После, люди часто говорили о случае в городе за рекой. Откуда три дня и три ночи слышались крики женщин, детей и мужчин. Сказания эти искажались до безумия, многие гласили о трёхглавых драконах и гидрах, другие же смахивали всё на очередное восстание, в связи с появлением императора.

Они заехали с западных ворот, четыре десятка мужей в бело-голубых одеждах, смешанных с блеском доспех. Мечи их качались в такт цоканья лошадей, большая часть которых была гнедой масти. Только один выделялся из общей калии, сидя на устрашающе вороном жеребце. Город словно вымер. Редко, очень редко, можно было увидеть выглядывающие из-за заборов грязные лица детей.

Стража из кордегардии их не остановила, даже не взглянула на протянутый всадником вороного документ.

-Проезжайте, государь рыцарь, уже и без того долго ждём, – пробурчал усатый гвардеец, подняв забрало шлема.

Ворота замка были закрыты, решётка только-только начала подниматься, благодаря усилиям трёх солдат, навалившихся на шестерню. Всадник махнул рукой, дав команду остальным следовать за ним. Спешились только у самого дворца, где несколько человек быстро увели коней в королевские стоила. Высокие пики башен взвивались ввысь, украдкой цепляя своими макушками свинцовые тучи.

-Говорю же! Это люди из Ордена, – объяснял новенький дозорный своему более опытному напарнику. – Коль они сюда пришли, да ещё такой когортой, страшенно представить, что там за рекой делается.

-Орден не Орден, мне до одного месца значиться. Пока нас не бьют, я спокоен. – Скучно проговорил ветеран и провёл взглядом последнего человека в бело-синей одежде.

Дворец закипел от горящих каминов и небрежной суеты, что тут же затихла в присутствии людей Ордена. Стража стояла словно декорация, что поддерживала каждую колонну. Слуга безмолвно поклонился, жестом пожелав, чтобы гости следовали за ним. Каменные стены были украшены знамёнами, картинами и гобеленами, но это никак не меняло присущей унылости подобных крепостей.

Зала, к которой привёл гостей слуга, была не большая и тёмная, лишь одна свеча кратко мигала в переносном подсвечнике, которая в очередной раз дрогнула и как будто специально выловила из темноты стоящего в плаще человека.

-Дальше милздари, только ваш главный, – проговорил очередной гвардеец, высокий, с крайне длинным носом, упирающимся в забрало.

Один из участников Ордена Номинаров несколько мгновений холодно смотрел меж прорезей шлема, после поднял руку, сжав её в кулак, послышался хруст суставов. Он вышел вперёд, преодолев стражу, двери тут же закрылись за его спиной, оставив из света только пламя свечи и свет маленького окошка, ловящего лучи пасмурного неба.

-Как к вам можно обращаться? – Спросила темнота, чтобы вновь получить свои очертания в свете свечи.

-Флоренс, – ответил номинар, подойдя к столу, опершись об него кончиками пальцев.

-Некоторые детали были открыты в письме, сейчас хотим, чтобы вы знали ещё кое-что, – не дождавшись вопросов, голос продолжил, – в Мергине произошло восстание нелюдей. Мои агенты, как и многие очевидцы, говорят о ликанах и упырях, что объединились в альянс. Среди них так же есть прочие нечисти, но в не больших количествах.

-Как они попали за стены? Насколько я знаю, указанный вами город оборонительного типа. – Флоренс замер в едином положении словно статуя, лицо его скрывал капюшон с двумя синими линиями на макушке.

-Мы пришли к сути вопроса, - человек оперся о стол руками, громыхнули кольца и перстни, Флоренс легко узнал в лице собеседника Голдмора. Правая рука и глава спецслужб короля Хельмора. – Мой визит сюда должен оставаться в секрете, официально я на балу в Сегерате. Дело в том, что мой король не хочет, чтобы сказанная здесь информация ушла за пределы этих стен, – десница кивком указал на углы помещения, где висели обереги глушащие магическую слежку. – Сыновья Хельмора Зигрид и Эльвадо были обращены... по собственной воле и, судя по всему, им удалось сохранить разум. Философию данного поступка разбирать не будем, но именно они и впустили в Мерген большинство поражённых.

-Точное число есть? – Немного поразмыслив, спросил номинар. – Какие виды поражённых, их лидер?

-Не многим больше полусотни, в остальном ничего не могу сказать. – Голдмор отошёл от стола. – Вам точно четыре десятка человек хватит? Туда до вас полторы сотни латников ходили, из них вернулся один, и то пришлось его в костёр бросить.

-Теперь их больше... – опустив взгляд, пробормотал Флоренс,– каждый десятый должен обратиться.

-Война - это риск, без него не как, – парировал Голдмор, по окну кратким стаккато застучали капли дождя. – Отправитесь завтра, ночевать будете в замке, распоряжение дадите людям у дверей, они в курсе кто я и по какому делу пришёл. Есть вопросы, Флоренс?

-Да, - номинар последовал примеру собеседника и на половину скрылся во тьме, – я слышал, у короля Хельмора была дочь, бастардка. Так же слышал, что братья часто таскали её за собой, значит, она тоже должна быть обращённой.

-Нет, номинар. Неделю назад она сошла на границе Эйдрина. За день до того как сыновья обратились. – Произнес десница, глотая из кубка.

Они молчали, Флоренс пронзал Голдмора холодным, словно вырезанным изо льда взглядом. Десница в свою очередь продолжал смотреть в окно, провожая взглядом капли, бегущие вниз по стеклу. Рядом с горизонтом сверкнула молния.

-Nomis – страж, - протяжно проговорил десница Хельмора, – Nar – свет. Красивое словосочетание, с мёртвого языка вы - Стражи света.

-Не я выбирал название, – поддержал разговор Флоренс.

