Xen Kras

Роковой карнавал

Вечером тридцать первого октября, в канун Дня всех святых, в две тысячи одиннадцатом году, трое молодых людей решили все же претворить в жизнь свой коварный план. После музыкального представления, что завершилось в девять часов вечера, они не покинули Домский собор вместе со всеми, а спрятались между рядами длинных скамей. Шумные компании и множество разодетых в самые разнообразные наряды людей, которые начинали уже бродить по улицам, отвлекали внимание охраны собора на себя. Понедельник и без Хэллоуина был для них сложным днем.

Двери закрыли на замок уже довольно давно, но тощий высокий юноша, светловолосый, в темных джинсах, белом свитере и толстой безрукавке на синтепоне, все время останавливал своих друзей и не позволял им вылезти.

– Рано. Еще рано. Могут вернуться и проверить.

Лишь спустя еще не менее получаса, он, наконец, кивнул и выбрался из своего укрытия первым. Один из фонариков, что компания взяла с собой, все не желал включаться и юноша потряс им в воздухе. Наконец, луч света пронзил тьму вокруг.

– Все спокойно. Давайте, скорее.

– Еще раз напомни, Зак, зачем мы это делаем? – из-под лавки вылезла темноволосая девушка, невысокая, пухлолицая, в узких джинсах с дырами на коленях и надетом поверх них красным бальным платьем с многослойными юбками, самостоятельно и криво укороченными до середины голени, чтобы не мешали при ходьбе. Она протянула руку и помогла выбраться юноше, очень похожему на нее. Он был разодет в наряд принца, разве что корона была заменена на шапку, сидевшую на голове так, что она походила на приспущенный чулок.

– Мы же хотели оставить о себе воспоминание и хорошенько повеселиться! Скоро учеба закончится – я буду искать работу в своем городе, а вы переедите в Ирландию к вашей родне. Думаешь, кто-то будет помнить нас из-за средней успеваемости или обычного поведения? Или ты, Карина, думаешь, что твоя манера одеваться и смена образов, иногда доводящая наших преподов до бешенства, тебе поможет остаться в памяти? Как бы не так! Мы же хотели сделать что-то этакое, выдающееся, необычное…

– Надеюсь, мы не очень нарушим закон… – юноша в шапке уже справился со своим фонариком и теперь пытался осветить все и рассмотреть каждый угол, словно там могла скрываться опасность или затаиться очередной охранник на пару с полицейским.

– И зачем ты взяла его с собой? Он только и умеет, что все портить. И будет, как всегда, это делать! – возмутился Зак.

– Крон мой брат, и он будет ходить со мной туда, куда захочет.

– Ты не можешь вечно водить за ручку своего ненормального братца. Он же идиот! Постоянно читает о том, чего не существует, мечтает стать то оборотнем, то вампиром, то еще не пойми кем, а ты его только защищаешь. Вот скажи-ка, зачем он нацепил шапку? Это же костюм короля! К чему там шапка? Да и зачем он вообще в костюме пришел?

– Потому, что Хэллоуин, болван. В чем хочет, в том и ходит.

– Без шапки меня продувает.

– В помещении? – ехидно спросил Зак.

Крон смутился, стащил свой головной убор и, не обнаружив в штанах карманов, затолкал ее за пояс. Карина тем временем щелкнула выключателем.

Несколько минут компания молчала и смотрела на собор без людей. Красная дорожка с белой окантовкой, что лежала посередине, между двумя рядами скамей, была новой. Казалось, что грязь совсем не прилипает к ней, а ведь всего пару часов назад туда и обратно прошлась целая толпа, а на улице до этого моросил мелкий дождик.

Высоченные потолки, арочные своды и вытянутые силуэты делали трех людей еще меньше. Пространство казалось огромным, наполненным многовековой историей, и лишь современные люстры, хоть и бесконечно красивые, несколько портили впечатление. Витражные окна, с яркими, разноцветными, выполненными в едином стиле рисунками выглядели сказочно, а в сочетании с белыми стенами и деревянными скамьями и декором оставляли неизгладимое впечатление.

Но более всего поражал величественный орга́н, сочетавший в себе синий и бирюзовый цвета с бронзой и состоящий из огромного количества элементов, пересчитать которые было невозможно.

– У меня нет слов… – произнес Крон, и сестра только закивала ему в ответ.

– Да, слов нет и у меня, – согласился Зак, – А теперь давайте сделаем то, зачем пришли! Во-первых, мне интересно, что внизу, за люком, что был в холле, помните?

– Ты все испортил! Как всегда! Эх, да, помним-помним.

– А во-вторых, мы оставим послание. О, нас точно не забудут! Такого никто еще не делал! – светловолосый достал из кармана куртки без рукавов два баллончика с краской.

– Ты и правда думаешь испортить собор? Но он же прекрасен! – девушка покачала головой, – давай лучше сделаем пару фотографий и уйдем.

– Нет уж, этот Хэллоуин запомнится нам навсегда. И не только нам!

Зак потряс баллоном и подошел к колоннам в центре зала.

– Я не хочу в этом участвовать, – Крон категорично махнул рукой, – Развлекайтесь, а я лучше посмотрю вблизи на орган…

– А я лучше и правда проверю, что интересного еще здесь есть.

– Трусы! – выкрикнул Зак и нажал на кнопку баллона, чтобы провести первую линию, – Не надо было вас с собой брать!

 

***

 

Юноши и девушка, занятые своими делами, совсем не заметили, как прошло время.

Крон забрался в каморку и сел за пульт управления органом. Он думал, что пытается разобраться и говорил друзьям о желании заставить инструмент издавать прекрасные звуки, но на деле просто нажимал все подряд, бездумно, без системы. Он представлял себя великим музыкантом и ощущал свою уникальность.

Зак продолжал заниматься своим, как он это называл, искусством. Все колонны уже были изрисованы сине-красными рисунками, изображавшими неформалов. Этого ему показалось мало, и парень решил дополнить свое мастерство словами и громкими изречениями, стилизованными и объемными. Но, поскольку краска еще осталась и времени было более, чем достаточно, светловолосый надумал подправить еще и витражи. Придвинув скамейку, он забрался на нее и, достав новую банку с краской, встряхнул баллончик и продолжил свое дело.

