Директор была привычно спокойна и элегантна — как отдыхающая пантера, снисходительно наблюдающая за мельтешением бабочек. В парадном серо-стальном платье с серебряным майорским аксельбантом, она ещё полчаса назад застыла на верхней ступеньке лестницы, лишь время от времени обводя глазами не очень ровный строй выпускников.

Завуч же даже сильнее, чем обычно, напоминал хорька. Он суетливо метался то вдоль мальчишеского строя слева от ведущей к крыльцу дорожки, то справа, вдоль девчачьего, подёргивая носом и пытаясь выровнять шеренги. Внезапно наклонялся, припадал к земле, поправлял и так идеально лежащую белую ковровую дорожку. Жёлтые лейтенантские шнуры на его плече бестолково мотались, позвякивая тускловатыми наконечниками.

Кирилл переступил с ноги с на ногу и обречённо вздохнул: это надолго. А у него через три часа собеседование на биофаке. Правда, пройти его можно до вечера, но он-то хотел в первых рядах, пока профессора не устали и не озлобились от непроходимой тупости неудачников, рванувших по люди́нским институтам после того, как получили полный отлуп от Корпуса.

Стоящий рядом Боб шёпотом, не поворачивая головы, спросил уголком рта:

— Кир, как думаешь, кого ждём?

Оглянувшись на завуча, что-то втолковывающего химику — тот перехватил взгляд и успокаивающе кивнул — Кирилл повернулся к приятелю:

— Что, не читал сегодня «Люди́нские вести», фельетон? Как высшие и верховные бумажки из кубка тянут, кому куда. И, всё равно, кто надо — куда надо и попадает. К нам вот — хорошо, если какой-нибудь полкан из области... А мы — стой здесь как идиоты, будто Верховную Всея Руси ждём. Хотя разницы-то — никакой.

Боб испуганно заозирался — не слышал ли кто — и спросил с сомнением:

— Ты, что, совсем не волнуешься? Хотя, что тебе, чистокровному в каком-там поколении...

— Ну, ты тоже...

— Ага, второе поколение, десятый уровень и у папани, и у мамашки.

Ответить Кирилл не успел — подлетел завуч и зашипел:

— Молчанов, ты как себя ведёшь! Если у тебя дедушка — это не значит. — Повернулся к строю и скомандовал, сбиваясь на фальцет: — Выровнялись! Только что сообщили: машина Верховной ведьмы Большой Москвы свернула с Осташковского.

Строй пошёл волной, немного поколебался и застыл в относительном равнении. Кирилл посмотрел на въездные ворота, перевёл взгляд на девушек. Лара выглядела отвратительно: бледная с прозеленью, с кругами под глазами и заметно дрожащими губами. Плохо. Он был уверен, что по дороге в школу успокоил её — когда подошли к крыльцу, она даже рассмеялась над очередной идиотской шуткой Боба.

От мыслей его отвлёк шум мотора и хлопанье дверей. И правда, не соврал завуч, чудо случилось: из лимузина вышла верховная московская ведьма. Костлявая, с прилизанными белёсыми волосами и в белом с золотом генеральском мундире, она была похожа на гигантского блестящего червяка. Кирилл в очередной раз с удивлением подумал — почему это высшие и верховные никогда не улучшают себе внешность, ни ведьмы, ни ведьмаки. Ведь любой морок могут наложить. Нет, все, как один — совсем обычные. Мундир снимут — не узнаешь. Только мелкие ведьми́нки, подвизающиеся в бутиках и на телевидении, да лощёные офисные ведьми́ны блистают неземной красотой. Додумать он не успел: насторожила странная тишина.

Кирилл огляделся. Директор уже спустилась с крыльца и торопливо, чуть ли не сбиваясь на бег, шагала по дорожке к воротам. Генеральша застыла по стойке смирно, а её лимузин убрал колёса и завис на уровне забора. Как оказалось, напрасно — над школьным двором зависла громадина, которую народ обычно видит только раз в год, на парадах летнего солнцестояния: напоминающий летающую тарелку Роллс-Ройс Верховной Ведьмы Всея Руси.

