Сара Стоун хлопнула ладонью по кнопке будильника. Тот издал последний недовольный писк и наконец затих. Девушка уселась на кровати и уставилась прямо перед собой, – утро не задалось с самого начала. Бывают такие утра, которые определяют твой день как неудавшийся – ещё не успев толком продрать глаза, ты уже понимаешь, что будешь выглядеть помято, макияж будет сидеть как попало, а в мешки под глазами можно убрать золотой запас страны. Впрочем, главное, что сейчас каникулы и школа ближайшие два месяца Саре не грозит.

На завтрак были тосты с джемом и холодный бекон – мама приготовила его для Джерри, а тот ушёл гораздо раньше. Джерри – это отчим Сары и полный козёл. Зато козёл роскошный, как говорит про него Мэдди. А это – её подружка, которая скоро должна зайти. Они собирались пойти пошататься. Говорят, к старухе Юфемии приехал внук, и он такой красавчик! Не то чтобы Саре было до этого хоть какое-то дело. Просто в Рок-Спрингс, штат Вайоминг, приезд нового человека – уже событие. Здесь ничего не происходит, кажется, годами. Каждое лето проходит одинаково. Они сдают экзамены, получают список книг на лето и отправляются бездельничать: ищут круги камней в лесах, пугают приезжих студентов в кемпинге на реке и, конечно, ходят на скалу. И считаются при этом приличной публикой, потому что убирают за собой пустые пивные банки.

Мэдди повторяет, что внучок Юфемии – это отвал всего. Повторяет шёпотом, конечно, – квартал назад к ним присоединились Билл и Джим Дженкинсы, качки-футболисты с перспективой на получение спортивной стипендии в колледже. Сара встречалась с Биллом в прошлом году, недолго, где-то месяц. Ничего не вышло, но целоваться с ним было приятно. Сейчас его брат подбивает клинья к лучшей подруге Сары, так что им приходится тусоваться вместе. Отстой, но у их матери крутой джип, поэтому можно и потерпеть.

Вяло перешучиваясь они плетутся по улицам, удаляясь от спального тихого пригорода. Рок-Спрингс – абсолютно точно не то место, в котором старшеклассник мечтает провести всю свою жизнь. Есть города, в которых всего много – людей, развлечений, впечатлений. Такие города наполнены этими богатствами под завязку, приходи и бери, изучай и радуйся. А есть Рок-Спрингс, штат Вайоминг. Он похож на пустой мусорный бак в хорошем районе – чистенький, но абсолютно непривлекательный. Сара каждый год выбирала город, в который хотела бы сбежать. Нью-Йорк сменился на Сан-Франциско, он – на Лос-Анджелес. В этом году Сара мечтала по-крупному. В своих фантазиях она изучала морскую биологию в австралийском Сиднее.

– Может, покидаем камни? – без надежды на согласие в голосе предложил Джим. «Покидать камни» – это такое местное развлечение, можете себе представить. Заключается оно в том, чтобы подойти вплотную к Миллс-парку, который охраняется законами штата, поехавшими «зелёными» и бог знает кем ещё, и реально покидать через забор какую-нибудь дрянь в надежде сломать пару-тройку цветов и заодно довести до нервного припадка старуху Юфемию. Сара улыбается. По мнению Мэдди, Сара улыбается как тот главный псих из «Заводного апельсина», но какая разница. Саре нравится кидать камни, к тому же, это отличная возможность поглазеть на этого вашего наследника Миллс-парка, о котором все говорят.

– Я в деле, – Сара щиплет подругу за тощий бок, – давай, будет весело, скажи, Джим?