-Вопрос в том, правду ли несёт это название? Человек, который убивает, не может нести, или хранить свет. А там, в городе, вполне разумные существа, большая часть которых не хотела убивать. Их полностью поглотили инстинкты, присущие монстрам, которые сделали их такими.

-Ты хочешь пофилософствовать? – Флоренс снял капюшон, лицо его было не по годам серьёзным и колючим, чистым остались только голубые глаза, по вискам спускались пряди чёрных волос. - Не ожидал, что глава тайных служб будет рассуждать о смысле убийства, хотя сам, я уверен, выбросил немало людей в сточные реки и городские канавы. – Номинар скрестил руки на груди.

-Приходит возраст, с которым перестаёшь ценить материальные ценности. Флоренс, каждый наш шаг, каждое движение и слово - это путь к неизбежному. Ты об этом не задумываешься, пока не поднимешь голову, и не заметишь там вместо привычной дороги обрыв. – Голдмор прислонился губами к кубку, отпив немного, он продолжал касаться усами огранки сосуда. – В будущем обо мне никто не вспомнит, хочется оставить после себя что-нибудь. Историки не напишут трактаты, а барды так и будут петь заунылые, и к тому же не правдивые сказания о великих войнах, забывая о том, что творилось в подполье.

-Я могу идти? – Принял попытку уйти номинар, но был остановлен покачиванием головы десницы.

-Подожди, ещё не всё. Понимаешь, дело не в том, сколько я убил, а кого я убил. В большинстве - это были твари похуже тех, что сидят в городе. И если поймёшь... скорее заметишь, что тот или та, кого ты лишаешь жизни, этого не заслуживает, оставь её, сделай добро в обмен на добро. Дай понять, что ты не зря носишь звание номинара. – Флоренс уже не смотрел на Голдмора, его глаза были прикованы к толстой доске дубового стола. Десница в то время развернулся, глядя на своего собеседника задумчивым взглядом, который как бы говорил: «Надеюсь, ты меня понял».

Флоренс его понял, понял хорошо, ведь неделю назад он был на границе Эйдрина, видел караван обозов и карет с королевским знаменем. Но не видел, чтобы он останавливался, или из него выходила какая-либо девушка, допустим королевских кровей. Он не стал спрашивать ничего, в том числе и разрешения на то, чтобы выйти, всё было сказано.

Рассвет восходил над горизонтом, освещая пышные ельники, отражаясь в спокойной реке и большой глазнице вороного коня. Все сорок Номинаров покинули город, двинувшись к небольшому каменному мосту, пересекающему водную преграду. Флоренс продолжал шествовать во главе отряда, его нагнал похожий по телосложению номинар, слегка пришпорив гнедую. Ветер выстроил волосы на его макушке ровно назад, а на висках только начали виднеться иголочки русого цвета.

-Флор, вчера ты объяснил невнятно, что от нас хотят? – Заговорил подъехавший. – Я думал, наша задача зачистить городок, взять деньги указанные в договоре и кануть в лето.

-В городе есть двое королевских сыновей, – прошептал всадник на вороном, глядя пред собой, – наша задача их устранить. Предположительно - это Зигрид и Эльвадо. Приняли в себя скверну по собственной воле. Думаю, ты помнишь, как они выглядят, – собеседник Флоренса кратко кивнул. - Нед, надеюсь, ты понимаешь, что информация об этом может сильно ударить по репутации династии Хельмора, а после и по тебе. Поэтому советую прикусить свой язык в описании своих похождений при посещении борделей и таверн.

-Не дурак, понимаю, – перешёл на шёпот номинар, – во всяком случае, придётся всех вырезать. Для нас ничего не меняется.

-Нет... - нехотя продолжил Флоренс, – там может быть девушка, приблизительно пятнадцати лет. Помнишь, бастардку короля?

-А как её забыть? Краса-девица, умная. Правда, слишком гордая. Звали её вроде Кэтри, – Нед задумался.

-Она должна вести себя агрессивно по отношению к людям. Думаю, знаешь, как обращаются с бастардами в семье. Но речь про другое, её по возможности не убивать. Попробуем отдать фавнам, они попытаются отсоединить от неё скверну, если таковая будет.

-Приказ понял, остальным тоже объясню... не в подробностях, конечно же. Мы ведь на группы разделимся? Они так просто из домов не выйдут, если мы будем толпой ходить. А так... - Нед многозначно замолчал, но не заметил никакой реакции на лице собеседника.

-Да, разделимся, по двадцать человек. Я заведую первой группой, ты второй, – подтвердил Флоренс. Его кобыла перешла на каменную брусчатку. Подковы зацокали, выдавая ритмичную дробь, что напомнила Флоренсу старую балладу «Яркая Ночь».

Большую часть пути всадники провели в молчании, нещадно приближающийся город не сулил ничего хорошего, заставляя жмуриться, как новичков, так и бывалых. Для Флоренса это было первое задание, в котором он руководит отрядом номинаров. Ему не было страшно, страх растворился ещё в глубоком детстве. Страх угасал в тёмных пещерах Ордена, где все ученики по одиночке привыкали ко тьме, он угасал вместе с жёсткими ударами наставников и тупой болью в ссадинах, синяках и сломанных костях, он угасал в тяжёлом дыхании при многокилометровых пробежках, он угасал в глазах убитой девочки, которую объявили виновной в ведовстве.

Ворота выросли перед Стражами света непреодолимой стеной, номинары покрепче перехватили щиты, в ожидании града стрел.

-Устойчивым, спешиться и ко мне, остальные, прикройте щитами, – медленно переведя взгляд за спину, проговорил Флоренс.

С коней спешилось несколько номинаров. Флоренс выставил перед собой открытую ладонь, предварительно размотав её от лоскута ткани. Закрученная символика в центре руки имелась у всех устойчивых, тех, кто может очищать скверну из параллельных миров и использовать её без опасения за рассудок. Флоренс не любил показывать татуировку, хотя бы потому, что некоторые крестьяне не понимали значения данной символики и могли насадить на вилы неудачливого номинара, обвинив того в потакании ведьмам.

