Камни лежали на том же месте, словно вчера Стард не убирал их с поля. Каждое утро он расчищал от булыжников крохотный надел земли, и каждую ночь демоны горы заново разбрасывали валуны, показывая, кто здесь истинный хозяин. В этом противоборстве проходил год за годом.

Кто тот проклятый предок, что решил основать на этом неприветливом каменистом пятачке поселение?!

На равнине земля плодороднее, но пришлых встречали оружием. Вот и цеплялся его род за богом забытый клочок скудной почвы, обрекая потомков жить впроголодь. Такой ли судьбы Стард хотел для Айнри и детей, что родятся у них? Неужели именно здесь его место, и он до смерти обречен отвоевывать у скальных демонов жалкий урожай? Ведь существовала другая, полная возможностей жизнь.

Две седмицы назад в их деревушку забрели трое наемников, заплутавшие в горах. Много рассказывали о военном ремесле и жизни, полной богатства, славы и любви женщин. Славы Стард не жаждал, женской любви тоже – у него была Айнри: единственно желанная. А добыть богатства ради ее счастья не отказался бы. Долго раздумывал он, желая изменить судьбу и боясь этого, но сегодня непростое решение созрело. Да гори гаром такая жизнь! Стард отбросил мотыгу, зашагал к дому. Только мы сами создаем себе оковы и в силах разбить их.

Айнри плакала, молила на коленях одуматься.

– Самое большее год, – утешал он жену. – Заработаю денег и вернусь. Заживем иначе, переберемся на равнину. С деньгами примут.

Убеждал Стард больше себя. Если дрогнет, отступится, другого шанса не будет. Не он судьбу, а она его переломит и пережует.

С тяжелым сердцем поднял с пола жену, прижал к груди, поцеловал.

– А если убьют тебя? Наемники говорили, внизу война идет.

– А ты люби меня крепче и жди: посильнее любого оберега будет – никакая смерть не возьмет, – погладил жену по волосам и, пока не угасла решимость, покинул дом.

Пару седмиц ушло, чтобы добраться до города Крайзал.

– Иди к казармам у восточных ворот, – посоветовал хозяин трактира. – Туда стекаются желающие повоевать. Только ты не очень похож на воина. Даже оружия при тебе нет.

– Не оружием силен воин, а умением, – изрек Стард услышанные от одного из наемников слова. Поклонился и гордо вышел из трактира.

Разыскав казармы, он приуныл. К столу вербовщика тянулась длинная очередь. Желающих изменить свою жизнь было немало. Стард даже засомневался, разумно ли он поступил, покинув дом.

– Чего мнешься? Записываешься или идешь мимо? – вербовщик критически оглядел его наряд, задержался на широких плечах и крепких руках. – Кузнец?

– Пахарь.

– Прежде не воевал?

– Не довелось.

– Запишу в новобранцы. Платить будут меньше, зато воинскому мастерству обучат наскоро. А там поднатореешь и в наемники подашься, если желание не пропадет воевать.

Стард обреченно кивнул. Рассчитывал он совсем на другое, но не поворачивать же.

Вербовщик внес в список его имя, приложил к левой ладони с внешней стороны черную пластинку. Кожу запекло, вены вздулись, и между большим и указательным пальцем появилось изображение орла.

– Теперь ты собственность короля на три года. Вот твой аванс, – вербовщик протянул ему четыре медные монеты.

– Как на три года?! – вскричал Стард. – Я родне обещал через год вернуться. Дольше остаться не могу. Вычеркивай меня обратно.

– Раньше надо было думать. Печать только через три года силу потеряет. А до тех пор как цепь пса держать станет, не вырвешься, пока договор не исполнишь или смерть не приберет. Ступай ко второму бараку, не задерживай народ.

Ничего не оставалось, как подчиниться.

Барак был полон такой же голытьбы, как он сам. Большинство не отличались ни статью, ни силой, другие имели вороватый вид. Видимо, совсем припекло, если брали всех подряд. Война разборчивости не ведает. Стард спрятал монеты в потайной карман пояса, сел в углу и загрустил. Как же Айнри будет без него три года? Хорошо, хоть жалованье получил, начнет денежка к денежке складывать. Он послюнявил палец, потер метку на левой ладони. Проверить не мешало.

