Змей Лукавый

Бездарь

Не судите рыбу по тому, как она влезает на дерево.
- А. Эйнштейн.

Снова неуд. Мать опять будет беспокоиться, отец в который раз скажет, что я зря трачу свое время. Все, абсолютно все вокруг меня считают, что я не на своем месте. Постоянно слышу нечто вроде:

- Эдо, может, магия – это все-таки не совсем твое? Почему бы тебе не заняться чем-нибудь... другим?

Порой я думаю, что они, возможно, в чем-то правы. Смотрю в немного потрепанную зачетку, моим корявым почерком подписанную – «Эдоран Лешанс» – и вижу это в своих оценках. С тех самых пор, как я поступил в Академию Практической Магии, на факультет, давший ей название, я прослыл одним из худших студентов во всем родном Эрдаме. Не подумайте, я проваливался не всегда и не во всем. По злой иронии судьбы, моя самая большая проблема – применение магии. Дар и магический резерв у меня не ахти, так что теория от зубов отлетает, а вот сотворить даже самое простенькое заклинание для меня уже задачка. Друзья с толикой сочувствия шутят, что я из тех, кому боги от души отсыпали ума, а вот с силами кинули, как торгаши на базаре. Для семьи, особенно для прославленного деда, я обуза и позор. Как будто бракованный щенок в помете, с той лишь разницей, что я единственный ребенок своих родителей. В общем, я обычный бездарь.

Обычно студенты живут на территории Академии почти весь учебный год, но так как я местный, живу дома с семьей. Сразу после экзамена у магистра Ваона, получив очередной не то укоризненный, не то жалостливый взгляд пожилого наставника и билет в один конец на пересдачу, поплелся домой. Не знаю, что я чувствовал. С одной стороны, я уже привык к такому раскладу, все-таки уже третью сессию кое-как перебиваюсь. С другой, было как всегда обидно и горько. Магия моя страсть, с самого детства. Причем не в смысле чудотворства, когда по мановению руки все получается само собой. У нас магия работает иначе – это точная наука и тяжелый труд. Но талант тоже значит немало. Врожденные способности определяют объем магической энергии, предрасположенность к определенным видам волшбы и многие другие мелочи. Короче говоря, как и любому человеку в любом другом деле, талант упрощает магу жизнь. Мой дед, например, выдающийся боевой маг, в свое время состоял в городском совете, участвовал в нескольких войнах, пару раз избавлял Эрдам от нечисти, даже к императорскому двору его приглашали! Когда я был маленьким, обожал тайком пробираться к деду в кабинет, разглядывать его ордена и диплом Академии, вывешенный на стене.

Я не был одарен, магический резерв чуть ниже среднего. Родители немного расстроились. Только дед меня не оставлял. Взял под крыло и наказал крепко-накрепко запомнить, что без труда я успеха не добьюсь, но это ни в коем случае не значит, что я безнадежен. Наставнических чувств деда хватило чуть больше чем на десять лет. Два года назад, когда мне было семнадцать, я впервые услышал от старика слова, которые причинили мне больше боли, чем самая страшная брань:

- Ты безнадежен. Знаю, ты стараешься, Эдоран, но, боюсь, для тебя будет лучше отказаться от магии. Пока еще не поздно заняться чем-то другим.

Я страшно разозлился тогда. Перестал разговаривать с дедом. Начал тренироваться самостоятельно, благо учебники и уже накопленный опыт позволяли. Старик безусловно знал о том, как я уперся в свою мечту стать великим магом, и день ото дня становился все мрачнее, холоднее ко мне. Когда я прибежал домой счастливый с криком, что поступил в Академию, что я впервые доказал всем, что на что-то да сгожусь, отношения с дедом окончательно испортились. Он не сказал ни слова. Даже не посмотрел на меня. Закрыл глаза, нахмурив белоснежные кустистые брови.

Бредя домой по пыльным эрдамским улочкам, я понимал, насколько отчаянно не хочу идти туда. Не хочу снова слушать ворчание отца, не хочу, чтобы мать сочувственно трепала меня по волнистым, русым с рыжиной волосам. Не хочу испытывать незримое давление от присутствия деда. Хоть мы и не общаемся напрямую вот уже почти два года, я не могу сказать, что возненавидел его. Он остался для меня наставником, поэтому мне было так горько приходить к нему с неудачами. Я хотел стать гордостью семьи, но так и остался всеобщим разочарованием.