Миллс-парк – главная из местных бесконечно унылых достопримечательностей. Вообще-то это огромный особняк на холме, настоящая Терра, как у Скарлетт О`Хара, только за каким-то чёртом построенный на севере Америки. Дело даже не в нём. Дело в самом холме. На нём растёт тысячецветник. На нём – и больше нигде в мире. Курьёз ботаники – этот цветок не прижился ни в одной оранжерее, ни в одной лаборатории, а потому стал городской легендой и местным брендом. И устроить бы из Миллс-парка нормальную забаву для туристов с фирменными сувенирами, футболками в цветочек тысячецветника и плохими хотдогами, но нет. По закону дом и весь холм находится в собственности сумасшедшей Юфемии, которая следит за забором в бинокль и разражается дикими воплями стоит только кому-то просунуть любопытный нос через прутья. Отчим Сары спит и видит как бы так отсудить у семейства Коулов Миллс-парк, но не тут-то было – бумаги у старухи оформлены так, что не подкопаешься. За это её молчаливо и не очень осуждает весь город, но ей-то что, она же лет сто как не в себе.

– Спорим, я собью шапку? – Сара взвешивает в руке камень. Они сидят на куртках парней прямо перед забором Миллс-парка. Дом реально огромный со всеми этими белыми колоннами и балконами, нависающими над холмом как габсбургская челюсть. Забор тоже огромный, с ржавыми шипами и металлическими розами с кулак Билла Дженкинса, не меньше. Но самое интересное, конечно, за забором. Там цветёт целая поляна тысячецветника – настоящее буйство красок на длинных зелёных стеблях. Склоны холма, на котором стоит Миллс-парк, выглядят так, словно гениальный художник в приступе сумасшествия бегал по нему с малярным валиком наперевес и мазал цветы в такие краски, которым в мире ещё нет названия. Это так красиво, что даже бесит. Поэтому подростки любят кидать в цветы камни. Ну, знаете, уничтожить что-то красивое. Всё по заветам Тайлера Дёрдена.

Сара щурится, сдувает с носа длинную прядь (на этой неделе – химически-изумрудную), заносит руку и с ленцой отправляет булыжник в полёт через прутья решётки. Он, конечно, задевает яркую головку цветка. Она укоризненно качается, словно бы пытаясь сказать Саре что-то вроде «ай-ай-ай, юная леди, как же так». Такие увещевания вряд ли бы подействовали на неё и сотню лет назад, что уж сейчас говорить?

– Кру-у-утяк, – тянет Билл, придвигаясь к Саре поближе. От него пахнет солнцем и стиральным порошком, а ещё одеколоном, которым поливаются все папашки округи – в местный Воллмарт ничего оригинальнее олдспайса не завозят. Мэдди и Джим уже вовсю зажимаются и Сару это раздражает даже больше, чем Билл, который как все парни слышит «о да, я твоя» даже если сказали твёрдое «нет». Сказать по правде, её куда больше занимают цветы за оградой, чем подружка, её приятель и его брат-кретин, которого она когда-то зачем-то поцеловала. Поэтому Сара кидает ещё камень. И ещё. Билл кидает тоже. Цветы вздрагивают, роняя лепестки и золотящуюся на солнце пыльцу. Вскоре пару камешков добавляют и Мэдди с Джимом. Теперь подростки соревнуются в том, кто больше цветов покалечит, и Саре это нравится. Главное случайно не угодить камнем в ограду – тогда она зазвенит, и на этот звук обязательно прибежит припадочная старуха. Хотя, может, и стоило бы вдарить булыжником по металлической розе – может, Тот Самый Внук Юфемии соизволит выйти из особняка на крылечко, чтобы прикрикнуть на хулиганов. В конце-то концов Сара шла сюда, чтобы поглазеть на красавчика, а не для того, чтобы смотреть, как Джим лапает её подругу за задний карман джинсов.

– Спорим, ты не попадёшь вон в тот? – ноготь с облупившимся чёрным лаком указывает на кустик тысячецветника, нахально торчащий под неудобным для Билла углом. Не надо быть великим знатоком баллистики, чтобы понять, что попасть в цветы невозможно, а вот зацепить ржавый розан – как нечего делать.

