Александра Нюренберг

Три грамма кремния

- Рецептик-с, пжалста... – Проскрипел дух-фармацевт, завиваясь голубым дымком и привставая на синем хвостообразном локоне от явного раздражения.

«Тоже мне интеллигент», подумал Баалзеб. Само собой, вслух он ничегошеньки не сказал. Не в таком он положении. Роскошь проявления чувств таким, как он, не по карману.

Безмолвно сунул в окошечко кусок тумана в форме свитка. Замытая до костей хваталка аптекаря брезгливо выдернула бумажечку и та втянулась за непроницаемую поверхность псевдостекла. Разглядывая эту поверхность именно на предмет проницаемости, терпеливый посетитель переминался на корявых ногах, похожих на багровые корни неведомого древа.

Спустя полминуты из окошечка вылезла физиономия провизора. Баалзеб сразу всё на ней прочитал – нос заострился от скрытого сарказма, щель рта искривилась.

- Вы за кого меня принимаете? – Зашипел нервный содержатель здоровьесберегающего учреждения. – Это что такое?

И в окошечке затрепыхался бедный пергамент, смятый между пальцами Сатурна и Юпитера.

Баалзеб молчал. Он даже не закатил налитые кровью глаза к потолку, под безвкусной лепниной коего вращался призрак вентилятора. Эстет винтажный твой хозяин. Что ж, терпи, дружище. Сколько раз ты это слышал, и с той же самой, убийственной, как они думают, интонацией?

- Рецепт. – Не выдержав, прохрипел он.

Свиток заплясал.

- Ах, правда?

Свиток исчез. Мордарий нехорошего служителя Эскулапа полез в окошечко.

- Нелегальное производство людей, вот что это. Дымом по воде, признание в лучшем виде. Все ингредиенты налицо.

Бросив эти три фразы сдавленным от негодования дискантом, аптекарь умолк, собираясь с мыслями.

Затем он промолвил, как ему казалось, внушительно:

- Вот что, милейший преступник. В Службу по отслеживанию нелегальных сборщиков я сообщать не намерен. Ибо мне лень, и видал я вас, перевидал. Вали отсюда, нелегал, и пожи...

Хоп-ля! В подрагивающий нос аптекаря уставилась рассеивающая пушка-маломерка.

- Нет, это ты послушай. – Устало пробасил Баалзеб и поморщился – старое ранение в минуты напряга давало о себе знать. – Быстро собрал всё до капельки по рецептусу. Не то тебе придётся потратить годовой доход на покупку нового носа, ты, умник.

Мгновение обморочной тишь-тишины поплыло в прохладном воздухе аптеки «Здоровый дух». Вентилятор, точно почуяв неладное, замедлил ход.

Баалзеб вздохнул, распростившись с целым кулёчком жёлтого дымка. Как всё просто...даже противно, до чего в нашем мире просто. Зло не должно так легко побеждать. А я ведь зло...бедный старый Баалзеб, следующий законам своей природы...

Философская рефлексия была прервана оригинальным образом. Баалзеб, прикрывший глаза, снова распахнул свои слезящиеся от тысячелетий бдения над котлом гляделки. Аптекарь, вместо того, чтобы напугаться до испускания комических газов, ухмылялся. Что-то пошло не так, мелькнуло в продымленном трёхполушарном мозгу Баалзеба...

Отвратный визг прорезал деликатную атмосферу аптеки и на Баалзеба начал спускаться Чёрный Монстр, да такой крупный и здоровенький, каких ему не доводилось видать с той перепалки на Сигарных Островах, когда он сам молод и силён был.

Монстр растопырил объятия и раззявил для поцелуйчика пасть с тремя зубами. Баалзеб остолбенело уставился в приближающийся колодец тьмы. И, пожалуй, пропал бы старикан, если бы злорадство – чувство, губящее даже праведников – не обуяло аптекаря. Ему бы козликом скакать, что добился своего.

Ан нет. Он прищёлкнул пальцами, чтобы ускорить события, и Монстра заклинило в полуметре от посетителя.

Баалзеб рванулся с места, выдернул рецепт из ослабевшей лапы злыдня и дал дёру с такой силой, что ступня левой ноги застряла на месте.

Завыла сирена.

Баалзеб увидел, что дверь приоткрывается и сиганул в проём, чуть не сбив с ног изящнейший силуэт дамы с силуэтом завизжавшей собачонки.

