Юлия Садикова

Оборотень

Я возвращался домой, впервые за восемь лет. Нервничал больше, чем когда сдавал экзамен магистру. Гораздо проще превратить ночь в день, чем поговорить с моей матерью. Её последние слова были "не вздумай вернуться". Мой брат когда-то украл её колье, чтоб расплатиться с карточными долгами. Она простила его на следующий день. А я ушёл в ученики к колдуну и до сих пор нежеланный гость в доме.

Я бы так и не приехал, если бы карты не показали монстра. Первый раз он выпал мне неделю назад. Я иногда слежу за тем, что творится дома. Так я узнал о свадьбе сестры, о двух племянницах, о том, что брат уезжал на несколько лет в другой город. Вот и в тот раз выпали радостное событие, ценная вещь и резко чудовище, возможная опасность. Всё зависело от того, какой дорогой пойдёт монстр. Моя семья владеет постоялым двором, не самое спокойное дело. Через три дня возможная опасность превратилась в неминуемую. Да ещё и по дате выпадало на праздник Солнцкстояния. Моего учителя не было в городе, я отправил ему письмо и поехал один.

По дороге я всё думал, что скажу родителям, и решил вообще ничего не говорить. Изменю облик, да сниму комнату. Сделаю вид что немой. Я вспомнил, как выглядит гончар в городской лавке, и взял за основу его облик, только поменял нос и цвет глаз. Теперь меня никто не узнает.

Сердце бешено стучало, когда я подходил к дому. Он хорошо сохранился. За ним ухаживали: перестелили крышу, поставили новое крыльцо. На перилах даже смола блестит. Я немного прогулялся по двору. У нас их два, один для семьи, с грядками и яблонями, а второй для гостей, с цветами и цепной собакой.

Входная дверь осталась прежней, я помню, как тяжёло она открывалась. Сейчас вышло гораздо легче. В зале мало что изменилось, столы, лавки, всё как я запомнил, только стены перекрашены. За стойкой стоит мать. Восемь лет прошло. Она изменилась, конечно, но всё равно осталась красивой. Немного располнела, пара новых морщин, а вот улыбка та же.

- День добрый! – поприветствовала она меня.

- Добрый, - откликнулся я и тут же вспомнил, что собирался быть немым. – Я бы хотел снять у вас комнату дня на три-четыре.

Голос-то я не менял! Слишком молодо звучит. Я прокашлялся и начал говорить ниже.

- Конечно, вам с окном, с постелью?

- Да.

- Два форинта каждые сутки за комнату, и один за питание. Обедать будете?

- Позже.

- Хорошо, деньги за сутки вперёд, и через десять минут комната будет готова. Как вас записать?

- Грэм, - назвал я первое имя, что пришло мне в голову.

Она внесла меня в толстую тетрадь. В ту самую, в которой я когда-то на полях нарисовал птицу. Я заплатил и сел у окна на любимое в детстве место. Отсюда удобно наблюдать и за садом, и за родителями. Открылась дверь кухни, вышел отец, вытирая руки о фартук. Многие постояльцы оставались здесь на лишний день из-за его стряпни. Он стал почти лысым и отрастил бороду. Я кивнул ему, он кивнул в ответ. В саду появились две девочки, старшей пять лет, младшей три. Это мои племянницы. Я улыбнулся, глядя, как они играют в догонялки. Вышла сестра и утащила их дом. Какой она стала красавицей! Вспоминает ли хоть кто-нибудь обо мне в этом доме? Ладно, я знал, что еду сюда не за тёплой встречей. Надо найти монстра.

Кроме меня и родителей в обеденном зале трое человек. Первый сидит спиной ко мне. Ну и плечи! Такой дворового пса за шкирку как котёнка поднимет. На поясе висит топор, лесоруб, наверное. Двое других пьют пиво и смеются, наверняка едут в город на праздник. Никакая магия не ощущается.

- Господин. Господин! – я не сразу понял, что мать обращается ко мне. – Ваша комната готова.

