Намбра бежал, петляя в камышах. Под ногами зачавкало грязью, и этот звук показался ему самым сладким из когда-либо слышанных. Это означало, что он добрался до болот Перешейка и, что он, считай, оторвался от погони.

Эльфы в болото не полезут ни пешими, ни, тем паче, верхом на своих оборотнях-оленях.

Стрела просвистела настолько близко, что оперением хлестнуло по щеке. Намбра тут же бросился на землю ничком, погружаясь в болотную жижу с головой. Вовремя. Останься он на ногах в его спину воткнулось бы с полудюжины стрел с зазубренными наконечниками, добротно сработанными гномами.

Намбра осторожно, стараясь не шуметь, пополз вперёд. Чем дальше окажешься от кромки Тверди, тем больше шансов, что в него не попадут. Эльфийские луки стреляют далеко, но и их дальность не беспредельна. Ещё одно обстоятельство было на стороне человека – эльфы - нежить жадноватая. Они не станут тратить впустую стрелы, каждый наконечник которых представляет собой отдельное произведение искусства.

Не учёл он одного.

Что-то плюхнулось чуть впереди. Намбра подумал, что это ещё одна стрела, но тут услышал шипение. Отец и Мать прародители! Это же стрелогад! Змееподобное существо, которое, одурманенное эльфийской магией, существует, до поры до времени, в виде засушенной палки и оживает только будучи выпущенным из эльфийского лука, превращаясь в юркую змейку. Она настолько ядовита, что ужаленные ею и до пяти не успевают сосчитать, как отправляются на тот свет.

Намбра в отчаянной попытке спастись попытался укатиться с пути ринувшейся к нему твари, но запутался в предательских петлях тростниковых стеблей.

Укус наполнил его тело такой болью, что Намбра заорал так, что, казалось, взорвется грудь и лопнет горло. Птичья стая, гнездившаяся в окрестных камышах, взвилась в воздух, причитая и крича от страха, который нагнал на них этот крик.

«Как больно! – пронеслось в голове Намбры, но так, словно это мыслил не он. – Сейчас сосчитаю до пяти, и всё закончится... Раз, два, три, четыре, пять!.. Пять! Пять!??»

Смерть не наступила. Не пришла избавлением от чудовищной боли. Ко всему прочему Намбра ощутил онемение во всём теле. Он ощущал, обонял, он слышал и видел, но совершенно не мог пошевелиться. И боль, боль, боль... Намбра мог только кричать. Будь он в силах, то перевернулся бы, чтобы лечь ничком, и воткнуться лицом в грязную жижу, чтобы с каждым вдохом, втягивать в себя, вместо воздуха, милостивую воду болота, что погрузит его в смерть, избавив от мучений.

Тщетно. За исключением челюстей и гортани, Намбра был не властен над своим телом.

Он был нужен эльфам живым. В него стрельнули не стрелогадом, а какой-то его разновидностью, чей яд не убивал, но лишь парализовал болью. О такой диковинке эльфийского арсенала Намбра не слышал... Хотя сейчас ему было всё равно. Худшее уже наступило. Сквозь свои вопли и птичий шум Намбра смутно слышал приближающееся пронзительное чириканье переговаривающихся эльфов ...

- Что же ты такого у них украл, парень?

Намбра услышал этот вопрос и поначалу не понял, кому он был адресован, да и без разницы ему было, вопящему от боли. Небо, в которое был устремлён взгляд его немигающих глаз, заслонил чей-то силуэт. Человеческий, на первый взгляд... Но мало ли кто бродит в пограничье между Миром и Твердью?

Фигура склонилась над ним, протянула руку, вырвала что-то длинное из плеча Намбры и отшвырнула это прочь, предварительно крутанув в руках, словно сворачивая шею курице.

Боль сразу же стала стремительно отступать. Несколько мгновений спустя Намбра стал, хоть и замутнено, осознавать происходящее.

Он видел, как в грудь его спасителя воткнулось сразу три стрелы, аккуратно напротив сердца. Тот не обратил на это никакого внимания, а сдёрнул что-то с пояса и направил в сторону атакующих. В цвирканье эльфов Намбра разобрал их самое выразительное ругательство - «Чтоб твою мать орк покрыл»,- что выражало крайнюю степень их обескураженности. Было с чего, потому что нечто в руке спасителя вдруг загрохотало и стало плеваться огнем.

«Святые Прародители! – Подумал Намбра. – Да это же бессмертный за меня вступился!»

Только бессмертным нипочём эльфийские стрелы и у них на всякую нежить есть управа в виде переносного железного улья, из которого он может огнём и громом наслать на своих врагов рои смертельно жалящих пчёл. Намбра много слышал о них, заступников людей от нежити, и вот теперь созерцает его собственными глазами.

Ядовитая боль уже совсем прошла, но сменилась уколами тысяч и тысяч игл в руках и ногах. Тем не менее, способность двигаться возвращалась в его тело.

Бессмертный пробежал мимо него, навстречу эльфийской шестёрке. Гремели громы, но дождя не было. Вопили эльфы (непонятно только – от боли или от гнева). Истошно кричали оборотни (определённо от боли).