Директор развернулась и бросилась к крыльцу, генеральша поспешила за ней. Успели: к тому моменту, когда от Роллс-Ройса к верхней ступени протянулся пологий трап и по нему начала спускаться маленькая фигурка, они уже стояли навытяжку по обе стороны двери. Зрелище напоминало сошествие с небес. Только вот на крыльцо ступила не богиня, а низенькая полненькая старушка. С уложенными седыми локонами и розовыми щёчками. В голубом платье в пол, с оборочками, в мелких розовых цветочках. Прямо соседская бабушка. Правда, безобидность облика тут же разрушалась при взгляде на висящий на витой золотой цепи орден Святого Анджея. Первой степени, с мечами и бриллиантовым крестом.

Директор начала докладывать:

— Ваше высокопревосходительство...

Верховная махнула пухлой ладошкой:

— Без чинов. И без церемоний. У вас тут праздник, а я незванным гостем... — Повернулась к московской верховной и ласково посоветовала: — Ты иди, девочка, иди. Куда ты там с утра собиралась, в Мытищенскую, которую с китайцами организовали? Вот и поспеши, китайцы не любят, когда опаздывают. А тут я уж как-нибудь справлюсь.

С уже начавшего сдвигаться трапа соскочил гигантский рыжий кот. Символически потёрся о ноги хозяйки и отправился к дверям уверенным шагом, как будто не сомневался, что двери сами собой распахнутся. Двери, действительно, перед ним распахнулись — усилиями завуча. Верховная внимательно, вглядываясь в лица, осмотрела строй и последовала за котом, укоризненно бросив завучу:

— Что же, ты, милый, всё руками да руками. Так ведь и ведьмовалка отсохнет. — Она дробненько засмеялась и скомандовала директору: — Ну, веди, показывай хозяйство.

Кто-то из девчонок завистливо прошептал:

— Смотри, кот вообще не чёрный. Хотя — Верховная и с белым можеты. А мне мама даже с белыми носочками не позволила взять. Как будто кот на что-то может повлиять.

Лара сдавленно ответила:

— Хорошо быть Верховной. Даже просто высшей. Да хоть какой.

Вездесущий Боб протиснулся вперёд, обнял девушек за талию и вполголоса запел:

— Как хорошо быть генералом... — Но тут же замолк и отступил назад, поймав зверский взгляд завуча.

Кирилл попытался протолкаться вперёд, надеясь оказаться рядом с Ларой, но не вышло, и всю дорогу на второй этаж пришлось выслушивать Бобовы комментарии по поводу котов и генеральских привилегий.

Когда обе шеренги втянулись в актовый зал, Верховная и директор уже сидели в парадных креслах у сцены, но не по центру, а в углу. Кирилл попытался пристроиться у прохода, напротив Лары, но его нагло выдавили в первый, рядом с начальством. Он привычно пожал плечами, уселся и, не глядя на Верховную, попытался усилить слух — вдруг что интересное удастся подслушать.

Ничего подслушать не удалось, потому что директор вышла на сцену и завела обязательную тягомотину:

— Поздравляю выпускников с самым торжественным днём в вашей жизни — Днём Снятия Печати.

Кирилл иронически улыбнулся, но тут же придал лицу выражение внимания и осознания важности момента. Речь продолжалась традиционно: был сказано и про высокую гостью, которая почтила, и про серьёзный политический момент, и про то, как важны будут для Руси все выпускники школы, и ведьмаки, и люди́ны. Потому что каждому найдётся место и дело по силам. На словах о мятежниках Верховная негромко похлопала в ладоши и, не вставая с места, резко изменила тему:

— Великолепная речь. Но не будем затягивать, дети волнуются, вон какие бледные сидят. Просто напомню, зачем мы здесь собрались. Сегодня я буду снимать с вас печати, поставленные при рождении и не дающие возможность применять ведьмовские способности. Больше столетия Конклав работает над тем, чтобы выявлять эти способности в первый же день жизни ребёнка, а ещё лучше — до рождения, чтобы избежать всего этого, — она неопределённо повела рукой. — Пока, к сожалению, безуспешно. Без печати спонтанная инициация дара может произойти, — она ещё больше развернулась к залу, — когда?