– Подержи моё пиво, – смеётся Билл, явно стараясь казаться крутым парнем из подростковых комедий типа «10 причин моей ненависти». Вот только Билл ни разу не Хит Лэджер. Тем не менее, он суёт бутылку брату в руки, со знанием дела выбирает булыжник и пытается прицеливаться.

– Ой, да ладно тебе, это не мячик для рэгби, – Сара прижимается к парню округлым бедром, стараясь сбить с толку, – что ты его мнёшь, кидай давай.

Билл ворчит, явно смущаясь неожиданного физического контакта, но спешит бросить свой снаряд. Разумеется, он промахивается. Булыжник влетает в металлическую розу, и она гудит словно иерихонская труба. Сара заваливается на спину и хохочет, болтая в воздухе ногами в рваных конверсах.

– А-а-а, я тебе говорила, Мэдс, он косой, – Сара смеётся, но сама внимательно смотрит на дверь. Острое ухо ловит каждый звук. Ну же, наследник Миллс-парка, покажись, давай. Ты заставляешь королеву ждать!

Дверь распахивается через минуту. На порог выбегает красивый парень в растянутой футболке и гавайских шортах. На плече у него полотенце, он смотрит по сторонам и, заметив оторопевшего Билла и остальных, срывается с места и несётся к ним. Мэдди с Джимом вскакивают, подбирая куртки, Билл путается ногами в траве, но тут же поднимается и, по-спортивному поджав руки к груди, делает несколько широких скачков к редкому подлеску. Сара специально притормаживает – ей хотелось рассмотреть парня поближе, – но как только она обернулась к удаляющимся спинам друзей, наследник дома схватил её за полосатый рукав.

– Эй, – Сара гневно дёрнула плечом в надежде освободиться, но держали её крепко, – да чего тебе!

Она обернулась.

Рори Коул оказался в точности таким, каким ему следовало бы быть. Парень был примерно на полголовы выше Сары, широкий в плечах и с такими красивыми голубыми глазами, что добрая половина сказочных прекрасных принцев удавилась бы от зависти. Футболка с логотипом «Святых Нового Орлеана», растянутая, вылинявшая от солнца и запачканная землёй, безошибочно выдавала в нём любителя повозиться в теплицах и цветниках. Он напомнил Саре молодого Питера О`Тула, по которому раньше было ужасно модно убиваться. Вроде бы, это было не так давно...

– Эй, – требовательно повторила Сара, стрельнув в будущего господина Миллс-парка взглядом, – это ведь ты, да?

Он был слишком идеальным. Как те парни из календаря с горячими пожарными. Таким нужно просто запретить существовать в старшей школе, потому что мальчики а-ля Рори Коул могут завтракать, обедать и ужинать девичьими сердечками в соусе из слёз. Бинго!

– В смысле? – Гарольд «Рори» Коул, наследник Миллс-парка и просто душка улыбнулся и на мгновение ослабил хватку. Этой доли секунды Саре вполне хватило, чтобы вывернуться и отойти от решётки. Не дальше шага, но всё-таки.

– В смысле, что ты – внук миссис Юфемии, который приехал откуда-то там…

– Из Орлеана, – Рори улыбнулся. Улыбнулся так, что где-то в мире явно должен был родиться щеночек лабрадора или зацвести розовый куст. Сара закусила губу.

– Да, оттуда. Надолго к нам? – это, между прочим, важно. Саре бы не хотелось, чтобы наследник Миллс-парка исчез из их захолустья слишком быстро. Хотя бы потому, что ей тогда нечем будет заняться и не на что будет глазеть.

– На лето. Наверное. Слушай, не трогайте больше цветы, ладно? – улыбка Рори погасла, словно на солнце набежала тучка, – соцветия никак не восстановить, заболевает всё растение. С ними много мороки.

