Когда «Оседакс» вошел в акваторию порта Баренцбурга, миновав цепь заградительных маяков, Нери с нескрываемым облегчением передала вахту младшему акустику-радисту Отто.

Это было долгое и напряженное плавание. Целых три месяца они проверяли заякоренные буи у северных берегов материка, заменяя выдохшиеся аккумуляторы и заряды багрянца. Теперь путь через Баренцево и Карское море стал безопаснее — такие обходы нужно делать через каждые два года. Но Нери была уверена: пару раз «Оседакс» чуть было не попался. Она уловила самые странные акустические сигнатуры в своей жизни. Что-то преследовало их почти месяц, иногда исчезало на несколько дней, а потом появлялось вновь, наполняя наушники утробным бульканьем. Словно какой-то подводный вулкан отрастил плавники и погнался за судном.

В музее Баренцбурга имелась богатая коллекция подводных звуков. В увольнительную Нери собиралась поискать совпадения с тем, что уловили сонары «Оседакса». Возможно, они встретили неизвестного морского короля. Девушка хорошо знала рык Расчленителя китов и вопли Сельдяного Бога, но это что-то новое — она прозвала его Бормотуном. Правда, это могли быть всего лишь искаженные звуки шельфовых оползней.

Но больше всего Нери хотела повидать родных после бесконечной череды рейдов. Особенно младшую сестру Сиф, которой не так давно исполнилось девять. Возвращение Нери на Шпицберген всегда было для нее маленьким праздником. Девочка любила морские байки, пересказанные со слов старпома Оливера — ходячего сборника сотен страшных рассказов и легенд. Поговаривали, что Оливер застал последний арктический ледник, но это была шутка — льды исчезли очень давно, вскоре после мамонтов, так что видеть их могли лишь праотцы древних инуитов.

Нери и сама придумывала истории, но рассказчица из нее была так себе, а вот рисовала она отлично. У Сиф скопилась целая стопка рисунков про Повелительницу морских змеев, похожую на старшую сестру. Девочке нравилось думать, что Нери катается на ручных чудовищах, одетая в старинный водолазный костюм, и сражается с выводками Сельдяного Бога. Ее ждал подарок: целый альбом, вдохновленный нынешним рейдом. История о путешествии в Край вымерших ледников, Бормотуне и зловещих берегах, усыпанных скелетами русалок. С комментариями и техническим приложением.

Девушка отметилась в журнале вахтенного помощника и отправилась к трапу. Изъеденные солью многоярусные пирсы, укрепленные трубами и арматурой, возвышались над «Оседаксом» будто стены гигантского железобетонного форта. Внизу, у воды, они напрочь обросли морскими желудями — из створок раковин то и дело высовывались усики раков. Вот кто плевать хотел на заградительные маяки.

Сейчас над Баренцбургом стоял густой туман. Храм Молвящего угадывался по ореолу красновато-розового цвета — значит, в той стороне центр города. От огромной вышки, венчающей купол храма, к берегу отходили гроздья проводов. У кромки воды они спутывались в подводные кабели, тянущиеся по дну к заградительным маякам, вокруг которых вода светилась багрянцем. Это Молвящий дарил городу защиту: никаких русалочьих свор и прочей морской живности размером больше локтя.

«Оседакс» причалил к пирсу — докеры уже суетились, обвязывая кнехты швартовыми. Нери предвкушала встречу с родителями и с Сиф, как обрадует ее новыми рисунками, раковинами и банкой с заспиртованным морским чертом, которого случайно выловил Оливер. А поздно вечером они запрутся на чердаке, где стоит любительская радиостанция, когда-то принадлежавшая деду, и будут учиться ловить позывные контейнеровозов, сигналы бедствия и переговоры судов-заградителей. Точнее, учиться будет Сиф — как и Нери в ее возрасте.

Ее внимание привлек какой-то шум на пирсе. У борта судна столпились люди и что-то кричали, но слов Нери не разобрала. Докеры растерянно оглядывались и перешептывались. Девушка увидела, как на палубу вышел вечно угрюмый капитан Нед в сопровождении пары матросов и старпома Оливера. Старпом остался у трапа, остальные спустились по трапу и скрылись в толпе. Оливер покачал головой остальным морякам, собравшимся покинуть судно, мол, обождите.

Вскоре толпа расступилась, и на борт взошел служитель Храма Молвящего — Нери узнала инсигнии верховного сана. В тот момент она ясно поняла, что увольнительная отменяется.

 

Первосвященник Шпицбергена Эрго Ясфер на вид был относительно молод — не седой бородач, — но точно старше сорока. Коротко стриженные волосы, глубоко посаженные глаза, острые скулы и выпирающий подбородок. Казалось, череп этого человека хотел прорваться сквозь кожу. Нери подумала было, что он недоедает, но, насколько она знала, храмовники Молвящего не постились. Их каждодневные столы намного богаче, чем праздничные ужины большинства жителей Севера.

Служительницы и храмовники высшего сана редко покидали стены Храма, а еще реже отправлялись в плавание. Но Ясфер буквально рвался выйти в море и подгонял команду «Оседакса», отменил все увольнительные. Нери получила карты проложенного маршрута от штурмана и сверила путь судна с расположением береговых и островных радиостанций.

К ее удивлению, они должны углубиться в зону, откуда радиоволны не дотягивались до берега из-за ионосферных помех. А еще рядом будет глубокий желоб — акустики называли его Взвывающей Бездной¹. Какие только звуки не поднимались из глубоководного мрака. Утробные стоны, будто просачивающиеся из потустороннего мира; шуршание чего-то огромного, дремлющего на дне и ворочающегося с боку на бок в беспокойном сне.

Считалось, что именно здесь располагалась обитель Нерривик — той, что правит северными морями, наполняет сети инуитов рыбой и топит суда, отправляя матросов на съедение своим бесчисленным выводкам. Злая императрица морских чудовищ, враг Церкви Молвящего, хозяйка глубоководной преисподней. В старых атласах, хранящихся в музее Баренцбурга, ее изображали то прекрасной женщиной, восседающей на какой-нибудь морской твари, то отвратительной амфибией с лоснящейся черной чешуей и выпученными от перепадов давления глазами. Воплощений у Нерривик было много.