Директор напряглась. Кто-то робко пискнул:

— С третьего дня жизни и до двух лет.

Директор расслабилась, Верховная снисходительно кивнула и продолжила:

— Про трагические последствия рассказывать не буду, они общеизвестны. Поэтому печать ставится всем без исключения и снимается только в шестнадцать лет, после окончания школы и сдачи экзамена на социальную зрелость. Да, сегодня принято решение: со следующего года снимать её будут с пятнадцати лет. При условии, естественно, успешной сдачи социального экзамена.

Зал зашумел. Директор тут же шикнула:

— Не поняла, почему такие волнения. Радуйтесь — на будущий год конкуренция в Корпусе будет в два раза больше.

Верховная улыбнулась и предложила:

— Обязательные речи закончили, давайте уже ваш концерт начинать. Надеюсь, он не очень затянется.

Директор закивала, вытащила на сцену ведущую — преподавательницу этики и морали — и что-то ей прошептала. Та закивала ещё истовее и объявила первый номер. Естественно, художественное зачитывание классического рассказа «Начало».

Кирилл устроился поудобнее, полуприкрыл глаза, и попытался отключить слух. Не получилось, всё равно пробивался пронзительный голос первоклашки:

— Бла-бла-бла... Первый подтверждённый случай... почти двести лет назад... Степан Ильич два года смотрел на пластиковый пакет, который болтался на ветке дерева прямо перед его окном и ужасно раздражал... Палкой, удочкой, бросал камни... бла-бла-бла... Наконец, проходя под деревом, он не выдержал, взлетел и снял пакет.

Боб, сидящий сзади, наклонился кириллову уху и прошептал:

— И стал ведьмаком исключительно из жадности.

Кирилл удивился:

— Почему из жадности?

— А нужно не только учебники и официальные форумы читать. Была инфа, что мальчишки несколько раз предлагали идиоту за двести рублей пакет снять. Так нет, два года терпел, потом полетел... — Он хихикнул: — О, какая рифма! Может, мне песни начать писать?

Кирилл хмыкнул, сел ровнее и глаза закрывать не стал — немного осталось. И, правда, закончилось быстро, из шестисот с лишним случаев, произошедших во время летнего солнцестояния, помянуты были только американец Дэвис, спаливший файерболом падающее на него осиное гнездо, и японка Ёсико Игараси, остановившая и рассеявшая цунами.

Потом были отрывок из поэмы «Ведьмак», что-то, напоминающее танец ундин, трагическое хоровое песнопения о трёхмесячном младенце, стёршем с лица земли Подольск, и годовалом, спалившем адским пламенем американскую Вичиту. Кирилл исподтишка поглядывал на часы.

Ведущая радостно объявила:

— А в заключение наши замечательные солистки исполнят замечательные лирические песни нашей выпускницы, знаменитой поэтессы и певицы Матильды Грасс. Прошу!

На сцену выбежала рыжая Наташка и радостно завела:

Как много стало ведьмаков,

На улицах Саратова.

Красивых, смелых молодых,

А я люблю женатого.

Кирилл обречённо вздохнул, отвернулся от сцены и заметил, как Верховная насмешливо улыбнулась и наклонилась к директору. Оживившись, он начал подслушивать:

— Вот вам типичный пример: что вижу — о том пою. То есть сочиняю.

Директор понимающе улыбнулась, немного помялась и неуверенно спросила:

— Я только не понимаю, при чём тут Саратов. Малечка у нас несколько раз выступала, но как-то неудобно было спрашивать.

— Малечка... Которая Машка Травникова по паспорту. Её пригласили на открытие нашего высшего десантного училища. Ну, ты помнишь безобразное побоище, которое люди́нские десантники устроили с нашими в Рязанском. Всё меряются разными органами, болваны. Вот и решили их по разным углам развести.