Все происходящее начало уже надоедать Карине. Она понимала, что брат увлекся органом и оторвать его получится далеко не сразу, впрочем, в нем она была уверена – Крон не стал бы портить инструмент, рисовать на нем что-то и каким-либо другим образом вредить хозяевам Домского собора. Поведение Зака же ее расстраивало.

Поначалу она была уверена, что тот позвал ее потому, что хотел начать отношения. Они давно дружили, знали друг друга с детства, и пока Крон играл в компьютерные игры, били друг друга палками и снежками. Затем, когда они пошли в школу, не было, казалось, и дня, когда самоуверенный и нахальный юноша не ударил бы свою подругу и соседку или не дернул бы ее за волосы. Карина и сама росла бойкой, с малых лет ее водили во всевозможные секции, которые годам к тринадцати она забросила – родители, особенно отец, считали, что девочка должна уметь защищаться. Вместо этого она научилась драться и задирать тех, кто слабее.

Карине было неприятно, что Зак успел выгулять всех ее одноклассниц, а в институте – однокурсниц. Когда блондин пожелал обратить внимание на старую подругу и предложил опасное развлечение, она тут же согласилась. Чтобы не выглядеть довольной и влюбленной дурочкой, Карина заявила, что брату давно пора встряхнуться и потащила Крона с собой. Разлучиться со своими компьютерными играми и приставкой для него стало настоящим испытанием.

Девушка успела рассмотреть все помещения, небольшой холл, слазать в погреб – там хранился лишь старый хлам, да множество паутины, сделать несколько фотографий и не менее десяти раз окликнуть позвавшего ее сюда юношу. Тот был занят больше вандализмом и созданием селфи в бесконечном количестве, нежели общением. От обиды, и чтобы все испортить другу детства, Карина выждала, когда несостоявшийся ухажер начнет вести очередную линию, и стукнула по выключателю.

Свет в большом помещении погас. Звук колоколов возвестил о полуночи – никто из ребят так и не вспомнил, была ли рядом звонница, или же часовенка с динамиком, что имитировал звуки.

На улице что-то начало светиться – вероятно, зажгли фонари, или кто-то из разодетых любителей Хэллоуина бродил, подсвечивая себе путь. Цветные пятна, что образовались от свечения в витражи, причудливыми кляксами и кружками появлялись на разрисованных колоннах, стенах, полу и потолке. Пятна плясали, растягивались и сужались, они меняли свою форму, в зависимости от того, как попадал свет, что бил сразу во все окна одновременно.

Зрелище привлекло не только Карину, но и художника. Они оба завороженно смотрели на блики. Девушка ничего не нажимала, но, когда колокол замолчал, свет включился.

Глаза Карины округлились от испуга, и она замерла на месте. Со стороны, где располагалась лестница, ведущая к пульту управления органом, послышался грохот и ругань, а Зак закричал, что было мочи.

В Домском соборе в одно мгновение появилось несколько десятков призраков детей.

 

***

 

– Что за…чертовщина творится?! – Зак одной рукой вцепился в баллончик с краской, а второй сжал локоть Карины с такой силой, что девушке захотелось огреть его чем-нибудь тяжелым. Светловолосый боялся, настолько, что поначалу кричал на протяжении не менее двух минут в то время, когда из подруги вылетали лишь сдавленные короткие ругательства. Он заткнулся лишь когда понял, что ужасные, почти неосязаемые и не так уж хорошо видимые в полной темноте чудовища не обращают на людей никакого внимания.

Дети не замечали троицу, но видели разноцветные пятна, что до сих пор красовались на стенах. И они замечали рисунки – указывали друг другу пальцем, останавливались и глазели. Кто-то осуждающе хмурился и складывал на груди руки, а до живых доносились очень тихие и приглушенные, словно сказанные в закрытой металлической коробке, слова. Разобрать полностью можно было, только если подойти поближе, однако, было слишком страшно делать и шаг в направлении призраков. Некоторым из них, в основном более взрослым, рисунки пришлись по душе – они смеялись, восхищенно что-то друг другу вещали и махали руками, чтобы привлечь внимание своих товарищей и показать им творчество.

Призраки выглядели похожими на обычных людей, но полупрозрачных и пугающих. Когда они проходили мимо, то чувствовался легкий холодок, а когда, с пару раз такое случилось, прикасались к живым, людям казалось, что от холода замирает сердце.

От самых маленьких до подростков, дети-призраки веселились, бегали по залу с органом, прыгали и смеялись. Они хватали друг друга, а после начинали убегать, будто играли в какую-то игру. Редкие слова из выкриков можно было разобрать – они просили кого-то догонять, или бежать медленнее, или подначивали. Призраки вели себя так же, как все обычные дети, и это пугало еще более.

Зак первым бросился в укрытие – за скамьи, что стояли перпендикулярно другим – обычно на них восседал охранник или гид, который приводил на экскурсию в Домский собор свои группы и ждал окончания представления, прослушивая его уже в тысячный раз. Белобрысый не стал помогать девушке и, тем более, ее брату. В конце концов, он имел право переживать за свою жизнь!

Непутевый и неуклюжий любитель компьютерных игр, который всю сознательную жизнь мечтал о сверхъестественных способностях, о становлении волшебным существом или хотя бы о встрече с ним, скатился по винтовой лестнице, ведшей из каморки органиста. Он мог бы спуститься нормально и заранее подумать об осторожности, но, увидев пугающих созданий из преданий и историй ужасов, столь постепенно вскочил и попятился, что вовсе позабыл, где находится. Карина бросилась на помощь брату, подняла его и почти силком потащила за собой в укрытие.

– Это чья-то злая шутка. Наверное, это сделал охранник, – брат девушки попеременно тер все ушибленные места – их оказалось много.

– И зачем ему это? Даже не пытайся начать читать нравоучения или рассказывать мне о мистике – я этого от тебя уже наслушался. Никто бы не стал нас поучать! – огрызнулся Зак.

– Тише… – Карина вцепилась в край сидения пальцами и смотрела поверх них, что происходит рядом. Два силуэта пробежали совсем близко, и девушка поспешно отстранилась. Ее спутники даже не заметили этого.