Я закрыл за собой кованую калитку. На душе у меня свернулись такие же железные, прямо чугунные завитки. Отстучали мои подкованные ботинки по дорожке к крыльцу, тихо закрылась за мной входная дверь. Отравленный разочарованием в самом себе, я решил мышью прокрасться до своей комнаты и не выходить оттуда. Родители все поймут и так хотя бы приставать не будут.

В доме вкусно пахло моим любимым супом. Мама на кухне. Дед, скорее всего, в своем кабинете, а отец на работе – я не увидел его обуви в прихожей. Тем же лучше. Стараясь, чтобы подо мной не скрипнула ни одна половица, я прошмыгнул на второй этаж и скрылся в своей комнате. Положив зачетку на тумбочку – ее тихое соприкосновение с деревом прозвучало, как последний гвоздь, забитый в гроб моей мечты – я рухнул на кровать лицом в подушку. Чувствовал себя как разбитый стакан, и совсем как ребенок хотел спать из-за нахлынувших эмоций и волнения перед экзаменом. Не заметил, как глаза сами закрылись, и, кажется, я задремал.

Проснулся от ощущения, что в моей комнате кто-то есть. Оторвал отяжелевшую голову от подушки и разлепил глаза – в моей комнате стоял дед. Не знаю, как он вошел так бесшумно, с его-то окованной железом и серебром тростью, но старик, кажется, довлел над моей спящей душой уже несколько минут. Зачетка на тумбочке была открыта на странице с сегодняшним экзаменом.

Я только и мог, что опустить глаза, делая вид, что меня особо не волнует очередной провал. Дед подошел ближе и сел на кровать рядом со мной, но на меня больше не смотрел. Как обычно, зарыл глаза и нахмурился.

- Неужели не видишь, что все бесполезно? Об этом-то я тебе и говорил: не поступи ты в эту Академию, не пришлось бы всей семье видеть, как ты вылетаешь оттуда с позором спустя три семестра бестолковых мыканий.

Я почувствовал, как в груди закипает яд обиды. Это был первый раз за два года, когда дед пришел поговорить со мной – и то, чтобы снова вскрывать душу жестокими словами.

- Прости, если твой ни на что негодный внук разочаровал тебя опять. – Я скривился и подгреб подушку под себя.

И тут внезапно дед вздохнул. Настолько устало, что я почувствовал новый прилив стыда. Старик заговорил опять, но уже подрастеряв свою суровость. Он сказал всего три слова, но говорил как мой дедушка, который сидел со мной вечерами у камина, объясняя мне основы магических искусств в форме сказок, которые он придумывал на ходу.

- Дурак ты, Эдо.

- Ты сам учил меня не отступать и стараться делать все, что в моих силах. – Я резко почувствовал необходимость защищаться, хотя сам не понял, почему.

- Ты не поэтому дурак. – Дед ответным жестом поудобнее сложил руки на набалдашнике трости. – Ты дурак, потому что думаешь, что твоя семья разочарована в тебе как в волшебнике.

- А то это не так? – Раздраженно прищуриваю глаза, а потом выдыхаю, чтобы успокоиться. Только после недолгой паузы продолжаю. – Не говори пока матери. Я сам скажу, когда отец вернется. А то опять будет причитать, расплачется еще.

- Она плачет не оттого, что ты не сдал экзамены, или оттого, что ты никудышный колдун. – Жестко отвечает дед. – Твоя мать плачет потому, что тебе от этого больно.

Я впервые за весь разговор посмотрел на старика. Он уже пару секунд смотрел на меня. И в конце концов, я понял, откуда его привычка закрывать глаза. Усталые, прищуренные от невозможности ясно видеть, они блестели обидой. Обидой за меня. Старик все это время хотел мне помочь, защитить своего ученика и внука. Но против самой природы он не мог ничего сделать, даже магам не все по силам.

Дед встал и медленно пошел к двери. Уже держа полированную ручку, он снова обернулся на меня:

- Ваон прислал мне письмо. У тебя нет шансов остаться в Академии после этого семестра. Даже пересдачи тебе не помогут – ты просто не переступишь нужный порог на практических дисциплинах. Подумай о том, чем займешься после отчисления.