Сара кивнула и старательно состроила виноватую мордочку. Рори ей понравился, а значит, нужно непременно сделать так, чтобы это было взаимно. Королева всегда получает то, что хочет.

– Эй, – это грозит стать «их словом», – не хочешь погулять с нами, скажем, завтра? Мы хотим сходить на дальний круг камней. Будет клёво.

Мисс Стоун добавила к своей улыбке щепотку магического обаяния. Самую капельку, чтобы звучало убедительнее. Мальчишкам в этом возрасте много не надо.

Они действительно пошли гулять. И было достаточно мило – Рори принёс банановый кекс и фрисби. Тарелку они потеряли почти сразу, потому что Биллу вздумалось кинуть её брату с одной скалы на другую. Конечно, Джим не поймал. Зато душистый хлеб все уплетали с большим аппетитом, запивая его тёплой вишнёвой колой. Было очень липко и сладко, Саре мучительно хотелось прополоскать рот хотя бы водой из ручья, но это было бы ужас как невежливо. После во рту оставалось какое-то противное послевкусие, как будто Сара наелась пыльцы с крыльев цветочных фей. Королеве это не нравится.

– Ну серьёзно, а что не так с вашими цветами? Какого хрена они больше нигде не растут? – Билл толкнул языком травинку из одного угла губ в другой, – в чём прикол?

Сара внимательно посмотрела на Рори. Внимательно, но так, чтобы не выдать собственного интереса к этой волшебной лужайке с тысячецветником. Её ужас как давно занимал тот же самый вопрос – ну почему же этот несчастный клочок земли с чудесной травой принадлежит семейству Коулов, которым вздумалось так ревностно оберегать его от разного рода посягательств? Таким богатством стоит поделиться если не с миром, то хотя бы с кем-нибудь ещё. Кто нашёл бы им лучшее применение... Сара часто заморгала, возвращаясь с небес на землю. Надо сбавить обороты, не стоит привлекать лишнее внимание к своей скромной персоне. По крайней мере пока.

– В земле, наверное. Я не знаю, правда. Они просто растут, а мы просто за ними ухаживаем, – Рори беззаботно пожал плечами, – главное, что они пользу приносят.

Пользу – это мягко сказано. В правильных руках цветы, корни, да даже листья тысячецветника могут делать настоящие чудеса. Яды. Лекарства. Ценнейший компонент гламора. Основа для любовного зелья. Да мало ли что можно придумать! Одна проблема – старуха Юфемия и те, кто были до неё, так оберегают свой огородик с чудо-травой, что любой наркобарон бы обзавидовался. Вот уже несколько десятков, а то и добрых полсотни лет под разными личинами Сара Стоун пытается проникнуть за забор Миллс-парка, но вот незадача – кто-то из первых поколений семейства Коулов вкопал под ограду зачарованные камни со святой земли. Без приглашения на территорию Миллс-парка таким как Сара не попасть. А где это видано, чтобы травники приглашали гадких гоблинов на свою землю?

– И ты, типа, хочешь всю жизнь следить за этой поляной? – Билл больше всего на свете хотел сбежать из Вайоминга и сама идея того, что кто-то хочет по доброй воле тут остаться, пугала его не на шутку, – по-моему, это стрёмно.

Будущий хозяин одного из главных сокровищ волшебного мира лёг на траву и умильно скосил голубые глаза на Сару. Ей он явно симпатизировал, а ей только того и надо было. Рори в самом деле только семнадцать, а в этом возрасте мальчики такие наивные. Королева улыбнулась и заправила за ухо зелёную прядь. Нужно не забывать оставаться очаровательной, ни в коем случае нельзя ослаблять хватку.

– А почему нет? Считаешь, что в каком-нибудь колледже в соседнем штате будет лучше? Точно не мне.

