Надо быть полнейшим дураком, чтобы бежать ночью через лес. И не какой-нибудь простой лес, который можно встретить вокруг цветочного тракта, а Северный. Бабки шептались, что с той стороны веет ворожбой, что периодически в окружающих деревнях пропадают дети. И что на самом деле их не задирают дикие звери. Их крадёт ведьма. Мужики хмурились, носы да бороды воротили, но особо не спорили, а охотники всё равно обходили ту часть леса стороной. Дурное это место, господами колдунами проклятое.

Мишка с трудом переставлял ноги, то и дело запинаясь о кривые корни. Под грязными лаптями чавкала воняющая тухлыми яйцами жижа. Тяжёлое дыхание обжигало сухое горло. Кувалдой колотилось в груди сердце, его удары отдавались в ушах.

Мишка дураком не был - умел считать снопы по осени, даже сверх пальцев на руках, мог по облакам да гнусу понять, скоро ли протянет ветер тучи и выжмет влагу на поля. Сын ловчего знал семь узлов и три секрета силков, помнил имена господских домов. Однажды почти смог натянуть тетиву на отцовский лук, используя смекалку и собственный вес. Но тятька не вовремя зашел в сарай и вместо похвалы надавал по шее. Мишка дураком не был, так все говорили, даже старик Экгерт, а он-то по молодости в городе прислуживал. И читать умел. Да, Мишка дураком не был.

Но бежал через лес. Ночью.

На его спине, вцепившись в брата руками и ногами, словно клещ, ревела Джесси. Её старый, залатанный грубыми нитками сарафан был подран цепкими ветками, руки и ноги исцарапаны злыми колючками, а босые ступни по колено измазаны жирной грязью Скупых болот - Мишка поначалу думал, что получится оторваться, если запутать следы в тухлой воде. В результате заблудился сам и два раза чуть не утонул.

- Мамааааа, - гнусавила Джесси.

- Да тише ты! - шикнул на нее Мишка.

Сестра замолчала, только чтобы сглотнуть и немного перевести дух. В нескольких шагах от них что-то громко плюхнулось в воду. По спине у Мишки пробежал холодок, он попытался ускорить шаг, запнулся, очередной раз чуть не упал и негромко выругался.

- Мамаааа, Миша сказал плохое словооооо, - опять затянула мелкая.

- Я тебя сброшу сейчас в болото!

Парень сорвался на кашель. В глазах поплыли красные круги. Мишка зарычал и заставил себя выпрямиться, сделать еще один шаг. Он сам держался из последних сил. Хотелось просто плюнуть на всё, усесться на ближайший корень и разрыдаться. Лишь вцепившийся в спину сопливый комок жалоб толкал его вперёд.

- Не хочу в болотоооо... Хочу к мамеее...

Джесси прижалась к нему и притихла, изредка всхлипывая. Мишка осознал, что уже не бежит, а еле плетётся. Но под ногами больше не хлюпало, а между деревьями впереди луна подсветила сухую полянку. Парень почувствовал прилив сил, услышав тонкое пение ручейка и горьковатый запах прилунниц. Цветки со съедобными корнями усеивали поляну неровными скоплениями, как кучерявая шерсть - спину нестриженой овцы. Бабка Софья говорила, что растение это очень редкое и найти его можно только ночью. Прилунницы развернули большие, в три локтя длиной, мясистые листья. Разноцветные и яркие, они были похожи на павлиньи хвосты.

Днём этих растений вообще не будет видно, они прижмутся к земле, скукожатся, спрячутся в тени деревьев и травы - не выносят солнца. При луне же листья горят разным светом. Зелёным - молодые цветки, корни которых ещё съедобны. Розовым и даже ало-красным - старые и перезрелые. Их корни ядовиты, но их всё равно используют - для лечения открытых ран.

Мишка, ориентируясь по звуку, нашёл тоненький ручеёк. Пройдя немного по руслу, он увидел более-менее сухой валун, покрытый мягким мхом, встал перед ним на одно колено и бросил за спину:

- Слазь.

Джесси прижалась к нему ещё сильнее и помотала головой.

- Не хочу. Ты меня бросишь в болото.

Тонкие ручки сдавливали горло. Парень прохрипел:

- Слазь, кому сказал!