В любой другой ситуации капитан Нед отказался бы рисковать судном и экипажем. Нери предупредила, что они окажутся без надежной связи. Случись что, их позывные мало кто услышит. Но «Оседакс» принадлежал Церкви — как и другие судна-заградители. По морскому закону, все на корабле обязаны подчиняться первосвященнику. И это делало Неда еще угрюмее.

Только зачем Ясферу понадобилось плыть туда, где ничего нет?

— С чего ты решила, что нет? — осведомился Оливер, когда она поделилась со старпомом опасениями. — Многие острова не нанесены на карты, но о них знает любой опытный лоцман. А старшие храмовники просто обожают миссионерство. Добавь к этому целые плавучие поселения на старых нефтяных платформах, которые редко появляются в радиоэфире. Они защищены ничем не хуже Баренцбурга, и Церковь их наверняка как-то контролирует.

— Сильно сомневаюсь, что кто-то живет рядом с Завывающей Бездной.

— Почему бы и нет? — пожал плечами старпом. — Это мы боимся глубин. А есть храбрецы, кто с ними живет почти бок-о-бок и не жалуются.

— Только не Церковь. Если бы у нее было достаточно багрянца, она разбомбила бы все дно.

— Положим, у первосвященника могут быть свои причины интересоваться Завывающей Бездной. Дела Церкви — это дела Церкви, ничего тут не попишешь. Но, во-первых, «Оседакс» будет вооружен багрянцем, а во-вторых — у нас на борту верховный священник Молвящего. Истинный бог нас защитит,— он описал указательным пальцем круг на уровне груди.

Хотя Нери верила в существование Молвящего, она не разделяла набожность Оливера. Иногда глубины оказывались сильнее.

 

Перед выходом в море она успела выписать из музея копии акустических записей. Нери не надеялась, что их пришлют вовремя, но Оливер отправил за ними портовых мальчишек — те всегда околачивались возле готовящихся к отплытию кораблей.

— Лучше, чтобы мы были уверены. Не хочется тратить лишнюю бомбу на косяк рыб,— помянул старпом ее недавнюю ошибку. Тогда Нери перепутала косяк рыб с Сельдяным Богом, и чуть было не вынудила капитана сбросить багрянец.

Она почти не видела храмовника с тех пор, как тот объявился на «Оседаксе». Один только раз заметила, как Ясфер стоял на пирсе в отдалении от судна и что-то обсуждал с парой мужчин, похожих на смотрителей маяков — или это были работники завода? Оливер говорил, что Ясфер обещал ему партию новеньких бомб прямо с конвейера.

В рубке Нери рассортировала присланные из музея аудиокассеты: гидрофонные записи отраженных сигналов от косяков рыб, шумы от штормов и гигантских метановых пузырей, китовые песни и — вот оно! — задокументированные свидетельства существования тварей, которых считали морскими богами на всем Севере, от гренландских фьордов до стылых островов Арктидского архипелага².

На «Оседаксе» Нери считалась первоклассным радиоакустиком. Она могла похвастаться натренированным слухом, но даже это не всегда помогало отличить глубоководную тварь от случайного шума. Храмовники годами записывали сигналы с радиобуев, собирая паноптикумы монструозных звуков. Иногда девушка мечтала добраться до тайных архивов, куда доступ могли получить только священники и послушницы.

Лишь однажды она побывала в Храме Баренцбурга, много лет назад ее сводил туда отец. Здание походило на гигантское осиное гнездо: стены словно наслаивались друг на друга, образуя округлые бутоны, а внутри — множество узких проходов, кельи и залы для священных таинств. Ее впечатлили странные механизмы, похожие на гибриды пыточных станков и электрических трансформаторов. Залы пахли проспиртованными бинтами и озоном. Она узнала, что во время служб послушницы впадали в транс, а Молвящий «благословлял» их новыми знаниями. Ей объяснили, что так на свете появился багрянец, заградительные маяки, бомбы, даже радиосвязь. Поначалу родители Нери хотели, чтобы старшую дочь взяли в послушницы, но она наотрез отказалась, лишив семью надежды на вечное довольствие. Женщины почти никогда не покидали храм, и ей это очень не понравилось.

А еще она боялась, что храмовники узнают про ее страшный секрет. Многие верили, что никакие тайные помыслы от них скрыть нельзя — ни хорошие, ни плохие. Дружба с детенышем морского змея, который в то время поселился в бухточке недалеко от ее дома, к хорошим помыслам явно не относилась. Родители не знали, они просто отпускали ее к морю играть в камушки. Ей повезло — Жеребчик был дружелюбным как тюлень. Если бы о лазейке в сети заградительных буев проведала русалка или амикук, Нери никто никогда не нашел бы.

Девушка включила первую катушку и надела наушники, закрыв глаза. Она услышала истинный голос моря — набор низко- и высокочастотных шумов, фонового гула от волн и подводных течений, шуршания косяков рыб. В такие моменты она словно погружалась в океан, где обитали странные твари. Воображение лепило образ массивных черных тел, плавников с рыбацкую шхуну и пастей-пещер. Некоторых тварей Нери одаривала пучками щупалец, светящимися органами и гигантскими линзовидными глазами. Но это выдумки, годные лишь для рисунков. На самом деле она смутно представляла, на что похожи морские короли.

Кучка прослушанных катушек росла, а Нери так и не встретила Бормотуна. Его не было ни среди голосов морских чудовищ, ни среди естественных шумов. Может, дефект в гидрофонах? Перед отплытием нужно обязательно проверить.

Она повторно запустила запись Бормотуна. Сквозь потустороннее бульканье она услышала, как отворилась входная дверь. Девушка обернулась поприветствовать Отто, но, к своему изумлению, увидела Ясфера. Она подавила в себе возмущение от внезапного вторжения в ее обитель: первосвященник мог ходить везде, где ему вздумается.

— Ваше Преосвященство,— Нери приветственно поклонилась.

— Я ищу старшего радиоакустика,— первосвященник подошел ближе, окинув глазами рубку. Его взгляд задержался на рисунках, которые она забыла убрать обратно в стол.

— Это я. Меня зовут Нери.

Храмовник взглянул на нее с недоверием.

— Нери,— повторил он. — Странное имя.

— Это имя-оберег,— сказала она. — Родители хотели, чтобы море меня не трогало.

