раз. Даже тебе. Можешь стать Толик Толик.

— Прикинь! – сказали они враз и рассмеялись.

Одним из щупалец Прекрасный стал тихонько раскачивать качельку Толику и продолжил:

— Но круче всего было бы вот тому знаменитому блогеру Алексею с фамилией на «Н» такой финт провернуть.

— О, даже Прекрасный не решается произносить некоторые фамилии? – поддел его слепой Толик.

— Просто избегаю ярко выраженной политической окраски. Так надо.

Оба оглянулись по сторонам, всматриваясь каждый в свою тьму.

— Прикинь, если он сменит фамилию с «Н» на «Пу», – продолжил Прекрасный.

— Путин, что ли?

— Да. И тогда Алексей Путин будет против Владимира Путина.

— Прикольно.

— Но это ещё не всё. – Стало ясно, что у Прекрасного по этому поводу есть заготовка. – У него же тысячи сторонников. Надо кинуть клич «Больше Путина!» Появятся Александры Путины, Сергеи Путины, Михаилы Путины. И даже ещё один Владимир Путин. А потом ещё и ещё один. Утопи страну в Путине!

— Это пипец какая сейчас политическая окраска.

— Ни хрена! Имею право говорить фамилию законно избранного президента! А вот запрещать её произносить явно антиконституционно. Так вот! Появятся сотни Путиных. Даже какой-нибудь Путин Путин.

— Как Прекрасный Прекрасный!

— Ты допёр, чувак!

— А потом?

— А потом все обратно вернут себе старые фамилии, и будет как прежде – сорок тысяч лет беспонтовой толкотни и трения.

*

Распрощавшись с Толиком, в соседнем переулке Прекрасный наткнулся на гвардейцев, избивающих дубинками людей квадрата. Находясь на пике бескорыстного великодушия, куда попадает душа каждого мужчины после идеального перепихона без дальнейших обязательств, Прекрасный, не останавливаясь, одарил их своим светом. Татуировки на его руках вспыхнули длинными лазурными стрелами. Сорвавшись с узоров, призрачные стрелы пронзили навылет каждого из бьющих и избиваемых, придав их занятию смысл, до которого сами они дотянуться вряд ли могли.

Проступив сквозь страх потерять железную миску и пенсию к сорока годам, гвардейцам вдруг открылся тайный смысл их потного труда. Они есть истинные защитники! Здесь и сейчас они защищают не себя, не начальство и даже не Россию – они защищают мир от хаоса! Вот так всё просто и величественно одновременно. Они обороняют крепость. Последний щит последнего островка порядка! Тонкая красная линия. Горстка рыцарей-крестоносцев, защищающих отвоёванный Иерусалим!

Люди квадрата тоже познали своё откровение. Здесь и сейчас они защищают не право ходить через четыре угла. Не свою гордость. Они защищают свободу каждого человека на земле перед монстром узурпации. Чего стоят синяки и переломы, если на кону цивилизация? Бесценный дар говорить и думать, как свободный человек, без разрешительной бумажки от каждой гребанной вши, оккупировавшей ближайший начальственный стул. Великий порыв к свободе и равенству сквозь тысячелетия острием своим сделал сейчас именно их. Горстку противостоящих! За миллиарды безмолвных! Здесь идёт решающая битва! Они та тонкая красная линия, что надеждой проходит через каждое бесправное сердце. Рыцари свободы! Последние крестоносцы, защищающие свободный Иерусалим!

*

Улица + улица + улица + улица = Квадрат!

Площадь + площадь + площадь + площадь = Квадрат!

Улица + бульвар + улица + бульвар = Квадрат!

УЛИЦА + УЛИЦА + УЛИЦА + УЛИЦА = КВАДРАТ!

ПЛОЩАДЬ + ПЛОЩАДЬ + ПЛОЩАДЬ + ПЛОЩАДЬ = КВАДРАТ!

УЛИЦА + БУЛЬВАР + УЛИЦА + БУЛЬВАР = КВАДРАТ!

*

На набережной Прекрасный внезапно наткнулся на даоса-наёмника. Тот самонадеянно стоял к нему спиной, любуясь мерцанием лунной дорожки на речной глади. Прекрасный приготовился к схватке, выпустив смертоносным веером все щупальца разом, но в последний миг его внимание привлёк знак храма ручьёв на спине даоса.