Сестра не реагировала. Мишка стал отковыривать вцепившиеся в воротник и одежду пальцы. Джесси сопела и сопротивлялась. Через несколько мгновений он наконец справился с уставшей сестренкой и аккуратно усадил её на валун. Крохотные ладошки девочки были ледяными, ноги покрыты мурашками и грязью. Джесси дрожала от холода. Мишка поджал губы, и стал растирать замёрзшие конечности сестры.

- Верно отец говорил, что ни баба - то дура.

- А мама говорила, что папа больше любит напрягать руки, чем голову. И что нам повезло, что мы умом в неё пошли.

Мишка поморщился, но промолчал. Джесси шмыгнула носом-картофелиной и вытерла сопли тыльной стороной запястья. Любопытная головка крутилась из стороны в сторону, рассматривая светящиеся растения. Парень набрал в ладони ледяной воды из ручья, подождал, пока тепло рук хоть немного согреет жидкость, и дал сестре напиться. Затем попил сам и стал осторожно промывать царапины. Где-то недалеко гулко ухнул филин. Мишка вздрогнул и осмотрелся. Слабый ветерок гонял волны по морю травы, качал жирные листья прилунниц - их шуршание напоминало неразборчивый шепот. Движение воздуха принесло отзвуки воя волколаков.

Боковым зрением Мишка заметил на краю опушки сгорбленную фигуру, похожую на старуху в лохмотьях. Парень резко развернулся в ту сторону, стараясь унять бешено колотящееся сердце. Там никого не было. Тишину разрезал острый и неприятный звук, похожий на жуткий смех, а затем снова стало тихо. Мишка усилием воли заставил себя перестать нервно осматриваться по сторонам и вернулся к своему занятию.

Джесси настолько устала, что с трудом боролась со сном. Крохотная головка её норовила свалиться на грудь. Девочка вздрагивала каждый раз, когда брат поливал ее ноги холодной водой, но через несколько мгновений начинала клевать носом снова.

- Не спать, - требовательно сказал Мишка.

Джесси поморгала большими грязно-серыми глазами и зевнула.

- А где мама?

Мишка на долю мгновения замер, но ничего не ответил. Затем встал, отошёл на пару шагов и осмотрел растущие рядом растения. Отодвинул широкие, светящиеся зеленым листья прилунницы и изо всех сил потянул цветок за стебель. Через мгновение раздался хруст и из-под земли показался толстый, толщиной с руку, корень. Мишка обломал листья и ствол, а потом промыл съедобную часть в ручье.

- Где мама? - переспросила Джесси.

- Да не знаю я! - раздражённо ответил Мишка, стряхивая с рук воду. - Ты можешь помолчать?

Парень сломал корень пополам, развернулся и сунул его сестре в рот. Откусив кусок, девочка поморщилась. Слюна стала вязкой и горькой. В горле запершило. Джесси сплюнула и высунула язык, скорчив гримасу отвращения. Мишка поджал губы и строго сказал:

- Ешь давай. Нет больше ничего.

Девочка шмыгнула носом и нехотя откусила маленький кусочек. Мишка съел свою половину, особо не жуя, игнорируя горечь. Почти сразу тело наполнили тепло и лёгкость, голова прояснилась, усталость отступила. Почему-то сразу вспомнились горящая деревня, цокот десятков копыт, крики людей за спиной. На глаза навернулись слезы. Мишка сглотнул комок в горле и помотал головой отбрасывая неприятные мысли.

Парень, действуя также, как и с молодой прилунницей, подготовил корень зрелой. Осторожно прожевал его, стараясь не проглотить ни капли, сплюнул на руку и тщательно прополоскал рот. Полученную жижу стал аккуратно наносить на царапины сестры.

- Ай-ай-ай! Щиплется...

Всё ещё жующая свою половину корня Джесси попыталась оттолкнуть руки Мишки и отползти в сторону.

- Не елозь.

Парень силой усадил её на место и невозмутимо продолжил свою пытку. Девочка насупилась и отвернулась, но как только брат размазал пальцем мазь по очередной царапине, снова вцепилась в его руку и зашипела:

- Ну щиплет же...

Её брат вздохнул.

- И что, правда помогает? - раздался сзади заинтересованный мелодичный голос.