Намбре, однако, это было не интересно. Он перевернулся, как давно мечтал, на живот и стал жадно пить грязную, отдающую тухляком и ржой воду.

Всё стихло. Намбру схватили за ворот груботканой рубахи и подняли из воды.

- Достаточно! – услышал он голос бессмертного. – Ещё подцепишь амёбу какую-нибудь!

Намбра не понял, что он может такого подцепить. Голос бессмертного был лишён интонаций, но всё равно был убедительным. Произношение выдавало уроженца других мест.

Намбра не чувствовал в себе сил подняться на ноги и потому стоял на коленях, покачиваясь, и смотрел на своего спасителя.

Бессмертный был высок, широкоплеч и стоял на могучих ногах. Большего Намбра о нём сказать бы не смог, потому что тот был, с макушки до пят, словно облитый янтарём, переливавшимся на свету радугой. Янтарь этот лишь очерчивал бугры мышц на руках и ногах, и нечётко обрисовывал некое подобие лица, лишенного глаз, рта и носа. Три стрелы по-прежнему торчали из его груди, аккурат напротив сердца, но совсем неглубоко так, что наконечники были видны наполовину и, казалось, их как бы выталкивало прочь. Намбра подумал уж, что ему это показалось, но прямо перед его взором стрелы одна за другой отпали от уязвленного ими тела и шлёпнулись, со всплеском, в воду болота. Бессмертный! Чему тут удивляться! Эльфийские стрелы ему нипочём!

В одной руке бессмертный всё ещё держал свой железный улей. Он был странный на вид. Формой походил на облицовочный кирпич с приделанной к нему, чтобы держать, рукоятью, как у кинжала. Леток для пчел был исполнен в виде достаточно длинной, в пол-локтя, железной трубки. Из такого пчёлам, предположил Намбра, было бы удобно только вылетать. В улей, видимо, пчёлы попадали каким-то иным способом. Магия бессмерных!

В другой руке бессмертный за волосы держал эльфийскую голову. Голова гневно вращала глазами и беззвучно раскрывала рот, словно зевала. Она была мокрая, с вывалянными в грязи волосами. С неё капало и текло. Скорее всего, не только вода.

Бессмертный, казалось, вслушивался в немые крики головы и, вроде бы, находил в них смысл, хотя по переливчатым, янтарным абрисам того, что заменяло ему лицо, нельзя было судить. Потом Намбра увидел, как тот поднёс к голове улей и прижал его летком к высокому лбу. Громыхнуло вылетающими пчелами. Голова эльфа взорвалась множеством красно-зеленых брызг-лоскутов и в руке бессмертного остался лишь клок волос, на котором висел осколок черепа. Он отшвырнул его прочь, а смертоносный улей прилепил к своему боку. И нескольких секунд не прошло, как янтарь его обволок, поглотил, и тот стал неотъемлемой частью тела бессмерного.

Теперь обе руки бессмертного были свободны. Он подошёл к Намбре и помог ему подняться на ноги.

- Оклемался маленько? – спросил бессмертный. – Надо уходить. Сюда скачет едва ли не вся гвардия эльфийского короля. Те шестеро, которые гнались за тобой, были лишь авангардом. Ты им здорово насолил, парень. Спёр у них что-то крайне магическое. Артефакт какой-то. Я толком не разобрал что именно. Эльфы такие несговорчивые... Даже потеряв голову, считают себя выше всех.

«При чём здесь соль?» – подумал Намбра, услышав про себя, что он якобы солил на эльфов. Не помнил он такого.

- Пошли, пошли, - призывал бессмертный, беря его под руку. – Яд стрелы-паралички действует, только когда змея впрыскивает его непосредственно в кровь. Он уже разложился. За пару дней придёшь в норму. Только пропотеешь да проблюёшься немного.

Лучше бы он этого не говорил. Намбру согнуло пополам в приступе рвоты. Из него излилась вся вода вместе с грязью, которую он до этого выпил. Он выблевал её всю до сухого остатка и почувствовал, что тот тоже полез наружу. Это было совсем некстати, и Намбра зажал руками рот, пытаясь воспрепятсвовать новому приступу.

Тщетно. Спазм уже выталкивал наружу то, что было схоронено в желудке. Шло трудно. Намбра тужился так, словно рожал через пищевод. В какой-то момент причина его спазматических корчей застряла на полдороге, напрочь перекрывая дыхание. Застряла туго – ни туда, ни сюда. Проклятья и пожелания эльфов ему сдохнуть, которые они кричали вслед, обещали вот-вот сбыться. Набра задохся, перед глазами поплыли радужные круги, а грудь зажало в тисках боли (хотя не в пример той, что он испытывал доселе). На сей раз умирать после пережитого было совсем не страшно. Вся жизнь, несмотря на общеутверждаемое, перед глазами вмиг не пронеслась... Не успела.

Две могучие руки перехватили Намбру под грудь и резко, сильно сдавили раз, другой... На третий затор прорвало, и Намбра исторгнул из себя нечто твёрдое, округлое, величиной с небольшое куриное яйцо и выплюнул его в свои подставленные ко рту ладони.

Воздух с громким сипением ворвался в лёгкие, неся живительное облегчение. И на сей раз умереть у Намбры не получилось.

