Влад Волков

Нефритовый город

Далеко-далеко отсюда, в тех местах, где когда-то простиралась засушливая пустыня Ша'нар, покоятся руины зданий города Саригулад, целиком выточенные из огромных нефритовых монолитов. Его тёмно-зелёные постройки были расписаны талантливыми мастерами, узорчатые розы храмов впускали в себя сияние Солнца так, что поклонявшиеся богам света жители нефритового города, всегда могли их восславлять, в какой бы точке горизонта не сверкало своими пронизывающими лучами яркое и могучее светило.

Здесь хранились кристаллы, отражающие лучи под особыми углами, друг к другу и к зеркалам, обустраивая внутреннее освещение всех залов, комнат и прочих помещений отнюдь непохожим на то, как иные народы освещали своё пространство факелами, люминесцентными красками или возможностями электрических ламп.

Для жителей той эпохи, того поселения, свет был чем-то большим, чем просто светом. Он был началом всей жизни, смыслом к существованию. Они молись на свет, поглощали его, боготворили, нередко купались в солнечных лучах нагишом в обрядовых праздничных танцах без тени стеснения друг перед другом.

Одежды же их в повседневное время были вышиты золотом, всегда содержали в себе округлые солярные символы: закрученные орнаменты, линии коловрата, узоры симметричных завитков, растущие из центра лучевые черты и вытянутые овалы.

Спиралевидные посохи и жезлы жрецов всегда венчались навершием с символом Солнца, а многие жители с помощью смолы даже укладывали свои волосы в виде расходящихся от головы во все стороны лучей, подобных скорее шипам или колючкам, что, правда, никого не смущало и не волновало.

В пустыне Ша'нар нёсся громадный жук-носорог Хторн, пересекая её, внемля инстинктам своих далёких предков. Ведь когда-то здесь были целые караваны подобных ему. Гигантские скарабеи, жуки-носороги и некоторые другие насекомые-сородичи, перевозившие на себе несметные богатства... Но всех их к тому времени уже пожрало время и старость.

Большой Хторн скучал. Всем своим естеством жаждал он найти хоть кого-то из подобных ему, кто мог бы всё ещё сохраниться, возникнуть где-то на горизонте или вылезти из песка... Но поиски его были тщетны. Он просто двигался по известным маршрутам, перевозя на своей спине роскошный город Саригулад, жителей которого нередко подкармливал со своих медовых желёз, перерабатывая для них в нектар съеденные кактусы, акации и иную приглянувшуюся ему в пищу растительность саванн и пустынь.

Нефритовая крепость вмещала в себя население солнцепоклонников, встающих с рассветом и ложащихся спать на закате, дабы не ведать ночных ужасов, о которых им периодически с характерными нравоучительными предостережениями напоминали их уважаемые жрецы.

Все жители нефритового города носили плащи, чей цвет колебался в зависимости от статуса и положения. Тёмно-бордовые у простых рабочих и ремесленников, на которых во многом и держалось благополучие города, зависящее от их старания, усердия и выполненной на совесть работы.

В ярко-красных плащах щеголяла городская стража, вооружённая алебардами и копьями, чьи лезвия были выполнены исключительно из золота – самого «солнечного» метала, когда-либо водившегося на земле.

В страже, правда, не было особой необходимости. Саригулад не вёл ни с кем войн, не имел ярко-выраженных конфликтов, и совсем уж редко подвергался нападению степных и пустынных кочевников, да и золото отнюдь не было полезным в бою металлом, так что оружие их скорее было исключительно символичным. Однако в городское войско всё равно всегда отбирали самых крепких и рослых мужчин, веря в то, что они способны в случае чего защитить остальных от возникшей опасности.

А также они должны были поддерживать в городе порядок, если возникали какие-то ссоры, драки или попросту неповиновение основным столпам царящего там закона. Подобные инциденты, хоть и редко, но всё-таки имели место быть, потому и надобность в стражниках никем никогда и не ставилась под вопрос.

Сиреневые плащи носили лидеры различных отраслей – руководящие посты, следившие за тем, чтобы всё в городе выполнялось так, как должно идти. Таких людей могли бы именовать министрами, главами каких-либо подразделений. В те времена их звали мэтрами – мастерами над чем-либо: над монетой, над водоснабжением, над строительством.

Рядом с ними стояли философы и жрецы, их одеяние обязательно включало в себя белый плащ, а золотых узоров на ткани было так много, что плащи вместо «белых» казались скорее «жёлтыми», золотыми. Они передавали народу волю богов, размышляли о сути и природе бытия, обсуждали окружающие вещи, планируя, как жить дальше и составляя своды правил для своих горожан. Их можно было бы в каком-то смысле приравнять к политикам, если бы это всерьёз имело хоть какой-либо смысл.

Правителем же в городе был, можно сказать, Верховный Мудрец. Он, по сути, не был здесь ни царём, ни императором, ни даже градоначальником. Не носил короны, не имел символов монархической власти в руках, и лишь его плащ на плечах был густо покрыт белыми перьями птицы марабу, столь пушистыми и роскошными, что жители вздыхали с чувством зависти и восхищения, когда видели философа на улицах.

Он же сам считал, что все в городе на самом деле равны, а цвет плаща лишь определяет человеческую роль в единой отлаженной системе, не более того. Цвет равнозначных каст горожан, определявших принадлежность не в иерархии, а в широком спектре участников общественной жизни. Он не делал исключений для одних или других сословий, не отдавал предпочтений и привилегий, и был для всех тем, с чьим мнением обязательно считались.

Без его совета или одобрения в городе не вносилось никаких новшеств. Он утверждал маскарады и пиры, детали ритуалов, распорядок дня. Старался охватить весь копошащийся «муравейник» людских жизней, выстроивших из каменных глыб нефрита все эти роскошные и изящные постройки зданий неописуемой красоты.

Он выступал в качестве верховного судьи, и люди шли к нему со своими просьбами и вопросами для разрешения споров и каких-то возникающих конфликтных ситуаций. Для совета в чём-либо по жизни. Мэтры утверждали у него многие вещи, например, литье колоколов и мелодии, которые те должны будут названивать с храмовых высотных башен.