– Я и не собирался этого говорить! Хватит думать, будто ты всех умнее и можешь любого просчитать – это не так. Я хотел сказать…

– О, да неужели? Я и в самом деле могу просчитать любого! А уж ради тебя даже напрягаться не надо. Ты ж только и делаешь, что сидишь в своих игрушках, да смотришь всякие киношки и мечтаешь стать уникальным. Какой-нибудь волшебной тварью. А знаешь почему? Потому что ты в жизни никто!

– Прошу вас, тише!

– Сам ты никто! И хватит меня перебивать! Я хотел сказать, что этот охранник мог специально подстроить все это представление. Или кто-то еще. Чтобы в полночь это включалось и пугало таких как мы, тех, кто залез.

– О, да, они же знали, что мы придем! И с чего ты взял, что все это подстроено?

– Эй, парни, прекратите! Нас услышат…

– А ты… – Крон заулыбался, – Ты что, думаешь, что это все на самом деле? Думаешь, это настоящие призраки? И ты еще обвиняешь меня в вере в магию!

Темноволосый юноша закрыл рот рукой, чтобы не рассмеяться в голос. Зак покраснел, насупился и прервал кривляния Крона подзатыльником.

– Эй! Не смей его бить!

– А нечего ржать! Нет, я знаю, что все это ненастоящие приведения, но… Почему ты так думаешь?

– Они ведь даже не смотрят на нас! Во всех моих играх, если появлялись призраки, они были недовольны чужим присутствием. Нет, бывало, что они оказывали помощь, но редко. И они всегда замечали людей, а эти… Они пробежали сквозь меня по лестнице вверх, затем вниз, разговаривая о своих делах. Меня для них как будто и не существует. Скорее всего, этот охранник или кто-то другой, создал какую-то голограмму...

– Ну, и идиот ж ты, Крон…

– Хватит! – прошипела Карина, – Прекращайте ругаться и спорить. Серьезно, хватит. Мне в любом случае не смешно – голограмма это, или еще какая иллюзия. Я хочу домой.

– Но мы ведь еще не сделали достаточно фотографий… И как люди узнают о наших приключениях? А мой телефон остался вон там, – Зак махнул в сторону скамеек, где расположилась группа девочек. Почти все они были с пышными бантами на хвостиках или косичках, очень схоже одетые и как на подбор лет восьми – десяти на вид. Девочки словно парили над скамьей в сидячей позе, смеялись и что-то кидали друг другу. Рядом, на краю сидения лежал одинокий телефон.

– Забудь про него. Давайте уходить отсюда.

Зак совсем не хотел лишаться нового сотового и, тем более, множества удачных фотографий, однако, страх был куда сильнее желания покрасоваться. Он кивнул.

– Ладно.

– Забыть? Карина, ты не понимаешь, что по этому телефону могут понять, что сюда лазили мы? Что будет, если мать узнает об этом? – Крон покачал головой, – нет уж! Вы идите к выходу, а я сейчас!

– Не надо! – сестра не успела поймать храбреца и тот пополз к скамьям, стараясь прижиматься к стене и замирая рядом с каждым призраком. Возможно, если бы он полз не на четвереньках, то вполне мог бы выглядеть как настоящий герой.

– Да пусть. Пойдем, ты его слышала. Нам надо убираться… Карина, идем! Да идем же! Ох, если тебе охота оставаться здесь и любоваться на этого идиота – пожалуйста, я тебе не нянька. Счастливо!

Зак отпустил руку девушки и пополз в сторону выхода. Он делал это куда более ловко и грациозно, нежели Крон, однако, Карина быстро перевела взгляд с друга детства на брата. Тот уже успел добраться до скамьи, пошарить рукой, в том числе и через призрака, почувствовать холодок и отдернуть конечность. Когда двое детей встали рядом с ним и посмотрели на юношу не отрываясь, Карина уже готова была поспешить на помощь, но призраки прошли через него вперед. Его вновь не заметили.

Крон, зажмурился и поднялся. На человека по-прежнему никто не обращал внимания. Тогда темноволосый живой вышел из-за скамьи и обошел ее. Он встал рядом с сидящими девочками, и ни одна из них даже не повернулась в его сторону.

Карина замотала головой, тихо шепча просьбы ничего не делать. Братец не собирался ее слушать и помахал рукой перед лицами детей. Когда это не сработало, он попрыгал перед ними, размахивая обеими руками, сел между двух девочек, затем залез с ногами на скамью, а в довершении еще и покричал бессмысленный набор звуков. Присутствие Крона никоем образом не отразилось на поведении призраков, и брат отправился к девушке. Спохватившись, он вернулся за телефоном.

– Я же говорил – голограмма или что-то более крутое, – со знанием дела и очень важным видом сообщил Крон, – Даже жаль. Я уж было обрадовался, что этот мир не так скучен, как мне всегда казалось…

– Тебе и правда пора завязывать с играми. Сразу же домой, и больше не вспоминаем об этом всем. И в Домский собор я отныне ни ногой.

 

***

– О, Зак! – ехидно воскликнула Карина, – Я уж думала, что ты сейчас, сверкая пятками, где-то на полпути до дома и…

– Тш-ш-ш! – блондин замотал руками и прошептал, – Мы в ловушке! Смотрите! Только тихо…

Вышедшие родственники взглянули в ту сторону, куда им указали. Девушка побледнела, а Крон ели сдержался, чтобы не завопить и зажал рукой рот.

По улице в обе стороны мирно шествовали призраки.

Разодетые в платья с пышными юбками юные девушки сбивались в стайки и, улыбаясь, весело щебеча и обмахиваясь веерами, шли в сторону Ратушной площади. За ними увязались несколько юношей лет шестнадцати – некоторые были одеты бедно, другие все махали накрахмаленными рукавами рубах, а часть и вовсе поснимала шляпы и поспешила окружить леди и предложить им руку.

В противоположную сторону шли знатные и богато одетые пожилые пары, в которых большинство женщин неодобрительно качало головой, глядя на поведение юношей. Одна и вовсе что-то покричала, группа девушек обернулась, остановилась, покивала, присела в реверансе, а после вновь захихикала.