— Потому они назвали тебя в честь морской дьяволицы, так? Суеверия как сорняки,— он вздохнул. — Сколько не убеждай людей, что истинную защиту дарит только Молвящий, они все равно заигрывают с язычеством.

Без церковного облачения и в фуфайке первосвященник был похож на обычного моряка, но его происхождение выдавали украшения. На шее висел стеклянный медальон с щепоткой красного порошка внутри. Освященный багрянец. И совершенно бесполезный без электрического заряда, просто религиозный символ.

— Ты из Баренцбурга? — спросил Ясфер.

— Да, Ваше Преосвященство.

— Все-таки рановато на Шпицбергене сейчас взрослеют. На заградителях полно молодых юношей и девиц, даже среди капитанов. Но на «Оседаксе» команда будет поопытнее. У вас редко случаются провалы, а мне нужно надежное судно. Тебя известили, куда мы направляемся?

Нери кивнула.

— Прекрасно. А теперь скажи, что ты об этом думаешь.

Ясфер был ей неприятен. Он напоминал хищника, который затаился в норе, поджидая беспечную жертву. Оливер советовал быть осторожнее с ним.

— Это рискованно,— честно ответила девушка. — Повезет, если вообще будет какая-то радиосвязь. Чтобы достичь береговых станций, волны должны несколько раз отразиться от ионосферы, но ионосфера над нами будет не отражать, а поглощать и довольно сильно. Мы углубимся в зону сплошных помех километров на пятьсот километров. Еще Завывающая Бездна... В общем, я не уверена, что, как радиоакустик, смогу гарантировать безопасность судна и экипажа.

— Этот корабль доверху загрузят багряными бомбами. Но в одном ты права,— кивнул Ясфер. — Я совершенно не доверяю акустикам. Знаешь почему?

Он сел на стул Отто и слегка подался вперед. Так делал отец, когда Нери ждал серьезный разговор.

— Вы травите свою душу зовом морской преисподней, соблазняетесь океаном. Церковь отбирает на заградители совсем юных акустиков, не подпорченных гнильцой, но иногда — как в твоем случае — все уже давно запущено,— первосвященник взял со стола альбом с рисунками. — Нери, Повелительница морских змеев. Это твое?

— Это просто рисунки. Сказки для детей, — она попыталась подавить волнение.

— Сказки для тебя. Ты не ведаешь, с чем наша Церковь сталкивается каждый божий день по всему Северному океану. Ты когда-нибудь видела брошенную деревню, все жители которой вдруг решили разом утопиться? Или что остается от людей, когда на сушу выползает русалочья свора? Была ли на борту кораблей, чьи команды заживо обращены в кадавров, проклятых на бездумное повторение одних и тех же действий? Слушаешь голоса этих тварей, но стоит тебе узреть их истинный облик, и ты устыдишься своих «сказок». Подобные тебе не просто сеют суеверия, на вашей совести грех куда хуже — вы через суеверия рождаете новое зло.

Первосвященник мог отправить ее на берег или, еще хуже, заставить пройти обряд очищения в Храме — долгий и довольно неприятный. Она вспомнила кресла со встроенными сверлами для лечебной трепанации.

— Ты, наверное, думаешь, священники не вылезают из храмов, — продолжил Ясфер. — Но прежде чем получить верховный сан, я был паломником. Я был и на юге, в топях, великих пустынях и в мертвых городах, где властвует совсем другое зло. Живые песчаные бури, которые извращают желания; твари, которые прикидываются родными и близкими. Я видел ужасы, после которых хочется быть как можно ближе к Молвящему. Каждый из нас, прежних странников, знает, как зло находит в нас слабости, сажает в нас семена, прорастает на погибель всему...

Ясфер все продолжал и продолжал. Он не заметил, что Нери перестала его слушать.

Церковь Молвящего была далеко не так влиятельна, как хотела показаться. Нери это знала: она ловила радиопередачи со всего Северного океана, с отдаленных обитаемых станций Арктиды и даже деревень. Где-то люди отказывались от покровительства церковников и начали молиться морским богам. Они разрушали заграждения, чтобы пустить в свои заводи рыбу и съедобных моллюсков. Если бы Ясфер знал, что эту рубку оглашали языческие песнопения, разносящихся на радиоволнах по всей Арктиде, он бы счел проклятым весь «Оседакс». Нери же находила в них необъяснимую притягательность. В них было что-то самобытное, совершенно не похожее на стерильные молитвы Молвящему. С песнопениями в рубку словно врывались свист бореальных ветров, гулкий треск исчезнувших ледников, звонкие радиошумы полярного сияния. Инуитские жрецы были куда мудрее церковников. Даже первосвященник выглядел слишком горделивым, заносчивым и упрямым.

Она скорее умрет, чем позволит сделать из себя послушницу с мозгом, поплывшим от бесконечных церковных служб. Но его монолог девушка больше слушать не могла.

— Ваше Преосвященство, каждый радиоакустик проходит подготовку в лоцмановских школах — разве не все они принадлежат Церкви? И разве там нас не учат тому, что главная причина, по которой люди отворачиваются от Молвящего — это голод? Мы огораживаем деревни красными огнями, но не везде сооружаем морские фермы. Люди хотят есть, рано или поздно они начинают ломать маяки и молиться глубинам. Вы слышали о культе на Баффиновой Земле, который служит Расчленителю китов? Их лодки развозят бочки с ворванью по всей Гренландии. Они спасают тысячи людей от голодной смерти и холода.

— Значит, ты думаешь, если помолиться морскому королю, он навалит в сети трески, и все будут счастливы? — Ясфер побагровел.— Дочь моя, морские короли — это кровожадные чудовища. Те, кто им служат, убивают смотрителей маяков, топят наши корабли. Голод — не оправдание тому злу, что они творят. Эти люди ничем не лучше каннибалов!

— Я не оправдываю убийц, ваше преосвященство. Просто, всегда есть первопричины...

— И ты винишь Церковь, да?! Ты поддалась тлетворному влиянию глубин?! Может, тебя лучше отправить в лазареты Храма, пока ты не навлекла беды?! — он ткнул себе в макушку пальцем. — Там из твоего черепа высосут всю гниль!

Неожиданно он схватился за грудь. На какой-то миг Нери испугалась, что Ясфера хватит удар: его лицо раскраснелось, он зашатался и тяжело задышал.