- Спасибо.

Слово прозвучало так неровно, будто у меня всё ещё ломался голос. Я взял ключ, и она проводила меня на второй этаж. Эта была та самая комната, в которой останавливался мой будущий учитель. Мать ушла, а я открыл окно и сел на кровать. Давай, Марк, возьми себя в руки. У тебя есть важное задание. Я полез в карман за картами. Надо уточнить, будет ли монстр связан с магией, или это обычный человек. Послезавтра в городе начнутся гуляния, через постоялый двор за это время пройдёт немало гостей. Конечно, карты хороши, когда нужно узнать, что было. Грядущие события могут с лёгкостью измениться, но игнорировать их предупреждения я не могу. Я перетасовал колоду, снял верхнюю карту. Гром. Запомнил, убрал в середину, перетасовал ещё раз, разложил шесть верхних в три ряда. Середина – это то, что было, левый ряд настоящее, правый – будущее. По раскладу выходило, что монстр одновременно человек и зверь. Значит оборотень. Это плохо, я не смогу увидеть его, пока он в людском обличье. Карта с человеческой сутью выпала в настоящем, с животной – в будущем. Судя по лунному циклу, у монстра будет три дня проявить себя. Первый из них – сегодня. Я подошёл к умывальнику, ополоснул лицо и вгляделся в своё отражение. Грэм, значит, надо придумать, чем я занимаюсь, придётся разговаривать с людьми, заводить знакомства. Я пригладил волосы, улыбнулся. А ничего такой облик вышел, вполне располагающий дядька, учитель был бы доволен. Назовусь книжником, так будет проще врать.

Я прошёлся по коридору, останавливаясь у каждой двери. Надо выяснить, сколько посетителей в трактире. Всего в доме десять гостевых комнат. За одной храп, за другой кашель, за остальными тишина, значит жильцов, скорее всего, пятеро. Я спустился вниз. Там у стойки стоял шестой объект и жал руку моему отцу. Богатый человек, одежда расшита серебром, сапоги стоят как деревенский дом. Кажется, они знают друг друга.

Надо отправиться на разведку. Трактир стоит на въезде в деревню, в моём детстве дальше простирался лес, а теперь здесь пустырь. Мир меняется, но не время грустить. Я пошёл на болота, там точно нет лесорубов, и это прекрасное место, чтоб спрятать одежду. Я не смогу выследить оборотня в человеческом облике. Надо трансформироваться в зверя, а я могу стать только приметным белым псом. Очень сложно превратиться в кого-то с меньшим или большим весом, чем изначальный. Значит, в деревню я пойду ночью, а пока принюхаюсь к лесу, привыкну к телу, поищу следы монстра. Я пропел заклинание, и на час стал собакой. Мир стал серым, но цвета заменили запахи. Несколько минут я просто стоял, привыкая к новым ощущениям, потом встряхнулся и пошёл в лес. Пахло прелыми листьями, цветами, мышами, белками, гниющей древесиной, стоячей водой, напуганным оленем, лисами, грибами, засохшей кровью, мёртвой птицей. Я метался от одного запаха к другому, совершенно забыв, что надо найти. Хотелось бегать, лаять, хотелось, что б весь мир знал, кто я такой. Учитель называл меня щенком, без насмешки, ласково. Мне нравилось быть собакой, запахи кружили, любая прогулка на улицу становилась приключением. Фу, Марк! Падаль – это плохо! Я петлял по лесу, видел лесорубов, прятался от местных, выбравшихся за черникой. Опьянённый лесом, я еле успел вернуться к болоту. Всё тело свело спазмом, и вот я снова человек. Голый, беззащитный. Зрение стало прежним, цветным, но появилось ощущение, будто я ослеп и оглох. Я поторопился одеться, с рубахи на землю упали белые шерстинки. Очень хотелось есть, и я пошёл в трактир. На выходе из леса вспомнил, что трансформация сделала меня собой, а не Грэмом. Чуть не попался...