Парочки, держась за руки, бегали в толпе туда-сюда, кто-то направлялся в сторону центра старой части города, кто-то спешил в противоположном направлении, две пары стояли у самых стен, держась за руки и заглядывая друг другу в глаза, а одна и вовсе танцевала посреди улицы, да так задорно и чувственно, что живым показалось, что они слышат стук каблуков о брусчатку, хоть это и было невозможно.

Мешающая проходу пара возмутила двух пожилых женщин, одна из них сидела в весьма современном инвалидном кресле, а другая шла рядом, опираясь на дорогую тросточку, что имела поддержку у локтя и плеча. Седые женщины жестикулировали и даже погрозили – одна кулаком, а другая своим приспособлением для ходьбы, но молодые продолжали плясать. К возмущенным присоединился импозантный мужчина, высокий, усатый и с автоматом за спиной. Он подал руку женщине с тростью и погрозил пальцем пляшущим. Его товарищ, лет на десять старше, в военной форме, что обтягивала большой круглый живот, с залысинами и серьезным лицом, взялся рукой посередине спинки инвалидного кресла и покатил вторую даму вперед, размахивая оканчивающейся у локтя второй рукой. Когда он повернулся спиной, троица смогла разглядеть, что в его затылке зияет огромная дыра, словно кто-то прострелил ему голову.

– Вы видели? Дыра! В нем дыра, а он ходит! – восхищенно вскрикнул темноволосый юноша, – Потрясающе! И совершенно невозможно…

– Да тише! Они могут нас заметить!

– Ты, наверное, не понял, Крон, но он не очень-то похож на живого. Зак, прекрати, они не смотрят на нас.

– О, а у этой девушки расцарапанное горло и страшные глаза, – Крон подался вперед и невзирая на все шипение, что начали издавать его спутники, выскочил на середину улицы, с интересом разглядывая каждого прохожего.

– Иди сюда!

– Твой брат – идиот! Из-за него нас заметят и убьют!

– Если так боишься, что он может что-то натворить, то иди за ним.

– Сама иди. Мне не хочется оказаться в эпицентре, когда они все увидят нас и захотят сожрать.

– Эй, ребята, они идут в сторону Ратушной площади! Пойдемте, там должно быть что-то интересное!

– Крон, может лучше пойдем домой? Мне здесь уже совсем невесело…

– Карин, давай глянем одним глазком и домой? Нам все равно быстрее всего идти через ратушу, так что мы ничего не потеряем! Идем!

Крон вернулся, чтобы взять сестру за руку и потащил ее за собой. Девушка вжала голову в плечи, но послушно пошла. Приведения, что пробегали или проходили мимо, с трудом ощущались и были похожи на легкий прохладный ветерок, но те, что от которых Карина не успевала увернуться, на несколько мгновений будто замораживали ее тело и все внутренности. Страх и отчаянье наполняли душу, сердце пропускало удары и мысли путались, но стоило девушке немного отдалиться, как все вновь приходило в норму. Младший брат же выглядел удивительно счастливым, без конца норовил прикоснуться к представителям другого мира или измерения, или времени, или чего-то еще, совал в них руки, пытался заговаривать и бесстрашно двигался дальше.

Зак отстал. Поначалу он не желал идти за своими спутниками и шипел им вслед, обвиняя в идиотизме и обещая скорую расплату жизнью. Но друзья не слышали его, а оставаться в гордом одиночестве Зак совершенно не желал и потому, стиснув зуба, периодически громко вздыхая, а то и вскрикивая, он следовал за Кроном и Кариной. От каждого встречного белобрысый отшатывался, пытаясь держаться как можно дальше. Когда же Зак не заметил бегущего мужчину с пробитой головой, в которой торчал какой-то обломок камня, и тот прошел через живого, заполнив его тело нестерпимым холодом, блондин со всех ног бросился к подруге детства и ее брату.

– Ты чего так дышишь? Испугался что ли? – Крон почувствовал свое превосходство, впервые в жизни он был сильнее и храбрее Зака и не мог не воспользоваться этим, – Даже мне не страшно, а ты все сбежать пытаешься, и дрожишь еще как загнанный заяц.

– Сам ты заяц и трус, – огрызнулся блондин, – Я вам хотел рассказать, что заметил пробитую голову вон у того.

– Тут у многих какие-то раны – что-то пробито, дырки в голове от пуль, ожоги, расцарапанное или опухшее горло или тело полностью, отсутствуют глаза или зубы, нет конечностей… Мне кажется, что это указывает на причину смерти, они все, перед тем как стали призраками, умерли от насилия. Я читал, что таких удерживают неразрешенные дела или чувство ненависти и желание отомстить. Эй, ты чего там жмешься позади?

Брат Карины важничал и умничал, раздражая и без того обозленного Зака. С большим трудом, сдерживая себя из последних сил, блондин обогнал своих приятелей и пошел впереди.

– Поглядим, раз твой полоумный брат так хочет, что там, а потом, Карина, я отведу тебя домой.

 

***

На площади, где царил настоящий праздник, наибольшее скопление призраков было у каменной статуи Роланда – вокруг нее образовался круг из парочек и одиноких душ мертвых, что водили хороводы и танцевали. Казалось, что для каждого из них звучит разная музыка; движения танцующих отличались. Но это не мешало им веселиться – до живых доносился тихий смех.

Возвышающейся на своем постаменте рыцарю из камня держал обнаженный и направленный острием вверх меч и щит, упирающийся своей оконечностью в каменное плато у ног героя. Поверх незыблемого каменного плаща повязали призрачный. Прозрачная накидка имела красноватый отблеск и развевалась на ветру, который и вовсе не чувствовался. Порывы иногда заставляли плащ ложится параллельно земле, но у призраков, что были вокруг статуи, одежды ничуть не трепыхались.

По трем сторонам площади, кроме той, откуда вышла троица, стояли лавки, столы и телеги, и мертвые торговцы продавали что-то веселящимся горожанам. Многие люди носили маски, некоторые – чудаковатые костюмы, словно и сами наряжались на Хэллоуин, а трюкачи, что резво рассекали в толпе и развлекали детей, которых родители тащили за собой, ограничивались одними штанами.