Директор понимающе кивнула:

— Ясно, а там восторженные ведьми́нки...

— Какие там ведьми́нки! Там Малечка твоя. Положила глаз на ректора. А у того жена — люди́нка. Вот и выдрала ей патлы без затей. И синяк под глазом поставила. Так и родилось бессмертное творение. В страданиях.

Верховная захихикала, в директор ахнула:

— Так ведь ректор там — сам генерал Лютый. А жена у него...

— Вот именно. Пра-пра самого Маргелова. Выпускница Рязанского, люди́нского отделения, естественно. Без всякого ведьмовства двух ведьмаков уделывает. Да ещё и парочку ведьми́нов в придачу.

Допущенная к высшим тайнам, директор на удержалась:

— А самого его, ну, мужа...

— Против мужа у неё кишка тонка. За то, говорят, и полюбила.

Кирилл чуть было не присвистнул восторженно, но смог остановиться. Когда же директор склонилась в уху Верховной и зашептала, еле шевеля губами, он напрягся так, что заболела голова, но всё-таки услышал:

— Так ведь ходили слухи, что она не совсем...

Верховная сухо ответила, что слухи обо всех ходят, и почему-то пристально посмотрела на Кирилла. Тот изобразил, что наблюдает за мечущейся под потолком мухой. Муха была уничтожена лёгким мановением бабулькиных пальцев, и Кирилл послушно уставился на сцену. А туда уже на подгибающихся ногах выползла его Лара и жалобно запела — хорошо, хоть чисто:

Ведьмак и люди́нка,

Они, если честно,

Не пара, не пара, не пара.

Кирилл попытался снова прислушаться к разговору рядом. Появилось ощущение, что ухо у него поднялось и повернулось к почётным креслам, но услышать получилось. На следующем куплете, о том, что люди́н и ведьми́нка тоже не пара, Верховная захихикала ещё противнее:

— Вторая серия о главном. И Лютого своего любезного не забыла, и скоропостижный развод с Генералом металлургов помянула. Но идея — правильная. Ни к чему нам эти смешанные браки, породу портить. Официально мы, разумеется, этого никогда не заявим, но работу ведём. И не только мы. Последнего Джеймса Бонда смотрела? Там эту мысль вообще чуть-ли не в лоб выдали.

Кирилл аж зашипел сквозь сжатые зубы — старая карга! Сколько Ларка в последние дни его слезами заливала — а вдруг, да а если... И эта о том же. Не будет никакого «вдруг» и «если», нет у Ларки шансов: за все известные поколения ни капли ведьмовской крови. «Ах, ты меня бросишь», «ах, тебе дед запретит». Да плевать он хотел на этого деда. И на всех верховных вместе взятых. Он с ненавистью взглянул на начальство и вздрогнул: Верховная со снисходительным интересом смотрела на него, как будто изучала забавную букашку.

Сделав почти незаметный жест ладонью — Кирилл сразу почти оглох, всё происходящее в зале стало слышно как сквозь вату — она отвернулась начала шептаться с директором. Ведущая концерта, который благополучно окончился, растерянно стояла на сцене и старательно не смотрела в начальственный угол.

Наконец перешёптывание закончилось, Верховная Ведьма легко развернула тяжеленное кресло к залу и заговорила. Ласково и проникновенно, от чего Кириллу стало страшно:

— Концерт был великолепный, спасибо, порадовали. И я успела к вам приглядеться, — и она обвела ребят неожиданно тяжёлым взглядом, — так что уверена: мы закончим быстро.

Кивнув директору, она встала и поплыла к широким дверям, которые сами послушно распахнулись перед ней. Дальше всё пошло по миллион раз отрепетированному ритуалу: выйти из зала, подняться на третий этаж, в малый зал, молча рассесться за столиками, на которых стояли вазы с яблоками. И стараться не таращиться на весёленькую жёлтую дверь с издевательской табличной «Кабинет профориентации».