Обед был изумительным. Вот чего мне совершенно не хватало в городе! Гороховый суп с копчёным окороком, пшённая каша с тыквой и пирожки с черникой. И всё это можно запить папиным элем, знал бы он, кто я такой, выпорол бы. Хотя, мне же двадцать лет. Это у колдуна я ещё ученик, здесь в деревне я взрослый мужчина. Мужчина, приехавший защитить свою семью.

- Что-нибудь ещё?

Сестра подошла ко мне забрать тарелки. Я невольно улыбнулся.

- Если только разговор с тобой, красавица.

Никогда я так глупо себя не чувствовал.

- Я замужем, - ответила она.

- Прости, говоря про разговор, я имел в виду только разговор.

Как глупо прозвучало! Надеюсь, облик Грэма скрывает покрасневшее лицо.

- Хотел узнать, что здесь у вас происходит.

Я старался скопировать выражение лица учителя, когда он говорит о звёздах.

Она смутилась.

- Простите меня, вы хотите узнать, как мы в деревне отмечаем канун праздника? Будет хороший вечер, с музыкой и танцами. Оставайтесь, вам понравится!

Она забрала посуду и ушла. Я украдкой смотрел ей в след.

- Хороша... - протянул кто-то за моей спиной.

Я обернулся, это был тот самый щёголь, приехавший после меня. Удачный способ завести беседу.

- Весьма.

- Третий раз останавливаюсь здесь из-за неё.

Он очертил в воздухе женскую фигуру и облизнулся. Мне захотелось превратить его в крысу.

- А как же муж?

- Кто, Харман? Ты его видел? Да он ночной горшок сам не вынесет, куда ему такая жена.

- Тебе бы подошла больше?

Он задумчиво потеребил ус.

- Вполне возможно.

Скажу честно, в романтических делах, я разбирался плохо, но этот тип был явно влюблён в мою сестру. Не захочет ли он убить её мужа? Мы взяли ещё по пиву и разговорились. Августус был младшим сыном местного барона. Много путешествовал и увлекался театром. То, что я книжник, привело его в восторг, кажется, он не ожидал встретить в глуши образованного человека. Он был болтуном, так что я просто задавал наводящие вопросы и узнал о нём, всё, что нужно. Он не оборотень, а с магией сталкивался лишь однажды, когда лечился после неудачной дуэли. Одно слово – повеса, я бы такого не пустил даже здороваться с моей сестрой.

Вечером в таверне появились музыканты. Пастух с дочерью. Он играл на лютне, она на флейте, получалось неплохо. К закату в зале не осталось свободных лавок, мать с сестрой работали без передышки. Сколько себя помню, перед праздниками всегда самые тяжёлые вечера. Августус был уже пьян и танцевал тарантеллу с дочкой старосты. Я, воспользовавшись случаем, ушёл наверх. С третьей попытки произнёс заклинание, выветривающее хмель из головы. Теперь мне надо познакомиться с запахами обитателей трактира. Я стал собакой и осторожно выбрался из комнаты. Надо внимательно обнюхать каждую дверь и посмотреть, не встретится ли этот запах в изменённом обличье. Большинство людей пахло кисловато: скрытые болезни, пот, пиво, гнилые зубы. От кого-то резко пахло лошадьми, наверное, только что приехал. Неожиданно в этот калейдоскоп вторгся нежный аромат молока и печенья. Мне бы сразу уйти, но запах был таким вкусным!

- Собака, - выдохнул детский голосок.

С конца коридора на меня восторженно смотрела пятилетняя девочка. Бежать в комнату было поздно. Девочка бесстрашно подошла ко мне, я завилял хвостом, показывая, что не опасный. Она запустила ладошку в мою шерсть.

- Хо'осая, хо'осая собака. Заблудилась?

Я издал какой-то грустный тихий скулёж.

- Я тебя выведу! Какая ты к'асивая!