Куда более удивительным явлением для юношей и девушки, успевших немного свыкнуться с мыслью, что приведения – не плот их воображения и не глупая страшная история из романа девятнадцатого века, а реальность – стало появление на площади большого количества деревянных статуй, что в целом походили на каменного Роланда, однако, имели и некоторые отличия. Часть их была с поднятым щитом, у некоторых героев волосы были другой длины, а иные заносили меч над головой. По ратушной площади их было расставлено не менее трех десятков. Но самым поразительным было то, что, когда Крон попытался пройти через одну, как сквозь призрака, он почувствовал сопротивление, почти такое же, как если бы столкнулся с настоящей деревянной скульптурой.

– Она настоящая… Смотрите, настоящая! – любитель компьютерных игр потрогал статую рукой. Оба его спутника также заинтересовались явлением и, несмотря на одолевавший их ужас и желание бежать со всех ног, начали щупать прохладное подобие дерева.

– Я не понимаю, как это возможно? Вон там, смотрите! – Крон указал пальцем в сторону соседней статуи. Призрак мужчины, одноногого, с изогнутой черной тростью и в тяжелом камзоле, с позолоченной толстой веревкой, оканчивающейся кистями, что служила поясом, подошел к Роланду, коснулся его, будто тот принадлежал миру призраков и что-то зашептал.

– Я тоже…

– Чертовщина какая-то! – Зак закрутил головой и отпрыгнул, когда две женщины средних лет, с раскрытыми зонтиками, в платьях и многослойных пышных юбках прошли в опасной близости от него. Дамы даже не взглянули в сторону блондина.

– Что это такое? – Крон кивнул на статуи, – В них есть какой-то смысл?

– Полагаю, что да. Похоже на статуи Роланда. Такие же, как вон там, – Карина указала на скульптуру из камня, что уже многие годы стояла на ратушной площади, – Но эти, похоже, деревянные.

– И что же значит этот Роланд? Какой-то герой?

– Кажется, нам рассказывали о нем. Я помню, что деревянные статуи устанавливали в средневековых городах, которые считались вольными и состояли в Ганзейском союзе. Эти города могли сами судить своих жителей и приезжих, и торговать с другими такими же городами. И, кажется, раньше к этим деревянным Роландам приходили, чтобы помолиться.

– О торговле? – Крон проявил хоть какую-то заинтересованность реальным миром, и Карина улыбнулась.

– И о торговле тоже, – кивнула девушка, – И защиты просили, и здоровья, и помощи, и справедливости, и… Я уж и не помню, чего еще. А еще, кажется, я слышала, что меч и щит в руках Роланда считались символом необратимого возмездия и правосудия.

– Не нравится мне этот символ…

Темноволосый юноша с интересом слушал и разглядывал героя из дерева. Зак же совершенно не разделял любопытства и испытывал скорее раздражение, чем благоговение перед прошлым и возможностью прикоснуться к нему. Он порыскал по карманам, и, обнаружив пачку сигарет и зажигалку, закурил, пока Карина вещала. Крон поморщился и передвинулся подальше от курящего. Блондин, хмыкнув, намерено стал выпускать дым в лицо товарищу.

– Прекрати! Зачем ты его постоянно достаешь?

– А зачем он родился таким идиотом? Роланды, средневековье, призраки эти… Надоело мне все это, скучно. Надо было идти развлекаться, а не с вами возиться. А, впрочем, я и здесь развлечься могу…

Зак так и не нашел ничего, чем бы можно было испортить деревянную статую, которой он мог коснуться. Краска осталась в Домском соборе и, как бы он ни демонстрировал свое превосходство, на деле же он боялся возвращаться. Самоутвердится и прогнать страх путем вандализма и грубыми шутками было для него привычным делом, он поступал так сколько себя помнил.

– Что ты ищешь? Может, пойдем уже? Пока что они на нас не смотрят. Мы можем остаться здесь и проверить, скоро ли нас заметят, а можем отправиться домой, пока живы и здоровы, – девушка кивнула другу детства в направлении набережной.

– Я бы предпочел второе, – протянул Крон.

– А я бы предпочел не быть таким трусом. И стой подальше, я боюсь заразиться… А, ладно, я ж обещал проводить. Идем.

Брат с сестрой направились в сторону толпы, что стояла у многочисленных лавок. Зак же бросил взгляд на множество статуй, расставленных по всей площади, и принялся тушить сигарету о ту, которая была рядом с ним.

Все призраки, находившиеся рядом, каждый из них – от ребенка, которого за руку вела мать в сторону от торговцев, до плясавших вокруг каменного изваяния Роланда бесчисленных парочек, остановились и уставились на живых, что посмели явиться на их праздник.

***

– Сюда, Карина, скорее!

Церковь Святого Петра была выбрана скорее из-за того, что являлась священным местом и должна была защитить от злых душ мертвых, нежели по каким-то другим причинам. Карина приняла доводы Крона, в конце концом, во что еще им было верить?

Брат с сестрой, только оказавшись внутри, тут же поспешили закрыть тяжелую дверь, которую юноша до этого смог приотворить лишь благодаря компьютерной игре, в которой имитировались взломы замков. Получилось у него потому, что он был гением, или обладал прекрасными способностями к обучению, или из-за замков, которые были старыми, ржавыми и, вероятно, почти сломанными – осталось загадкой.

Сначала девушка хотела подпереть двери, но осознание, что это сработало бы с живыми, но не с мертвыми, быстро пришло ей в голову. Крон же понял это не сразу и все пытался приладить обитый красным вельветом стул, на котором во время открытия церкви для туристов сидел охранник или контролер, к дверным ручкам, чтобы укрепить конструкцию.

– Это бесполезно! Крон, отойди, не надо…

Сестра потянула юношу и очень вовремя. Первое приведение из тех, что гнались за ними, прошло через дверь, совершенно наплевав на стул. Когда-то очень привлекательный мужчина с дырой в шее улыбнулся и продемонстрировал рот с кривыми и частично отсутствующими зубами.

– Дева-то права – ваши попытки сбежать бесполезны.

Крон замешкался и теперь настала очередь Карины хватать непутевого брата и, чуть прихрамывая на левую ногу, тащить его к лестницам, к тем, что вели наверх, к смотровой площадке.

– Они не должны были попасть сюда… Не должны были! Карин, это же церковь!

