«И придёт тогда Спаситель без лика, И будет сражаться за судьбы людского мира, Но вступится он за нас лишь в том случае, Если мир людской докажет свою человечность...»   Из предсказания о Последнем Дне, Пророк Вельдас

Погода в этот день выдалась жаркой: солнце с самого утра истязало землю яркими лучами, вынуждая крыс прятаться по норкам, а работающих в порту грузчиков – обливаться потом и сквернословить сквозь зубы. От жары не спасала даже близость моря. Она донимала всех. Почти всех.

Высокий, светловолосый, по-простому одетый – в свободную рубаху, широкие штаны и уже изрядно поношенные сапоги, – мужчина средних лет неторопливо прогуливался вдоль пирсов, насвистывая под нос незатейливую песенку. Он делал это с таким умиротворённым видом, будто находился не в самой отвратительной черте города, а, например, в тени цветущего сада на задворках собственного поместья. Окружающие его люди – в основном матросы и грузчики, изредка шлюхи и попрошайки – обливались потом, наращивая сальные круги в области подмышек и красных шей. А вот мужчину погода, кажется, вообще не трогала. Натыкаясь взглядами на его спокойное, слегка отрешённое лицо, люди злились, ведь им было непонятно: каким чудом этот чудак не страдал от жары? А потому и завидно. Но обозвать его нехорошим словом никто бы не осмелился. Причины они не знали, просто чувствовали это на инстинктивном уровне. Да и в тёмно-серых задумчивых глазах скрывалось что-то... беспокоящее. Что-то такое, от чего стоит держаться как можно дальше.

Мужчина же выглядел так, словно не замечал никого и ничего, оставаясь полностью погружённым в свои мысли. На самом деле он видел и подмечал всё, да так широко и далеко, что обычному человеку и не снилось. Ему даже не надо было поворачивать головы, чтобы узнать, что происходило за спиной. Например, на дальнем конце пирса, где смуглые грузчики переносили товары с берега на пришвартованную шлюпку. Один из них как раз не удержал несколько явно нелёгких коробов и, оступившись, уронил их. Всплеснулась вода, в брызгах заискрилось солнце.

За мгновение до того, как произошёл инцидент, мужчина в очередной раз размышлял о корне человеческих бед и причине людской злобы. Одна часть его разума утверждала, что бич людей – в неравенстве. У одних есть всё, у других – ничего. Отсюда и зависть, и злоба. А вот будь у всех всего поровну, так тут и завидовать нечему. Другая же половина, которая обычно тише, но, когда заговорит – всегда гадкая! – ехидно усмехалась и отвечала, мол, нет, дело не в достатке. Всё дело в сущности людей и правилах поведения, заложенных где-то глубоко внутри человеческого общества памятью поколений. Всё как у далёких предков – сильный повелевает слабым, слабый ненавидит сильного. А законы, этика, мораль и прочие красивые слова придуманы так, для виду.

Рядом с грузчиком объявился хозяин товаров – толстый купец в красном кафтане. Конечно же, ему не понравилось, что несколько коробок оказались в воде. Но дальнейшее развитие событий ещё не было предрешено – купец мог как проучить провинившегося грузчика парой хороших пинков, так и просто велеть впредь быть аккуратнее. Сероглазый мужчина ожидал развязки. Она не заставила себя ждать.

Купец схватил перепуганного грузчика за шиворот, заехал бедняге пухлым кулаком по лицу, затем разразился отборной руганью и спихнул растяпу в воду. Бултых! Бедняга замолотил руками, явно не отличаясь талантами пловца. Купец же приказал ему утонуть, если вдруг грузчик не успеет достать ящики до того, как их унесёт в море.

– Нет, всё же дело определённо в сущности, – пробормотал сероглазый мужчина.

Кивнув самому себе, он продолжил насвистывать песенку и двинулся по своим делам, пока неудачливый грузчик боролся со стихией за свою жизнь и жизнь обронённых коробов.

 

***

В «Хмельном поле», лучшем из худших кабаков в доках, людей было немного. Матросы и грузчики в это время были заняты работой, а прохлаждаться в питейной мог себе позволить либо богач, либо пьяница. Странный сероглазый мужчина, который приходил в «Поле» каждый день, был не в счёт – его нельзя было отнести ни к первым, ни ко вторым.

Он неспешно опустошил первый кувшин портового вина – хозяин уже был наготове, выпекая мясной пирог. Когда гость закончит со вторым, ему следовало подать бочонок тёмного эля и горячую трапезу. Этот господин вот уже несколько дней как приходил в одно и то же время, пил одни и те же напитки, но главное – исправно платил серебром.

К тому часу, когда гость прикончил пирог и половину бочонка, в кабаке уже было людно: за окном вечерело, матросы и путешественники искали выпивки и компании, однако никто из них, людей не самых спокойных нравов, не обращал внимания на странного посетителя, сидящего с краю барной стойки. Хозяин подметил эту особенность.

Когда же он удалился на кухню, к сероглазому мужчине подошёл один из местных завсегдатаев – немытый, бородатый увалень с маленькими глазками и крепкими руками грузчика.

– Эй ты! – пробасил он. – Кто таков? Звать как?

Сероглазый бросил на него короткий взгляд и вернулся к созерцанию расставленных за баром бутылок, бочонков и кувшинчиков.

– Глухой, что ли? Тебе говорю! Я – Маилс. Меня тут все знают. А вот тебя я раньше не видел...

Сероглазый наверняка его слышал, но отчего-то не обращал внимания. Каков, однако! Маилс не соврал – его здесь действительно знали, и многие даже побаивались, было за что. А этот тип... либо слишком смелый, либо слишком глупый – что, впрочем, одно и то же.

– Вижу, ты при деньгах? – бросил Маилс, опуская пятерню на бочонок эля. – Нормальное пойло! Я угощусь? Тебе всё равно много, один не выпьешь. А у меня в горле пересохло...

Маилс подставил высокую кружку под краник, дождался, пока напиток наполнит её, затем шумно отпил и громко рыгнул.

– Другое дело! Слышишь, друг? Тут, понимаешь, свои правила... Старожилы вроде меня не дадут соврать. Короче, все, кто сюда приходит впервые, они должны, того, заплатить. Ну, типа налог местный. И я его собираю. Сечёшь, о чём речь?

Сероглазый, если и сёк, то виду не подавал. Может, действительно глухой? Но не слепой же!

– Деньги у тебя есть? Да вижу, что есть! В общем, гони... пяток серебряных, и сиди сколько влезет. Давай, я жду.

Маилс бросил взгляд на кухню – хозяин возился у печи, и грузчику не хотелось, чтобы он видел, что здесь происходит. Сделать-то ничего не сделает, разве что прикажет оставить новичка в покое, но, если Маилс не послушается, может отказать наливать ему.