- Леди. – Лязгнул Баалзеб и, хромая, почесал по освещённой розово-голубыми фонарями фешенебельной улице. За спиной он услышал плач потрясённой собачки и куда более печальный вопль аптекаря. Монстр, очевидно, отмер и приступил к делу.

А вот, не ставь ловушки на ближнего своего, хоть он и преступник.

 

Баалзеб, ощущая томящую боль на месте потерянной ступни, ввалился в мастерскую, размещённую под съёмным домом. Омерзительный переулок гарантировал полную неприкосновенность. Здесь были все свои.

Баалзеб вдохнул живительную вонь кузницы и привалился плечом к стеллажу с инструментами. Плечо чуть не целиком прошло сквозь полку, и Баалзеб усилием воли выпрямился с покачивающимися в теле пассатижами.

Из комнатки, где хранились ингредиенты, выскочили двое – сыняра, здоровенный патлатый, как столб пожарища над стратегическим заводом, и замкнутая в пространстве фигура атлета-помощника, сотворённого здесь в мастерской.

- Папа?

- Мастер?

Увидев, в каком состоянии вернулся глава предприятия, две преданных душки кинулись на выручку. Баалзеб не стал объяснять, что к чему: не дураки, сами поняли.

Он намеревался пошутить, но открыв рот, сообразил, что издать и самомалейшего неприличного звука не сможет. Умоляюще замахал руками, и сыняра бросился к аптечке в углу.

Но помощник уже стоял там и протягивал дымную маску. Ишь, ловкий, сказал себе Баалзеб, и позволил мощной руке, неприятно плотной наощупь, нахлобучить ему на нос потешный хоботок.

Вдохнув живительного ядовито-лимонного дыма, Баалзеб пришёл в себя. Отпихнув суетящихся ребят, он заявил:

- Соберу ватагу кривого Карла, и завтра же обработаем этого интеллигента.

Сын поддакнул, но работник-человек помалкивал. Внезапно он вытащил из кармана кожаных штанов блестящую шкатулку, для изготовления которой Баалзеб разрешал ему брать остатки кремния. Раньше – когда с материалом было не туго.

- Ты в рельсу свою звонить собрался? – Шутливо заметил он. – Расслабься, голуба. Чует моё вещее, аптекарь уже познаёт запредельный мир в пищеводе своего цепного пса.

- Позвольте звякнуть, мастер. – Почтительно и упрямо молвил раб.

Баалзеб посмотрел на краснорожего парня в рыжей шапке жёстких волос. Кожаная жилеточка в облипку не скрывает футбольных мячей его бицепсов, а вкупе с приплюснутым носом и подбородком, похожим на утюг, образ создаётся выразительный. Вдобавок, кислородные фильтры, торчащие в стороны, будто залихватские варварские усы, добавляют брутала – ну точно он сам в молодости, если бы он был человеком, конечно.

Прежде Баалзеб ёрничал, что он «железа лишку сыпанул», когда замешивал помощника. Разумеется, раба он всерьёз не принимал. Так, хорошая вещь. Но сейчас после тяжёлого испытания он преисполнился тёплых чувств к этой жалкой материальной твари. Наверное, он слишком много времени провёл с людишками и слегка очеловечился. Да и старость уже издалека сигналит.

- Валяй, звонарь. – Он изобразил рукой мельницу и засёк, что сынишка смотрит двумя круглыми тлеющими, как конфорки, глазами с лёгкой обидой. Эка, уж не ревнуешь ли ты часом? Вот глупый.

- Папа, давайте я вас уложу в мусорном контейнере. У меня один взопрел, тлеет...просто прелесть. Тебе полегчает, папочка...

Баалзеб ухмыльнулся.

- Сбереги для свиданки, сынок.

Раб обернулся. Веснушчатая рожа его была искажена от мыслительного напряжения. Он прихлопнул своё говорильное устройство.

- Сир, – крикнул он, – они идут. Чёртов провизор вызвал Службу.

Мысль Баалзеба заметалась в дыму его расплывающегося от отчаяния мозга. Взгляд проделывал то же самое в мастерской. Ещё в первую минуту, когда он ворвался в спасительную обитель, этот прожжённый взгляд зафиксировал: красные огоньки на крышках печей моргают. Стало быть, печи заполнены. Ну да – всё верно.

- Когда мы загрузили последнюю партию?

Сын спешно ответил:

- Вчерась, папуля. Всё подчистую, почитай, сгребли и сунули. Всю лабораторию подмели.