— Ничего, ничего, — прокряхтел первосвященник, морщась от боли. Опираясь руками о стены, он вышел из рубки, бормоча что-то под нос. Растерянная Нери вскочила со стула и проследила за ним с порога. Ясфер скрылся за углом, наверняка направился в каюту. Наверное, стоило ему помочь. С другой стороны, ей не особо его жалко. Очередной властный кретин.

Когда минул тревожный день, и «Оседакс», наконец, отплыл за линию заградительных маяков, Нери вздохнула с облегчением. Она почуяла море. Началась ее вахта.

 

Уже на следующий день после отплытия выяснилось, что оправдались худшие опасения Оливера. Многие бомбы, что погрузили на борт прямо перед отплытием, оказались бракованными. Это часто случалось с зарядами, которых отгружали прямо с завода и не проверяли. Старпом был зол на себя, хотя, по мнению Нери, больше причин у него было злиться на Ясфера, который отказал им в возможности посетить порт по пути, чтобы устранить дефекты. — Нет времени, — сказал тот. Рабочих бомб было не больше трех штук. Со старыми зарядами это число доходило до шести.

Капитан Нед не стал отчитывать Оливера. Он исходил из того, что имелось. Приказал перераспределить дежурства радиоакустиков, сделав упор на прослушивание океана. Опытная Нери отвечала за гидрофоны, а Отто — за радиосвязь. Если Нери покидала рубку, младший радиоакустик ее заменял. Аппаратура на «Оседаксе» была полуавтоматической: если поблизости от корабля появится что-то крупное, срабатывал сигнал оповещения. Церковь снабжала заградителей самым продвинутым оборудованием; на обычных судах едва ли можно одновременно отслеживать радиосигналы и прослушивать море.

Для Отто это был второй выход в море на «Оседаксе». Хотя ему было семнадцать, он быстро схватывал тонкости подводного прослушивания.

— Если услышишь вот это, — она включила ему старую и очень знакомую запись. — Не пугайся и тревогу не бей.

— Морской змей! И прям большущий. — удивился Отто. — Наверное, метров пятьдесят.

— Да, это морской змей. Точнее, конек. Более вытянутая морда и гребень на голове. Наша дружелюбная лошадка. Я прозвала его Жеребчиком. Легко узнается по щебету и гуканью. Он иногда следует за «Оседаксом», но нас не трогает. То ли его привлекает шум двигателей, то ли еще что, но порой я его пеленгую. Иногда даже выныривает на поверхность. Если увидишь, впечатлений хватит на всю жизнь. Наш суеверный Оливер считает, что это к удаче. В какой-то мере он прав, где есть морской змей, там нет русалочьих свор.

— Хотелось бы посмотреть на него,— признался Отто. — В детстве у меня была книжка с картинками морских чудищ, я ее залистал до дыр.

Нери улыбнулась. Как это похоже на нее.

Она запеленговала Жеребчика на четвертый день плавания. Конек любил покрасоваться перед «Оседаксом». Иногда она думала, а не воспринимал ли он судно, как единое целое с Нери — как самку, закованную в железную броню. Некоторые верили, что морские твари могли совокупляться с женщинами, которые якобы получали взамен ведьминский дар. Полная чепуха. Жеребчик как щенок, который случайно забрел, куда нельзя. Тогда он был совсем небольшим, а когда подрос, бухта стала для него тесной, и он начал плавать за заградительными буями. Вероятно, какой-то из них барахлил, ведь Нери продолжала слышать конька.

Нери теряла связь с ним, когда «Оседакс» заходил в порты, за багрянец, а он оставался снаружи. Но стоило ей вновь оказаться в открытом море, она начинала чувствовать его, а он — ее. Церковь хотела загородить все море, создать безопасные морские пути, и это очень беспокоило девушку. Это могло разлучить ее с другом.

Никто на «Оседаксе» не знал, что она дружит с гигантским морским змеем.

В прошлое плавание Жеребчик отсутствовал, но это и хорошо. Бормотун мог оказаться слишком огромным даже для Жеребчика. Морскому коньку не совладать в одиночку с титанами глубин, хотя у Жеребчика недавно появился свой ковен. Нери иногда слышала, как он плавал с другими коньками, тремя или четырьмя. Может быть, он уже обзавелся семьей. Ковены иногда охотились на морских королей, как стая собак — на саблезубых волков. Ей известны записи таких апокалиптических охот — будто два шельфовых оползня сталкивались друг с другом. Иногда для ковенов это заканчивалась печально: Нери видела останки морских змеев на берегах, их кромсали полярные чайки или амикуки, от голода переставшие брезговать падалью.

Сейчас Жеребчик был один — по крайней мере, других коньков она не слышала. Нери дала Отто наушники: конек плавал вокруг судна, радостно гукая. А когда девушка поняла, что зверь вот-вот вынырнет на манер китов, разрешила юноше подняться на открытую палубу. Из-за первосвященника на борту капитан был вынужден формально привести «Оседакс» в боевую готовность, но Нери сохраняла спокойствие: Жеребчик в безопасности, никто не сбросит на него багрянец. Нед прекрасно знал морского конька, хотя первая встреча оказалась для него очень волнительной.

Отто не было около часа. А когда он вернулся, она заметила странное выражение его лица. Конек ушел на глубину, охотясь за косяком рыб, а Нери смогла отвлечься от прослушивания и докладов на капитанский мостик.

— Впечатляет, да?

Отто мрачно кивнул.

— Он словно из ада выплыл. Теперь понятно, почему мы ставим заграждения. Если это всего лишь морской конек...

— Эээ, в смысле?

— Ну, знаешь, он не такой, как на картинках в детских книжках. Или на твоих рисунках. За пеной видно не слишком хорошо, но эти кольца... Он извивает тело кольцами будто какой-то гигантский червяк. И этот лоснящийся черный цвет. Помню, мой отец однажды разрезал пойманную рыбу, а в ней копошились как раз такие черви. Меня аж стошнило прямо на рыбу.

— Ты долго отсутствовал, — заметила Нери.

Юноша пожал плечами.

— Я бы, наверное, и на морского короля, жрущего людей, засмотрелся бы. Отец мне говорил, что если я буду служить в море, мне придется привыкнуть к тому, что ад существует и каждый день будет подо мной. Я думал, он преувеличивает.