– Да, знаю. Может… Может, нам надо подняться? Может, в фойе они могут находиться, а там, ближе к шпилю, отстанут?

– Я не смогу пробежать все эти пролеты, иди лучше одна!

– Нет. Здесь был лифт! Мы поднимались на нем на какой-то из школьных экскурсий. Идем, через пролет точно был лифт!

Призраки взлетали по ступеням также быстро, как поднимались живые, однако, ничуть не уставали. На их лицах, искаженных гримасой ярости и, кажется, азартом, не было и следа напряжения или утомления. Сколько люди смогут еще бежать, сказать было сложно, страх добавлял им сил, однако, они все равно уставали, в отличии от своих врагов.

И все из-за глупости, что совершил Зак. Из-за его желания портить все, что было сотворено давно, все, что требовало усилий и времени. Белобрысый сам не умел ничего, даже его граффити были посредственными – у парня не было таланта, и потому он предпочитал портить то, что было сделано другими.

Одна потушенная о статую Роланда сигарета могла стоить всем троим жизни.

Стоило только Заку испортить деревянную скульптуру, как призраки в раз заметили гостей. Троица начала отступать, Крон взял сестру за руку, а все мертвые молча стояли на своих местах. Они так и не шелохнулись, пока вперед не вышел мужчина.

Даже в подобных обстоятельствах не разглядывать его было, наверное, преступлением. Нобель был выше всех женщин, что стояли вокруг, и большей части мужчин, но на Крона, Зака и Карину, которые ростом пошла в отцов, смотрел снизу вверх. Вокруг приятного лица с выразительными глазами и волевым подбородком с обеих сторон до шеи свисало по три пряди завитых в крупные локоны темных волос, остальные же были зачесаны назад и собраны в толстую косу, достающую до лопаток.

Наряд, да и весь внешний вид выдавали представителя знати, жившую несколькими столетиями ранее. Мужчина словно сошел с картин художественных музеев. Короткие темно-коричневые бриджи до колен и белые шелковые чулки можно было бы назвать глупыми, однако, в сочетании с тяжелыми башмаками на небольшом каблуке, украшенными массивными металлическими пряжками, все выглядело гармонично. Туда же прекрасно вписывался длиннополый камзол, доходящий о середины бедра, имевший вышивку в виде завитков и жюстокор – верхнее платье, более темное, приталенное, с расширяющимися полами, доходящими до колен, распашное и с обильно декорированными широкими обшлагами, из-под которых торчали кружевные накрахмаленные манжеты. Образ дополняла темная строгая трость, крупные перстни и светлое жабо.

– Вас никто не звал, – хрипловатый и грубый голос призрака юношам и девушке было слышно не хуже, чем их собственные. Троица продолжала отступать, а мужчина, надвигался, звонко опуская трость на камни брусчатки. Стук был слышен так же, как и слова. Нобель продолжал свой монолог, и сколько бы ни пятились живые, разорвать дистанцию не получалось. Все остальные призраки застыли в ожидании.

– Вы посмели вломиться в наш дом, в наше время, и испортить нам всем праздник. Вы – незваные гости. Вы осквернили одно из наших пристанищ – разрисовали его гадкими рисунками, но мы стерпели это. В конце концов, вы раскрасили стены собора до полуночи, и мы не могли бы повлиять на ваши действия. Но вы не пожелали уйти. Нет. Вместо этого вы продолжили портить нам веселье и чуть не сожгли Роланда! Вы не понимаете, что он для нас значит, и вам было все равно, верно? Вы – отвратительные люди, худшие из живых! Наши деревянные статуи – это ворота между городами, всеми теми, где они когда-то были установлены. Все эти города торговали раньше, многие века назад, а теперь торгуем и мы.

Мы устраиваем карнавалы и можем общаться. Большую часть времени мы прикованы к значимым для нас местам, к домам, где нас убивали, к паркам и лесам, к речкам и озерам, к морям и скалам, но не в этот день. Сегодня, в канун Дня всех святых, в очередную сотую годовщину одного из городов Ганзы, мы собираемся у городских статуй Роланда, и можем перемещаться между ними до самого рассвета, веселясь и вспоминая былое. Всего-то несколько часов, пару десятков раз в столетие, мы, те, кто желает этого, можем покинуть надоевшие места, забыть о делах и тревогах, о ненависти и жажде мщения, о грусти и скорби и явиться на праздник! – мужчина обвел площадь справа налево тростью, – Все мы. Но раз за разом появляются такие же как вы, бессовестные люди, что не желают проявить и толики уважения к мертвым. Вы неустанно суете свои носы куда не следует, как сегодня… Вы увлеклись порчей памяти, того, что пережило и вас, и меня, и большую часть тех, кто сейчас с нами, и остались в Домском соборе до полуночи. Вы оказались посередине между нашим миром и своим собственным. Но теперь, когда вы испортили нашего Роланда и связь с одним из наших городов, вы переступили грань. Теперь вы – в нашем мире. Вы явились на восьмой столетний юбилей моего города и теперь, до рассвета, вы в нашей власти. Мы жаждем мщения, жаждем расплаты за испорченный праздник, и мы ее получим. Именно в столетнюю годовщину ваши смерти здесь, в старом городе, дадут нам и вам шанс – мы сможем отправиться обратно к живым, а вы займете наши места. Вам не выбраться…

И после того, как мужчина договорил, начался ад.

Зак успел среагировать раньше остальных, и уже при завершающих словах развернулся и бросился прочь. Призраки ринулись следом за ним, окружая Карину и Крона, и пока юноша с восхищением глазел по сторонам, девушка взяла инициативу в свои руки, и потащила за собой брата. За блондином они с трудом поспевали, а призраков становилось все больше и больше. Когда троица оглядывалась, им казалось, что мертвые всех времен теперь мчались за ними.

Подростки смогла добраться до границ Старого города. Они видели черту, слишком отчетливо и ярко, чтобы ее игнорировать. За этой гранью, которая словно покрывала все легкой дымкой, был город в тумане. Живые люди, те, что бродили в глупых костюмах по улочкам и пугали друг друга, смотрелись разноцветными пятнами, куда более яркими и насыщенными, чем казались до встречи с призраками.