Руки сложились в пирамиду, верхушкой которой была ладонь Флоренса. Он сосредоточился, начал губами нашёптывать формулу заклинания, руки устойчивых завибрировали. Ворота, ранее стоявшие не рушимыми, подогнулись от неизвестной силы, задрожали, но не открылись. Со стен полетели пылинки и частички маленького лишайника. Трава в трёх метрах от ворот припала к земле от силы телекинеза.

Очередной удар был сильнее, ворота опять не поддались, но засов на их обратной стороне хрустнул. Флоренс вновь зашептал заклинания, ворота быстро распахнулись, ударившись о стены. Звук разнёсся далеко по улочкам города, распугав стайки голубей.

Вид открывался скверный, ярко-алые полосы по всей площади уводили в дома. Гниющие тела уже наполнились опарышами, в глазницах царствовали насекомые. У огромной статуи Стефании, бывшей королевы Балтмора, в ряд лежали полу-съеденные тела. Это никого не удивило, ликаны -падальщики, предпочитают, чтобы мясо полежало на солнце.

Номинар привязал вороного коня к небольшому заборчику у дороги. Город смотрел на пришедших черными глазами смерти. Даже пустые окна, гонимые яркой фантазией охотников, оживали, являя то, чего нет.

-Делимся! Двадцать на восток, Нед, ты во главе. Остальные со мной на запад. Смотрите на окна и дворы. Кровопийцы может и не самый умный подвид вечных, но пустить в вас болт из самопала могут, – протараторил Флоренс громко, чтобы все услышали. – Девушек, перед тем как убивать, проверить на скверну, если видите, что она была обращена недавно, постарайтесь обезоружить. Если такой возможности не будет - убить. Всё, расходимся.

Деление произошло мгновенно, каждый первый из строя перешёл к Неду, а каждый второй - к Флоренсу.

С каждым новым переулком вид не менялся, тел становилось только больше, а запах свёл бы с ума обычного человека, но не номинара. Опустелые дома, перевёрнутые телеги, разбросанный товар показывали, что за эти три дня в городе родилась история, которая впоследствии станет легендой. Флоренс перешагнул через очередной труп, взглянув в его стеклянные глаза. «Смерть имеет много масок, и вот одна из них», - подумал он и услышал тихий щелчок, что заставил его правое ухо дёрнуться.

-Поднять щиты! – Вскрикнул Флоренс весьма вовремя.

Один из номинаров среагировал на голос командующего, замешкавшись и поправив щит, притянул его к шее. Болт вонзился в щит, пробив дерево, коснувшись стальным наконечником сонной артерии. Град снарядов выбил дробь на выставленных щитах, а в двух улочках недалеко от отряда утробно зарычали волки.

-Круговое построение! – Прокричал Флоренс и, через мгновение, рядом с ним появилось два человека, сомкнув небольшие щиты. Трое номинаров сняли со спины арбалеты с закалёнными серебряными наконечниками.

Окна первых этажей взорвались изнутри, осколки полетели в отряд с той же скоростью, что и упыри. Вытянутые, искажённые пасти, красные люминесцентные глаза могли убить одним своим видом слабонервного человека, но более весомым аргументом были деформированные когти размером с кинжал.

Один из кровопийц с огромной скоростью налетел на щиты, мгновенно лишившись головы, успев полоснуть одного из номинаров когтистой лапой по шее. Флоренс не сразу заметил, как его напарник по левую сторону упал на землю, пытаясь остановить веер крови, брызнувшей из шеи. На его место тут же встал другой номинар.

Упыри не знали страха, они бросались на мечи, надеясь, что за собой заберут и врага. Отряд Флоренса нёс потери, и серьёзные. На каждых двух обращенных приходилось по одному номинару.

Вскоре все услышали утробный рык, полный гнева, злости и голода. В конце дороги стоял огромный ликан-альфа, раза в три больше человека. Его морда оскалилась, глаза загорелись ярким огнём только разжигаемой жаровни.

Командующему не пришлось приказывать, все сразу всё поняли, разорвав построение и поделившись на пары.

Флоренс просочился под выпадом лапы оборотня, рубанул наотмашь, коснувшись клинком его шеи. Уйдя от челюстей ликана длинным пируэтом, номинар рубанул волка по позвоночнику, оставив голову болтаться на маленьком клочке кожи. Кратко проговорив заклинания, он направил руку в сторону летящего на союзника ликана. Концентрированный поток ветра отбросил волка немного в сторону, не дав коснуться жертвы. Сгруппировавшись, Флоренс встал в стойку на полусогнутых коленях, махая мечом крест-накрест, отгоняя от себя назойливую нечисть.

Альфа уже набирал скорость, расталкивая повалившиеся обозы и кареты. Каждая пара номинаров отошла в сторону, но четверо, что боролись с упырями, не успели этого сделать. Массивные лапы твари ломали позвоночники и рёбра без усилия, волчьи челюсти легко разгрызали человеческие тела на две части.

Флоренс отвлёкся, глядя как огромный ликан, терзает его людей и тут же за это поплатился. Волк прыгнул на него сзади, хотел повалить на живот, но номинар успел среагировать, использовав меч, он отправил его в сторону, придав себе инерции в развороте. Пальцы не выдержали, выпустили оружие, чтобы мгновенно вцепиться в скалящуюся пасть волка.

Стоящему немного поодаль номинару повезло меньше, ликан вцепился ему в шею, повалив на землю и встряхнув продолговатой мордой, сломал шейные позвонки. Флоренс продолжал удерживать волка, но затягивать не собирался. Ослабив хватку, он убрал голову в сторону, челюсти ликана клацнули у самого уха. Оттолкнулся от земли одной рукой, чтобы второй обвить шею твари и с силой повернуть в сторону.