Да и ты ничего, подумал я, глядя на племянницу. Она неуклюже почесала меня за ухом, и повела на хозяйскую часть дома. Там было темно и пахло болезнью. Дерево перекрытий слабо глушило музыку и голоса.

- Шумно, - пожаловалась она. – Сест'а уснула, а я не могу.

Из-за тонкой перегородки послышался надсадный кашель.

- Папа болен, - шепнула девочка. – Т'и дня лежит.

Я слышал запах её грусти и страха. Желая немного приободрить, я ткнулся ей в шею носом. Собачьим холодным мокрым носом. Она тихонько засмеялась.

- Ты умная собака.

Интересно чем болеет её отец, я жадно втягивал воздух, пытаясь расслышать в человеческом запахе волчьи ноты. Жаль, ни в одном мануале не описано, как происходит трансформация человека в зверя глазами собаки.

Густо запахло курами и козами, мы подошли к двери, ведущей во двор.

- Иди сама дальше. Мне нельзя выходить из дома ночью.

Я помахал хвостом, и выскользнул за дверь. Козы заблеяли, чёрная собака сначала залаяла, потом осеклась. "Кто ты такой?" Мне что, надо дать понюхать у себя под хвостом? Собачий язык обманчиво простой. Он на три четверти зависит от жестов, и движений, и лишь на одну из звуков. Я совершенно не представлял, как объяснить ей кто я, и что тут делаю. "Человек, друг, защитить" – вот и всё, что я смог сказать. Собака растерялась, взвизгнула и удивлённо залаяла. Я поспешил убежать, пока на шум не пришёл кто-то из хозяев.

Скрывшись в кустах за забором, я понял, что попал не в очень хорошую историю. Вся одежда в комнате, примерно через три часа я стану голым человеком. Деревня, трактир, веселье, вряд ли это кого-нибудь сильно удивит, но там же мои родители! И Грэм должен внушать доверие. После превращения я вполне не смогу быть способным даже на простенькую иллюзию одежды. Думать человеческие мысли в собачьей голове утомительно. Я переключился на запахи. Волком ещё не пахло, я решил отследить, кто из жильцов куда ходил, не был ли он в лесу.

Для собаки запахи – это всё равно, что карта для человека. Я прошёл несколько раз всю деревню вдоль и поперёк. Все местные псы лаяли мне в след "Кто ты". Я пытался спросить у них про оборотня, но никак не мог подобрать подходящих жестов. Я заставлял их нервничать, и на лай прибегали хозяева. В деревне я не нашёл ничего подозрительного. Ни застарелого запаха волка, ни какого-либо другого хищного зверя, в лес ходило ещё несколько человек, но я успел проверить только лесоруба. Обычный человек занимался обычными человеческими делами.

Моё время подходило к концу. Завтра днём буду набираться сил, чтоб дежурить всю ночь. Я крался по двору ещё в собачьем обличье, когда задняя дверь распахнулась, и усталый отец вышел покурить.

- Пошёл вон! – заорал он и бросил в меня камнем. – Найда, что не лаешь? Плохая собака!

Я спрятался за калиткой в кустах. Отец был зол и рассержен. Он со всей силой пнул собачью будку, Найда напугано скулила спрятавшись.

- Бесполезная тварь!

Что с ним? Не мог же он так рассердиться на собаку, отцу вообще не свойственно такое поведение!

Время вышло. Тело начало ломить, и я зажал себе пасть лапами, чтоб не вскрикнуть. Чем дольше ты в теле зверя, тем больнее становиться человеком. Да ещё кусты царапали тонкую кожу. Сил не было даже чтобы стать Грэмом. Я сидел под забором замёрзший и грязный, что бы сказала бы мама, увидев меня таким? Я вспомнил, как она кричала, узнав, что я хочу уйти с колдуном. По её словам я был пропащим человеком, променявшим душу на фокусы. Теперь я был оболочкой, и рот мой наполнен ядом. Даже в городе чародеев недолюбливают, а в деревнях боятся. Учитель предупредил меня, что так будет всю жизнь, и я согласился. Девчонки мне улыбаются ровно до того момента, пока не узнают, кто я. Но я не хочу стать кем-то другим, у меня получается колдовать, я могу сделать мир лучше.