Мишка подпрыгнул и отскочил в сторону от неожиданности. В двух шагах от них стояла девушка немногим старше самого Мишки и невозмутимо рассматривала оборванные листья прилунницы. Мишка оглядел её: отливающие золотом в лунном свете волосы водопадом стекали по узким плечам. Маленький, слегка курносый носик был несколько высокомерно вздёрнут вверх, тонкие губы замерли в доброй улыбке, а ясные глаза внимательно изучали грязных оборванцев перед ней.

Отец, помнится, предупреждал: “Если тебе улыбается красотка - быть беде”. Мишка нервно сглотнул. Пауза затягивалась. Девушка изящным движением скрестила руки на груди, переместила вес на одну ногу и выгнула бровь.

Мишка невольно залюбовался незнакомкой. Он никогда не видел такой чистой и ровной кожи, таких тонких и аккуратных черт лица. Девушка безусловно была красива. Её красота несла в себе благородную грацию чёрной пантеры. И сулила столько же проблем, как от встречи с этой дикой кошкой.

Её белоснежные одежды буквально светились под луной. На них не было ни пятнышка, ни складочки, ни единой торчащей ниточки. На груди слева был вышит неизвестный Мишке знак. На нём был изображён грифон, держащий в когтистых лапах трёх мёртвых змей. На узких запястьях блестели золотом изящные браслеты с тонкой гравировкой. Длинные пальцы усеивали маленькие кольца со сверкающими даже в свете луны камнями. В ушах и на шее висели одинаковые фигурки в форме сжатой лапы грифона. Отставленная в сторону ножка в мягком сапожке нетерпеливо постукивала по земле. Не дождавшись ответа на свой вопрос, девушка разочарованно вздохнула и сказала:

- Убегать нехорошо...

В голосе незнакомки сквозило раздражение. Мишка вдруг понял, что так и стоит на одном колене с пережёванным корнем в ладони. По спине пробежал холодок, он запаниковал и резко бросился на землю, распластавшись в нижайшем поклоне. Джесси, не понимая, что происходит, повторила действия за братом. Зелёно-коричневая масса из корня прилунницы вылетела из руки Мишки и шлёпнулась прямо на подол платья незнакомки. Та поморщилась и, проведя ладонью в воздухе, что-то прошептала. Пятно растворилось.

- Простите нас, госпожа! - лепетал Мишка тем временем, - Деревня горела, Митька сунул мне Джесси и сказал бежать. Я не знал, что делать - люди кричали... Мы побежали...

Парень понял, что не может больше говорить - слёзы подступили к горлу, сжали его в тиски. Мишка нервно сглотнул и замолчал. Девушка вздохнула. Маленький сапожок со вздёрнутым носком и резными отворотами стучал по земле.

- Ясно. - Наконец прозвучал её голос. Парень мог поклясться, что слышит еле уловимые нотки страха. Но чего может бояться боевая колдунья? Мишка прогнал глупые мысли из головы.

Девушка смотрела куда-то вдаль, в сторону края опушки, туда, где недавно парню почудилась фигура старухи в лохмотьях. Колдунья спросила:

- Обратно дойдёте?

Мишка, не вставая с колен повернулся и посмотрел на сестру. Та изо всех сил жмурилась и дрожала от холода. Парень поднял голову и, встретившись взглядом с девушкой, обречённо кивнул.

Колдунья внезапно взмахнула рукой, накрыла детей парчовым плащом и закричала:

- Эль гарде!

Бабахнуло. Ночь вспыхнула серебряным светом. В нескольких шагах от них будто в невидимую стену врезался клубящийся чёрным дымом сгусток тьмы. Словно гигантский, стремительно растущий вьюн, он обвивал прозрачный купол, сжимался вокруг него. Через мгновение по невидимой стене пошла трещина, зазмеилась, растекаясь по ней, как молния по небу. Сквозь образовавшуюся щель внутрь потёк грязными каплями туман. Колдунья зарычала. Свет стал чуть ярче. Со всех сторон вокруг раздался мерзкий, режущий слух смех.

Незнакомка поджала губы, бросила взгляд на детей и протянула руку в их сторону. Лица Мишки и Джесси стал затягивать пузырь вязкой серой слизи. Парень, не обращая внимания на себя, пытался оторвать её от сестры, но эта гадость была очень липкой и плотной. Девочка краснела, задыхаясь, и отчаянно царапала горло пальцами.