Нет, не было страха, он парализует, не даёт двигаться и мыслить. Флоренс заметил, что на ногах осталось лишь два номинара, остальных растаскивали в стороны волколаки, разновидность ликанов. Командующий достал кусок мела из подсумка, мокрая брусчатка нехотя начала наносить на себя белый осадок. Только сейчас Флоренс заметил, что его живот был изодран до крови, а на плече красовалась глубокая рана от когтей. Он остался один, последний из своего отряда. Флоренс сидел, припав на одно колено, выставив два клинка, что ранее были подвязаны в районе голенищ.

-Есть! Ещё один! – Пробурчал один из упырей, втянув в ноздри пронизанный смрадом воздух. – Ищите! Найдите! Убейте! – Лицо упыря изменилось, напоминало больше человеческое, обретая черты королевского сына Зигрида, он задумался. – Взывайте к нему, взывайте к Вию! Быстрее!

-Вий! Вий! Вий! – Зарычали существа деформированными глотками.

Флоренс не изменился в лице, даже когда свет вокруг него почернел, затмевая собой всех, кто был дальше круга. Из темноты появилось оно, с длинными до самого пола веками, что свисали под весом ресниц. Руки поддерживали корни или ветки, а лысая, морщинистая голова то и дело наклонялась вперёд и назад словно маятник.

-Я его...чу-у-ую, – прохрипело существо, перестав мотать головой, – поднимите веки, дайте увидеть.

Из темноты вынырнули руки, тощие, больного зелёного цвета. Веки медленно поднимались, заставив сердце Флоренса биться быстрее. На него взглянули десятки и сотни глаз, которые видели если не всё, то многое на этом свете. Они двигались в хаотичном порядке, чтобы замереть и медленно повернуться в сторону номинара. В его глазах потемнело, в голове начали проплывать странные образы и картины, а глазные яблоки хотели выкатиться наружу. В висках больно запульсировало, а в голове что-то щёлкнуло.

Нет, это щёлкнуло не в голове. Темнота рассеялась, аккурат, перед Флоренсом, упал ликан, тут же обратившись в человека с острыми зубами и шерстью, голова его была насквозь пробита болтом самострела. Группа Неда успела вовремя, заставив основные силы врага развернуться в свою сторону. Сам Нед стоял, сцепив руки с устойчивыми, губы его читали заклинание «Сеть огня». Перед ним выстроились мечники и арбалетчики. В воздухе перед построением начали появляться яркие искры. Они цеплялись друг за друга, образовывая сеть, которая медленно поплыла в сторону несущейся нечисти. Болты сбивали тварей одного за другим, давая мечникам идти в наступление.

Ликан-альфа из-за своих огромных размеров не мог должным образом развернуться, потому большую часть болтов получил в спину. Огненная сеть, касаясь тварей, обжигала, и всего восьми секунд хватало, чтобы прожечь плоть насквозь.

Упыри и ликаны бросились в дома и закоулки в попытках отступить для перегруппировки, но преследователи лишь немного уступали им в скорости.

Флоренс пришёл в себя вовремя, огненная сеть была в метре от него, ещё немного и она бы сделала приличный ожог на теле номинара. Он встал, закрывая одной рукой кровоточащий живот, который ему порвал ликан, в попытках впиться ему в глотку. Скорости хватило, чтобы на немного оторваться от заклинания и выбежать на западную площадь, к Золотому дворцу. Флоренс понимал, что хочет сделать, понимал, что это безрассудно. Но шаг за шагом, он вошел бело-золотой дворец, оглянувшись на рассеивающуюся сеть зелёного пламени.

Кровопийцы любят роскошь, из всех тех домов, что имел в себе город, они бы обязательно выбрали тот, что соответствует их «голубой» крови. Многие списывали это на их долгожительство, бестиарий умалчивает о том, кто из существ жил дольше остальных, но в мире остался один вампир, которому дали звание «вечного», не без основания.

Ворота замка были открыты, и как это заведено, сразу показывали на огромный трон, от которого шли две красные простыни, прикованные к потолку. Было видно, что раньше они были белыми, но что-то алое придало им такой специфичный окрас и сейчас крупными каплями скатывалось вниз, оседая на полу. На самом троне восседал ехидно улыбающийся парень, с ромбиками вместо зрачков.

-Поздравляю, ты пришёл первым, – громко проговорил кровопивец, отпив из бокала что-то бурое. – Что будем делать дальше? Сражаться? Мне кажется, что это как минимум глупо. Ты ранен, - пренебрежительно фыркнул он, - и я вижу... оу, смотрел в глаза Вию? Превосходно, честно, не думал, что увижу такого.

-Где девочка? – Проигнорировал его слова Флоренс.

-Кэтри? – Изумился Эльвадо. – Пройди в зал номинар, я тебя приглашаю. Убить тебя время ещё будет.

Флоренс не боялся, он понимал, что стоило развернуться и дождаться остальных, но он прошёл очередные ворота, зайдя в зал. Бросив взгляд на трон, там уже никого не обнаружил, а позади гулко захлопнулись явно не лёгкие ворота. Кэтри была нагая, кровь стекала у неё из уст, по груди и ниже. Подвязанная за запястья, она была прикована к одной из колонн, каштановые волосы кровавыми локонами свисали по лицу.

-Она не хочет, не хочет понимать, что люди - это зло. – Эльвадо появился за плечом Флоренса, вышагал, чтобы оказаться с ним на уровне, отпил из кубка. – Вы убиваете природу, убиваете всех под предлогом, что мы отличаемся от вас. Убиваете себе подобных, потому что просто этого хотите. Она не понимает, что есть зло, а что - добро.

-Любой безумец верен своим убеждениям, – прошипел Флоренс, скривившись от импульса боли в плече.