Бессмертный ослабил тиски захвата, но пока не убирал рук совсем, удерживая обмякшее тело страдальца от падения.

- Дыши! Дыши! – слышал Намбра голос бессмертного прямо у своего уха. – От эльфов ушел, так решил сам себя ухайдокать? Чем, кстати, ты едва себя не задушил? Покажи-ка!

Намбра вдруг осознал, что, хотя все эти слова были произнесены непосредственно рядом с его ухом, он не слышит дыхания бессмертного.

У Намбры не было сил возражать, и он показал то, что было у него в ладонях. Бессмертный отпустил его и отступил прочь на шаг.

- ...!!!

Из этой фразы, произнесенной облачённым в янтарь, Намбра понял исключительно мало. Разве что вопрос о том, не подменил ли какой-нибудь могучий бог его отца во время зачатия.

- Где же ты разжился такой штукой?

- В Лабиринте...

- Где же ещё! Зачем я спрашиваю?! Недаром сюда вся королевская конница, вся королевская рать..! Без этой штуки эльфы не смогут осадить орков, когда те пойдут на нерест... Потом на Тверди, в магическом мире, начнётся такая Махабхарата!

- Что? – спросил Намбра, услыхав ещё одно неведомое ему слова.

- Война будет. Но только если эльфы не смогут вернуть этот артефакт до новолуния... А уж мы тебе поможем, чтобы такого не случилось! Тем более до новолуния. Уж эльфы хлебнут полной ложечкой! Чтобы возвернуть всё на свои места и наладить прежний ход событий им понадобится несколько столетий. Нужно будет взять осадой, это лет сто, сто двадцать, не меньше, Лабиринт, в котором занерестятся орки. Разрушить его – это еще лет сорок. Построить новый, лет пятьдесят бери, не меньше, и вырастить под него новый артефакт. Орки же будут весьма против того, чтобы все возвратилось на круги своя, и будут активно, вооружено препятствовать. Эльфы будут с орками воевать, если ты не понял. Восстание орков грядёт. И всё из-за того, что в этот раз ничто не помешает им пойти на нерест.

- Орки..? – недоумённо спросил Намбра. – Воевать с эльфами..?

Он знал их как смиренных эльфийских рабов. Робкие уродцы, забитые создания со свирепыми, клыкастыми мордами. Принеси-подай, подними тяжелое - оттащи подальше, радуйся откровенно, когда похвалят, и терпи смиренно, когда наказывают – вот их удел.

- Пойдут на нерест..?

- Особенности физиологии. – Ответил бессмертный. – Нет времени всё объяснять. По крайней мере, сейчас! Надо уходить.

Янтарный человек схватил Намбру за руку и повел за собой.

- Будет немного странно, - предупредил бессмертный, - но на пользу.

Намбра почувствовал, как с руки его спасителя на его руку наплывает янтарная масса. Он и испугаться толком не успел, как она окутала руку по запястье. Теперь и при всём желании Намбра не смог бы высвободиться от хвата Бессмертного. Он оказался как бы вплавленным в него. В янтарном плену.

Тем не менее, желания высвободиться у Намбры не возникало. Приятное покалывание, возникшее в ладони, казалось, вливало силу в жилы. Он бежал в ногу с бессмертным сквозь камыши, и их стебли расступались перед ними, окуная в воду свои метёлки. Ему было хорошо и спокойно на душе. Намбра чувствовал в себе магию. Магию бессмертного.

- Прыгаем! – внезапно крикнул бессмертный, и они вместе, как единое существо, прыгнули в идеально круглое окно черной воды, возникшее перед бегунами посреди топи.

«Омут-перевёртыш!» – ахнул Намбра и сжался в ожидании падения с последующим ударом о землю.

Он знал эти штуки. Если прыгнуть в любую из них, то, едва погрузишься в него с головой, тотчас же упадёшь на землю с высоты трех-четырех шагов как из ниоткуда, словно с неба, в нескольких десятках, а то и паре сотен шагов от окна-провала.

Самому Намбре до сих пор не выпадало случая угодить в омут-перевёртыш. Один его знакомец, переживший это, рассказывал о том, что там, внутри, такой яркий, ослепляющий свет, что как ни жмурь глаза, но, всё равно, зрение теряется на несколько дней.

Ничего, чего ожидал Намбра, не произошло. Не было ни ощущения погружения в воду, ни ослепляющего света, ни ощущения падения. Было сухо, темно и невесомо. Он чувствовал, что висит в воздухе, и это ощущение показалось ему столь сладостным, что его накрыло оргазмом, после чего он провалился в полное беспамятство.

***

- С ним всё нормально? – услышал Намбра сквозь пелену дрёмы.

- Истощён, измождён, организм ослаблен перенесённой интоксикацией, но, в целом, находится в удовлетворительном состоянии. Подкормим глюкозой, чем надо прокапаем, и будет как огурчик! Завидным женихом будет!

Намбра понял только фразу, что он будет завидным женихом.

Он уже был женихом, и у него была свадьба, но невеста так и не стала его женой.

Свадьбу гуляли всей деревней на свежескошенном поле. Намбра и Лаирда были прекрасной парой. Их забрасывали цветами, в их честь провозглашались тосты, им пели хвалебные песни.