- Изыди чудище! - кричала колдунья.

Нечто по ту сторону барьера рассмеялось. Затем раздалось шипящее:

- Не уйдёшшшььь, птиччччка.

Колдунья вскинула обе руки вверх. На щеках прочертили тоненькие дорожки слёзы. Девушка снова зарычала. Прозрачные стены загорелись серебром. Тьма немного отступила. Джесси закатила глаза, Мишка пытался проковырять отверстие в слизи, чтобы открыть сестре доступ к кислороду. На его шее змеями надулись вены, легкие горели и требовали хотя бы глоток воздуха. Мир зашатался и поплыл. Парень понял, что теряет сознание.

- Я не позволю тебе их забрать, слышишь?

Вдруг всё исчезло. Тьма отступила. Мгновение спустя тишину порвал резкий вдох, сухой кашель, а затем громкий плач. Колдунья тяжело дышала. Тонкая ткань её одежды прилипла к мокрому телу. Она нервно оглядывалась по сторонам. Немного восстановив силы, девушка схватила детей за воротники и рывком поставила на ноги.

- Уходим. Быстро. Одна я не справлюсь.

Мишка кивнул и присел на одно колено, всё ещё с трудом соображая и покачиваясь. Сестра забралась ему на спину. Колдунья поморщилась, сбросила плащ и подвязала его вокруг Джесси, на манер детской люльки. Удовлетворившись результатом, взяла Мишку за руку и быстрым шагом направилась в сторону деревни, буквально таща парня за собой. Её пальцы были мягкими и тёплыми. Парню вдруг стало стыдно за то, что его ладонь перепачкана в земле, соке прилунницы и слюнях. Но он старался об этом не думать.

Шли быстро, почти бежали. Коряги и корни снова бросались из тьмы неподвижными змеями под ноги. Мишка тяжело дышал, но упорно тащился вперёд, иногда опираясь на неожиданно сильную руку колдуньи. Шагали молча, то и дело оглядываясь по сторонам.

Мишка настолько вымотался, что перестал обращать внимание на происходящее вокруг. Всё, что его измученный организм мог делать - идти. Потому парень не успел вовремя замедлиться и влетел в спину внезапно замершей девушке. Колдунья оступилась, оперлась свободной рукой на ближайшее дерево, стараясь восстановить равновесие, и забавно выругалась на неизвестном парню вычурно звучащем языке.

- Смотри куда идешь, дурень, - добавила она мгновением позже на общем.

Мишка извинился и посмотрел вниз, в направлении её взгляда. На мягкой жирной земле были отчетливо видны десятки свежих следов. Волчьих следов. Парень сглотнул.

- Слушай, мальчик...

Мишка не знал, что вдруг на него нашло, но он перебил девушку и сказал:

- Не мальчик. Меня Мишкой кличут. Кликали... Раньше.

Колдунья осеклась, перестала всматриваться в окружающую тьму и перевела удивлённый взгляд на держащего её за руку парня. Тонкие губы медленно расплылись в улыбку. Мишка смутился под её взором и отвёл глаза. Девушка молча смотрела на него, как на маленькую милую зверушку. Тишину нарушила Джесси, проворчав брату на ухо:

- Я всё ещё зову тебя Мишкой. Мишка, Мишка. Видишь?

Парень цокнул языком и раздражённо ответил:

- Не вижу, а слышу. Причём слишком громко. Перестань плеваться. И помолчи вообще, не видишь, взрослые разговаривают?

- Ой, да какой ты взрослый? Я всего-то...

Ехидный ответ Джесси прервал пронзительный волчий вой. Между деревьев замелькали десятки красных огоньков глаз. Ночь наполнилась звуками постукивания мягких подушечек лохматых лап о корни и землю. Сверху раздался знакомый скрипучий смех. Колдунья вздёрнула голову и присмотрелась. Там никого не было.

- Ты не уйдёшшшььь, птичччка... - прозвучало отовсюду, словно резонировал сам воздух.

Мишка понял, что его колени дрожат. Он постоянно оборачивался, следя за то появляющимися между деревьев, то исчезающими в ночи красными глазами, и прислушивался к низкому утробному рычанию. Тонкие пальцы колдуньи слегка сжали его ладонь. Девушка ободряюще улыбнулась.