С ним обговаривали детали проведения празднеств, что отмечали здесь в течение года. И слывший своей добротой мудрец то и дело разрешал исполнить в жизнь различные интересные задумки и нововведения.

Так на главной площади, например, появился уличный театр со скромным названием «У фонтана», так как его организатором больше ничего не пришло на ум, кроме очевидной и понятной идеи, смекнув, что так жители всегда легко смогут отыскать заявленное для представлений место. Хотя фонтаны были здесь не только в центре, но и на окраинах, самое большое их скопление било искрящимися в свете солнечных лучей струйками и журчали как раз на главной площади.

Он хорошо ладил с гигантским жуком, словно они понимали друг друга и говорили на одном языке. Устраивал выставки художников, танцы, состязания в силе и ловкости, устраивал различные гуляния и развлечения для городских жителей, учил их собирать мёд с желез жука, используя тот заглавным продуктом в самых разных блюдах и напитках.

Ходила долгая молва, что никто уже давно не слышал слов отказа от их Верховного Мудреца. Что их правитель столь умён и щедр, что всегда разрешает ситуацию в пользу просителя. А единственное, с чем не согласен он был, а точнее отвечал отцазом – это регулярные предложения женитьбы, но эта категория, по сути, и не попадала под прошения населения.

К нему являлись иногда отцы, предлагающие в жёны своих дочерей, показывали их портреты или даже приводили с собой. Бывало, что самые смелые девушки и женщины сами отважно заявлялись к Верховному Мудрецу, дабы просить возможности стать ему женой, родить наследника... Но всё это было той единственной областью, в которой своего разрешения и согласия правитель так и не давал.

Возможно, ему так никто и не приглянулся во всём городе. Быть может, не родилась ещё в Саригуладе та невероятная красавица, которая бы смогла покорить его мужское сердце. А, может, он искал вовсе и не по внешности, а хотел найти ещё и приятную собеседницу в лице своей супруги, но так и не углядел философского зерна ни в одной, с кем вёл речи, и кто б к нему являлся.

Он нередко покидал город, взбирался по пластинам могучего хитинового панциря, уверенно вставая на голове гигантского жука, что нёс их город чрез пустынные земли. Будто бы искал где-то вдали те поселения, тот народ, где сможет увидеть ту, что покорит его по-настоящему.

И нефритовый город кочевал на могучей спине день за днём из года в год. Хторн не ведал усталости, глядел крупными округлыми глазами по сторонам в поисках собратьев, уповал услышать их зов и клёкот, но так они с мудрым правителем и двигались бесцельно да бессмысленно, два одиночества, с лучами надежды глядящие вдаль.

Когда жук встал у казавшегося бескрайнего озера, народ заволновался, что же будет дальше. Одни считали, что это знак, надо обосноваться здесь, остепениться и перенести город с панциря жучиных крыльев на землю, начав оседлую жизнь с уклоном с возделывание земель.

Однако с ними спорили другие, те, кто слазил на разведку, и обнаружили на побережье лишь могильный смрад обглоданных не захороненных костей по песчаному побережью, останки древних поселений вместе с руинами полуразрушенных идолов Дагона, Вритры, Мокеле-Мембе и Глааки, а также безжизненные прибрежные воды с мутной жижей и зловонными водорослями, где уже давным-давно загадочное нечто пожрало и истребило всю рыбу вместе с иными живыми обитателями.

- Что же делать, о Мудрейший? – вопрошали у своего лидера жители нефритового города, - Если жук Хторн решит плыть – велика вероятность, что все мы уйдём под воду, а если же решит перелететь, то едва расправит крылья, как мы посыплемся вниз и будем погребены среди камней!

- Пытаться искать обход тоже не вариант, - кивал им согласный правитель, - Кто знает, сколь долго побережье простирается влево или право, как найти нам правильный путь. Я предлагаю вот что.

И он, взобравшись на привычное место возле вздымающегося рога жука, наклонился к тому и прошептал свой план. Повелел ему врыться рогом глубоко в землю и поднимать её со дна наверх, выстраивая своеобразный мост через всё это море, образуя дорожку-перешеек, чтобы отыскать другой берег по ту сторону, если они, конечно, не оказались на самом краю света.

И жук повиновался. Гигантское насекомое принялось пахать землю, постепенно переходя всё дальше и дальше вглубь воды, приподнимая морское дно на поверхность и обустраивая себе путь достаточной толщины, чтобы двинуться дальше.

Так продолжалось столько, сколько нужно. Жук-носорог успешно трудился, пользуясь своей массивной головой и невероятной силой, шёл вперёд и мастерил проход, когда вскоре действительно впереди замаячил противоположный берег большого пустынного озера, окаймлённого цветущим оазисом.

Жители нефритового города брали оттуда себе на домашнее разведение некоторые виды особо облюбованных растений с разрешения Верховного Мудреца, а также дивились его смекалке, восхваляя прекрасную идею, благодаря которой им удалось перебраться через воду.

Когда жук закончил свою работу, и они достигли берега, он двинулся дальше скитаться по пескам меж различных поселений, где сам он всё также уповал найти кого-то из родни, а глава города ожидал новых интересных знакомств, не теряя надежды обрести супругу, с которой ему суждено пройти по жизни.

Однажды они остановились на стоянку у норных землянок, в которых жил народ верминов. Прямоходящие люди-крысы любили скупать мёд из желез жука, который в обилии капал золотыми гроздьями, созревая в них и изливаясь наружу, словно где-то внутри них паразитами трудились какие-то прообразы медоносных пчёл, обустроивших там внутри собственные роскошные дворцы восковых ульев.

- О, мудрый всадник! – взмолились крысолюди человеку, стоявшему на голове огромного жука, - Ты велик, ты могуч, срази наших врагов! Помоги нам! – просили они, - За песчаной долиной в барханах есть Город, в котором обитают мерзкие зеленомордые рептилии, пожирающие наших собратьев, похищающие и приносящие в жертву наших детей! Избавь нас от них, истреби врагов наших всех, до единого! – просили они.

- Я не вправе уничтожать весь род живых существ, - ответил правитель Саригулада, - К тому же, не зная обеих сторон конфликта невозможно сделать вывод, кто же прав, кто виноват, - сделал он умозаключение, - Мне нужно сперва выслушать их, почему они так поступают и зачем творят такие вещи.