Дверь закрылась за ним. Я все еще лежал, обняв подушку, и просто пялился в пустоту. Кажется, в тот момент я прозрел и умер одновременно. Я не вернусь в Академию. Отец мне голову оторвет.

***

Я пришел в библиотеку Академии, сдавать уже ненужные мне учебники. Мэтр Морнэвейн, совсем еще молодой библиотекарь с эльфийскими корнями, знал меня слишком хорошо, чтобы не заметить, не отрываясь от проверки моего формуляра:

- Эдо, ты как? Сам на себя не похож, одна тень от тебя осталась.

- Я в порядке. – Мой голос звучит безжизненно, отчего ярко-зеленые глаза мэтра резко отрываются от бумажек. Библиотекарь откинул со лба прядь чистой платины волос и положил подбородок на сцепленные в замок кисти. Он не сразу нашелся, что сказать. Или тщательно подбирал слова, мне было все равно.

- Слушай, парень... я знаю твое трудолюбие. Ты неглуп, внимателен, всегда точен. У тебя отменная память. Вместо того, чтобы ставить на себе крест, почему бы тебе не попробовать себя в алхимии?

Я поднял голову. О мастерстве зельедельцев, как и артефакторов-зачарователей, нам немного рассказывали на первом курсе. Их дело не считалось магией в чистом виде, скорее уж прикладными навыками. Я без сомнения был неплохим теоретиком. Но я представить себя не мог склонившимся над котлом.

- Ммм, не, спасибо. – Я постарался выдавить из себя неловкую улыбку. – Я уже знаю, чем займусь теперь.

Я бессовестно врал, и мэтр Морнэвейн это прекрасно понял. Но сдержанный библиотекарь, как обычно, решил не лезть в чужое дело. Пожал плечами и нарочито бодро сказал:

- Ну, дело твое. Формуляр твой я закрыл, можешь идти.

- Спасибо.

Я развернулся и налегке побрел к выходу. И только я подумал, что еще никогда не выходил из библиотеки Академии налегке, как мэтр снова окликнул меня, резко поднимаясь из-за своей стойки.

- Погоди минутку!

Мужчина стрижом метнулся к книжным полкам. Ко мне подошел уже, держа в руках какой-то видавший виды фолиант.

- Держи. Прощальный подарок от меня, можешь не возвращать.

Я взял книгу, прочитал на обложке название «Основы зельеварения». Тепло попрощался с библиотекарем и всю дорогу домой мне мерещилась его слабая улыбка и добрые зеленые глаза.

***

Я почти весь день сидел дома. Заниматься практической магией перестал, в основном помогал матери по дому. Отец все еще злился, но, наверное, больше на мое обессиленное безделье. С дедом отношения пошли на лад. После того разговора мне вообще стало куда проще понимать свою семью.

«Основы зельеварения» я не открывал где-то дня три с тех пор как вернулся из библиотеки. Но все чаще обнаруживая, как трудно мне ничего не делать по вечерам – ведь раньше я безвылазно корпел над книгами и учебниками – а еще как непривычно мне рано ложиться спать, буквально до бессонницы, я все-таки сел и прочел введение. Следующим вечером я уже дочитывал первую главу.

Прочел я книгу за три дня. На четвертый взял тетрадь, чтобы выписать для себя самые важные моменты, о которых мне хотелось поразмыслить, либо же те, которые я внезапно захотел запомнить. Признаюсь, сперва я делал конспекты машинально, стараясь хоть куда-то направить энергию, которой после моего отчисления не было выхода. А потом произошло то, чего я никак не мог ожидать.

В тот день я пошел в кабинет деда, чтобы позвать его к обеду. Старика на удивление не оказалось на месте, наверное, он пошел в сад. Зато на его столе располагался перегонный куб и небольшой котел над горелкой. Судя по разложенным рядом ингредиентам, запаху трав и легкому парку, поднимавшемуся из котла, старик решил приготовить какое-то зелье. Из любопытства я подошел ближе, осмотрел компоненты на столе, изучил состояние оставленного на медленном огне варева. Укрепляющий отвар на черной рябине. В голове сам собой всплыл рецепт, описание процесса приготовления. Мэтр Морнэвейн был прав, у меня слишком хорошая память на то, что я читаю.