– Бесполезно, – рядом бухнулся смахивающий на драчливого кота парень: ворот рубахи порван, короткие темные волосы взъерошены, в зеленых глазах шкодливые искорки, на скуле свежий синяк, а на рожице выражение довольства. – Этот орлик надежнее любого стража. Его не смыть, не выжечь, не вырезать. Видишь вон того рыжего, что с закрытыми глазами сидит? Подмастерье сапожника. Дубина с девчонкой поссорился и от злости в солдаты записался, а она в слезах следом примчалась прощения вымаливать. Но орлик уже на ладони воссел. Подмастерье помыкался-помыкался, пробуя от метки избавиться, и деру дал. Тут орлик коготки и показал: бедолагу через десяток шагов скрутило так, что едва дух не испустил. И корежило, и кровью рвало, пока полковой лекарь не явился и в чувство не привел. Да после этого все равно в барак отправили. Хочешь – не хочешь, а три года договора отслужить придется. – Парень протянул ему руку. – Я Орс. Из Таха. За долги семьи расплачиваюсь. А ты кто такой и зачем голову в петлю сунул?

– Стард, – он пожал протянутую руку. – Погнался за лучшей жизнью. Рассчитывал на год завербоваться, а завяз на три. Как теперь жене сообщить?

– Нашел о чем горевать. В полку маг писарь есть, состряпает тебе для жены весточку, только денежку дать придется.

Проклятие. Еще накопить ничего не успел, а уже растраты. Но никакой медяк не стоит волнения Айнри.

– Пойдем к твоему магу.

Неприметный домишко зеленого цвета ютился за центральной казармой. Худощавый мужичонка с неопрятной кустистой бородой, похожий больше на бродягу, чем на мага, перебирал в коробке бумаги.

– Нам бы письмецо составить...

– На какой бумаге? Тисненой, атласной... – взглянув на вошедших, раздраженно буркнул: – Ясно, простой. Два граба.

Маг вытянул из пачки лист серого цвета, разложил на столе.

– Кто отправляет? Клади сверху ладонь и думай о послание кратко и четко.

Писарь накрыл рукой пальцы Старда, зажмурился. И на бумаге начали появляться буквы. Одна за другой они, словно солдатики, выстраивались в ровные строчки. Во главе шеренги стояли командиры, капралы делили воинов на подразделения. Старду многое хотелось сказать жене, как сильно он ее любит и скучает, но каждая буква обходилась лишней монетой из его скудного запаса. С трудом он заставил себя оторваться от создания волшебной армии, оборвать мысли.

– Итого три граба, – маг заверил письмо печатью с орлом.

– Красиво, – выдохнул Стард, с восхищением рассматривая оттиск птицы. – Только вот незадача, жена читать не умеет.

– Так какого болотного духа ты у меня время отнимал?! Только ценную бумагу на тебя, дурака, понапрасну извел. Как хочешь, но монеты не верну, – отрезал маг. – Работа сделана, а письмо твоей женке кто-нибудь из соседей прочтет.

– Да и они не умеют. Мы в деревне «Три ветра» живем, что на горе Анкай, за перевалом Гроз. Нам там буквы знать ни к чему. Урожай растить не помогут.

Лицо писаря побагровело от гнева, пальцы сжались в кулаки.

– Пошел прочь, скотина! Считаешь, у посыльных крылья за спиной, чтобы добраться в твою горную глухомань, или что бумага сама говорить будет? Посылает же Единовержец таких болванов.

Орс схватил Старда за рукав, потянул на улицу. Крепкая ругань мага неслась им вслед через открытую дверь.

– Ого, как разошелся, – засмеялся новоявленный приятель. – Думал, он нас прибьет.

– Чего он осерчал-то? Я ведь правду сказал.

– А ты точно чудило. Ладно, пошли в барак, завтра муштровать начнут с утра, надо выспаться.

Рев капрала разбудил их еще затемно. Злой, как горький перец с южных склонов Анкай, вояка прошелся по сараю, сапожищами пиная спящих новобранцев.

– Подъем, сучьи дети! У мамки на перине будете дрыхнуть. Здесь не место лежебокам.

С ворчанием народ стал лениво подниматься.

В руках капрала вспыхнул факел.

– Считаю до десяти – кто останется в бараке, сожгу к херам. Вы теперь с потрохами собственность короля. Видели пепелище у восточной стены? Они были слишком ленивы и медлительны. Один...

Новобранцев как ветром сдуло во двор, едва двери не вынесли.

– Врет старый козел, – пробурчал Орс, зябко ежась от холодного ветра и мороси. – Я слышал, то не казарма, а дровяной сараюшко был, от удара молнии сгорел.

– А чего выскочил тогда за всеми? – поддел его белобрысый парнишка с родимым пятном в виде гриба на виске.

– Да кто его знает, вдруг и правда сожжет. Говорят, старик скор на расправу.

– Встать в линию! – перекрыл гул голосов приказ капрала.

Они выстроились, бестолково толкаясь и тесня друг друга.