- Что бы ни случилось, не отпускай мою руку, понял?

Парень нервно сглотнул и ответил:

- Госпожа, это та самая стая, что наших охотников погрызла. Про неё старик Экгерт должен был писать. Потому за пятилистником и болотными колючечниками пошли деды и бабы. Мужиков-то не осталось. Но и они не вернулись тоже...

Колдунья скривилась. Она хотела что-то ответить, когда из темноты на них, громко рыча, вылетела огромная туша волколака.

- Дис мортис! - мгновенно прокричала девушка, вскинув руку в сторону несущейся на них опасности.

Животное заскулило и упало ей под ноги. Горящие красным глаза подёрнулись поволокой и потускнели. Несколько мгновений мощные лапы ещё беспорядочно скребли землю, но затем волколак замер окончательно.

Девушка поворачивалась из стороны в сторону, реагируя на каждый шорох, раздавшийся во тьме. Мишка вцепился в изящную ручку своей спасительницы. Он не сразу понял, что уже не боится, что дрожат не его колени. Дрожит сама колдунья. Он постарался приободрить её, сжав кажущуюся хрупкой ладонь чуть сильнее. Девушка нервно хихикнула, вздохнула и стала двигаться чуть плавнее. Некоторое время ничего не происходило. Затем колдунья гневно прокричала:

- Да какого чёрта?!

Вскинув руку вверх, она зачитала заклинание. Ночь вспыхнула белым, высветила стаю окружавших их волколаков и скрюченную фигуру в рваном тряпье в десятке шагов. Все они щурились и отворачивались от слепящего света.

- Ле флотта морте, - спокойно, с торжествующим видом сказала Колдунья.

Из её руки вылетела серая сфера, стремительно расширяясь в радиусе, поглощая окружающее пространство. Свет, звук и даже сам воздух куда-то пропали. У Мишки помутнело в глазах, он с трудом устоял на ногах. Сзади раздался хрип. Стало ужасно холодно. Лишь хрупкая ручка колдуньи давала ему крупицы тепла. Затем всё пропало. Водопадом обрушились на голову звуки. Мишка рухнул на колени и жадно вдохнул. Джесси тоже задышала, но очень слабо и тихо.

Немного придя в себя, увидел в паре шагов колдунью, невозмутимо осматривающую кучу тряпья.

- Одержимая фея, что ли? - бормотала девушка себе под нос. Заметив, что дети очнулись, она подошла ближе и, уперев руки в боки, спросила, - И это всё? Из-за этой мелочи вы не смогли собрать дань?

Мишка осмотрел трупы волколаков. Перед глазами у него стояли ужасающие раны на теле отца, что медленно, харкая тёмной кровью, умирает в сарае. Обречённый взгляд матери. Тишина в деревне, когда старики и бабы собирались в лес. Злорадный вой волколаков той же ночью.

Колдунье это стоило нескольких секунд. Горло сжимали слёзы. Мишка кивнул.

Девушка неверяще посмотрела на него, а затем в голос рассмеялась.

- И чего я только боялась?

Колдунья села на кривой толстый корень, уходящий в землю, и прислонилась к стволу спиной. Красивое лицо не покидала улыбка.

- Вот потому вы и должны платить. Что от вас толку? Слабые, беспомощные существа. Вы не можете ничего создать. Только примитивные механизмы, - изящный пальчик указал на сломанные силки в нескольких шагах от колдуньи.

Девушка выдохнула, успокаиваясь, и перевела взгляд на детей.

- Этот мир жесток. Что бы вы сделали, прорвись за врата армия орков? Или выводок Скильдерейских виверн? Если вы даже с этими пёсиками справиться не в состоянии. Да чёрт с ними, с чудовищами, вы и пары цветков всей деревней принести не можете.

Горькая обида жгла Мишке горло. С каждым словом он всё больше сутулился и опускал голову, изо всех сил сдерживая слёзы. Колдунья снова рассмеялась и отвернулась. Несмотря на то, что было довольно темно, парень увидел чёрные провалы под её глазами и слабо подрагивающие от усталости руки. Успокоившись, девушка встала и отряхнула налипшие на одежду колючки. Затем бросила, не оборачиваясь:

- Пошли.