-Я не безумен, безумен тот, кто создал людей. Мы убиваем ради пропитания, ради защиты будущих поколений. Это вы пришли в наш дом, убили наших сыновей и дочерей. Ради чего? Ради денег? Если бы мы жили в гармонии, войны были бы не обязательны, мы охотимся только на своей территории, люди со временем привыкли, как сделали это с лесами друидов. – Эльвадо затих, сердце его уже давно не билось, а лёгкие вздымались только для того, чтобы произносить звуки. – Она должна была стать нашей матерью, должна была стать моей, но... в ней до сиих пор живёт надежда, – лицо кровопийцы исказилось, клыки вытянулись, а нижнюю челюсть свело в краткой судороге, – она до сиих пор верит, что за ней придут, спасут, украдут у меня! Я любил её, любил всем сердцем а она... она - слепа! Всё это было ради неё, никого больше! Жить ради самой жизни! Не взирая, на титулы, звания и деньги! Только я и она.

-И многого добился? Она на грани, Эльвадо, она умирает! Иногда следует остановиться, хотя-бы ради неё, – Флоренс кивнул в сторону девочки, попытался добавить в слова больше эмоций, – хочешь сделать что-то действительно достойное понимания? Дай ей остаться человеком, в наше время это не раса... скорее титул. – В очередной раз номинар удивился тому, что ему изливают душу.

-Я... я оставил ради неё все, – пробормотал кровопийца, – предал отца, лишился... жизни. – Лицо вампира озарилось глупой, но при этом безумной улыбкой, взгляд стал затуманенным. – Она останется со мной, хочет или не хочет этого.

Эльвадо потянулся к ней зубами, захотел обратить насильно, превратить в податливый овощ. Он поддался эмоциям, не заметил короткое движение руки Флоренса, не заметил, как кинжал без замаха вошёл ему в сердце по самую гарду, серебро засветилось, не давая высшему существу регенерировать. Эльвадо замешкался, глядя на кинжал между рёбер, не понимая умер ли он. Не давая опомниться, номинар вонзил ему второй клинок в глазницу, тщательно провернув лезвие. После нанёс несколько быстрых ударов кулаком по навершию кинжала, ломал череп упиравшимся в кость клинком. Эльвадо упал на пол, дёргаясь в агонии боли, не понимая, что она его не убивает.

Флоренс это знал, знал, что его нельзя оставлять в живых. Оторвал татуированную руку от живота, протёр её о ещё сухой фрагмент одежды. Губы его исказились в словах, долгих и монотонных, символика на руке загорелось, высвобождая обработанную скверну. Тело королевского сына вспыхнуло, как головёшка спички. Боль упыря переросла в бесконечное мучение, которое на этот раз, его убило.

Ворота распахнулись, ударились о стены. Нед и несколько устойчивых, стояли, скрестив руки в пирамиде.

-Флор! У тебя чисто? – Поинтересовался Нед, шагая в центре боевого построения, точнее, его остаткам. – Сам его убил? – Нед указал на затихшего Эльвадо. - Силён, больше никого тут не видел?

-Нет, никого, – прохрипел Флоренс и с удивлением почувствовал на губах кровь.

-Её бы лучше добить. – Сощурился Нед, глядя на девушку, прикованную к колонне. – Представляю, сколько она упыриной крови напилась, а достаётся эта пакость очень тяжело и дорого. Кто за неё такие деньги отдаст?

-Девочку оденьте, – проигнорировал слова друга Флоренс, - если очнётся, ничего не говорите, скорее всего, у неё будет краткая потеря памяти, сразу везите через соседний город к фавнам, она не обратилась, но заражённой крови напилась с...

Он не смог договорить. Глаза сильно заболели, цвета померкли, оставив на своём месте только красные, мерцающие всполохи.

Долго, очень долго он ничего не видел, не чувствовал, не понимал, будто зависнув рядом с дном спокойной реки. После абсолютного забвения, появились они, образы. В них мелькали люди, звания и города, существа, которых не было в монструмах и бестиариях, которых не было даже в людских кошмарах.

Он видел всё, как будто со стороны, сотней глаз одновременно. Ему предстало строение мира, его светлые и тёмные стороны, его многослойность. Это продолжалось, пока в голову не ударил голос.

-День пятнадцатый, больной находится в бессознательном состоянии, но начал реагировать на окружающие его раздражители. Снова начал работать глотательный рефлекс, глаза тоже начали реагировать на свет, оболочка приобрела люминесцентный характер. Полное изменение кристаллика глаза. Полученные раны зашиты и обеззаражены, – высокий жрец богини Зандрии сидел за столом, сложив густые брови домиком, и быстро чёркая на бумаге то, что произнёс. – Физическое состояние больного не выходит за пределы нормы, постоянный постельный режим не вызывает атрофию мышц, скорее всего из-за пониженного обмена веществ, о котором упоминалось в прошлых записях.

Жрец посмотрел на пациента и вздрогнул, голубые глаза больного были открыты и сильно отражали свет, с интересом наблюдая за реакцией врача.

-Вы очнулись милздарь, номинар, – натужно улыбнулся жрец и попятился, отодвигая табурет, – вы не волнуйтесь, я сейчас вернусь.

Флоренс не волновался, как и всегда. Он просто перевёл взгляд на потолок, пытаясь понять, очередное ли это видение или реальность. Раны на животе выглядели ужасно, куча швов как стайка червей оплетали его живот и при том крайне зудели, плечо выглядело не лучше со своими рваными краями. В комнате царил абсолютный минимализм, который выражался в старой пожухлой кровати, блеклых занавесках цвета охры и запыленного стола. Дверь в комнату открылась скоро.

-Оставь нас, - прозвучал знакомый, но искажённый голос из-под капюшона. Жрец вышел из палаты. – И снова здравствуй, Флоренс, – снял капюшон Голдмар. – Вижу, тебе полегчало, знал бы ты, во сколько обошлось твоё лечение. Но поспешу поблагодарить тебя, за то, что решил сделать добро, – Голдмар беззвучно положил мешок монет на стол, – за добро. В будущем можешь ожидать, что я тебе помогу с той или иной проблемой. Если, конечно, не покину пост десницы.