Старик прошелся вдоль шеренги новобранцев, сурово вглядываясь в лица. Невысокий, щупловатый: на первый взгляд, заломать его – легче простого, но внутренний голос нашептывал Старду, что это обманчивое впечатление. До седин слабые и неумелые вояки не доживали.

Капрал остановился напротив чернявого паренька с серьгой в ухе.

– Как зовут?

– Мерк.

Рука старикана метнулась к его уху, дернула за серьгу.

– Эй! – завопил парень, согнувшись от боли.

– Охмурять баб прикрасами будешь, когда договор истечет. Воина они делают слабым. Первая рукопашная – и эта побрякушка окажется в руке врага вместе с твоим ухом. Хочешь зваться Одноухим?

Парень торопливо вынул серьгу, зажал в кулаке.

– Почему ты решил стать воином, Мерк?

– Чтобы девки любили, – брякнул тот, вызвав смех у остальных.

– Брехня!

Указательный палец старика уперся в грудь соседа чернявого.

– А ты?

– Защитить свой дом и родных.

– Брехня!

Капрал перешел к следующему новобранцу.

– Ты?

– Ради славы.

– Брехня!

Следующий шаг.

– За честь короля.

– Брехня.

Капрал замер напротив Старда.

– Зачем ты здесь?

– Чтобы разбогатеть.

Упиравшийся в грудь Старда палец вояки назидательно уставился в небо.

– Вот! Правильный ответ. Вы все здесь, чтобы быстро разбогатеть. Остальное брехня. А уж когда карман отяжелеет от монет, то и девки полюбят, и слава придет, и родным опорой станешь. Только для этого придется хорошенько потрудиться и послужить королю. Я выжму из вас все соки, загоняю до полусмерти, буду муштровать день и ночь, чтобы вы не полегли в первом же бою, не отработав потраченной на вас казны. А теперь все на брюхо и ползком до ограды

– По грязи? Одежку жалко марать. Новую ведь не дадите? – прогнусавил кто-то.

– Мордой в землю и вперед! – рявкнул капрал. – В бою не об одежке печься будешь, а чтобы башка уцелела.

Новобранцы неохотно опустились в грязь, поползли.

– Живее. Зад не выставлять, стрелу словите.

И словно в подтверждение в них полетели стрелы с тупыми наконечниками. Ранить не ранили, но синяки наставляли. Один из новобранцев не выдержал, вскочил с руганью:

– Ща я этому шутнику...

– Убит! – оборвал его капрал.

И бунтарь, схватившись за грудь, рухнул в грязь, скорчился, воя от боли. А между большим и указательным пальцами красным цветом налился орел.

Капрал присел перед бедолагой, похлопал по спине.

– Не вой, скоро отпустит. Больно, зато жив. В бою так не повезет. Сдохнешь в своем дерьме и крови, – он поднялся на ноги. – Чего замерли? Вперед! Чем злее командир, тем лучше наука.

Они поползли живее, вжимаясь в землю.

Три седмицы постоянных тренировок с утра до ночи вытеснили все чувства, кроме усталости и сожаления. Не погорячился ли он, завербовавшись в войско? Тут ли его место? Жизнь воина была ничуть не легче жизни пахаря. Богатство добудет ли, еще неизвестно, а погибнуть на войне мог запросто.

Иногда за тренировками новобранцев от скуки наблюдали опытные воины. Они усаживались на сваленные у ограды бревна, щелкали каленые орехи и осыпали насмешками неумелый молодняк. Прошедшие не одно сражение, наградой чему служили многочисленные шрамы, уверенные в своем мастерстве, полные скрытой силой воины вызывали у Старда зависть и желание быть на их месте. Когда-нибудь он станет таким же, разговаривающим со смертью на ты, похваляющимся подвигами. Но для этого он должен выжить, научиться всему, что умеют они. И Стард как одержимый трудился сутки напролет, в свою очередь, наблюдая за их тренировками, перенимая и повторяя все движения.

На исходе четвертой седмицы еще более злой и угрюмый капрал выстроил их на плацу.

– Все, ребятушки, окончено ваше учение. Утром на марш. Вражеская армия остановилась у городка Надхан, и наш прославленный король Литгур нуждается в вашей отваге. Вечером можете попрощаться с родными, покутить в трактире, но утром, чтобы все до едного были здесь, даже если вы полумертвы от пьянства. Опаздывать и не являться не советую – орлик взыщет с вас положенный срок службы в любом случае. А теперь свободны.

Новобранцы загомонили: кто радостно, кто тревожно. Война – не посиделки с девками. Не знаешь, чем веселье обернется: монетой за верную службу или земляным холмиком.

– Ну что, айда в Пьяный гусь? – хлопнул Старда по плечу Орс. – Винцо там славное, да и служаночки ничего, приветливые. Отметим последний день мирной жизни.