– Стойте! Вы разве не поняли, что здесь Граница? – Карина готова была перешагнуть черту, однако, Крон остановил ее.

– И что это значит?

– Не знаю. Но с нами может случиться что-то плохое…

– Да все это ерунда! За нами гонятся кровожадные приведения, а ты не хочешь переступать какую-то линию. Ты – идиот!

– Хватит меня все время обзывать! Думаешь, что в ней нет ничего страшного? Ничего не случится, ты ведь уверен? Переступай. Давай-давай, а мы сразу за тобой!

– Ну уж нет! Карина, это ведь ты хотела поскорее домой попасть. Иди первая!

– Она не пойдет, пока ты не проверишь. Это ты нас втянул!

– Хватит ссориться! Они нашли нас, догнали… Может, в другом месте не будет этой Границы?

– Надо проверить.

Живые, подгоняемые страхом и призраками, что не желали отставать, оббежали по периметру всю старую часть города, но везде их ждала одна и та же картина. Граница пугала их, они боялись прикоснуться и даже приблизиться к ней, и каждый из троицы лишь еще больше нагнетал обстановку, предполагая, что может случиться при переходе с ними самими или со всем городом, а то и страной, если это выпустит призраков. Последнее волновало только Карину, но оба юноши решили согласиться, что именно этот страх сковывал и их. Призраки были опасными, но куда опаснее казалось пересечение черты. И никто из троицы так и не решился.

Им пришлось бежать дальше. Брусчатка, которая раньше нравилась девушке и была горячо обожаема ее братом, сыграла с ними злую шутку – на камнях Карина, поскользнувшись, упала. Она потянула ногу, и, хоть боль не была сильной, на некоторое время девушка лишилась веры, страх охватил ее целиком и полностью. Она молча села и была готова расплакаться, как маленькая.

– Зак! Зак, помоги мне! – Крон подхватил сестру под руку, чтобы поднять и окликнул ее друга детства.

– Брось ее! Если она падает на ровном месте и стала обузой, то зачем она нужна?

– Ты о Карине говоришь! Иди сюда и помоги мне!

– И не подумаю.

Блондин убежал вперед, бросив своих друзей.

Вскоре девушка с братом нагнали его – тело Зака с пробитой головой лежало у лестницы в англиканскую церковь. Мертвые уже начали толпиться вокруг него и, не желая смотреть, что именно они станут делать, родственники поспешили прочь.

Они поняли, в чем была задумка погибшего, хоть он не сказал и слова – церковь. Священное и благословенное место должно было защитить их от возмездия мертвых и помочь продержаться до рассвета. Крон вспомнил, что церковь Святого Петра не так далеко и, пока враги были отвлечены на свою жертву, живые смогли выиграть немного времени.

***

До рассвета оставалось совсем немного – это чувствовали брат с сестрой, это чувствовали и их враги. Призраки покинули их и теперь, наверняка, готовились к очередному представлению.

Лифт поднял обоих живых наверх, на смотровую площадку, но души погибших не пожелали отпускать свою добычу. Они взмыли по лестницам вверх, не ведая усталости, и оттесняли девушку и юношу все ближе к краю. Клинки в руках призраков пугали, но страх высоты пока был сильнее.

В очередной раз мертвые бросились с оружием на Карину, размахивая им перед лицом девушки. Она почувствовала ледяной ветерок, настолько стылый, что, казалось, ее дыхание замерзло. Ожидая гибель, девушка зажмурилась, но не произошло ровным счетом ничего. Никто так и не сумел причинить ей физического вреда. Долгие полчаса ушли у родственников на то, чтобы понять – они были глупцами. Они бегали от опасности, боялись, падали, сдирая кожу, ударялись, их сердца колотились в груди на пределе возможности, а оказалось, что призраки не способны нанести им никаких ран и даже прикоснуться. Про смерть Зака ни один из оставшихся в живых за это время так и не вспомнил – слишком радостным было осознание собственной неуязвимости, чтобы позволять плохим мыслям вернуться.

И все же страх был слишком силен. Ни девушка, ни ее брат не знали – ослабли силы призраков в церкви, как и должно было быть, либо они не могут причинить вред и за ее пределами. Проверять это не было ни малейшего желания, телефон, которым они пытались неоднократно воспользоваться, хоть и не улавливал сигнал, показывал время. Оставалось совсем немного…

Души мертвых держались в стороне, если они и были в этом же здании, то далеко, и не желали продолжать мозолить глаза. Быть может, они смирились с поражением? И, когда Карина решила, что им с братом уже ничего не угрожает, по лестнице поднялась или, вернее будет сказать, взлетела, не касаясь ступеней, неупокоенная душа девочки.

Ребенок лет одиннадцати, миловидный, с большими бантами на хвостиках, в белой юбке и черном фартучке, в черных туфельках, без каких-либо видимых причин смерти, приблизился к Крону и улыбнулся ему.

– Здравствуй, Крон.

Юноша поднял голову. Он взглянул сначала на девочку, затем на сестру и снова перевел взгляд на призрака.

– Крон, я знаю… мы все знаем, что ты хотел бы стать одним из нас. Мы знаем, что ты понимаешь: твоя скучная жизнь – совсем не то, чего ты достоин. Присоединись к нам, и ты станешь частью нашего общества, частью нашего мира и сможешь быть другим, совсем иным, особенным. Ты станешь уникальным…

Карина презрительно хмыкнула – неужели враги не только оказались бессильны против живых, но и настолько отчаялись, что пожелали опуститься до глупых уговоров? Да еще и отправили маленькую девочку!

Но Крон, вопреки насмешкам сестры, выглядел заинтересованным и даже подался вперед, слушая сладкие речи.

– Если ты присоединишься к нам, то больше никогда не будешь стареть. Ты станешь бессмертным, словно твои излюбленные мифические существа, останешься все таким же молодым и прекрасным. Тебе никогда не придется болеть или чувствовать боль, ты не будешь хрупким и заурядным смертным, нет… Крон, ты можешь стать частью нашего мира и жить вечно!

– О, да неужели вы и правда полагаете, что Крон…

– Я хочу быть уникальным! Я хочу жить вечно! Да, я хочу!

Юноша воодушевился и подскочил на ноги. Девушка тоже поднялась, но медленно, аккуратно и уже с опаской поглядывая на девочку с бантами.

