Самое неприятное в работе инспектора сыскной службы его королевского величества - это бесконечные отчеты, поэтому к исключительно положительным эмоциям при раскрытии очередного дела непременно подмешивалось раздражение от осознания того, что теперь дело предстоит закрыть на гербовой бумаге.

Последнее задание помимо нескольких бессонных ночей и изнуряющих преследований принесло мне также пулевое ранение бедра. Ранение было относительно несерьезное, особенно на фоне того, что мне уже довелось пережить как на этой должности, так и по пути к ней. Четыре осколочных ранения, двенадцать огнестрельных, восемь ножевых, бесчисленное количество переломов и сотрясений мозга - все они благодаря бесплатной для государственных служащих передовой медицине прошли бесследно. Единственное, что принесло мне значительные проблемы - это отравление, после которого я почти год провел без сознания. Тем не менее раненая нога превращала сидячую работу в истинную пытку, поэтому, заполнив последний формуляр и очистив от чернил стальное перо, я с наслаждением поднялся со стула и принялся вышагивать по своему кабинету. Постепенно боль в ноге начала утихать и перестала занимать все мое сознание. Я подошел к окну. Здание нашего участка было одни из самых высоких в городе, а мой кабинет располагался на его верхнем шестом этаже, поэтому вид открывался просто великолепный, особенно он мне нравился в вечернее время. Опустевшие улицы освещали огни газовых фонарей, отбрасывая завораживающие тени на стены домов, редкие экипажи неспешно развозили припозднившихся прохожих и весь город казался спокойным и умиротворенным. Поразмыслив, я решил, что вполне могу позволить себе пару выходных дней, ведь больше серьёзных дел, требующих моего непосредственного участия, не оставалось, а я был весьма изнурен. Однако эти планы нарушил влетевший в дверь дежурный сержант.

- Прошу прощения, господин инспектор, - спохватился он, осознав, что ворвался без стука, - связной просит срочно пригласить Вас.

Я насторожился. На моей памяти связной впервые хотел что-то сообщить мне лично. До сих пор он либо передавал записки с весьма неразборчивым почерком, либо просто велел дежурному передать сообщение на словах. То, что в этот раз он решил встретиться со мной сам говорило либо о чрезвычайной важности информации, либо о его персональной заинтересованности. Игнорировать такое событие, конечно, было никак нельзя, хотя перспектива общения со связным меня совершенно не прельщала.

Я вообще не любил алхимиков. Все они высокомерны и заносчивы, к остальным людям относятся с презрением и ни во что их не ставят. По счастью из ста человек алхимиками становятся всего три-четыре. К тому же большая часть из них идет на технические специальности, а к этим алхимикам довольно сложно всерьез испытывать неприязнь по той простой причине, что их практически невозможно встретить - они скрываются в своих лабораториях и мастерских, а выбравшись из них, старательно избегают любого общества, опасаясь выдать свои секреты и потерять еще незапатентованные разработки.

Другое дело - медики. Алхимики, избравшие этот путь, по понятным причинам вынуждены постоянно контактировать с другими людьми, и всякий раз не забывают подчеркнуть, что контактировать они именно вынуждены, и никакого удовольствия от этого не получают.

Но хуже всех менталисты. Единственное, чем они занимаются - это самосовершенствованием путем развития собственного сознания. Я, как и все обычные люди, в точности не мог сказать, в чем заключаются их занятия по развитию, и что именно это развитие дает кроме возможности перемещать сознание в астрал, но все менталисты настолько горды собой, что презирают даже других алхимиков. Будь их воля, они, конечно же, наподобие технарей позапирались бы в башнях и там в уединении занимались саморазвитием, но в мире победившего капитализма на этом было довольно сложно заработать.

Технарей кормили их изобретения, медиков - лечение и изготовление всевозможных препаратов. Менталистам также пришлось найти себе занятие, приносящее обществу пользу, а им - финансовое благополучие. В итоге почти каждый из них рано или поздно становился связным. Стоит признать, что эта должность была крайне востребована, ведь связной, погрузившись в астрал, мог меньше, чем за минуту войти в контакт с любым другим менталистом, вне зависимости от того, насколько далеко они находятся друг от друга, и передать необходимую информацию. Свой связной был в каждой больнице, пожарной части, участке сыскной службы, почти в каждом отделении полиции и на большинстве вокзалов. К сожалению, и без того скверный характер менталистов, считающих оскорбительным использование их умений для выполнения функций почтальона, становился и вовсе несносным, когда им из-за нужды приходилось наниматься в связные.

Я отпустил сержанта, накинул плащ, захватил свой компактный саквояж и, завернув вентиль газовых светильников, направился в башню нашего связного, хотя, строго говоря, башней эту надстройку на крыше здания прямо над моим кабинетом назвать было весьма сложно, зато не было необходимости подниматься по длинным винтовым лестницам, к которым у всех менталистов была какая-то патологическая тяга.

Постучавшись в дверь связного, я дождался разрешения войти. Все стены и пол совершенно пустого, если не считать самого связного и его кресла, помещения были покрыты замысловатыми рунами. Менталист, бросив на меня взгляд, поморщился и сказал:

- Немедленно отправляйтесь на вокзал для расследования смерти молодого человека.

- Добрый вечер, - ответил я, но мой намек, впрочем, как и всегда, не возымел никакого эффекта.

Более того, всем своим видом менталист показывал, что разговор окончен. Формально связной, как и все остальные в этом участке, был моим подчиненным, но добиться от алхимиков соблюдения субординации или хотя бы элементарной вежливости было невыполнимой задачей. Из собственного опыта я прекрасно знал, что любые мои попытки разузнать, от кого пришло сообщение о смерти, и не было ли в сообщении какой-либо еще информации не приведут ни к чему кроме пустой траты времени. Поэтому я, вздохнув, отправился на второй этаж, отведенный под складские помещения. Там я пополнил запас патронов, взял обезболивающее для ноги, три флакона тоника и последнее достижение алхимической мысли - всепогодный фонарь холодного свечения. Такой фонарь намного ярче газового, и об него невозможно обжечься, но после активации работает всего восемь часов, после чего фонарь приходится возвращать алхимикам на дорогостоящую перезаправку. Впрочем, корона не скупится на расходы сыскной службы, так что мы всегда пользуемся передовым оборудованием.