– Лучше высплюсь перед дорогой, – отказался он.

– Смерти ищешь? – вытаращился на него Гриб, прозванный так за родимое пятно на виске. – В первом же бою погибнешь, если не обмоешь дорожку. Правило такое.

– Верно, – поддержал Мерк. – Надо хорошенько прополоскать удачу в вине, чтобы она осталась довольна и не отвернулась от тебя.

Тратить монеты на выпивку было жалко. Так он никогда ничего не скопит. Но идти против обычая тоже не годилось. Нехорошо гневить удачу перед скорым боем.

– Ладно, уговорили, обормоты. Выпью пару кружек пива, пожалуй, – сдался Стард.

Но парой кружек не обошлось. Они пили за короля, победу, свои семьи, воинскую дружбу и отличные сиськи рыжеволосой служанки, кокетливо им подмигивающей. Вскоре в кармане стало пусто, а на душе гадко. Оставив друзей дальше увещевать попойкой судьбу, Стард вывалился из трактира, еле стоя на ногах. Надо двигать к казармам и выспаться, как хотел, иначе путь завтра покажется ой каким тяжелым. Он поплелся по улице, утопающей в темноте.

– Сынок, – раздалось справа. – Не найдется кусочка хлеба для бездомной старухи?

Стард остановился, повернулся на звук голоса, всмотрелся в сидевшую на траве женщину. Сердце сжалось. Она походила на его мать. Такая же невысокая, щупленькая, с вечно выбивающимися из-под платка прядями седых волос. Если он не сумеет переломить судьбу, то ей тоже придется сидеть на обочине и просить милостыню. Он порылся в карманах, нашел четверть граба, последнюю оставшуюся у него монету.

– Возьми, мать, в трактире хороший хозяин, может, даст тебе за нее миску бульона.

Шершавая от мозолей ладонь старухи легла поверх его пальцев.

– Добрая у тебя душа, сынок. Да не оставит тебя Единовержец в своей милости. Чтобы ты выбрал, любовь или удачу?

Он был слишком пьян, чтобы дивиться ее вопросу.

– Любовь у меня есть, другой не ищу. Жена красавица дома дожидается. Ради нее и завербовался в вояки, что б избавить от нищеты. А удача пригодилась бы. Завтра на войну отправляют. Выживу ли?

Старуха погладила его по руке, как бывало делала мать.

– Услышано. Ступай, не жалей о решенном.

Стард пьяно кивнул и направился к казармам.

Наутро он смутно помнил вчерашний вечер. Да и вспоминать было некогда. Еще не заалело солнце, как их подняли по приказу и погнали по ночному городу к тракту. Они шли под проливным дождем, меся грязь и проклиная погоду и свою глупость, приведшую их на эту дорогу. Только рыжий сапожник Лат будто не замечал ненастья: переставлял ноги с отстраненным видом, чему-то улыбаясь. Вчера он не пошел со всеми в трактир, а отправился домой попрощаться с подружкой. Вернулся Лат придурковато счастливым, потерявшийся в своем мирке радости. Старду была знакома такая улыбка. Будь с ним этой ночью Айнри, тоже шел бы с мечтательным выражением на роже, предаваясь воспоминаниям.

Орс с Мерком и Грибом то и дело прикладывались к фляге с водой и со стоном тянули тяжелые после попойки ноги. Капрал отобрал у них фляги и заставил пробежать с мешком картошки вдоль колонны, чтобы быстрее протрезвели.

– Война милости не ведает. Вы должны всегда стоять твердо на ногах, как бы ни были пьяны.

Стард шлепал по лужам, слушал смешки и ворчание приятелей, и неприятная мысль терзала голову – не среди ли мертвецов он идет? И не такой ли он мертвец сам. Только они еще не знают о том. Шутят, проклинают погоду, а на деле уже помечены смертью, идут в никуда тенями, отголосками прошлой жизни. Этого ли он хотел, когда решил поменять судьбу? А ведь мог быть сейчас с женой, греться у очага с кружкой горячего вина.

– А еще говорят, Джангер является в виде прекрасной девы или старухи, – пробился сквозь думы рассказ кого-то из новобранцев. – Задает приглянувшемуся ей человеку вопрос, чтобы испытать, и если тот отвечает правильно, одаряет его удачей.

– А если не верно?

– Забирает самое дорогое.

– И какой вопрос она задает?

– Это знает лишь тот, кто встретил богиню выбора дорог.

– Брехня, – фыркнул капрал. – Богам дел нет до смертных. Только от вас самих зависит наш выбор и удача, ребятки.