-А собираешься? – Флоренс немного приподнялся, потянулся к кувшину, который ему тут же подал Голдмар. Отпив, продолжил. – Мне казалось, такие профессии не отпускают до глубокой старости.

-Обычно до самого конца. Согласись, мы с тобой похожи. Что мне, что тебе приходится убивать скотину, которая досаждает людям, иногда затрагивая невиновных. – Взяв из рук Флоренса кувшин, Голдмар оперся о стол, отодвинув от себя мерцающую свечу и выпил. – А какова мораль, Флоренс? Мы прожили такую историю, я для себя кое-что нашел. А вот нашёл ли ты?

-Меня не прирежут, если я скажу, что ты законченный философ, который должен был закончить Филологический факультет в Кёрне и писать лживые баллады о великих битвах? – Флоренс часто запинался, не мог вместить в лёгкие много воздуха и не прокашляться. – И ты пятнадцать дней сидел в этом храме?

-По идее, Флоренс, ты знаешь то, чего знать не следовало бы. – Голдмар опустил взгляд. – И твой друг Нед знает то, чего не должен. Решение таких проблем должно быть одним. Иначе вскоре эти проблемы могут прийти за мной. Касательно твоего второго вопроса, у меня везде дел по горло.

-Нет, убить меня ты не сможешь. – Безразлично ответил номинар и откинулся на подушки.

-Возможно, ты и прав парень, – грустно усмехнулся десница. – Есть в тебе нечто, заставляющие верить, – собеседник задумался, присев на стоящий у стола табурет. – Думаю, ты должен знать, что стал основой новой череды событий, пусть сам того и не заметил, но открыл двери в новый мир. – Голдмар украдкой взглянул на раненого, принимая немой вопрос. – Кэтри, точнее, её дитя, – он запинался, решаясь, стоит ли говорить больше, чем нужно, – в родовом поместье Хельмора, я видел фрески пророчества провидицы Андрии, видел, что у дочери седьмого короля будет сын, который изменит историю. – Десница запнулся, вновь взглянул на отрешённый взгляд Флоренса. – Мне кажется, если ребёнок будет расти с человеком, понимающим его ценность, он действительно изменит историю, в хорошую сторону. Честно сказать, не знаю, зачем тебе всё это говорю, мне... просто, кажется, что так будет правильно.

-Ты трус, – легко выпалил Флоренс, – обычный трус. Дитя, которое носит Кэтри от родного брата, причём упыря. Думаешь, сможешь его контролировать? Сможешь вырастить из существа, которое на подсознательном уровне стремиться убивать, человека? А рассказал ты мне об этом, только для того, чтобы в случае неудачи говорить себе, что это я её вывел из города и помог, как ты выразился «открыть двери в новый мир». Ты жалок, Голдмар.

В тоне номинара не было презрения или упрёка. Холодный, словно заснеженные вершины гор, голос говорил сам за себя. Десница сидел неподвижно, лицо его было напряжено, глаза выглядывали из-за прикрытых век белыми бликами из окна. Лицом десница владел превосходно, но не заметить волнения, зависшего в воздухе, было не возможно.

-Ты называешь меня трусом, – пытался парадировать тон Флоренса десница, - но сам боишься что-либо менять. Скрываешься за знаменем Ордена, убиваешь нелюдей, думая, что их кровь пачкает руки не так как человеческая. Кажется, мне стали понятны наши с тобой различия Флоренс, мы как лошади разной породы. Я видел, как умирают люди от рук людей, по одной лишь прихоти господ, видел, как крестьяне душат друг друга за гнутый медняк и не хочу видеть это в дальнейшем. Мне не страшно попробовать изменить мир, рискнув всем. Я выращу мальчика под своим началом и вместе, мы сможем объединить людей в чём-то помимо войны. Ты же неспособен на это, как и многие другие. Прощай Флоренс, надеюсь, в следующий раз мы встретимся товарищами, а не врагами.

Капюшон залетел на голову десницы незаметно, его осанка тут же изменилась, как и походка. Пусть Флоренс не показывал своих эмоций, их было много, слишком много, чтобы выбрать из всего списка что-то одно. «Правильно ли я поступил?» - задавал себе вопрос номинар. О ребёнке можно было догадаться, но сейчас, можно хотя-бы попробовать остановить Голдмара, не дать уйти из храма, но Флоренса останавливала иная мысль, мысль о том, что мальчика может воспитать некто, не знающий о происхождении ребёнка. Родовые пророчества лгут редко, особенно написанные несколькими веками назад известными пророками. На смену гнустым эмоциям пришла глупая апатия, как и раньше она помогала не сойти с ума и продумать всё с холодной головой.

Нед пришёл позже, на его лице, как и всегда, висела улыбка, которая то и дело расширялась, как только встречал местных девушек. Он зашёл тихо, как и учили.

-Флор, я смотрю, ты похорошел. – Нед сел на стол, осознав, что табурет для него будет слишком мал. – А ты собственно, как? Видел, сюда кучка учёных приехала из соседних провинций, все общаются со жрецом, который тебя штопал.

Флоренс не отвечал.

-Но ладно, – продолжил Нед, – я тут по делу, одного мы не нашли. Зигрида я видел, но он оперативно свалил. Сейчас сиди, жди, болт в окно прилетит.

-Есть мысли, куда он мог пойти? – Больной с натугой повернул голову в сторону собеседника. – Ты, извини, мне в малых порциях маковое молоко дают. Иногда не совсем понимаю, что мне говорят.

-Если быть до конца честным, то, как сквозь землю провалился, – пожал плечами Нед.– В городе и его катакомбах уже никого нет, проверяли не мы, городская стража. Что касается контракта, банк с неизвестного счёта оплатил уговоренную цену. И ты это... выздоравливай что ли, мы с остатками нашей братии пойдём на север. Там, говорят, завелась стая рогачей. А Зигридам, мне сказали, займутся.