Как же там выматывали душу! «Как ты думаешь, какой статус ты получишь...». «А что ты собираешься делать, если...». «Предположим, что ведьмачества не существует...». И записывали, записывали...

Все были в курсе, что в кабинете есть второй выход, в проходной зал с выгороженными каморками для десятка психологов и рекрутёров — утешать неудачников и пристраивать счастливчиков. Через него все и выходили, так что результаты приятелей и, главное, Ларкин, можно будет узнать, только когда сам пройдёшь.

Верховная работала быстро. По слухам, в прошлом году полковница из министерства чуть ли не по двадцать минут на каждого изводила, к ночи закончила, а сейчас — минуты три на человека, не больше. Несчастную Ларку вызвали одной из первых. Наверняка во дворе его ждёт. Кирилл поёжился: опять рыдать будет. Хорошо бы, прорыдалась к тому времени, когда он выйдет.

Он посмотрел на часы — отлично, всё ещё есть надежда попасть на биофаковское собеседование в первых рядах. Оглядевшись, Кирилл с удивлением обнаружил что в зале почти пусто, кроме него — только двое. Интересно, по какому принципу вызывают? Самых сильных — в конце?

Ждать пришлось недолго, хотя по закону подлости он оказался последним. Верховная выглядела усталой, даже какой-то усохшей, но встретила Кирилла радостно:

— Вот и до тебя добралась. Сейчас Печать сниму, уровень определим, хотя я его и так вижу, и обсудим твоё блестящее будущее. Садись и давай руку.

Она погладила стоящий по центру стола небольшой хрустальный шар и улыбнулась. Кирилл, стараясь не встретиться в Верховной взглядом, спрятал руки за спиной и твёрдо ответил:

— Нет.

Верховная подалась вперёд, даже чуть привстала, оперевшись ладонями на крышку стола, и рявкнула:

— Что — нет?

Продолжая избегать её взгляда, Кирилл упрямо повторил:

— Нет. — Переступил с ноги на ногу, поднял голову, посмотрел Верховной в глаза и медленно, чуть ли не по слогам, заявил: — Я. Отказываюсь. Снимать. Печать. Я отказываюсь узнавать свой уровень. Официально. Для записи.

Шар на на мгновение покраснел, фиксируя сказанное, и окрасился в неприятный грязно-зелёный цвет. Верховная села, потёрла лицо, откинулась на спинку кресла и подтвердила:

— Отказ зафиксирован. Ты имеешь право пересмотреть свой решение. Я обязана предоставить тебе десять минут для обдумывания. Время пошло. Запись остановлена на десять минут.

Шар погас. Кирилл упрямо повторил:

— Я отказываюсь. Мне не нужно никакого времени. И вы не имеете право отключать запись. В Положении о...

Верховная усмехнулась:

— Я имею право делать что угодно. И жду твоих объяснений.

— Никто не имеет...

— Ты плохо учил государственное право.

Кирилл обиделся:

— У меня — отлично.

— Придётся проверить ваших учителей. Каково исключительное право Верховных и Генералов? Молчишь?

Кирилл с отвращением пробормотал:

— Принимать любые решения для блага граждан и их безопасности. В границах территорий и отраслей.

— Вот я и приняла: ты обязан объяснить свой отказ. Без записи. Это ради твоей девушки? Глупо.

— Лара здесь не при чём. Это моё решение.

— У решения есть какие-то причины?

Кирилл молча отвернулся к двери. Верховная сухо напомнила:

— Я ведь и заставить могу. — С каждым словом ей голос становился глубже, наполнялся вибрирующими обертонами. — С твоим-то обострённым слухом... Кто тебе такой сделал? Чёрные лекари?

Пошатнувшись, Кирилл прижал ладони к ушам, потряс головой, поморгал и глухо ответил:

— Пещеры. После недели в в пещере...

Верховная тяжело вздохнула:

— Уральцы, Дивья пещера? Сколько раз обряд проходил?

— Десять. С шести лет. Не Дивья, Белогорье.