– Крон, я понимаю, ты устал. И ты, наверное, очень поражен существованием призраков и…

– Погоди, Карин, ты что, не слышала? Они хотят, чтобы мы присоединились к ним.

– Они хотели нам навредить!

– Мы не хотели навредить вам, Крон. Вы пришли в наш дом и портили его, но мы не трогали никого из вас. Мы даже не прикоснулись к вам… Мы не способны навредить живым, и даже проходя сквозь людей, мы чувствуем неприятный жар, словно у нас вновь есть смертное тело, и оно горит!

– Но Зака вы убили!

– Того третьего, что был с вами? Мы не трогали его. Он сам взлетал по лестнице, решил перепрыгнуть через несколько ступенек, но наступил на свои собственные шнурки, споткнулся и повалился назад. Он ударился головой о камни. Сам. Его никто не трогал.

– Видишь, Карин, все хорошо. Они добры к нам.

– Мы прощаем вас.

– Это неправда! Они хотят, чтобы мы сами пришли к ним и тогда они смогут провести свои ритуалы!

– Нет-нет, вы можете никуда не приходить. Крон, мы желаем тебе лишь добра. Ты понравился нам, и мы хотим, чтобы ты стал нашим другом.

– Что все это значит? – девушка хотела взять брата за руку, но тот отдернул ее, – Крон, что ты делаешь?

– Я хочу быть уникальным! Я хочу стать таким, как они. Призраком. Представляешь, я стану призраком, я буду единственным из всех наших друзей и знакомых таким.

– Ты будешь мертвым!

– Нет, посмотри на нее – она говорит, двигается, думает… Она живая, и я стану таким же – живым и бессметным. Но как? Как мне это надо сделать, девочка?

– Как хочешь, Крон. Как только ты умрешь, ты присоединишься к нам. Но поспеши, если до рассвета ты не успеешь, то навсегда останешься обычным и заурядным смертным человеком. У тебя мало времени.

Крон закивал. Он решительно подхватил стул и пошел к краю смотровой площадки, чтобы разбить стекло, защищавшее неосторожных посетителей от падения. Он ударил раз, другой, старый стул развалился, а стекло выстояло. Тогда парень решил воспользоваться своим складным ножом и ударил острием преграду, что мешала ему стать бессмертным.

Карина бросилась к брату, пытаясь помешать, и между ними произошла настоящая драка. Обычно вялый и совершенно неспособный постоять за себя юноша проявил удивительную силу и ловкость. Девушка толком и не поняла, как он оказался на перилах смотровой площадки, а она стояла – на скамье рядом. Карина держала Крона обеими руками и тащила на себя. Она была уверена, что сумеет удержаться, что сможет справиться со своим родственником, а после он и сам передумает, когда увидит, что внизу сплошная брусчатка.

– Прыгай, Крон, – скандировала девочка-призрак, – Прыгай и присоединяйся к нам. Давай же, не бойся! Больно не будет! Прыгай!

В какой-то момент борьбы Карина почувствовала, как твердая опора под ногами куда-то пропала. Далеко впереди показалась улочка, выложенная камнями.

 

***

Первые лучи солнца разгоняли серость и темноту.

На площади один за другим исчезали деревянные Роланды, полупрозрачный плащ с каменного изваяния уже сняли и отложили до лучших времен. У границы старой части города стояли трое призраков. Ближе всего к Границе был светловолосый, почти рыдающий юноша с дырой в голове. Второй стояла очень сердитая брюнетка с ногой, выгнутой совершенно неестественным образом, из которой в местах сгиба торчали обломки костей, шеей, что застыла под небольшим углом и еще большей дырой в голове, кое как прикрытой волосами. Красное платье с неровно обрезанным подолом идеально подходило ей. Третьим же был юноша, половина лица которого, так же, как и часть головы более всего напоминала перемолотый фарш с костями. На второй половине застыла гримаса обиды. Рука юноши была согнута под разными углами в нескольких местах; кости, как иглы, торчали из его плоти, а то, что осталось от нижней конечности с изуродованной стороны сложно было назвать ногой.

Напротив, испуганных ребят стояла троица живых людей – богато разодетый мужчина с тростью, что первым заговорил с нарушителями, девочка с бантиками, убедившая Крона прыгнуть со смотровой площадки церкви Святого Петра и молодой парень в простоватой одежде, перемазанной сажей и углем, появившийся перед Заком столь внезапно, что перепуганный юноша запутался в собственных ногах и упал. Граница все еще виднелась, и все за ней выглядело красочным и ярким.

Живые, не встретив какой-либо преграды, развернулись и переступили черту. Призраки попытались пойти следом, но невидимая стена не пропускала их.

– Теперь Граница, что ранее была лишь в ваших головах, стала явью, – процедил мужчина с тростью, не соизволив даже обернуться, – Удивительная ирония.

Девочка же оглянулась, и ее детское личико скукожилось от злости.

– Вы были плохими и пришли куда не следовало, еще и без спроса. Вам очень хотелось быть в этом месте, теперь вы можете остаться в нем навсегда.

– Нам очень жаль… – когда Крон говорил, он выглядел еще страшнее. Двигалась лишь половиной лица, а чудом уцелевший глаз вращался в собственном ритме.

– Я хочу домой! – Зак все же заплакал, слезы стекали по его перепачканным щекам, падали вниз, но на асфальте не оставалось и следа, – Я больше никогда сюда не приду и ничего никогда не буду портить! Честно!

– Вы – чудовища! – зло выплюнула Карина, – Отпустите нас!

– Те, кто умер на рассвете, никогда не покинут черты своей обители и будет оберегать ее вечно, пока остаются призраками. До столетней годовщины одного из городов Ганзы вы будете здесь. Вам повезло – вас трое, и вы вдоволь сумеете наговориться, – мужчина поправил жабо, – Но, как и у нас, у вас будет шанс вернуться в свой бывший мир. Возможно, через несколько лет, а может через десяток или сотню сюда заглянут очередные глупцы, что пожелают провести канун Дня всех святых в вашей компании. Впрочем, я сомневаюсь. Вечной вам жизни!


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 1. Оценка: 2,00 из 5)
Загрузка...