– Ну ты, глухой, пошевеливайся! Разозлить меня хочешь?

Маилс придвинулся к странному мужчине, потянулся, дабы схватить наглеца за шкирку... как вдруг тот повернулся. Маилс забыл всё, что хотел сказать. Кажется, он вообще забыл все слова. Ибо в этих тёмно-серых глазах было что-то такое... отчего Маилс вернулся в детство.

Воспоминания, которые он похоронил где-то в глубине души, ударили в голову сильнее самого креплёного портвейна. Маилс впервые за долгие годы вновь почувствовал себя испуганным сопляком, который спрятался в погребе, когда пьянчуга-отец, вернувшись с работы, снова разбушевался и принялся избивать брата, сестру и даже мать, костеря нерадивую семейку на чём свет стоит. Страшные образы детства разом навалились на Маилса. Вот только они были... ярче, чем просто воспоминания. Словно он опять стал тем беззащитным мальчишкой.

Пуф! Мгновение, и всё прошло. Вот Маилс снова стал собой – сильный, здоровый, бесстрашный, смотрит в эти непроницаемые серые глаза... а под ложечкой-то сосёт!

– Я... говорю, – пробормотал Маилс, встряхнув головой, – монету гони...

Сероглазый смотрел ещё несколько секунд, а затем отвернулся, однако легче Маилсу не стало. Ему очень захотелось отойти. Но неужели он позволит себе посрамиться? Ни за что! Следует доказать, что он всё ещё победитель. Просто надо сделать это побыстрее.

– Если монеты нет... могу элем взять.

Маилс потянулся к бочонку, почувствовал пальцами гладкое дерево, и уверенность начала возвращаться. Сероглазый продолжал пялиться в одну точку. Ну и хорошо!

– Короче, бочонок я заберу. Как уплату... Можешь сидеть дальше. Бывай...

– Что здесь происходит?

Маилс обернулся. За спиной стоял невысокий и жилистый паренёк, одетый как обычный рабочий порта – в старую размахайку и широкие бриджи. Ноги его были босыми и грязными. Симпатичное загорелое лицо покрывала щетина, а голову – короткий ёжик тёмных волос. В прямом взгляде светло-голубых глаз ощущалась игривость: эдакое дьявольское ехидство напополам с открытым добродушием, и смотрел он без страха.

Маилс узнал оборванца – они сталкивались не один раз на работе в порту, а также здесь в «Хмельном поле». Этот голубоглазый выскочка давно не нравился Маилсу. Паренёк был чертовски настырным и пронырливым – ошивался там, где не следовало, портил Маилсу жизнь: то во время погрузки товара всё время крутился рядом и мешал стащить кое-что из трюма, то возвращал хозяину обронённый кошель, на которой уже нацелился Маилс... А однажды даже вызвался отвести на корабль какого-то путешественника при деньгах, который напился до беспамятства и был абсолютно беспомощен. Чем в итоге помешал Маилсу обобрать того в ближайшей подворотне.

«Опять этот крысёныш мне жизнь портит», – подумал Маилс, заметив, что сероглазый мужчина тоже обратил внимание на голубоглазого паренька. «А, плевать! Пора сваливать, пока хозяин не вернулся...»

– Ничего не происходит, – буркнул Маилс, зажимая бочонок под боком. – Разъясняю новичку здешние порядки. Тебе вообще какое дело? Двигайся...

– Успокойся, приятель, сейчас отойду, – сверкнул красивой улыбкой парнишка, которую даже не портила дыра в нижнем ряду, на месте недостающего зуба. – Мне кажется, или этот бочонок не твой?

– Был не мой, теперь – мой. Это налог. Старожилам, вроде нас с тобой. Если хочешь в долю, подставляй стакан и проваливай.

– Налог? Старожилам? Никогда не слышал, и сам его не платил.

– Да? – насупился Маилс. – Ну, повезло тебе, значит. А такой есть. Теперь прочь с дороги, пока...

– Дружище, не нервничай, сейчас отойду. Только давай мы сначала хозяина кликнем, он нам про всё налог разъяснит, а затем пойдёшь своей дорогой. Лады?

Сероглазый мужчина молча наблюдал за парочкой с неподдельным интересом.

– Не надо никого кликать! – рыкнул Маилс. – Те чего надо, босоножка? Проблем захотел? Ну, пойдём выйдем, я тебе их живо устрою.

– Никаких проблем, я не ищу драки, – задорно ответил паренёк. – Просто хочу узнать правила заведения, в котором бываю, как и ты, каждый день. Эй, хозяин! Поди-ка, вопрос есть!

Маилс опешил настолько, что потерял дар речи. Да что этот мозгляк себе позволяет?! Если раньше Маилс ещё готов был простить наглеца, то теперь об этом не могло быть и речи. Сейчас он отложит этот клятый бочонок и преподаст выскочке урок...

Хозяин, бормоча проклятия под нос, высунулся с кухни.

– Кто меня звал?

– Я, простите, – улыбнулся паренёк. – Хотел спросить о новом правиле! Ну, о том самом налоге старожилам, на посещение вашего чудесного заведения.

– Какого черта?! – нахмурился хозяин. – Нет здесь никакого налога! Плати за выпивку и сиди сколько влезет.

– Вот как? – деланно удивился голубоглазый. – Удивительно! А этот человек утверждает обратное. Поглядите! Он как раз забрал у того милого господина бочонок эля. Зачем ему это делать, не будь в заведении налога?

Хозяин заметил упомянутый бочонок и перевёл взгляд на Маилса.

– Эй! Это не твоё. Ты чего удумал?

Красный как рак Маилс не сводил прищуренных глаз с паренька. Хозяин вновь его окликнул:

– Маилс, я тебе говорю! А ну верни его на место.

Маилс стрельнул глазами на хозяина, нехотя поставил бочонок на стойку. Не сводя прищуренных глаз с лица паренька, он опустил руку к поясу. На котором висел длинный и острый нож. И быть беде, укройся этот едва заметный жест от хозяина.

– Маилс! Ты будешь что-то пить? Если да, то заказывай, а нет – иди на улицу, подыши свежим воздухом.

Упомянутый, не убирая руку от ножа, медленно повернулся к хозяину, пристально посмотрел. Затем всё же буркнул:

– Ладно. Пойду. Подышу.