— Охохонюшки. — Верховная выбралась из кресла, обошла стол, взяла за руку покорно стоящего Кирилла, усадила его на стул и заговорила нормальным голосом, настойчиво и ласково: — Садись, всё уже прошло. И расскажи, как ты дошёл до жизни такой. Зрение тоже подправили?

Кирилл кивнул:

— Да, многое вижу. Иногда даже то, что ведьмаки не видят. И ни до чего не доходил, просто смотреть умею. И думать.

Верховная поставила перед ним неизвестно откуда появившийся стакан воды:

— Пей. И уж поделись со мной, что же такое ты увидел, что целый Конклав не заметил.

Подозрительно понюхав воду, Кирилл сделал небольшой глоток, отодвинул стакан, сложил руки на груди и обвиняюще заявил:

— Конклав просто не хочет видеть, что ведьмовство уничтожает человеческую цивилизацию. Уже почти уничтожило.

— Понятно. Лосевцы. И матушка твоя, любимая ученица профессора Лосева. Которая вместо того, чтобы по праву заседать в Конклаве и возглавлять всю нашу медицину, трудится в деревенской люди́нской лекарне. Ну, изложи мне своими словами главную теорию мятежников.

Кирилл неприязненно улыбнулся:

— Мама работает в больнице. Человеческой. И теория — да, правильная. Я ведь и сам вижу — развитие остановилась, просто паразитируем на том, что человечество сделало до Начала. Я даже не говорю про науку, — он начал горячиться, заговорил громче: — Песенки слышали сегодня? Ни одной новой, все — переделанные из доначалных. Нормальных людей даже дворниками не берут, как же, они заклинаниями пыль разгонять не могут! Люди на конвейере стоят, а начальниками — даже не ведьмаки, а ведьми́ны не иницированные. Которые всего-то и могут, что прикурить от пальца, да бумаги на другой стол взглядом переместить!

Верховная согласно кивала головой, а Кирилл уже почти кричал:

— А кто-нибудь подумал, что будет, если ведьмаческие способности однажды исчезнут? Так же, как и возникли? Где мы окажемся без учёных? Без врачей? В каменном веке, в средневековье? Хотя мы уже давно там.

— Успокойся. И скажи мне, что ты предлагаешь? Вернуться в дикие тридцатые? Охотиться за ведьмами и ведьмаками? Огнём и мечом? Так Корпус скоро последних мятежников уничтожит. И сможет наконец-то заняться борьбой с нечистью.

— Которой раньше не было.

— Ты уверен, что не было? И писатели, начиная с изобретения письменности, просто всё это выдумали?

Кирилл упрямо возразил:

— А если и выдумали? А потом вся придуманная нечисть материализовалась и лезет изо всех углов. С каждым днём — всё больше.

— Так и одарённых становится больше. И не только в ведьмаческих семьях, и в люди́нских одарённые появляются. Мы пока не выяснили, как Дар передаётся, не выявили закономерности, но работа ведётся, и, думаю, скоро сможем процессом управлять.

Ухмыляясь, Кирилл посмотрел на собеседницу и предложил:

— Хотите, помогу? Заинтересованные уже давно закономерности нашли и вовсю пользуются.

Верховная с удивлением кивнула, и Кирилл продолжил:

— Половым путём ваш Дар передаётся. Недавно возникло движение «Переспать с ведьмаком.» Ну, или с ведьмой. Большинство девиц верит, что, если соблазнить ведьмака в полнолуние, до снятия Печати, то у тебя обнаружится Дар. И чем круче был ведьмак, тем выше уровень у тебя образуется. И чем больше раз... Три полнолуния практически гарантируют уровень донора. С ведьмами сложнее, они подростками не интересуются.

— Ты шутишь?

Кирилл пожал плечами:

— А вы проверьте. Например, на сколько выросло количество выявленных ведьми́нок в том же Саратове, после перевода училища. — И он издевательски пропел, немилосердно фальшивя: — Как много стало ведьмаков на улицах Саратова...

— Проверим. Мы это упустили, и, если подтвердится... Ладно, это не твоя забота. А вот ты сам чем собираешься заниматься?