Калитка открылась, я вжался в забор, мечтая слиться с ним в одно целое. Двое мужчин посмеиваясь, пошли в сторону леса. Вроде это те самые, которые пили утром пиво, но ночью и с человеческим нюхом я запросто могу ошибиться.

Я просидел тут около часа, пытаясь немного восстановиться и не уснуть. Гуляки не вернулись, оборотней не было. С первыми лучами солнца я, наконец-то, смог стать Грэмом и сотворить на себе хоть какую-то иллюзию одежды. Вернулся в трактир, там уже никого не было, только отец протирал столы.

- С вами всё хорошо? – спросил он меня.

- В лесу заблудился, - ответил я. – Сами понимаете, городской житель.

Отец покачал головой.

- У нас в лесах болота, змеи, иногда заходят волки. Там и днём-то не лучшее место для прогулок.

- Согласен. Простите, очень устал. Доброй ночи вам.

- Скорее уже утра.

Я ушёл наверх, отмылся, как мог в тазике с холодной водой и лёг спать.

Проснулся в полдень. Чувствовал себя немного разбито, но выбора не было, надо вставать. Умылся, поправил личину и спустился вниз.

- С пробуждением! – улыбнулась мне сестра. – Что будете завтрак или обед?

- Это сложный выбор, а что вы предлагаете на завтрак?

- Омлет с ветчиной и сыром и блинчики с вареньем.

Я не смог сдержать улыбку.

- Чудесно звучит.

Омлет был точно таким, каким я его помнил. Нежный и сочный. А блинчики, это мечта! Тонкие, золотистые, с хрустящей корочкой, и клубничное варенье. Я словно очутился в прошлом.

Сестра принесла чайник.

- Я вам заварила лимонник со смородиной.

- Ничего себе! Спасибо!

Марк! Надо вести себя спокойнее. Я торговец книгами, мне лет сорок, я не должен вести себя как мальчишка. Я здесь по делу.

- Я так и знаю вашего имени.

- Салли, - сказала она. – А я вашего.

- Можете называть меня просто Грэм. Мне кажется, что я вас где-то видел раньше, вы бываете в городе?

Она покачала головой.

- Была там только в детстве на ярмарках.

- Может, у вас есть сестра?

Она грустно улыбнулась.

- Только два брата.

- Это тоже хорошо.

- Наверное.

- Чем они занимаются?

Я старался, что б вопрос звучал как можно непринужденнее. Она хотела ответить, её явно волновал эта тема. Но чёртовы правила приличия, и строгое воспитание мешали.

- Простите, что я так навязываюсь, у меня ещё много дел.

- Конечно.

Я так хотел узнать, что происходит с Джефом! Его явно нет в доме. Мой брат старше меня на семь лет, и он постоянно притягивает неприятности. И при этом его любят, а я в опале. Вот так и становятся злыми колдунами. Это шутка, Джеф единственный из всей семьи, кто навестил меня пару раз в городе. Он один меня не стыдился. Я допил отвар и пошёл обратно в комнату. Надо разложить карты и идти в лес, проверить, что там забыла весёлая парочка.

Карты говорили то же самое. Опасность близко, зверь рядом, будет буря. Раскинул карты на брата – выпали трудности, метание, неприятности. Ничего нового, они всегда выпадали, сколько бы я не гадал на него.

Я пошёл вниз. В трактир въехало три новых постояльца, сколько же их будет к вечеру? Я поздоровался с хозяйкой, и попросил пирожок. Она дала два.

Одним я угостил Найду. Всё-таки я виноват в том, что ей вчера попало. Собака смотрела на меня недоверчиво, явно чуя в моём запахе примесь вчерашнего гостя. Я посидел с ней несколько минут, и она всё-таки дала себя погладить.