Бросив последний взгляд на паренька, он протиснулся мимо, произнеся негромкое: «ещё увидимся, крысёныш». Как только Маилс удалился, тугая атмосфера схлынула: хозяин выдохнул и вернулся на кухню, а с лица паренька сошла напряжённая улыбка. Один сероглазый мужчина внешне никак не изменился. Но на паренька он смотрел с интересом, что тот заметил и сказал:

– Вы тут поаккуратнее будьте. С такими, как Маилс, можно нарваться на неприятности. Если слишком многое им позволять... Надеюсь, здешний эль правда вкусный, и я не зря вмешался.

Паренёк развернулся и пошёл к выходу, но услышал за спиной тихий, проникновенный голос:

– Можешь попробовать.

– Не понял?

– Эль. – Уточнил сероглазый мужчина. – Ты говорил, надеешься, он вкусный. Попробуй. И скажи мне, насколько он хорош.

– Правда? – улыбнулся парнишка, но сероглазый уже отвернулся к бару. Парнишка подсел рядом, взял пустую кружку, наполнил её и сделал несколько хороших глотков.

– М-м-м... Черт побери, да я такого отличного эля в жизни не пробовал!

– Думаешь? – хмыкнул сероглазый.

– О да, господин, уж поверьте... Клянусь, этот эль достоин королевского стола.

– Не уверен, что король согласился бы, но, наверное, эль действительно неплох.

Парнишка хотел сказать господину, что тот принижал достоинства здешних монастырей и слишком уж превозносил королевских особ, но вовремя одумался и прикусил язык. В этот момент с кухни показался хозяин, вынося исходящий паром пирог.

Аромат был просто великолепный – невидимые пальцы тут же коснулись ноздрей голубоглазого парнишки, из-за чего рот наполнился слюной, а в брюхе жалостливо заурчало. Сероглазый взял горячий кусок, лениво подул и принялся скучающе жевать, не обращая внимания на кусочки рубленого мяса с луком и морковью, которые так и выскальзывали из его пальцев.

Парнишка собирался поинтересоваться, насколько пирог достоин здешнего эля, однако пришёл к выводу, что попрошайничество будет слишком явным, и просто улыбнулся, глотая слюни. Сероглазый, рассеяно жуя, взглянул на него, прикончил первый кусок пирога, затем второй, после чего вытер руку о рубаху и подвинул блюдо вперёд.

– Будешь?

– Господин, вы слишком добры...

– Как хочешь. Хозяин! Я доел...

– Нет, нет! – вскинулся парнишка и придвинул пирог к себе. – Спасибо вам. Я действительно очень голоден.

– Так ешь.

Парнишку не пришлось просить дважды. Когда от трапезы остались лишь крошки, он повернулся к сероглазому.

– Я благодарен вам, милостивый господин. Вашей щедрости нет предела.

– Поверь, предел есть всему в этом мире. Так как пирог? Достоин здешнего эля?

– О, да, ещё как! Моя матушка пекла такие же, а уж она-то знала толк в этом деле. Вы недавно в городе?

– Недавно.

– Путешествуете? Или по делам?

Сероглазый пробормотал что-то невнятное.

– А я вот всю жизнь здесь прожил, – улыбнулся парнишка, – сколько себя помню.

– Так любишь этот город?

– Этот город любить невозможно. Во всяком случае, живя в той черте, где живу я. Но мне дороги воспоминания, которые с ним связаны. Так что, можно сказать, в какой-то степени люблю.

– Если тебе здесь так плохо, почему не уедешь? В мире много мест, много других городов. Там может быть лучше.

Парнишка громко расхохотался.

– Вы, верно, шутите, господин?

Сероглазый посмотрел на него таким взглядом, что стало ясно – не шутил.

– Когда за душой только одна рубаха, и приходится разгружать чужие корабли, чтобы купить хоть немного еды, у тебя нет возможности взять, всё бросить, и отправиться скитаться по свету. Это могут себе позволить только сытые люди с полными карманами.

– Карманы? А, ты, видимо, о деньгах? – пробормотал сероглазый. – Совсем забыл, что в них вечно всё упирается. Да, наверное, ты прав. Однако я знал людей, кому удавалось отыскать своё место в мире и без золотых монет в карманах.

– Как жаль, что я не на их месте, – съязвил парнишка, но тут же мысленно отругал себя. – Прошу прощения. Мне пора. Ещё раз спасибо. Я не забуду вашей щедрости, и если однажды смогу отплатить...

– Имя? – перебил сероглазый.

– Что?

– Имя у тебя есть?

– Кори, господин.

– Ты сказал, что хочешь отплатить мне за щедрость?

– Да, если это будет в моих силах.

– Я пробуду в этом городе какое-то время. Мне нравится здешняя еда и питье, но я больше не хочу иметь дел ни с кем, кроме хозяина... и, пожалуй, тебя, Кори. Если ты согласен сидеть на этом стуле, пока я здесь, и готов разговаривать от моего имени с любым, кто подойдёт меня потревожить, я приму это как твою благодарность.

– Простите, господин, но до темноты я вынужден работать в доках, иначе...

– Я буду кормить и поить тебя. Столько, сколько потребуется. Ты согласен? Или нет?

– К-конечно же, согласен, господин. С радостью!

– Прекрасно. В тот час, когда солнце коснётся своим краем горизонта, я буду ждать тебя здесь. А теперь иди.

– Можно спросить?

– Спрашивай.

– Как мне к вам обращаться?

Сероглазый задумчиво на него посмотрел, и его губ впервые коснулась улыбка, но была она грустной.

– От своего имени я отказался много лет назад. Так что, как тебе будет угодно... Кори.

 

 

***

На закате Кори уже был в «Хмельном поле». Он ёрзал на жёстком стуле, нервно оглядываясь на пока ещё пустой зал. Из-за заманчивого предложения странного господина ему пришлось отказаться от половины заказов, которые он обычно брал. Потери в деньгах не сказать, чтобы были большие: если сероглазый действительно будет кормить и поить его, то сэкономленных денег как раз останется столько, сколько Кори тратил на еду. Однако рисковать всеми деньгами парень не хотел, поэтому он оставил работу с раннего утра и до послеполуденного времени.

Вскоре в кабак начали стекаться завсегдатаи, зал быстро заполнялся. Сероглазого всё не было. Кори уже было решил, что его обманули, и собрался идти в доки, выпрашивать у мастера над грузчиками работу, когда сероглазый наконец объявился. Это произошло незаметно – ещё мгновение назад Кори окинул взглядом зал и простился с последней надеждой, когда услышал скрип стула, повернулся и увидел господина, который занял место за баром.

– Уходишь?

– Здравствуйте! Нет, что вы, просто... Хотел размять ноги.

– Ясно. Что будешь пить?

– Не знаю. Что возьмёте.

– Эль и пирог тебя устроят?

– Конечно! – обрадовался Кори.

