Снег выпал ночью, тонко покрыв промёрзшую затвердевшую землю. Жёлтая трава обросла инеем, слиплась под ледяной коркой. И только красные ягоды на голых ветках кустов выделялись среди яркой белизны.

Хено шёл по лесу, глубоко вдыхая сырой воздух. Пахло вкусно — свежестью и чистотой. Первый снег продержится не долго, растает уже днём. Даже сейчас под ногами остаются тёмные следы-проталины.

Холодно. На свою обычную рубаху пришлось накинуть тёплый полосатый плащ, обвязать широким красным поясом, чтоб не продуло спину.

«С этими полосками я похож на коврик у двери», — вздохнул Хено.

Но в чём-то мороз был даже приятен. Он усиливал тишину утреннего леса и успокаивал. Идти оставалось не долго. Дорога на гору — пара часов туда-обратно. Потом он вернётся в свою землянку, разведёт огонь и будет пить чай из запасов летних трав. А пока нужно покормить драконов, люди давно не приходили, и вряд ли сделают это сегодня. С наступлением зимы драконы часто голодают.

Круглую поляну с развалинами древнего храма тоже засыпало. Как он выглядел раньше, теперь и не угадаешь. А ведь Хено видел, только давно позабыл. Знал лишь, что тот был большим, очень большим. Каким ещё строят дом для драконов? Хено остановился у одного камня, не самого крупного, но всё же побольше средней лошади. Провёл рукой по полустёртым надписям. Холодным как лёд.

А вот и драконы. Застывшие, превратившиеся в чёрный камень. Всего трое, но огромные и совсем не пострадавшие от времени. Хоть морду самого крупного и покрывали царапины, а глаза он потерял, но это случилось ещё до того, как тот стал статуей. Никто из людей уже не верил, что когда-то драконы были живыми. Просто древние изваяния. К ним приходили, кидали пищу в открытые каменные пасти, считая, что это приносит удачу. Загадывали желания, просили здоровья или денег.

«Не важно, — пожал плечами Хено, — главное, их пока не забыли».

Он потрогал гладкую полированную чешую, погладил живот дракона. Ага, тёплый. Когда выпадает снег становится очевидно, что это не просто статуи. Пища поддерживает огонь, продолжавший гореть глубоко внутри. Если он погаснет, то драконы и в самом деле станут лишь грудой камней.

Хено открыл заплечную сумку и достал то, что удалось добыть с деревьев, росших тут же. Мандарины. Конечно драконы предпочли бы рыбу или мясо, но придётся им обойтись этим. Достаточно, чтобы не остыть, и не слишком разожжёт огонь. Хено знал, как важно хранить баланс, он кормил каменных зверей уже сотню лет. Драконы — чистая энергия, воплощённая в живых существах, источник жизни всех старых духов и богов. Но проснись они, их дикая сила спалит всё вокруг. Когда-то Хено мог с ними справится. Но не теперь. Теперь он слишком стар.

Никто бы не сказал, что Хено ровесник древних развалин. Гладкое лицо, вытянутое, как у лисы, с широко расставленными глазами. Никаких морщин. Но всё же и боги стареют. Волосы выцвели, став белее первого снега. Взгляд утратил живость и казался рассеянным, потому что почти всегда смотрел глубоко внутрь себя.

Мандарины отправились в зубастые пасти. В холодном воздухе поплыл запах нагретой цедры.

— Эй, а мне? — из капюшона Хено выглянул дремавший там Зно — его старый друг. И, мотая головой с красным клювом, стал принюхиваться.

Комком облезших перьев он выкатился на снег и тут же запрыгал, поджимая голые ноги – почти человеческие, как и руки, только не с пятью, а с тремя пальцами. Короткие крылья яростно хлопали, но не могли приподнять мелкого духа из-за толстого живота.

— Да возьми меня уже! Холодно! — возмутился он, косясь на Хено жёлтым птичьим глазом. — И поесть не оставил!

— Курица ты облезшая, — вздохнул тот, сажая Зно в широкий рукав и закидывая следом мандарин.

Тот что-то пробубнил в ответ, но предусмотрительно тихо. Чтоб Хено не услышал.

Чёрные животы драконов сильнее нагревались, снег на спинах таял, блестя на чешуе каплями воды.

— Ну и тебе ещё, Хено вытряхнул из сумки остаток мандаринов в пасть последнего —безглазого дракона.

И уже развернулся чтоб уйти, но из горла статуи послышался оглушительный визг.