Запив обезболивающее тоником, я убрал остальные вещи в саквояж и покинул склад. Тоник освежил сознание и дал заряд ни с чем не сравнимой бодрости, которого хватит до утра. Потом, правда, придется выпить еще один флакон или окончательно распрощаться с нормальным режимом сна.

 

Конечно, у сыскной службы есть собственный гужевой транспорт, но наши колымаги громоздкие и тяжелые, а я хотел попасть на вокзал как можно скорее, поэтому воспользовался услугами дежурившего около участка частного извозчика с быстрыми лошадьми, запряженными в легкую повозку.

Здание вокзала не было оцеплено, люди входили и выходили через основной вход. Происшествие выдавало лишь присутствие у входа двух полицейских, проверяющих посадочные талоны. Не получи я сообщение связного, даже бы не заподозрил, что здесь случилось что-то серьезное.

- Добрый вечер, - поприветствовал я дежурных сержантов.

На их лицах появилась тень удивления. Ответив на мое приветствие, один из них спросил:

- Господин инспектор, Вы, вероятно, на поезд?

- Я прибыл для расследования происшествия, кто введет меня в курс дела?

По их замешательству я понял, что они тоже не видят в случившимся ничего значимого и решительно не понимают, отчего сам инспектор собирается вести расследование. Что же, может быть, я напрасно так серьезно воспринял послание связного.

- Строго говоря, Константин Эдуардович, - ответил второй сержант, - дело пока не завели. Вероятнее всего, простая случайность. Но в здании работает оперативная группа, они предоставят Вам всю информацию. Позвольте, я провожу Вас.

Мы проследовали к одной из уборных вокзала.

- Тело за дверью, - пояснил сержант. - Разрешите идти, господин инспектор?

- Конечно, возвращайтесь к дежурству.

Я открыл дверь и вошел в помещение уборной. Оперативная служба была представлена всего двумя офицерами в штатском, причем один из них, сидевший у стены прямо на полу с закрытыми глазами был мне незнаком. Второй стоял около тела и что-то записывал в свой блокнот.

- Добрый вечер, - обратился я к оперативникам.

Игорь Петрович оторвался от записей и с удивлением посмотрел на меня.

- Здравствуйте, Константин Эдуардович. Признаться, никак не ожидал Вас здесь увидеть. Впрочем, чертовски рад Вашему появлению.

Игорь Петрович никогда не отличался особой наблюдательностью, но компенсировал это невероятным усердием и самостоятельно справлялся почти со всеми даже весьма заковыристыми делами. В самых тупиковых расследованиях он обращался за помощью к нашей службе, но крайне редко и неохотно, поэтому нескрываемая радость, вызванная моим появлением, настораживала.

- Что с Вашим коллегой? - я кивнул в сторону второго офицера.

- Вообще-то он не из полиции. Признаться, вначале я тоже принял его за офицера, но оказалось, что он из службы безопасности его королевского величества. Более того, он имеет первый уровень допуска.

- Первый? - не поверил я. У меня был третий уровень допуска, самый высокий во всей сыскной службе. Этого допуска хватало чтобы открывать любые двери и вмешиваться в любые дела. Какие возможности открывал первый уровень, я мог только догадываться.

- Лично проверил документы. И это не самое странное, - Игорь Петрович приблизился ко мне и шепотом спросил. - Знаете, почему он сидит там?

Я еще раз посмотрел на обладателя высшего уровня допуска и по спине у меня пробежал холодок.

- Он что, в астрале? - также шепотом спросил я.

Игорь Петрович кивнул головой. Вечер был полон сюрпризов, впрочем, я уже устал удивляться, поэтому решил заняться делом, а размышления о странностях происходящего оставить на потом.

- Ладно, - сказал я обычным голосов, - что тут произошло?

- Да в том-то и дело, что ничего необычного. Покойный - Моков Антон Вячеславович девятнадцати лет. Ни следов борьбы, ни ранений. Скорее всего сердечный приступ или что-то в этом роде. Думаю, поэтому погибший и оказался в уборной - почувствовал себя нехорошо и зашел, чтобы ополоснуть лицо и освежиться.

Я бегло осмотрел тело молодого человека, лежавшего на спине и вздохнул:

- Боюсь, Вы ошибаетесь. Видите значок на лацкане его пиджака?

- Стандартный университетский значок.

- Стандартный значок нестандартного университета. Через три-четыре года он стал бы лицензированным менталистом.

- Почему именно менталистом?

- У него на шее цепочка, вероятно с амулетом, на пальцах три перстня и два кольца. Из-под левого рукава выглядывает браслет. Это вспомогательный инвентарь менталиста, помогающий сконцентрировать сознание. А теперь скажите мне, много ли вы видели алхимиков, скоропостижно скончавшихся от проблем со здоровьем?

- Несчастные случаи у них не редкость, но именно из-за плохого здоровья... - офицер ненадолго задумался, - нет, по правде сказать, не припомню ни одного такого случая.

- Не припомните потому, что их не было. Алхимики слишком дорожат своими знаниями, чтобы хранить их в ненадежных телах. После зачисления в университет каждого студента первым делом тщательно проверяют на наличие заболеваний или патологий. Если такие обнаруживаются, то студента либо излечивают, либо закапывают после неудачной попытки вылечить. Так или иначе все живые алхимики здоровы как быки.

- Откуда вы столько про них знаете?

Я начинал злиться.

- Я не выдал сейчас никакой секретной информации. Игорь Петрович, алхимики - пусть и незначительная по количеству, но значимая по влиянию часть современного общества, а все влиятельное привлекает все незаконное, как сироп привлекает мух. По статистике каждое девятое преступление так или иначе связано с алхимиками. Каждое девятое! И то, что сами по себе это не особо приятные люди, не дает Вам право игнорировать их существование. Вы обязаны знать хотя бы основы их мира, потому он, к сожалению, составляет значительную часть мира преступного.

Игорь Петрович стал по стойке смирно:

- Виноват, господин инспектор. Исправлюсь.