Баалзеб перевёл взгляд на раба. Тот кивнул так энергично, что рыжий чуб мотнулся как сигнальный флажок, а поддельные усы встопорщились.

Состояние индикаторов на доморощенной клавиатуре свидетельствовало, что товар вот-вот сготовится.

Баалзеб уныло вздохнул. Целая партия товара коту под хвост. Он быстро взглянул на рыжего.

- Слушай, парень... – Хрипло начал он. – Бизнес накрылся. Молодой мастер отправится в бега, чтоб сберечь нашенскую породу...

- Папочка, да я ни в жисть вас не брошу.

- Цыть.

Он снова уставился на подмастерья, подбоченившегося с лопатой в руке: собирался подбросить жару в печи, несмотря ни на что. А ведь он не туп... Бойкий приборчик. Машина, конечно, но размах чисто его, Баалзебовский.

- Короче, пойдёшь с ними. Живи, пружина.

Сотворив это единственное праведное дело за всю свою тысячелетнюю жизнь, Баалзеб устало прикрыл глаза.

- Нет.

В голосе парня послышалось ему что-то такое...во всяком случае, лучше бы, если бы это произнёс его сын, бестолково телепавшийся поодаль и заламывавший дымные руки.

- Если мастер меня отпускает...так я лучше убегу, чем им дамся. Они меня в воскресную школу отправят да морковкой будут кормить.

Баалзеб широко открыл глаза.

- На улицу? Мил друг, да тебе кислороду на час хватит, а потом...

Баалзеб ухватил себя крабом за горло и изобразил жутковатый кхекающий звук.

- Сам по себе не выживешь. Не надейся...

На мгновение стало тихо. Баалзеб мучительно ждал, когда вдалеке в конце переулка пронзительно завизжит повозка Службы. Рыжий раб стоял насупившись.

Озарение снизошло на Баалзеба, так что кончики рогов заискрили.

- Стоп, машинка. – Гаркнул он.

Повернулся к сыну.

- Открой сейф.

Сын замер и явно колебался – его округлое тело простака раскачивалось как пар над чашкой.

- Кому говорю!

Сыняра удлинился от обиды и неожиданности – так говорить с наследником при машине! – но послушно метнулся к большому шару, висевшему в углу. Больше всего сейф походил на осиное гнездо, только радужного цвета, а содержание его было куда многозначительней, чем миллион рассерженных ос.

Сын принялся набирать код. Баалзеб поторопил:

- Не заслоняй от него. Теперь это не имеет значения.

Сейф лопнул с протяжным писком. Из нутра выпал пузырёк, в котором что-то двигалось, как живое.

Баалзеб выхватил пузырёк у сына и протянул рабу.

- Отправишься в Мир Людей.

Раб ахнул. Ага, проняло – подумал Баалзеб.

- Барышень не делаю... – Укорил Баалзеб. – На содержимое этой склянки обменяешь то, что нам нужно. Что нам нужно?

Раб выпалил:

- Кремний, сир.

- То-то же. Молодчинка. Трёх граммов довольно, чтобы вылупился такой славный змеёныш, как ты. А также сера, селитра и прочая кондитерка. Помни, хватит одной капли, чтобы получить то, что нужно в Мире Людей. Что нужно в Мире Людей?

- Злато. – Пискнул сын, решив перебить плебея.

Баалзеб поморщился. Раб кивнул.

- Аурум, сир.

- Лады.

- Как я туда пройду, сир?

- Я покажу. Есть ход.

Печи завибрировали. Раб метнулся к ним и прижал рукоятку широкой, как совок, ладонью. Оборудование было такое старое, что если не применять силу, печи по дому скакать начнут. Раб глянул на печь и вдруг зелёные его глаза засверкали.

- Что ещё? – Буркнул Баалзеб.

- Я заберу с собой последнюю партию. Вчетвером будет полегче. Сберегу вам товар, сир.

Баалзеб опешил с открытым ртом. Изо рта вылетело облачко. В конце улицы мерзко провизжала сирена повозки. Баалзеб захлопнул пасть, чтобы снова её открыть.

- Валяй. Ах ты стервоза. Смотри мне. Помни, одна капля. Да торгуйся.

 

Рёв сирены приближался. Баалзеб решил, что они не успеют. Но к визгу прибавился грохот и лающие звуки – очевидно, повозку задержала обычная разборка «на районе». Парни здесь безбашенные, готовы на службистов бросаться.