- Оставь нам хотя бы своё вооружённое! – кланялся ему низко народ крысолюдей, - Дай воинов, ниспошли храбрых и смелых, кто бы сразился за нас против этих тварей!

- Не правильным будет оставлять здесь моих людей на верную смерть против их воли, - был ответ Верховного Мудреца, вновь ответившего отказом на прошение.

- Дай нам хотя бы оружие! – встали люди-крысы уже на колени, низко пресмыкаясь перед всадником на огромном жуке, - Подай хоть что-то, чтобы мы могли себя защитить!

В священных традициях Культа Солнца не разрешалось делиться позолоченными воинскими орудиями с теми, кто проповедует иную веру. Ведь золото должно служить только на благо Солнцу, а эти вермины своими мохнатыми тушками скребутся в земных недрах, копая под песком пещеры и норы, практически не видя солнечного света.

Они почитают иных богов, возводят из камней идолов Асхана, Чхагнар Фагна, Йига, Тсатоггвы, не ведают, что сияющий шар Ктугха и его младые дети, боги Солнца, даруют жизненный свет, поддерживающий мир и гармонию всех этих земель.

Правитель наклонился с правого края хитинового головного панциря жука, погладив того ладонью и заглянув собственное отражение, глядящее изнутри округлого глаза. Какое-то время он будто бы мысленно о чём-то переговаривался с этим титаническим крепким созданием, а потом проговорил и вслух.

- Что, старый друг, отдашь им одну из своих лапок? Лезвия этих шипов станут грозным оружием для этих маленьких созданий. Они хотят жить, разве они не достойны?

И по повелении Верховного Мудреца, громадное насекомое отдало одну из боковых лап, дабы не терять равновесия при движении, но теперь бегая по пустынным просторам уже не столь плавно и стремительно, как прежде.

Вермины ликовали такому подарку, пообещали в честь жука Хторна даже сделать святилище, начали его почитать, как бога оружия и войны, используя массивную жучиную лапку, как прочное и острое оружие в своих целях. Обещали и клялись теперь, вылезая из нор, всегда славить Ктугху – божество солнечного огня.

Хторн же взирал на них безо всякого интереса и просто двинулся дальше. Сутки сменяли другие, солнечный диск восходил и заходил снова за горизонт. Его встречали «Белые Плащи» вод возгласы «Тао Йордо Пхат Ме-Дум! Ктугха! Пх'нгули Мгл'в Нафах Н'гха-Гхаа Наф'л Тагн!», проводили свои храмные церемонии и ритуалы омовения в первых лучах нового дня.

И однажды среди барханов Верховный Мудрец заметил небольшой город, устроив там стоянку и общаясь с причудливыми местными жителями. Сгорбленными и низкорослыми, с вытянутыми зелёными пастями. Вся архитектура здесь была практически непригодной для жителей Саригулада – слишком маленькие проёмы, куда могли протиснуться лишь местные. Постройки города были созданными этими сопящими ящерами в соответствии лишь с их собственными размерами и пропорциями, не задумываясь совершенно о возможных гостях и туристах, представителей иных рас.

Зубастый облик городского народа вполне мог отпугивать многих жителей соседних поселений и разных царств, откуда сюда могли забрести какие-либо путники или караваны. Их безносые крокодильи пасти были покрыты склизкой лягушачьей кожей, через которую они могли дышать практически всем лицом, да и телом, если бы не своеобразные лоскуты лохмотьев одежды на их низменных телах.

Длинные морды на голове украшались крупными и очень выразительными кошачьими глазами зеленоватого оттенка, не слишком похожими на такие, что у африканских львов, но всё же явно тяготеющих внешними признаками несомненно к этому семейству.

Массивные зелёные лбы порождали закрученные назад крупные рога, которые выглядели столь массивными, что, казалось, должны были и вовсе перевешивать голову, заставляя согнувшиеся пополам горбатые туши падать ниц со своих задних ног. Но, судя по всему, рога эти были для их небольших голов довольно лёгкими, возможно, даже полыми внутри для облегчения собственного веса.

Передние же конечности заканчивались почти человеческими пятипалыми ладонями, меж которых, правда, красовались полупрозрачные лягушачьи или тритоновы перепонки. Обвисшие длинными сгустками кожи щёки, некие складки и сам факт нахождения нижней челюсти на верхнюю могли бы напомнить о бульдоге или каких-то схожих породах собак, если б жители нефритового города были с такими знакомы в своей доисторической культуре.

Низкорослые людоящеры с трудом могли общаться на понятном языке с Верховным Мудрецом и его народом, в основном издавая нечленораздельные шипящие звуки, похрюкивали и изредка завывали на небесные светила, причём даже не по-волчьи, а так, как иногда позволяют себе взреветь тюлени или белухи, даже породившие собственный фразеологизм по этому поводу

Причём, даже если бы эти создания могли выпрямиться, то ростом были бы максимум с карлика, а никак не со взрослого человека. Они недобро взирали снизу вверх на стоявшего поверх массивной головы жука-носорога карамазого человека, тыкая на него пальцем, а также осматривали бок исполинского насекомого, перешёптываясь на своём змеином языке, указывая на место, где отсутствует одна боковая лапа.

- Ты, это всё твоя вина, что нас день ото дня становится всё меньше, - клокотали они, всё-таки вынеся гостям воды и продуктов, показывая своё радушие.

- В чём вы обвиняете меня, о жители этого прекрасного пустынного города? – спросил правитель Саригулада.

- Ты отдал нашим врагам, этим мерзким, не заслуживающим права на жизнь, крысам, ворующим яйца из наших кладок, лишающих нас всякого потомства, могучее оружие, серпом, настоящей косой, одним взмахом рубящее головы с целого стада! – заверещали они шумным непередаваемым тембром.

- Меж вами война и распри, в которой они выглядели жертвами, оказавшимся в беззащитном меньшинстве и требующими защиты, - пояснил тот своё решение.