От неожиданности Хено дёрнулся вперёд и влетел в камень, его раскосые глаза стали совсем круглыми. Зно выпал из рукава и покатился по кривым ступенькам, вопя о пробуждении мёртвых и конце света.

«Неужели ожил? С чего бы?» — Хено лежал возле камня, с ужасом глядя на дракона.

Тот не шевелился. А визг продолжался.

Звук был странный. Слишком уж писклявый.

Хено усмехнулся.

«Люди… Чего от вас ещё ждать? За какое желание вы решили скормить дракону живую кошку? Или сама полезла греться?»

Он поднялся и, презрительно глядя на продолжавшего паниковать Зно, сунул руку между острых каменных зубов. Пальцы сразу же ощутили комок тряпок, застрявший в горле и мандарины, которые не смогли укатиться внутрь. Хено потянул за тряпки.

Через минуту он вновь готов был упасть. И теперь он испугался по-настоящему.

На его руках лежал отчаянно орущий человеческий младенец.

+++

— Куда нам его девать? — Зно задумчиво разматывал тряпки на младенце и наматывал обратно. — В деревню отнесём?

Хено с полузакрытыми глазами цедил чай из половинки гигантского ореха. В полутёмной землянке он наконец согрелся и пытался понять, что делать дальше.

— Нет, — произнёс он. — Ребёнка принесли драконам. Им он теперь и принадлежит. Это почти проклятие...

— Но ты глянь на него! Среди нас ему тоже не место. Хотя… на тебя похож.

Хено подавился чаем.

Да, когда-то он выглядел совсем как человек. Давно. Когда боги и духи жили среди людей. Но теперь они стали ему не интересны, а их судьбы уже не зависели от него. Сердце и мысли Хено наполняли покой и лес. И они изменили его — отросли клыки и когти, вытянутые серые глаза днём казались вполне обычными, но в темноте зрачок становился узким, как у кошки. На спине появилась шерсть. Он завёл бы и хвост, но боялся однажды совсем превратиться в зверя.

— Да, человеку тут не выжить. Но это мы поправим, — Хено подошёл и поглядел на малыша. — Вопрос в том, кто осмелился такое сделать. И чего хотел.

Оба задумались. Жертва казалась невероятной. Желание, загаданное на неё, исполнилось бы наверняка. Но и расплата была бы неминуема. Тот, кто на это решился, должен знать законы равновесия. А главное, такая жертва могла бы разбудить драконов. Как же вовремя они вмешались…

Что-то подсказывало Хено, что беды только начались. Что ж… Он будет разбираться с ними по очереди. И, взяв младенца, понёс его вглубь леса. Чтобы выжить, тому предстояло стать одним из них.

+++

Мать болот всколыхнула зелёную трясину, мутными лягушачьими глазами оглядела найдёныша. Хозяин птиц взмахнул тысячами перьев, подняв ветер, раскачавший деревья. Бог ручьёв затопил каменный берег, сбив намёрзший вдоль него лед. Никто не спрашивал, зачем здесь ребенок. Так вышло, значит, судьба. Каждый из них оставил мальчишке что-то своё, забрав людские слабости. И теперь он скакал на тонких оленьих ножках, следуя за Хено по кучам палой листвы. Рыжая шёрстка с белыми пятнами, острые уши, а лицо — совсем детское, со смешными круглыми щеками. Не человек и не зверь. Лесной дух.

Мальчишку назвали Того. Особенный. Он и стал бы таким, единственным в своем роде, но…

Всего через неделю Хено нашёл у храма ещё одного ребенка. Девочку полутора лет привязали к чёрной каменной лапе. А потом ещё дети и ещё… Хено затянул пасти драконов тонкими сетками, чтоб ничего крупнее мандаринов не могло попасть внутрь. Он боялся спать, боялся далеко уйти от храма.

«Люди? — повторял он про себя. — Да как же так? Что вы творите?»

Наверное, лишь большая беда заставила их пойти на такое. Нужно было сходить в деревню и разобраться… Но забот хватало и тут.

По всему лесу сновали стайки маленьких духов. Дети-птицы, дети-звери.

— Они не понимают, как себя вести! — возмущался Зно, наблюдая, как ломая кусты, малыши объедают ягоды с веток. — Совсем дикие!

— Пусть себе бегают. В таком виде они хотя бы могут сами питаться. Человеческие дети их возраста даже ходить нормально не умеют.