Печи зарычали...

Рыжий подмастерье, не спрашивая, как обычно, разрешения, щёлкнул задвижкой. Первая печка открылась и в разноцветном дыму вывалилась какая-то груда, в которой трудно было распознать человека. Всё застлал дым.

Груда повалилась, отчаянно кашляя и постанывая, как старшеклассник после вчерашнего.

Баалзеб смерил охапку сбитых воедино мускулистых рук и ног опытным глазом.

- Хорош. – Шепнул он.

Открылись две другие печи и выпростали своё отменно пропечённое содержимое. Замелькали клубки стиснутых вокруг головы локтей и подтянутых к голове коленей.

Первый нелегально изготовленный человек уже стоял на коленях и озирался. Огромные с млечно-чистыми белками глаза оглядывали мастерскую скорее с недоумением, чем со страхом. Да тут есть на что глянуть, самодовольно решил хозяин. Сколько раз он встречал такой взгляд и всегда он тешил его самолюбие. Но сегодня он испытал что-то вроде тревоги. Такое он чувствовал, когда его недотёпа-сын учился ходить на дымных дрожащих ножках.

- Быстрее... Им недостаточно кислорода.

Раб, оборачиваясь в языках пламени, настойчиво проговорил:

- Сир...они дотянут до Мира Людей. Где ваш ход?

Баалзеб вскочил. Боль его пронзила, но он ощущал себя помолодевшим, прыгая на культяпке. Это его звёздный час.

- Приодень-ка их. – Велел он. – В Мире Людей и барышни имеются.

Сын, наконец, начал соображать и суетливо вытащил из угла ворох барахлишка.

- Ребята Кривого Карла просили придержать. Они стащили из цирка, где работают отнятые у нелегалов люди.

Баалзеб критически оглядел цветные одеяния.

- Сойдёт. – Решил он. – Эй, мальчишка, помоги им вдеть ножки.

На улице снова заголосило и завизжало. Послышались голоса глашатаев, расчищающих путь.

- Вниз! – Приказал Баалзеб и указал на ковёр, на котором в детстве любил отыскивать чудовищ.

Сын откинул крышку под ковром.

Они спустились всей компанией по вздрагивающей под ногами четырёх добрых молодцев лесенке. Раб вёл в обнимку двоих кашляющих и задыхающихся парней. Вылупившийся первым шёл сам, с силой хватаясь за хлипкие перила. Один в объятиях рыжего спросил визгливо:

- Эй, кто платит за выпивку?

Баалзеб расхохотался.

- Они не пропадут.

- Всё оплачено. – Успокоил новорождённого рыжий.

В подвале остановились перед забитым досками ходом. Баалзеб отплыл в сторону, мысль о вечном покое согрела его.

- Это только человек может открыть.

По взгляду, который кинул на него пройдоха-рыжий, он многое понял. Знать, подлюга сюда наведывался. Ну ладно – выбора нет.

Рыжий бросил наземь корчащийся баалзебов товар и, крепко взявшись за доски, потянул. Баалзеб бросил ему лом. Парень поддел крестовину, и доски поломались как соломинки.

Дверь сидела в гнезде ровнёхонько. Баалзеб побледнел и выцвел. Никчемного наследника сотрясал мелкий тремор.

Баалзеб собрался с духом.

- Вали. – Грозно сказал он и еле слышно прибавил. – Сынок.

Раб бросил странный взгляд и торжественно кивнул.

В то мгновение, когда могучая пятерня, усыпанная веснушками, схватилась за дешёвенькую офисную ручку, внизу послышались вопли, полетела с петель дверь в мастерскую.

Рыжий подхватил двоих, ещё один, тот, что первым покинул печь, пополз наружу сам.

Баалзеб ощутил, как ядовитый воздух Мира Людей проникает в подвал и бессознательно потянулся к двери. Но она захлопнулась...

 

Рыжий вывалился на раскалённую бескрайнюю пустошь, простиравшуюся по обе стороны большой дороги. Рядом с ним в живописных позах громоздились изделия Баалзеба. Рыжий с тревогой оглядел «выпечку», но стоны сменились ровным дыханием.

Парни распутались и, переругиваясь, принялись подниматься.

Первый уже стоял рядом. Рыжий обменялся с ним взглядом. Тот указал выразительным жестом себе на нос. Рыжий понял и не без колебаний выдернул фильтры.