Потом зажглись костры и вкруг них закружились хороводы. Костры горели и горели, хотя их никто не поддерживал, а хороводы кружились вокруг них в бесконечной круговерти. Намбра и Лаирда вначале были рядом и держали друг друга за руки. Потом другой хоровод задел хоровод, в котором были молодожёны и их руки расцепились. Обманное веселье овладело Намброй. Он ощутил азарт охотника и бросился на поиски своей Лаирды, но какую бы руку он ни хватал, она оказывалась не её.

Хороводы же кружились и кружились в бешеном темпе в какофонии смеха и криков. Они кружились до тех пор, пока загнанные безумным бегом по кругу люди не повалились друг на друга, полумертвые от усталости; костры в тот же момент погасли, словно и не горели до сих пор.

Измождённые люди проспали весь последующий день. Когда они проснулись, Лаирды среди них не было.

Намбра искал её повсюду, и вся деревня помогала ему. Обшарили всё окрест, и кто-то показал Намбре обнаружившуюся цепочку следов. Они совпадали с размером и формой ступней Лайрды, но были чрезмерно вдавлены в почву, словно его невеста здорово прибавила в весе, и они вели в лес. Следы привели Намбру на одну из полян в лесу, достаточно обширную, и на ней обрывались.

Лаирды он там не обнаружил. Вместо неё Намбра нашёл в траве несколько костяных пластинок, похожих на крупную рыбью чешую, да клок серебристо-синеватых волос, запутавшихся в ветках колючего кустарника. Дёрн на поляне в нескольких местах был взрыт, словно по нему прошлись бороной. Но какая борона в лесу?

Намбра показал старожилам и костяные пластинки и волосы, что подобрал на поляне, где кончались следы. Рассказал о порушенном дёрне. Рассказал о чрезмерной глубине отпечатков девичьих следов.

Их заключение повергло его в горестный шок. Костяные пластинки оказались драконьей чешуёй, а волосы определили как эльфийские. Это означало, что прилетевший на драконе эльф похитил Лаирду из свадебного хоровода. Эльф применил магию костров, которая зачаровала людей, заставив их позабыть обо всём, кроме безудержного движения по кругу в компании себе подобных. Он выцепил девушку из хоровода, оседлал её, взгромоздясь ей на плечи и поехал на ней, словно на пони к ожидавшему в лесу дракону. Лаирда довезла на себе своего похитителя до поляны, где они взошли на спину огнедышачего ящера, и тот унёс их по небу из Мира на Твердь.

Её похитили потому, что она, во-первых, была девственницей и, во-вторых, эльф её «почуял». Второе, несмотря на трагизм обстоятельств, льстило. Лаирда была «чистой». Для Намбры это означало, что он прожил бы с ней хорошую жизнь, стань она ему женой. Ни один серьёзный недуг или хворь не подорвали бы за всю жизнь её здоровья. Эльфы охотятся на таких девственниц и очень высоко их ценят, так как они незаменимы в укрощении единорогов и приручении детёнышей драконов, из которых затем вырастают послушные эльфам огнедышащие твари.

Изредка в Миру появлялись, словно ниоткуда, старухи без роду, без племени. Они селились на отшибе и жили, кормясь врачеванием и ведовством. К ним ходили люди с различными недугами и те лечили их заговорами, травами и кореньями – очень часто успешно. Если неизлечимый недуг или старость очень мучил, то они могли устроить лёгкую кончину. При всех своих действиях старухи бормотали какие-то слова, которых не только понять, но и произнести вслед за ними не могли. Поговаривали, что это был эльфийский язык.

Никто не признавал этих старух за своих, хотя те знали много и о местности, в которой объявлялись и оседали, и о родовых домах и династии, что всеми управляла. Они ни с кем близко не сходились, ничего о себе не рассказывали. Определённо, это были отпущенные эльфами доживать свой век в Миру некогда похищенные ими «чистые» девственницы. Старые они уже были непригодны ни к укрощению единорогов, ни присматривать за драконьим молодняком.

Боясь, что их защищает эльфийская магия, народ их не трогал. Ходили слухи, что у них останавливаются на ночлег эльфы-разведчики, которые по приказанию Короля эльфов приглядываются к Миру.

Намбра, таким образом, стал изгоем в своей общине, будто клеймёным тавром безбрачия. Никто за такого, у которого эльф украл невесту со свадьбы, замуж не пойдет.

Намбра покинул деревню и после скитаний и мытарств в Миру примкнул к одной из ватаг, что промышляли разбойничьими набегами на Твердь. Если уклоняться от магии эльфов; не бояться орков, которые нравом как дети малые и только обликом чудовищны; изучить повадки драконов, дни и погоды, когда они не летают, то по тверди можно, с известной оглядкой, гулять как по Миру. Не всякий, правда, был способен овладеть подобными знаниями, а значит и применять их - один, быть может, из десятка. Ещё многое зависело от удачи.

Намбра овладел, оказавшись одним из десяти, и был удачлив. Одержимый идеей найти и вернуть Лаирду, он всё время искал то, что можно было бы похитить у эльфов, чтобы обменять это на свою невесту. Он понятия не имел, чем «это» может быть. Но в последний раз ему повезло.