Сара улеглась так, чтобы слегка касаться затылком плеча Рори, и закрыла глаза. Слишком светло, но терпимо, если обводить глаза не просто чёрным карандашом, а чёрным карандашом с толчёными крыльями цветочных фей. Так солнечный свет не попадал в глаза, а отскакивал от крошечных осколков крылышек и улетал в неизвестном направлении. Физика – великое дело, лучшее изобретение человечества.

– Билл, закройся, не грузи, – Сара лениво толкнула друга ногой, тот обиженно поджал губы. Королева зажмурилась, стараясь запомнить этот момент. Начало конца. Вот отсюда, с этой поляны вокруг круга камней начнётся падение ненавистного Миллс-парка. Сара глубоко вдохнула. Пахло примятой травой, солнцем, колой и стиральным порошком. Жужжали насекомые, рядом размеренно и доверчиво вздыхал Рори. Глупый мальчик с глазами оленёнка Бэмби. Юфемия в его возрасте была умнее. Сара положила голову на плечо прекрасному принцу и постаралась напустить на себя расслабленно-безмятежный вид.

Летние деньки беззаботных американских тинейджеров потянулись своим чередом – они вчетвером с Мэдди и Джеймсом съездили в кинотеатр под открытым небом, пару раз были на пикнике и даже сходили вместе по магазинам. Рори заходил за Сарой, улыбался её родителям и всегда возвращал домой неукоснительно вовремя, чем заслужил уважение отчима и обожание матери. Тщательно срежиссированное самой Сарой, конечно. Сказать по правде, своих настоящих родителей королева не помнит. А эти, хи-хи, люди ради расположения Сары готовы на всё. Даже на десяток лет прикинуться обычными горожанами.

Рори и Сара постоянно о чём-то говорили. Вернее, говорила по преимуществу Сара – о городах, в которых она мечтает побывать, о вещах, которые хотела бы носить, о блюдах, которые хотела попробовать. Рори откровенностью не отличался и выдавал истории о себе очень скупо, словно бы не желая ими делиться. Зато он был склонен к ненужному морализаторству. После долгого молчания он вдруг разрождался безумно нудной тирадой о несправедливости вырубки какого-нибудь очередного тропического леса или политики республики Мозамбик. К середине монолога Саре обычно хотелось придушить Рори, но приходилось терпеливо кивать, чтобы не дай Камень он не обиделся. Дело медленно, но верно, подчиняясь законам американской подростковой романтики с неловкими касаниями, беглыми взглядами и душещипательными разговорами, шло к тому самому моменту. Проще говоря, Сара небезосновательно считала, что ещё вот-вот, и Рори пригласит её в свою комнату. Ну не может парень его возраста так долго вести себя как джентльмен!

Обычно они встречались за оградой Миллс-парка. Сидели на склоне, болтали, смотрели на звёзды. Иногда целовались, если у Сары было подходящее настроение. На вторую базу ещё не заходили, она ведь не такая девочка, которая позволяет парням слишком многое. Что бы о ней не говорили. У Сары Стоун есть определённый имидж, который она старательно создала – правильные друзья и подружки, правильный розовый блеск на губах, правильная юбка в складку, правильный чёрный карандаш вокруг глаз. Всё в ней было в точности так, как должно быть. Девочка-хулиганка, поп-панк королева маленького города, идеальная героиня подростковой комедии, в которой хороший мальчик перевоспитывает оторву. Сара знала, что хозяйка Миллс-парка стареет. Что теряет хватку, что ещё чуть-чуть, ещё пять, ну десять лет и ей на смену придёт Рори. Значит, нужно потерпеть. Выждать. Подготовить почву. Когда бабка расслабится и станет воспринимать Сару просто как девчонку с ветром в голове, когда забудет, что нужно проверять каждого встречного чарами, – только тогда стоит напасть.