- Она кусает! – серьёзно произнёс детский голос.

- Лина, помолчи! Она вас съест!

Я обернулся. Старшая девочка прикрывала младшую, и обе с любопытством смотрели на меня. Я улыбнулся.

- Не съест. У вас хорошая собака.

- Недавно она покусала человека. Звали лека'я из го'ода.

- Невероятно! Как вас зовут?

- Нам нельзя гово'ить. Мама не велит.

Я кивнул.

- Это правильно, не буду вам мешать.

Я потрепал Найду по голове и помахал девочкам. Они помахали в ответ.

В пёсьем обличии летний лес кажется ещё прекрасней. Я понял, почему собакам так важно в начале прогулки побегать по нему. Надо надышаться, выпустить первый восторг, чтоб не захлебнуться радостью. И я бегал, хлопая ушами. Запыхался, остановился, вывалил язык и зажмурился, подставляя спину ветру. Спокойно, Марк, вот молодец. Вспомни, зачем ты здесь.

Следы я нашёл без особого труда. Они вели туда и обратно, значит, люди вернулись в трактир. Дождей не было, и запах считывался легко. Он долгое время вёл меня по лесной дороге, потом свернул в самую чащу, провёл узкими тропами и вывел заброшенному охотничьему домику. Оттуда сильно пахло страхом и кровью третьего человека. Я встал на задние лапы и заглянул в окно. Посреди комнаты, лежал Джеф, руки скручены за спиной, ноги связанны. Я прислушался к лесу. Никаких человеческих голосов и треска веток под сапогами не слышно. Те двое, явно плохие люди, и они сейчас с моей сестрой, племянницами, матерью и отцом. Бежать туда? А что будет с Джефом? Вряд ли они станут нападать днём. Надо как-то пробраться внутрь. Дверь заперта, на окнах стёкла. Я несколько раз обошёл домик, добротная постройка. Колдовать в собачьем теле я не мог, а вот разбить стекло сломанным деревом – запросто! Ладно, это было трудно и неудобно, но получилось. Осколки посыпались на пол, Джеф вздрогнул, повернулся на звук и увидел как я, огромная белая собака, лезу в окно. Он бы закричал, но ему заткнули рот. Я старался выглядеть дружелюбно, вилял хвостом и даже ткнулся носом, хотя пах он ужасно. Сколько они его тут держат? Я перегрыз верёвки на руках, он вытащил кляп.

- Откуда ты взялся?

Я негромко залаял, повернул морду в сторону окна. Он подполз к осколкам и освободил ноги.

- Да, ты прав, надо идти, - каждое слово давалось ему с трудом.

Он встал и, держась за стену, и пошёл к двери. Она была заперта снаружи на огромный навесной замок.

- Нет... - простонал он.

Я выпрыгнул в окно. Получилось неудачно, край осколка задел рассёк лоб, не сильно, но кровь тут же тонкой струйкой потекла вниз, норовя попасть в глаз. Какая неудобная рана, я её даже зализать не смогу.

Брат медлил, руки и ноги плохо его слушались. Наконец, он перевалился через подоконник и выбрался наружу.

- Почему мне так не везёт?

Я толкал его носом, чтоб поскорее увести с поляны. Соберись, Джеф! Надо домой! Вместо слов вырывался лай.

- Кто ты такой? У тебя морда в крови.

Я потащил его за штанину прочь. Я бы сказал, почему тебе не везёт, да кто будет слушать человека, продавшего душу за чародейство. Ты дурак, Джеф, дурак! Я знаю, ты никому не хочешь зла, ты всегда смешил меня в детстве, ты готовишь не хуже отца, но почему ты так доверчив?

- Я ведь знаю Руфуса и Трэя больше пяти лет.

Ага, наверняка познакомились в кабаке за картами.

- Я должен им немало денег, и они решили забрать их сами. Как начнётся праздник, все постояльцы повалят в город, оставив полную кассу. А там сестра, мать, девочки.