Я смягчился:

- Вы - хороший офицер, но неосведомленность - самый тяжкий грех в нашей профессии.

Пристыженный Игорь Петрович уточнил:

- Значит, убийство?

- Думаю, отравление. В любом случае тело необходимо передать медикам. Если они сумеют вычислить яд, вполне возможно, мы вычислим изготовителя. Заодно проведут вскрытие чтобы исключить проблемы со здоровьем. Возьмите это под свой контроль, о результатах отчитаетесь лично завтра в шесть вечера в моем кабинете.

Я присел на корточки и начал осмотр тела.

- Какие вещи были при нем? - уточнил я.

- Паспорт, билет на поезд и банкноты с монетами на общую сумму сорок восемь рублей двадцать копеек.

- Не мало. Больше ничего?

- Только то, что на нем.

- Свидетели есть?

- Нет. Никто из служителей вокзала даже не запомнил этого молодого человека, так что выяснить, когда он прибыл на вокзал невозможно.

- А это могло бы оказаться полезным. Впрочем, вы снова ошибаетесь, - я указал на ботинки покойного. - У туфель очень мягкая и тонкая подошва. Отличная обувь для перемещения в стенах университета или по его территории, выложенной ровной плиткой. Ходить же по булыжным мостовым остального города в такой обуви решительно невозможно. Надо только найти извозчика, который его подвозил, а от него мы узнаем не только во сколько он привез покойного, но и откуда.

- Я отправлю полицейских в транспортные конторы. Они допросят всех, кто подвозил сегодня молодых людей к вокзалу.

Я покачал головой:

- Представляете, сколько извозчиков подходят под это описание? Все равно, что искать иголку в стоге сена. Сейчас мы сузим их круг. Смотрите, в подошвах застряли несколько камушков и кирпичный осколок, - я вытащил один камушек и осколок, осмотрел их и передал офицеру. - Что скажете?

- Совершенно обычный кирпич, а камушек с какой-нибудь гравийной дороги. Они могли застрять в подошвах в любой части города.

Я вздохнул.

- Они довольно крупные. При ходьбе явно доставляли неудобства, значит если бы они застряли в подошвах до приезда сюда, покойный вытащил бы их, пока ехал в экипаже. Почти все подъезжают к центральному входу вокзала, а там гравия нет. Но покойный почему-то решил воспользоваться одним из боковых входов, к которым ведут именно гравийные пешеходные дороги. Возможно, он опасался, что у центрального входа его будут ждать недоброжелатели, но это только предположение. Края осколка кирпича острые, следовательно, кирпич разбился совсем недавно, иначе осколок затупился бы об гравий под ногами прохожих. Значит, на одной из гравийных дорог можно без труда найти другие осколки. Остается выйти на место, где эта дорога примыкает к проезжей части и искать извозчиков, которые высаживали пассажиров именно в этом месте. Ручаюсь, их будет совсем немного.

- Браво, господин инспектор! - менталист наконец открыл глаза и поднялся с пола. - Клементьев Егор Борисович.

Я представился и пожал протянутую руку. Алхимик продолжил:

- Признаться, когда я просил прислать толкового инспектора, не ожидал, что выбор связных окажется настолько удачным. К сожалению, не в обиду им будет сказано, в людях они разбираются не очень хорошо. Весьма благодарен, что Вы, Константин Эдуардович, откликнулись на мою просьбу присоединиться к расследованию.

Я был в некотором ступоре. Интеллигентный алхимик - это какой-то оксюморон. У меня вырвалось:

- Прошу прощения, но правильно ли я понял Игоря Петровича, вы - менталист?

Он без труда догадался, чем вызвано мое удивление, но отреагировал по-прежнему чрезвычайно вежливо:

- Мне неловко за определенную... необходительность моих коллег, но постарайтесь их понять. Все они - высококлассные специалисты узкого профиля. Такие люди считают, что их дело - самое, если не единственное важное, поэтому на всех остальных смотрят свысока.

Я решил сменить тему:

- Скажите, Вы первый попали на место происшествия?

- На место убийства, господин инспектор. Вы сделали правильные выводы, это было преднамеренное убийство. Я уловил в астрале сильнейшее возмущение, и поспешил к эпицентру. Обнаружив тело менталиста, я отправил связным ближайших участков сыскной службы запрос на поддержку, а они уже выбрали Вас.

- Вы намерены участвовать в расследовании?

- Если Вы, конечно, не возражаете.

Я прекрасно понимал, что с его уровнем допуска он мог просто поставить меня перед фактом своего участия вне зависимости от того, возражаю я или нет, но в любом случае против работы именно с этим алхимиком я ничего не имел.

- Буду рад работать с Вами, - ответил я, - но почему Вы почувствовали эти... возмущения астрала, а связной вокзала нет?

- Потому что он был мертв.

Такого ответа я не ожидал. Воцарилось молчание, которое нарушил Игорь Петрович:

- Как мертв? Откуда Вы знаете?

- Я проверил.

- Почему не сообщили мне?

- Не хотел Вас отвлекать от этого дела. На месте убийства связного Вы ничего не найдете, а единственное...

- Связной тоже убит?! - перебил его Игорь Петрович.

- Совершенно верно. Так вот, единственное, из-за чего он мог быть убит - чтобы не стать свидетелем преступления, которое Вы сейчас расследуете. Не переживайте, я уже вызвал подкрепление, наряд полиции скоро прибудет.

Менталист достал из кармана небольшой холщовый мешочек, вытащил из него два кожаных браслета, с внутренней стороны которых были нанесены руны, и вручил их нам с Игорем Петровичем:

- Возможно, это излишняя предосторожность, но, если Вы хоть немного дорожите Вашими жизнями, прошу не снимать браслеты до завершения дела.

- Для чего они? - спросил я.

- Долго объяснять, а сейчас следует заняться расследованием. Я склонен согласиться с Вами, извозчик может быть чрезвычайно полезен, так что предлагаю не затягивать с поисками. У Вас есть с собой фонарь?