Когда дед вернулся в кабинет, держа в свободной руке кусочки коры – зная рецепт отвара, я мог с уверенностью сказать, что пострадала бузина, которую мама выращивала на заднем дворе – зелье было уже готово. Старик удивленно посмотрел на меня, переливающего отвар из котла в подготовленную заранее колбу и, удивленно вскинув брови, активно заработал тростью. Подойдя к столу, дед осмотрел результаты моей работы, даже принюхался. А потом поднял на меня немного растерянный взгляд:

- Бузины же не было... как ты?..

- Не бойся, дед, я ничего не испортил. Я заменил бузину на можжевельник – в учебнике читал, что в этом составе они приобретают одни и те же свойства.

Я знал в тот момент, каким радостным и гордым своей работой я выглядел, впервые после отчисления. Это уже позже рассказал мне дед, который тогда только улыбнулся мне в ответ. Впервые за последние два года.

***

С тех пор я крепко засел за зелья. Я все еще был расстроен тем, что маг из меня был никудышный, но я нашел, куда девать свою жажду деятельности. Учился новому делу, прилежно и с присущей мне скрупулезностью теоретика. Дед написал магистру Ваону письмо с просьбой разрешить мне доступ к библиотеке Академии. Бывший однокашник моего старика пошел на эту небольшую уступку для давнего друга. Мэтр Морнэвейн снова встречал меня в хранилище редких книг своей извечной улыбкой.

Я узнал, что на весь Эрдам, оказывается, алхимиков можно было пересчитать по пальцам. Их обучали, в основном, только в столичной Высшей Школе Прикладных Магических Искусств, а в провинциальных или приграничных городках, как наш, зельеварение было редким делом. Так что наставников мне не нашлось. Дед и друг-библиотекарь помогали мне, чем могли, но основы тонкой науки, которая, как оказалось, требовала внимания, усидчивости, отменной памяти, в общем, всего, чего у меня было в достатке, я постигал самостоятельно. Отец перестал на меня злиться, когда к нашему дому стали приходить студенты Академии за укрепляющими отварами, зельями красноречия, восстановления магического резерва – в общем, всего, что могло сгладить прелести сессии. Я помогал по мере возможностей, а мне давали небольшое вознаграждение: кто деньгами, кто сладостями, кто побрякушками или нужными мне книгами. Я был приятно удивлен тем, что, кажется, постепенно вставал на ноги, оправляясь от удара. Еще более приятно была удивлена моя родня. Их упертый отпрыск, казалось, наконец, нашел дело себе под стать. А что? И магических талантов особо не требуется, и занятие это в наших краях было прибыльным. Мать учила меня обращаться с ножами и горелкой, подмечая, что из меня и повар потом будет отменный, ведь зельеварение так похоже на обычное приготовление пищи по рецепту. Я только добродушно смеялся, про себя отмечая, что алхимия – дело все-таки, наверное, более благородное. Отец стал серьезно задумываться о том, чтобы подкопить денег и либо отправить меня учиться в столицу, либо купить мне необходимое оборудование, чтобы я мог варить зелья на дому и продавать их уже за большую цену, ссылаясь теперь на более высокое качество составов.

Я не хотел тратить семейные деньги на еще одну попытку обучения в магической академии, школе или как там она называлась. Когда же я сказал об этом деду, он ответил, что уже навел кое-какие справки. На факультет Алхимии можно было поступить, получив имперское финансирование – грант или сразу стипендию. Для этого мне нужно было отличиться на соревновании зельедельцев в столице.

- Региональный этап для тебя уже не проблема. – Сказал мне старик. – Твой уровень куда выше любого из твоих сверстников.

- Да, особенно учитывая то, что на зельевара тут никто не рвется поступать. – Отшутился я.

- Парень, не вздумай оценивать свои умения по их местному престижу. – Сурово посоветовал дед. – В столице, раз уж проводятся состязания, это умение в почете. Я слышал, что оно открывает двери хоть в высшую медицину, хоть в торговлю, хоть в магические науки. Вишь, дело небольшое, но хитрое. Магические таланты есть в нашей стране почти у каждого дурня. А для алхимии голова нужна на плечах, Эдо, го-ло-ва.