Хено поморщился, представив, что им пришлось бы кормить молоком эту ораву. Нет, такого делать никто бы не стал. Тогда уж лучше пусть драконы просыпаются.

Сам он признавал только Того. В его судьбе он видел интересные вещи. Мальчишка спасся не зря. Люди этому ещё не раз порадуются. Хено разрешал ему жить в своей землянке и учил разговаривать. Тот уже всё понимал. Духи растут быстрее людей.

Сегодня у храма никто не побывал. Хено заранее обрадовался, не заметив новых следов.

— Дети закончились, — хихикнул Зно, усевшись на нос дракона, опасливо заглядывая в открытую пасть. — Мы справились. Зверюги не проснулись.

Хено погладил чешую. Теплее обычного. Нет, они не ели. И всё-таки они чувствуют. Ощущают тёплую кровь рядом. Знают, что все эти дети предназначались им. И достаточно будет совсем немного…

На минуту тепло под пальцами стало почти обжигающим, и перед глазами Хено вспыхнуло далёкое прошлое. Сверкающие силуэты драконов, с потрескивающей от разрядов молний чешуёй. Запах озона в воздухе. Страшные бело-огненные глаза… Хено мотнул головой. Нет… От тех драконов остались лишь чёрные как уголь камни. Пусть так и будет.

— Нужно идти в деревню, — он сгрёб Зно и направился по узкой тропе, ведущей с гор вниз. — Пора разобраться. Там должно быть что-то совсем страшное. Скорее всего война. Иначе люди не пошли бы на такое…

— Надо сходить, а то они все переселятся в лес! — усмехнулся Зно, располагаясь в рукаве.

Вслед за ними скакал на четырёх тонких ножках Того.

+++

Внизу их встретила тишина. Из-за густых серых туч не удавалось понять — утро сейчас или вечер. Голые поля вместо скошенной пшеницы покрывала серая плесень. Почти разложившиеся трупы коров и овец валялись прямо вдоль размокшей дороги. Дороги без отпечатков следов. Густой туман клубился возле самой земли. Людей не было. Ни живых, ни мертвых.

Хено подхватил на руки Того и превратился в тень. Идти так было спокойней. Зно ворочался в рукаве, но высунуться не решался.

Деревня встала вереди почерневшими от сырости тростниковыми хижинами, сгнившей на крышах соломой. И всё той же тишиной. Но внутри домов горел огонь. Люди здесь ещё остались.

Медленно приблизившись к окну, Хено заглянул внутрь. Зно, не в силах сдержать любопытства, тоже высунул длинный клюв. Две фигуры грелись у огня. Мужчина и женщина. Такие тощие и сморщенные, что казались едва живыми. Вещи, надетые на них, смотрелись непомерно большими, словно люди сидели в груде тряпок. Запавшие глаза неподвижно уставились на огонь в очаге. Над которым ничего не готовилось.

— Голод, — вздохнул Хено. — Неурожай. Болезнь? Что за серая дрянь на полях? Что-то знакомое…

— Детей решили отнести, чтоб не съесть? — скривился Зно. — Да как они только придумали…

— Скорее, чтоб не смотреть, как те голодают. Может, считали, что так они умрут не напрасно?

Хено и Зно переглянулись. За пазухой заворочался Того. Сделать сейчас они ничего не могли, но ощущали себя неуютно. В своём лесу они превратились в животных, которые не замечают того, что творится у них под носом…

— Зима только началась. А у них нет еды. Скоро здесь не останется никого.

— Что с того нам? — вздохнул Зно. — Возвращаемся. Здесь всё ясно.

Неподалёку раздался звук гонга. Длинный, тягучий. В этой вязкой тишине он пробрал хуже сырости и мороза. Но люди встрепенулись и куда-то торопливо засобирались. Минуту назад они сидели так тихо и неподвижно, что их прыть вновь заставила духов переглянуться.

По улице торопливо ковыляло ещё несколько человек. Выглядели они не лучше той пары. Хено посчитал их, вышло меньше двадцати. Неужели это всё?

По-прежнему невидимые, они направились следом. Люди заходили в молитвенный дом, торопливо скидывая обувь. Зно поморщился, увидев, что серая плесень разъела даже деревянные подошвы сандалий.

Монах последний раз ударил в гонг. И мрачно оглядел пришедших.

— Сегодня меньше. Снова. Так сколько же ещё ждать? — прошептал он одними губами, но Хено слышал.

Нараспев он начал читать обычную молитву, призывающую помощь. Люди молились, но мысли их были не о том. У ног монаха в коробе лежали сухие лепёшки. И каждый мечтал, чтобы молитва закончилась скорее, чтобы получить свою порцию.