Они шагали несколько дней, делая короткие привалы, пока не вышли на большое васильковое поле за городком Надхан, где присоединились к основной армии короля Литгура. Из других городов тоже подходили отряды, пополняя ряды будущих героев или мертвецов. Длинные ряды палаток тянулись до высившегося у леса холма. На противоположной стороне поля расположились палатки противника. Многочисленные струйки дыма от костров поднимались в небо с обеих сторон. Простые вояки жаждали еды и тепла, что там, что тут. Им не было дела до ссор королей.

– За что убивать друг друга будем? – Стард устало оперся на копье.

– А за что обычно мордобои устраивают? – Орс передернул плечами, кутаясь от ветра в плащ. – За землю. Вот это самое ничейное поле и реку, рассекающую его на востоке. Нарландцы требуют этот клочок себе, а Литгур себе. Который год грызутся, как псы за кость. То один захватит, то другой. А теперь решили окончательно выяснить, кто владелец.

Ничего себе клочок, хмыкнул Стард. Да это поле способно пять селений прокормить. За такой сладкий кусок имело смысл бодаться.

Перед сражением их покормили и дали вздремнуть. На рассвете лагерь ожил, загудел, как потревоженный улей, воины готовились к бою. Офицеры разводили отряды по позициям, выстраивали в линии. Первые три шеренги занимали копейщики, за их спинами держались с топорами, чеканами, цепами. Стард заметил, что среди них нет ни одного наемника или старослужащего, а лучников расположили в трехстах шагах сзади. И уже за ними встали отборные войска.

– Почему нас отделили? – спросил Стард.

– На убой бросили, – сплюнул Орс.

– Знают, долго не простоим. Вот и берегут основные войска до серьезной сшибки, – охлопал себя по плечам Мерк, приплясывая от холода. – Молодняк не жалко, можно пожертвовать, чтобы враг увяз и потерял скорость атаки.

– Так давайте удивим их, – проворчал капрал. Происходящее ему явно не нравилось.

Раздался звук горна. Началось. Все напряглись, подобрались. Укрывшись за большими щитами, ощетинились копьями.

– Ну, держитесь, ребятушки. Помните, чему я вас учил, и стойте крепко на ногах. Покажем, на что мы годны. А маги нам подсобят, выручат, как жарко станет.

Сначала было тихо как на погосте. Безмолвие одуряло, давило, что хотелось рвануть ворот рубахи, высвободиться из ее тисков, хватануть глоток воздуха. А потом долетел тихий гул, задрожала земля. Маги принялись за дело. Синий всполох озарил небо, полыхнул пламенем на стороне противника. Они не остались в долгу, и воздух сотряс звон, заставивший зажать уши.

Новобранцы еще не успели прийти в себя от резкого звука, как раздалась команда:

– Приготовились!

Они уперли копья в землю, налегли на них всем телом. Руки Старда взмокли от напряжения.

– Держать строй. Ни шагу назад!

Воины с волнением вглядывались вперед, но кроме приближающегося к ним с невероятной скоростью черного облака и раздающегося топота не могли ничего разглядеть. А потом они увидели. Сотни рогатых свирепых буров надвигались на них смертоносной массой. Не знающие жалости эти жуткие животные сносили все на своем пути, убивали ради удовольствия. Считалось, сам демон сидит внутри этих зверей. В груди Старда захолодело. Что он тут делает?! Несколько новобранцев, испуганно взвыв, бросили копья, пустились наутек. Орлик тут же напомнил о себе. Беглецы попадали, скорчившись от боли на земле. Самых стойких заставили повернуть стрелы лучников.

– Гады! – процедил Гриб. – По своим же бьют.

– Стоять, сучьи дети! Драться!

Рев капрала перекрыл треск разверзшейся за их спинами земли. Широкий, глубокий ров пролег между основным войском и строем новобранцев, окончательно лишив надежды на бегство.

– Вот и выручили маги, – плюнул с презрением Орс.

А потом наступил конец света. Стадо буров врезалось в новобранцев тараном костяных щитов, что пластинами покрывали их тела. «Демоны» нанизывали на рога, сметали с пути, топтали мощными копытами, разрывали на части. Крики боли и ужаса огласили поле. Кровь, кишки, пыль, мат и предсмертные вопли смешались в одну живую, ревущую в ярости массу. Казалось, сама земля взбунтовалась, встала на дыбы, втоптав свой васильковый ковер в месиво человеческих и звериных тел.

– Чего вы ждете?! Помогите нам! – заорал воинам за оврагом рыжий сапожник Лат.

Но никто не шелохнулся в строю наемников, так же угрюмо продолжали смотреть из-под шлемов на бойню. Только лучники выхватывали стрелами буров, что прорвались сквозь заслон. Несколько демонов слетело в овраг, но другие развернулись и вновь пошли в атаку, пробивая бреши в бушующем море окровавленных тел.