– Хозяин! Пирог и бочонок эля. Сейчас же. Мне – вино, а остальное как обычно.

Хозяин, кивнув, принялся выполнять заказ. Кори расслабился. Уже скоро он поест, и эта противная резь в пустом со вчерашнего вечера желудке наконец его отпустит!

Ждать пришлось недолго – вскоре хозяин поставил перед ним блюдо и бочонок, а сероглазому принёс полный графин вина. Кори, всё ещё не веря, что это не сон, надрезал пирог, втянул носом головокружительный аромат и принялся есть, стараясь не откусывать слишком большие куски и жевать медленно, наслаждаясь каждым мгновением, пока пирог находился во рту.

Несколько раз Кори пробовал интересоваться о жизни странного господина, но ответы сероглазого были настолько невнятными, что парень оставил тщетные попытки.

К тому часу, когда Кори блаженно откинулся на спинку стула, поглаживая полный живот, держа в руке кружку эля и просто наслаждаясь жизнью, заведение уже было заполнено, а на улице стемнело.

– Понравился? – голос хозяина вывел его из нежной полудрёмы.

– Простите? – Кори протёр глаза.

– Пирог, спрашиваю, понравился?

– А, да-да, он был великолепен.

Хозяин хмыкнул в усы, забрал пустое блюдо и удалился на кухню. Кори взглянул на сероглазого, но тот, как и прежде, задумчиво пялился в одну точку. Кори отхлебнул эля и улыбнулся. Вот это жизнь! Так сытно и вкусно он не ел... никогда. Пускай матушка и готовила похожие пироги, но в здешних было гораздо больше начинки. Вдруг Кори осознал, какую страшную ошибку допустил.

«Боги, как же я мог съесть всё... Идиот! Я же должен был оставить часть для...»

Кори взглянул на недоеденный пирог господина – на подносе оставалось чуть меньше половины. Вот если сероглазый о нём забудет, Кори сможет аккуратно его припрятать в прихваченный из дома мешок, как он планировал поступить со своим пирогом. Оставалось ждать.

Давно перевалило за полночь. Кори клевал носом, когда его разбудил тихий голос:

– Я ухожу.

Парень встряхнул головой и повернулся к сероглазому, который впервые за последние несколько часов подал голос.

– Уходите?

– Да. На сегодня достаточно.

Сероглазый поднялся со стула.

– Ты остаёшься?

– Скоро тоже пойду, господин, – слегка натянуто улыбнулся Кори, – вот только эль допью, с вашего позволения.

– Как пожелаешь.

Кори провожал сероглазого взглядом, пока того не скрыли люди. Затем он достал припрятанный под стулом мешок, схватил поднос и судорожно начал складывать куски пирога внутрь, стараясь их не давить. Он управился больше чем с половиной, когда услышал за спиной голос сероглазого:

– Забыл сказать, что буду ждать тебя в это же... Что ты делаешь?

Кори остановился. Его прошиб холодный пот. Проклятье! Ну почему нельзя было выждать чуть дольше? Теперь он потеряет такого благодетеля, какого в жизни не сыскать! Кори состроил самую пристыженную физиономию и жалостливо забормотал:

– Простите, господин, я думал, вы больше...

– Ты забираешь мой недоеденный пирог.

– Мне очень жаль. Но я не для себя, честное слово! Понимаете, у меня есть... маленькая сестрёнка. И если я не принесу еды, ей придётся лечь спать голодной. А завтра уже новый день, и...

Кори заглянул в серые глаза, и в его голове тут же всплыл образ Доры. Не такой, какой она была сейчас – угрюмой, исхудавшей, неразговорчивой. Кори увидел ту сестрёнку, которая была радостной и весёлой, ещё совсем маленькой, не старше лет пяти. И маму. Живую. Она пела колыбельную, пока Дора, зевая и потирая глазки кулачками, засыпала. Это воспоминание, такое далёкое, давно выцветшее и полузабытое, неожиданно вернулось – и было оно ярким, волнительным... и чертовски приятным.

Сероглазый отвёл взгляд. Наваждение исчезло. Кори оставалось только сидеть с мешком, в котором лежали куски пирога, и хлопать глазами.

– Эй, хозяин! – услышал он голос господина. – Пироги ещё есть?

– Только заготовка. Но если вам будет угодно, могу запечь.

– Запеки, да начинки не жалей. А как будет готово, заверни его, чтобы не остыл, и отдай этому парню.

Затем раздался звон монет, упавших на стойку. Хозяин поблагодарил господина и скрылся на кухне. Кори не сразу понял, что произошло. А как понял – вскочил, чтобы поблагодарить сероглазого. Но того уже не было.

 

***

 

Кори откинулся на спинку стула, поглаживая полное брюхо. Вот уже который день он был сытым, не сильно уставшим и, честно говоря, счастливым. Теперь ему не нужно было горбатиться в порту с утра до ночи, поэтому к вечеру он оставался бодрым, ну а заработанных денег хватало на оплату скромной комнатушки, в которой он жил с сестрой, и даже ещё немного оставалось. Кажется, новый образ жизни благоприятно отразился и на Доре – с тех пор, как Кори по вечерам стал приносить сытные пироги вместо самых дешёвых ростков зелени и жидкой каши, настроение вечно угрюмой сестрёнки стало выправляться. Вчера, например, она впервые за долгое время улыбнулась, когда он подарил ей купленную на базаре куклу из холщовой ткани, набитой соломой, с большими глазами из настоящих пуговиц! Отрадно было видеть, как девочка прижимала к себе новую игрушку и улыбалась во сне. Ещё несколько лет, и она начнёт расцветать, превращаться в девушку... Кори уже видел в ней мамины черты, и на душе от этого становилось теплее.

– Хорошая рубаха.

– Простите? – удивлённый Кори повернулся к сероглазому – ведь он впервые за последние пару дней к нему обратился.

– У тебя новая рубаха, – повторил тот, – лучше прежней.

– А! Мне тоже нравится, – улыбнулся Кори, проводя ладонью по шершавой ткани на груди. – Старая совсем износилась. Пришлось потратиться. Зато теперь я не выгляжу как бездомный бродяга!

Сероглазый опустил взгляд на босые и грязные ступни парня, задумчиво их рассмотрел и отвернулся. Кори пристыженно пробормотал:

– Сапоги, конечно, тоже надо бы прикупить... когда будет возможность.

Сероглазый тихо хмыкнул. Вдруг в зале началась какая-то суматоха, послышались гневные крики. Кори и сероглазый обернулись. За их спинами вот-вот должна была разгореться нешуточная драка – двое картёжников с красными от выпитого лицами уже перевернули стол и, схватившись за грудки, обменивались обещаниями пустить друг другу кровь. Остальные посетители, включая хозяина, с интересом наблюдали за конфликтом; многие улюлюкали и подбадривали мужчин, а кто-то даже призывал скорее начать драку.