Мы попрощались с Игорем Петровичем и отправились на поиски кирпичных осколков. Выйдя из здания вокзала, я выпил еще одну пилюлю обезболивающего и активировал фонарь. Менталист сказал:

- Позвольте мне внести ясность. По общим меркам вы действительно неплохо осведомлены о жизни алхимиков, но это лишь небольшая часть вершины айсберга. Для расследования этого дела мне придется поделиться с Вами информацией не только совершенно секретной, но и не соответствующей Вашему уровню доступа. И ещё: это дело намного серьезнее, чем Вам сейчас кажется, и Вы должны мне гарантировать, что никакие полученные в ходе совместной работы сведения не покинут пределы нашего с Вами общества.

- Можете быть во мне уверены, но я прошу рассказать про это дело все, что Вам известно.

- Справедливо. Главное - это то, что Антон Вячеславович - уже пятая жертва серии убийств, если не считать связного на вокзале и еще одного менталиста, оказавшегося в неподходящем месте в неподходящее время.

- Почему Вы объединили убийства в серию?

- Во-первых, каждое убийство совершено без каких-либо следов. А во-вторых, предыдущая четверка уже много лет работала вместе. Притом на крайне значимых государственных должностях, связанных с политикой. Так что дело, очевидно, связано с политической борьбой за рамками закона, что делает его необычайно важным.

- Есть те, кому выгодно их устранение?

- Конечно есть... но, по правде говоря, для всех потенциальных недоброжелателей, которых я уже смог вычислить, выгода не столь существенная, чтобы из-за нее убивать.

- А студент?

- Он сын одного из четырех убитых.

- Но Антон Вячеславович учился на менталиста, не думаю, что он собирался идти по стопам отца. А даже если бы и пошел, добиться влиятельного поста сумел бы очень не скоро. Зачем устранять его?

- В этом нам тоже предстоит разобраться.

Поразмыслив, я возразил:

- Думаю, Вы напрасно ставите в центр внимания политику. Почти каждый высокопоставленный государственный служащий имеет внушительный капитал, никак не соответствующий официальному доходу. Какова вероятность, что наша четверка была исключением? Если они давно друг друга знали, то вполне могли вести вместе не только государственные дела, но и коммерческие.

- Но государственным служащим запрещено заниматься коммерцией!

- Однако, почти все так или иначе занимаются. Вот Вам и связь с преступным миром. Думаю, они совместно владели каким-то прибыльным делом, и некто решил заполучить их доли. Тогда бессмысленное устранение студента превращается в предусмотрительное устранение наследника одной из долей. Кстати, почему студента не поместили под охрану? И что с другими родственниками четверки?

Менталист обдумал мои слова, после кивнул:

- Что же, вполне возможно, Вы правы. Что касается студента - его просто не успели спасти. Видите ли, три первых убийства произошли сегодня утром в разных частях города примерно в одно время. Отца Антона Вячеславовича убили в середине дня. Когда стало понятно, что родственники в опасности, было поздно - студент уже покинул университет, а найти его в большом городе не представлялось возможным. Остальные родственники уже в подготовленном для подобных случаев убежище.

Мы вышли к проезжей части, так и не найдя кирпичных осколков. Я вздохнул:

- Может, нам повезет на следующей дороге.

Трусцой - обезболивающее прекрасно действовало - мы вернулись к вокзалу и пошли по следующей дороге. Переведя дух, я спросил:

- Медики уже успели исследовать тела четверки?

- Кое-какие анализы еще предстоит провести, но первые результаты уже получены. Существенные проблемы со здоровьем были только у одного из них, но даже эти проблемы не могли оказаться причиной смерти.

- Вычислить яд удалось?

- Пока нет. Признаться, я боюсь, что его и не вычислят по той простой причине, что никакого яда не было.

- Но разве такое возможно?

- Возможно.

Я остановился, непонимающе глядя на менталиста:

- Но, черт возьми, как?

Тоже остановившись, он обернулся ко мне:

- Что же, в этом месте кончается Ваш уровень допуска. Идемте дальше, я поясню по пути.

Мы снова пошли по дороге, вглядываясь под ноги. Егор Борисович спросил:

- Что Вы знаете про астрал?

- Только самые общие сведения. Есть материальный слой мира, в котором мы существуем, и есть нематериальный слой - астрал, лежащий поверх поверх нашего, как калька ложится поверх географической карты. Попасть в астрал физически невозможно, но менталисты, пройдя обучение, могут переносить в него свое сознание, свободно перемещаться в астрале на любые расстояния и общаться друг с другом.

- Примерно так все и есть. Но астрал - это не весь нематериальный слой. Строго говоря, даже не его часть. Астрал - это грань, проход от материального к нематериальному... Смотрите! Вот и наш кирпич, - посреди дороги действительно лежали кирпичные осколки. - Прошу прощения, я на минуту Вас покину.

С этими словами Егор Борисович закрыл глаза и замер. Через пару минут он вновь открыл глаза:

- Как только найдут извозчика и узнают, откуда он привез студента, мне сообщат.

- А как Вы узнали, в каком месте эта дорога выходит к проезжей части?

- Константин Эдуардович, Вы сами сказали, астрал как калька лежит поверх физического мира. Тот, кто придумал для Вас это сравнение, знал, о чем говорит. Из астрала действительно все это, - он сделал широкий жест руками, - видно именно как через кальку. Кирпичные осколки я бы, конечно, не разглядел, но выяснить, куда выходит эта дорога было совершенно не сложно. Простите, на чем я остановился?

- Астрал - это проход между материальным и нематериальным мирами.

- Да. Научиться попадать в астрал на самом деле несложно, достаточно, чтобы туда лишь один раз провел тот, кто был там, после чего проблем с самостоятельным переходом человек не испытывает. По-настоящему сложно научиться удерживаться в астрале, взаимодействовать с ним, перемещаться по нему. На это и уходят все годы обучения. В астрале не действуют привычные Вам законы природы. Там не по чему ходить и нечем дышать. У Вашего тела там нет веса, да и тела, собственно, нет - только привычный Вам образ самого себя. Поэтому менталист - это не тот, кто может попасть в астрал, а тот, кто, оказавшись в нем, может с ним взаимодействовать.

- То есть именно попасть в астрал может простой человек?