Хено тоже не слушал молитву. Он оцепенело глядел на монаха. Тело напряглось и застыло, ноги не хотели шевелиться. Как давно он не чувствовал страха. Да и сейчас, чего ему бояться? Но руки тесней прижали спящего Того. Неужели он перестал видеть судьбу? Нет, жизнь его оленёнка просматривалась очень чётко. Но как? Ведь то, на что он сейчас смотрел — смерть для всех людей.

Тень за спиной монаха ему не принадлежала. Слишком густая и чёрная, она дёргалась будто пламя, готовая вот-вот оторваться и поглотить свет от нескольких факелов. По деревянному полу тонкими щупальцами ползла плесень.

Зно тоже видел это.

— Кто-то из мёртвых богов… — прошептал он. — Хм… Как эта тварь смогла вылезти наружу? Раньше я бы ему показал. Даже жаль, что сейчас не выйдет, было бы весело.

Люди наконец-то получили свои лепёшки, и недоверчиво глядя друг на друга спешили по домам. Но некоторых из них успели коснуться серые щупальца. Завтра они тоже не придут на молитву.

Оставшись один, монах опустил голову на руки и застонал.

— Почему не получилось? Что я сделал не так? — зашептал он, как безумный, подняв голову к потолку и, прислушиваясь, замер.

Чернота за его спиной вспухла, расплылась, затопив половину комнаты.

— Достань ещё детей…

— Нет больше детей! — почти закричал монах, скорчившись на полу.

— Нужно больше крови, — голос тени хрипел и шелестел, похожий на стрёкот крыльев саранчи, слова едва получалось различить. — Всё не так! Достань больше крови!

— Он разговаривает! — изумлённо прошептал Зно. — Разве так бывает?

— Бывает… — хмуро протянул Хено. — Это не мёртвый бог. Просто его прокляли. И, к слову, это были мы.

Зно секунду не мог понять, но потом вспомнил и дёрнулся, словно пронзённый болью и отвращением.

— Кто… Атэ?

Хено кивнул.

«Кто же ещё, — думал он. — Тот, кто уже убивал людей ради того, чтобы подобраться к драконам. Тогда он зашёл далеко, и это стоило им всем очень многого. А теперь ему и вовсе нечего терять».

Монах, продолжавший вслушиваться в стрёкот, вдруг вскрикнул и выскочил прочь. Чёрная тень облаком поплыла за ним. Хено показалось, что он слышит смех.

«Атэ вполне мог нас увидеть. Но ничуть не испугался. Ещё бы. Можем ли мы помешать ему теперь?»

— Он бежит к горам… — мрачно заметил Зно, вглядываясь в развевающееся на ветру красное одеяние монаха. — Что-то придумал? Пошли! Нужно помешать ему!

— Мы пойдем… Но мешать не будем.

Зно высунулся из рукава почти полностью и удивлённо уставился в лицо Хено.

— Драконам придётся проснуться…

+++

Ночь становилась слишком холодной. Вновь пошёл снег. Крупный, мягкий, такой уже не растает. Сейчас снег не успокаивал. Хено следил за факелом, который монах нёс впереди. От его света тьма казалась ещё гуще. Он вспоминал то, чего помнить не хотел. Такую же зимнюю ночь, не освещённую и огоньком единственного факела. А потом пламя сожрало темноту, оставив от драконов полумёртвые головёшки. От драконов и от него.

«Всё повторяется. Кому не знать это как тебе? Хозяин судеб… — и Хено перебил собственные мысли: — Бывший хозяин!»

Всю дорогу до вершины горы монах прошёл очень быстро. Такого трудно ожидать от его истощенного тела, но он почти не делал перерывов. Только когда впереди показались руины храма, ноги его стали заплетаться, а тело забила крупная дрожь. Губы принялись шептать молитву. Периодически он прерывался и звал того, кто говорил с ним раньше. Но ответа не было. Чёрная тень жадно опутала одного из драконов, пытаясь выпить немного силы, и молча следила за монахом.

А тот, дрожа и чуть не падая, приблизился к раскрытой пасти слепого зверя. Челюсти так сжались, что мышцы на впалых щеках свело судорогой.

— Хено, зачем? — Зно вылетел из рукава и перестал быть тенью. Теперь уже не важно, увидят их или нет.