– Эй, остановитесь! – крикнул Кори, но его слова утонули в общем шуме. – Я знаю эту парочку, они славные ребята... пока не сядут за карты.

– И что? – спросил сероглазый.

– Следует их остановить!

– Зачем?

– Они же друг друга поубивают!

Сероглазый посмотрел на него пустым взглядом и отвернулся.

– Надо что-то сделать! – не унимался Кори.

– Подумаешь, драка, – пожал плечами сероглазый.

– Я знаю, чем заканчиваются кабацкие драки. Взгляните же, у них ножи на поясах! Эй, хозяин. Остановите это!

Хозяин посмотрел на Кори как на идиота и ответил:

– Тебе надо, ты и останавливай. А мне жизнь ещё дорога.

Картёжники уже перешли от слов к действию: обменявшись парой затрещин, они упали на пол, немного покатались, продолжая друг друга мутузить, затем расцепились, вскочили на ноги... и выхватили ножи. Остальные посетители, взяв их в круг, продолжали улюлюкать и горланить пуще прежнего.

– Проклятье! – закричал Кори. – Я же говорил!

Осознав, что никто его не поддержит, парень вскочил со стула и, распихивая людей, бросился в круг. Сероглазый, в чьих глазах наконец проснулся интерес, повернулся и стал наблюдать за попытками Кори остановить кровопролитие. Жалко будет, если парня убьют. Немного. Впрочем, если так – значит, такова судьба.

Всё обошлось. Непонятно каким чудом, но Кори удалось убедить оппонентов опустить оружие и сесть за стол. Толпа, посетовав на скучный исход, быстро разбрелась. Вскоре о происшествии напоминала лишь лужа эля на полу. Кори купил у хозяина кувшин с элем и поставил его на стол драчунам, взяв с тех обещание, что конфликт больше не повторится.

– Зачем ты их остановил? – спросил сероглазый, когда парень вернулся.

– Затем, что... Не знаю. Кто-то же должен был.

– Тебя могли убить.

– Да. Наверное.

– И всё же ты рискнул. Я не понимаю.

– Чего вы не понимаете? – начал раздражаться Кори.

– Не понимаю, зачем рисковать собой ради кого-то. Людям это несвойственно.

– Неужели? – огрызнулся парень. – А вы, я как погляжу, большой знаток людей?

Сероглазый посмотрел на него таким взглядом, что Кори тут же пожалел о сказанном. Обошлось. Сероглазый лишь пожал плечами и отвернулся.

– Большой или небольшой, но кое-что о людях я знаю.

– Простите за дерзость, но... не все люди такие. Есть те, кому не всё равно.

– Вижу. Поэтому и спрашиваю, почему ты так поступил.

Кори вздохнул.

– Не знаю. Может, потому что знаю эту парочку, и они действительно неплохие ребята. А может, потому что... забудьте, это неважно.

– Что неважно?

Кори не хотел раскрывать душу перед малознакомым человеком – тем более таким, как этот сероглазый господин. Но, с другой стороны, тот платил ему едой и питьём, и было бы глупо настраивать благодетеля против себя из-за простого нежелания отвечать на вопрос.

– Моя мать... она была хорошей женщиной. Мне так кажется. Она любила меня, и мои сестрёнку. Отца я почти не помню, он ушёл, ещё когда я был ребёнком. Наверное, и к лучшему, потому как они с моим старшим братом... были похожи. Так говорила матушка. Так вот, в моей жизни было всего два человека, с кого я мог брать пример. С одного – каким человеком следует быть... а с другого – каким нет. Матушка одобрила бы этот поступок. Я так думаю. Поэтому я так и поступил. Такого ответа вам достаточно?

– Вполне, – безразлично произнёс сероглазый, даже не повернув головы.

Кори метнул на него злобный взгляд. И зачем он только раскрыл рот? Этому человеку, кем бы он ни был, было плевать на всё, что происходило вокруг. Ну и ладно! По крайней мере, он отцепился и больше не будет приставать со своими расспросами.

Вскоре сероглазый бросил привычное «до завтра» и ушёл. Кори ещё долго сидел в одиночестве, размышляя о своих же словах, о жизни, вспоминая прошлое и надеясь на будущее.

На следующий день, когда Кори на закате пришёл в «Хмельное поле», сероглазый уже был там – как всегда, на стуле в углу барной стойке. На соседнем стуле лежали новёхонькие и жутко дорогие сапоги из телячьей кожи.

 

***

Что вечер будет необычным, Кори понял сразу же, как пришёл в кабак. С тех пор, как сероглазый подарил ему новые сапоги, прошло несколько дней, и за всё это время они почти не разговаривали. Однако сегодня сероглазый сразу же встретил Кори вопросом:

– Как сапоги? Разносил?

– Конечно, господин! Очень удобные, и уже почти не натирают! Я вам так благодарен...

– Да-да, я помню, – бросил сероглазый и повернулся к стойке. – Хозяин, всё готово?

Тот кивнул и скрылся на кухне, чтобы вскоре вернуться с большим мешком. Сероглазый кивнул и направился к выходу. Кори взял мешок и пошёл следом. Уже на улице он позволил себе вопрос:

– Мы куда-то идём?

– Да, но куда именно – пока не знаю. Не могу уже сидеть взаперти. Хочу побыть на воздухе.

Мимо прошествовала группа подвыпивших матросов, горланя похабную песню. Чуть поодаль две портовые шлюхи материли друг дружку на чём свет стоит. Сероглазый скривился, как от зубной боли.

– Вот только в этом городе, кажется, немного мест, где можно побыть в тишине и спокойствии.

– Вы правы, господин, – хитро улыбнулся Кори, – таких мест немного. Но парочку я знаю. Идёмте.

Вскоре они поднимались по лестнице внутри старого дома на окраине порта, отмахиваясь от зарослей паутины и минуя дыры в ступенях.

– Если там, куда мы идём, будет так же грязно...

– Не переживайте, господин. Я уверен, вам понравится моё место.

Когда они выбрались на крышу, сероглазый подошёл к краю. Он долго окидывал взглядом живописный вид на гавань, пришвартованные суда и залитый алым заревом океан, чей мягкий плеск волн о сваи был слышен и здесь.

– Недурно. И, кажется, я почти не слышу людей.

– Ну а я что говорил! – ухмыльнулся Кори, доставая из мешка солонину, хлеб и бутылки с вином.

Утолив голод, они сидели на краю крыши и наслаждались тишиной, которая медленно окутывала гавань, сменяя суетливый шум рабочего дня.