Пот заливал лицо Старда. Как одержимый он колол копьем, плохо соображая, в кого его втыкает. Ноги скользили по мокрой от крови траве, нечеловеческий крик рвал горло. Если бы его увидели сейчас скальные демоны, испугались бы и спрятались в глубокой бездне. Он сам был страшен себе.

– Ложись! – донесся крик.

Стард обернулся, и волна жара опалила лицо, затрещали волосы. Со стороны противника летел огненный смерч, и через миг он должен был накрыть дерущихся. Маги Литгура ударили в ответ ледяным крошевом. Две стихии столкнулись, взорвались иглами пламени и льда, раня людей и буров. Таких жутких криков Стард в жизни не слышал. Что было дальше, он уже не видел. Похожая на каменную глыбу туша врезалась в него, отшвырнув на несколько шагов. Он рухнул на что-то мягкое, смердящее выпущенными внутренностями и потерял сознание.

– Вставай! Слышишь, вставай! – настойчиво стучался сквозь пелену забвения чей-то голос.

Вкус крови во рту вызывал тошноту. Голова раскалывалась от боли. Стард поморщился, приоткрыл с трудом веки. Над ним склонилось лицо Айнри. Значит, он умер. Жена никак не могла оказаться в том хаосе безумия и боли, куда он вверг себя по своей воле.

– Прости. Не жить нам на равнине в хорошем доме.

– Ты поклялся вернуться. Не смей бросать меня! – она ударила его кулаком в грудь. – Вставай, проклятый ублюдок, и дерись!

Любимое лицо Айнри расплылось, черты изменились, сложившись в жуткую окровавленную рожу.

– Давай, очнись, воин, рано умирать. Еще не все вино выпили и баб перетрахали, – тряс его капрал.

Стард перевернулся на бок, сплюнул тягучую слюну пополам с кровью, оглядел поле боя. Его вырвало. Повсюду лежали искромсанные, разорванные тела. Все были мертвы. И Мерк, и Гриб, и рыжий сапожник Лат. Не дождаться его невесте. Все они обрели здесь свое последнее место. Оно вскоре станет и его, если смирится, продолжит лежать. Нет, он не может погибнуть, остаться здесь. Тут не его место. Не его! Он должен вернуться, он обещал Айнри. Стард приподнялся на руках, тряхнул головой.

– Жив? Ну и молодец! – потрепал его по плечу капрал и затормошил следующего воина.

Блуждающий взгляд Старда остановился на Орсе. Парень лежал недвижимо, но на мертвеца не походил, выдавала вздымающаяся медленно грудь.

– Орс, – позвал он друга. – Живой?

– Еще не понял.

– Надо вставать.

– Не егози. Прикинься мертвым и лежи. Авось пронесет, выживем.

– Нельзя лежать. Это была только первая волна. Ща снова в атаку пойдут. Не чужие, так свои затопчут. Смотри, обвал сужается, – созданный магами их войска пролом исчезал прямо на глазах, а на другой его стороне уже готовились к бою воины. Впереди тоже стучали барабаны, и темная лавина врагов катилась на них с металлическим лязгом.

Орс смачно выругался, перевернулся на живот.

– Что делать будем?

– Назад нельзя. Свои же порешат стрелами. Значит, вперед.

– Спятил? Их там тьма. Жить надоело?

– Мне погибать нельзя. Жена ждет. – Стард пронзительно свистнул. – Эй, кто уцелел, вставайте. Если хотите вернуться домой, надо драться. Будем лежать – останемся здесь навсегда.

Он поднялся, подхватил оброненную кем-то секиру. Заметив, как зашевелился рыжий сапожник, удивился. Жив? Посчитал это хорошим знаком. А потом заорал во все горло:

– Вперед, братцы! Чтобы те, кто ждет нас – дождались!

– Ох, приберет нас смертушка, – застонал Орс, вставая рядом с ним.

А следом поднялись и другие, кто уцелел и в силах был еще держать оружие. Их оказалось не так много. И смертушка наверняка прибрала бы их всех, если бы атаку новобранцев не поддержали остальные войска. Стард со своим отрядом клином врезался во вражеский строй, не хуже буров круша все на своем пути. Лик Айнри стоял перед ним, звал за собой, и он мчался к жене, с остервенением расчищая дорогу. Ничто не остановит его. Он вернется домой.

То сражение они выиграли, разбив врага на голову. Стард получил благодарность от командования, пять серебряных доров и чин капрала, прежний отвоевался навсегда, лишившись в бою ноги. Но больше всего запомнились слова офицера: «Молодец, парень. Вот такие воины нам и нужны. Здесь ты на своем месте».