Воздух Мира Людей ворвался в переполненный сосуд его черепа. Пыль, огонь и кровь. Его ноздри шевельнулись. Он умеет составлять рецепты на основе обоняния.

И всё же в этом воздухе томилось то, что не сравнится с наилучшим, очищенным кислородом.

- Трам-тарарам... – Вырвалось у него.

Первый осклабился. Вообще он показался Рыжему самым надёжным и, в довесок, самым опасным. Все они народились ладными да крепенькими, но первому досталось кой-что ещё.

Ему достались и синие штаны с обглоданными штанинами – видно, на кого-то в цирке напал лев, и белая рубаха. Он выглядел внушительным, как оплаченный государством монумент из чёрного камня.

Бывший раб пристально изучил парочку, вяло переругивающуюся на песке. Рыжему не понравился альбинос – долговязому парню, видать, подбросили маловато тирозиназы. Красавчик отбросил длинные белые волосы на широкие плечи цвета снега. Серебряное трико воздушного гимнаста придавало ему разом призрачный и внушительный вид.

Третий – толстоватый и простоватый с виду, вовсе не казался смешным в костюме арлекина.

Рыжий кое-что уяснил для себя и обменялся рукопожатием с Блэком.

Тот сделал вид, что понял смысл жеста.

- Вот что, парни. – Веско возвестил Рыжий. – Подтягивайтесь, я вам обрисую картинку.

Альбинос хмуро массировал горло.

- Ничего не помню. – Пронзительным тенором отозвался он. – Мы с тобой где познакомились? И куда ты нас притащил?

Арлекин весело возразил:

- На кой ляд тебе это знать, белоснежка?

Альбинос обернулся к нему и ни слова не говоря, схватил его за грудки и поднял с такой лёгкостью, что Блэк одобрительно хмыкнул.

Рыжий рявкнул:

- Забейте. Будете тут обниматься. Дело есть.

Альбинос отшвырнул арлекина. Тот хохотал – необидчив, хвалю.

- Итак, бро? – Тяжким басом уронил Блэк.

...Он всё им рассказал, как мог проще и забавнее. Будь с ним арлекин и альбинос, он бы половину утаил, но Блэк, с добродушным видом стоявший и кивавший в такт, будто уже слышал сказочку, спутал все карты. Этого лучше не злить.

- Ну и как мы добудем, как его... злато? – Протянул альбинос.

Он обвёл тонкой и мускулистой рукой горизонт.

- Тут же никого...если ты не соврал и тут водятся такие же, как мы. В смысле, такие же растяпы. Так как тут, парни, никто другой водиться не может.

Арлекин вглядывался в край пустоши, плавящейся под жёлтым сплющенным солнцем.

- Это что?

На выгнутом в мареве горизонте показалось облачко.

Рыжий нахмурился.

- Слышите?

Чудацкие звуки, от которых сотрясалась земля, озадачили их. Облачко приблизилось, когда они заняли позиции в кустах.

Явление разделилось на составные части. Силуэты вызывали удивление: четыре ноги, а по бокам болтаются ещё две.

- Ты соврал. Тут водятся монстры. – Зашипел белокурый красавчик.

- Тш.

 

Переговоры были в разгаре. И в буквальном смысле – шар солнца повис над самыми их головами. Особенно страдал альбинос. Его кожа покраснела, и он сделался мишенью шуточек визитёров.

Те оказались двуногими, когда отделились от своих машин. Впрочем, машины полюбились Рыжему куда больше владельцев. Их волнистые гривы и мускулистые тела обладали благородством, которого явно не хватало хозяевам. Особенно глянулся ему Гнедой – так назвал его развязный, малорослый и кривоногий тип в широкополой шляпе, который взял на себя миссию возглавить переговоры.

- Эй, да ты клеишься к моему скакунчику. – Одобрил тот, разваливаясь под натянутым на колья драным пледом, куда «торговцев лажей» не пригласили.

- А мой-то под стать циркачу. – Раззявился тощий парень с неприятной манерой ковыряться в зубах. У него там, наверное, в заначке куда больше трёх граммов кремния.

- Да... такой же белёсый да дёрганый.

Альбинос сжал бледные губы, тонкое лицо его омертвело.

- Заканчивай, рыжик, не то я их прибью.

- Что ты бормочешь? Что он бормочет?

- Говорит, что выпил бы молока. – Растолковал похожий на бурдюк толстяк, и его живот заходил ходуном – у него там Баалзеб сидел.