Нери хотела было возразить, но тут в рубку ворвался Ясфер.

— Выйди вон! — сверкнул он глазами в сторону Отто. — И закрой за собой дверь. Узнаю, что подслушиваешь, выброшу в море.

— Что случилось, ваше преосвященство?— Нери не на шутку испугалась. У Ясфера был вид, что это ее он сейчас схватит ее за шею и потащит к борту.

— Твое отродье, да? Не вздумай врать, я знаю, твое, — он вперился в нее взглядом. — Ты она, да? Ответь мне, она? Очередное воплощение? Следишь за мной?

— Что? — Нери не имела понятия, о чем он говорил.

— Хотя постой, ты же была в порту Баренцбурга... — его взгляд стал отсутствующим. — Маяки работали. Они бы тебя не пустили. Значит, все хорошо. Пока что.

Он вздохнул и заметно расслабился. Попытался улыбнуться, но получилось неискренне.

– Значит, ты у нас «слышащая», да? Подумать только, как тебя проворонили? Ты должна была бы говорить с Молвящим, а не с морскими тварями. Да, знаю-знаю, ты их слышишь. Как и все наши послушницы. Наверняка хорошо скрывала, не жаловалась окружающим на посторонние голоса в голове, смогла всех обмануть. А теперь ты на «Оседаксе» и даже не представляешь, какую угрозу всем несешь, — он грустно покачал головой. — Если хочешь остаться на судне, ты должна слушать меня. Оповещай меня о любых странностях. И чем ближе мы будем к Бездне, тем сильнее ты будешь вслушиваться в свою аппаратуру, ясно?

Нери только сейчас заметила, как тряслись руки Ясфера. Он смотрел даже не на нее, а куда-то в сторону. Лоб был покрыт испариной, а осунувшийся вид прямо говорил: первосвященник был болен. Морская лихорадка?

— Что значит «странности»?

— Любой звук, что ты не можешь опознать.

— Вроде такого? — Нери понажимала несколько кнопок на магнитофоне. Рубку заполнило бульканье Бормотуна.

Лицо Ясфера вытянулось так, что его кожа на лице стала еще тоньше и бледнее.

— Когда ты это записала?! — вскричал он.

— Месяц назад, в прошлом рейде. В двух тысячах километрах отсюда, к западу от Новой Земли.

— Господи... — Ясфера словно подкосила судорога. Встревоженный, он оперся на стул Отто.— Это далеко отсюда. Очень.

— Вы знаете, что это? Этого нет в аудиотеках.

— Аудиотеки редко обновляются. Мы называем это Сучьим Домом. Наши буи часто слышат его тут, около Бездны. Но иногда его замечают у островов Арктиды. Там, где он бывает, остается лишь разорение. Наверняка, он что-то вроде новой любимой зверушки Нерривик, — Ясфер прокашлялся, держась за грудь. — Интересное совпадение, что именно ваш корабль его услышал.

— Странное имя для морского короля, — Нери сделала вид, что не поняла намека.

— Его часто сопровождают русалочьи орды. Он для них как кит для рыб-прилипал. Если ты его вдруг услышишь, бегом ко мне. Едва ли шести рабочих бомб хватит, чтобы от него отбиться, понимаешь? Жаль, я не распорядился перепроверить багрянец — он с трудом встал и заохал. Увидев, как уставилась на него Нери, добавил: — Похоже, обострилась старая болезнь. Да смилостивится над нами Молвящий и придаст мне сил.

Ясфер направился к выходу

— Ваше Преосвященство. Зачем вам Взвывающая Бездна? Что вас там ждет?

— Дело Церкви. Это все, что тебе нужно знать, — отрезал он и вышел из рубки.

 

Нери успокаивало то, что они углубятся в мертвую зону всего на день — с учетом крейсерской скорости судна. Случись что, выбраться из нее они могли гораздо быстрее.

Она размышляла над тем, что сказал Ясфер. Нери не знала, что служительницы Храма такие же, как она. Девушка всегда думала, что чтение разума у храмовников — байка. Оказалось, не совсем. Может, именно поэтому Церковь не выпускает служительниц из своих стен. Они боятся, что море заполучит такую силу. Может, даже Нерривик когда-то была такой же, как она. А теперь она — главный враг Церкви Молвящего, разрушительница багряных оков. Злобная и мстительная, если верить россказням. Признаться, Нери в них не особо верила. Может ли быть, что Нерривик когда-то была «слышащей», которая любила море и не доверяла Церкви.

В мертвой зоне море было подозрительно тихим. Правда, она услышала отзвуки сразу нескольких морских коньков, которые были очень далеко. Может, это был ковен Жеребчика?

Солнце не успело сделать полный круг над горизонтом после того, как они пересекли границу, как отметки на карте достигли конца пути. Был седьмой день плавания. Судно замедлило ход, а потом и вовсе остановилось. В этом месте дно резко поднималось, образуя почти отвесный склон, изрезанный вертикальными ущельями. С полукилометровой глубины поднимались облака пузырей.

Отто, опять сбежавший на открытую палубу, сообщил, что «Оседакс» встал рядом с крупной и явно необитаемой платформой. Огромная постройка напугала парня пуще морского змея. Еще Нери узнала, что Ясфер приказал спустить шлюпку. Девушка почувствовала беспокойство Жеребчика — тот перестал гукать и молча наворачивал круги вокруг платформы.

Она не выдержала и вышла наружу, оставив Отто на дежурстве. Платформа словно пробыла под водой несколько десятилетий, после чего некая сила подняла ее со дна, водрузив на риф словно жуткий трофей. Нери не удивилась бы, если внутри все кишело кадаврами и русалками. Запах стоял как на побережье, куда после шторма выбросило медуз, морских ежей и звезд, и теперь это все гнило.

Нери заметила Ясфера. Он стоял у борта и задумчиво разглядывал платформу.

— Когда-то это принадлежало Церкви, — пробурчал он, когда она подошла к нему. — «Пилигрим». Искусственный остров-поселение с лучшей защитой против моря. Я здесь проводил мессы, когда еще не был первосвященником. Давно это было.

Он даже не смотрел на нее. Будто говорил сам с собой.

— Если защита была лучшей, что тогда случилось?

— Не знаю. Наверное, она не сработала. Глупо было воздвигать платформу возле сердца ада, пусть тут и полно рыбы. Но теперь Церковь стала умнее.