- В меньшинстве? – удивлялись кошачьи глаза прямоходящих рептилий, - Был ли ты в их норах? Лазал ли в их пещеры, чтобы убедиться в их численности? Их крысиное войско велико, хитро и проворно, а наши армии гибнут одна за другой, отряд за отрядом, и некому придти на смену ушедшим поколениям! – рявкнули сгорбленные жители красивого старинного городка.

Своим покровителем они считали бога Себека, однако он в последние тёмные времена был довольно глух ко всем их молитвам, потому они начали всё чаще поклоняться тёмной рогатой и козлоногой богине Баа-Фо-Метс, именуемой просвещенными «Шаб-Ниггурат» или «Альма Матер», моля её послать им защиту или защитника, проводя довольно ортодоксальные и весьма зверские ритуалы в честь почти забытого древнего, но могучего потустороннего создания.

- Что ж, - Верховный Мудрец прикоснулся в задумчивости к своим ланитам, поглаживая по плотной коже вниз, расчёсывая небольшую тёмную щетину и массируя пальцами собственный подбородок, - Вероятно, я и вправду немного переборщил. Перегнул палку, выдав им слишком сильное оружие, которое может привести к истреблению целого народа.

- Дай и нам лапку с другой стороны жука, чтобы мы смогли отбиваться, - поклонились ему ящеры до самой земли.

- Нет, - был резкий ответ правителя Саригулада, - Два таких орудия лишь истребят ещё больше жизней.

- Хотя бы что-то! – взмолились они, - Смилуйся над теми, кто вынужден посылать своих женщин и детей, чтобы отбиваться от неприятеля!

- Возьмите брюшной панцирь, - промолвил он после многочисленных раздумий и вновь наклонился с одного края, похлопав другу-жуку, - Добрый друг, ты итак весь в броне, никто не посмеет обидеть такого огромного красавца. Дай им то, что просят, пусть изготовят себе доспехи и щиты из твоего прочнейшего хитина.

И Хторн отдал им нагрудный панцирь, оставшись с беззащитными и неприкрытыми тканями мутно-розовых мышц в надежде, что туда не посыплется град стрел от дикарей-кочевников, способных встретиться им на пути.

Едва жители Саригулада закончили обмен товарами и пополнили свои припасы, как жук, явно не слишком довольный последними событиями, ринулся в путь, через пустынные земли, неся на себе роскошный город из резного зелёного камня вместе со всеми его смуглыми жителями, восставляющими хранителей Солнца.

В ответ на добродетель Верховного Мудреца, неназванные фелисоглазые жители неназванного города пообещали ежедневно славить Ктугху в лице солнечного света, и пока день сменяет ночи, никогда не забывать о тех, кто дал им этот крепкий непробиваемый панцирь для защиты своего народа.

Дальнейший путь провёл Саригулад и Хторна сквозь песчаные бури а также крупные тропические ливни, градом массивных капель стучащих по крышам домов и построек, под которыми укрывались от стихии жители, молившие солнечных хранителей вновь явить им светило жизни на чистом небосводе.

Когда же это, наконец, свершилось, они застали довольно безжизненные земли, на которых безуспешно трудился крылатый насекомообразный народец. Но в нём не было никакого родства с жуком Хторном или ему подобными. Эти членистоногие двухметровые жители на деле были лишь одичавшими и деградировавшими с давних пор потомками расы Риджинов с планеты Даат, прилетевших сюда в незапамятные времена, враждовавшие с Ми-Го, Старцами, Выводком Хтона и Потомством Ктулху.

Сейчас, похожие на помесь богомолов и стрекоз, насекомых с ракообразными, с крупными, но почти что атрофированными или рудиментарными крыльями, которые хоть и дребезжали в попытках порхать, но лишь позволяли этим созданиям плавно прыгать на два-три метра в высоту и около пяти-шести метров в длину, страхуя плавный спуск по воздуху, дабы не вызвать перелома насекомовидных лапок.

Они несли коконы умерших, склонялись в молитвах и возделывали сухие грядки под один и тот же распев, повторяя раз за разом на мотив идентичной им знакомой мелодии строки «Ке'хаайе эп-нгх фл'хур Г'харне фхтагн, Ке'хаайе фхтагннгх Шудде М'элл!».

Кланялись, делали передними лапками и поворотами головы какие-то, наверняка религиозные, знаки и жесты. Продолжали неспешно трудиться с удручающим видом, издавая ротовыми и горловыми звуками свою протяжную кряхтящую песенку: «Хаи Г'харне орр'е эп фл'хур! Шудде М'элл икан-иканикас фл'хур орр'е Г'харне!»

Четыре довольно схожие по своему строению задние ноги, служившие для их тел опорой, имели буроватый цвет, были вооружены зазубринами и порослью чувствительных плотных волосков, улавливающих колебания воздуха. Мягкое овальное брюшко спереди и снизу казалось лишённым защитного панциря из хитина, лишь сзади прикрывалось сложенными крыльями, чья прочность также заставляла сомневаться.

Верхние бежевые надкрылья не выглядели столь крепкими, как спиной и брюшной панцири созданий, отливающие медным блеском. Под ними ютились и без того тонкие прозрачные мембраны двух тонких пар основных крыльев, покрытых сеткой тёмных жилок и крепящихся в качестве придатков наружного экзоскелета к тергиту грудного сегмента с задней стороны.

Передние их конечности, которые едва ли стоит называть руками, были у них всё-таки основными в трудовой деятельности. Больше всего напоминали поджатые лапки богомолов, но также имели и цепкие крепкие клешни. Ими они ловили рыбу, хватали различную добычу, а нынче вот пытались возделывать поля, на которых выращивали особого вида цветы и растения с целью получения с них питательного нектара.

Вот только все они сейчас выглядели зачахшими и иссохшимися, которые едва ли можно оживить обычным поливом или даже перенесением в плодородную почву после аккуратной пересадки. И эти создания с крупными мозаичными глазами, под которыми располагался насыщенный ротовой аппарат с жвалами и щуповидными хоботками, сейчас очень грустили и голодали, хороня своих несчастных сородичей в причудливых зиккуратах.

Они не носили никакой одежды, хотя сзади на их брюшке располагались паутинные железы, с помощью которых они обозначали границы своих территорий, иногда покрывали здания, а также расставляли клейкие ловушки для всякой мелкой пустынной живности, которую можно было бы использовать в пищу.