-Кто сказал? – Флоренс почувствовал, как перед глазами побелело от макового молока.

-Человек в плаще, лица не знаю, как и собственно голоса. Слышал, что он его менял, как мог. – Объяснений от Флоренса Нед не дождался. – Ладно, друг, удачи.

Храм Занрии стоял в лесу, в нескольких ли от двух городов. В таких местах чаще всего обучались для канцелярских должностей, однако и лекарей там было не мало. Флоренса привезли туда второпях, все думали, что он потерял сознание от кровопотери, но кровавые слёзы говорили, что дело в другом. Знать истинной причины не мог никто, ведь Вия видел только номинар, смотрел ему в глаза. А как гласит поговорка «Глаза – зеркало души», а зеркала способны зеркалить эффект.

Флоренс ничего не чувствовал, абсолютно. В груди вместо привычных эмоций была пустота и это пугало, заставляло задуматься.

Снаружи стоял полдень, солнце ярко светило в закрытое занавесками окна. Ветер с буйной силой гонял ели, заставляя лес шептаться.

-Вот! Это он, господа! – Знакомый врач с пышными усами пришёл со свитой в несколько человек. – Я в начале думал, он поражённым стал, аль потом заметил его символику на руке, устойчивый, стало быть! А, значит, к скверне устойчив будет, – разглагольствовал жрец. – Ну, значиться, рану я ему промыл, зашил, и наблюдать стал. Вы, наверное, уже прочитали мои трактаты.

-Да, так и есть. – Хмуря лоб, проговорил один из свиты, на его голове виднелась плешь залысины. – Можете назвать своё имя? – Спросил он, указывая карандашом на номинара. – Меня можете звать Сконверик, для удобства можно Скон.

-Я могу просто помолчать, пока вы будете рассуждать, что со мной произошло? – Снова попытался отделаться от разговора Флоренс.

-Нет, номинар, не можете. Ваш случай уникален в своём роде. О том, что происходило с вами в течение пятнадцати дней, упоминалось в нескольких рукописях известных людей, и все они говорят о встрече с Вием. Побочные метаморфозы обычно никто не переживал в наше время, а «зрячие» как их именует ваш Орден, получают свои способности по наследству. Иногда даже не брезгая заводить браки с родными. Перейдём к вопросам, не чувствуете ли вы обострение слуховых или зрительных чувств? Может периферическое зрение стало более ясным?

-Ничего из перечисленного, – быстро ответил Флоренс, – а как это должно было ко мне относиться?

-Хммм, ладно, объясню сначала, – ничуть не смутился учёный. – Вам, номинар, удалось пережить удар огромного количества необработанной энергии, то есть скверны. Ранее упомянутый Вий не имеет телесной оболочки, но имеет материальную энергетическую структуру, то есть видели его только вы, так как сила была направлена именно на вас. – Учёный бросил короткий взгляд за плечо, но вернулся к рассказу. – После такого выживало лишь двадцать процентов от тысячи человек, и восемнадцать процентов сходили с ума от голосов и образов. Вы вошли в два процента «зрячих», это такое же изменение, как ликанотропия или вампиризм, только контролируемое.

-Вы так и не сказали, как это скажется на мне. Хватит концелярита, говорите прозой, – Флоренс зажмурился.

-Ладно... - растерялся Скон, – вы сможете видеть зеркальные отражение нашего мира. Если смотреть на это со стороны вашей профессии, можно легко находить из толпы ведьм и прочих нелюдей, маскирующихся от людей.

Флоренс не ответил. Боль в спине и ранах навевала мысль послать всех бакалавров куда подальше, и желательно через окно. Только сейчас он задумался о том, правильно ли поступил? Он рискнул жизнями двадцати парней и лишил их будущего. Были иные способы, но... увидеть их времени у него не хватило.

Табор учёных ещё двадцать минут мучал подопытного вопросами, на которые Флоренс отвечал односложно, но правдиво. Каждый пытался написать самый подробный трактат о новом случае реинкарнации в зрячего, чтобы его творение пылилось в Кёрнерской библиотеке и в последствии изучалось новыми поколениями.

-На сегодня всё, номинар. Прислушивайтесь к своим ощущением, и об изменениях сообщайте вашему лекарю, – улыбнулся один из бакалавров и вместе с остальными начал удаляться из комнаты.

Они не успели выйти, крики, что раздались с первых этажей храма, разнеслись далеко. Учёные тут же забрели обратно к Флоренсу, прижавшись к стенам. Номинар оперся на одну руку, встал с кровати, зажимая свободной рукой торчащие из живота швы. Ноги на удивление слушались, позволяя не прогибаться на каждом шагу.

-Лежи, номинар, если это нападение, то храмовая стража разберётся! – Предупредил Скон громким шёпотом, взяв Флоренса за предплечье, но недооценил силы больного стража света, итогом чего стало падение на плиточный пол.

Номинар не чувствовал страха, хотя очень этого хотел. Пустота в груди давила, сводила с ума, не давала даже нормально существовать. Это продолжалось до тех пор, пока его нога не ступила на лестницу.

-НОМИНАР! – Голос был отвратительно хриплым, как у больного человека, за ним последовал сильный удар чего-то тяжёлого о пол и крик. – НОМИНАР!

Сердце забилось, гонимое адреналином. Привычная агония боя бросила Флоренса в жар. Он спустился на первый этаж, встретившись взглядом с Зигридом.

-Номинар, – тихо, почти шёпотом, проговорил упырь, – я запомнил твой запах.

Помимо кровопийцы там были и другие виды нелюдей. Жердяй, или как его называли в народе Палочник, Пакрия, что упиралась человеческой головой в потолок, переминаясь паучьими лапками из стороны в сторону.

-Ты думал забрать у меня брата и королеву, оставшись без наказания? – Кровопийца вытирал тыльной стороной ладони слюну с уголка рта. – Хотя за братца я не в обиде, он был тем ещё идиотом. Но Кэтри, она должна была стать началом нового мира, где нет места людям.