— Там опасно?

— Не знаю. Вряд ли «Пилигрим» чем-то угрожает «Оседаксу». Лучше следи за морем.

По виду храмовника Нери не сказала бы, что он сильно рвался попасть на платформу. Девушка еще раз поразилась, насколько сильно первосвященник изменился за время плавания. Он стал рассеянным, погруженным в себя, от него разило лихорадочным потом. Чего Ясфер боялся и что он хотел найти на острове?

— Я бы хотела пойти с вами,— сказала Нери.

Ясфер взглянул на нее с удивлением и подозрением.

— Хочешь посмотреть, что твои любимые глубины сотворили с этим местом? По-моему, все прекрасно видно и отсюда.

— Вы же сами видите, это место опасно. А я смогу почуять угрозу и заранее предупредить вас. Кто, как не ведьма, «развращенная морем»? Или вы до сих пор сомневаетесь, что я верна «Оседаксу» и Церкви? Не верите в мое чутье?

— Ты действительно думаешь, что мне, первосященнику, может что-то угрожать? — хмыкнул Ясфер. — Ты вообще не представляешь, что здесь происходит...

Он неожиданно замолчал. Его глаза забегали, будто он сообразил важную вещь.

— Ладно, сплаваешь со мной. Я оповещу капитана. Но... — Ясфер поперхнулся и через силу выдавил — Когда окажешься на платформе не иди со мной. Ради твоего же блага.

Нери уже не удивляло то, как Ясфер резко менял свое мнение. Первосвященник будто сам не знал, что делал, и зачем он вообще сюда приплыл. Глава храма Шпицбергена, похоже, сам был пешкой в планах Церкви. Что значит островок на Севере, когда главные дела творились на материке, где в недра вгрызаются гигантские металлургические машины, движимые багрянцем и электричеством. Тамошние храмовники, вдали от моря, обладали истинной властью.

На его месте капитана она бы возмутилась — старший радиоакустик не должен покидать судно, которое могло подвергнуться нападению из глубин. Но, если подумать, «Оседакса» вообще не должно было быть здесь. Все это было неправильно с самого начала. А близость Завывающей Бездны на всех действовала угнетающе.

К ее удивлению, возмутился не капитан, который обычно не спешил выполнять капризы Ясфера, а богобоязненный Оливер. Естественно, старпом ничего не высказал первосвященнику, но объявил, что девушку одну не оставит, и он тоже отправится на платформу. Храмовник ничего не стал отвечать, просто махнул рукой. А Нери спустилась в каюту прихватить кое-какие вещи.

 

Вблизи запах был еще хуже. Проказа, что поражала днища кораблей и тела китов, здесь обрела чудовищную форму: «Пилигрим» так оброс коростой из губок, раковин, полипов и морских червей, что казался наполовину живым.

Ясфер высмотрел удобное место для причаливания — когда-то это был аутригер для ловли рыбы, а теперь на нем устроили гнезда тысячи мелких тварей. Они открывали раковины, высовывались и шевелили конечностями. Русалки о себе знать не давали.

Нери насчет них не беспокоилась, а вот сидевший за веслами Оливер расслабился, только когда они добрались до платформы.

Первосвященник даже не стал ждать, пока они привяжут шлюпку. Он поднялся по аутригеру, стараясь не поскользнуться и хватаясь за все, что попадется под руку, даже если это пульсировало и шевелилось. К ногам Нери и Оливера покатились комья грязи и всякая живность. Казалось, сейчас покатится и сам Ясфер, но храмовник оказался ловчее. Оказавшись на палубе «Пилигрима», он крикнул «Ждите здесь» и скрылся внутри надстроек.

Возившийся с канатом Оливер вопросительно взглянул на Нери. Мол, а ты что тут тогда забыла?

— Я пойду за ним,— сказала Нери.

— Он сказал ждать здесь, - возразил старпом. — Зачем он тебя вообще с собой взял?

Иногда Оливер ее раздражал. Но не могла она тратить время на перепалку.

— Это важно. Ни в коем случае не идите за мной, охраняйте шлюпку. Пожалуйста!

— Что ты делаешь? Постой! — он попытался ухватить ее за дождевик. Но она ловко увернулась.

— Он сказал, я должна пойти вслед за ним. Одна,— на ходу соврала Нери. — Дело Церкви.

Она взбежала на платформу, бросив растерявшегося Оливера одного.

Ей стало стыдно. Старик всегда относился к ней с добротой, и оказался здесь ради нее — пусть она и не просила. Но что она могла ему объяснить? Что ей непременно нужно влезть не в свое дело? По крайней мере, Оливер был под защитой Жеребчика, а вот в глубине «Пилигрима» могло скрываться все, что угодно.

В пристроях платформы царил мрак, но с фонариком Нери легко нашла путь, по которому прошел Ясфер: треснувшие раковины, примятые водоросли, отпечатки обуви в иле. След вел через отсеки, где когда-то жили люди. Сейчас здесь ползали изоподы — причудливые существа, напоминающие гигантских мокриц. Некоторые размером с кулак, другие как откормленные свиноматки в окружении потомства и собственных фекалий.

В какой-то момент она испугалась, что заблудилась: следы Ясфера потерялись под копошащимися тварями. Но откуда-то снизу донеслось искаженное эхо ни то молитвы, ни то пения.

На поиск лестницы или того, что когда-то было ею, ушло какое-то время. Спускалась она медленно и аккуратно: одному богу известно, что случится, если она наткнется на ржавую зазубрину, скрытую в ковре рачьих экскрементов, а потом наступит в лужу гнилой воды.

На нижнем ярусе голос стал громче, она узнала Ясфера. Но это были не певучие псалмы Молвящему, как она сначала подумала. Храмовник издавал горловые звуки как шаман. Нери остановилась и прислушалась. По спине пробежал холодок. Одно дело слушать их по радио, а другое — здесь, из уст первосвященника.

Нери спустилась туда, где раньше, скорее всего, находилось машинное отделение. Платформы по сути своей были гигантскими судами. Теперь это большой затопленный зал. Девушка погасила фонарик, но она прекрасно все видела — зеленовато-голубое свечение било из-под воды. И не только из воды, сами стены, облепленные моллюсками и черт знает чем еще, испускали свет.