Егор Борисович пожал плечами:

- Собственно, многие простые люди прямо сейчас находятся в астрале. В любой больнице вы найдете несколько таких. Пока человек жив, его тело как мощный магнит удерживает сознание. Если тело повреждено настолько, что уже не способно выполнять эту функцию, сознание покидает тело и находится неподалеку в астрале. А дальше все зависит от медиков. Как правило, им удается восстановить тело, и оно притягивает сознание обратно. В противном случае тело погибает, а сознание уходит куда-то в нематериальный мир.

- Значит, например, Вы можете проводить в астрал, например, меня? - я почувствовал прилив адреналина.

- Держу пари, Вам бы этот опыт не понравился, - усмехнулся менталист, - вы будете болтаться рядом с собственным телом не в силах пошевелиться или даже сделать вдох, пока я не верну Вас обратно. Поверьте, ощущение такой скованности чрезвычайно неприятно.

Я всегда считал, что информация лишней не бывает, а с учетом того, что в запасе у нас было никак не меньше получаса свободного времени, упускать возможность увидеть своими глазами астрал было бы невероятной глупостью, тем более, что неприятные ощущения меня уже давно перестали пугать.

- Для Вас это не составит труда?

Менталист пожал плечами:

- Никакого, но Вы правда этого хотите?

- Что я должен делать?

Егор Борисович огляделся, рядом с нами стояла скамейка:

- Снимите браслет, он блокирует сознание в теле, и прилягте на скамейку. Когда я перенесу Вас в астрал, Вы не сможете управлять своим телом, а лишние синяки от падения Вам ни к чему.

Когда я улегся, он сказал:

- Не больше, чем на полминуты.

- Так, что я должен... - я не успел договорить.

Менталист вытянул руку в мою сторону и легким движением одной кисти выдернул меня из собственного тела. Я завис примерно в метре над землей, все вокруг будто покрылось белой дымкой. Никакой скованности я не испытывал, напротив, было ощущение невероятной легкости, свободы и какой-то детской радости. Я поднял руки к глазам, они были совершенно белые и немного просвечивали насквозь.

- Ого! - вырвалось у меня.

Менталист поперхнулся и с удивлением уставился на меня, похоже, смотреть в астрал можно, не погружаясь в него. Он помотал головой, присел на скамейку рядом с моим телом и тоже перешел в астрал. Подлетев - другое слово подобрать для перемещения в астрале невозможно - ко мне почти вплотную он спросил:

- Почему Вы можете двигаться?

- Я собирался тоже самое спросить у Вас.

Он задумался, а я подлетел к своему телу. Очень странно было смотреть на себя со стороны:

- Знаете, - заметил я, вернувшись к менталисту, - мне совершенно не идет эта прическа. Зато плащ сидит просто идеально.

- Чувство легкой эйфории с непривычки - обычное дело, - ответил он. - Вы точно раньше не бывали в астрале?

- Уверен, я бы это запомнил.

Внезапно его немного прозрачное лицо озарилось догадкой:

- Знаете, почему больные, придя в сознание ничего не рассказывают про астрал?

- Уверен, Вы меня сейчас просветите. Кстати, это будет несложно, - я поднял руку перед лицом, - ведь я и так насквозь просвечиваю!

Менталист с трудом сдержал усмешку, после чего сказал:

- Давайте, вернемся в тела, Вам для первого раза достаточно.

- Ну еще мину-уто... - алхимик прервал мой плаксивый голос движением руки, впихнувшим меня обратно в тело.

Я резко сел на скамейке:

- Какой стыд! Егор Борисович, пожалуйста, простите мое поведение.

- Не переживайте, коллега, в этом нет Вашей вины. К тому же шутка про просвещение была неплоха.

Я закрыл лицо руками, а он продолжил:

- Так вот, я уже говорил, что любой человек в результате травмы может попасть в астрал, где будет ждать исцеления своего организма. Доказано, что если тело находится в таком состоянии, что отключается способность удерживать сознание, то отключается и связь сознания с мозгом. Это защитный механизм психики. Без этой связи сознание ничего не помнит о своей жизни и находится в астрале в полном оцепенении, а мозг не сохраняет воспоминания о мучениях сознания в астрале, ведь ждать исцеления без возможности пошевелиться - страшная пытка. Сейчас почти не бывает случаев, когда человека не могут вернуть в сознание дольше суток, а меньше, чем за три дня могут почти с нуля вырастить копию Вашего тела, чтобы в него пересадить сознание. Но каких-то пять лет назад эти технологии были еще в зачаточном состоянии, и человек вполне мог пролежать без сознания неделю и больше, а за неделю сознание успевает адаптироваться к астралу. Раньше похожую методику использовали при обучении. Студента на протяжении месяца регулярно выдергивали в астрал и не давали вернуться в тело. Это было крайне эффективное обучение, но не все студенты после его завершения сохраняли здравый рассудок, поэтому насильно вытаскивать в астрал кого-бы то ни было дольше, чем на тридцать секунд запретили на законодательном уровне, а методику обучения заменили на более гуманную, но занимающую несколько лет.

- Отчего такая большая разница в сроках обучения? - удивился я.

- Здоровое тело притягивает сознание довольно сильно. Начинающий менталист едва ли может сопротивляться дольше нескольких секунд. Представьте, что человек прыгает с моста против течения быстрой реки. Если он не умеет плавать, его тут же прибьет обратно к мосту. Только к концу обучения студенты могут удерживаться в астрале больше часа, а по старой методике студентов каждый день вытаскивали в астрал на шесть-восемь часов, поэтому и опыт набирался во много раз быстрее.

- Но меня не тянуло из астрала, - заметил я.

- Это потому что я Вас выдернул. Я вас сбросил с моста, я тянул Вас против течения. На удержание Вас в астрале уходила моя сила, а не Ваша. Но уходило ее неприлично мало, строго говоря, даже меньше, чем я трачу на себя. Значит, Ваше сознание неплохо приспособилось к астралу, проведя там немало времени, но Вы астрал не помните. Отсюда вывод: однажды вы были травмированы - такая уж у нас с Вами работа - и травмированы сильно. Вы находились без сознания по меньшей мере неделю. Я прав?