- Тр-р-ака-ака-та, - прострекотали они, приветствуя гигантского жука и всех, кого тот тащил на себе, - Мргули твырбл аокши-тха-а!

Верховный Мудрец спустился к ним вниз, чтобы пообщаться лично. Их крупные головы, хоть уже могли мыслить лишь довольно примитивно, всё же были способны к ментальным переговорам и посыланию мыслеобразов, так что знать их язык и архаические обрывки внеземных наречий было для обитателей Саригулад совершенно не нужно.

- Мы голодаем, - сообщили они в этих потоках сознания, - Вероятно, мы последние мантодонаты этой долины и некому придти нам на помощь. Змей и ящериц всё меньше, их совсем не хватает на пропитание, а все наши медовые растения засохли... День ото дня мы ритуально погребаем тела тех, кто так же зачах от недостатка пищи... Нас всё меньше и меньше...

- Вас было бы куда больше, если бы самки безжалостно не откусывали головы самцам и не вгрызались в их мозг, пожирая партнёров заживо, - поморщился правитель нефритового города, знакомясь с причудливой культурой этого странного вида.

- Сейчас никто и не думает о потомстве, - объяснялись насекомоподобные существа, - Мы опутываем в коконы паутины своих близких и родных, кто отчаялся уже заполучить хоть крохи. Пустыня пожирает нас, словно сам Шудде М'элл, песчаный червь, один из богов земли Х'тон на планете Даат, способный проглотить даже столь крупное создание, как этот жук-носорог, мгновенно переварив его крепкий панцирь в невероятной жгучей кислоте.

- Где вы раздобыли такие интересные камни? – спросил Верховный Мудрец, глядя на постройки из чего-то отдалённо напоминающего желтоватый кирпич.

Мантодонаты рассказали, а точнее показали ему, что это ферменты их слюны так взаимодействуют с песком, что образуют вместе густую клейкую массу из которой их жучиные лапки ловко мастерят прямоугольные камни для кладки стен своих хижин, храмов и погребальных зиккуратов-могильников, что снаружи, мастеря эти части, что над поверхностью песков, что выкладывая изнутри подземные залы и убранства комнат.

Они подбирают лапами горсти песка, разбрасывают струи слюны, а потом собирают всё вместе, приступая к лепке и не нуждаясь ни в каком дополнительном материале. Кирпичи, заборы, палки и колья, даже статуэтки и что-то по своей функции, видимо, близкое к посуде – всё это их народ мастерил попросту из песка благодаря чудесным свойствам своей слюны из цокающих челюстей.

- Потрясающе! – проговорил правитель Саригулад, - Народ, способный к такому творчеству, народ, столь тяготеющий к созиданию, а не к разрушению, не может быть уничтожен голодом!

Золотисто-карие мужские глаза раскрывались широким потрясением, изучая культуры этих неземных особей, уже многие тысячелетия обитавших здесь, из процветающей и умной расы деградировавшей в земледельцев-амазонок, где функции более мелких мужских особой сводилась к минимуму и отдавалась в основном оплодотворению, жречеству и подготовке к становлению пищей для куда более крупных женских особей, что пожирали их и откладывали от четырёх до десятка яиц-икринок в виде капсулы оотеки, где те, уложенные в пару рядов, обливались застывшим пенистым белковым материалом, застывающим в защитное плотное желе, а снаружи покрывались нитями паутины в несколько слоёв.

Тем не менее, подобная сохранность не всегда имела успех. За икринками охотились различные создания, способные даже поднять и вынести целый кокон, особенно по ночам любили сюда выползать пучеглазые поклонники Бокруга, желавшие порадовать своё божество изысканным деликатесом.

И мантодонатам, некогда успешно воевавшим против самого Ран-Теога с планеты Юггот, теперь приходилось кое-как выживать в пустыне, отстаивать своё потомство, а от эпидемии голода даже убивать людей-жаб и употреблять в пищу их довольно невкусную слизистую плоть, но иначе было попросту не выжить.

Среди них правитель нефритового города также не нашёл вновь себе возлюбленной по душе, но в сердцах пожалел несчастных, иссыхающих под зноем их божественного Солнца, несущего сюда скорее смерть, нежели жизнь.

- Ох, старый друг, - повернулся к своему жуку Верховный Мудрец, - Будь добр, отдай им свои медовые железы. Мы без них проживём, сам понимаешь, а эта культура попросту вымрет без нашей поддержки. Поделись, не жадничай, не будь эгоистом, - призывал он его.

И жук отдал свои медовые железы, чтобы те смогли питать и кормить хитинистый членистоногий народ с их мозаичными огромными глазами. А те пообещали молиться не только хтоническому подземному червю, но и складывать свои лапки, задирая свой взор к небу, приветствуя Солнце и восславляя повелителя бушующего огненного сияния, и даже научились воспевать:

- Пх'нглуи мглв'нафх Ктугха! Фомальгаут н'гха-гхаа наф'л тагн! Йа! Ктугха! – хлюпал и стрекотал их голос сквозь остроконечные хелицеры и педипальпы ротовых отверстий.

Тяжеловесный Хторн продолжил перебирать лапками по песку, устремившись в неведомую даль, непрерывно двигаясь и днём и ночью в поисках мест стоянок древних караванов и нынешних поселений, где подобных ему жуков могли хотя бы разводить в качестве домашнего скота.

Но на протяжении многих миль не ждало его ничего кроме равнин и пустынь, а вдали маячили уже скалистые возвышенности, означавшие конец пустыни, обрамлявшейся здесь возвышенной горной цепью, которую едва ли можно будет преодолеть ползком.

Верховный Мурдец заметил под вечер одного дня цветущий оазис по левую сторону и направил жука туда, чтобы совершить очередную стоянку, изучив тамошние растения и мир животных.

Какого же было его удивление, когда оазис оказался почти превратившимся в болото, куда спустились лишённые глаз зеленокожие троглодиты, покрытые пупырышками и бородавками, совершенно голые, дикие, первобытные, переселившиеся сюда из своих горных пещер.