Она заметила Ясфера и притаилась за перилами лестницы. Первосвященник больше не пел. Раздался всплеск, будто что-то выскочило на поверхность воды. Нери выглянула.

Перед мужчиной возник человеческий силуэт.

И в тот момент Нери словно оказалась в бездне, сдавливаемая килотоннами воды, не в силах ни пошевелиться, ни вздохнуть. Ее захлестнула волна чужой воли и чужих мыслей, она почувствовала жгучую ненависть. Нечто, стоявшее перед Ясфером, заговорило. Точнее, захрипело. Забулькало.

— Позвал меня. Зачем?

— Я... Я все сделал, — залепетал Ясфер. — Как ты мне велела, все сделал. Только освободи меня. Убери из меня своих шептунов. Я больше не вынесу. Не могу терпеть. Умоляю.

— Назовись.

— Эрго Ясфер. Со Шпицбергена, из Баренцбурга. Первосвященник Храма Молвящего. Помнишь меня? Я жил здесь. Ты меня пощадила. Вручила мне дар. Сказала, что я стану великим.

Нери почувствовала радость и удовлетворение существа. Давно потерянное вновь обретено. Произошло то, на что оно уже и не надеялось. Один из крючков принес добычу. Хороший крючок, редкий. Но хороша ли его добыча?

— Что ты сделал?

— Ты превратила мою жизнь в ад, — продолжал Ясфер. — Шептала, изматывала душу. Я все сделал. Стал первосвященником. Получил влияние. Исполнил тобой задуманное. Теперь оставь меня, прошу. Я больше не вынесу.

Она чувствует раздражение. Дурак не знает, что ее шептуны, ее паразиты делают все сами. Да, они мучают крючки, заставляя их быть полезными, и иногда награждают приятными иллюзиями, но этот решил, что все делает именно она, а не черви в полостях его тела. Крючок запутался, он сам не знает, кто он, не понимает, что делает, и к чему все приведет.

— Что ты сделал? — повторила она.

— Баренцбург на Шпицбергене. Скоро он будет без защиты. Целый город.

Она не верит. Крючок должно быть лжет. Хочет, чтобы она поранилась об красную мерзость.

За такую ложь шептуны вгрызлись бы ему в ребра. Но крючок не кричит, не бьется в судорогах, изрыгая черную пену, как те, что пытались лгать.

— Я первосвященник, — говорит Ясфер. — Я знаю, как это сделать. Знаю, как найти того, кто сделает грязную работу. Через два дня багрянец начнет работать вхолостую. Это будет просто безобидный красный свет. Он не сделает тебе больно. Город твой. Как и когда-то «Пилигрим». Отпусти меня.

Целый город. Город тварей, которые насилуют ее море. Гадят своей красной мерзостью. Убивают ее выводки. Славят еще более пакостную тварь в небесах; тварь с тысячью ртами, что тараторит без умолку, и которую, к счастью, не слышно только в глубинах моря, в ее уютных чертогах. Красная мерзость — это ее изобретение. Как она хочет раздавить всех этих тварей, поднять против них свои великие воинства. Столько крючков оказалось бесполезным. Но неужели получится в этот раз; неужели, наконец, повезло. Она будет мстить так, что содрогнется даже небесный урод.

Крючок почувствовал ее радость.

— Так что, ты меня отпустишь? — с надеждой спросил он.

Не отпустит. Она никогда и никому этого не обещала. Ее выводок мог бы сожрать его изнутри — и мясо, и кости. Она могла бы превратить его в безмозглого кадавра. Так она поступала с другими крючками. Но Ясфер оказался полезным. Если город двуногих тварей и вправду окажется в ее власти, она сдержит свое слово. Он станет великим, будет разрушать и убивать сухопутных по всей Арктиде сотнями. Выковыривать их из деревянных скорлупок и жрать, наращивая свое величие, защищать ее владения.

— Ты отдашь мне людей, с которыми ты прибыл. И ту, что ты взял с собой...

Реалистичные образы захватили сознание Нери. Образы, полные крови и зубов. Девушка поняла, что вот-вот станет очередным воплощением морской девы, одной из многих, и даже не сможет этому хоть как-то помешать...

Ее спас Жеребчик. Конек что было сил ударил по «Пилигриму», из-за чего вся платформа содрогнулась, а Нерривик от неожиданного толчка упала в воду. Как только Нери пришла в себя, она тут же бросилась бежать. Ей было плевать, что ее услышат, заметят, бросятся в погоню. Главное — удрать подальше отсюда.

Нери бежала через отсеки «Пилигрима» почти вслепую. Спиной она ощутила вспышку ярости. А затем... призыв. Почти такой же, когда она звала Жеребчика.

Она пулей выскочила из пристроя, скатилась по аутригеру. Даже не почувствовала, как содрала ноготь на руке. Оливер был на месте.

Старпом ни о чем ее не спросил, наверное, все прочитал по ужасу на ее лице. Выстрелил из сигнального пистолета, в небе загорелся красный огонек. «Оседакс» ответил чередой коротких гудков. Боевая готовность. Старик отвязал шлюпку и усадил Нери. Девушка едва ли могла сделать хоть один шаг самостоятельно — ее всю колотило. В горле стоял ком, который она судорожно пыталась сглотнуть. Не получалось.

— Не нужно ничего говорить,— произнес Оливер. — Отдышись. Мы уплываем.

— Ясфер...— сдавленно прокряхтела она. Мысли путались. — Я видела Нерривик. Она там... с Ясфером.

— Значит, пусть там и остается.

Она не осознавала, как очутилась на борту «Оседакса». Не поняла, что судно подняло якорь и уже набирало ход. Она все еще была там, рядом с Нерривик, на грани несуществования.

А потом она ощутила самую страшную боль в своей жизни — будто что-то острое вонзилось в грудь, а потом пропороло тело до самого низа живота.

Ее крик заглушил сигнал тревоги. Рядом с платформой взбурлила вода. Сквозь слезы она увидела Жеребчика. Длинное тело морского конька извивалось кольцами, взбивало воду в красную пену. Над морем раздался протяжный вой, полный оглушительной боли и страха. От лебединой шеи до плавников тянулась глубокая рана. Такая глубокая, что внутренности почти вывалились наружу.