Радостный смех обещал долгую беседу. Рыжий терпеливо продемонстрировал, как песок превращается в сверкающее золото аж три минуты назад. Все трое дернулись, но и взглядами не обменялись. Наверное, эти парни так долго живут в Мире Людей, что их не просто сбить с толку. Рыжий надеялся, что Блэк послеживает за обстановкой.

Конь-сирота, которого пилигримы привели в поводу, потянулся тёплыми губами к опустевшему ведёрку, куда скудно налили воды. Любитель полезных ископаемых грубо оттолкнул его, и Рыжий ощутил под жилеточкой острый укол. Он знал, как это называется. Жалость. Очень похоже на гнев. Да, пожалуй...

Бурдюк помудрел на глазах:

- Откуда нам знать, что это не побрякушки мамочки вот этого шута?

Арлекин мило улыбнулся.

- А ты попробуй. Возьми вот сюда и поработай гнилушками.

Он оскалил два ровных ряда зубов. Толстяк насупился, а двое других всадников принялись толкать друг дружку локтями

- Вы парни весёлые. Но нам пора. Дайте-ка нам ваш пузырёк...мы покажем его знающим людям. – Кривоногий зевнул. – Посоветуемся. А на обратном пути рассчитаемся, честь по чести.

Блэк выступил вперёд, и свет бессильно скользнул по его лицу.

- Боюсь, сир, мы не предоставляем кредита.

- А ты, чучело, откуда взялось? Искупался в смоле?

- Почти угадали, сир. – Кивнул похожей на шлем головой. – В чернилах, коими написаны все лучшие поэмы.

- Чего? – Прищурился кривоногий. – Они над нами насмехаются, господа.

Он вытащил из-за пояса предмет, напомнивший Рыжему пушку-маломерку, которой Баалзеб рассеивал кредиторов. Трое наперсников спокойно рассматривали длинную палку.

- Не знаю, откуда вы объявились. Может, там у вас принято оскорблять благородных людей. А по нашим законам за такое положено девять граммов свинца...а не крем...как вы там сказали?

Послышался щелчок. Затем парень в шляпе растерянно посмотрел на Рыжего, который уже вставал с земли в разметанном песке. Блэк, которого он повалил, тоже поднялся.

- Ишь ты, как они любят обниматься...

Альбинос, как серебряный волк-оборотень, бросился на шляпника и завис в воздухе. Исследователь-дантист был беззлобно настигнут Блэком, который успел ему шепнуть:

- Тысяча извинений, сударь.

Толстяк отполз и сгребал песок вперемежку с золотом.

- Помочь?

Он запрокинул лицо с трясущимися щеками. Над ним маячил арлекин. Толстяк увидел два кулака, опускающиеся на него, как два молота.

Спустя минуту четверо стояли над разбросанными телами. Лошади удрали, напуганные потасовкой.

- Ну и? – Скептически осведомился альбинос, разминая пальцы.

Рыжий заметил:

- Ну, для начала...

Он нагнулся и поднял осиротевшую шляпу. Потом вытащил зажигалку и обработал внутренность пламенем.

- Сдаётся, у него были мелкие кусачие мысли. – Улыбнулся Блэк.

- А теперь, джентльмены...кто намерен продолжать путь на своих двоих?

Он изловили лошадей. Блэк ласково погладил вороного жеребца.

- Смотрю, тебя плохо кормили. Ты у меня похорошеешь, обещаю.

Конь скосил на него чёрный глаз и фыркнул.

Альбинос уже вскочил в седло белоснежного коня. Арлекин гладил спутанную гриву сироты-рысака, чьи бока были усыпаны каштановыми яблоками.

Рыжий разбирал упряжь Гнедого. Он приметил, что Блэк унаследовал стрелялку, но облачко с репликой схоронил в груди.

- Разберёмся по ходу, господа. Наведаемся туда-сюда.

Уже сидя в седле, он вытащил свою звонилку.

- Это что?

Рыжий глянул из-под полей шляпы в небо.

- Спутников у них нет. Но, быть может, я найду ход в те времена, когда они их уже построили.

Степь показалась им не такой неуютной, когда все вчетвером они поскакали к горизонту, где виднелись крыши городка. Воздух охладился к вечеру. Блэк оглядел всадников, приблизился к Рыжему и негромко сказал:

- Нам ведь не нужно так уж торопиться к пожилому джентльмену, э?

 

 

 


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 1. Оценка: 1,00 из 5)
Загрузка...