— Наукой. Чтобы совсем не захирела. Глядишь, и что-то полезное для людей придумаю, чтобы они перестали быть третьего сорта.

Верховная вздохнула:

— Понятно. Упёртость у тебя от матушки. Придётся мне твоему деду доложить, что миссия моя провалилась. Хотя — а чем тебе ведьмаческий дар помешает заниматься наукой? Ты ведь не обязан им пользоваться.

— Зато обязан три года отучиться в школе Корпуса, в ранге ведьми́на. Потом инициация, получение статуса ведьмака, три года отработки на Корпус. И где будет моя биология?

— Мы можем...

Кирилл взглянул на часы:

— Десять минут истекли. Я хочу подтвердить своё решение.

Хрустальный шар на столе мигнул красным. Верховная провела над ним ладонью, размеренно заговорила:

— Решение отказаться от снятия Печати подтверждено. Своей властью повелеваю: раз в пять лет предлагать Кириллу Молчанову снять Печать, не настаивая на положительном решении. Передать Кирилла Молчанова под гласный надзор Инквизиции с регулярной проверкой целостности Печати.

Повернувшись к Кириллу, она спросила:

— Доволен? — Кирилл кивнул, и она меланхолично продолжила: — Вот дедушка-то твой порадуется, увидев внучка в списке поднадзорных. Какой позор для генерала Инквизиции!

Кирилл встал, изобразил церемонный поклон:

— Благодарю вас, Верховная. Не думаю, что генералу это повредит. По нашим законам, генералам вообще ничего повредить не может. А если вдруг и... — то мне нас..., то есть густой коричневой субстанцией по стенам.

Он уставно развернулся и вышел, даже не хлопнув дверью.

Через зал с одиноким консультантом Кирилл пролетел, не останавливаясь. За дверью, выходящей на задний двор, он чуть не сшиб с ног Боба. Тот облапил приятеля и восторженно завопил:

— Что так долго? Уровень, естественно, первый, а что предложили? То есть, выбрал что?

Кирилл отстранился, хлопнул Боба по плечу:

— А у тебя, похоже, всё в норме?

— Не то слово! Пятый! Прикинь, пяяятый! Саратовское училище!

Кирилл подмигнул:

— Неужто ведьму сговорил? И как только...

Боб изобразил смущение и наклонился к кириллову уху:

— Помнишь, приезжала методистка из министерства, страшная такая? Ну, я и...

Из-за угла вывернулась Лара и побежала к Кириллу. Подойдя почти вплотную, остановилась, подняла в салюте ладонь и отрапортовала:

— Представляюсь! Ведьми́на первого уровня Лариса Белая.

Кирилл отстранился и скопировал Ларины интонации:

— Представляюсь, Кирилл Молчанов, люди́н.

Лара всхлипнула, неверяще спросила:

— Ты что? Отказался? От дара? Из-за меня?

— Отказался. Не из-за тебя. Но и из-за тебя тоже. А ты, судя по уровню, весь последний год каждое полнолуние в койке трудилась. Поздравляю. Думаю, с такими способностями генеральские погоны не за горами.

Оттолкнув пытающегося что-то сказать Боба, он твёрдым шагом пошёл к воротам. Не оборачиваясь. Только взглянул на часы — успеет ли ещё на собеседование.

***

Кирилл сидел за массивным столом и развлекался тем, что зажигал на указательном пальце огонёк и гасил его. Щёлкнув пальцами, выключил в кабинете свет, стремительным движением руки нарисовал контур огненного быка и отправил его на стену. Включил свет, полюбовался выжженным на белой штукатурке рисунком и вызвал секретаршу. Новенькая, и недели ещё не отработала, девица просунула мордашку в дверь:

— Господин генерал...

— Я сколько раз тебе говорил, просто по имени-отчеству. На сегодня можешь быть свободна.