Ватаге удался налёт на стоянку гномов, выбравшихся на поверхность из своих подземелий. Проводили они рекогнисцировку на поверхности или ещё какая надобность вынудила выбраться их наверх, но застали их врасплох.

Гномы - бойцы на поверхности плохие; сбей с него очки с закопчёнными стёклами, и он становится слепой как крот. Охраны же у них ни из молодых эльфов, ни из орков, не было. Наверное, думали, что не случится ничего так далеко от Мира, но случилось. Удача у ватажников случилась. Скрутили два десятка гномов, что в живых остались. Значит самые умные, если на рожон не попёрли. В Миру за них можно много выручить. Их охотно купят и династийные замки, и ремесленные цеха. На специалистов горных и металлических дел, пусть даже малоросликов, всегда стабильный спрос.

Транспортировка этих коротышек труд не особый. Пара малюток со спутанными ногами и руками в заплечном коробе или в перемётных, через плечо, сумах – ноша для привыкшего к трудностям налётчика весьма посильная. С лошадью же и подавно. На Тверди, правда, лошади не приживались и околевали при любом удобном и неудобном случае, но до Перешейка можно было нанять для перевозки оборотней, из обижаемых эльфами.

Как бы то ни было, Намбре в тот раз при разделе добычи досталась парочка недомерков: гном в летах и совершенно безбородый гномёныш, оказавшиеся, ко всему прочему, отцом и сыном. Старший говорил на младоэльфийском, который Намбра понимал с грехом пополам.

Эльфийский язык такой, что молодые эльфы взрослых, а тем паче и древних эльфов не понимают совершено. Надо очень долго жить, чтобы говорить по-взрослому на эльфийском. Людям такая задача не под силу – не живут они столько. Однако, язык эльфийского молодняка вполне пригоден для изучения и на Тверди он в ходу как лингва-франка.

Старый гном заливался слезами и умолял отпустить его сына, а взамен сулил провести его в такое место, где он может взять такую штуку, за которую эльфы отдадут всё что угодно. Намбра поддался на его посулы. Воспрянувшая надежда вернуть Лаирду вскружила ему голову. Он отпустил гномёныша и доверился старому гному.

Гномы – народ благородный, если поклянутся, не обманут, умрут, но сделают обещанное. Старик честно провёл его до места, оказавшегося центром эльфийского лабиринта, и показал ему то, что обещал, и что Намбра с легкой душой выковырял ножом из каменной кладки. Он даже не поинтересовался, что это такое. Главное, чтобы эльфы были согласны на обмен.

На Тверди, возникшей из ниоткуда и в один миг полтора столетия назад, посреди обширного моря, могло существовать всё, что угодно. Драконы, феи, единороги, зачарованные камни, изумрудные мотыльки и прочая жить-нежить были явным тому подтверждением. Этот гигантский остров, живущий своей, непонятной людям жизнью, соединялся с Миром узким болотистым перешейком, на котором в последнее время стали появляться омуты-перевёртыши и покровительствующие людям бессмертные. Из-за них, скорее всего, в Миру поубавилось эльфов и прочей нежити, которая забредала за Перешеек, чтобы там побезобразничать - похищение Лаирды тому яркий пример.

Спасибо, что бессмертный выручил, иначе эта остроухая нелюдь его бы наизнанку вывернула за этот камешек. Как споро они погоню снарядили! Хорошо, что из Лабиринта вовремя выбраться удалось – хорошую ему карту подземелий гном в обмен на свою свободу нарисовал. По-благородному, без ловушек. Однако, всё равно, как не бегал от остроухих с этой штукой в брюхе (проглотил, чтобы не обронить ненароком), но они его почти что взяли, если бы не бессмертный со своим чудо-ульем. Видно, исключительно ценную для эльфов вещицу он похитил, что они так всполошились, и им действительно кость поперёк горла встанет, если из-за её утраты орки пойдут на нерест.

***

- Он нас слышит? Он нас понимает? – спрашивал один бессмертный другого.

Намбра смутно, словно из-за пелены тумана, видел две, мерцавшие янтарным светом, фигуры, стоявшие друг напротив друга, подобно изготовившимся к схватке борцам вольного стиля.

- И слышит, и видит, и, по большей части, понимает. Языки в параллельностях оказались практически идентичными, - отвечал второй.

Намбра понимал, что говорили бессмертные, но слышал их голоса приглушённо, как если бы в его уши налилась вода.

Вода...!

Тут Намбра обнаружил, что он, полностью обнаженный и обездвиженный янтарными путами-наплывами, сковавшими его по рукам и ногам, плавает, не всплывая и не утопая в чём-то вроде гигантской капли. Ещё он удивился тому, что не захлебывается. Утопающий рефлекторно вдыхает в себя воду, но в данном случае... Рот у Намбры был открыт, в нём он чувствовал воду, чуть солоноватую на вкус, и её самостоятельный ток в него и из него. Никаких признаков нехватки воздуха, несмотря на воду вокруг него и в нём, самом не было. Он ощущал себя так, будто дышит полной грудью. Такие обстоятельства Намбру несколько удивили, но не вызвали, почему-то, страха. Он думал, что находится под воздействием магии бессмертных, а она человеку только на пользу. Бессмертные людям покровительствуют.