- Почти год.

- Сколько?! - менталист впервые за вечер потерял самообладание.

- Триста сорок один день, если быть точным.

Егор Борисович встал со скамейки и начал ходить кругами.

- Триста сорок один день! Константин Эдуардович, вы провели в астрале больше времени, чем любой студент за все время обучения. Раз в восемь больше. Все, чему студенты обучаются годами, Вы сейчас можете делать интуитивно - это сродни мышечной памяти. Немного практики и Вы станете сильнейшим менталистом.

Я почувствовал, что мое отношение к менталистам начинает меняться.

- Егор Борисович, Вы сказали, что астрал - это барьер между нашим миром и нематериальным. Что из себя представляет нематериальный мир?

- На это вам достоверно никто не ответит. Есть разные теории. Единственное, в чем они сходятся, так это в том, что нематериальный мир многослоен в отличие от физического. А вот, сколько этих слоев, что каждый из них представляет и какие возможности открывает, доподлинно неизвестно - практически никому не удавалось попасть туда, а тем более - вернуться обратно.

- Но кто-то там все же был?

С минуту он молчал, потом продолжил:

- Волей случая я научился перемещаться в один из нематериальных слоев. Я бы предпочел об этом не рассказывать вообще никому, но эти сведения имеют самое прямое отношение к нашему расследованию. Восемь лет назад я умер. Сердце не билось почти четыре минуты, но меня буквально вытащили с того света. Два менталиста удерживали связь между моими сознанием и телом, и я запомнил все. Вы запомнили, как переместились в астрал и теперь можете погружаться в него самостоятельно. Тоже самое произошло со мной. С тех пор я могу перемещаться в нематериальный мир, но лишь на тот слой, куда уходят умирать, - прочитав в моих глазах вопрос, он покачал головой. - Нет, я не знаю, что происходит после смерти, но на том слое никто надолго не задерживается. Там течение реки несет в другую сторону. Умелый пловец сможет выгрести в астрал и вернуться в свое тело, но оказаться там впервые - все равно, что впервые оказаться в астрале - совершенная неспособность пошевелиться. Без двух сильнейших менталистов, вцепившихся тогда в меня, я бы просто наблюдал, как течение меня уносит всё дальше от астрала. На том слое безвозвратно обрывается связь сознания с телом, и сознание покидает тот слой совершенно чистым. Куда оно уходит я не знаю, и знать не хочу.

Он замолчал, и молчал довольно долго. Наконец, я решился нарушить тишину:

- Как эта жуткая история связана с нашим делом?

Менталист встрепенулся:

- Самым прямым образом. Как только я почувствовал возмущение астрала, я поспешил на вокзал. Быстрее всего я мог оказаться на месте через тот же астрал. Застать убийцу мне не удалось, но удалось встретиться с жертвой, когда я погрузился на тот самый слой нематериального мира. Вернуться оттуда самостоятельно у студента не было ни единого шанса. Когда я его нашел, связь с телом уже была оборвана, и он ничего не помнил о своей жизни, но помнил то, что произошло уже в нематериальном мире. Его туда вытащили, как я вытащил Вас в астрал. Он видел своего убийцу и запомнил его.

- Он Вам его описал? У нас есть приметы?

- Лучше. У нас есть сознание убитого. Вернуть к жизни его было уже нельзя, но мне удалось вытащить его в астрал и уговорить помочь нам.

- Но я не видел в астрале никого, кроме Вас.

Менталист улыбнулся:

- Я попросил его не попадаться Вам на глаза. Для Вас и без общения с покойным было достаточно потрясений от первого сознательного погружения. Сейчас он рядом, можете поздороваться.

Я вопросительно посмотрел на него, он подбодрил меня:

- Смелее, больше Вам моя помощь не требуется.

Я снова улегся на скамейку и потянулся к астралу. Переход удался с первого раза. Передо мной парил немного прозрачный убитый молодой человек.

- Добрый вечер, Антон Вячеславович - машинально сказал я.

Студент грустно улыбнулся:

- Как мне объяснил Ваш товарищ, не такой уж вечер и добрый, по крайней мере, для меня. И можно просто Антон.

Я почувствовал, как меня подтягивает к телу. Приходилось следить, чтобы не засосало обратно в физический мир. Впрочем, на это не уходило много сил, по ощущениям, я бы мог провести в астрале хоть целый день. Найдя равновесие, я виновато посмотрел на студента:

- Простите, мне очень жаль, что Вас убили.

- Спасибо, мне тоже жаль. Я не помню этот мир, но отсюда он кажется очень красивым. Жаль будет с ним расставаться.

- Кто знает, быть может, Вы еще сюда вернетесь.

Антон пожал плечами:

- Может быть. В любом случае я буду рад, если смогу помочь Вам найти моего убийцу.

Внезапно рядом с нами оказался еще один менталист, в тот же момент в астрал перешел Егор Борисович.

- Нашли извозчика? - спросил он.

- И узнали, где он подобрал покойного.

Связной сообщил нам адрес и исчез, мы же поспешили к проезжей части, где нас уже ждал экипаж. По дороге я тренировался смотреть в астрал, оставаясь в физическом мире, что оказалось несколько сложнее, чем перейти в астрал полностью. Прибыв на место, Егор Борисович осмотрелся и сказал:

- Очень неплохо. Видите?

Я сосредоточился и мир заволокло белой дымкой. Вокруг третьего этажа одного из домов была непроницаемо-черная сфера. Я спросил:

- Нам туда?

Менталист кивнул, и мы направились в сокрытые от астрала апартаменты. Постучав в массивную дверь, мы услышали недовольный голос:

- Кто там?

Егор Борисович успокаивающе-спокойным голосом ответил:

- Полиция. Позвольте войти.

Несколько секунд ничего не происходило, затем послышались шаги и дверь отворилась. На пороге стоял очень полный невысокий лысеющий мужчина с чрезвычайно раздраженным выражением лица:

- Я Вас слушаю.

Менталист ответил:

- Мы к вам по поводу убийства одного студента, который...