Старуха Юфемия, разумеется, регулярно отчитывала своего внука за близость с Сарой, но Рори оставался удивительно верен себе и героически сносил часовые лекции об отношениях с прекрасным полом в целом и мисс Стоун в частности. Однажды старуха его заперла, и юному Ромео пришлось бежать из дома через окно. Он, по крайней мере, так рассказывал. Саре это казалось забавным, но, сказать по правде, лучше бы он сломал себе шею – тогда Юфемии пришлось хотя бы ненадолго уйти из дома, чтобы похоронить любимого внука. Тогда-то они бы нашли способ проникнуть за забор.

– Слушай, что-то холодно, – в один из вечеров, когда они утомительно долго держались за руки, Рори решился. Сара мысленно возблагодарила Камень. Наконец-то! Скоро всё это закончится. Нет, конечно, она не думала, что всё будет легко. Мальчика должны были хоть чему-нибудь научить. Юфемия бы не допустила к своей священной полянке неумёху, будь он даже трижды её внук. Просто мисс Стоун радовала сама перспектива наконец-то избавиться от зануды Рори. Да и эта приторная личина порядочного человека её уже изрядно утомила. Прав был тот писатель, который выдумал фразу «доктор, вы никогда не были тринадцатилетней девочкой».

– Хочешь зайти? – Рори выпустил руку Сары, чтобы поправить на её плечах свою куртку, – бабушка сегодня играет в «Бинго» с подругами, проблем не будет.

– Ой, правда? – ядовито огрызнулась королева, которая слишком хорошо понимала, как важно до самого конца не выходить из образа.

– Эй, не будь такой, пойдём, я заварю чай.

– С цветами?

– С цветами, – Саре всегда казалось, что чай с цветами тысячецветника – это ужасное кощунство. Этакое извращённое издевательство над ценнейшей частью волшебного растения. Из той горсти цветков, которую Рори суёт в чайник, можно было бы сделать целую банку гламора. То есть, весь двор королевы смог бы выдавать себя за людей, скажем, две недели? А Рори заваривает чай. Это как минимум несправедливо!

– Тогда пошли, – Сара широко улыбнулась, демонстрируя идеальный прикус с премилыми острыми клычками, – правда холодно.

Рори подал ей руку. Джентльмен, посмотрите на него. Красивый, добрый, а главное – наивный.

Сара встала, поправила куртку и пошла за наследником Миллс-парка к калитке. Королеву гоблинов переполняло злорадное воодушевление. Пятнадцать лет в человеческом обличье, пятнадцать лет в проклятом заштатном городишке, пятнадцать лет с недалёкими захолустными подданными. И вот от заветной цели её отделяет несколько шагов. Вот, ещё на один меньше. И ещё. Ещё чуть-чуть, и...

Сару что-то толкнуло в грудь. Она как будто всем телом ударилась о стеклянную дверь супермаркета. Королева широко распахнула глаза, морщась от неприятного саднящего ощущения. Гарольд «Рори» Коул стоял по ту сторону забора, широко раскинув руки и не менее широко улыбаясь. Вокруг его ладоней вились опавшие лепестки тысячецветника, а над каждым плечом парило по паре мерзких фей. Раздражающие гадкие создания с жёсткими стрекозиными крылышками, прислужницы благого двора, противная мошкара, которая вечно трясётся над этими своими веточками да бутончиками. Вместе с не менее гадким и раздражающим наследником Миллс-парка. Травник продолжал улыбаться как Санта Клаус в торговом центре, которому сажают на коленки очередного пухлощёкого младенца. Саре стоило больших усилий, чтобы не сбросить с себя маскирующие чары в тот же момент. Вдруг получится скосить под тупую и убедить Рори в том, что он всё не так понял? Королева гоблинов потрудилась состроить милую мордашку, удивлённо распахнула глаза.

– Рори, что это?

Прекрасный принц криво усмехнулся. Феи насупились и сложили свои крохотные ручонки на груди, словно бы стараясь своей угрожающей позой подчеркнуть важность момента.