Второй бессмертный посмотрел на своё левое запястье.

- О, - провозгласил он, - наш герой в сознании.

- Он – действительно герой, - отозвался первый. – Не всякий сможет прямо из-под носа ушастых увести такой архиважный артефакт!

«Он, наверное, хотел сказать «унести», - подумал Намбра. – Я без лошади был. Я не увозил».

- Ему помогал какой-то знатный гном.

- Только не подумай, что гномы отступятся от эльфов. Эльфы и гномы – это как полюса магнитов. По отдельности они не существуют.

- Точно-точно, - подтвердил второй, - ушастые имеют гипергипнотическое влияние на коротышек, при определенных условиях, конечно. Коротышки же только и рады, что за них кто-то думает. Им всё равно куда копать, какие минералы в какую сторону перемещать и на каких меридианах их размещать. Как эльфы укажут, так и сделают, лишь бы от них «счастье» получить. Природу изменят кое-где, а потом там аномальные явления начинаются – магия, одним словом, возникает... Эльфы же тут как тут. Сразу знают, без приборов, на какую силовую линию встать, чтобы делов наделать.

- Да, да, генетическая память – конгениальнейшая вещь, придуманная природой. Не нужно никаких университетов, формулы и теоремы с доказательствами зубрить, в библиотеках сидеть... Сам себе университет и библиотека. Нужно только вспомнить то, что когда-то происходило не с ним... И на тебе – готовое решение! Не решил, а вспомнил, то что прадедушка знал!

- Ты ещё телепатию сверхстарейших вспомни. Перекачка знаний от пожилых молодым...

- Ты поэтому вышиб мозги из головы того эльфа?

- Он ещё до Выдворения жил.

- Ещё одной занозой меньше. Эти сверхстарейшие... От них вред один.

- Вот я и уменьшил степень вреда. Его голова ещё бы лет двадцать протянула.

- Даже больше... На компосте-то из орков.

- Орки... Они как люди, только наоборот и наизнанку... Несчастные создания...

- Скоро перестанут быть таковыми. Через пару дней на них снизойдет благодать.

- Орки пойдут на нерест. Вот уж эльфы наплачутся! Без своего артефакта они ничего поделать не смогут!

- Эльфы не плачут.

- Припомни мне, что они ещё и не испражняются. Это была метафора.

- Орки никогда еще не брали верха.

- Но они каждый раз дольше и дольше шли к своим поражениям. С учётом того, что сделал наш парень, теперь путь орков к их поражению будет гораздо более долог.

- Жаль, что с орками невозможно договориться. Они как домашние животные. Либо забитые, либо бешенные. Не верится даже, что они обладают разумом.

- Тем не менее, люди с ними как-нибудь да поладили бы. Нашли бы точки соприкосновения.

- Да, если бы только они не являлись неотъемлемой частью эльфийского энергообмена. Там, где орки, там и эльфы. С эльфами же... Сам знаешь.

- Как не знать? Сколько раз мы пытались замириться с ними?

- Не помню точно. Много раз, с тех пор как мы обогнали их магию своим научно-техническим прогрессом. Генетическая память и телепатия – это хорошо, но университеты и библиотеки посильнее всякой магии будут.

- Ты изучал летописи, в которых описано как остроухие гнобили людей, изводили их своей магией, драконами, феями, единорогами?

- Изумрудными мотыльками...

- Тьфу ты, не к ночи такая нечисть помянута будет!

- Но всё же обошлось.

- Да, усилиями объединенного человечества люди локализовали весь этот магический сброд в резервации, а затем завершили Выдворение.

- То есть выбросили гигантский кусок территории вместе со всякими магическими штучками, эльфами, гномами и прочей фейейнёй и оркотнёй прочь из нашего мира в параллельный, ты хотел сказать?

- Именно! Сколько энергии было потрачено! Теперь же находятся некоторые, что льют по выдворенным слёзы. Ах, лишили человечество магии! Ах, какую культуру потеряли! Ах, зачем нам гигантская яма вместо мира волшебства посреди самого населённого континента? Ах какой симбиотический биогенез ..! А то, что мы были несовместимы с этим биогенезом в принципе, они не знают. Повстречался бы хоть один из таких плакальщиков с эльфом без автомата и биоскафандра... Посмотрел бы я, что с ним бы сталось!

- Или фея бы его укусила.

- Ты, иногда, бываешь очень жесток в своих высказываниях...Тем не менее, не обгони мы их в развитии, несмотря на всю их магическую чертовщину, которая нам была как палки в колёса, они нашли бы способ как из людей делать компост и топливо. Не через пять, то через десять тысяч лет точно. Они не торопятся. Для них это пара-тройка поколений! Сюда бы этих плакальщиков по утраченному! Посмотрели бы как под магией жить на самом деле. Совсем позабыли, какой мир ведьм был у нас? До сих пор гремлинов отлавливаем. И здесь, в этом мире, начинают устраивать то же самое. По шаблону. Скольких девственниц они уже с материка похитили и скольких в виде престарелых ведьм вернули..? Статистики нет, но, наверное, уже много... Накачивание материального мира магией идёт вовсю. И всё для того, чтобы людей - орков наоборот, по эльфийскому разумению, - если не прямым, то косвенным принуждением в бараний рог скручивать!