Правитель Саригулада развёл для них огонь и обогрел, накормил их дарами из своего города, принялся обучать ритуальным песням и пляскам, проводя с этими странными созданиями дни напролёт, приучая дикарей к традициям и культуре.

Много времени пришлось жуку-носорогу Хторну простоять в этом месте, пока Верховный Мудрец занимался просвещением и расширял границы веры солнцепоклонников, прививая её даже этим, казавшихся довольно примитивными, организмам.

Когда же настало время прощаться, жабовидные троглодиты пали на колени и принялись молить своего наставника, тянули руки ввысь, как тот их научил, распевали заклинания и воспевали его знания и могущество.

- О, ты, всезнающий, всеведущий, научивший нас обычаям, принёсший нам знания! Можешь ли ты дать нам прозреть?

- Прозреть? О, я не чудотворец, не демиург и не бог, - скромно подметил глава нефритового города, взобравшись на голову своего жука, - Мне не под силу такие вещи.

- О, правитель! Верховный жрец бога Ктугхи! Нашего бога, что несёт тепло! Ты воспевал свет, но что есть «свет» для тех, кто никогда не видел ничего, кроме пещерной темноты и глубин болотистого ила? Мы так хотим увидеть свет, о величайший!

- Мне очень жаль, друзья, но не стоит преувеличивать мою значимость и мою силу. Нет у меня возможности даровать вам зрение, - растеряно и расстроено произнёс он им.

- Ты давал нам приятные поверхности на ощупь, именуя их «ткани» и «полотна», рассказывая, что они бывают красные, белые, фиолетовые... Но что есть «красный», «червонный», как ты сказывал, или «белый»? Ты угощал нас плодами, столь вкусными, какие мы уже никогда не сможем добыть! Именовал одни из них налитыми зеленью яблоками, другие спелыми мягкими бананами... А что значит «зелёный»? И какого цвета бананы? Ты говорил, что город твой высечен из нефрита, но как выглядит он? Так хотелось бы лицезреть тебя и твоё величие! Мы так жаждем узнать, о, повелитель! Ты утверждал, что солнце встаёт из-за горизонта и заходит за него! О, как дивно было бы узреть этот танец на небе, которое, ты говорил, отделено от земли горизонтом. А какое оно небо? Каких оттенков и сколь заметно на нём само Солнце?

- Ох, старый друг, - обратился Верховный мудрец к вздрогнувшему жуку, - Как можно лишать столь дивных созданий одной только возможности узреть могущество Ктугхи и всей этой окружающей природной красоты? Ты ведь справишься с поисками дороги и одним глазом, правда? Отдай им второй, пусть хотя бы, как старые Грайи-Форкиды, имевшие одно око на троих, передавая то друг другу, они будут способны по очереди смотреть на этот прекрасный мир!

И жук-носорог, нехотя, но под настойчивыми уговорами Верховного Мудреца всё же отдал склизким троглодитом свой левый глаз. Коснувшись огромного шара, дающего им возможность зрения, они в ужасе заверещали и затрепетали при виде громадного жука, нёсшего на себе нефритовый горб из величественных построек Саригулада.

Хторн не желал больше задерживаться на этом оазисе, ринулся дальше сквозь вереницу времени и дней, уже без цели и желаний, лишённый панциря, ноги и глаза, он более не желал ничем ни с кем делиться, хотел достичь границ пустыни и убедиться, что эти скалы ему уже не преодолеть. Познать само пространство, что для него доступно в этом мире.

А однажды среди ночи он остановился столь резко, что это пробудило всех городских жителей и они вышли наружу. Взобравшийся на своё привычное место, на лоб членистоногой громадины, Верховный Жрец узрел пред собой переливающуюся черноту извивающихся переплетений настоящего первородного хаоса.

Существо не совсем материальное, не совсем инфернальное и не совсем потустороннее, возвеличивалось даже над размерами Хторна, представляя собой по количеству и расположению лап нечто среднее между пауком и кентавром, при этом эти лапы порастали несимметрично и уродливо из бесформенной кишащей туши, снизу на брюхе раскрывающейся зияющей продольной пастью, низвергающей какое-то замогильное сине-зелёное бледное свечение из своего чрева.

В данный момент оно стояло на месте и шевелилось, но если бы начало двигаться, то движения этих хаотически расставленных лапок были бы максимально противоестественными и непонятными всякой логике природы, как и принципам строения и перемещения живых существ в нашем мире.

Позади туша извивалась тремя толстыми змеевидными отростками, служащими в каком-то роде хвостами этого необъятного порождения космической черноты, увенчанных лезвиями и жалами, один страшнее другого.

То, что казалось густыми клочьями слипшегося чёрного меха, живущего своей собственной жизнью, развевавшегося во все стороны, будто существо не стояло на песке, а плыло где-то в толще густой воды, на деле представляло собой целый сонм различных щупалец, отрастающих здесь по всей поверхности кривого неописуемого по своей форме туловища.

Передняя часть же вздымалась переплетением рук и шевелящихся отростков из которых было соткано ужасающее подобие грудной клетки, где красовался ещё один рот, трёхстворчатый, на удивление почти симметричный. Его составляли две половины грудины, в которой явно располагались отнюдь не рёбра, и верхняя часть кольчатого живота, представляющая собой нижнюю усеянную зубцами челюсть, так что все три части выглядели примерно одинокого размера, смыкаясь с прорезью меж своих створок, чем-то похожую на знак пацифик – международный символ мира. При том, что само существо можно было назвать лишь порождением неистового хаоса, настроенного враждебно ко всему живому.

Над этой громадной грудной пастью взвивался червь головного отростка, усеянный россыпью тёмных глаз и покрытый с разных краёв несметным количеством дополнительных ртов с тонкими длинными зубцами, чем-то напомнившими створки листьев хищных дионей, наподобие венериной мухоловки, вот только здесь челюсти не были створками, а казались попросту встроены в массивную толстенную шею, утончающуюся в хвост, живой рог, хобот или щупальце – чем бы оно ни было, по мере своего шевелящегося и извилистого возвышения.