Улыбнувшись, дед припечатал передо мной на стол какую-то бумагу. Рассмотрев ее, я понял, что это заявка на участие в состязании алхимиков за имперскую стипендию.

***

В столицу со мной поехал дед. Родители остались дома, но наказали старику сразу прислать «ласточку» – простенькое заклинание для срочной передачи сообщений – когда объявят результаты.

Я сильно нервничал. Ну, кто я был по меркам столицы? Зельевар-самоучка (и недоучка, если быть до конца уж честным) из приграничья, который приехал вдруг с надеждами на получение имперской стипендии и обучение в одной из лучших высших школ страны. Дед это заметил, но только улыбался в усы. Он явно считал, что волнение поможет мне серьезно отнестись к заданию, а в моем умении взять себя в руки он вообще не сомневался.

В состязании было три этапа, трех разных уровней сложности. Оценивалось все: от скорости выполнения до точности следования рецепту и эффективности зелья на проверке. Я лихорадочно перечитывал свои конспекты, ведь никто заранее не знал, какие составы участникам предстоит готовить. Дед спокойно пил чай, сидя рядом и явно упиваясь моим состоянием. Он видел во мне своего прежнего внука, который был готов приложить все усилия ради достижения цели. Я и сам это чувствовал, просто думать об этом перед состязанием мне было особо некогда.

День «икс», наконец, настал. Дед пожелал мне удачи, и в зал испытания я вошел один. Зал был огромный, с двадцатью рабочими столами для двадцати алхимиков, прошедших региональные этапы. За длинным столом в дальнем конце зала сидело жюри. Я узнал только одну пожилую женщину, высокую и сухопарую. Волосы ее, собранные в пучок, по рассказам деда когда-то были черными. Сейчас голову лучшей зельеделицы страны словно покрыли серебром. Она могла бы спасаться от старости своими чудодейственными отварами, но предпочитала оставлять это своей основной клиентуре – императору и императрице. Леди Виола, – так ее звали, – придворный алхимик, посмотрела на меня, когда я вошел в зал, отчего я почувствовал себя как перед очередным экзаменом в период сессии. А что, если все закончится так же, как мои экзамены по практической магии? Я опять буду разочарованием всей семьи и разобью деду сердце. Мог ли я позволить этому случиться? Я решил, что нет. Победитель будет один. И мне искренне хотелось верить, что у меня достанет ума и способностей им стать.

После вступительных речей и напутствий, под неотрывным наблюдением менторов, мы все открыли конверты с нашим первым заданием. Я прочел название зелья, и в голове сразу всплыл его рецепт, мне даже не надо было сверяться с указаниями, которые дали в тексте. Я ухмыльнулся про себя. Плевое дело.

***

- Третье место! – Объявила сухим, чуть надломленным голосом леди Виола. – Марта Дженкинс!

Я затаил дыхание. Мое имя еще так и не было названо. Я поверить не мог своему счастью и отчаянно молил богов об успехе.

- Второе место! – Но боги, как всегда, остались глухи к моим мольбам. – Эдоран Лешанс!

Дальше я не слушал. На автомате подошел и забрал небольшую сумму и грамоту на свитке, которые полагались мне как призеру в качестве утешительного приза. Я не получил стипендию. Обиднее всего было то, как близко я был к успеху. Верно говорят: чем выше взлетишь, тем больнее падать. Я уже лелеял мысли о победе, о том, как триумфально вернусь домой, объявлю семье, что я уже один из лучших зельеваров страны, хотя я все тот же. Их сын и внук, самоучка, который полгода кровью и потом осваивал новую вершину. Как бы они мной гордились, все они: отец и мать, дед, мэтр Морнэвейн, все друзья и знакомые, чья поддержка и помощь не отозвалась бы эхом в пустоте моей неудачи... Мои горделивые надежды были разбиты вдребезги. Я все-таки бесполезен.

- Молодой человек! – Леди Виола окликнула меня, когда участники начали расходиться, и я уже тоже плелся к выходу, где ждал меня дед. – Мэтр Лешанс!

Леди подошла поближе. Я понятия не имел, чего она хотела, но и ни слова выдавить из себя не мог. Только пялился на нее пустым невидящим взглядом.