— Нет, — прошептала Нери, с ужасом глядя на то, что всплыло вслед за коньком.

Это была масса из сотен слившихся друг с другом туш кашалотов с одной единственной на всех зубастой пастью — огромной, как кратер подводного вулкана. Из бесчисленных отверстий на теле чудовища били фонтаны и выпрыгивали русалки. Они объединялись в стаи, громко хлюпали ртами-присосками и набрасывались на истерзанное тело конька. Твари проползали внутрь раны, пачкались в густой крови. Насытившись, они веселились, дрались друг с другом за остатки потрохов и липли друг к другу в жажде совокупления. А Сучий Дом, будто гигантская беременная матка, разрождался новыми и новыми стаями. Море рядом с «Пилигримом» вскипело от беснующихся тел и бьющих хвостов.

Нери не могла отвести взгляд, пока не разглядела черную фигурку, стоявшую на живом острове и державшуюся за тонкие выросты, будто адская наездница. Нерривик испускала волны злобы и ярости — это чувствовалось даже отсюда. Она смотрела на уходящий из ее рук-плавников «Оседакс» и готовилась броситься в погоню.

Разверзлась пасть, обнажая ряды гигантских акульих зубов и многочисленные язвы. В глотку обрушились водопады, истерзанный труп Жеребчика и зазевавшиеся русалки.

И в тот миг Нери ясно поняла, что «Оседаксу» конец. Они не успеют добраться до безопасного порта. Багрянца не хватит — но, быть может, бомбы помогут выиграть немного времени.

Она бросилась в рубку, где Отто вслушивался в грандиозный русалочий вертеп и докладывал на капитанский мостик. Развернула карты, измерила расстояния до ближайших радиостанций, сверила сводки погоды, влияющей на распространение радиоволн. На максимальной скорости судно достигнет границы мертвой зоны часов через шесть-семь. Вряд ли они протянут так долго. Можно укрыться среди Бледных островов³ на юге, но там нет поселений со связью.

А им нужно предупредить Шпицберген. Пусть проверят маяки, буи, все заграждения вдоль всего берега. Эта тварь доберется до «Оседакса», но ее родных она не должна получить. Ни отца с матерью, ни Сиф.

Она до сих пор чувствовала Нерривик. Повелительница моря пыталась дотянуться до ее сознания, но каждый раз встречала глухую стену. Нери научилась ставить ее, когда Жеребчик становился слишком навязчивым. На расстоянии срабатывало, но если Сучий Дом и его наездница приблизятся, долго сопротивляться не получится.

— Они двинулись к нам! — крикнул Отто. — Скорость... тридцать узлов,— не поверил он.

Такая нелепая громадина, и так быстро. Даже критическая скорость «Оседакса» меньше. Нери отняла у Отто микрофон.

— Капитан, — все еще слишком много слез в голосе.— Я прошу мне поверить. Мы не сможем уплыть от чудовища, но на «Пилигриме» я узнала, что Баренцбург окажется без защиты. Саботаж. Нерривик собирается напасть на город. Ясфер... — она запнулась. К черту первосвященника. — Нужно взять курс на самую ближайшую радиостанцию. Я подготовлю радиограмму. Надо попытаться спасти город.

Никаких лишних вопросов с мостика не поступило. Никаких отговорок, никаких протестов. Прошло всего лишь несколько секунд, и у нее запросили новые координаты. Всем все было понятно. Возможно, все поймут, что обречены, позднее, если у них еще будет время.

— Давай, девчушка, — услышала она Оливера.

Нери надела гидрофонные наушники и услышала знакомое «бормотанье», но намного громче. Под водой Сучий Дом казался больше раз в двадцать — туча русалок окружала морского короля. Когда они приблизятся к «Оседаксу» метров на сто, пойдет первая бомба. Одна из шести. Священный красный свет ослепит тварей, а те, кому повезет меньше — обуглятся и утонут. Все море воссияет багрянцем и сиять будет долго. Этот свет проникнет даже в рубку, отчего у нее дико заболит голова. Но это даст им фору может быть на полчаса, не больше. Нери понимала: твари не отступятся, даже когда «Оседакс» сбросит все бомбы. Но она будет стараться. Может быть, на радиостанции, куда они нацелились, расслышат хоть что-нибудь среди неясных помех.

И тут Нери услышала новые звуки.

Это были коньки. Целый десяток или даже больше. Они плыли в сторону Сучьего Дома и Нерривик. Отто пришел в ужас — он подумал, что полку чудовищ прибыло, но девушка узнала охотничий клич. Так кричал Жеребчик, когда загонял треску.

Ковен ее друга. Он был гораздо больше, чем она думала.

Она улыбнулась. Морские змеи тоже умеют мстить. И Нерривик они слушать не станут. Судно успеет отойти на значительное расстояние и отправить сообщение.

Нери с Отто слушали, как столкнулись две силы. Младший акустик вряд ли мог разобраться в мешанине звуков, но она словно видела все своими глазами: коньки проредили орду русалок и начали рвать чудовище на части. Сучий Дом остановился — даже этот монстр не мог стерпеть укусы пятидесятиметровых и даже стометровых противников. Некоторые коньки оказались слишком неосторожными и погибли в зубах твари, но другие успешно избегали смертоносных челюстей.

«Оседакс» оставил неутихающую битву далеко позади. Даже если Нерривик бросит в погоню других чудовищ с другими своими воплощениями, им придется наверстывать отрыв.

Нери достала из стола «Повелительницу морских змеев». Сиф не увидит ее рисунки, но зато спасется. В этом нет сомнения — благодаря конькам.

А еще Нери вспомнила слова Ясфера о том, как зло находит дорогу. В чем-то этот бедняга оказался прав: когда Нерривик доберется до «Оседакса», Нери, если останется живой, не сможет сопротивляться, перестанет быть собой, навсегда. Она действительно станет повелительницей — но не морских змеев, а кровожадных монстров. До тех пор, до самого последнего момента, она будет первоклассным радиоакустиком «Оседакса».

Она выбросила рисунки в мусорную корзину.

 

1. Взвывающая Бездна — в мире рассказа восточная оконечность Котловины Нансена
2. Арктидский архипелаг или Арктида — группа островов от Шпицбергена и Земли Франца-Иосифа до Новосибирских островов.
3. Бледные острова — то же самое что Новосибирские острова