Как будто бы эту шею многократно с разных сторон начинали рубить огромными топорами великаны-дровосеки, треугольными зарубками отсекая куски плоти, но из них лишь прорастали зубы, преобразуя любые раны в новые прожорливые пасти.

Мегаломонстр вставал на дыбы в лунном свете, приподнимаясь над землёй, в чьих недрах таким, как он, следовало бы бесследно сгорать, очищая природу от существования подобных отпрысков неистовых нечистот и потоков истинного чёрного зла.

Вокруг него клубилась мутная тёмная дымка, и кружили тени, он был явно порождением не этого мира. Да и порождением ли? Может, он был сам отцом всей мерзостной нечисти и демонов, что населяют самые мрачные и зловонные глубины, откуда в ночном сумраке сквозь густой туман приходят самые злобные и безжалостные твари.

- Я есть посланник Тёмных Богов! Древних Богов! Иных Богов! – раскатами грома сотрясал его лязгающий внеземной голос, вводя в трепет и сводя сума многих жителей Саригулада, от одного только вида кошмарной твари хватающихся за головы падающих вниз с исполинского жука.

- Что нужно тебе, крадущийся хаос? – крикнул ему Верховный Мудрец, - Зачем остановил ты нас посреди ночи? Зачем мешаешь Хторну пройти? Отвечай же!

- Я есть безликий властитель пустыни, - погремел ответ теперь ещё с примесью тонкого шипения, - Вестник перемен! Ваш час окончен, четыре всадника уже скачут по ваши души, чтобы привезти их всех ко мне! Страдания, Боль, Разрушение и Смерть! Вот, что я принёс вам в качестве даров.

- Не принимаем мы твои дары, Нечистый! Ты, вздымающаяся чёрная гора, клубящаяся из мрака ночи! Тот, чей безоконный храм давно разрушили, а имя давно позабыли! Ты стоишь здесь лишь до первых лучей утреннего Солнца! Попробуй, бей нас, мы выстоим! А ты падёшь и растворишься!

- Выстоите? Оглянись, безумец! Один мой вид, один мой голос, одно лишь напоминание о моём существовании заставляет твоих людей сходить с ума, убивать и поедать себе подобных, рвать на себе волосы, вырывать глаза, пронзать кинжалами грудь, бросаться вниз, в бездну пропасти, устраивая массовую нечестивую оргию группового суицида! Стой, коль хочешь стоять, и ещё задолго до первых лучей твой нефритовый город окончательно опустеет! Я – Ньярлатхотеп, праотец сфинксов, лорд червей, повелитель безумия! Вздумал тягаться со мной, жалкое ничтожество?

Верховный Мудрец с ужасом озирался на творящийся позади хаос. Видел, как полыхают пожары, как вопят и умирают люди, как паника охватывает всё население нефритового города.

- Защити нас, о Ктугха! Яви свой свет! Яви свой жар! Яви свой лик нуждающимся в тебе! Пх'нглуи мглв'нафх Ктугха! Фомальгаут н'гха-гхаа наф'л тагн! Йа! Ктугха! – взмолился мудрый жрец.

Ответом на его воззвание стал лишь рявкающий лязг потустороннего смеха, что надменно выдавливал из себя мегаломанский Ньярлатхотеп, взирая на поведение тех, кому он посылает свои жуткие видения и кошмары.

- Тао Йордо Пхат Ме-Дум! Ктугха! Пх'нгули Мгл'в Нафах Н'гха-Гхаа Наф'л Тагн! – пел Великий Мудрец, взвывая к солнечному свету, но диск светила был сейчас слишком далеко, чтобы его расслышать и стремглав явиться против любых законов космической физики пространства и времени.

- Пой, пой, - сладко молвил демонический чёрный гигант, - Развлекай меня в свой последний час, смотри, как гибнет твой народ, и медленно сам сходи с ума! Ха-ха-ха, - не унималось порождение черноты.

И, то и дело, обрывая своё пение, воззвания и заклинания дневного жречества, мужчина со слезами от охватившего его страха, прекратил все тщетные попытки, обречённо рухнув на колени, стиснув зубы и уперевшись ладонями в лобовой щиток наружного скелета своего жука-носорога.

- П-прекрати это! – вновь повернулся он к божеству Хаоса, уже практически ползая пред ним на четвереньках, - Перестань, что тебе нужно?

- Души. Я тёмный жнец, пришедший казнью из тьмы времён, чтобы забрать причитающуюся дань. Я пожру вас всех, поглощу, образуя единое целое, впитаю все знания ваших мудрецов, а они познают мои. Сольёмся в безудержном экстазе хаотических переплетений!

- Оставь их! Оставь этих людей, о, злобный бог пустынь! Неужели, с тобой никак нельзя договориться? Они могли бы служить тебе живыми!

- Кому нужен поклоняющийся скот, человек? Хочешь, в тебя будут верить овцы или козы? Почувствуешь себя тогда великим? Тебе недавно поклонялись примитивные троглодиты, до которых тебе, будем откровенны и честны, по большей части нет и не было никакого дела, кроме как интереса понаблюдать и пообучать их, пока ты сам не наигрался. Не так ли?

- Зачем тебе людские души, если люди для тебя ничего не стоят? Дай им шанс жить, расплодить ещё больше людей и душ в твою честь! Пощади нас, и мы возведём тебе новый храм! Не из нефрита, а чёрный! Из обсидиана! Из угольного агата! Из мориона! Из оникса! С алтарями из чёрных алмазов карбонадо! Величие Ньярлатотепа затмит все земли пустыни, как их покрывает целиком и полностью ночная тьма день за днём!

- Храм? Расписанный чёрными алмазами? С обсидиановыми статуями, обточенными монолитами кристаллов мориона и резными изображениями на ониксовых гладких и блестящих плитах? Это уже что-то. Звучит интересно. Пусть один только этот храм будет шире и выше вашего нефритового города.

- Но, чтобы строить, мне нужны работники! Твои преданные слуги! Мои люди! – взмолился Верховный Мудрец, - Будь же снисходителен и добр! Прояви милосердие, пощади тех, кто будет прославлять тебя в веках! Жалкие человеческие жизни для тебя ничто, пощади их! Чего тебе стоит? А монументы великого храма будут стоять на земле даже после исчезновения всей нашей расы и иных разумных народов! Прими иное обличье! Безликий и многоликий властитель пустыни! Ньярлатхотеп, посланник Древних позабытых богов! Тебя будут помнить всегда!