Наёмник повернулся к нему с почтительным жестом «открытой крепости», означавшим, что встреча их случайна, и он предпочёл бы не драться.

Прекрасный шагнул к своему месту на набережной, там, где вода подходила вплотную к каменным плитам, а быстрое течение вымыло приличную глубину. Двумя энерго-отростками он опёрся о чугунную оградку и поднялся в воздух высоко над рекой. Остальные щупальца сложились у него за спиной в огромные, как у ангела, лазурные крылья. На руках вновь вспыхнули татуировки стрел.

— Даос – писька в землю врос! – крикнул Прекрасный фигуре на набережной и со смехом плюхнулся к себе домой в воду.

***

Здравствуй, милая Юн Мэй.

В качестве извинений за внезапное исчезновение, я пробую развлечь тебя, поэтому пишу на этом смешном наречии северных варваров. Буквы))) Очень много букв. Как если бы каждый иероглиф пришлось писать горстью риса. Зёрнышки букв в слова, слова в фразы, фразы в смысл.

Я помню твоё мерцание, прекрасная Юн Мэй.

В мире больше нет мерцаний, способных сравниться с тобой, прекрасная Юн Мэй.

Я знаю, что в своей недоступной мудрости ты примешь мой авантюрный порыв, когда я согласился на предложение северян. Увидеть своими глазами гомункула, сразиться с дикими магами, застать пробуждение чакратары – и всё за один день в одном городе! Как постигающий пустоту, я знаю, что все эти приключения можно пережить, не выходя из пещеры, глядя в стену перед собой, но как мастер Дао я не смог удержаться.

К тому же подошёл срок монастырского сбора за это десятилетие, а северяне хорошо платят последним, что у них осталось. Кстати, я стою дороже целого отряда крестоносцев. В понятиях северян это должно было мне польстить. Им всегда не хватало манер. Зато мне дали наградной писталет. Сейчас здесь награждают заранее в качестве аванса за будущий подвиг, и писталет с именем есть у всех. Самым почётным теперь считается получить к нему наградные патроны.

А ещё здесь есть квадрат. Он скоро исчезнет. Я вижу, как его грани начинают затухать. Поэтому мне захотелось остаться. Смерть квадрата одно из самых печальных зрелищ в этом мире. Как выгоревший лес или старая панда. Смерть неминуема. Я знаю, что должен почтить её неизбежность кротким присутствием.

***

УЛИЦА + УЛИЦА + УЛИЦА + УЛИЦА = КВАДРАТ!

ПЛОЩАДЬ + ПЛОЩАДЬ + ПЛОЩАДЬ + ПЛОЩАДЬ = КВАДРАТ!

УЛИЦА + БУЛЬВАР + УЛИЦА + БУЛЬВАР = КВАДРАТ!

УЛИЦА!!! + УЛИЦА!!! + УЛИЦА!!! + УЛИЦА!!! = КВАДРАТ!!!

ПЛОЩАДЬ!!! + ПЛОЩАДЬ!!! + ПЛОЩАДЬ!!! + ПЛОЩАДЬ!!! = КВАДРАТ!!!

УЛИЦА!!! + БУЛЬВАР!!! + УЛИЦА!!! + БУЛЬВАР!!! = КВАДРАТ!!!

***

В тёплых лесах южного Юаньнаня, прячась в горных туманах и лаская влажные камни, мерцание Юн Мэй придвинуло фигурку мастера даоса вплотную к квадрату, занятому чакратарой, чтобы вынудить другого игрока сделать ответный ход. Прекрасный луч сразу проявил себя рядом с квадратом. Мерцание Юн Мэй затрепетало. Её тысячи граней осознанности вобрали в себя чужие слова и жесты: «писька», «врос», лазурные тентакли и блеклый политический окрас. Заметавшись отражениями отражений смыслы заставили вибрировать довольное мерцание на непривычной и новой частоте.

 

Даже победоносным не дано знать, чего хочет мерцание Юн Мэй – поглотить заблудившийся на этой планете один из истинных лучей бытия, чтобы тысячелетиями отражать его в себе, дробя и фокусируя миллиардами смыслов.

Или навсегда освободить запутавшийся истинный луч от безумной игры в тело, магию и разговоры со слепым Толиком на детских качельках.