Не успела она сделать и нескольких шагов, как Мишка почувствовал, что упёрся в прозрачную стену. Вязкую, похожую на мягкое тесто. Он попытался закричать, но тут на его плечо легла рука с узловатыми пальцами, похожими на ветки больного дерева.

- Тссссс, мальчик... - услышал он скрипучий шёпот у своего уха. Страх сдавил ему горло. Он мог лишь беззвучно открывать и закрывать рот, боясь повернуть голову в сторону.

На юге, над верхушками деревьев, небо окрасилось всполохами алого. Еле уловимо пахло дымом. Колдунья уходила всё дальше и дальше. Мишка собрал остатки мужества, рванулся вперёд и прокричал:

- Госпожа! Спасайтесь...

Ведьма подлетела к нему сбоку, зажала пахнущей степными травами ладошкой рот и прошипела:

- Дурак...

Почти сразу после этого она повалила его на землю и накрыла своим телом. Парень успел заметить краем глаза, как Колдунья разворачивается, вскидывает руку и что-то кричит. Вдруг стало ужасно жарко. С жутким оглушающим гулом воздух превратился в пылающий огонь. Ведьма неразборчиво шептала какое-то заклинание. Вокруг горело все, но они оставались невредимыми.

Огонь погас также внезапно, как и начался. Мишка почувствовал, как неведомая сила легко подняла его на ноги и спрятала за деревом. Колдунья щурилась, часто моргая, и тяжело дышала, всматриваясь в темень. Увидев, что ведьма не пострадала и спокойно стоит напротив неё, девушка недовольно цокнула и облизнула губы, ставшие за это время абсолютно сухими.

- Я уж думала ты так и будешь по кустам прятаться. Твоих рук дело?

Колдунья махнула в сторону мёртвых волколаков. Ведьма посмотрела на неподвижные тела и покачала головой.

- Эсклэр!

Колдунья вскинула руку в тот же момент, как старуха отвернулась, и прочитала заклинание. Та, не глядя отмахнулась от летящей в нее молнии, словно от назойливой мухи. Затем вздохнула и невозмутимо ответила:

- Ну, это как посмотреть. Людей они сами подрали. А на тебя я натравила, да.

Голос ведьмы был похож на скрип несмазанной телеги. Она шепелявила и растягивала шипящие согласные. Колдунья поморщилась, услышав её ответ. Старуха принюхалась и посмотрела в сторону всполохов света на юге. В лесу уже отчётливо пахло дымом и гарью. Мишка заметил в уголках глаз ведьмы бусины слёз. Она перевела взгляд на колдунью и прошипела:

- А грифоны не меняются. Всё такие же гордые, сильные, жестокие... И глупые.

Её голос был наполнен злобой и болью. Колдунья ничего не ответила, лишь криво усмехнулась и спросила:

- Что ты тут забыла, ведьма?

Старуха пожала плечами.

- Собираю армию.

Колдунья посмотрела по сторонам и с иронией в голосе уточнила:

- Из собак, жаб и пиявок?

Ведьма слегка склонила голову набок и улыбнулась.

- Почти. Вы называете их паразитами.

Девушка некоторое время улыбалась, ничего не говоря. Затем перевела взгляд на детей. И расхохоталась.

- Из этих? Ахаха, и что ты будешь с ними делать? Заставишь расчёсывать свои седые космы? Нет, в войнах древних их конечно использовали, но в наше прогрессивное время? Ты безумна, старуха.

Ведьма спокойно стояла на месте. Её лицо не покидала сочувствующая улыбка.

- Понимаю. Ты думаешь, что я лишь деревенская дурочка, открывшая в себе взор и научившаяся поднимать барьер. Считаешь, что всё что я умею — это шептать просьбы диким животным и плеваться слабенькими проклятиями.

Ведьма сделала шаг навстречу девушке, стоящей напротив неё. Та вскинула руку вверх, но старуха что-то прошептала, и колдунья замерла.

- Ты в моём лесу, девочка. Не забывайся.

Ведьма подошла вплотную к своей противнице и посмотрела в её глаза. Затем начала медленно обходить девушку по кругу.

- Курносый что, уже сдох?

Колдунья молчала. Она хмурилась, её глаза бегали из стороны в сторону. Старуха довольно хохотнула:

- Ты всё ещё не поняла, кто я? Чему вас там учат, курочка? Хорошо, я подскажу. Знаешь легенду о той, чьё родовое имя Магистры вычеркнули из Свитка? Историю про то, как сам Император нарушил основной закон и приказал казнить аристократку?