Егор Борисович не успел договорить. Квартирант вскинул руки и нас выбросило в астрал. Меня охватила злоба и я рефлекторно потянулся к квартиранту, который схватил чемоданы и, очевидно, собирался покинуть апартаменты самым спешным образом. Потянув, я выдернул его в астрал, пухлое тело мешком рухнуло на чемоданы. Немного прозрачный квартирант удивленно уставился на нас. Удерживать в астрале его было уже заметно тяжелее, чем одного себя.

Егор Петрович сказал:

- Очень неплохо, господин инспектор. Вы делаете впечатляющие успехи, - он перевел взгляд на растерянного толстяка. - а Вы сейчас нам все расскажете про студента, одно упоминание о котором заставило Вас напасть на служителей закона.

- Я ничего не знаю, - быстро ответил квартирант.

Егор Борисович вздохнул и легким движением немного прозрачной руки отправил нас с ним по телам. Вслед за нами он вернулся из астрала и сам.

- Мы находимся по разную сторону баррикад, но Вы у нас в руках.

- Я требую суда.

- А я и есть суд и палач в одном лице! - рявкнул Егор Борисович настолько грозно, что даже мне стало не по себе.

Толстяк остолбенел, а Егор Борисович не спеша поднял к его лицу кулак и указал на один из своих перстней, как и остальные покрытый непонятными мне рунами, Квартирант вжался в стену.

- Что это? - спросил я Егора Борисовича.

- О, я расскажу, - злорадным голосом ответил он, не сводя глаз с квартиранта. - Это печать. Но не для чернил или сургуча. Такая печать ставится на тело менталиста. И он перестает быть менталистом. Навсегда.

- Ее нельзя снять или разрушить? - уточнил я.

- Можно. Но при этом разрушится и сознание запечатанного менталиста. А если сделать так, - он что-то повернул в кольце и руны сместились, - то менталист перестает быть менталистом всего на один год. Если мы прямо сейчас получим нужную нам информацию, то я применю второй вариант печати и наш новый знакомый будет волен распоряжаться собой, как угодно. А если не получим, то он отправится в тюрьму с вечной печатью на своем теле.

Квартирант затараторил:

- Я - всего лишь частный связной. Сегодня днем передал мальчишке послание.

- Этому? - Егор Борисович указал на парящего в астрале студента.

Толстяк прищурился, заглядывая в астрал.

- Добрый вечер, - сказал он покойному, - я Вас не заметил.

Потом он побелел:

- Но Вы же сказали, он убит!

- Не отвлекайтесь, - грозно сказал Егор Борисович.

- Да, этому.

- Какое послание?

- Что ему надлежит немедленно уехать. И адрес, где ему помогут спрятаться.

- Вы еще кому-нибудь сообщали послание, предназначенное для покойного?

Толстяк опустил глаза в пол.

- Надеюсь, Вам за это хорошо заплатили. Что за адрес?

- Секунду, я его записал.

Квартирант бросился к столу и принялся рыться в разбросанных бумагах. Когда он назвал адрес, Егор Борисович побагровел и сказал:

- Я сдержу свое слово, но Вы - мой должник.

После этих слов он молниеносно схватил руку квартиранта и вдавил в его предплечье печать. Толстяк взвыл, рубашка под перстнем оплавилась, а кожа на руке неприятно зашипела.

 

Мы мчались верхом на лошадях, позаимствованных у извозчика, по ночным улицам. Не было времени ждать поезд. Ветер свистел в ушах, но через астрал мы прекрасно слышали друг друга.

- Не могли бы Вы пояснить, к чему такая спешка? - спросил я.

- Вы были совершенно правы, Константин Эдуардович. Все дело в деньгах. Три первые убийства были совершены раньше четвертого только для того, чтобы четвертая жертва успела предупредить сына и направить его в убежище, предназначенное для всей четверки и их семей. Боясь доверять такую информацию общественным связным, сообщение было передано через нашего нового знакомого, к которому студента отправил, очевидно, связной университета. Отец, конечно, не подозревал, что за ним следит из астрала его будущий убийца. Частный связной хорошо защитил себя от посторонних глаз и ушей в астрале, поэтому его пришлось подкупить. Теперь у убийцы есть адрес, где мы собрали всех наследников.

- Почему не направить туда полицейских?

- По косвенным признакам понятно, что речь идет о необычайно крупной операции. А поскольку убежище надежно закрыто от астрала, к нему наверняка уже подтягивают целую армию наемников с огнестрельным оружием. Мы просто не успеем собрать достаточное количество полицейских, зато выдадим нашу осведомленность, чем только ускорим бойню и увеличим количество жертв.

- Но что Вы собираетесь делать?

- Действовать по обстоятельствам.

Дальше мы скакали молча. На место прибыли глубокой ночью. Убежище оказалось солидным домом, ничем не выделяющимся среди других таких же. Даже защита от наблюдения через астрал не выдавала себя, но не подпускала к дому ближе, чем на триста метров.

- Тихо, - сказал менталист, - значит мы не опоздали. Проведем разведку.

Мы поднялись в астрале над домами и облетели поселок. На его окраине стоял дом, окруженный в астрале чем-то, напоминающим гигантский мыльный пузырь.

- Это сигнализация, - пояснил Егор Борисович, - нам не подобраться незамеченными. Возвращаемся.

Снова оказавшись в своих телах, первым делом мы направились в убежище. Менталист без объяснений выдал всем собравшимся свои браслеты и велел, не поднимая шума отправиться на противоположный от подозрительного дома край поселка, куда Егор Борисович уже вызвал несколько экипажей. Первый уровень допуска творил чудеса и не было ни возражений, ни вопросов. Через несколько минут мы остались в убежище одни.

- Константин Эдуардович, - обратился ко мне менталист, - теперь мы с Антоном Вас ненадолго покинем - необходимо заглянуть в дом врага.

- А сигнализация?

- Мы пойдем через слой нематериального мира. Готов поспорить, там сигнализации не будет, ведь убийца уверен, что он один имеет доступ к тому слою. В конце концов, до недавнего времени я также думал о себе.

- Оттуда тоже видно материальный мир?