Тот не стал отвечать. Он уже слышал, как потрескивает застывшая в камне чешуя. Драконы чувствуют, они знают…

Хено вытащил из-за пазухи Того, сунул ему мандарин, что-то пошептал, и впихнул в пещерку между развалин, укрытую нависающим выступом барельефа.

— Сиди тут! И не вздумай вылезти! — крикнул он напоследок.

Монах тем временем достал из поясной сумки широкий нож.

— Я хочу… Я хотел бы… — голос его срывался. — Хочу, чтобы мой народ выжил!

Последнюю фразу он выкрикнул, полоснув себя ножом вдоль руки. И сунул её в открытую пасть. В воздухе запахло кровью. На секунду вокруг повисла такая тишина и напряжение, что хотелось закричать, лишь бы это прекратилось.

Но тут раздался треск. По камню побежали разломы. Словно скорлупа, он разлетелся, погребая под собой монаха. Наружу выплеснулось что-то текучее, светящееся и разлилось по земле. Но тут же начало собираться вместе, как шарики ртути, пока не приняло форму дракона с длинным змеиным телом, короткими лапами и рогатой головой. Драконы не животные в привычном смысле. Это чистая магия стихий, дикая и неуправляемая. Этот словно состоял из жидкого огня. Обычно его цвет походил на затухающий костёр — красновато-оранжевый с серыми как пепел лапами. Но сейчас чешуя переливалась светло-золотыми и белыми волнами. Дракон был в ярости.

Зверь мотал слепой головой, и шумно втягивал воздух. Он быстро нашёл тело монаха, и расшвыряв обломки, проглотил его. Затем длинным как хлыст хвостом он принялся бить по камням у ног своих спящих братьев, рассыпая искры и порождая молнии. Вспышки силы впитывались в чёрную чешую, и Хено чувствовал, что скоро и они выберутся наружу.

Не только драконы собирали силу. Тень ползала у их ног, ловя каждую каплю, охая и обжигаясь. Она становилась всё плотней, пока не приняла облик человека в белом, с серпом за поясом и колокольчиками в длинных волосах. Атэ. Бог времени.

Вновь раздался треск крошившегося камня, и наружу выбрались оставшиеся драконы. Ярко-алый и белоснежный. Хено окатила волна тепла. Он шагнул вперёд, подставляя ей руки. Собирая на пальцы искры и потоки света.

— Я не понимаю! Ты-то куда лезешь, сам сгоришь! — попытался ухватить его клювом Зно.

Вместо ответа Хено внимательно посмотрел ему в глаза. Зно возмущенно выдохнул. А потом обреченно усмехнулся.

— Ладно. Раз уж все тут собрались, то пора вернуться и нам. Мог бы и сразу предупредить, — недовольно ворчал он, выбираясь из тени развалин, и пихая Хено в ногу. Волна искр накрыла и его. Чистая сила.

Минутой позже, никто в лесу уже не узнал бы их. Того, вопреки приказу, выглянул из своего укрытия и, не замечая ожогов от искр, удивлёнными глазами смотрел на тех, кого считал родными.

Хено словно выпрямился, белые волосы стали длиннее, звериные черты совсем исчезли. Руки и одежду покрыли строчки символов. Знаки судьбы. Чёрные и красные, почти выцветшие и совсем свежие. Одни менялись и исчезали, другие оставались одинаковыми всегда. Оружия у него не было. Только чернильница и кисти, привязанные к поясу. Раньше ими он переписывал судьбы.

Вместо облезшего полуптичьего тельца Зно на камнях стоял дух-воин. Он вырос, став выше Хено. Внешне он тоже выглядел почти человеком. Лишь вороньи перья на кожаном доспехе и белый череп огромной сойки, надетый на голову как шлем, указывали на его прежний облик.

Когда-то такими они и пришли сразиться с Атэ. Это была битва за власть. Победитель стал бы хозяином драконов. Но те не хотели подчиниться и напали первыми. Если бы не Зно, Хено пришлось бы плохо. Именно он лишил глаз самого большого зверя и смог отогнать остальных. Но в схватке их сила так обожгла его, что, едва оставшись жив, Зно превратился в слабого лесного духа.

Сам Хено, видя, что с драконами не справиться никому — собрал принадлежавшую им же силу и написал на их судьбах знаки проклятия. Огонь затопил всю гору, разрушил храм, сделав драконов камнем, а Атэ — тенью. Но и для самого Хено это не прошло бесследно — свою способность менять судьбу он потерял. Теперь он лишь знал. Бессильное знание — само по себе проклятие.