Лицо колдуньи разгладилось, глаза округлились. Она открыла рот, но не проронила ни звука.

- Казнить за то, что она узнала. За то, что это сулит нашему миру и вашему господству. Или они всё ещё рассказывают байку про одержимость и чёрную магию, что противна самой природе?

- Отступница...

Губы колдуньи дрожали, она пыталась скрыть это, поджимая их. С виска стекала капля пота. Теперь её глаза не бегали по сторонам, она, как завороженная удавом птица, следила за движениями Ведьмы.

- Они стали винить меня за то, что я рассказала, как устроен мир. Что Дар есть у всех. И что он растёт от смешения крови, а не инцеста. Что если предоставить возможность каждому, обучить, познакомить с искусством, то у Домов не будет и шанса.

Ведьма остановилась и замолчала, словно погрузившись в воспоминания. Неприятные, судя по её гримасе. Колдунья скосила взгляд вниз и, прикусив губу, заставила пальцы на непослушной руке чуть-чуть сжаться. Каждый мускул сопротивлялся этому усилию, словно она была крайне измотана. Девушка прикрыла глаза, выдохнула и со всем возможным уважением в голосе сказала:

- Дар проявляется только у потомственных волшебников. Я знаю об этом, потому что сама в детстве прочитала несколько страниц из Серой книги сыну нашего конюха. Он не смог даже узора увидеть.

Ведьма вздрогнула, словно пробуждаясь ото сна, встретилась взглядом с колдуньей и печально улыбнулась.

- Потому что его Дар уже был купирован. Древние видимо знали, как устроен мир... Поэтому всех детей полых омывают в родовых купальнях в день полового созревания. Обряд сопровождается различными чудесами, знаешь же? Угадай, откуда берётся сила на эти чудеса...

Ведьма посмотрела на прячущихся за деревом детей.

- А до того Дар не проявляется. А если вдруг кто-то чудом избежит обряда - отправляют грифонов. Что вам говорят? Что только тёмная магия Великого Змея могла наделить деревенщину силой? Или что это и не полые вовсе, а демонические твари, притворяющиеся людьми?

Ведьма отвернулась и вздохнула. Колдунья зажмурилась и, до крови прикусив губу, заставила непослушные пальцы собраться в магический жест. Деревня не так далеко. Если грифоны увидят тревожный сигнал, то отправят кого-нибудь на помощь. Хоть кого, даже придурка Герберта. Даже вдвоём у них будет шанс.

Когда заклинание было почти завершено, колдунья поняла, что не может не то, что пошевелить пальцем, а даже вдохнуть. Приоткрыв глаза, она увидела перед собой лицо ведьмы - её печальный и добрый взгляд, грустную улыбку и глубокие морщины вокруг глаз. Она напоминала девушке гувернантку Симону, что кормила её в детстве сладкими кренделями, пока никто не видел, и каждый раз успокаивала после наказания за очередную шалость.

- Прости, было бы у меня больше времени и сил, я бы попыталась тебя убедить. Но ты же не сдашься, правда?

Колдунья презрительно прищурила глаза в ответ. Ведьма снова вздохнула.

- Если оставлю тебя здесь, то они всё узнают. И тогда старшие грифоны будут искать меня в этом лесу. И найдут. А мы не сможем с ними справиться. Пока не сможем. Но скоро мы придём. Мы придём и скажем, как теперь будет устроен мир. И во имя Дара, надеюсь ваши с этим согласятся.

Ведьма взмахнула рукой. Колдунья поднялась в воздух. Её взгляд был пропитан ненавистью и страхом.

- Прости, девочка.

Колдунья побледнела, её глаза закатились, кожа на лице истончилась, волосы поседели. Она вздрогнула и упала на землю бесформенной кучей. Её иссушенное тело, трупы волколаков вокруг, следы магии смерти - все выглядело так, будто неопытная колдунья просто не рассчитала силы и сгорела.

Ведьма развернулась и подошла к детям. Остановившись в паре шагов, села на землю.

- Фух! Ну и ночка.

Мишка опасливо посматривал на неё, прижимая сестру к себе. Ведьма хмыкнула и протянула в его сторону костлявую руку.