- Ну, хорошо, - рявкнуло необъятное чудовище, - Но в качестве аванса я хочу одну особенную душу. Всего одну за спасение целого города! Всего твоего народа! Согласен?

- Да, всё, что угодно! Забери меня, пусть иной мудрец руководит ими! Я привёл их лишь к краху и упадку, к хаосу, в который теперь погрузился Саригулад...

- Глупец, на кой мне ты? Какой от тебя прок вообще? – брезгливо прошипело чёрное нечто, извиваясь всеми своими невероятными конечностями, - Пусть Хторн отдаст мне свою душу. Этот громадный жук последний представитель своего вида! Сколь сладким будет удовольствие поглотить его целиком, пожрать чьё-то наследие, прервав жизненный цикл!

Правитель нефритового города сильно взгрустнул и упал ниц, обнимая, как мог, лобовой щиток крупного одноглазого жука, что годами носил их всех на своей спине. Его мужские пальцы водили по твёрдому хитиновому покрову, казавшемуся непробиваемым и непобедимым.

- Что ж, старый друг. Видимо, пришла нам пора прощаться. Как говорили наши, время остепениться и спуститься вниз. Начать оседлую жизнь. Возводить новые храмы, восславлять новых богов. Ктугха не успеет явиться и спасти всех нас, как ему ни молись... Что такое в рамках вселенной одна жизнь за многие, правда ведь? Ты был нам опорой и защитой, мы никогда тебя не забудем! – прильнул он в очередном порыве объятия к буро-красному хитиновому покрову, ладонями поглаживая вниз по основанию массивного рога.

- Одна, но какая! – не унимался восклицать и восхвалять жука Ньярлатотеп, глядя тому прямо в единственный глаз, - Замри и подчинись, отдай мне себя, отдай мне душу! Что б больше лапы твои не бегали по этим пескам, что б твои крылья уже никогда не возвысили тебя над этими просторами! Жалкая смертная тварь, которая жила в рабстве и умрёт в рабстве! – величаво громыхал загробный голос неведомой сущности.

Жук-Носорог встрепенулся и слегка присел, будто бы в страхе, готовясь к своей незавидной участи, к изъятию и поглощению собственной души. Однако затем начал медленно разводить свои надкрылья, отчего затрещали своды и фундаменты всех нефритовых храмов, колоколен и домов.

Городские постройки накренились и посыпались вниз, поднимая нефритовую пыль и падая в жёлтый песок, поднимая его массивной непроглядной дымкой. Насекомое сбросило в один миг весь обезумевший нефритовый город, потряся брюшком от последних его следов, мотнуло рогом, чтобы морщинистые персты Верховного Мудреца заскользили по хитиновому панцирю прочь и тот умчался бы в поднятую песчаную бурю, скрывшись где-то там внизу, среди развалин и обломков, вместе со своими.

Жук расправил мембраны массивных крыльев широко в стороны и зажужжал ими, поднимая невероятный ветер, застлавший даже всю его невероятную тушу от взора чавкающего и хрипящего Ньярлатхотепа, занявшегося поглощением людских душ.

Хторн не желал жертвовать всем, теперь уже собственной жизнью, ради неблагодарных городских жителей. Он был ничего им не должен, и теперь сбросил с себя это бремя, перестал быть носителем города. Теперь жук-носорог наконец-то взлетел, возвысился над пустыней и, не желая мириться с услышанным, что он последний из таких насекомых, гигант покинул рамки пустыни, улетев в направлении скал, и пересекая их по воздуху, как никогда бы не смог пересечь с помощью ног.

Одноглазый, лишённый одной ноги, лишённый медоносных желёз, но не сломленный духом, воспрянувший из под дуновения неминуемой смерти, он умчался прочь в неизвестном даже для самого Ньярлатхотепа направлении, навечно сгинув из песчаных земель и решив никогда туда не возвращаться, вне зависимости молятся там ему, строят ли храмы, ждут или нет.

- Как я и сказал, - вдыхая души погибших, промолвил грохочущий загробный тембр чёрного извивающегося божества, - Что суждено, то и исполнено. Ваш час окончен, я – вестник перемен. А вы на что-то надеялись, зачем-то начали торговаться, отринули мои прекрасные дары безумия и смерти, - причитал он вслух, хотя уже никто не мог его расслышать, - Со временем все забудут, кем был Хторн, что собой представлял Саригулад и уж тем более позабудут имя его никчёмного правителя. А перед Ньарлатотепом трепетать будут вечно, - развернулся он, если в отношении его странной туши это слово вообще можно было бы применить, и зашагал прочь в черноту глубокой и бездонной глотки ночи, когда Луна скрылась за несколькими небольшими облаками.

С тех пор в пустыне Ша'нар лежат руины старого нефритового города. Сгинули поселения, исчезли разные народы... Сменяли друг друга эпохи в чехарде вечности, под взором бессмертных джиннов и бестелесных демонов песка. Теперь здесь копошатся лишь ползучие мелкие твари, нашедшие себе прибежища и норы в этих странных развалинах. С печалью скулящий ветер обдувает днями и ночами эти безжизненные останки от некогда величавых и потрясающих воображение своей красотой и помпезностью построек... Ветер помнит их обитателей, но лишь воет в безумии бурь, не в силах никому поведать истории тех, кого больше нет.

Все эти стены, точнее их немногочисленные обломки с нечитаемыми надписями, изысканными причудливыми барельефами, всё то, что до сих пор осталось, расписаны искусными мастерами пытаются нам прошептать сквозь века об удивительных странствиях и невероятных встречах на песчаных землях обширной долины. Когда-то её пересекал огромный жук-носорог Хторн и нёс на своей спине роскошный нефритовый город Саригулад. В нём правил мудрец, который не был ни царём, ни императором, ни градоначальником, а просто слыл самым рассудительным и умным во всём городе, где все были равны. И все, поклоняющиеся Солнцу жители, считались с его мнением...

 


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 1. Оценка: 3,00 из 5)
Загрузка...