Он схватился за голову и споткнулся о корень. Я помог ему подняться.

- Тебя Марк прислал?

Я гавкнул. Джеф кивнул.

- Это хорошо.

Теперь он поверил собаке. Ему двадцать семь лет, а он наивнее табуретки.

Джеф всё слабел, и теперь я его тащил на спине. Запах его глушил всё вокруг, я потерял бдительность и не заметил, юную собирательницу черники. Она выскочила из-за куста и увидела нас с братом, перепачканных кровью. О, как она закричала! Испытание для собачьего слуха!

- Стой, – шепнул Джеф, но она его не слышала.

Она бежала в деревню. Что мне делать? Приведёт ли она помощь? Пока она добежит до деревни, пока вернётся, есть ещё немного времени, рассудил я, и потащил Джефа вперёд. Однако девочка нашла помощь гораздо раньше. Прошло всего минут десять, и я почуял лесоруба. Я осторожно положил брата на землю.

- Воды... - прохрипел он.

Надеюсь, лесоруб ему поможет, и Джеф объяснит, что я не пытался его убить. Огромными прыжками я помчался прочь. Сколько прошло времени? Часа два-три? Заклинание рассчитано на пять. Кто знает, что может случиться за это время. И ни разу нигде я не встретил запах оборотня. Что это значит, он ещё появится?

Я перетащил одежду далеко в болота, но это меня не спасло. Слева на меня хлынула лавина собачьего лая. Пахло ненавистью и оружием. Я бросился в обратную сторону, но там воняло порохом охотничьих мушкетов. Они зажимали меня в кольцо, я метался, не зная, куда прыгнуть, и вдруг увидел просвет между людьми. Собачье зрение подвело, эта была тонкая, но прочная сеть, в которой я тут же запутался. Перегрызть не получалось, жёсткая нить была будто из металла и царапала дёсна.

- Смотри-ка, а псина-то одёжку охраняла, - сказал один из охотников, найдя мои вещи.

- Вот повезло, так повезло, - второй потёр руки. – Поймали к празднику оборотня.

- Сожжём тебя, как только превратишься в человека! – пообещал мне третий.

Неучи! Оборотни ночные существа! Оборотень. Неужели, карты говорили обо мне? Тварь, людоед, гадёныш, монстр – вот какими словами называли меня люди. Наверное, Джеф потерял сознание, или бредит. Не хочу верить, что он бы отдал меня на растерзание. Куда меня тащат? Деревня это будет или город? Спросить было не у кого, разве что у собак, но после того, как меня поймали, они стали тихими и сбились в стаю где-то за спинами людей. Я сжался в комок, так меньше боли причиняли корни, ветви, кочки.

В деревню меня приволокли с победным кличем. Кажется, все люди сбежались посмотреть на живого оборотня. Пришла моя мать со старшей внучкой. Девочка сразу меня узнала, назвала хорошей собакой. Перед людьми бросили одежду, мать быстро поняла, что это вещи Грэма. Я смотрел на неё, а она меня. Мне казалось, она видит кто я на самом деле. А она развернулась забрала растерянную девочку и ушла.

Что будут делать Руфус и Трэй, пока я буду гореть на костре? В деревнях монстрам не дают говорить, им затыкают грязные рты и очищают огнём. И даже если кто-то из семьи увидят меня, то узнают ли? А если узнают, то захотят ли помочь?

Тело болело, лоб саднил, наверное, в царапину попала грязь. Я знаю, как это вылечить, даже если дойдёт до заражения крови. Учитель говорит, я способный. Вместе мы хотели хоть немного изменить человеческое представление о магии. Меня со всех сил под рёбра пнул деревенский мальчишка. Я взвыл от боли, что-то надломилось во мне, и я залаял. Громко, не щадя лёгкие. Несправедливо!