– Хватит прикидываться тупой. Как же ты достала, – Рори с ленцой встряхнул кистями рук. Лепестки драгоценного растения, подхваченные вихрем энергии травника, окружили его редким мерцающим кольцом.

– Ты, типа, правда думаешь, что я ничего не заметил? Серьёзно, я так похож на идиота?

Сара медленно наклонила голову к плечу, и с наслаждением, с каким снимают вещь меньшего размера, чем нужно, стащила с себя чары гламора. Личина пятнадцатилетней блондинки с густо накрашенными глазами слезла с неё как чулок с ноги. В своём истинном обличье Сара оказалась миниатюрной и синекожей. Огромные белые глаза, неимоверно острые скулы и нависающие клыки выдавали в ней гоблинскую аристократию старой, если не сказать древней, закваски. Сара помнила вождей древних племён, помнила первых поселенцев, президентов, первые машины и электростанции. Сара помнила первого Коула, которому проиграла. Его так и звали – Коул. Его сын заложил волшебные камни на этом трижды клятом холме. И теперь их далёкий потомок держится с ней так, словно он – повелитель древнего народа, а она так, девчонка. Но Сара не дура. Сара, которая вовсе не Сара, не станет недооценивать мальчишку. Мы это уже проходили, так ведь?

– Ой хватит, – королева гоблинов оперлась об ограду с ненавистными уродливыми розанами, – иди домой к бабушке, расскажи ей, какой ты молодец и поймал меня. Она порадуется.

Молоденькую Юфемию Сара тоже помнит – клетчатое платье, длинные косички, шляпки и кружева.. Такая милая, что королеве гоблинов даже захотелось с ней подружиться. И в какую полоумную старую ведьму Юфемия превратилась? Это же кошмар. Рори поджал губы, – мальчик явно ожидал другой реакции.

– Вы не получите дом, – наследник Миллс-парка приосанился. Сияние вокруг лепестков стало ярче – очевидно, Рори старался выглядеть внушительнее, чем он есть на самом деле. Сара улыбнулась. Как мило, он всё ещё старается её впечатлить. Или устрашить? А какая разница?

– Да больно надо, – королева клацнула ногтями об ограду, – через пару лет моя милая Юфемия наконец умрёт, а ты, занимаясь её похоронами, забудешь обновить чары или закрыть калитку на западном склоне. И мы войдём без спросу, потому что ты, сопляк, в подмётки своей бабуле не годишься. Её я хотя бы уважаю, а ты такой нудный, что я даже рада, что всё закончилось.

Мальчик изменился в лице. Его хорошенькая мордашка словно окаменела. Он дёрнулся было вперёд, но удержался на месте. Жаль, могло бы получиться.

– Слушай, не трать наше время, убери своих подружек, сделай лицо попроще и беги читать Селинджера. Или что у вас сейчас в моде?

Феи возмущённо запищали. Рори кинулся вперёд, нависая над торчащими сквозь траву замшелыми камнями. Сара широко улыбнулась, наклонилась навстречу и сжала в кулаке футболку мальчишки. Такой славный. Такой вспыльчивый. Такой глупенький. Королева гоблинов почувствовала себя победительницей. Она уже чувствовала манящий запах тысячецвета.

Рори воткнул в живот королевы гоблинов серебряный нож, украшенный вытравленными чёрными лепестками. Воткнул и дважды провернул, словно нарезая что-то внутри королевы неблагого двора. Та широко распахнула глаза, отшатнулась, но парень крепко обхватил её за плечи и снова буквально насадил на клинок.

– Как же ты достала. Правда думаешь, что я тупой.

Когда глаза королевы гоблинов стали серыми и безжизненными, парень вытер нож о штанину, очаровательно улыбнулся цветочным феям и отправился вверх к дому. Бабушка всегда говорила, что её подружка-королева всегда была самонадеянной идиоткой, которая слишком уж сильно верит в себя. Рори ничуть не стыдно. Рори ничуть не страшно. Рори спас Миллс-парк.