- Нет, но Вы же можете заглянуть в астрал, не погружаясь в него. Также можно заглянуть и с другой стороны, из нематериального мира, а единственный слой физического мира, как Вы успели убедиться, довольно хорошо виден в астрале.

Егор Борисович улегся на диван и закрыл глаза. Все три минуты, что они с Антоном потратили на разведку я не находил себе места и с облегчением выдохнул только когда менталист наконец открыл глаза. Он встал с дивана и хищно улыбнулся.

- Антон опознал убийцу. С ним двадцать семь вооруженных человек. Думаю, они ждут первых рассветных лучей, чтобы хоть немного видеть, в кого стрелять. Отпускать их нельзя.

Я закинул в рот обезболивающее, запил тоником и спросил:

- Какой план?

- Я попадусь на сигнализацию. Поднимать шум раньше времени они не захотят, и, скорее всего, меня постарается устранить тот самый убийца. Я его задержу, а Вас в это время попрошу из астрала обезвредить наемников. Просто вытащите их одного за другим в астрал и удерживайте там до моего прихода.

- Боюсь, столько человек я один удержать не смогу.

Егор Борисович хитро прищурился, достал из внутреннего кармана медальон и протянул мне:

- С этим сможете.

Я послушно надел амулет на шею.

- Что это?

- Питает сознание получше вашего тоника. Перейдите в астрал, только аккуратно.

Я сел на стул и легонько потянулся к астралу. Меня тут же выкинуло из тела, будто пробку из бутылки шампанского. Амулет по-прежнему висел на шее моего тела, но также его белый чуть просвечивающий двойник был на мне и в астрале. Тут амулет казался гораздо тяжелее, от него шло тепло и совершенно невероятная энергия. Казалось, я мог свернуть горы, если бы они только были в астрале. Двадцать семь человек? Да с такой силой я могу неделю удерживать в астрале средних размеров батальон солдат.

 

Я должен был остановиться прямо перед сигнализацией, чтобы при необходимости мог быстро оказать огневую поддержку, но до охранного “пузыря” мы не дошли метров сто, когда по астралу прошла непонятная рябь.

- Черт возьми, - сказал менталист, - я не заметил еще одну сигнализацию.

Почти сразу нас вырвали из тел. Теперь я понял, о каких неприятных ощущениях предупреждал менталист - я был будто парализован. На нас с презрительной немного просвечивающей улыбкой смотрел убийца. Егор Петрович швырнул его вместе со мной в астрал и последовал за нами. Удивление на лице убийцы быстро сменилось гримасой ненависти, однако он не поддался эмоциям и здраво оценил ситуацию. Ему было необходимо отдать приказ наемникам, чтобы нас устранили в физическом мире, и он рванулся к своему телу. Однако мы осознали это на мгновение раньше и удерживали его, не давая вернуться в дом, как я удерживал продажного связного.

Убийца был силен, он медленно, но верно тащил нас за собой к дому. Егор Борисович сорвал с руки за один из своих астральных браслетов, и бросил в спину убийцы. Браслет в полете удлинился до размеров пояса, обхватил цель поперек живота и от браслета в физическом мире до пояса протянулось что-то, напоминающее светящуюся белым веревку. Похоже, эти путы намертво привязали к браслету убийцу. Тогда я его отпустил и устремился к дому, но меня самого обвила мерцающая сеть, не позволяющая даже пошевелиться. Егор Борисович бросил перстень в сеть, и она начала таять. Откуда-то в руке нашего противника оказался белый клинок. Он ударил им по веревке, и она распалась. Клинок от удара пошел трещинами, но еще держался, и убийца метнул его в меня. Мне клинок не причинил никакого вреда, но астральный амулет на моей шее разлетелся яркими осколками. Егор Борисович уже стягивал новый перстень, но я предпочел удалиться из битвы этих титанов, воспользовавшись тем, что сеть окончательно растаяла. Без амулета на их фоне я был не более, чем назойливым комаром, не способным что-либо противопоставить убийце.

Я очень надеялся, что у убийцы первого иссякнет запас колец, перстней, амулетов и бог знает, чего еще, но не знал, сколько продлится сражение, поэтому действовать нужно было быстро, пока не вмешались наемники. Я влетел в дом. Гостиная была забита вооруженными людьми, посреди которых в кресле сидел убийца с закрытыми глазами. Не было никакой уверенности, что мне удастся удержать всех боевиков в астрале, но также не было и выбора.

Мне удалось вырвать из тел и удержать в астрале сознания семерых. Я выбирал тех, кто либо лежал, либо расслабленно сидел, чтобы не напугать остальных падающими телами. Вытягивая восьмого, я упустил одного из предыдущих, тот вернулся в свое тело. Я резко дернул его обратно, пока тот не поднял переполох, и упустил еще троих. У меня начиналась паника, иссякали силы, а упущенные наемники начали кричать, указывая в мою сторону пальцами и могли в любой момент отправиться наружу. Без Егора Борисовича у меня не было шансов остановить вооруженных людей.

Тут что-то колыхнулось в моем мозгу. Что-то из забытого времени, когда я метался по астралу между жизнью и смертью. Колыхнулось что-то меньшее, чем воспоминание, но большее, чем интуиция.

Я отпустил всех наемников, подлетел к стоящему рядом с убийцей, выдернул его сознание и проник в его тело.

Я, покачиваясь, стоял на полу в гостиной с тяжелой винтовкой в руках. Передо мной сидел убийца с закрытыми глазами, а вокруг шумели вооруженные люди, совершенно не обращающие на меня внимание. Чужое тело меня отторгало и плохо слушалось, но я держался всеми силами и заставил чужие руки поднять винтовку и со всего маха опустить приклад на голову сидящего с закрытыми глазами убийцы. Удар вышел чуть смазанным, и не слишком сильным, но по моему опыту все равно должен был вывести убийцу из строя никак не меньше, чем на полчаса.

На этот удар ушли почти все мои силы, и меня выбросило обратно в астрал. Через мгновение в гостиную влетел Егор Борисович, мимоходом выдернул сознания всех наемников из их тел, внимательно осмотрел бесчувственное тело убийцы и перевел взгляд на меня. Он понял, что я сделал, и впервые за этот тяжелый день в его глазах появился испуг.