Собаки прижимали уши, люди кидали в меня камни, а я лаял, пока не охрип. Перед домом старосты росла гора поленьев и хвороста. Будет красиво полыхать, огонь увидят даже в городе. Толпа смотрела на меня во все глаза, ждала, когда я стану человеком, и я их не разочаровал. Они видели, как меня скрутило, почти сломало пополам, как пропала шерсть, как исчезли клыки и когти.

- Какой молоденький!

- Совсем голый.

- Людоед, убийца.

Кузнец связал мне за спиной руки, но у меня всё равно не было сил сопротивляться.

- В трактире воры, Руфус, Трэй, – просипел я. – Я Марк Корсак...

Он заткнул мне рот вонючей тряпкой. Услышал ли он хоть что-нибудь? Слова дались мне с огромным трудом. Я смотрел в толпу, там не было никого из моей семьи. Я не знаю, как долго я ждал казни, но всё это время думал о дожде. Карты обещали гром, мне нужна буря, я не хочу умирать!

- Расступитесь!

Толпа заворчала, но послушалась. Ко мне шёл Августус, младший сын барона, и за запястье он тянул мою сестру. Половина лица у него была лиловая и распухшая

- Смотри, Салли! – скомандовал он. – Узнаёшь?

Да я бы сам себя не узнал сейчас.

- Марк... Это и правда ты.

Августус встал рядом со мной.

- Спектакль отменяется! Это не оборотень, это Марк Корсак! Младший сын трактирщика.

Народ зашумел, но у Августуса тут реальная власть.

- Он спасал брата, а вовсе не пытался его убить!

Он освободил меня и дал свой камзол. Староста пытался что-то сказать, но Августус жестом велел ему замолчать.

- Марк сегодня же уедет подальше от вашего гостеприимства.

Он повёл меня домой.

- Это Руфус и Трэй? – спросил я про синяки на его лице.

- Да, - Августус осторожно потрогал распухшую щёку. – Умеет твой брат выбирать друзей.

- Марк... Я рада тебя видеть.

Салли неожиданно крепко меня обняла.

- Ай! Осторожно!

- Прости. Марк, мама она...

Я усмехнулся.

- Знаю. Позор. Голый на виду у всей деревни, да ещё и оборотень. Жил в трактире обманом. Колдун.

Салли не нашла что ответить.

- У тебя прекрасные дочери. Как там Джеф?

- Очень измождённый.

Мы подошли к трактиру. Меня никто не пригласил зайти внутрь. Августос пошёл проверить, готова ли карета к поездке.

- Отец тоже не выйдет?

Салли покачала головой.

- Ему крепко досталось. Но кузнец пришёл как раз вовремя.

Мы стояли и молчали.

- Салли, вы знаете, где я живу. Буду рад вас видеть.

- У меня больной муж, - она опустила взгляд.

- Я могу помочь.

Она ничего не ответила. Я стоял и смотрел на дом, где меня не ждали. Никогда я не чувствовал себя таким одиноким.

Вернулся Августус.

- Твоя одежда, - начала Салли.

- Я дам ему свою запасную.

- Вы очень добры.

Лорд расцвёл.

- Я вернусь к вам после праздника.

Мы с сестрой неловко кивнули друг другу, и я полез в карету. Августус забрался следом. Трактир начал медленно отдаляться. Сын барона вытащил из саквояжа штаны, рубашку и бутылку вина.

- Значит, в собаку превращаешься? – сделал он большой глоток и протянул бутылку мне. – А ещё в кого-нибудь можешь?

- Пока нет.

Вино было терпким и вкусным.

- Странная у тебя семья, но, думаю, ещё не всё потеряно. Брат твой гордится тобой, да и Салли тоже. А отец просил передать это.

Он вытащил свёрток с пирогами.

- Расскажи, каково это быть псом!

Снаружи разразилась гроза. Я сделал над нами купол, оберегающий карету и лошадь от дождя и молний. Пироги были ещё тёплые и очень вкусные. Значит, ещё не всё потеряно.

 

 

 


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 1. Оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...