-Знал бы ты, как мне жаль, что пришлось убить Эльвадо, а не тебя. – Флоренс пытался говорить непринуждённо.

-Я лучше его! – Зигрид исчез, появился в шаге от номинара. – Он был сентиментальным эгоистом! Получил силы только, чтобы использовать их для себя! Его не интересовали заветы стаи! – Вампир вцепился Флоренсу в плечо, порвал швы, просунув пальцы в рану.

В глазах номинара потемнело от боли, он попытался упасть на колени, но цепкая рука вцепилась ему в волосы, заставив открыть глаза.

-Думаешь, он управлял ими?! – Упырь на мгновение достал руку из раны, окинув ей стоящих в конце коридора нелюдей. - Думаешь, у него хватило на это ума?! Нет, номинар, он вцепился в человеческие принципы, думал, как человек и говорил как человек! Он никогда не был частью нас. – Кровопийца помолчал, взглянув, как очередной стражник храма падает на пол, пронзённый паучьей лапкой Пакрии. – Стая хочет мести, хочет крови убийцы. Я им её дам.

-Хочешь изменить мир? Вернуться к животному выживанию? Я могу показать, к чему это приведёт.

Флоренс не знал, что и как хочет сделать. Он просто знал, что сможет показать то, что видел и что чувствовал. И не ошибся. Коснувшись здоровой рукой лица Зигрида, глаза номинара загорелись голубым огнём, который в мгновение ока испепелил все имеющиеся вокруг цвета.

Комната потемнела, стены потускнели, не имея на себе источника света. Флоренс и Зигрид стояли посреди коридора залитого кровью и заваленного человеческими костями, только спустя мгновение поняли, что находятся там не одни. На стенах мелькали зелёные искорки глаз, тёмные силуэты изучали тех, кто по неосторожности попал в их мир. Через секунду коридор озарил яркий жёлтый цвет. Поддаваясь рефлексу, Флоренс обернулся, встретившись взглядом с огромным, размером с окно, янтарным глазом.

Номинар почувствовал, как по его лёгким провели ржавым ножом. Иначе он не мог описать это чувство, ибо уже успел забыть, что такое страх. Он закрыл глаза, надеясь, что как и всегда, очнётся! Выйдет из кошмара, проснувшись в мокрой от пота постели.

Флоренс открыл глаза, его рука продолжала касаться виска Зигрида. Кровопийца попятился, запустил пальцы в волосы, глядя себе под ноги. Его лицо выражало растерянность и непонимание.

-Это... это был конец? – Зигрид упёрся спиной в стену. – Всё было напрасно? Предательство отца, брата... сестры. Всё зря?

Флоренс раньше не видел слёз нелюдей, но всё бывает в первый раз. Зигрид съехал по стене вниз, уперся лицом в подтянутые к животу колени и ещё долго подёргивался, в такт всхлипам.

-Я... я знаю, как это закончить. – Резко сказал он, подняв искажённую упыричью пасть.

Руки его, как полагается, деформировались, когти вытянулись до размера кинжала. Он с силой вогнал два пальца себе в глазницы и без каких-либо усилий рванул вниз, ломая череп, выворачивая челюсть. Ещё живой персонал закричал, жрецы падали в обморок, а те, у кого не получилось уйти в забвение, исторгали из себя содержимое желудков. Зигрид перестал дёргаться, из него мерно выплыла густая, словно мёд, кровь, заставляя Флоренса задуматься. Видимо он искренне хотел умереть, обычно раны на кровопийцах подобного ранга затягиваются в течение минуты. Но сейчас... этого не произошло.

Пакрии и палочники растерялись, потеряв связь с Зигридом, они не сразу поняли, где находятся. Флоренс поднял руку, пытаясь успокоить зашевелившихся жрецов, но тут же пожалел, что двинул больной рукой. Эти виды существ были пассивны к человеку, и убивали людей только ради защиты себя, или своих детёнышей.

Пакрия моментально вылетела из храма, перебирая паучьими лапками. Палочник в несколько шагов проскользил за ней, растворившись в лесу.

-Это... как вы его, мэтр номинар? – Бакалавр, выглянувший из лестничного пролёта, опустил взгляд на истекающего кровью вампира, при виде огромного языка, поверх которого выскальзывал из головы мозг. Он не выдержал, согнувшись во рвотном рефлексе.

-Иногда... - начал Флоренс, отвечая на вопрос, шёпотом, – достаточно одного слова, которое заставит задуматься, взглянуть на зелёное яблоко с гнилой стороны. Сегодня... сегодня это слово прозвучало.

***

Глава Ордена, прознав о сотворении нового зрячего, выделил средства на быструю реабилитацию раненого номинара. Магики из Бартейна поставили больного на ноги за несколько дней, попутно изучая его метаморфозы.

Флоренс более не задумывался о правильности своего поступка, не задумывался о судьбе Кэтри и Голдмора. Ведь, чем они отличались от десятков, спасённых до этого? Только тем, что их дитя должно что-то изменить, и номинар надеялся, что это случиться после того как его затопчет рогач или загрызёт гидра.

История умалчивает о несчастных случаях, которых было слишком много. Люди умирали пьяными в городских каналах, или по не осторожности брыкнувшихся лошадей. Их объединяло одно, все они присутствовали при смерти Зигрида. Обращенного, который пытался найти своё место и нашёл его только в конце своей истории.

После недельного пути Флоренс был доставлен в штаб номинаров, где приклонив колено, получил новый, отличающий знак на доспехе и меч. Выговора за потерю более чем половины группы не последовало, но и похвала за зачистку города была скромная.

Дорога снова встретила номинара пыльным простором и шелестящими полями. Впереди была лишь неизвестность. Всё, что Флоренс знал наверняка, его дорога не имеет обрыва, до ближайшего поворота.