– В детстве я частенько здесь бывал, – с теплотой в голосе произнёс Кори, – это место было только моим. Тут всегда становилось легче.

– Ты сбегал сюда. – Не спросил, а заключил сероглазый – как всегда, не поворачивая головы. – От чего же?

Кори вздохнул. От этого человека невозможно было что-то скрыть. Иногда казалось, что он умел читать мысли. Впрочем, ничего страшного, если Кори ещё немного раскроет ему душу. Уже не впервой.

– От брата. Мы жили вчетвером: я, матушка, брат и сестрёнка. Отец бросил нас, как только узнал, что будет третий ребёнок. Я был мальчишкой, Дора только родилась, и мать растила нас одна. Моему брату Дэрику пришлось рано найти работу. Он трудился в доках, как и я, разгружал суда от зари до поздней ночи. И вскоре... стал захаживать в кабаки. Выпивать. Всё чаще и больше...

Кори прочистил горло.

– Когда зелёный змий вконец овладел его разумом, он начал возвращаться под утро, в стельку пьяный, без гроша в кармане. И жутко злой. Орал на ничего не понимающую сестрёнку – мол, она была виновата, что ушёл отец. Шпынял меня за то, что я ничего полезного не делал. А если матушка пыталась его успокоить, порой он... распускал руки. Пару раз я пытался остановить Дэрика, но он был слишком силён. И когда я уже не мог слушать его ругань, крики матери, плач сестрёнки, я просто... сбегал. Так, однажды слоняясь ночью по городу, я набрёл на это место. И оно стало моим.

Кори потянул носом. Болезненный ком воспоминаний, состоявший из страха, боли, отчаяния и беспомощности, тисками сдавил его горло. Но Кори сумел его проглотить и улыбнулся.

– Теперь оно и ваше. Если хотите, можете тоже приходить сюда.

– Благодарю, – сухо произнёс сероглазый. – А что стало с твоим братом?

Кори нахмурился. Продолжать не хотелось... Но разве мог он отказать?

– В один из своих загулов он проигрался в карты. Начался спор, переросший в драку. Кто-то ударил его ножом. Помню ту ночь... Он пришёл домой весь в крови, бледный. Упал на пороге. Мы с матушкой дотащили его до кровати. На лекаря денег не было, да и вряд ли он бы смог что-то сделать. Мы сидели подле Дэрика до утра... а потом он умер. Помню слова матушки. Она сказала, «будь рядом с ним кто-то, кто мог остановить драку, сейчас он был бы жив».

Кори почувствовал резь в глазах, обращенных к океану.

– Знаете, господин... Несмотря на эти слова, я также помню её взгляд. Печальный, полный боли, тоски... и облегчения. Я тоже это почувствовал. Если бы всего этого не случилось, думаю, однажды Дэрик просто убил бы кого-то из нас.

– Ты остался единственным кормильцем?

– Да. Когда брата не стало, я уже подходил по возрасту, и меня взяли на работу в порту. Мать очень боялась, что я последую по его стопам. Но я дал себе клятву, что никогда не стану таким, как Дэрик. Мы сами решаем, какими нам быть. И я решил быть другим.

Кори поёжился, притянул ноги к груди.

– Следующие годы мы жили дружно. А потом матушка заболела чахоткой. Вскоре её не стало. Теперь нас двое: я и Дора. Как-то так.

Сероглазый долго молчал, глядя на океан. Затем тихо сказал:

– Твой брат не был особенным человеком. То, что он сделал со своей жизнью... так часто бывает у людей.

– И что? – язвительно спросил Кори. – Мне теперь должно стать легче?

– Нет. Я имел в виду, что нет смысла его винить. Он просто был обычным человеком, который попал в колею неурядиц.

– Простите, господин, но я не согласен, – пробурчал Кори. – Он в эту колею не попадал, а сам её создал. Не все люди таковы.

– Разве?

– Да! – воскликнул Кори. – Конечно! Я не такой!

– Ты просто исключение из правил.

– Нет, я не согласен. Не хочу в это верить!

– От того, во что ты веришь, мир людей другим не станет.

– Каким же – другим? Какой он, по-вашему?!

– Злой. Циничный. Жестокий. Где каждый думает только о себе. Где сильный помыкает слабым. Так было, и так всегда будет.

Кори, рассвирепев, вскочил на ноги.

– Да откуда вам знать, каковы люди? Каков этот мир? Как вы вообще только можете судить обо всех людях на земле?!

Сероглазый тоже поднялся на ноги и положил руку на плечо Кори.

– Поверь, я знаю людей, как никто другой.

– Нет! – закричал парень и оттолкнул руку сероглазого. – Вы не можете знать, это просто ваши слова. Это вы – злой и циничный!

Сероглазый тихо хмыкнул.

– Поспорим?

– Что?

– Хочешь, я докажу, что прав?

– И как же вы это сделаете?!

– Легко, – на губах сероглазого появилась жестокая усмешка. – Смотри...

Он шагнул к Кори, опустил ладонь ему на глаза... И тут Кори увидел. Всё. Всех. Его взгляд словно бы разделился на тысячи взглядов, он будто воспарил над землёй и обрёл способность видеть всех мужчин и женщин, детей и стариков, которые жили в стенах большого города. И он увидел многое. Пожалуй, даже слишком многое...

Кори видел, как мужья бьют своих жён. Как умирают в постелях старики, моля о стакане воды, пока их отпрыски набивают желудки в соседних комнатах. Видел, как дети издеваются над кошками, таская их за хвост, как они бьют палками собак, как давят каблуками новорождённых мышат. Он видел толстых купцов, которые бросают жирные объедки псам, пока слуги делят буханку хлеба на четверых. Видел стражников, что вымогают деньги у едва сводящих концы с концами жителей окраин. Видел грабителей, забирающих последнее у запоздавших путников, видел убийц, которые хладнокровно перерезают горло жертвам. Видел воров, насильников, отравителей, лжецов, подхалимов, задир, трусов... И не мог поверить, что все эти люди находятся рядом с ним, в одном городе, на этих улицах, в соседних домах!

Всё исчезло мигом – как только сероглазый убрал руку. Кори согнулся пополам, ловя ртом воздух и силясь прогнать волну тошноты. Липкий и холодный ужас растёкся по всему телу.

Когда ему стало легче, Кори посмотрел в глаза господина, но увидел лишь прежние пустоту и холод.

– Теперь ты и сам убедился, что я прав.

– Как вы, – прошептал Кори, – это сделали?

– Неважно. Речь шла не о моих способностях, а о сути человечества.

– Вы... бог?

Сероглазый тихо рассмеялся.

– Разве от моего ответа что-то изменится?