- Не кипятись! Мы же справились у себя, и здесь справимся. Выперли же эту нечисть прочь. Сто пятьдесят лет как с тех пор прошло. Юбилей! Мне, к примеру, тоже не нравится квадратная яма посреди континента восемьсот на восемьсот километров и полтора глубиной...

- И в итоге мы зашвырнули этот квадрат в сей ни в чём неповинный мир. Море, в которое переместилась эта эльфийская резервация, оказалось мелким да ещё расположенным между густонаселёнными землями. Не утонула, так стала бы островом с неприступными, в километровую высь, обрывистыми берегами и была бы соблюдена необходимая изоляция. Никому бы не захотелось штурмовать такие кручи ради торгово-культурных сношений. Разве что драконы бы изредка пошаливали. Так ведь нет же! Перевернулась из квадрата в ромб, который одним углом врезался материк...

- И возникла Твердь и соединилась с Миром Перешейком, - процитировал второй. – Пошёл процесс диффузии между культурами.

- Масло и вода, - парировал второй, – сколь ни смешивай, ни взбалтывай всё равно разделятся. Если люди – вода, то эльфы – масло. Всегда норовят быть наверху и перекрывать кислород. Мы несём ответственность перед этим миром за свой нечаянный «подарок» ему.

- Мы скоро всё исправим. Найдено другое параллельное пространство для Нового Выдворения. Там не только людей, вообще, приматов нет – наша совесть будет чиста. Миссия идет по плану. Пробиваем пространственные порталы для обеспечения процесса Нового Выдворения. Знаешь, как их местные окрестили?

- Омуты-перевёртыши. Из-за их свойств, когда они находятся в пассивно-зацикленном состоянии. Я также знаю, что местные называют нас бессмертными из-за высоких защитных свойств наших скафандров. Управляемая смола, из которой они сделаны, отлично с этим справляется.

- А ты знаешь, что этот парень, - кивок в сторону Намбры, - думает про мой автомат? Он считает, что это переносной улей с пчёлами, которых я насылаю на врагов? Вот бы хоть капельку медку мои пчёлки принесли...

- Шутишь? Насчёт омутов. Чтобы сделать их необходимое количество, чтобы активизировать процесс Нового Выдворения потребуется ещё лет тридцать.

- Вот, благодаря нашему бравому парню, Намбре, этот тридцатник пройдет относительно спокойно. Эльфы начнут разбираться с орками, и им будет не до людей.

- Но ты в курсе его беды? Не просто же так он стащил артефакт и бегал с ним в желудке от отборных эльфов?

- Поможем с бедой!

- Что ты имеешь в виду?

- Он получит свою Лаирду назад. За три года, проведённые у эльфов, в ведьму она никак превратиться не могла. Сейчас из неё только выбивают человека. Процесс обратим.

- Хочешь сказать, что он отдаст артефакт эльфам в обмен на свою невесту?

- Не говори глупостей. Пора доставать парня из колбы. Его ждут великие дела.

***

Намбра стоял у края омута-перевёртыша и смотрел на эльфов. Они, как было оговорено в послании, явились на место пешими, без драконов и оборотней. Под их длинными плащами не было видно, есть ли у них оружие, хотя его отсутствие также оговаривалось.

Между ними было триста шагов. Для эльфийского лука не бог весть какое расстояние, но так был расположен сброс омута. Бессмертные что-то рассказывали о том, что и сами рады были бы разместить сброс подальше, но это невозможно. Какой-то закон не позволяет.

Эльфы стояли в кругу, который Намбра предварительно выложил аккурат под сбросом. Он уже продемонстрировал им идею обмена. В омут-перевёртыш Намбра бросил варёное яйцо и с удовольствием наблюдал, как с надеждой бросились эльфы к нему, падающему из пустоты, сверху, и как они отпрянули в разочаровании.

Сговориться об обмене было несложно. У Бессмертных был в заточении гном, которого они изловили по случаю. Изучали его и привлекали к различным несложным работам. Намбра объяснил ему требования и условия обмена артефакта на похищенную Лаирду, а также её приметы, время и обстоятельства похищения. Гнома заставили всё это выучить наизусть и взяли с него клятву донести сообщение до эльфов. Ему дали дотронуться до артефакта и отпустили прочь. Эльфы своё учуют.

Гном выполнил клятвенное обещание. Эльфы учуяли, - и вот они здесь. Сплошь знать. Один знатнее другого, судя по узорам на плащах и диадемах на головах. Кажется, среди них присутствовала парочка сверхстарейших. Выше сверхстарейшего только Король. Однако, Короля здесь быть не могло. Ему нужно опекать свой гарем из всех эльфиек королевства.

У эльфов очень сложная система семейных отношений. Если простыми словами: Король эльфов – отец всем эльфам, родившимся со времени его воцарения и муж всем эльфийкам. Все прочие эльфы холостяки. Все эльфийки – жены Короля, включая и его собственных дочерей, и являются королевами. Понятия вдовствующая королева не существует и все жены умершего, умерщвлённого или смещенного Короля достаются новому Королю по наследству.