- Дай посмотрю, что там у вас за страшные раны.

Джесси еле дышала, морщилась и тихонько стонала. Старуха положила ладонь ей на лоб и что-то пробормотала. Девочка задышала ровнее, её лицо разгладилось. Ведьма довольно кивнула и провела рукой по худым израненным ногам. Все царапины и ссадины исчезли. Старуха встряхнула кистью. На землю с чавканьем упал комок пахнущей гнилью слизи.

- Жевать прилунницу дольше надо. Пару минут хотя бы. А то, что это? Слюни одни, - проворчала она.

Мишка старался не смотреть на колдунью, стеклянными глазами уставившуюся в ночное небо. В паре шагов от неё лежало тело волколака. Будучи мертвым, он уже не казался таким большим. Но его жёлтые глаза всё равно пугали, а клыки длиной в полторы ладони напоминали о ранах отца. Мишка сжал зубы, злоба затмила страх перед могущественной старухой. Он спросил:

- Так это ты развела волколаков?

Ведьма посмотрела на мёртвое животное, недовольно фыркнула и покачала головой.

- Хищников не разводят. Хищники растут в дикости, сами.

Старуха помолчала, затем перевела взгляд на Мишку и добавила:

- А вот людям нужна помощь и подходящие условия, чтобы стать людьми.

Сверху раздался резкий и громкий скрипучий смех. Мишка вздрогнул. Ведьма улыбнулась. На плечо ей села коричневая птица с длинным изогнутым клювом. Старуха нежно погладила её по голове.

- Не бойся. Это Шутиха. Болотная кукабарра. Мои глаза и уши. Умная птица. Но поёт она ужасно, конечно.

Всполохи на юге становились всё ярче. Ветер доносил оттуда отголоски криков и запах гари. Ведьма нахмурилась.

- Уходить надо... Есть хотите?

Мишка посмотрел на мирно спящую сестру, на изломанное тело колдуньи, и покачал головой. Но живот предательски заурчал.

- Мне тёплого молока и картошки. - сквозь сон пробормотала Джесси.

Ведьма улыбнулась, покряхтывая встала и оперлась на дерево. Некоторое время переводила дыхание, затем двинулась вглубь чащи, махнув детям рукой.

- Пошли. Нам в ту сторону.

Мишка вдруг понял, что чертовски устал и замёрз. Что ему надоело бродить по лесу туда - сюда. Что он вообще не хочет ничего делать и куда-то идти. Но затем перевёл взгляд на Джесси, вздохнул и поднялся на ноги.

Ведьма остановилась в нескольких шагах от них. Мишка подошёл ближе и встал рядом со старухой. Та смотрела на мёртвые тела волколаков. Уголки её губ были опущены вниз.

- Не уследила я. Забрели ваши, куда не следовало. Эти твари крови людской попробовали. А после они меня и не слушали почти.

Постояв несколько секунд, погружённая в свои мысли ведьма пожевала губами, плюнула и пошла дальше. Мишка двинулся за ней.

- А почему? - неожиданно для себя спросил парень, подтягивая узел плаща на животе. Изматывающая беготня, опасность и страх так осточертели ему, что он хотел просто поболтать о чём-нибудь. О чём-то глупом и несущественном.

- Что “почему”?

- Ну, почему волколаки тебя не слушали?

Ведьма цокнула языком.

- И часа не прошло, он мне уже тыкает. Вот молодёжь пошла. Людская кровь любого портит, нельзя её пробовать. Ты что, историю Роксара-вампира не читал?

Мишка промолчал. Старуха скосила на него взгляд и всмотрелась в грязное лицо. Затем сощурила глаза и спросила:

- Ты что, читать не умеешь?

Мишка почему-то почувствовал себя виноватым, опустил голову и помотал ей из стороны в сторону. Ведьма проворчала:

- Просила же Экгерта... И чем только занят был, старый дурак?

Мишка хотел сказать, что старик Экгерт много чем бывал занят, но потом вспомнил, что тот почти всегда пил и пел похабные песни. Парень грустно улыбнулся. Ведьма вздохнула и сказала:

- Сама научу...

Запах гари оставался где-то позади. Ночь отступала, дорога с каждым шагом становилась проще. Над лесом медленно поднималось солнце.