Ужас в глазах парня медленно остывал, ему на смену возвращался гнев.

– Зачем вы мне это показали?

– Чтобы ты перестал спорить.

– И что вам это дало? Вам стало лучше?! Оттого, что вы доказали свою правоту?!

Сероглазый вздохнул и покачал головой. Он смотрел на Кори как на маленького и капризного ребёнка.

– Нет. Мне не стало ни лучше, ни хуже. Мне вообще никак.

– Кто вы такой?!

– Это неважно.

– Я хочу знать!

– Зачем?

– Просто ответьте!

– Как пожелаешь. Я тот, кто живёт в этом мире уже очень много лет. Я видел, как рождаются цивилизации и рушатся империи, а вожди, князья и цари сменяют друг друга на престолах. И каждый из них первым делом обещал подданным лучшей жизни. И знаешь, сколько правителей сдержало своё обещание? Ни одного. Никто и никогда. Потому что они достигли того, чего хотели, а чужие судьбы остаются всего лишь чужими судьбами. В этом суть всего человечества – добраться до самой высокой ветки, усесться понадёжнее и стараться не упасть, попутно спихивая ногами тех, кто близко подберётся. И нет различий между богатым и бедным, умным и глупым. Вы все одинаковы. Однако я никого не осуждаю, это просто истина, понимаешь? Когда-то у меня был твой взгляд на этот мир, Кори... Наверное, этим ты мне и понравился. Но всё прошло. Я прозрел. Теперь прозрел и ты. Увы, вот она, голая правда человечества.

Кори смотрел на сероглазого, на его лице разыгрывалась буря эмоций. Затем он начал моргать, часто-часто.

– Кем бы вы ни были, но вы не правы, – тихо сказал Кори. – Вы показали только худшую сторону. Но есть и другая.

– Возможно, где-то есть.

– Покажите другую!

– Я бы показал, честно... Но, видимо, в этом городе она настолько незначительна, что и показывать-то нечего.

По щекам парня бежали слёзы. Сероглазый покачал головой.

– Ты злишься на меня?

– Да.

– Понимаю. Это нормально. Вскоре оно придёт. Смирение. И тогда...

– Хватит. Я больше не желаю слышать ваших нравоучений.

– Неужели? – Сероглазый рассмеялся. – А чего же ты желаешь, скажи? Хочешь, отвечу за тебя? Ты желаешь еды. Много вкусной и горячей еды. Немного эля. Немного денег, чтобы оплатить комнату. И это всё у тебя есть. Благодаря мне, не правда ли?

Лицо Кори окаменело.

– Я знаю все твои мысли, парень. И знаю, что ты будешь делать то, что я от тебя ожидаю в обмен на то, что я могу тебе дать. Так что... придётся ещё послушать мои нравоучения. Если я того пожелаю. Согласен?

В глазах Кори промелькнуло сомнение. Затем упрямство. А после – смирение. Парень уже опустил голову... но, прежде чем сероглазый успел победно усмехнуться, Кори произнёс:

– Я отказываюсь от ваших даров. Прощайте.

Парень развернулся и быстро пошёл к лестнице. Вскоре исчез. А сероглазый так и стоял на крыше в одиночестве, до конца не веря, что всё это сейчас произошло.

 

***

 

Следующим вечером, когда сероглазый пришёл в «Хмельное поле», парня за стойкой не было. Сероглазый, как обычно, заказал вина, затем пирога и эля, но Кори так и не объявился. И на следующий день. И на следующий после него. Потихоньку всё стало возвращаться на круги своя. Он опять был один. Отгорожен от всего мира. И сероглазому это нравилось, он давно привык к одиночеству. Разве что... иногда, совсем малость, ему не хватало этого улыбчивого парня и его добродушных разглагольствований.

Очередным вечером, прогулявшись вдоль пирсов чуть дольше обычного, с первыми сумерками сероглазый пришёл в «Поле». Уже возле входа в заведение он ненароком подслушал чьи-то мысли. Они были черные, как самая непроглядная ночь, и злые, что свора изголодавшихся дворняг. Эти мысли кричали о крови, убийстве, мести. Их хозяин был в стельку пьян. Он ненавидел себя, ненавидел весь мир. И жаждал на ком-то отыграться. Но ещё больше – выпить. И для этого ему нужны были деньги. Человек стоял в тёмной подворотне рядом с кабаком, сжимая потной ладонью рукоять ножа. Он ждал жертву. Сероглазый узнал его – это был тот самый задира Маилс, благодаря которому он познакомился с Кори.

Эх, Кори... Славный парень! Сероглазому будет его не хватать. Впрочем, завтра он покинет этот город и продолжит своё бесконечное странствие, а все эти несвойственные ему переживания вскоре забудутся.

Сероглазый вошёл в кабак, занял место за баром и приступил к ежедневному ритуалу. Прошло несколько часов, он уже совсем забыл о Маилсе, когда посетители в таверне неожиданно взволновались – даже хозяин выбежал из-за стойки и бросился с остальными на улицу. Сероглазый как раз собирался уходить, поэтому решил тоже выйти, а заодно взглянуть на причину всеобщего возбуждения. Причиной оказался Кори.

Парень лежал у входа в кабак. Судя по кровавым следам, он полз сюда от подворотни. Бледное лицо искажала гримаса боли, руками он зажимал живот, а на земле под ним уже расплывалась красная лужа. Все вокруг охали и ахали, причитали: кто-то кричал, что надо позвать лекаря, другие призывали поймать того ублюдка, который это сделал.

Сероглазый растолкал людей, опустился рядом. Кори открыл слезившиеся глаза, посмотрел на него, узнал и выдавил:

– Господин... здравствуйте.

– Привет, Кори. Неважно выглядишь.

Парень улыбнулся кровавыми губами.

– И чувствую себя тоже... Вы можете... это исправить?

Сероглазый покачал головой.

– Нет, прости. Такого дара нет даже у меня.

– Жаль. – Кори закашлялся. – Хотел бы я всё исправить...

– Поверь мне, я тоже. Очень хотел бы.

Кори закрыл глаза. Затем с явным трудом открыл. Зашарил рукой по поясу.

– Помогите мне... Пожалуйста. Там, на поясе...

Сероглазый приподнял окровавленную рубаху, увидел кинжал в ножнах, снял его.

– Что это?

– Это вам... господин. Подарок.

– Мне? За что?

– За вашу доброту.

Сероглазый извлёк кинжал из ножен, рассмотрел. Хорошая работа, качественная.

– Явно недешёвый. Не стоило. Я могу себе позволить тысячу таких, а тебе...

– Я знаю, что можете, – перебил его Кори, – в этом и смысл. Я просто хотел... отблагодарить вас. Вот и всё.