Эльфийка – редкое явление, так как их рождается одна единственная на всё эльфийское королевство и не во всякий год. Всё для Короля!

Всё равно, даже и в отсутствие Короля, для Намбры выпало очень много чести. Эльфы такого смертным не прощают. Они вообще ничего смертным не прощают.

Намбра бросил в омут тряпичную куклу, изображающую девочку с косичками и в длинном платье, - намёк на начало обмена. Она шлепнулась прямо на макушку одного из остроухих. Несмотря на расстояние было слышно возмущенное чириканье, но намёк, тем не менее, был понят.

Эльфы расступились. Намбра увидел, как с одной фигуры сорвали плащ, и он увидел её. Лаирду! Его похищенную невесту! Глаза помнили все линии её тела, её осанку и манеру держаться. Одета, правда, она была непривычно. В какое-то уж слишком облегающее и короткое платье зелёного цвета. Оно не скрывало коленки, ключицы и даже ложбинку соприкасающихся друг с другом грудей. Длинные льняные волосы были просто собраны в хвост на затылке.

Её легонько подтолкнули в спину – иди. Она пошла, и её походка полностью рассеяла остатки сомнений Намбры. Это Лаирда, и только она!

Девушка медленно шла, осторожно переступая босыми ногами и понурив голову. Она не смотрела на своего несбывшегося мужа, а взгляд её синих, как васильки, глаз был каким-то потухшим и не выражал интереса к происходящему. Она просто выполняла приказ.

Бессмертные предупреждали о том, что потребуется некоторое время, пока она придёт в себя от пережитого. Тесное общение с эльфами, феями и матёрыми ведьмами оставляет на светлой девичьей душе глубокую рану.

Лаирда прошла уже две сотни шагов из трёхсот, разделявших их. Теперь стали отчетливо различимы все черточки её прекрасного личика. Как же она когда-то улыбалась! Эти ямочки на щеках сводили Намбру с ума.

Сейчас же лицо девушки было задумчивым, ни один мускул не двигался на нём, словно то была маска. Она как будто не понимала, что происходит с ней и вокруг неё.

Эльфы замахали руками и закричали, привлекая внимание Намбры. Мол, мы выполнили свою часть уговора – теперь твой черед.

Он нагибается, шарит по камышам, достаёт из тайника артефакт и возносит его кверху, демонстрируя оппонентам.

Лаирда уже поравнялась с ним и просто идет дальше, не замечая его. Идёт, загребая ногами воду, в камыши.

«Зачаровали каким-то заклятием, - думается Намбре. – Ничего, с Перешейка в Мир выйдем, дам ей зелья, что подарили бессмертные, поспит, и весь морок с неё сойдёт. Магия Тверди в Миру действует недолго».

Что ж, уговор есть уговор, и Намбра кидает в омут артефакт. Он тотчас же падает в протянутые руки эльфов. Торжествующий вопль радости режет воздух и вспугнутые им птицы тучей взмывают из камышовых джунглей. Свист крыльев и какофония криков, кажется, заглушила всё.

Намбра не ротозействует. Он не смотрит на тучи мятущихся по воздуху пернатых, грозящих своей массой затмить небо. Он видит, как четвёрка эльфов резко скидывает с плеч плащи, скрывавшие перекинутые за спину луки. У каждого за поясом по нескольку стрел. Перекинуть лук на руку и наложить стрелу на тетиву - дело нескольких секунд.

Эльфы своего не отдадут, тем более, если некому. Кто такой человек, чтобы держать перед ним слово? Орк наоборот!

Намбра не ждёт, но сдергивает с шеи оберег, подаренный ему бессмертными. Оберег – это что-то вроде ореха, величиной с яблоко, с твёрдой, ребристой скорлупой, довольно тяжёлый и удобно помещающийся в ладони. Он не был виден эльфам под широченной, холщовой рубахой, в которую, если что, удобно кутаться, заправленной в штаны, сшитые из льняной, узорчатой ткани.

Железное кольцо отделяется от ребристого оберега, словно черенок от плода, с усилием, и шлепается Намбре на грудь, удерживаемое просунутым сквозь него шнуром, плетеным из кожаных полосок. Оберег остаётся в руке.

Эльфы уже держат луки в руках и выдёргивают из-за поясов стрелы.

Намбра не ждет, когда они наложат их на тетивы и швыряет оберег в омут...

Швыряет и тут же видит, как огненный шквал накрывает эльфов и рвет их всех вместе с их артефактом и регалиями в клочья, в лоскуты, в крошево. Оглушающий гром перекрывает шум птичьего базара.

Всё произошло так, как предрекали бессмертные. С эльфами не договоришься...

Намбру чуть не сбивает с ног внезапный, сильный порыв ветра, идущий оттуда, где только что стоял эльфы. Теперь их нет. Магия оберега раскидала останки цвета эльфийской аристократии на добрую сотню шагов вокруг.

Оркам в помощь, на нерест идущим!

Истошно орут птицы.

Намбра поворачивается и видит, в некотором отдалении, Лаирду. Ветер свалил её на колени, и она тщетно силится подняться из болотной воды.

Намбра видит только её в клине сошедшегося на ней света, и он бежит к ней, к своей вновь обретённой Лаирде.