Стард думал об этих словах и когда в лазарете залечивал раны, и когда поминали на врученную ему награду погибших собратьев. Они вспоминали озорного шутника Мерка, рассудительного Гриба, диковатого тихоню Грата. Погибших было больше, чем той награды, но он не стал скряжничать, парни заслужили прощальной чарки.

Выигранное сражение – не выигранная война. Старду пришлось пройти немало боев, получить немало шрамов. Были победы, были и поражения. Многие погибли, кто сражался вместе с ним. Ему везло: в какой бы страшной молотилке смерти не оказывался – всегда выживал. Любовь жены оберегала его. И он сражался – не за короля, не за незнакомые города и людей, а за Айнри. Каждый бой приближал его к ней, пролагал дорогу домой.

После памятной битвы его отряд прозвали Лиловые буры из-за повязанной на его секиру лиловой ленточки жены, и неудержимой ярости, с которой дрались бойцы. Слава о них разлетелась по всему войску. Они не были уже зеленые неопытные новобранцы. Их уважали, ставили в первые ряды на прорыв. В отряд Старда просились даже наемники, потому что с ним под руку шла всегда удача. Где находился его отряд, там не знали поражения. Старда стали называть символом победы. Одно присутствие Лиловых буров нагоняло на противника ужас. Вражеские лазутчики неоднократно пытались убить Старда, но собратья надежно охраняли командира. Помня науку прежнего капрала, он с еще большей дотошностью и строгостью подходил к тренировкам отряда, гоняя бойцов до седьмого пота. Не пренебрегал и сам занятиями, в любую погоду оттачивал мастерство и ловкость вместе с остальными.

Так прошли три года службы. Ему удалось немного скопить денег, но сумма была не столь значительна, чтобы зажить нормальной безбедной жизнью. Да и как он мог бросить отряд? Здесь он был нужен, его ценили, поэтому без раздумий остался еще на три года. Лат покинул армию, едва с ладони исчезла печать контракта, девчонка все же его дождалась, Орс погиб в одной из стычек. Однако отряд пополнялся новыми воинами, а на Старда сыпались милости и звания. Он был любим судьбою и женщинами. За чередой прекрасных лиц образ жены слегка померк, а потом и вовсе стерся из памяти. Лиловая ленточка на секире стала просто лиловой лентой, отличительным знаком их отряда. Глаза Айнри не вели его больше за собой. Им было не по пути. Что ему делать на клочке бедной земли на забытом богами высокогорье, зачем возвращаться? Его место здесь.

Время текло, неумолимо прибавляя года. Стард раздобрел, засеребрились виски, а на теле появилось немало шрамов. Его сон стал короток, а рука не так скора, но сила и умение в ней по-прежнему не иссякли. Бойцом он оставался еще крепким. Правда, секиру сменил меч, а верных друзей – льстецы и завистники. С годами мир утерял свое разноцветье, остроту радости побед, окрасившись в серые тона и наполнившись пресыщенностью. Проезжая по улицам очередного отвоеванного поселения Стард с равнодушием взирал на жителей, толпившихся вдоль дороги и бросавших под копыта лошадей цветы. Какая-то старуха вырвалась вперед, схватилась умоляюще за стремя.

– Сынок, пожалей, дай монетку на хлебушек.

Он грубо оттолкнул ее ногой.

– Пшла, побирушка. Какой я тебе сынок.

Охрана оттащила старуху назад, и он не видел ее пристального взгляда ему вслед.

Вечером в шатер командира привели пленницу. Юную, прекрасную и столь же страстную. Обнимая его, она кокетливо поинтересовалась:

– Чтобы ты выбрал, прославленный воин – любовь или удачу?

Стард рассмеялся в ответ.

– Удача всегда со мной. А женщины наперебой добиваются моего внимания.

Но слова пленницы вызвали непонятную тревогу. Когда-то давно Стард слышал уже подобный вопрос. Это было... Он вгляделся в лицо девушки и в ужасе скатился с кровати. Ему улыбалась старуха. Та самая, что сегодня просила милостыню. Она поднялась с ложа, склонилась над ним. Крючковатый палец, царапая, заскользил по его щеке,

– Так что бы ты выбрал?

– Мне не нужно выбирать, – произнес он с вызовом. – В моем успехе не твоя заслуга. Я сам, своим трудом, потом и кровью добился всего, а не благодаря твоей помощи. Я – хозяин своей судьбы. Убирайся.

– Услышано, – прокаркала старуха и растаяла в воздухе.