Для Хено драконы стали лишь поводом, лишь источником силы. Истинной целью всегда были люди. Он мог бы справедливо управлять этим народом, мог помочь. Когда их судьба сделалась ему неподвластна, а молча наблюдать стало слишком мучительно — он ушёл. Но теперь вспоминая, во что сейчас превратилась деревня, Того и другие дети, Хено подумал, что, пожалуй, без магии и богов, людям жилось гораздо лучше.

— Что ж, пускай просьба монаха исполнится. И пусть у Того всё получится, — прошептал он своё последнее желание.

Драконы уже взмыли в небо и кружили над поляной, нагнетая огненный водоворот. Они помнили Зно и присматривались издалека, опасаясь спускаться. Атэ метался внутри, пытаясь выбраться из ловушки. Он хотел лишь снять проклятие и сбежать, но не вышло. Воздух вокруг становился плотным, огненный ветер превратился в смерч. Драконы поднялись ещё выше и наблюдали, как он обжигал руки и бесился.

А Хено вдруг вновь принялся поглощать силу. Много, очень много. Столько, сколько мог выдержать бог. Атэ зарычал, увидев, что тот делает, и кинулся к нему.

— Только не опять! Не смей!

Зно преградил ему дорогу, он явно наслаждался вернувшимся телом и желал схватки.

— Продолжай! — крикнул он Хено. — С этим я разберусь, а ты верни зверюг в камень!

Сцепившись с Атэ, они вместе исчезли в горячем вихре. Хено видел, как облако пепла осело где-то за пределами водоворота, но не шелохнулся, продолжая копить огонь внутри себя. Он опустил голову, чтобы не смотреть туда, где только что исчез Зно, и беззвучно шепнул — «прости, но на этот раз я сделаю кое-что другое».

Драконы почуяли неладное. Они отдали больше, чем когда-либо. Больше, чем кто-то мог бы использовать. Они хотели взлететь ещё выше, дёргались и рычали, но огненный водоворот расширялся, затягивая внутрь и их. Кожа на лице Хено покрылась ожогами, одежда тлела. И когда он понял, что больше не выдержит, он отпустил силу высоко вверх.

Отпустил всю.

Белая вспышка столбом взметнулась над горами, сжигая драконов в их собственном пламени. Хено остался лежать в центре выжженного круга. Богу умереть не так просто. Но это неизбежно. Драконов больше нет. Значит теперь для богов в мире нет источника жизни. Им всем придётся уйти.

Растворится в прозрачной воде Бог ручьев, опустевшая вода побежит дальше, на вид совсем такая же. Исчезнет Мать болот, Хозяин ветра и дождя, духи деревьев и трав. Они всё устроили, но теперь мир справится сам. Птицы и звери разбегутся по лесу с криками, лишившись покровителей. А потом забудут.

Того вылез из пещерки целый и невредимый. Он долго сидел рядом с Хено, прижимаясь к его щеке, пытался согреть её. Где-то в глубине его возникало человеческое желание обнять, но оленьи ножки для этого были не предназначены.

Просидев до позднего утра, он резко вскочил и понёсся к лесу.

+++

Этим утром над деревней наконец-то рассеялись тучи. Солнце подсушило грязь на дорогах и даже прохлада начала зимы не так ощущалась.

— Плесень на полях пропала, — удивлялся старый крестьянин, вышедший из дома полюбоваться на чистое небо. — Может помёрзла ночью? Скоро снег выпадет, в горах уже лежит, так её и вовсе не останется.

Он и сам чувствовал себя невероятно хорошо. Будто всё это время спал, а теперь проснулся.

— А что толку, — вздохнула его жена, кутаясь в платок. — Нас осталось двенадцать, почти все уже не молоды. И есть нечего.

Они шли вдоль поля, ища следы плесени, но не ничего не заметили.

И вдруг вдалеке увидели необычную процессию.

Странные существа шагали по дороге. На вид дети, но кое на ком серебрилась чешуя или остатки шерсти, кто-то пока сохранил перья. Магия рассеивалась, и они вновь превращались в людей. Но за время, пока они были духами, им удалось здорово подрасти. В руках дети тащили пучки съедобной травы, коренья, в кульках, свёрнутых из листьев — подмёрзшие ягоды. Впереди шагал самый старший мальчик с круглыми щеками и оленьими рожками.

Он положил перед изумлёнными стариками связку веток с дикими мандаринами и произнёс:

— Меня зовут Того, я принёс вам еду.