Девица не успела отскочить и была сметена с дороги ворвавшейся в кабинет Ларой. В белом генеральском мундире она была нереально хороша. К сожалению, так же нереально зла:

— Нет, ты представляешь, эти старпёры почти два часа блекотали, ни до чего не договорились, а в итоге мы в театр не попадём.

Кирилл посмотрел на часы:

— Почему, если поторопимся...

— Что, мне в мундире тащиться? Ты-то переоделся...

— А я мундир только по торжественным случая надеваю. В отличие от вас.

Лара поморщилась:

— У нас каждое заседание Конклава — торжество. Как Лютый стал Верховным, так армейские порядки и начались. Ну, ничего, не долго осталось, каждый день говорит, что устал, мол, отдохнуть пора.

— Надеешься занять его место?

— Посмотрим. Верховная ведьма всея Руси — это не кот начхал. Там ещё пара кандидатур есть, так что ты давай, начинай с гильдейскими генералами работать.

Кирилл поцеловал её в макушку и улыбнулся:

— Я постараюсь.

— Постарается он! Био-мед — самая мощная гильдия. Ваше слово...

— Моё слово. Не переживай, проголосуют за тебя. Лучше расскажи, что вы там так долго обсуждали.

Лара посмотрела на Кирилла, опять развлекающегося с огоньком на конце пальца, и буркнула:

— Инквизиции на тебя нет. И как только ухитряешься Печать обходить? А обсуждали мы... Я как раз с тобой хотела поговорить. Понимаешь, нашли систему заклинаний, которая может пробудить ведьмаческие способности у любого люди́на. Пока это сложно и долго, но уже драка началась: половина требует, чтобы сразу и всех, половина — никого, засекретить и забыть. Ну, или только для самых выдающихся.

Кирилл снисходительно улыбнулся:

— Мы этого добились ещё три года тому назад. Без всяких заклинаний. Биохимия, облучение, травки... О подробностях не спрашивай, всё равно не поймёшь.

— А как вы это использовали — пойму?

— Поймёшь. И тебе это понравится. Исключительно в научных целях.

Лара уселась на край стола, поболтала ногой и задумчиво спросила:

— И куда делись те, кого вы ведьмовскими способностями одарили? Инквизиция не обеспокоилась? Да, и какой уровень у вас получается?

Кирилл отошёл от окна, уселся за стол и ответил, обращаясь к Лариной спине:

— Уровень — любой. Какой нужно, такой и сделаем. И даже Печать не тронем. Пока не очень быстро и массово. И уровень повысить можем. Жаль, что Боб при том прорыве нечисти погиб, порадовали бы парня. Конечно, не до нулевого. С ним пока плохо, только один раз получилось.

Развернувшись, Лара перекинула ноги на другую сторону стола, поставила их на подлокотник кресла и прошипела:

— Получилось только у тебя, да? Хорошо быть генералом, нет? Всё для себя, любимого.

Кирилл пожал плечами и начал молча перекладывать бумаги. Потом поднял глаза и размеренно сказал:

— А ещё мы нашли способ, которым можно лишить ведьмака любого уровня его дара. Да, и ведьму тоже. Намного проще, чем этим даром наделить. Того-сего добавить в водопровод. Правда, то-сё редкое и дорогое, но на что не пойдёшь ради блага человеческого.

Лара соскочила со стола и заметалась по кабинету:

— И что ты собираешься с этим делать? Это безумие! Цивилизация уже такая, какая есть! Ты понимаешь, что начнётся, если...

Карилл поймал её, прижал к себе и прошептал в розовое, чуть заострённое ушко:

— Ничего не начнётся. Потому что мы ничего не будем делать. Пока не обсудим, не просчитаем и с тобой не договоримся.

Коротко поцеловав его, Лара отстранилась и серьёзно спросила:

— А ты сам чего хочешь?

— Пока результат не получили — хотел с ведьмовством покончить. Сейчас — не знаю.

Лара ответила тоже серьёзно:

— А я — знаю. Сейчас поедем к тебе, а обо этом подумаем завтра. — Хихикнула: — Если что, этот цитата, тебе не понять, ты такого не читаешь.