- Заменил бузину на можжевельник. – Только и сказала лучшая зельеделица страны. Неожиданно для меня на ее строгом лице расцвела теплая, почти ностальгическая улыбка. – Пожалел времени, раз уж ингредиенты принимают одинаковые свойства, а по недосмотру организаторов бузины на твоем рабочем месте не оказалось, да?

Я кивнул. До сих пор вел себя так, будто проглотил язык. Я больше не собирался хныкать или жалеть себя. Стоял как солдат, просто принимая все, что скажет старший по званию.

- В следующий раз все-таки сообщи об оплошности организаторов. Потому что бузина и можжевельник, хоть и схожи, все же имеют некоторые различия. В данном составе это побочные эффекты: у можжевельника больший риск их проявления.

- Вот оно что. – Протянул я, забыв о любой субординации, и как нельзя более искренне сказал. – Спасибо за наставление, леди Виола.

Женщина пару мгновений смотрела на меня, будто пытаясь что-то разглядеть на моем лице или в моем взгляде. А я в свою очередь чувствовал, как немного спало напряжение внутри. Мне все еще было горько от поражения, но я уже не так сильно корил себя. И, кажется, ни о чем не сожалел. Леди Виола улыбнулась чуть шире и заинтригованно прищурилась, но все еще говорила весьма сухо:

- Но ты и не мог этого знать, так? Я могу распознать самоучку, когда вижу приготовленное им зелье. Эдоран, ты крайне одаренный юноша. Но такие тонкости как соотношение положительных и негативных эффектов зелья нельзя постичь самостоятельно по щелчку пальцев. Для такого нужен либо опыт с многолетними испытаниями приготовленных составов... либо умелый наставник.

Женщина посмотрела куда-то за мою спину. Я оглянулся и увидел стоящего в дверях деда. Придворный алхимик поприветствовала его кивком, а потом вернулась к нашему разговору с неожиданным предложением:

- Как ты думаешь, твой прославленный дед сможет обеспечить тебе проживание в столице? Будет крайне неудобно каждый день ездить в мое столичное имение на занятия, даже если пользоваться телепортом.

Дед подошел ближе и положил руку мне на плечо.

- Я думал, что такая старая ведьма уже больше никогда не возьмет ученика. – Добродушно проскрипел старик.

- Эта старая ведьма и сама так думала. – В тон ему ответила леди Виола.

***

Я вернулся домой. С триумфом даже большим, чем рассчитывал изначально. Да, я не получил, чего хотел, и мать по привычке сочувственно гладила меня по волнистым, русым с рыжиной волосам. А я улыбался. Я вернулся домой не только учеником лучшего алхимика в стране и привез не только свои почести призера. Из столицы – да и из всех последних месяцев – я вынес для себя столько ценных уроков, скольким меня не обучила бы ни одна Академия магии. Наверное, я изменился. Мне разонравились многие вещи, в первую очередь – практическая магия. С улыбкой вспоминаю свое отчисление. Я научился ценить свое терпение и труд, и никогда больше не недооценивал свои заслуги. Хотя благодарить за все я должен не себя, что я тоже уже понял.

Не все сюжеты судьбы обязательно приводят к оглушительному успеху, а жизнь – не всегда приключенческая история, полная опасностей, любви и крови. И тем более это не всегда история со счастливым концом. Моей вот истории до конца еще далеко. Я недавно говорил с мэтром Морнэвейном о том, чтобы летом подрабатывать, помогая ему в библиотеке Академии. Хочу подкопить денег и не сидеть больше на шее у семьи в самые ответственные моменты. И я все еще практикуюсь в алхимии, теперь уже под присмотром леди Виолы. Дед шутит, что с моим упрямством успех мне обеспечен. А без шуток говорит, что гордится мной. Пусть я потерял полтора года на факультете Практической магии, что для меня еще год или два в ученичестве и попытках пробиться в Высшую Школу Прикладных Магических искусств? Ерунда! Моя семья и все, кто верил в меня, еще увидят, как я получаю диплом алхимика первой степени, помяните мое слово! На своем пути мне пришлось сделать несколько шагов назад, но, как говорится, только для разбега. Пускай я бездарь в чем-то, но от своего дела уж точно не отступлюсь.

 

 

 


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 1. Оценка: 4,00 из 5)
Загрузка...