– Спасибо тебе, Кори. Я этого не забуду.

– Могу я попросить вас о последней услуге?

Голос парня становился всё тише. Взгляд мутнел. Сероглазый взял протянутую руку, сжал окровавленную ладонь.

– Я слушаю.

– Моя сестрёнка... Дора... Пропадёт одна. Пожалуйста...

– Ни слова больше. Я всё сделаю.

– Обещаете?

– Клянусь.

– Спасибо. Спасибо вам...

Кори закрыл глаза и опустил голову на землю. Сероглазый видел, как утончалась ниточка его жизни. Всё тоньше и тоньше. И ничего не мог сделать. Таким беспомощным и бессильным он ещё никогда себя не чувствовал.

Вскоре ниточка стала едва различимой. А затем оборвалась. В последний раз воздух покинул лёгкие Кори, чтобы больше никогда в них не вернуться.

Сероглазый отпустил его руку. Поднялся. Осмотрел притихшую толпу. И, стиснув подаренный кинжал, скрылся в темноте подворотни.

 

***

Маилс сидел в маленькой, утопавшей во тьме комнатушке. На единственном кособоком столе была бутылка, буханка хлеба и свеча. Рядом лежал окровавленный нож. Пьяный мужчина налил себе очередную стопку, выпил, закусил, хоть и кусок в горло не лез. Захотел выпить ещё, но водка кончилась. Разозлившись, Маилс швырнул бутылку в стену, а затем уронил голову на руки.

И зачем он только прирезал этого болвана?! Не мог просто деньги забрать? Он ведь согласился всё отдать, у него были пустые руки, никакого оружия, никакой опасности! Дурная голова дурным рукам дала волю! И что теперь? Если этот голубоглазый ублюдок рассказал кому-то, кто его убил... Нет, не мог он рассказать. Стража бы уже явилась за Маилсом – узнать, где он живёт, было бы нетрудно, его в кабаке все знают. А раз так – значит, этот сукин сын издох прежде, чем успел его сдать. Выходит, не всё так плохо, жизнь продолжается! Надо будет только кровь с ножа смыть и несколько дней не показываться в «Поле»...

Только Маилс воспрянул духом, откусил кусок хлеба и решил сходить за новой бутылкой, когда что-то произошло. Он даже не понял, что именно, – просто на секунду свеча моргнула, как от ветра. А затем Маилс почувствовал чьё-то присутствие. Подняв голову, он увидел в темноте фигуру, которой мгновение назад там не было.

Человек вышел на свет. Маилс узнал того странного, сероглазого мужчину из кабака.

– Ты? – недожёванный кусок хлеба выпал изо рта.

– Я.

– Ты как сюда попал?

– Неважно. Сейчас важно лишь то, что ты лишил этот мир одного хорошего человека. Возможно, одного лучших, кого только знал этот богами проклятый мир. И чуть было не лишил меня едва проснувшийся веры в человечество. А я очень не люблю, когда меня пытаются чего-то лишить.

– Чё? Чего тебе надо? Убирайся вон!

– Сейчас. Только закончу одно дело.

– Какое... в жопу... дело?! – рассвирепел Маилс. – Пошёл вон! Живо! Иначе...

– Иначе – что?

– ТО!!!

Маилс, опьянённый ужасом, гневом и водкой, вскочил на ноги, схватил со стола нож и ударил сероглазого в грудь. Прямо в сердце. Отняв руку и отшатнувшись, он увидел, как брызнула кровь, как она заструилась по одежде, закапала на пол... однако сероглазый не упал. Даже не взглянул на глубокую рану в своей груди.

– Как предсказуемо, – произнёс он тихо. – Моя очередь.

Сероглазый опустил руку и снял с пояса хорошей работы кинжал. Он смотрел на Маилса. Не моргая, даже не дыша. И Маилс увидел в этих серых глазах свою смерть. Попятился, едва не упал.

Сероглазый уже был рядом. Он придержал его. Усадил на стул. Маилс ощутил холод, жуткий холод в сердце. Опустив взгляд, он увидел рукоять, которая торчала из его груди. Подняв голову, Маилс заглянул в серые глаза странного мужчины. И это было последнее, что Маилс увидел, прежде чем тьма забрала его.

 

***

 

Неожиданно в дверь постучали. Заплаканная девочка, которая сидела на лежаке в углу крохотной комнатки, подняла голову от прижатых к груди коленок, притихла. Может, показалось?

Бум-бум-бум!

Кто же это мог быть? Если хозяин, то всё плохо, просто ужасно! У неё нет денег, нет еды, ничего нет. И даже Кори теперь нет. Единственного, кто заботился о ней. Кому она была нужна.

Бум-бум-бум!

Дора вскочила на ноги, подбежала к двери. Мысль о покойном брате повергла её в ярость и отчаяние. Кто бы там ни был, она не боится. Не боится! Дора запальчиво отворила дверь, собираясь накричать на хозяина дома... но его там не было. На пороге стоял незнакомец – высокий сероглазый мужчина в простой одежде.

– В-вы... кто? – спросила девочка, задрав голову.

– Я... друг Кори.

Упоминание этого имени кольнуло в сердце, словно самый острый нож. Дора смотрела на незнакомца. Тот молчал. Её губы задрожали. Наконец, человек опустился на колено, чтобы быть с девочкой вровень.

– Мне... очень жаль, что так вышло. Думаю, я любил твоего брата.

Она просто молча смотрела на него. По щекам струились слёзы.

– Он просил меня позаботиться о тебе. Поэтому вот, возьми. Это меньшее, что я могу сделать.

Неожиданно в руках незнакомца появился пухлый мешочек. Он вложил его в руки Доры, и девочка почувствовала, насколько тот тяжёл. Заглянула внутрь. Там было серебро. Столько серебра, сколько она в жизни не видела!

– Потрать его с умом. Или без ума, как пожелаешь. Если нужно будет – я дам ещё. А если захочешь – я могу взять тебя с собой. Мне предстоит долгое странствие. Но я сумею о тебе позаботиться, обещаю. Хочешь пойти со мной?

Дора, не понимая, что вообще происходило, просто покачала головой. Незнакомец вздохнул и понимающе кивнул.

– Ладно. Тогда я пойду. Но знай – если тебе понадобится моя помощь... когда-нибудь... в любой момент жизни... позови меня. И я приду.

Он поднялся, в последний раз посмотрел на удивлённое, застывшее лицо девочки, затем развернулся и пошёл прочь. Уже у лестницы его догнал испуганный крик:

– А как вас зовут?

Незнакомец обернулся. На его губах была улыбка.

– Моё имя... Безликий.