После той ночи удача изменила ему. Не знавший поражения он начал проигрывать. «Вечно побеждать нельзя. Он стал стар и исчерпал себя», – шептались за спиной злопыхатели. И Стард, чтобы развеять сплетни, бросался в любую схватку, беспощадно рубил врагов, видя в каждом проклятую старуху. Ее хохочущее лицо стояло перед глазами, голос сводил с ума: «Что ты выберешь, прославленный полководец?» Стард гнался за ним, устилая путь трупами, но неизменно проигрывал.

В сражении у деревушки со смешным названием Ежики его разгромили наголову, и он позорно бежал, бросив остатки войска на произвол судьбы, потеряв меч и коня. Лесная глушь скрыла его от преследователей. Стард забился в овражек и впервые искренне молился своим позабытым богам. Тихая поступь прервала молитвы. Он вздрогнул, сжал сучковатую палку. Высокая трава раздвинулась, и к нему вышла старуха. Черты ее лица изменились, став молодыми, но рот так же щерился в беззубой ухмылке. Ноги Старда подогнулись, силы оставили его.

– Уходи, ведьма. Что тебе от меня надо?

– Что выбираешь, отважный полководец?

– Спасения! – взвыл он.

– Услышано, – прошелестел голос старухи, и трава вновь сомкнулась, оставив его одного.

Стард еще долго сидел в овраге, думал о своей жизни, как дошел до такого предела. У него был богатый дом, любовницы, влияние. Но он никому не был нужен, никем по-настоящему не любим, не имел друзей. Все это осталось в прошлом, которое он променял в итоге на лесную кочку и позор. Зачем ему было возвращаться к такой жизни, ради чего? Он был счастлив только в молодости, с Айнри. Одна она любила его бескорыстно. Тоска по дому и жене захватила его до удушья. Как он мог забыть, во имя кого отправился в путь, положил жизнь на кон. Выиграл и проиграл. Стард сорвал подбитый мехом плащ, скинул доспех, бросил наземь перевязь для меча. Ничего это больше ему не нужно. Он идет домой.

Путь был долог и труден. Несколько раз на него нападали разбойники, и в родное селение Стард вошел таким же нищим, как и уходил. Глаза жадно скользили по приземистым домикам, крохотным огородам, колодцу. Все было таким, как он помнил. Узкие, вымощенные камнем улочки, утопающие в облаках вершины гор, свежий чистый ветер. Как давно он не дышал свободно всей грудью. Стард замер перед невысокой калиткой родного дома. Руки задрожали, толкнув ее. Айнри была во дворе, вешала белье. Она ничуть не изменилась. Стард вспомнил, насколько жена прекрасна и желанна. Айнри обернулась на скрип калитки, вскрикнула, уронив корзину с бельем, бросилась к нему на шею.

– Вернулся.

Она потянула его в дом, бросилась накрывать на стол. Стард перехватил ее, прижался поцелуем к губам. Они были сладкими и пахли земляникой, как и в молодости. Утерянная удача вернулась. Он вновь обрел любовь и счастье. И место, созданное для него.

Это была жаркая ночь. Стард проснулся впервые удовлетворенный жизнью. У него больше не было богатства, славы, но была любовь. Он придвинулся к жене, обнял, поцеловал волосы...И отпрянул с криком ужаса. На постели вместо жены лежал скелет: поросший паутиной, с редкими седыми прядями, в истлевшем платье жены. Кровать под ним сгнила, краска слезла со спинок, поросла плесенью, ножки рассыпались в труху. Как такое возможно? Взгляд Старда заскользил по закопченным, давно нечищеным стенам, провалившейся крыше над головой, холодному очагу с горкой старой золы, висевшей на одной петле высохшей двери. Все здесь было так, словно в доме никто не жил долгие годы. Что за наваждение? Ведь вчера... Стард застонал, завыл в отчаянье. Он ощутил себя немощным стариком. Не в силах подняться, пополз к выходу, перевалился через порог. Не было аккуратно посаженных грядок, сушившегося на веревке белья, двор зарос сорняком, забор плющом. Этого не может быть. С трудом он встал, поплелся по улицам селения. Всюду были разруха и запустение, ни одного живого человека. Даже смерть покинула это место. Ей больше нечего было здесь делать. Скудная земля не могла больше прокормить людей, и они ушли, кто еще был жив. Почему же Айнри осталась, не ушла со всеми? Он знал ответ. Потому что продолжала ждать его.

Стард доплелся до погоста. Надгробные камни покосились, вросли в землю. Знакомые имена. За ними родные люди. Мать. Отец. Братья. Сестра.

Ноги подкосились, он упал перед плитой из черного камня. Такие надгробия ставили пропавшим без вести. На нем было выбито его имя и слова: «Место человека там, где его любят и ждут».

Смех Старда вперемежку с рыданиями разнесся над погостом.